Франческа

Глава четвертая

Маркус с изумлением обнаружил, что, несмотря на прошедшие девять лет, непонятные узы по-прежнему связывают его с этой девушкой. Ужасы войны, волнения мирного времени, отнимающее массу сил управление огромным и процветающим имением вытеснили у него из головы мысли о Франческе, но стоило им встретиться, и он вновь ощутил странное душевное родство с ней. Это ощущение было необъяснимым, а посему досадным.

Он стоял, глядя вслед Франческе, и каким-то шестым чувством понял, что насчет тети она солгала — из гордости, точно так же, как много лет назад солгала, рассказывая об отце, готовом обеспечить ей блистательную светскую жизнь. Судя по всему, тревога о будущем терзала Франческу давно. И если верить сплетням, которые Маркус услышал вчера вечером, у нее было немало причин для беспокойства. Ему лишь с большим трудом удалось перебороть желание броситься вслед за ней, вытрясти из нее истину, а затем успокоить и защитить от всех напастей.

Что за чушь! Не менее нелепым было и то, что произошло с ним девять лет назад, тогда еще с нищим офицером армии Веллингтона. В то время он был убежден, что всю жизнь будет любить только Франческу, и лишь вмешательство дяди уберегло его от губительной ошибки. Дядя оказался прав: Маркус и впрямь забыл о мимолетной встрече, едва вернулся в армию!

Но обнаружить, что за девять минувших лет он не утратил острого стремления защитить Франческу, было попросту смешно. Подумать только: он, тридцатилетний мужчина, богатый, утонченный, придерживающийся не слишком строгих принципов, видный и достойный жених… над ним будет потешаться весь Лондон! Надо взять себя в руки, чтобы впоследствии не пожалеть о своей слабости. Нетерпеливо передернув плечами, он зашагал в противоположную сторону.

Вернувшись в Шелвуд-Мэнор, Франческа обнаружила, что Агнес Коттер ждет ее. Горничная была встревожена.

— Мисс Шелвуд вдруг стало совсем плохо, но она и слышать не хочет о том, чтобы послать за доктором Вудраффом. Что же мне делать, мисс Фанни? — Наверное, положение и впрямь было отчаянным: впервые в жизни Агнес взывала о помощи.

— Отправьте Сайласа за врачом немедленно, — невозмутимо приказала Франческа.

— Но мисс Шелвуд…

— Всю вину я беру на себя, Агнес. Возвращайтесь к тете, но ничего ей не говорите — ей ни к чему лишние волнения. Побудьте с ней до приезда врача, а затем я сменю вас.

Доктор Вудрафф прибыл в поместье незамедлительно — следовательно, и он считал, что положение требует срочных действий.

— Я так и знал, что это произойдет. В подобных случаях всегда…

— В каких случаях, доктор Вудрафф?

— Мисс Фанни, неужели вы не знаете, что ваша тетя умирает?.. Впрочем, все ясно: она ни о чем вам не сообщила.

— То есть она знает, что ее ждет?

— Разумеется. Я предупредил ее еще несколько месяцев назад, но она мне не поверила. Ваша тетя — на редкость строптивая дама, мисс Фанни. Боюсь, мы ничем не сможем помочь ей, разве что облегчим ее страдания. Вчера я прописал ей лауданум — надеюсь, сейчас она согласится его принять. Будьте любезны, проводите меня к ней.

С тяжелым сердцем Франческа поднялась по лестнице. Войдя в спальню, она поразилась тому, как переменилась тетя: лицо ее стало мертвенно-бледным, она с трудом хватала ртом воздух. Агнес, вытиравшая полотенцем лоб хозяйки, при приближении врача смутилась и ускользнула прочь.

— Что вам здесь нужно?

Франческа так и не поняла, к кому обращается тетя — к ней или к врачу. Подойдя к кровати, она мягко произнесла:

— Вам пора принять лекарство, тетя Кассандра. Доктор Вудрафф может облегчить ваши страдания.

— Мне не нужен его морфин! Если мне предстоит умереть, я умру в здравом уме и твердой памяти! Но ты останься здесь: я хочу кое-что тебе сказать. О-о!..

— Выпейте вот это, мисс Шелвуд. Лекарство всего лишь приглушит боль. Если вы хотите поговорить с племянницей, вам понадобятся силы.

— Хорошо, — еле слышно отозвалась умирающая.

Доктор Вудрафф приложил флакон к ее губам и отступил, негромко сказав Франческе:

— На некоторое время ей станет легче. Я буду в соседней комнате.

Выждав минуту, Франческа робко осведомилась:

— Вы хотели мне что-то сказать, тетя Кассандра?

— Да. Там, на столе, шкатулка… Принеси ее. — (Франческа исполнила приказание тети и открыла шкатулку.) — Внизу лежит письмо…

Лист бумаги был высохшим и пожелтевшим. Письмо начиналось словами «Дорогая моя Кэсси…» и было подписано «Ричард Бодон».

— Вы хотите, чтобы я прочла его?

— Позднее, сейчас у нас нет времени. Это письмо от твоего отца. От Ричарда Бодона. В нем он сообщил, что моя сестра завладела его сердцем. — Темные глаза открылись и вспыхнули злобой. — Вот почему я всегда ненавидела тебя. И сейчас ненавижу!

— Не надо, тетя Кассандра! Вы же знаете, я никогда не желала вам зла.

— Ты виновата уже тем, что появилась на свет. Он женился бы на мне, если бы она не сказала ему… — голос Кассандры угас.

— Позвать доктора Вудраффа?

— Нет, я еще не закончила! Деньги… Чиззл присмотрит за деньгами. Скажи ему…

— Мистер Чиззл? Ваш духовник?

— Не задавай глупых вопросов! Кто же еще? Слушайся его во всем. Мой отец не имел никакого права… Тебя следовало оставить нищенкой! — Мисс Шелвуд приподнялась и злобно уставилась на племянницу. Ее голос окреп, она отчеканивала каждое слово, выдавая всю силу своих чувств: — Следуй советам Чиззла и не надейся выйти замуж по любви! Ты всегда была бестолковой дурнушкой. Да, дурнушкой, как я! В отличие от… — Она вновь повалилась на подушки, голос угас. — В отличие от Верити. Тебе никогда не стать таким лакомым кусочком, как твоя мать. — Она пожевала губами и добавила: — Впрочем, ты унаследовала черты отца. Его глаза. — У нее вырвалось сухое рыдание. — Будь он проклят!

Франческа в ужасе отшатнулась.

— Прошу вас, не надо! Я пошлю за мистером Чиззлом. Он должен быть рядом с вами, он вам поможет…

На блеклых губах тети возникла мрачная улыбка.

— Мне уже никто не поможет. Накрепко запомни мои слова, Фанни. Не забывай, что ты дурна собой и бестолкова. Она назвала тебя Франческой… какое нелепое имя для безобразного ребенка!.. Дитя повесы Бодона…

Мисс Шелвуд умолкла и смежила веки.

Франческа кинулась к двери.

— Доктор Вудрафф!

Глянув на пациентку, врач только покачал головой.

— Теперь уже скоро… — пробормотал он. — Вряд ли она снова придет в себя.

— Но… — Франческа уставилась на вытянувшееся в постели тело. — Она же не успела проститься с миром, простить всех, кто причинил ей боль! И тех, кто не желал ей зла… — тоскливо добавила она.

— Мисс Шелвуд умирает так, как жила. Несчастная женщина… — Доктор Вудрафф вздохнул и сухо добавил: — Да простит ее милосердный Господь!

Франческа ожидала от врача сочувствия, надеялась услышать слова уважения, восхищения силой духа покойницы, ее преданностью долгу. Пришедшая мадам Элизабет выразила соболезнования, но лишь самой Франческе. Одна Агнес Коттер искренне оплакивала Кассандру Шелвуд.

После смерти тети Франческа долго не могла оправиться от потрясения и растерянности. Мистер Чиззл был рядом с ней, но его присутствие вызывало у Франчески лишь досаду, а его попытки утешить ее были по меньшей мере неуместны. На похороны собралось немало народу, и хотя поначалу Франческа удивилась, поразмыслив, она пришла к выводу, что этого и следовало ожидать. Несмотря на затворническую жизнь, мисс Шелвуд оставалась одной из самых богатых землевладелиц округи. Но самое грандиозное потрясение все присутствующие испытали после похорон, когда было прочитано завещание Кассандры Шелвуд.

Завещание было ничем не примечательным. Слугам достались различные мелкие суммы, пропорциональные сроку их службы. Мистер Чиззл, как местный викарий и духовник мисс Шелвуд, получил скромное наследство, а Агнес Коттер — довольно крупное. Остальное имущество мисс Шелвуд шло в фонд строительства и обеспечения богаделен в соседнем городе. Имя Франчески в завещании не упоминалось.

Слуги встретили этот документ недоверчивыми возгласами, а Бетси даже осмелилась выразить недовольство вслух. Но сама Франческа ничуть не удивилась. К этому удару она приготовилась заранее. Вопрос о поиске места гувернантки встал перед ней со всей остротой, и она решила посоветоваться об этом с семейным поверенным, мистером Бартоном.

Наконец все разошлись. Мистер Чиззл так тепло попрощался с Франческой, что она задумалась: неужели все эти годы она ошибалась в нем? Он выразил настойчивое желание повидаться с ней на следующий день, и Франческа нехотя согласилась, поскольку согласие было единственным способом отделаться от священника.

Мистер Бартон, едва она упомянула о своем намерении подыскать место гувернантки, ошеломленно вытаращил глаза.

— Дорогая моя мисс Шелвуд, что вы такое говорите? Теперь вы распоряжаетесь всем состоянием, завещанным вам дедушкой!

— Но его не хватит, чтобы прокормиться, сэр.

— Вопрос спорный, мисс, но рискну заметить, что семидесяти тысяч фунтов хватит кому угодно! А вместе с доходом от имения Шелвудов это целое состояние.

Франческа рухнула в мягкое кресло.

— Семидесяти тысяч?.. Неужели вы… хотите сказать, что дедушка завещал все свое имущество мне?

— Почти все. Часть денег он оставил непосредственно покойной мисс Шелвуд, а остальные в виде доверительной собственности предназначены вам по достижении двадцати пяти лет. Стало быть, в ноябре сего года вы сможете вступить во владение наследством. В завещании вашего дедушки значилось единственное условие: пока ваша тетушка жива, ей было поручено управлять поместьем и получать половину дохода от него. А другую половину отправляли в банк — за прошедшие годы там накопилась кругленькая сумма.

— Какова, вы говорите, эта сумма? — слабо переспросила Франческа.

— Около семидесяти тысяч фунтов. Они были завещаны в форме доверительной собственности вам и вашим детям, надежные попечители распоряжаются ими в ваших интересах. Этих денег вам хватит на безбедное существование. Шелвуд — процветающее имение, приносящее годовой доход около десяти тысяч фунтов. Но неужели мисс Шелвуд никогда не говорила вам об этом?

— Нет. Я и понятия не имела…

Мистер Бартон неловко поерзал в кресле.

— В этом есть и моя вина. После смерти вашего дедушки я согласился с мисс Кассандрой в том, что вы слишком молоды, чтобы взваливать на себя такую ношу, но позднее мне следовало обо всем вам сообщить. В свое оправдание я могу заметить только, что мне и в голову не приходило, что тетя станет утаивать от вас эти сведения. Но зачем ей это понадобилось?

— Моя тетя… была скрытной особой, мистер Бартон, — коротко отозвалась Франческа. Тетя Кассандра мертва. Ни к чему ворошить прошлое.

— Гм… Разумеется, я знал, что подобное завещание не устраивает вашу тетю, но чтобы… — он откашлялся. — Вижу, вы потрясены. Вам понадобится время, чтобы свыкнуться с новым положением, мисс Шелвуд, поэтому не стану утомлять вас. Только сообщу еще об одном любопытном условии: доверительной собственностью не имеют права распоряжаться ни ваш отец, лорд Бодон, как ваш законный опекун, ни ваш будущий муж. Она предназначена лишь для вас и ваших детей.

— Поскольку отец так и не признал меня, он едва ли может претендовать на законное опекунство!

— Теперь, когда вы достигли совершеннолетия, — конечно. Но пока вам не исполнился двадцать один год, он в любой момент мог заявить о своих правах, если бы пожелал.

— Несмотря на то, что я внебрачный ребенок?

Поверенный изумился.

— Почему вы так решили, мисс Шелвуд?

— Я… мне говорили, что я… у меня сложилось впечатление, что… отношения моих родителей не были оформлены официально.

— Что за чушь! Все было совсем иначе! Мне на хранение доверены соответствующие документы. Ваш дедушка лично передал их мне перед смертью.

— Но тетя Кассандра сказала… А она знала о существовании этих документов, мистер Бартон?

— Само собой. Мы говорили о них после смерти сэра Джона.

Значит, тетя Кассандра солгала ей, одиннадцатилетней девочке, назвав незаконнорожденной. Много лет Франческа несла бремя позора, тревожилась о будущем, не предпринимала никаких попыток войти в общество или подружиться с соседями, уверенная, что получит оскорбительный отказ. Тетя Кассандра сделала все возможное, чтобы погубить жизнь племянницы, — в отместку за свою погубленную любовь. Но как она могла?

Должно быть, в порыве горя она убедила себя в том, что ее возлюбленный не женился на ее сестре, несмотря на неопровержимые свидетельства обратного. А может, она задумала через ребенка жестоко отомстить людям, которые причинили ей боль?

— Мисс Шелвуд!

— Прошу прощения, я… никак не могу оправиться от шока.

— От шока? Но почему вы считали… — Внезапно выражение лица мистера Бартона изменилось. Он сухо произнес: — Вы хотите сказать, что мисс Кассандра Шелвуд, ваша родная тетя, дала вам понять, что вы родились… вне закона? Мне с трудом верится в это, мисс Шелвуд. Вашу тетю было трудно причислить к людям, обладающим приятным нравом, но ее уважали все соседи как справедливую и честную женщину.

— Ничего подобного я не говорила, мистер Бартон, — возразила Франческа, с трудом сохраняя спокойствие.

— Но у вас, очевидно, много лет назад создалось превратное представление… Почему же вы не обратились ко мне?

— Мне никогда не приходило в голову сделать это. Я считала, что не имею никаких прав на собственность Шелвудов, что меня терпят здесь только из милости.

— Но это же немыслимо!

С трудом Франческа подавила в себе негодование. Ее тетя мертва, посторонним незачем знать о том, как жестоко она обошлась с племянницей.

— Мистер Бартон, несмотря на все недоразумения, теперь нам ясна истина. Если вы не против, давайте больше не будем говорить об этом. Пора подумать о будущем.

Мистер Бартон кивнул.

— Мудрое решение, мисс Шелвуд.

— Вам случайно не известно, почему за все эти годы отец ни разу не попытался связаться со мной? Может, он… мертв?

— У меня нет причин предполагать самое худшее.

— Тогда почему же?..

— Мисс Шелвуд, когда ваши родители сбежали, сэр Джон Шелвуд отрекся от своей дочери Верити. Но после ее смерти он попросил меня написать вашему отцу и предложить ему отправить вас в Англию — чтобы вы стали наследницей Шелвудов. Сэр Джон поставил лишь одно условие: после вашего прибытия в Шелвуд-Мэнор лорду Бодону надлежало прекратить с вами всякие отношения.

Должен признаться, это условие я не одобрял и был удивлен, когда лорд Бодон в конце концов принял предложение сэра Джона. Разумеется, выбор у него оставался небогатый. Вы остались без матери; в качестве наследницы Шелвудов ваше будущее было обеспечено, и, должен заметить, прежний образ жизни вашего отца мало подходил ребенку.

Франческа задумчиво подтвердила:

— Полагаю, вы правы, но…

— Но теперь, когда ваши дедушка и тетя мертвы, а вы сами достигли совершеннолетия, во встрече с лордом Бодоном не будет ничего предосудительного — конечно, если вы пожелаете познакомиться с ним.

— Я… я не знаю… Мистер Бартон, прошу простить меня. Я… слишком ошеломлена услышанным. Столь резкая перемена положения застала меня врасплох. Но скажите, сколько еще человек знали о завещании моего дедушки? Почему никто не намекнул мне о нем, если этого не сделала тетя?

— Вы сами сказали, что ваша тетя была скрытной женщиной. Она часто повторяла, что ее тревожит ваше положение богатой наследницы, опасалась, что вам вскружат голову лестью. Она попросила меня хранить молчание, убедив, что это необходимо для вашего же блага. Вы обе вели в Шелвуде затворническую жизнь, посему сомневаюсь, что кому-нибудь еще известно о завещании.

Этим объяснением Франческе и пришлось удовлетвориться. Покамест его хватило. Она попросила мистера Бартона навестить ее в другой раз, но прежде дать ей время подумать о своем будущем. Встречу назначили на послезавтра.

— В прошлом вы ревностно хранили тайны нашей семьи, мистер Бартон. Надеюсь, и впредь я смогу полагаться на вас. Мне необходимо время, чтобы все обдумать и решить, как поступить с имением Шелвудов и что мне делать дальше.

Поверенный согласился и ушел, распрощавшись с почтительностью, лучше всяких слов доказавшей значение обретенного Франческой положения хозяйки Шелвуд-Мэнора.

Известие о том, что мисс Фанни не была даже упомянута в завещании своей тети, взбудоражило всю округу. Вскоре слухи докатились до Уитем-Корта, где тотчас принялись строить догадки о дальнейшей участи нищей обитательницы соседнего поместья и выдвигать самые скабрезные и оскорбительные предположения. Но вскоре сплетни наскучили веселой компании, и гости Уитем-Корта во главе с хозяином пустились на поиски иных развлечений — все, кроме Маркуса. Он вновь испытал неотступное желание разыскать Франческу и предложить ей любую помощь, но сплетни и сальные догадки, касающиеся вероятного будущего этой девушки, заставили его задуматься.

Разве он мог оказать помощь, не компрометируя Франческу? Девушке без средств к существованию и без друзей, к тому же с сомнительным происхождением следовало быть вдвойне осмотрительной. Она пуще огня должна остерегаться скандала. Поразмыслив, Маркус решил, что на некоторое время, пока поверенные разбираются с завещанием и собственностью, Франческе будет безопаснее остаться в Шелвуде. А тем временем сам Маркус мог вернуться в Лондон и посоветоваться с сестрой. Сара наверняка подыщет для Франчески подходящее место компаньонки или гувернантки.

Вернувшись в Лондон, Маркус доставил леди Форрест в Чизвик, к ней домой, и сразу отправился повидать сестру, по пути отделавшись от Ника. Но леди Челфорд не оказалось дома, и, к своей досаде, Маркус выяснил, что встретиться с ней он сумеет лишь на следующий день. Всю ночь его преследовал образ Франчески. Наконец наступило долгожданное утро. Маркус вздохнул с облегчением и поспешил на Дьюк-стрит.

Однако у сестры его постигло разочарование. Леди Челфорд, которую выбил из колеи столь ранний визит, ничего не могла придумать.

— Маркус, когда ты, наконец, направишь свои способности в более приемлемое русло? Уверена, родные были бы рады следовать твоим советам и… принимать от тебя помощь.

— Дражайшая моя Сара, и то, и другое тебе ни к чему! Несмотря на свою ограниченность, твой муж превосходно распоряжается состоянием семьи. К тому же он не лишен здравого смысла. О большем немыслимо и мечтать!

— Но он не понимает детей так, как ты! Представляешь, он поговаривает о том, чтобы отправить Шарлотту в институт благородных девиц! Он утверждает, что школьная дисциплина пойдет ей на пользу.

— Поскольку это дитя ухитрилось вывести из себя четырех гувернанток за четыре месяца, пожалуй, я готов согласиться с твоим мужем, Салли.

— А Ник? Он так часто ссорится с отцом…

— Все дурные наклонности Ника исчезнут, дай только срок. Вскоре он повзрослеет. У Чарли Уитема он вел себя на удивление здраво.

Заметив на лице сестры гримасу сомнения, Маркус нетерпеливо добавил:

— Салли, клянусь тебе, игроком он не станет. Во всяком случае, я намерен не спускать с него глаз. Лучше скажи, чем ты сможешь помочь Франческе Шелвуд?

— Но почему судьба этой девушки так тревожит тебя? Неужели она для тебя так много значит? Маркус, этого не может быть!

— Господи, ну почему все женщины одинаковы? Достаточно простого желания помочь попавшей в трудное положение девушке, чтобы в их воображении нарисовалась свадебная процессия, звон колоколов и тому подобное. Нет, личного интереса Франческа Шелвуд у меня не вызывает. Я просто хочу избавить ее от участи, которой она не заслуживает. Так ты поможешь мне или нет?

— Подобные стремления весьма похвальны, но напрасно ты ждешь от меня мгновенных решений, особенно если речь идет о девушке без малейшего опыта… и приличного происхождения! Что скажут мои подруги, если я попытаюсь навязать им в гувернантки дитя любви повесы Бодона? Я уже не раз страдала по вине твоих донкихотских наклонностей. Помню, еще ребенком ты бросался на помощь тем людям, которых ошибочно считал обделенными судьбой. Твой бывший карманник, которого я рекомендовала в грумы леди Касл, сбежал с ее серебром. Она до сих пор не может простить меня. А бедная вдова, некая миссис Харботтл, которую я сама взяла в помощницы экономке! Она перессорила всех слуг быстрее, чем я успела избавиться от нее. Но это еще не все — вспоминать о твоей благотворительности можно бесконечно. Нет, на сей раз я не стану помогать тебе.

— Но это совсем другое дело, Сара! Мисс Шелвуд — истинная леди.

— Она не может быть истинной леди, если, как ты говоришь, она незаконнорожденная дочь повесы Бодона. Мне жаль бедняжку, похоже, жизнь несправедливо обошлась с ней, но помочь ей я ничем не могу. А если ты желаешь этой девушке добра, держись от нее подальше. Досужие языки начнут болтать невесть что, едва ты проявишь участие в ее судьбе, пусть даже из платонических чувств.

— Черт побери, я не намерен вредить ей!

— Тогда оставь ее в покое. — После короткой паузы леди Сара раздраженно добавила: — Пожалуй, мне все-таки придется что-нибудь подыскать для нее, иначе ты, чего доброго, женишься на этой девушке, не выдержав нелепых угрызений совести. Кроме того, я в долгу перед тобой — ты ведь присматриваешь за Ником. Если хочешь, я узнаю, не ищет ли кто-нибудь компаньонку, соглашаясь при этом не задавать слишком много вопросов о ее происхождении. Но предупреждаю: найти столь снисходительных хозяев будет непросто.

Маркус покинул дом на Дьюк-стрит в мрачном расположении духа. Ему было ясно одно: Франческа обречена либо на нужду, либо на тяжелую и нудную работу, если ей не улыбнется удача. Слова сестры крутились у него в голове всю ночь, и к утру тягостные размышления вылились в отчаянное решение. В тот же день Маркус отправился в Шелвуд.

Франческе не представилось случая спокойно обдумать свое положение. Сначала Агнес Коттер покинула Шелвуд после бурного, но, к счастью, краткого разговора, затем мадам Элизабет пришла выразить соболезнования и предложить помощь, но не задержалась. Франческа была этому даже рада: ее старой приятельнице предстояло первой узнать ошеломляющие новости, но в свое время.

Потом один за другим потянулись слуги и работники поместья, спешившие выразить озабоченность будущим мисс Фанни и собственной судьбой. Франческе понадобилось пустить в ход всю свою изобретательность, чтобы тактично и уверенно успокоить их, не проболтавшись.

Утром на следующий день после похорон прибыл мистер Чиззл, как и было условлено. Франческа не испытывала особого желания видеть его — она всегда недолюбливала священника за елейные и вкрадчивые попытки завоевать ее расположение, не утеряв при этом благосклонности Кассандры Шелвуд, требовавшей строгости в обхождении с племянницей. В присутствии Франчески он держался то равнодушно, то убийственно снисходительно. Она до сих пор не могла простить священника за многочасовые душеспасительные проповеди, призванные вернуть заблудшую овечку на стезю добродетели. Но скрепя сердце она все же решила принять мистера Чиззла. Очевидно, он исполнял некое обещание, данное тете Кассандре. Может, именно поэтому тетя завещала деньги своему духовнику?

— Мисс Фанни…

— Мистер Чиззл, вы знали меня еще ребенком, поэтому, полагаю, вам будет трудно перейти на официальное обращение «мисс Шелвуд». Но если вы и впредь намерены звать меня по имени, употребляйте мое настоящее имя. Я Франческа, а не Фанни.

Мистер Чиззл рассыпался в смущенных и неискренних извинениях, а затем уселся перед камином и с пафосом заговорил:

— Надеюсь, мисс Франческа, вы не сочтете меня слишком самонадеянным, если узнаете, что я по-прежнему готов печься о вашем счастье. Мне отрадно вспомнить, что мы всегда прекрасно понимали друг друга и что мои многолетние попытки стать вашим духовным наставником и утешителем не остались неоцененными.

— Разумеется, — смущенно подтвердила Франческа. Таким она видела священника впервые. Но в чем же дело? Франческа была абсолютно уверена, что вчерашние откровения поверенного не достигли чужих ушей. Так к чему клонит мистер Чиззл?

После непродолжительной речи, в которой священник восславил добродетели покойной — то есть обратился к предмету, едва ли способному помочь ему снискать благосклонность данной аудитории, — он веско продолжал:

— Ваша дорогая тетушка, ваша покойная родственница, об утрате которой мы все так скорбим, часто размышляла о том, что станет с вами после того, как она удалится в мир иной, — с вами, неопытной девушкой, не имеющей покровителя и унаследовавшей известные дурные наклонности… — При этих словах Франческа недовольно выпрямилась, поэтому священник поспешил загладить промах: — Хотя, по-моему, вы нашли в себе силы подавить их. Ваша тетушка оказала мне честь, поделившись со мной своими тревогами, и, должен признаться, я разделял ее опасения.

— Благодарю вас за попечение. Но смею заверить, оно ни к чему. Я не нуждаюсь ни в покровительстве, ни в руководстве.

Мистер Чиззл сладко улыбнулся и покачал головой, изображая снисходительное понимание.

— Дорогая моя мисс Франческа, в этом-то и беда! Вы слишком молоды, слишком… своевольны, чтобы понять всю сложность положения. Вам нужен советчик, зрелый, мудрый наставник, способный предостеречь вас от множества опасностей, которые готовит нам жизнь. Осмелюсь утверждать, он должен быть таким, как ваш покорный слуга.

— Ну что же, если у меня когда-нибудь возникнет необходимость в таком советчике… — с сомнением начала Франческа.

— О нет, я не допущу, чтобы ваша скромность стала причиной недоразумения! Нельзя, чтобы даже мысль о вашем постыдном рождении или грехах прошлого заставила вас усомниться. Пусть тот, кто безгрешен… я готов забыть об этом, уверяю вас. Мисс Фанни, я пришел сюда, чтобы открыть свое заветное желание — и предсмертную просьбу вашей тетушки: разделить тяготы вашей жизни, создать узы товарищества там, где царит одиночество, мудрым руководством прояснить смятение чувств, богопросвещенным разумом…

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, сэр. Не могли бы вы высказаться напрямик? Неужели вы… просите меня стать вашей женой?

Разошедшийся мистер Чиззл, которого застала врасплох эта прямолинейность, осекся, вытер лоб и подтвердил, что Франческа не ошиблась.

— Понятно… — Франческа отвернулась, чтобы скрыть гримасу, затем снова взглянула на священника и бесстрастно спросила: — Значит, тетя обсуждала с вами перед смертью условия завещания моего дедушки?

— Да, она действительно упоминала о них. Мы оба понимали, что наследство станет источником опасности для вас и искушением для алчных мужчин, привлеченных вашим богатством, а не вашей… прелестью.

— Ясно, — подытожила Франческа. — Стало быть, о деньгах вам известно.

— Но я льщу себя мыслью, что вы не станете приписывать меркантильности мое стремление предложить вам руку и сердце, мисс Фанни…

— Франческа, с вашего позволения.

Мистер Чиззл неуклюже опустился на одно колено. От натуги он побагровел и вновь вытер лоб, прежде чем продолжить:

— Поверьте мне, дражайшая Франческа: мое сердце без остатка принадлежит вам, в нем нет и тени расчета. Даже если бы ваша тетушка перед смертью не выразила надежду, что мы вдвоем возьмем на себя бремя огромного наследства Шелвудов, даже если бы вы были бедны как церковная мышь, лишены не только имени, но и состояния, я и тогда предложил бы вам все, что у меня есть, — мое восхищение, сердце и жизнь!

— Я… конечно, польщена. Дорогого стоит то, что вы готовы забыть о позоре моего рождения. И о том, что вы предпочли назвать… грехами прошлого. Но я не в силах допустить, чтобы вы опорочили свое честное имя, сэр. Подумайте, что скажут менее достойные люди? Что вы согласились взять в жены «дитя любви», узнав о его богатстве? Что грех можно смыть щедрыми подарками? Что золото Шелвудов помогло вам взглянуть сквозь пальцы на их позор? Это немыслимо! Нет, как бы ни тронуло меня ваше… бескорыстное предложение, боюсь, мне придется его отклонить.

— Но ваша тетушка заверила меня… она сказала, что вы будете рады встретить человека, согласного взять вас в жены…

— Моя тетя умерла, мистер Чиззл. Она не имела никакого права распоряжаться моим состоянием, а тем более сердцем. И хотя я уверена, что вы питаете благородное презрение к личному обладанию богатством, должна сообщить, что моему будущему мужу, кем бы он ни был, навсегда закрыт доступ к наследству Шелвудов. По условиям завещания моего деда состояние принадлежит мне, и только мне, а позднее перейдет к моим детям, если я когда-нибудь выйду замуж.

У священника отвисла челюсть. Он стал похож на рыбу, заглотившую крючок, с оттенком злорадства подумала Франческа.

— Прошу вас, встаньте, — добавила она.

Мистер Чиззл взял себя в руки и поднялся с похвальным достоинством.

— Ваша тетушка предостерегала меня, — печально произнес он. — В вас нет благородства, которое мужчине свойственно искать в женщине. Я надеялся, что наставления и дисциплина помогут обуздать низменные стороны вашей натуры, но не тут-то было. Подумать только, приписывать корыстные мотивы человеку, жаждущему всего лишь защитить вас, уберечь от опасностей, повсюду подстерегающих одинокую юную особу… — С тяжким вздохом он повернулся и направился к двери.

— Мистер Чиззл!

— Да?

— Будучи покровительницей всех обитателей Шелвуда, моя тетя не сомневалась в вашем умении держать язык за зубами. Надеюсь, я могу быть столь же уверена в вас?

Священник гордо выпрямился и холодно заявил:

— Ваши сомнения неуместны, мисс Шелвуд. Я сам желаю поскорее забыть об этом до крайности постыдном и мучительном событии. Я не стану упоминать о нем — и о вас — никому. Ни единому человеку. До свидания.

Франческа едва сумела дождаться, когда священник покинет комнату: ее душило безумное желание расхохотаться при воспоминании о том, как выглядел побагровевший от натуги мистер Чиззл, с трудом преклонивший колено в неумелом подражании позе пылкого влюбленного. Но внезапно девушку охватила грусть. Как зла оказалась пародия на ее романтические мечты! Неужели мистер Чиззл — всего лишь первый из длинной вереницы будущих соискателей ее руки?

Очевидно, имение Шелвудов и семьдесят тысяч фунтов — более чем соблазнительная приманка, перевешивающая все недостатки их обладательницы. Ну что ж, пусть приходят! А она не станет спешить, выбирая себе мужа. Впрочем, Франческа сомневалась в своем умении выбирать.

Шум подъехавшего экипажа заставил ее подойти к окну. Еще один визитер с соболезнованиями! Франческа была не в настроении поддерживать светские беседы. Ей требовалось побыть одной и освоиться со своим новым положением. Если события последнего часа что-нибудь да значат, похоже, вскоре ей придется научиться охлаждать пыл охотников за богатством. Подумав, Франческа решила удрать через кухню, пока гость ждет в передней.

Но она просчиталась: экипаж обогнул дом и остановился у конюшни. Выйдя из дома черным ходом, Франческа тут же столкнулась с рослым мужчиной и застыла как вкопанная.

— Добрый день, мисс Шелвуд.

— Что вам здесь нужно, сэр? — выпалила она, напрочь позабыв о правилах приличия.

— Я узнал о смерти вашей тети. Нам надо поговорить, Франческа.

Последовала длинная пауза.

— Ну, так что же? — наконец произнесла Франческа. — Я слушаю.

Помедлив, Маркус произнес:

— Это… личный разговор. Вы позволите войти в дом?