Французский любовник

ГЛАВА ПЯТАЯ

Наверное, зря я это затеяла, думала Роза, стараясь не смотреть на Стефана. Грудь его блестела при свете свечи, а в гриве темных волос подрагивали капельки воды от только что принятого душа. Верхняя пуговица джинсов была расстегнута. Она попыталась сглотнуть, но ей не удалось. Он казался таким могучим и сильным. Когда он стоял вот так, расставив крепкие, сильные ноги, казалось, ничто не могло сдвинуть его с места. Роза боролась с волной желания в груди. Она проклинала себя за то, что мысли приняли столь опасное направление.

Мокрые черные волосы Стефана закручивались на концах. Роза подумала, каким аппетитным будет малыш с такими кудряшками на голове. Ей пришлось ухватиться за перила, словно за спасительный якорь. Колени подгибались. Уже давно она и не мечтала о собственных детях. Ее судьба — быть вечной крестной матерью.

Неожиданно она почувствовала боль в руке. Тихий крик предательски слетел с губ. Стефан моментально взял ее руки, повернул ладонями вверх, тщательно осмотрел. Свежие волдыри, которые она заработала, выдергивая гвозди, выдали ее. Требовалось объяснение. Молчание Стефана становилось все более грозным.

— Я перекрывала гонтом крышу, — начала она. — Это надо было сделать. Бизнес в лавке идет очень хорошо. И я сегодня осилила добрую четверть крыши. Не хочу, чтобы папа залезал наверх. Я за него очень боюсь.

— Подождите здесь, я принесу антибактериальный крем и бинт. Нужна перевязка, — распорядился Стефан, буквально толкая ее в кресло.

Парадная дверь захлопнулась за ним.

Спокойная, тихая ночь. В темноте мерцали светлячки. Роза поражалась, как Стефану удается одним взглядом лишить ее способности дышать.

— Мне пора идти, — прошептала она, когда он вернулся на веранду.

Стефан опустился возле нее на колени и начал аккуратно намазывать крем. Потом закрыл тюбик, отложил его в сторону и принялся бинтовать ей руки. Сделав это, он одним ловким движением поднял ее. И аккуратно опустился в большое старое кресло-качалку.

— Это неразумно, — прошептала она, пытаясь отодвинуться от его темной, загорелой груди. Он шокировал ее, относясь к ней так, будто она не «свой парень», а желанная женщина. Стефан прислонил ее голову к своему плечу и начал медленно укачивать. — Мне хочется плакать, и я не знаю, почему, — пробормотала Роза.

Она впервые не понимала своих чувств. Губы Стефана слегка поглаживали ее лоб, брови, ресницы. Но поцелуи не приносили ей покоя и уверенности. Его большой палец ласкал нежное местечко на ее запястье. Он заставлял ее чувствовать себя особенной, утонченной, женственной. Не в силах больше сопротивляться, она потерлась о его щеку.

Стефан затих, потом притянул ее поближе к себе.

— Чем я вызвал ваше беспокойство? — нежно спросил он.

Глядя на его лицо, Роза попыталась сосредоточиться.

— Я сейчас не могу сообразить. Все слишком сложно. Дайте мне минуту.

— Конечно.

Он ласково улыбнулся и нежно поцеловал Розу.

Словно молния пронзила ее.

— Ведь вы не заключали пари, правда?

Роза словно со стороны услышала свой вопрос.

— Пари? — нахмурился он.

— Что вы добьетесь от меня, чего хотите.

Улыбка заиграла у него на губах. Он опять поцеловал ее легко и нежно, будто она настоящее сокровище.

— Я не заключал пари, но я добьюсь своего.

— С моим опытом я была бы дурой, если бы снова влезла в историю.

От жаркого взгляда Стефана Розу охватила дрожь.

Он приблизил к себе ее бедра, рука ласкала ягодицы и поднималась вверх, к плечам. Он посмотрел вниз, туда, где ее груди пристроились на его голой груди. Стефан закрыл глаза и потрясенно застонал. Он откинулся на спинку кресла-качалки и сквозь полуопущенные ресницы изучал ее.

— Почему вы пришли? — хрипло спросил он.

Роза решила, что если женщина сидит на коленях у мужчины — а за всю жизнь с ней такого не случалось, кроме разве что коленей отца, — то у нее есть определенные права. Она подняла забинтованную руку, высвободила палец и погладила морщинку между его бровями.

— Ради Эстеллы. И ради вас, — добавила она, поглаживая его густые брови волшебника.

Что она должна сделать, чтобы соблазнить его, ведь он все в себе держит под контролем. Он замер, принимая ее прикосновения, но желваки на щеках выдавали, что он не так уж и спокоен. Она погладила натянутую мышцу, желая облегчить его напряжение. Роза всегда понимала чужую боль.

— Вы слишком контролируете всех и вся. Это плохо прежде всего для вас, Стефан. Смотрите на все проще. Эстелле пришла мысль, что вы переехали в Уотервилл, чтобы держать Луи подальше от нее, в чем, собственно, вы признались и мне. Она приглашала его приехать, но он отказался. А вы сверкаете глазами на парней в ее новой свите. Особенно когда кто-нибудь из них подходит слишком близко.

— Они слишком часто касаются ее, обнимают, — грубо парировал Стефан.

— Вы касаетесь меня, — напомнила ему Роза.

И со значением посмотрела на его руку, гладившую ее бедро.

— Не говорите глупости. Вы женщина, я мужчина. Я увлечен вами. Вы околдовали меня. Очаровали меня. Возбуждаете меня. Я не тот человек, который легко сходится с людьми. Но вы… вы доставляете мне… удовольствие.

Роза не успевала следить за его мыслью. Эмоции подавляли ее. Она погладила его подбородок и поняла, что он слегка расслабился. Тогда она провела пальцами по его широким скулам. У нее появилось чувство, что этим движением она успокоила все бури, бушевавшие в нем.

— Вы хороший отец, Стефан. А Эстелла сделает правильный выбор. Но вы должны дать ей шанс. И перестаньте быть командиром. Никогда не стоит говорить: «Запрещаю тебе…»

Он словно дыхание задержал, пока она говорила.

— Я знаю, что лучше для моей дочери. Луи мерзавец. Она беременная будет ждать его дома, а он в это время — транжирить деньги нашей семьи. Я буду любить внуков, но они не должны быть похожи на Луи. Он и на минуту не задумается о благополучии и счастье моей дочери. Я поймал его у себя в офисе с одной из временных помощниц. И они не изучали меню. Я не сказал Эстелле. И не избил его так, как хотел бы.

Роза чувствовала силу этого человека и без объяснений понимала: для него главное — благополучие семьи.

— Вам тяжело было, правда? Занять место отца в бизнесе и пытаться заменить мать Эстелле?

— Вы многое понимаете. — Он поцеловал повязку, закрывавшую ее ладонь, и нежно приложил к своей щеке. — Я был плохим отцом для Эстеллы, — признался он глухо. — Я много работал, и вдруг оказалось, что она выросла. А я ничего не понял. И делаю те же ошибки, что делал мой отец по отношению ко мне. Я бывал слишком резок с ней, потому что привык управлять бизнесом, а не семьей. В бизнесе я не ласковый. Я прихожу домой усталый и напускаюсь на нее. Из-за Луи, из-за прически, из-за ногтей, покрытых голубым лаком. В Уотервилле все по-другому. Здесь хорошо. Здесь она счастлива. Я никогда не понимал, как сильно ей хотелось такой жизни. Ведь я был с головой погружен в бизнес. Может быть, здесь она найдет хоть крупицу того, чего хочет.

Стефан нахмурился и чуть отодвинул Розу от себя.

— Почему я причина ваших неприятностей? — спросил он.

— Все говорят о том, как вы меня целовали… И как вы бросили меня в пруд. Они опять жалеют меня, а мне это не нравится. Вы не останетесь здесь дольше, чем планировали. А меня, жалея, начнут приглашать на воскресные обеды, чтобы познакомить с каким-нибудь неженатым кузеном, у которого куча детей, не желающих иметь мачеху.

— А что насчет ваших собственных детей? — ласково спросил Стефан, разглядывая свой палец, которым только что нежно прикасался к груди Розы.

Соски встали под футболкой и лифчиком. Она вздрогнула и уставилась на него, стараясь успокоиться. Стефан в свою очередь разглядывал ее. Она не могла пошевелиться, потому что его рука обхватила ее грудь. Так нежно, будто это лепесток цветка. Она попыталась снова дышать. Попыталась сосредоточиться. Он ласкал ее, медленно двигаясь все ниже и ниже к подолу футболки.

Никогда в жизни никто не ласкал Розу так легко и страстно. Темные глаза Стефана будто прожигали ее насквозь, ожидая реакции. Он оставлял выбор за ней: отвергнуть его или гостеприимно принять. Стефан наклонился и начал целовать ее шею, волосы за ушами, щеки. Она слышала биение его сердца. Она безумно боялась уступить себе и принять приглашение его затвердевшей плоти.

— У меня плохой опыт в этой области, — ухитрилась проговорить она. — У меня три бывших жениха.

— Масherie, вы все делаете исключительно хорошо, — пробормотал Стефан, покусывая ей шею и осыпая поцелуями грудь.

Когда он нежно и ритмично начал посасывать соски, Роза издала крик, обхватила его и крепче прижала к себе.

Ощущая дыхание Стефана на коже, дыхание нежной, душистой ночи вокруг, она вдруг осознала, что он пытается освободить ее от одежды. Когда она наконец открыла глаза. Свет ослепил ее. И Роза почувствовала возбужденную плоть Стефана под собой. Он крепче прижал ее к бедрам, и дрожь сотрясла его тело.

— Похоже, что здесь сложно иметь личную жизнь, — мрачно констатировал Стефан. Две женщины спокойно шли к дому. — Привет, мама. Привет, Эстелла.

— Я уже ухожу, — сказала Роза. Она встала, пошатываясь, и быстро прошмыгнула мимо его матери и дочери. — Спокойной ночи.

Она не собиралась ломать ворота Донатьенов. Но столб будто бы сам отпрыгнул в сторону. А она в это время вспоминала, как Стефан обнимал ее. Как его большая плоть прижималась к ней и пульсировала в бешеном ритме между ними.

— Я не могу снова пройти через это, — бормотала она.

Стефан свесил голову с крыши Розы, разглядывая изящные голые ступни на подоконнике. Кружевная занавеска парила над лодыжками. В пять тридцать утра в Уотервилле тишина. Утро выпихивало ночь. Для Стефана — бессонную ночь. Желание билось в нем. После долгих лет тело проснулось.

Он работал уже час, отрывая старый гонт и выдергивая гвозди. Как же Роза боится — боится любить и быть брошенной. Стефан нахмурился, глядя на эти стройные ступни. Он старался подавить в себе гнев. Только подумать, что за мужчина был способен держать пари на эту очаровательную женщину, которая обо всех заботится.

Кружевная занавеска закрутилась вокруг лодыжек. Стефан не смог сдержаться и погладил уязвимое место на ступне. Пальцы сжались. Он улыбнулся.

Вдруг занавеска отодвинулась. Роза удивленно высунулась из окна. Где-то позади раздался хлопающий звук. Занавеска вырвалась из рук, и ее выдуло из окна. Кресло-качалка перевернулось, Роза попыталась встать на ноги. Она ухватилась за кружева, отодвинула их и в открытое окно посмотрела на Стефана.

— Что вы здесь делаете?

Если бы он не сверлил глазами ее груди, просвечивавшие сквозь тонкую ткань короткой ночной сорочки, он, наверное, был бы способен говорить.

— У меня никогда еще не было желания сорвать с женщины одежду, — услышал он собственный шепот. — Но я хочу видеть вас всю.

Она схватила кружевную занавеску и прижала к себе, чувствуя, как вспыхнули щеки. Она быстро заморгала.

— На вас пояс с инструментами. И вы на моей крыше.

— С крышей я заканчиваю. Вам не нужно залезать сюда.

— Стефан, люди будут болтать невесть что. Они знают, что я сама все делаю.

— Ладно. Пусть знают, что роман с Розой Грейнджер продолжается. Вы спали прошлой ночью? — спросил он и услышал неуверенность в собственном голосе.

— Прошлой ночью… вы целовали меня. Но это не имеет никакого отношения к моей бессоннице, — твердо закончила она.

Стефан изучал ее раскрасневшееся лицо и не мог сдержать счастливый смех.

— Выдумщица вы, Роза. Вы очень сексуальная женщина. И вы тоже целовали меня.

Он получал удовольствие, наблюдая за ее смущением. В этот момент его снизу окликнул мальчик:

— Здравствуйте, мистер Донатьен. Вы хотите, чтобы я включил вас в список? Когда я закончу объезд на велосипеде, папа повезет меня в деревню.

Стефан посмотрел на мальчика. И на миссис Уилкинс и на других жителей города, включая двух бывших женихов Розы, которые стояли внизу и хмуро глядели на него. Рыбаки сидели на складных стульях в кузове своих пикапов и потягивали кофе. Жители Уотервилла любили Розу, и визитер на крыше вызвал внимание любопытной толпы.

— Идите сюда, — буркнула она и потянула его за футболку.

— Ей нужно поменять на крыше гонт, — сообщил он маленькой толпе внизу и, не удержавшись, добавил: — Ей нужен я.

— Идите сюда, — тверже повторила Роза и обеими руками потянула его за футболку.

Согнувшись, он вошел в окно и вставил в пазы карниз, на котором держался занавес. Еще никогда он не чувствовал себя так хорошо, так свободно и счастливо. Роза мрачно смотрела на него. Она накинула старый рваный фланелевый халат на короткую ночную рубашку и откинула назад волосы. Храп отца был слышен сквозь оклеенные обоями перегородки. Стефан зачарованно смотрел на пылающее от гнева лицо. Длинные ноги путались в полах халата. Он поднял маленькое кресло-качалку и стал изучать женскую спальню. Сбившуюся в беспорядке постель, подушки на полу, семейные фотографии на стене, летнее платье, висевшее на дверях шкафа.

— Ну и что дальше? — резко спросила она.

— Дальше — завтрак, — ответил Стефан, прежде чем заключить ее в объятия. Он отметил, что теперь она отнеслась к этому спокойнее. Свежая, теплая, душистая после сна. Ее губы дали ему больше, чем он мог вообразить. Руки крепко обвили его шею. Тело изгибалось, прижимаясь к нему. Когда ее пальцы запутались у него в волосах, губы раскрылись для его поцелуев. Но надо победить жажду. Еще рано. — Завтрак — через двадцать минут, — прошептал он ей в губы. — Потом я закончу крышу.

Он многое хочет закончить, мрачно думал Стефан, взбивая яйца для омлета. Образ Розы в коротенькой ночной сорочке стоял у него перед глазами. Из последних сил он сдерживался, чтобы не подняться наверх и… Он открыл дверь черного хода, там стояла маленькая толпа и все еще смотрела в Розино окно.

— Завтрак! — объявил он им.

Этой ночью в спальню, которая служила ему кабинетом, он перенес телефон, которым пользовался, когда звонил в офис. Он сидел за письменным столом и потирал руками виски. Все его тело ныло. Он застонал. Тут в комнату вошли Иветт и Эстелла. Они смотрели на него с любовью и смехом.

— Не сомневаюсь, Роза рассказала вам. Сегодня утром я готовил завтрак для половины города. И потом два ее бывших жениха помогли мне дочинить крышу, чтобы я только ушел от нее. Понимаете, они думали, будто я обижу ее. Какая-то беременная женщина поднялась на крышу, словно пытаясь доказать, почему я должен оставить Розу. Несла всякую чушь о претензиях на ее жизнь. Она от возбуждения чуть на землю не свалилась. Какой-то тип заявил, что перенял симптомы своей беременной жены, и улегся на крыше. Видите ли, наступило время его утренней тошноты. Шериф в громкоговоритель спрашивал, не нуждается ли Роза в помощи и не ударил ли я того беременного типа, который лежал на крыше. Потом шериф тоже поднялся к нам, помогать. С ума сойти… И у меня ноют мышцы. А я к этому не привык.

— Бедный Стефан, — покачала головой Иветт. — Грустит о том, что наконец вернулся к жизни.

— Папа, нельзя постоянно контролировать Розу. Ты ведешь себя так, будто можешь ею командовать. Роза уже давно сама управляет своей жизнью и жизнью отца. Она пережила жестокое разочарование. И она очень независимая. А ты пытаешься подавить ее.

Стефан откусил яблоко, которое дала ему Иветт вместе с тарелкой сыра и свежего хлеба. Потом, осмотрев яблоко, отложил его в сторону. Перед глазами возникли очертания Розиных грудей.

— Женщины, — пробормотал он, когда дочь наклонилась и поцеловала его в одну щеку, а мать в другую.

— Это потому, Стефан, — с нежностью проговорила Иветт, — что ты все время пытаешься нас защитить. Ты боишься, что с нами что-то случится, если ты не будешь все контролировать. А Роза не из тех, кто позволит контролировать свою жизнь.

— Я в отчаянии, — нехотя признался Стефан. Обычно он не выставлял напоказ свои чувства. Годами он старался не доставлять «своим женщинам» хлопот. — Я хочу, чтобы ей было хорошо. А она сердится на меня.

— Бедный папа, — проворковала Эстелла.

— По-твоему, это смешно, — вздохнул он.

Когда она стала такой очаровательной, такой заботливой? Какой же кусок ее жизни он пропустил?

— Очень смешно, — улыбнулась Эстелла. — Насколько я знаю, ты никогда не ходил на свидания. Даже когда женщины преследовали тебя. Держу пари, что ты не знаешь, что это такое.

Правда в словах дочери смутила его.

— Конечно, знаю. Что в этом особенного? Обед, танцы и…

— Не очень изобретательно.

Эстелла скрестила на груди руки и покачала головой.

Стефан представил, как бы он провел свидание с Розой, и облизнулся. Он подхватил Эстеллу и начал щекотать ее.

— Думаешь, что ты уже слишком старая для таких развлечений, ух-ух? — спросил он, когда она захихикала.

Зазвонил телефон. Эстелла выскочила из комнаты. Иветт вскинула брови.

— Ммм… Ты изменился, Стефан. Переезд пошел тебе на пользу.

— И тебе тоже. Я вижу, как вокруг тебя постоянно вьются мужчины. Ты, кажется, наслаждаешься деревенской жизнью.

— Я люблю мужчин. Мне нравится смотреть на них. Нравятся их разговоры. У меня всегда было много знакомых мужчин. Но ты же знаешь, что я никогда не отдавала своего сердца никому, кроме твоего отца. Кстати, тебе не нужно на лесной склад? Ох, и мы не знали, что происходит у Розы, пока ты не рассказал нам. Перестань подстегивать ее. Позволь ей самой принять решение и прийти к тебе.

— Кажется, мне на роду написано подстегивать. Я должен съездить в Чикаго. Один ресторан обхаживает нашего шеф-повара и управляющего. Ты здесь справишься?

— Стефан, я переживаю счастливейшие дни. Я прекрасно себя чувствую. Мой первый круг сыра зреет в деревянных досках. Под крышей подпола растут грибы. Я люблю доить коров, и мне нравится заботиться о животных, которые возвращают любовь с лихвой. С твоим отцом мы были вынуждены жить в городе. Но я навсегда останусь деревенской. Ты привезешь с собой Луи? Или возьмешь с собой Розу?

— На первое отвечу твердым «нет». А насчет второго — хорошая идея.

Оживленная Эстелла вбежала в комнату.

— Папа, звонит Роза. Она, правда, сумасшедшая. Она собирается заплатить тебе за работу на крыше. Чек за твою работу в лавке лежит у нее, он еще не попал в банк. Поэтому она спрашивает, хочешь ли ты, чтобы она написала другой, добавив в него за работу на крыше.

Стефан прислушался к сверчкам, стрекотавшим в июньской ночи. Ему хотелось оказаться с Розой наедине и все хорошенько обсудить. Главное — чтобы никто не мешал им. Он хотел Розу только для себя. Она не такая женщина, чтобы ждать. Если она примет решение, то сейчас же его и выполнит. Если его план сработает, она придет к нему.

— Скажи Розе, что я занят и утром уезжаю в Чикаго. Я поговорю с ней, когда вернусь. Через месяц или чуть больше.

— Уже две недели, как я пытаюсь поговорить с вами, но вы не отвечаете, — начала Роза, сидя в офисе напротив Стефана за его массивным столом.

Несмотря на июньскую жару в Чикаго, она надела черный деловой костюм. Ей хотелось выглядеть независимой, продвинутой женщиной, которая точно знает, что и как надо делать. Она никогда не путешествовала. Безопасный Уотервилл остался далеко. Ее удивлял безумный ритм города. Но она твердо решила обсудить со Стефаном их дела.

Роза пыталась сосредоточиться на своей миссии. Стефан должен понять, что они не подходят друг другу. Она хотела вернуть ему долг и ничем не быть обязанной. Несколько минут назад ее ошеломил роскошный, ухоженный, суровый бизнесмен, который привел ее на деловую встречу со своими партнерами. Его ответ конкурирующей компании, которая хотела переманить у него шеф-повара, был оглушительным. Он просто купил конкурентов. Он не вдавался в подробности, не тратил время на управляющих, которые пытались опротестовать его решение. Стефан был предельно краток и закончил встречу холодным кивком.

Его партнеры все это время с любопытством разглядывали Розу. Ее недорогой черный костюм, голубую блузку и практичные туфли. Ее одежда казалась странной в элегантном интерьере офиса. Стефан коротко представил ее, легко поцеловал, как старого друга, затем попросил ее подождать, пока он закончит все дела.

— Довольно драматично, правда? Проделать такой путь, чтобы попасть на деловую встречу? — сказал Стефан. Он выглядел слишком суровым в дорогом сером костюме. Глаза цвета виски с теплотой разглядывали ее. Он улыбнулся, и напряжение вроде бы спало. — Идите сюда.

Злость, которая привела ее в Чикаго, наконец дала о себе знать.

— Ну, нет, я приехала сюда, чтобы раз и навсегда поставить все точки над «I». — Она водрузила перед собой большую дорожную сумку так, чтобы она отделяла ее от Стефана. Роза не доверяла себе. Он легко двигался вокруг. — Если вы думаете остаться в Уотервилле, вам придется жить по нашим правилам. Вы работали в моем доме и в моей лавке, следовательно, должны получить плату. А вы удрали, оставив меня вашим должником. И теперь весь город будет говорить, что я вам плачу не деньгами, а чем-то другим.

— Я остаюсь. — Стефан вертел в пальцах карандаш. — Идите сюда, — ласково повторил он и уронил карандаш на стол.

Где-то в глубине зарождалась знакомая дрожь. Пытаясь подавить ее, Роза разглядывала элегантно обставленный кабинет. Ореховые панели, кожаные кушетки и кресла, роскошный серебристый ковер. И Стефан был частью этого мира.

— Я не хочу играть в эту игру, — прошептала она. Стефан встал, чтобы обойти стол, а у нее пересохло в горле. — Вы принадлежите этой жизни, а не Уотервиллу. Вам там скоро станет скучно. Я же останусь расхлебывать заваренную вами кашу.

Стефан наклонился, чтобы поднять ее. Потом понес к кушетке и сел, держа Розу на руках.

— Я одета для деловой встречи, — прерывающимся голосом напомнила ему Роза, когда снова обрела дар речи. — Я имею в виду бизнес. — Она собрала все силы, чтобы голос звучал твердо. В голове ни одной мысли. Потемневшие глаза Стефана пожирали ее. — Люди будут думать, что мы делаем что-то неподобающее.

Стефан провел пальцем по ее шее, потом откинул волосы, чтобы лучше чувствовать запах ее кожи.

— А мы делаем?

— Не надо, — неуверенно пробормотала Роза.

Его губы согревали ее. Пальцы начали расстегивать блузку. Потом рука проскользнула под нее и обхватила грудь.

Роза попыталась подавить вздох наслаждения.

— Я скучал по вас.

— Если вы пытаетесь смягчить мой гнев, то это не подействует.

— Не подействует?

Стефан снял с нее жакет и блузку и уложил ее на кожаной кушетке. Она знала, что надо сказать «нет», но ее тело изнывало от жажды его прикосновений. Его руки дрожали, когда он снимал пиджак, рубашку и галстук.

— На улице жарко, — прошептала она. Стефан опустился на нее. Роза, как зачарованная, не могла оторвать от мужчины взгляда. — Я и раньше занималась любовью, — сообщила она ему. — Ничего особенного. Я буду нервничать, а вы будете разочарованы.

Стефан зарычал. Потом тряхнул головой и выпрямился.

— Я дал себе слово, что этого не случится. Но одного взгляда на вас…

Он мрачно посмотрел в окно.

— Эстелла права. Я не могу устроить свою жизнь. Все, чего я хочу, — это быть в вас, рядом с вами, дышать тем воздухом, каким дышите вы, держать вас в своих объятиях.

Роза старалась дышать ровно. Стефан выглядел таким уязвимым, таким несчастным, что ей захотелось его успокоить.

— Вы тревожитесь о будущем? — Она похлопала его по голому плечу. — Вы сказали, что никого не любили после жены. А люди говорят, что мужчины теряют навыки, если долго не практикуются. По-моему, это как в спорте. Главное — практика.

— Думаю, с навыками у меня не будет проблем. — Он мрачно посмотрел на нее. — Я не желаю обсуждать это с вами.

Она застегнула блузку и потрепала его по коленке.

— Ну, тогда у нас есть другие проблемы, которые надо обсудить. Правильно? Так, например, что нам делать со слухами, которые гуляют по городу? И еще, мы должны обсудить наши дальнейшие взаимоотношения. Я не хочу быть вам должна. Давайте покончим с этим, и я поеду домой.

— Никуда вы не поедете. — Большая рука Стефана обхватила ее запястье. — Вы думаете, мне нравится терять контроль, когда я с вами? Для вас любить — это естественно. А мне трудно показать свои чувства. И все же, когда я вижу вас, трогаю вас…

— Понятно, — Роза старалась помочь Стефану справиться с эмоциями, — есть люди, которые все могут сказать. А есть другие. Они выражают чувства при помощи поступков. Возьмите ваш переезд в Уотервилл. Вы переехали, чтобы ваши мать и дочь были счастливы. Вы, Стефан, человек действия, — продолжила она. — А это порой важнее, чем слова.

— Всегда такая добрая, — пробормотал он, потом взял ее руку и прижал к сердцу.

Тяжелые удары передались прямо в тело Розы. Она уставилась на него.

— Пойдемте ко мне в апартаменты, Роза, — неуверенно прошептал он. — Там мы сможем все обсудить.

— Только мы?

— Только мы, — хрипло повторил он, поднес ее руку к губам и нежно поцеловал пальцы.

Глаза его были ласковые и теплые.