Гелиоссо: люди Солнца

Глава 11

Опустим событийный временной отрезок из жизни наших героев, и найдем их по прошествии нескольких месяцев. Противостояние Существа и Земли длилось уже около года. Уудрухх практически не видоизменился, таким же коронованным АнтиСолнцем чернил и пеленал атмосферу. Чего не скажешь о планете. С одной стороны, при ближайшем рассмотрении ее поверхность напоминала гигантский черно-серый сыр, испещренный дырами порталов, зияющих своими жуткими провалами среди остатков прежних территорий. Весь этот хаос пронизывали почти невидимые глазу проходы, установленные Познавшими и им подобными. При помощи этих тоннелей оставшиеся на поверхности земляне могли перемещаться более-менее свободно из точки в точку, не попадая в расставленные ловушки и не встречаясь с последователями Существа. Подобные описанному нами путешествию Нага и Идлана в обличье Иглискалов экспедиции, целью которых являлось построение таких проходов, продолжались до сих пор. Именно они удерживали остатки земной поверхности от полного поглощения портальными дырами. Даже Черта, все еще находившаяся на западной стороне Сентораны, преобразилась, свернувшись в трубу. Что же касается Земли, Голубое прекрасное Око Геи продолжало нести свою красоту в Космос. Но удивительные трансформации изменили облик планеты. Лазурное Око преобразилось в нежно-неоновый шар, излучающий уходящие в космическую бесконечность столпы голубого света. Волшебный цветок, гигантский Голубой Одуванчик, все так же совершал свой путь, неся бремя (паразита) на своем нежном, дающем жизнь теле. Установленная защита позволяла Солнцу дарить свой свет, питая младшую дочь и исключая корыстное посредничество Существа. Таким образом, удалось замедлить убивающее влияние Уудрухха на планету и ее обитателей. Нежно-голубой свет надежды, пробивающийся сквозь пелену плена Существа, укреплял веру землян и всех, кто жаждал поражения паразита. Сложные времена растят настоящих воинов. На поверхности остались лишь те, кто мог противостоять и бороться. Новая Ось обосновалась в подземной укрепленной базе, неподалеку от лагеря гелиоссов. Единицы рисковали всем, избегая объединения, оставаясь в своих прежних жилищах, упорно не желая видеть и принимать новые реалии. Охота последователей Существа за человеческими ресурсами не прекращалась. Предчувствовалось приближение пика противостояния. Ощущение надвигающейся катастрофы усиливалось с каждым днем.

Гелиоссы теперь все реже покидали лагерь. Их исследовательская деятельность на данном этапе напоминала межзвездные путешествия, в том плане, что пестрое разнообразие представителей внеземных существ, дополняя собой установленный хаос, расширяло возможности сбора информации. Кроме того, постоянно сталкиваясь с проявлениями Существа, его последователями и жертвами, волей-неволей дети Светила становились специалистами в изучении уудрухховской тематики. Периодически они отправлялись к морю. По непонятной причине воздействие Существа на огромные массы воды шло из рук вон плохо, практически сводилось к нулю. Над морской гладью парили пирамиды, в которых длатеры усиленно пытались распространить портальную заразу вглубь. Но на данный момент удавалось лишь укрепить границы, что губительно влияло на жизнь морских обитателей, ведущих существование в первом километре глубины. Разумеется, такого рода противостояние водного пространства Существу не могло не заинтересовать гелиоссов. Подготовленная ранее пещера служила отличным убежищем, скрывающим звездных детей от посторонних глаз. Даас вместе с частью соплеменников осторожно погружался в глубины вод. Работа отвлекала его от тревожных мыслей, касающихся Оосы. Шел девятый месяц ее беременности. И, несмотря на хорошее самочувствие будущей мамы, причины для беспокойства были. В ее положении жизнь, пусть даже в безопасном месте, в отсутствии подходящего климата, привычной картины бытия, природы, с максимумом стрессовой нагрузки, не являлась нормальной и естественной. С некоторых пор Заг, в виде исключения, стал забирать Оосу на несколько дней в Купол. Надо отметить, что нисхождение и восхождение в него имели свои риски, но пребывание в подобном месте помогало нашей героине отдохнуть и набраться сил. Кроме того, родители Оосы, принявшие решение уйти в Купол после его погружения, были рады ее визитам. Семья собиралась вместе, счастью Аннели не было предела. Девушка использовала все возможности Купола во время погружения. Она проходила тестирование и восполняла баланс веществ в капсульном исследовательском модуле под присмотром Хранителя-Консультанта. Вместе с Загом наведывалась к МОО. Гуляла по Сектору Флоры и Фауны в сопровождении уже знакомой Фиим. Обязательной традицией было общение с Гессару, тигром, который по неизвестной причине проникся к девушке во время первого визита в Сектор. Гид смеялась, наблюдая за тем, как огромная дикая кошка становится ручной, соприкасаясь через толстое стекло с ладонью девушки. Возвращаясь с подобных прогулок, Ооса вдохновенно передавала старшим женщинам свои восторги от соприкосновения с природой, сохранившейся здесь в своей красе и исчезающей с поверхности планеты. Вот и сейчас в отсутствие Дааса девушка находилась в Куполе, а именно в Секторе Флоры и Фауны. Сегодня Фиим, решив сделать гостье приятно, подарила ей цветок в емкости. Это были крупные незабудки. Скучающая по прекрасному, безвозвратно уходящему миру Сентораны, наша героиня с радостью приняла подарок. Ее детская непосредственность и отсутствие страха проявляться, выражая свои искренние эмоции, всегда приводила окружающих в восторг. Ооса сердечно поблагодарила Фиим. Вернувшись в модуль Аннели, Ооса продемонстрировала подарок и подробно описала все детали сегодняшнего путешествия по любимому Сектору. Ужинали втроем, отец Оосы работал в дальнем отделении Купола. Три поколения женщин одной семьи, одного рода удивительным образом создавали единое целое, соприкасаясь друг с другом. Аннели включила на стеновой панели панораму Сентораны, какой она была чуть больше года назад. Лерла слушала дочь и любовалась ей. После небольшой паузы мать, переживающая за свое пусть и взрослое дитя, обратилась к Оосе.

– Моя малышка, ты знаешь, как мы любим тебя и беспокоимся о твоем благополучии. Ты сама скоро осознаешь счастье родительства. Моя хорошая, обычно принято благодарить старших за жизнь, заботу и любовь, – Лерла посмотрела в сторону Аннели и нежно улыбнулась, – но я повторю тебе слова, которые сказала однажды моя мама, твоя бабушка, сейчас ты сможешь их понять и принять. Я хочу поблагодарить тебя, мое солнышко, за то, что ты дарила и продолжаешь дарить мне этот прекрасный опыт, опыт материнства. За то, что выбрала нашу семью и род, за то, что даришь свой свет и любовь. За все те уроки, которые мы проходили вместе. Прости, если мы были недостаточно внимательны и чутки, а иногда совершенно далеки от идеальных родителей. Я люблю тебя, и пусть моя благодарность и мое благословение служит тебе оберегом, – говоря это, Лерла подошла к дочери, прикоснулась ладонями к ее вискам и поцеловала в темя. Ооса встала, обняла маму, ее растрогали искренние слова. Она вдруг вспомнила, как в одном из погружений с Лиддик наблюдала за своим появлением на свет. Как радовалась ее приходу в мир мама. Слезы лились по лицу, она прильнула, словно маленький ребенок лицом к Лерле, уткнувшись влажным от слез носом в волосы и шею. Знакомый с детства мамин запах успокаивал, а нежные касания благословляли. Потом они обнялись втроем. Аннели и Лерла тоже не могли сдержать слез. Женщины, прекрасные и чувственные, несущие в мир свой тонкий, но небывалый по силе и красоте свет, переживали моменты счастья, благодарности и единения. Множить радость, открыто жить чувства – это высший дар и спасение.

Утром должен был прийти Заг, чтобы сопроводить Оосу наверх. Лерла продолжала настаивать на том, чтобы Ооса оставалась в безопасном месте до самых родов, прекратив рискованные спуски-подъемы. Но убедить девушку было невозможно. На все просьбы и мольбы она отвечала одним словом: «Даас!» Предстоящие роды вызывали опасения и у будущего отца, тревога не покидала его с того самого момента, как сияющая светом радости любимая объявила ему о беременности. Случившееся чудесное событие казалось невозможным. Даас вспомнил предвидение Дора. Несмотря на переживания, гелиосс был рад и за себя, и за Оосу. Весть о будущем ребенке сделала нашу героиню самой счастливой женщиной на свете. Не изменяющая своей жизнерадостной натуре будущая мама сохранила в таких сложных условиях присутствие духа и позитивный настрой. Как маленькое солнышко, она сияла лучами, согревая и радуя. Новость о беременности Оосы была встречена благосклонно и Членами Совета Ядра. Скрывать такое событие не имело смысла, все происходящее с детьми Светила даже вдали от дома не являлось тайной. Кроме того, Даас надеялся на поддержку и помощь Старших гелиоссов в случае, если таковая понадобится. Но какие-то предчувствия не позволяли нашему герою расслабиться. Сны Ноона он видел теперь все реже. Это крайне расстраивало его соплеменников, скучающих по историям с полюбившимися персонажами.

В последней рассказанной серии Даас вернулся к той части, где юная Нини встречает в отдаленной глуши короля Генрико, который, как оказалось, не погиб от руки подосланного убийцы. Разлученная с предметом своей пылкой страсти, Тибелусом, девушка болезненно переживала факт ее нескорого возвращения ко двору. Но долг превыше всего. И Нини подходила к выполнению обязанностей со всей ответственностью. Минул год. За ним стремительно пролетел другой. В замке жизнь шла своим чередом. Приближались очередные празднества. Ноон неотлучно сопровождал Асану, принимая участие практически во всех процессах: от управления королевством до поездок в соседние земли. Ускоренная эволюция королевы не давала покоя некоторым военачальникам, вынужденным подчиняться женщине. Тибелус больше не разыгрывал комедийных сцен. После ухода Генрико скоморошество не радовало шута. Тем не менее своими небольшими зарисовками он рождал у публики восторг и веселье. Сводилось ли это ко всякого рода волшебным фокусам или просто шокировало гостей, но новое амплуа Тибелуса было встречено благосклонно. Подросшие дети Асаны и Генрико просто обожали Тибе. Никто другой не вызывал у Илин и Андра такой бурной радости. Тибелус любил королевских детей. Заменить отца он не мог, но заботился, как о родных, строго следя за безопасностью. Дети подолгу гостили в его маленькой комнатке, напоминающей теперь детскую. Игры были подвижные, в обители Тибе вместе они переворачивали все вверх дном, после чего устраивали беготню по лабиринтам замка, перемещаясь так быстро, что многочисленные няньки не поспевали за детьми. В остальном жизнь Тибелуса практически не изменилась. Лишь глубокая грусть затаилась в его умных карих глазах. И резкая складка обозначилась меж бровьми. К печали по уходу Генрико добавилась новая боль. Но душевные муки были вызваны не чувством неразделенной любви к Асане, отнюдь. В глубине его сердца родилась новая страсть, долгое время им не осознаваемая, и терзающая наплывами догадок. Только с течением времени он разобрался в своих переживаниях. С того самого дня, как Нини покинула замок, Тибелус лишился покоя. Терзаемый образовавшейся после ее отъезда пустотой, Тибе не сразу понял, что причиной страданий явилось влечение к юной девушке, неожиданно возникшее и пленившее взрослого мужчину. Но самое волнительное в произошедшем было то, что перед разлукой Нини открылась ему в чувствах. Мысль о возможном счастье острой бритвой сладостно вскрывала давние боли и дарила новые смыслы. Не таясь, Тибе признался Ноону, посвятив учителя в сокровенные тайны своего сердца. Герольд был немногословен. Он таинственно улыбнулся, но предпочел уклониться от ответа на вопрос ученика, касающегося сроков возвращения и месте пребывания Нини. Тибелус привык к загадочной манере речи мастера. «Жизнь преподносит нам много сюрпризов, порой невозможное лишь кажется таковым», – вот все, что услышал шут в ответ на свои душевные излияния. Однако ушел он от Ноона вдохновленный. Предстоял вечерний прием по случаю Дня памяти короля. После трагедии день рождения ушедшего Генрико отмечался практически так же пышно и весело, как и при его жизни. Это было выбором королевы. Вспоминали заслуги монарха, поднимали тосты во здравие его наследников и Асаны. Часть дня Тибелус провел в своей клетушке, где хранил нехитрые приспособления для представлений и готовился к сценам. Иногда ненадолго там появлялись живые участники постановок. Несмотря на то, что большая часть обитателей замка и его окрестностей относились к Тибелусу хорошо, были и такие, у которых шут вызывал суеверный страх: то ли из-за своих физических особенностей, то ли из-за непохожести на остальных. Напомним, что наш герой был крайне любознателен, постоянно чему-то обучался и экспериментировал, а непонятное всегда пугает простых людей. За его спиной поговаривали даже о колдовских способностях, якобы недоброжелатели шута рано или поздно попадали в беду. Подобные слухи, доходившие до Тибелуса, вызывали у него сначала недоумение, а позже смех. Но репутация человека справедливого и честного, хоть и не всем понятного, закрепилась за ним давно. Вернемся к теме праздника. Проведя несколько часов в подготовке и уединении, Тибе появился в зале с опозданием. Все шло по заведенной изначально традиции, торжественная часть сменилась весельем. Королева с детьми расположилась рядом с троном, который в день рождения Генрико пустовал, в дань уважения к королю. Ноон занимал свое привычное место рядом с Асаной. Они о чем-то увлеченно спорили, королева загадочно улыбалась и одновременно рассматривала празднующих гостей. Разгоряченные вином, некоторые воины умудрились затеять шутливое состязание. Но неожиданно шутки вылились в агрессию. Тибелус выдвинулся на несколько шагов перед троном. Герольд подал охране знак, и та, пользуясь моментом, вывела королевских детей из зала. Музыканты отложили инструменты. В зале воцарилась тишина. Один из воинов, при жизни Генрико не раз доказывавший свою истинную преданность, Триба, продолжая громко выражать недовольство правлением Асаны, растолкав окружающих его соратников, пытающихся успокоить подвыпившего друга, стал быстро приближаться к трону, рядом с которым находилась королева. Увидев, что ситуация выходит из-под контроля, Тибелус отреагировал молниеносно: преградив нападавшему путь, он быстрым и точным движением вонзил свой клинок, скрываемый до сего момента в складках одежды, в Трибу. Тот рухнул наземь, как дерево, сраженное молнией. Подоспевшая стража остановилась в нескольких шагах от тела, подававшего последние признаки ускользающей жизни. В этот момент все присутствующие лицезрели следующую картину: из растекающейся по каменному полу лужи крови выползла черная змея. Вздох ужаса пронесся по рядам гостей. Тибелус приблизился к внезапно явившемуся гаду, точным быстрым движением пленил его в полотняный мешок и, вознеся над головой, громко произнес:

– Справедливое небо карает предателей на земле и не дает покоя после смерти. Слава королеве, слава Асане! – пораженные увиденным, присутствующие подхватили и троекратно повторили возгласы Тибе. Музыканты, как ни в чем не бывало, поймали волну и заиграли вновь. Публика постепенно приходила в себя. Асана, несмотря на произошедшее, покинула зал лишь через полчаса. В сопровождении охраны, Ноона и Тибе королева переместилась в свои покои, после чего, искренне поблагодарив Тибелуса, подала знак и, отпустив присутствующих, уединилась. Герольд и ученик перебрались в комнату Ноона. Когда двери плотно затворились, учитель, обычно не демонстрирующий эмоций, не смог сдержать улыбки:

– Это было впечатляюще – змей, выползающий из тела, а речь – выше всех похвал, – Ноон довольно хлопнул в ладоши, потом вернулся к своему прежнему серьезно-сосредоточенному виду, – однако, охрану желательно усилить, – он пристально посмотрел на ученика и поблагодарил за решительность. Историям свойственно повторяться: быть готовым действовать – значит уметь управлять судьбой. Убийство человека, посягнувшего на жизнь королевы на глазах подданных, произвело впечатление подвига, учитывая печальный финал с нападением на Генрико. Потом Герольд и Тибе вспомнили ушедшего короля, как любил он празднования в честь дня рождения. Вернувшись к теме покушения, Ноон с хитрой улыбкой поинтересовался, какая роль была уготована изначально главному пресмыкающемуся персонажу представления. Тибелус вкратце пересказал версию заготовленной сцены. Мастер после недолгих раздумий высказался, что неожиданное стечение обстоятельств сыграло им на руку, и отныне Тибе точно начнут приписывать магические способности. После обсуждения случившегося Ноон как-то странно посмотрел на шута и, пронзая взглядом, неожиданно поинтересовался:

– Скажи, если б имел возможность передать послание Нини, тебе было что сказать? – Ноон продолжил наблюдать за учеником, застигнутым врасплох неожиданным вопросом. Собравшись с мыслями, Тибе еле слышно произнес:

– Я очень хотел бы этого, – больше он не смог выговорить ни слова. Герольд спокойно встал со своего места. Повернувшись спиной к ученику, он взял с одной из полок несколько заготовленных небольших свитков, выбрал самый прочный из них и протянул его Тибе.

– В этом случае советую поспешить, рано утром я отбываю из замка, – еле уловимая тень промелькнула на лице Учителя, Тибе понял, что лишь внутренняя радость и любовь к ученику могли вызвать этот едва заметный всплеск. Шут оставил Герольда и уединился в своей каморке. И лишь когда собрался писать, осознал, насколько трудная задача стояла перед ним. С одной стороны, любовь к Нини наполняла и вдохновляла его, с другой, возможно, наш герой боялся позволить себе такое огромное счастье, даже учитывая взаимность чувств девушки. Как бы там ни было, к утру мучения увенчались успехом, и послание отбыло из замка в дорожном сундуке Герольда.

Это была последняя история Ноона, рассказанная Даасом. Завершая повествование, он анонсировал значительный перерыв. Причиной тому явилось отсутствие снов. Временный ли характер носила случившаяся пауза или нет, но, к огромному сожалению гелиоссов, с героями истории пришлось расстаться на неопределенный срок. Финальная точка с посланием, переданным Тибе для Нини, немного подняла градус настроения. Через пару дней гелиоссы покидали морской берег. А через неделю планировали возвращение домой. Старшие отзывали воинов, опасаясь за их жизнь. Тейла словно прощалась с местом. Она вновь долго созерцала водную гладь, отражающую цепочку пирамид. Как и в предыдущий раз, дочери Солнца показалось, что за ней наблюдают. Только сейчас почувствовалось это более отчетливо. Она сосредоточилась, перевела взгляд в предполагаемое место контакта и мысленно отправила послание. Через несколько секунд пришел ответ: «Мы тебя услышали, мы тебя поняли». Удовлетворенная обратной связью Тейла вернулась в пещеру.

В Сенторану вернулись вечером того же дня. К удивлению Дааса, в лагере его встречал Заг. Гелиосс с первых секунд понял, что дело касается любимой. Советник ожидал его, чтобы препроводить в укрытие Лиддик. Магветт забрала девушку к себе. У Оосы начались схватки. Взволнованный новостью о предстоящих родах, Даас в сопровождении Зага, Тейлы и Кнеу поспешили к Магине. Перемещались быстро, но аккуратно, пытаясь не отсвечивать. Насколько это вообще было возможно с энергией гелиоссов. Уткнувшись в нагромождение хвойных деревьев, скрывающих жилище Лиддик, встреченные хозяйкой, они вскоре оказались в полумраке небольшого пространства, напоминающего больше уютный лесной уголок, плотно защищенный ветками деревьев и растений. Удивительно, как Познавшей удавалось поддерживать их жизнеспособность, в то время как все живое бесследно исчезало с лица Земли. Ооса находилась на возвышении, периодически приподнимаясь, чтобы сменить положение. Под тонкой кожей еле заметно струились ярко-оранжевые пульсирующие нити, выплывающие из тела, точь-в-точь, как у гелиоссов при активном соприкосновении с окружающей средой. Она стойко переносила болезненные схватки. А увидев Дааса, даже заулыбалась. Он остался рядом, взяв любимую за руку. Остальные разместились поодаль. Заг о чем-то активно перешептывался с Лиддиком. Магветт уверяла, что помощь пока не нужна, и Ооса справится. Встретившись взглядом, Магиня и Даас долго смотрели друг на друга. Гелиосс отвел взгляд первым. Вскоре схватки усилились. Ооса застонала, громкие выдохи стали больше походить на протяжный крик. Лиддик принимала малыша. Казалось, в пространстве искрило от напряжения. Появление ребенка озарило присутствующих светом. У Оосы и Дааса родился сын, Геллос. Мальчик был точной копией отца. Прекрасное нежное создание, солнечное Я. На свет явился гелиосс. Даас заботливо принял малыша на руки. Удивительно, но ребенок казался осознанным, совершенно отличаясь от новорожденных детей Земли. Чудо появления на свет ребенка привело всех присутствующих в восторг. Тейла, воздев руки вверх, приветствовала нового гелиосса. Обнимая малыша, Даас приблизился к любимой. Ооса, переживая момент наивысшего счастья, улыбалась сквозь слезы. Огненные пульсирующие тонкие линии, изливаясь из ее тела, соприкасались с таким же сиянием Дааса и Геллоса. Эта потрясающая картина любви, благодарности, единения, наполняла все вокруг Солнцем. Лиддик тем временем пыталась охладить тело нашей героини, которое все сильнее пульсировало огненными змейками, распространяющимися в пространстве. Гелиосс передал малыша сестре, а сам присоединился к Магветт. В какой-то момент показалось, что жар спадает, но позже всплески усилились вновь. Девушка слабела на глазах. Она, словно понимая происходящее, еле слышно прошептала:

– Я счастлива, я так хотела. Все, как я видела, – и, решив отвлечь Дааса, улыбнувшись, спросила, – теперь я – гелиосс? – наш герой нежно поцеловал ее:

– Да, конечно, ты гелиосс, – и после паузы добавил, – ты Гели Ооса! – Даас больше не мог сдерживаться, он осторожно обнял свою любимую и уступил место Кнеу, отойдя к Тейле и Советнику. Лиддик что-то шепнула амкелоиду, тот кивнул и накрыл собой Оосу, поглотив тело целиком. Огромный желеобразный пузырь помутнел и стал вибрировать. Даас умолял Магиню дать возможность помочь, но Магветт ответила, что Ооса может спасти себя только сама. Вмешиваться – значит ускорить ее уход. Заг, подтверждающее, кивнул. Какое-то время тело Кнеу с погруженной в него нашей героиней находилось в покое. Потом амкелоид начал закипать изнутри. Советник вмешался в процесс. Когда Кнеу растекся по сторонам и вновь принял свой обычный вид, зрелище было печальное. Он чуть не погиб. Темные пятна ожогов просвечивали практически сквозь все тело. Ооса открыла глаза. Находясь в полном сознании, она обвела всех взором, ласково улыбнулась, задержавшись на сыне, и обратившись к любимому, произнесла:

– Сделай то, что обещал, – взглядом, полным любви, наша героиня прощалась с Даасом. Когда ее веки сомкнулись, юноша упал на колени и, закрыв глаза, склонил голову, едва касаясь руки любимой. Молчание было долгим. Прощаясь, Даас просил Лиддик позаботиться об Оосе. Он принял решение покинуть планету вместе с группой. Его свет, его Ооса лежала неподвижно, утопая в нежных ветках растений, и больше ничего не удерживало здесь этого юного и прекрасного гелиосса. Но сокровище, которое подарила ему любимая ценой жизни, их сын Геллос, нуждался в семье и в Солнце. Приблизившись к Оосе, в последний раз он взял ее за руку, чтобы выполнить обещание. Увидев когда-то, как юноша рисует огнем на лице буйного анарха контур черепа, наша героиня периодически одолевала его просьбами, нанести ей подобным образом знак гелиоссов, проявляющийся на кисти руки. Даас отказывался, не желая причинять боль. Но опрометчиво дал обещание, что сделает это при первой возможности, когда она будет долго находиться без чувств. Он нежно поцеловал руку и аккуратно, словно боясь сделать больно, стал рисовать символ Светила раскаленным указательным пальцем. По окончании Лиддик приложила влажную ткань, пропитанную специальным раствором, чтобы смягчить ожог. Каждый из присутствовавших простился с Оосой. Последним уходил Даас. Он долго смотрел, и, казалось, что-то говорил своей любимой, глаза его светились любовью и благодарностью. Не в силах больше сдерживаться, он покинул пространство, оставляя здесь навсегда часть себя. Убедившись, что осталась одна, Лиддик обернула тело нашей героини тканью, пропитанной травами и настоями, и стала ждать. Под кожей рук и ног еще угадывалась огненно-оранжевая пульсация. По озабоченному виду Магветт можно было понять, что ее сосредоточенность вызвана подготовкой к выполнению серьезной и сложной задачи.

Покинув убежище Лиддик, гелиоссы, Заг и Кнеу, оказавшись вовне, попали в бурю. Подобные стихийные проявления случались все чаще. Перемещение ускорили открытием дополнительных проходов. Неподалеку от укрытия гелиоссов Советник простился с Даасом, Тейлой и малышом, и, поддерживая Кнеу, отправился к спуску в Купол.

В лагере соплеменники радостно встречали брата и сестру. Увидев малыша, воины света буквально растворились в волнах сентиментальности, дети – это благословение Светила и признание силы у гелиоссов. Каждый хотел прикоснуться к маленькому сияющему чуду. Заметив отсутствие Оосы, соплеменники, понимая всю глубину боли, молча обступили Дааса и слились в объятиях. Озорная и веселая, добрая и радостная возлюбленная их брата стала общей любимицей за время, проведенное на планете. Немногим позже по очереди сливались в чашу. Это был первый опыт Геллоса. Семья в любви принимала малыша.

В этот же день, примерно во время описанных событий, сестра Оосы, Тиин, погружалась в состояние выхода в одном из порталов, расположенных неподалеку от ее пирамиды. Храндп охранял хозяйку, свернувшись у ног. Возвращаясь в действительность, Тиин с удивлением для себя отметила, что очнулась не в портале. В темном пространстве за толстым слоем слюды она еле различила силуэты. В центре на возвышении лежала сестра, а над ней склонилась Лиддик. Но самое странное было то, что по ту сторону находилась и она сама. Та Тиин стучала в слюдяную стену и призывала на помощь. Вскоре видение стало плыть и мутнеть. Девушка очнулась уже рядом с пирамидой. Храндп тащил ее за край одежды и громко скулил. Вопросов было больше, чем ответов. «Значит, сестра ушла», – стало вдруг горько и обидно. Оставим Тиин в ее сомнениях и раздумьях около пирамиды.

Пролетело несколько недель. Гелиоссы готовились к отбытию. Тейла почти все время проводила с Геллосом, часто перевоплощаясь в Оосу, чтобы малыш впитал образ матери до своего взросления, происходящего у гелиоссов по своим совершенным законам. Даас поначалу реагировал болезненно, на него невозможно было смотреть. Но с течением времени успокоился. Наблюдая, как Тейла-Ооса нежно обнимает Геллоса, Даас вспоминал, как ждала это дитя любимая, и сколько счастья принесло ей рождение сына. Накануне в лагере появлялись родители Оосы, чтобы увидеть малыша. Заг сделал исключение, разрешив подъем, и сопровождал их.

В день отбытия проститься с друзьями пришли Советник, Кнеу и Лиддик. Перед расставанием Лиддик произнесла: «Он захочет вернуться». Гелиосс понял и кивнул в знак согласия. Медленно сливаясь в чаше, гелиоссы плавными истончающимися линиями уходили в атмосферу, прожигая на своем пути препятствия. Внезапное ускорение, и дети Солнца исчезли из поля зрения. Путешествие заняло привычное время. С приближением к Светилу, осознавая себя в расплетенной массе соплеменников, Даас заметил, что чувствует себя все лучше и лучше. Яркий огненный шар, Солнечный дом встречал радостно своих воинов и приветствовал нового гелиосса, родившегося вне Светила.

Порадуемся за прибывших домой звездных детей, и вернемся назад во времени. В момент, где мы оставили Лиддик рядом с Оосой. Магветт настолько была погружена в себя, что в результате пропустила появление ожидаемого гостя. Среди густых ветвей пространства появился не кто иной, как Мирос в своем обычном облике благообразного старца. Поприветствовав Лиддик, он подошел к возвышению, где покоилась наша героиня. Коснувшись краем рукава ее лба, он что-то забормотал и стал торопить Магветт. Вместе они подхватили девушку и, закрепившись на корневой подушке вырывающихся из-под земли живых переплетений, рухнули в начерченный Миросом круг, материализовавший глубочайшую шахту, ведущую в царство старца. Полет в полной тьме на приличной скорости взбодрил Лиддик неимоверно. По завершении она еле сдерживала свои телесные позывы. Оказавшись у Древа, Хозяин открыл проход, и они, как и в предыдущий раз, спустились по винтовой лестнице вниз. После живые, извивающиеся как змеи, толстые ответвления корней переместили их на площадку, где происходило общение с любимицей старца. Амгемона не заставила себя ждать, практически сразу появившись на свист Мироса. Глаза ее горели желтым огнем, освещая шарообразное тело подобно фонарям. Полакомившись принесенными старцем дарами, она развернулась в сторону, где лежала Ооса, погруженная в колыбель сплетенного из трав ложа. На груди у девушки мягким светом сиял кристалл – подарок Амгемоны. Он являлся частью амулета, собранного когда-то Даасом. Свечение, исходившее от кристалла, рассыпалось тонкими лучами вовне. Дальше происходило следующее: Амгемона раздвоилась, и первая ее суть исчезла в глубинах корневой тьмы, а вторая преобразовалась в сферу, укрывшую Оосу. Оставшаяся Амгемона становилась все более прозрачной, и лишь два желтых огонька наверху напоминали о ее изначальном виде. В это время внутри сферы стали происходить какие-то изменения. Лицо девушки порозовело, огненные пульсации приобрели более упорядоченный характер. И внешне ее покой стал больше походить на глубокий сон. Лиддик с облегчением выдохнула: «Успели!» Мирос хитро улыбался в бороду. «Жду наверху, угощу по случаю древесным чаем», – он топнул ногой и мгновенно вознесся наверх. Магиня присела рядом с ученицей. Она любовалась Оосой. Ей вдруг вспомнилось, как молодые просили предсказать события, будут ли они жить долго и счастливо. И Магветт тогда ответила, что если Ооса добьется желаемого, Даасу придется принять жертву, а это равносильно погибели. «Равносильно погибели, – повторила она вслух, – о смерти никто не говорил, – она повела плечами, улыбнулась, послала девушке воздушный поцелуй и стала подниматься наверх. Мирос ждал ее.

– А у вас наверху там весело, надолго? – он протянул гостье чашку. Лиддик утвердительно кивнула. Она медленно тянула крепкий ароматный напиток и размышляла. Мирос слушал ее мысли и кивал седой головой, соглашаясь с воспринятым. Магветт думала о том, как хрупка жизнь человека. Но какую мощь духа он может явить. Нежное и радостное солнышко, ее птичка, Ооса, какую силу взрастила в ней любовь к гелиоссу. Насколько прекрасным оказался ее дар. Представляя, как Даас и их с Оосой сын погружаются в Солнечный дом, являя рожденное чудо миру Светила, Магиня желала всем сердцем возвращения Оосы. Желала и искренне верила. Желала и ждала.

Рожден поэт, молвой он не обласкан,

Признанье масс – пока еще вопрос,

И жизнь в глазах, как отраженье сказки,

Ум источает сладость юных грез.

Еще он не познал отраву славы,

Боль одиночества и терпкий яд любви.

Еще от рифмы ищет он забаву,

Со смертью не встречался визави.

Еще безмерно небо, ярки краски,

Еще не расплескалась тьмою мгла,

Он, не приемля помощи Пегаса,

Полет свой длит, раскинув два крыла.

Любовь дарит направо и налево,

Приняв любезны маски за лицо,

Возлюбленную музу-королеву

Не отпускает, мня себя Творцом.

Но жизнь суровым ветром раздувает

Уже в душе его большой костер,

В реальности вериги облачая,

Бросает в ноги из шипов ковер.

И вот рожден поэт, рожден вторично,

Теперь по праву боли он Творец.

И как тернов венец, так символична

В его глазах печаль людских сердец.

Он сам теперь как оголенный нерв,

Впитал в себя весь мир и все страданье,

И боль души, как справедливый гнев

Несет как крест на плаху покаянья.

Он источает строгий ясный свет,

Что вымучен и выстрадан любовью,

Его обрел как счастие поэт,

Обрел как совесть и не прекословил.

Божественной руки, слов продолженье,

Вся человеческая скорбь как океан,

И боль земли, ее преображенье —

Вот весь поэт, как Образ, как Титан.

Идет, бросая жемчуг в тьму без света,

Роняя в души семена любви,

И воплощая сердцем каждого поэта,

Рожденного пределами Земли.

И миг наступит яркий, вдохновенный,

Когда всепоглощающе светя,

Вмещая опыт снов проникновенный,

Поэт перерождается в Дитя.

Как воин он с кровоточащей раной

Так жаждет жить, прощать, любить,

И к людям обращаясь, не устанет

За каждый шаг и слог благодарить.

Разочаровываясь в них и веря снова,

Не перестанет миру он вещать:

«Свет есть, и всяк из вас его достоин!

Стремитесь к свету и умейте ждать!»

HELIOSSOVIRUS