Гелиоссо: люди Солнца

Глава 8

Наступившее утро яркими лучами восходящего солнца пробудило Оосу, она первым делом выбралась из укрытия и направилась поближе к чашам. Расположившись там, девушка стала ожидать пробуждения гелиоссов. Каждое их проявление казалось удивительным, потрясающим, завораживающим по своей гармонии и красоте рождением. Лучи набирающего силу Светила касались своими тонкими пальцами золотой массы, словно призывая воспрянуть ото сна этих золотых богов. Медленно один за другим они поднимались во всей своей сияющей красе, выделяясь из общего целого. Золотое сияние, исходящее от прекрасных тел, ослепляло, но вновь и вновь притягивало взгляд. Даас появился предпоследним, Ооса приветствовала его, каждый раз она радовалась этому непостижимому чуду как ребенок. Выбравшись из чаши, юноша окинул взглядом лагерь – соплеменники уже рассредоточились, занявшись каждый своим делом. Молодым людям надо было выдвигаться к дому Оосы. Каждое утро гелиосс провожал ее в Раддос. Еще в лагере девушка заметила какую-то особенную сосредоточенность и углубленность в себя ее любимого. Сначала ей не хотелось донимать расспросами юношу. Но чем дольше она наблюдала за состоянием идущего впереди нее Дааса, тем сильнее становилось ее беспокойство. Однако навязывать разговор не пришлось. Уловив тревогу в голосе, гелиосс остановился и сначала молчал, обдумывая, как озвучить столь печальное известие, которое, однозначно, расстроит девушку.

– Я должен тебе кое-что сказать, – на расстоянии, не приближаясь, чтобы не навредить, гелиосс протянул руки в сторону нашей героини, будто желая заключить в свои объятия, – Тейла получила новые указания, и нам, возможно, придется покинуть Землю на неопределенный срок, из-за опасности, которую предвидят наши Старшие. – Он замолчал, но было очевидно, что перспектива возвращения домой его самого не радует. Ооса, шокированная сообщением, немного помедлила с ответом, собираясь с мыслями, но, понимая и принимая серьезность ситуации, спросила, как скоро это может произойти.

– Пока неизвестно, когда это может случиться. Если ты хочешь, я останусь, – совершенно спокойно закончил Даас. Ооса улыбнулась:

– Если тебе угрожает опасность, то я против того, чтобы ты оставался! – она глубоко вздохнула и продолжила. – Давай вернемся к этому разговору вечером, люблю, – послав воздушный поцелуй, девушка обогнала гелиосса и устремилась по тропинке в сторону дома, ускоряя шаг. Время от времени она оглядывалась – Даас не отставал, держался рядом, но по выражению его солнечного лица можно было понять, что процесс обдумывания ситуации еще не завершен. Сопроводив, как обычно, любимую к порогу дома, юноша поспешил в лагерь, а Ооса стала собираться на учебу.

Что же касается указания, полученного Тейлой, – решение о возвращении гелиоссов домой было принято на очередном Совете Членов Ядра. Последние события на Земле, фиксирующиеся и передающиеся в Светило, сильно обеспокоили Дайрвада и его коллег. Само Существо не представляло очевидной опасности для гелиоссов, но, что касается его распространения в виде сети черно-сине-белых сосудов, прорастающих в земной атмосфере, эта увеличивающаяся в своей плотности завеса чрезвычайно встревожила Старших Совета. В перспективе разрастание данной упаковочной пленки могла наглухо перекрыть связь детей Солнца, пребывающих на Земле, со своим Домом. А связь эта имела жизненно важное значение. Естественно, на Совете Членов Ядра высказывались мнения в пользу полного уничтожения, поглощения сети Уудрухха, но никто не мог с точностью утверждать, что последствия такого вмешательства не навредят землянам больше, чем само Существо. В то же время подвергать риску своих воинов было крайне необдуманным шагом. По этой причине Советом было принято решение: в случае поглощения и блокирования Существом большей части земной атмосферы, гелиоссы покинут планету.

Надо отметить, что Сеть Уудрухха вызывала тревогу и на Земле. По возвращении в лагерь Даас поспешил на заочную встречу с Загом. В том месте, где Советник со своим бледным Другом погрузился в земную твердь, находилось нечто в виде переговорного видеоустройства. Не будем вдаваться в подробности их общения, а коснемся лишь одного момента. В конце беседы Даас рассказал Советнику о возможном возвращении их группы домой при возникновении описанной нами выше ситуации. И поинтересовался, существует ли возможность избежать опасности при данных обстоятельствах, если он примет решение остаться на Земле. Заг задумался. Рассуждая вслух, он выдал следующее: «Можно попробовать один вариант, но для этого тебе понадобится помощь одного одиозного персонажа, слышал ли ты что-либо о демокликах?» Гелиосс рассмеялся и ответил, что лично знаком с неким Дором. Советник уточнил некоторые детали и свернулся в точку на экране, а Даас отправился к своим, раздумывая над тем, чем поделился с ним Заг.

Тем временем другая пара наших юных героев – Идлан и Тиин во главе со своим Познавшим наставником перемещались сторону лагеря демокликов. Что же заставило их отправиться в гости к столь специфическим жителям Сентораны. Причина была следующая. Накануне к их невидимому дому вернулась спасенная Идланом женщина. Дила просила о помощи. Несчастная вспомнила, что перед тем, как она появилась в долине, ее разлучили с сестрой. В одну из ночей, когда активность Существа просто зашкаливала, Дила и ей подобные в полном несознании сбились в группу и хаотично передвигались, подвергнутые воздействию Уудрухха. При полном отсутствии воли они подчинялись лишь голосу, транслируемому свыше. В один момент на группу напали какие-то странные существа – они опутывали сетью некоторых из них и уносили в неизвестном направлении. Больше своей сестры Дила не видела. Наг внимательно выслушал женщину и попросил описать похитителей. Дав подробный словесный портрет, несмотря на то состояние, в котором находилась, она уточнила, что забыть такое просто невозможно.

– Ясно, – подытожил Познавший, – похоже, мне придется наведаться в гости к своему старому другу, – он взглянул на своих учеников и закатил глаза. – Нет! И еще раз нет! У нас обучение или развлечение? – Наг буквально заскрипел своим голосом, не пытаясь скрыть раздосадованность. – Ну, конечно, а Дилу мы возьмем с собой, потому что там ее сестра! Надо еще Синего Кота пригласить, – переходя на шепот, словно упоминаемый мог его услышать, прошипел Наг.

В результате Познавшему пришлось взять всех троих с собой. Часть пути он еле слышно шептал и охал, потом сосредоточенно молчал, словно производил в голове какие-то расчеты. Вскоре все четверо приблизились к месту обитания похитителей сестры Дилы. Как мы уже поняли, это были те же духи, которые в свое время имели глупость украсть Дааса и доставить его к себе. Наг подал знак рукой, и остальные прижались к земле, спрятавшись меж камней. В доме демокликов царила суета: одни демы занимались сортировкой похищенных жертв Существа, другие производили с несчастными какие-то манипуляции. Часть людей, находившихся неподалеку от одной из пещер, вообще не производила впечатления страждущих – каждый был занят своим делом. Рассмотрев представшую перед глазами картину, Наг повернулся лицом к подопечным, те пребывали в некотором смятении – не каждый день знакомишься с новой формой проявленности, имеющей такой странный вид. А близкое к ультразвуковому воздействию общение демов – смесь шипящего и скрипящего щебета с присвистом – вызывало дискомфорт. Идлан предложил действовать, Познавший усмехнулся и заметил: «Для начала неплохо бы разобраться в происходящем и, что немаловажно, отыскать хозяина всего этого бедлама». Единственное, наставник был крайне обеспокоен реакцией его друга, предводителя демокликов Дора, на сопровождающих Нага спутников. Идлан нетерпеливо выдал: «Так давайте я нас скрою, как Вы учили, никто и не заметит».

– Ну конечно, учились у одного Магистра, и вдруг не заметит. Да он, скорее всего, уже поблизости и изучает непрошеных гостей, – с этими словами Познавший выдвинулся в сторону шумной демокликовской «вечеринки». Оставшиеся наблюдали за развитием событий из своего укрытия. Наставник, предположивший, что автор развернувшегося перед ними действа находится неподалеку, был близок к истине: в момент, когда Наг практически вторгся на чужую территорию, над его ухом сначала раздался леденящий душу тембр, а затем струйкой черного дыма распаковался и сам Дор:

– Я меня бери! Нагги, дружище! Вот это сюрприз! Второй раз за столетие видимся, – предводитель демов был рад встрече, он кивнул в сторону, затаившихся меж камней, спутников Нага, – а это твоя группа поддержки?

– Ученики, – улыбнулся Познавший. К этому времени Дор уже достаточно хорошо проявился, но на этом метаморфозы с превращениями не закончились: неожиданно его стало словно засасывать в воронку. Уменьшаясь и покидая присутствующих, Дем успел чертыхнуться и извиниться за свое внезапное исчезновение. «Да что ж за день такой, все и сразу», – с этими словами Дор испарился в данном месте, но материализовался в другом.

Просачиваясь через горлышко металлического кувшина, Главный Демоклик, привыкший к такого рода эффектным появлениям, просто сгорал от нетерпения, жаждая выяснить, кому же так срочно понадобились услуги Духа. Выбравшись из портала, он, к своему удивлению, увидел Дааса в сопровождении девушки, лицо которой показалось ему знакомым.

– А, гелиосс! Приветствую, чем могу быть полезен? – задав вопрос, Дор решил слегка обуздать свою природную дикую натуру, стараясь произвести хорошее впечатление на спутницу Дааса. При этом облик его остался практически неизменным, но движения стали плавными, а голос звучал не так громогласно. Даас в нескольких предложениях изложил суть своей просьбы. Дор задумался и попросил дать пару дней на подготовку. Договорившись о месте и времени следующей встречи, расстались: Дух втянулся в кувшин, а молодые люди направились домой.

Вернувшись также неожиданно, как и исчез, Главный Демоклик обвел горящим взглядом всех присутствующих, остановившись на Тиин, обратился к ней:

– Вы очень похожи со своей сестрой, обе красавицы, – Тиин, сбитая с толку, но польщенная, кивнула в знак благодарности. Потом Дор указал на Дилу и неожиданно перешел на шепот, увлекая Нага за собой в сторону пещеры. Вскоре парочка друзей исчезла из поля зрения.

Все время, пока Познавший отсутствовал, Дила продолжала искать взглядом сестру, но безуспешно. Женщина начинала беспокоиться, то и дело порываясь отправиться в лагерь демов самостоятельно. Идлану и Тиин стоило немалых усилий удержать ее. Прошло более часа. Неожиданно раздался знакомый жуткий гортанный выкрик, и рабочая суета демокликов была тут же прекращена. Оттащив на второй план похищенных, демы выстроились полукругом и замерли в ожидании дальнейших распоряжений Дора. Предводитель произнес свою короткую, но емкую речь, отдав несколько прямых указаний. И процесс работы в лагере возобновился. Сам Дор в сопровождении Нага вернулся к ожидающим в укрытии. Познавший обратился к Диле, объяснив, что сестра ее действительно у демокликов. И Диле придется остаться здесь на некоторое время, пока сестре не станет лучше. Ей обещают помощь и защиту на время пребывания в лагере. После чего добавил немного информации, предназначавшейся непосредственно женщине – взяв за руку, что-то быстро прошептал ей на ухо. После чего Дила и Дор направились к пещере, а Наг с учениками двинулись в обратный путь. Познавший пребывал в прекраснейшем настроении, и, скорее всего, Идлан не видел наставника таким воодушевленным ни разу. Юноша осмелел:

– Нагги? – прервал он неожиданно вдохновение мастера. Тот резко развернулся, услышав свое имя из прошлого и, игриво пригрозив пальцем, посоветовал не забываться. После Наг в двух словах поведал историю своего знакомства и дружбы с Дором во времена обучения и жизни в долине с Познавшими. В общих чертах, не раскрывая при этом причин, приведших его друга к такому эксцентричному выбору новой оболочки, а также создания целой семьи демокликов.

– История Дора слишком объемная и ценная, чтобы уместить ее в несколько фраз, – наставник тяжело вздохнул, казалось, он погрузился в воспоминания, размышляя о судьбе друга. Тиин, пребывая под впечатлением от происходящего, беспокоилась о порабощенных Существом, находящихся у демов. Словно услышав ее мысли, Наг счел нужным объяснить причины, по которым Дила осталась в гостях у Дора.

– Если честно, до моего появления в лагере демов, я не очень хорошо понимал причины, по которым демоклики утаскивают в свое логово пострадавших от Уудрухха. Но сейчас готов вполне раскрыть суть своего невмешательства в происходящее. Не знаю, умудрились ли вы заметить, а навык внимания развивать не помешает, так вот демы определенным образом «обирали» энергию с жертв Существа. Для некоторых это был путь к полнейшему восстановлению, и несчастные даже отказывались покидать лагерь, оставаясь в помощниках у демокликов. Кому-то требовалось больше времени на выздоровление. И в случае с сестрой Дилы именно так и произошло. Дор обещал помочь, и он слово свое черное сдержит, – Наг улыбнулся по-доброму, встреча со старым другом ввела мастера в какое-то особенное благодушное состояние. – Так что за Дилу с сестрой можете не переживать, у них все будет хорошо. А о феномене с демами надо передать информацию Советникам Верховных Купола, возможно, в этом присутствует разумное зерно, – Познавший закончил и обратился к Идлану:

– Что скажешь, ученик? – с хитрым прищуром, характерным для мастера в моменты, когда он настроен на легкую провокацию, Наг пристально смотрел на Идлана. К этому времени они уже практически подходили к дому. Юноша задумался:

– Я бы провел параллель с Чертой. В том плане, что энергия, составляющая демокликов и ощущения от Черты, мне кажутся близкими по сути. И если демы живут тем, что питаются специфически заряженной энергией, то и «обирая» пострадавших, сами того не ведая, занимаются благим делом, – высказал мнение юноша. Наставник молчал, но по выражению его лица было ясно, что он услышал неполный ответ.

А сейчас попробуем догнать двух наших влюбленных, которые, впечатленные каждый по-своему встречей с Дором, возвращались в лагерь. Ооса шла и рассуждала вслух:

– Скажу прямо, я не до конца понимаю, каким образом у тебя получится переместить часть сознания в этого Духа, – она остановилась и с волнением смотрела на юношу, – пообещай, что это не навредит. Я очень, очень не хочу, чтобы ты улетал. Но если это произойдет: лучше я буду знать, что ты далеко и в безопасности, чем со мной, но… – девушку переполняли чувства, она обняла Дааса. Гелиосс погладил ее ласково по голове, пытаясь успокоить:

– Я все просчитал, и Дор подтвердил мои предположения, обещаю, если что-то пойдет не по плану – я прекращу эксперимент. Не переживай, – наш герой взял девушку за руку, и они продолжили движение. В лагере гелиоссов их встречали, день выдался напряженным: обычная работа, сбор информации, изучение поведения людей и сущностей. А вечером пришлось вновь успокаивать анархов. На этот раз достаточно было одного эффектного появления Тейлы в сопровождении трех стражей – узрев гелиоссов, дебоширы разбежались в считаные секунды. Заметив появление Дааса и Оосы, большинство соплеменников стало подтягиваться к чаше, рядом с которой остановились пришедшие. Даас понимал – это неспроста. Ооса, быстро сообразив, в чем дело, повернулась к любимому и с мольбой в глазах сложила руки у груди:

– Пожалуйста, – нежно зажурчал ее очаровывающий голос, – мы хотим сказку на ночь. И да, обещаю не рыдать! – одобряющим гулом звенящих голосов гелиоссы поддержали просьбу девушки. Даас уселся на край чаши, излучавшей приятный оранжевый свет, и погрузился в историю.

В этот раз мы попадаем прямо на великолепное торжество во дворце, которое король Генрико давал в честь дня рождения своих первенцев, детям – прекраснейшей дочери Илин и будущему наследнику трона Андру – исполнился год. Лето выдалось жарким и богатым на радостные события. Генрико не так давно вернулся с дальних рубежей, где помогал своим союзникам в войне против посягнувших на их территории. Надо отметить, что победа, одержанная общими силами, равно, как и участие короля, имела стратегическое значение – у потенциальных врагов не возникнет в сложившихся условиях ни малейших помыслов нарушить границы территорий Генрико. Победа была желанной. Но, разумеется, такое событие, как день рождения детей, затмевало все другие поводы для радости. Два красивых здоровых ребенка были сегодня представлены широкой публике. Праздник выдался шумным и веселым. Приглашенные подносили монаршим наследникам дары. Ноон и Тибелус помогали Асане, внимательно следя за малышами, чтобы никто случайно не напугал брата с сестрой. Дети же чувствовали себя великолепно. Даже в столь юном возрасте их увлекали шутливые игры Тибелуса, которые, казалось, он придумывал на ходу. Малыши обожали шута. Генрико настойчиво называл его в присутствии детей «дядя Тибе», чем смущал неимоверно. Такое почти родственное обращение являлось огромной честью и обязывало. Ноон по-своему мог заинтересовать детей: Илин и Андр легко в доверии шли на контакт. Напомним, что герольд был в преклонном возрасте, имел густую белую бороду и скорее напоминал сказочного персонажа, чем воспитателя таких юных особ. Но каждый раз, когда Ноон общался с детьми, они удивительнейшим образом находили общий язык и могли в моменте то стать неимоверно серьезными, слушая старика, то неожиданно залиться детским озорным смехом. И эти трое понимали друг друга почти без слов. После праздника Тибелус провожал герольда в его комнатку. Он ненадолго задержался у наставника.

– Учитель, я не перестаю восторгаться твоим мастерством – одно дело воспитывать взрослых. Но то, как ты ладишь с малышами, – это просто что-то особенное, – Тибелус немного поразмышлял и продолжил, – возможно, мой вопрос покажется тебе странным, и я прошу прощения, что задаю его. Но знаешь, мое одиночество выбрало меня еще до рождения. И с осознанием того, что у меня не будет ни семьи, ни детей, я смирился. Но почему ты одинок? – Шут смущенно потупил взор, а потом собрался с мыслями и заставил себя заговорить вновь. – Я к тому, что ты никогда не был похож на Отшельника, вокруг всегда много людей, которых притягивает твой свет. И в этом – все. Я помню тот день, когда я впервые увидел тебя. И не было никаких барьеров и страхов у ребенка перед взрослым, умудренным опытом герольдом.

– А что было? – поинтересовался Ноон, занимая свое место за столом. Тибе задумался. Он вспоминал, как безоговорочно принял учителя и доверился во всем на долгие-долгие годы. Перед глазами замелькали картинки из прошлого, сколько всего пережили они вместе: Ноон, Генрико и он, Тибе. В душе поднялась волна благодарности.

– Учитель приходит, когда ученик готов. Я помню двух смышленых ребятишек, один из которых стал великим и мудрым королем. А второй – удивительным по силе своей души и чуткости сердца умным другом, преданным учеником и шутом. Шутом, который может преподать урок даже самому королю. А что касается малышей – с годами ты тоже научишься слышать и слушать, говорить с кем бы то ни было на их языке. Дети – это открытые сердца, чистые сознания. Когда-то и я был молод, полон сил. Меня вдохновляли разные учения, и метания были бы долгими, если бы в процессе поиска смыслов на своем пути я не встретил человека, ставшего Учителем. Встреча наша явилась предопределением свыше. Я уверовал в наставника и следовал за ним до самой его смерти. Но даже к ней подготовил учитель своего ученика. К тому времени я многое познал. Слышал внутренний голос и чувствовал мир вовне. После ухода мастера я долгое время путешествовал, постигал жизнь, пока однажды не обрел себя и, возвратившись на родину, уединился в горах. Так началось мое отшельничество. Именно там, вдали от людей, я выбрал Служение Высшему, как единственную цель и единственный смысл, отринув мирское, – Ноон замолчал. Погруженный в далекие воспоминания, он, казалось, вновь проживал опыт тех дней. Тибе, увлеченно слушавший Учителя, сосредоточенно внимал каждому слову, в такое откровение наставник уходил нечасто. Воспользовавшись паузой, шут спросил:

– И как ты выдержал одиночество? – он смотрел в ожидании ответа на Ноона.

– Это было нелегко. Мой ум восставал против меня, временами ввергая в пучину безумия. Все мои знания и навыки казались бесполезными в борьбе за власть между мной и рассудком. Старательно выискивая любые зацепки, связующие его с внешним миром, ум держался до последнего, являя крайний рубеж, который необходимо было пройти для соединения с Высшим. Не буду вдаваться в излишние подробности, эту битву, как ты понимаешь, я выиграл. Сознание мое очистилось. И предназначение стало очевидным. Я принял миссию Служения людям, как Служение Высшему. Смысл был обретен. Страждущие и ищущие, нуждающиеся в моей помощи стали находить меня в моем глубоком уединении, и я делился с ними любовью к Богу. Помогал словом, делом. Являл для многих пример. И мой свет, который все это время не покидал меня, стал путеводным фонарем для других. Как аскет, отшельник, я иду по пустыне мира, опираясь на посох своего опыта, озаряя сиянием света тьму. И я не одинок, и никогда не был одиноким. Идущий за светом звезды, един с миром. Я его отражение, а он мое. И нет страха. Я иду, и мой путь создает окружающую действительность. Мне не нужны слова. И мой учитель всегда рядом со мной. Это удивительный опыт, расширяющий, дающий, во всех смыслах, – наставник сделал небольшую паузу, – со временем я возвратился в обычную жизнь, перестав нуждаться в уединении. И потом, легко любить мир и людей на расстоянии, неся бремя одиночества в глуши. Гораздо сложнее быть терпимым, сталкиваясь с проявлениями человеческого несовершенства каждый божий день. По прошествии лет меня выбрал сам король, отец нашего Генрико, предложив стать герольдом и наставником будущего наследника трона. Вот такая история Ноона-Отшельника, – наставник шумно выдохнул и, посмотрев на Тибе, вдруг заметил кое-что, показавшееся ему странным. Он нахмурил брови, пытаясь сосредоточиться на тайне, читавшейся во взгляде ученика, и неожиданно спросил: «То есть ты хочешь сказать, что выбрал оставаться одиноким, а на самом деле я вижу перед собой влюбленного человека?» Тибелус, услышав вопрос, резко вернулся в реальность и, смущаясь, попытался оправдаться:

– Да нет, я не влюблен, просто задумался, – шуту страшно было представить, что тайну его сердца может узнать кто-то другой, пусть даже и учитель. И решив избежать дальнейших расспросов, поинтересовался: «Скажи, а почему ты выбрал служить семье короля, когда мог продолжить помогать многим людям?» Ноон усмехнулся по-доброму: «Никогда не знаешь точно, какой из путей важнее, возможно, мы вернемся когда-нибудь к этому вопросу», – и, простившись, жестом отпустил ученика отдыхать. Тибе, вернувшись в свою каморку, а жил он в очень небольшой комнатушке, которую выбрал сам по причине выходящего во двор маленького оконца, долго не мог уснуть. Сначала шута одолевали сомнения, что герольд мог раскрыть его сердечную тайну. Потом, отринув эти размышления, он занялся самоедством, решив, что стоило довериться Учителю, который непременно дал бы мудрый совет. Затем, наконец, усталость взяла верх. И целую ночь ему снился один и тот же сон: он, Тибе, идет вослед за своим Учителем по темной пустыне. На них длинные, укрывающие с головой плащи. Ноон держит в одной руке фонарь, в котором сияет звезда, а другой опирается на посох. Учитель знает, что делает. И пусть окрест ни души. Ноон спокойно продолжает путь, неся свет всем, кто в нем нуждается. Свет надежды, знаний, пламенной любви к Высшему. Свет души, озаряющий то, что не видно глазу. Это символ защиты и безопасности. И дорога ведет их все дальше и дальше. Словно нет более ничего в этом мире, кроме пустыни, дороги, учителя, ученика и Света. Только путь.

Даас закончил рассказ и обвел присутствующих взглядом: большая часть слушателей словно выпала из реальности. Опомнившись, гелиоссы, соблюдя традицию поспешили слиться воедино и, последовав примеру Тибелуса, погрузились в сон.

– С этим надо переспать, – прокомментировала неожиданно для всех Тейла сон шута, и со словами – ну, такое – «на подумать», – погрузилась в чашу. Даас отвел Оосу в укрытие и вернулся, но погружаться не спешил. Дело было в том, что ему пришлось прервать свое повествование. И сделал он это совершенно сознательно. Напомним, что сны, которые видел гелиосс, приходили к нему не системно, и события в них развивались по своим законам. А закончил Даас свой рассказ на сне Тибелуса вот по какой причине.

Итак, во сне Тибе видел себя и Ноона, идущими по дороге. В какой-то момент действие плавно перенеслось из пустыни в замок короля. Шут продвигался с усилием через толпу к трону, где Генрико беседовал с незнакомцем в черном. Этот человек, расположившийся напротив короля, лицо которого Тибе не удавалось разглядеть, вызывал у него сильное внутреннее беспокойство. Судя по всему, это был чужестранец, но общались они на родном языке. Чем ближе подбирался шут, тем оживленнее становился разговор двух мужчин. Внутреннее чувство тревоги нарастало, и в конце концов Тибелус набросился на гостя, свалив его с ног. На этом сон оборвался. Раннее утро радовало солнечными лучами, пробиравшимися в каморку через оконце. Мелкие пылинки кружили в солнечном свете, сверкая, словно золотые звездочки, проявляя волшебную игру света. День начинался, Тибе вспомнил об обещании, данном королеве, присутствовать на прогулке с детьми. Вдохновленный предстоящим общением, он вскоре напрочь забыл о странном фрагменте сна.

Шли дни, жизнь в замке текла своим чередом. Традиции чтились. Род поминался. Смена времен года влекла за собой изменения в укладе жизни. И к этому все привыкли. Иногда люди находят опору в том, что все за них давно продумано и придумано, распланировано. После трудов наступает время отдыха. Приходят долгожданные праздники, которые дарят радость и веселье. Есть жизнь, и есть смерть, о которой люди предпочитают не думать. Однажды, прогуливаясь с Генрико около замка, Тибелус рассказал королю об услышанной недавно истории, кажущейся не очень правдоподобной, но тем не менее интересной. Он часто развлекал короля подобными повествованиями, зная его любовь к светлым историям со счастливым концом. Речь шла об одной зажиточной семье, обитающей на севере страны. Супружеская пара жила в согласии и любви довольно долгое время, единственное, что омрачало их существование – отсутствие наследников. И вот однажды ночью в их добрый дом постучалась нищенка. Муж немного насторожился, а жена – женщина добрая и милосердная, сразу откликнулась на просьбы бедной путницы и пригласила на ночлег. Незнакомку накормили, напоили и уложили спать, отнесясь к ней, как к равной. Проснувшись утром, однако, никакой старушки в своем доме хозяева не обнаружили. Не осталось даже следов ее пребывания: кровать, на которой она спала, была застелена, дверь заперта на засов изнутри. Единственное, что удалось обнаружить, так это маленький кружевной белый чепец, какой шили для новорожденных девочек. Женщина, увидев детскую вещь, очень расстроилась, долго плакала, но тем не менее не расставалась с красиво расшитым чепцом ни на минуту, держа его постоянно при себе. И каково же было удивление соседей, когда примерно через девять месяцев после случившегося, у пары родилась очаровательная здоровая малышка. Надо ли говорить, какая радость пришла в дом супругов. Нарекли девочку прекрасным именем Филиа. Генрико молча слушал чудесную историю и улыбался. Но настроен он был скорее философски, чем радостно и умиротворенно, как обычно. Тибе, заметив перемену в друге, прямо спросил, есть ли у короля причины для грусти, и чем Тибе может помочь. Генрико задумчиво произнес, что в том и дело, повода для печали нет никакого. Но на душе его неспокойно. Затем, желая сменить тему, поинтересовался:

– Как думаешь, в чем смысл нашего бытия? – он пристально наблюдал за реакцией друга, словно в вопросе заключался подвох. Тибе решил отшутиться:

– Мой король, не мне, шуту Вашего Величества рассуждать о подобных вещах. Я думаю, что ответ Вам известен. – Тибе поклонился. Короля насмешила находчивость и прямота друга:

– О да, мой друг, ты как всегда прав! Мне известно, – он вновь заметно погрустнел и произнес, будто подытожив, – смысл жизни – не разочароваться в ее итогах после смерти, – услышав последние слова, Тибе остановился как вкопанный. Словно его пронзил и обездвижил внезапный холод. Сказанное легло каким-то тяжелым каменным предчувствием в душу. Заметив реакцию шута, Генрико поспешил успокоить Тибе:

– Друг мой, я не хотел тебя напугать, просто в последнее время очень переживаю за свою семью, Асану и детей. Обещай мне, что всегда будешь рядом с ними, что бы ни случилось. Но имей в виду, – он шутливо пригрозил пальцем, – умирать в ближайшем обозримом будущем я не собираюсь, – с этими словами он подошел и крепко обнял совсем растерявшегося Тибелуса. Завершив прогулку, они отправились к ужину. И жизнь продолжилась в своем обычном ритме. Близилась зима. В преддверии холодов король устраивал праздничные турниры для своих верных воинов. По традиции приглашались и участники из соседних земель. Смелость и отвага, проявленные в подобных состязаниях, вдохновляли и королевских рыцарей, и простых зрителей. Поединки длились до первой крови или просьбы о пощаде. Смыслом действа была демонстрация воинской доблести и навыков. В конце подводили итоги и устраивали торжественный королевский прием в честь победителей. Сам Генрико в поединках не принимал участия с момента рождения детей, это была сердечная просьба его жены. Вечером в большом зале было шумно и многолюдно. За столами расположились преимущественно мужчины: рыцари, участники состязаний, молодые воины короля, славные герои прошлых лет. Подле Генрико находились Ноон, Тибелус и несколько стражей из охраны короля. Веселье было в самом разгаре. Асана почтила своим присутствием гостей, поприветствовав собравшихся, но через время удалилась. Генрико отпустил воинов охраны за стол, чтобы они немного отдохнули. Вместе с Нооном они обсуждали последние новости, касающиеся очередного военного похода их дружественного, но неуемного соседа-короля, с которым не так давно Генрико усмирял буйствующих дерзких захватчиков. Вспоминая недавние сражения, Король высоко отзывался о военных навыках противника, отмечая их дерзкую манеру ведения боя и бесстрашие перед лицом смерти. Он немного расстроился, памятуя, сколько жизней было принесено в жертву в тех сражениях. Тибе отлучился ненадолго – надо было обойти приглашенных за столами, многих из присутствовавших он знал лично. С некоторыми вместе обучался военному искусству и владению оружием. С юных лет он сопровождал короля, принимая участие и в веселых пирушках, и в учении, и постижении основ военного дела. Закончив обход, шут возвращался к месту, где оставил короля в сопровождении Ноона. Подойдя ближе, Тибе на секунду замер: перед Генрико стоял чужестранец в черном одеянии. Ноон при этом, покинув свое обычное место, выдвинулся немного вперед. Из-за шума не было слышно, о чем говорил незнакомец, но на лице короля проявлялись признаки гнева. Тибелус, ни минуты не медля, выкрикнул имя главного стража, и одним прыжком преодолев расстояние, оказался между королем и его собеседником. В это время чужестранец резко подался вперед, в правой руке его блеснуло острое лезвие. Удар, направленный на Генрико, принял на себя его друг, упавший в ноги нападавшего. Чужестранец ударом второго клинка, находящегося в левой руке, все же смог дотянуться и ранить короля в область сердца до того, как подоспевшая охрана скрутила его, прижав к полу. Ноон держал Генрико, который на глазах слабел и терял сознание. Опомнившись, воины кинулись к шуту, без чувств лежащему на полу лицом вниз. Кто-то из присутствующих аккуратно вынул из спины Тибе вошедший под углом кинжал и закрыл зияющую рану оружейной перчаткой. Ноон, сохранивший самообладание, наблюдая шок и растерянность окружающих его воинов, стал отдавать быстрые четкие указания. И вскоре короля доставили в покои в сопровождении лекарей, а шута отнесли в палаты неподалеку, дабы врачеватели могли оказывать помощь и ему. Нападавшего до поры кинули в темницу подземелья замка. Задержали и спутников прибывшего чужестранца для выяснения подробностей. Глубоко потрясенные гости разъезжались в тревоге за жизнь короля. Ноон, провожая их короткой речью, просил не распространяться о случившемся временно. Замок и его обитателей накрыла печальная мантия неизвестности и ожидания. И только герольд был собран и последователен в своих решениях и действиях. Он сам принес Асане горькое известие и вместе с ней посетил Генрико, окруженного лекарями и целителями. После чего отправил королеву в сопровождении охраны в покои, взяв с нее обещание беречь себя, детей и надеяться на лучшее, не вмешиваясь в процесс. Немногим позже Ноон заглянул к Тибелусу, над которым колдовали два врачевателя, обрабатывая рану, и вернулся к Генрико. Судьба вершила свое дело.

Тибе пришел в себя только через две недели. В один из дней он открыл с трудом глаза и долго не мог сообразить, где находится. Слишком светлая и просторная по сравнению с его каморой комната казалась незнакомой. Кто-то находившийся рядом, кого он не мог рассмотреть из-за слепящих глаза ярких лучей света, громко охнул и выбежал вон. Вскоре Тибе увидел перед собой Учителя. Он улыбался и приветствовал шута:

– С возвращением, мой Тибе, с возвращением! – Ноон присел на край кровати и, обернувшись, попросил дать очнувшемуся ученику воды. – Да не стесняйся ты, подойди и напои его, – герольд слегка подтолкнул того, к кому обращался. И Тибелусу наконец-таки удалось рассмотреть очаровательную юную особу лет четырнадцати. Девушка-подросток, худенькая, как тростинка, но шустрая и живая, с колким взглядом черных глаз, обрамленных длинными ресницами, приблизившись, бережно приподняла голову шута и приложила к его губам поильник. Тибе был смущен не меньше незнакомки, лицо которой находилось так близко, что непослушные пряди волнистых волос слегка касались его щеки. От нее пахло цветами и свежим хлебом. Тибелус вдруг понял, что он голоден. Поблагодарив легким кивком головы, он перевел взгляд на Ноона и попросил хлеба.

– Ах, да, ну, конечно, – герольд дал поручение девушке, и та тут же умчалась его выполнять.

– Это Нини, – продолжил учитель, – она ухаживала за тобой все это время. Юная, но очень смышленая девочка, дочь одной из моих учениц, прислали ко мне в помощь, – герольд прервался, вернулась Нини. Она расположилась рядом с кроватью и, разламывая свежий хлеб на маленькие кусочки, кормила Тибелуса. Напоив в завершении его водой, она занялась своими делами в дальнем углу комнаты. Ноон, увидев вопрошающий и полный тревоги взгляд ученика, тяжело вздохнул и начал:

– Ты сделал все, что мог, но рана короля оказалась смертельной, – герольд крепко сжал своей костлявой ладонью руку Тибе, – через два дня Генрико покинул нас. После прощания он навеки упокоился в родовом склепе. – Было заметно, что ему нелегко подбирать слова, сообщая о таких печальных событиях. Тибелус лежал без движения, устремив взгляд в потолок, из глаз его лились слезы, страшное горе буквально раздавило шута. Ноону пришлось прерваться и привлечь помощницу. Нини подала воды и, искренне сопереживая, стала ласково гладить Тибе по голове. Наконец, успокоившись, ученик стал расспрашивать о подробностях трагедии. Герольд продолжил рассказ. Нападавшим оказался брат воина, убитого королем в боевой схватке. Он объяснял свой поступок местью и делом чести. Когда королева услышала эти слова, она в гневе отвечала, что брат его погиб от руки мужа в честном бою, а он напал, как трус, и проведет теперь остаток жизни в бесславном заточении. К слову сказать, позже всплыли новые подробности покушения, возможно, помимо мести были еще и другие мотивы: ходили слухи, что чужестранца подослали тайные враги Генрико, претендующие на его земли. Тибелус внимательно слушал и по ходу повествования задавал вопросы.

– Королева присутствовала при допросе убийцы? – удивленно поинтересовался Тибе. Ноон печально вздохнул:

– Уход Генрико многих перековал в железо. Но больше всего смерть короля повлияла на Асану. Три дня она горевала, рыдала и не выходила из своих покоев. На четвертый день она собрала совет и произнесла речь: «Я, как и вы, нахожусь в глубокой печали по причине убийства моего короля. Но отныне я буду горевать в свободное от защиты моих детей, подданных и территорий время. Трон наследует наш с Генрико сын. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы мы жили в безопасности». При этом сама Асана изменилась сильно. Нет, она не лишилась своей прежней красоты и женского обаяния. Но с некоторых пор в королеве проявился дух воина, готового сражаться за то, что ему дорого, – герольд завершил повествование и замолчал. Понимая, что потрясенный горькими новостями Тибе, нуждается в отдыхе, наставник собрался его покинуть. Перед уходом учитель попросил беспрекословно исполнять все просьбы Нини, которая старательно ухаживала за ним. Когда Ноон уже практически стоял в дверях, Тибе обратился к нему еще раз:

– Учитель, помнишь, я спросил тебя, почему ты выбрал служение отцу Генрико, когда мог бы продолжать помогать многим людям? Можешь не отвечать, я понял, – практически перейдя на шепот, закончил мысль ученик. Ноон кивнул в знак согласия и вышел. Оставшись наедине с юной особой, Тибелус начал испытывать чувство неловкости, но Нини, не обращая на него никакого внимания, хлопотала в углу комнаты, колдуя над сухими травами. Перебирая и раскладывая их в определенном порядке, она измельчала отобранные и укладывала в полотняные мешочки. Тибе перевел взгляд на оконный витраж и погрузился в размышления. Он старался припомнить события перед нападением на Генрико, перед глазами всплыл образ человека в черном из его сна. Потом память вернула шута в момент, где король, прогуливаясь с другом, рассуждал о странном чувстве тоски и взял с него слово заботиться о семье, правда, обещая не умирать. Нахлынувшие вновь воспоминания разбередили душу, подобно острому клинку, входящему в затянувшуюся рану. Вспомнив о ране, шут решил пошевелиться, попытка была слишком активной и преждевременной – острая боль пронзила верх спины, и неожиданно вырвавшийся стон предательски обозначил его напряжение. Нини, бросив свое занятие, подскочила и, сообразив в чем дело, принялась заботливо причитать:

– Да как же так, вас совсем недавно перевернули на спину, почитай почти две недели на животе пролежали в беспамятстве! – она накапала в ложку какой-то вязкой терпкой густой жидкости и дала выпить. Понемногу боль утихала, и Тибе незаметно для себя уснул.

В это время Ноон в зале, где обычно проводились советы, внимал рассказу Асаны, только что возвратившейся из поездки. Она пребывала с визитом дружбы у соседнего короля, того самого, которому помогал отстоять независимость своих земель ее покойный муж. Королева осталась довольна. Ее принимали торжественно, соблюдая придворный церемониал и оказывая почести. Сосед монарх, Идеральт, показался ей воспитанным, умным человеком. О его воинской доблести ходили легенды. Описывая подробности, Асана, не упуская ни малейшей детали, передавала герольду в точности каждое слово. Целью визита, разумеется, являлось заключение договоренностей, устных и письменных, о мирном соседстве. В итоге Асане удалось заручиться поддержкой Идеральта и его союзников. Территории королевства Генрико были слишком лакомым куском для воинствующих недоброжелателей. Потому такого рода сотрудничество служило бы гарантией мира и безопасности – сосед имел репутацию сильного правителя. Королева так увлеклась, что откровенно поведала Ноону о симпатии Идеральта, высказанной в ее адрес. «Буду честен, – при личном общении с уважением обратился к ней монарх, – и в память покинувшего нас Генрико, и из личной выгоды я ищу мира. В искренности Ваших намерений я уверен, но если к власти придет кто-то другой, как знать, сможем ли мы найти взаимопонимание, – сделав паузу, Идеральт продолжил, – я бы, разумеется, почел за честь предложить заключить союз иного рода, но уверен, что это, скорее, оскорбит, чем обрадует Вас, королева». Увидев, как лицо Асаны при последних его словах залилось от смущения алым румянцем, он тут же сменил тему, пытаясь немного разрядить обстановку: «Только не подумайте обо мне скверно, я не из монархов-самодуров, которым корона, врастая со временем, начинает давить на мозг, повреждая его, – усмехнулся король и, выдержав паузу, продолжил, – несмотря на возраст, я сохранил трезвость ума и буду неимоверно рад, если Вы узрите во мне просто друга», – в заключение беседы предложил дружеское расположение Идеральт.

Королева описала Ноону, как сложно ей пришлось в обществе мужчины-монарха, но цели были достигнуты, заручившись поддержкой такого могущественного соседа, Асана заботилась о мире и безопасности своих подданных. Герольд почтительно поклонился:

– Моя королева, Вы проделали огромную работу. Уверен, Генрико, наблюдая за Вами с небес, гордится своей возлюбленной! – тень страдания проступила на лице Асаны, сделав над собой усилие, вернув спокойствие, она благосклонно кивнула, и, поинтересовавшись здоровьем Тибелуса, тут же решила его навестить. Когда королева и герольд появились в комнате Тибе, он спал. Негромко пообщавшись с Нини, они не заметили, что Тибелус очнулся. Он тихо лежал, боясь шелохнуться, происходящее казалось прекрасным сном – сама королева пришла навестить шута. Когда же присутствующие все-таки обратили внимание на больного, он засмущался. Асана нежно взяла его за руку и принялась благодарить за смелый поступок. Тибелус просто оцепенел, он не мог вымолвить ни слова, тело то сковывало ледяным холодом, то бросало в жар. Заметив волнение ученика, герольд отвлек внимание королевы, чтобы Тибе смог прийти в себя. Единственное, что удалось вымолвить больному – так это слова преданности королеве. Пожелав выздоровления, Асана в сопровождении герольда покинула комнату.

Именно описанные выше события явились той причиной, по которой Даас сократил свое повествование о снах Ноона до момента начала трагедии. Он размышлял, что рано или поздно придется поведать об убийстве короля. «Но лучше поздно», – завершил он внутренние прения и влился к соплеменникам.

А мы отправимся на тайную встречу в одном странном месте. Четверо хорошо известных нам героев собрались в Коане в знакомом нам кубе-доме одного из Познавших. Идлан в сопровождении Хмер охранял периметр. Все персонажи появились практически одновременно и выглядели соответствующим Коане образом. Больше всего сам на себя походил Синий Кот, за исключением яркого окраса фосфоресцирующей шерсти. Его животный образ не был искажен. Чего не скажешь о других участниках тайных переговоров. Хозяин, Наг, которого мы описывали как сухонького смешного старичка, слегка нервничал. Лиддик Коана преобразила в возрастного эльфа женского пола. Последним навел тумана Дор. Сейчас он больше походил на игрушечное белое облачное существо с раздутыми частями тела. Рассмотрев друг друга, видавшие виды Познавшие все-таки не сдержались – действительно было смешно. Общими усилиями настояли на том, чтобы Синекотый тоже принял человеческий облик, ну, насколько это было реально в данном месте. Посопротивлявшись для приличия, Радет сдался. Когда упитанный гном со смешными усами и синей бородой достроился перед собравшимися, веселье началось вновь. По прошествии времени Познавшие начали совет. Синий Кот, он же гном, начал первым:

– Не сообщу вам ничего нового, если скажу, что все мы находимся в сложной ситуации из-за появившегося Существа. Каждый из нас обладает достаточной силой, чтобы противостоять его воздействию. По крайней мере, я был в этом уверен. Но нашему сбору предшествовало одно серьезное происшествие, которое, думаю, мы обсудим и далее спланируем совместные действия, – после чего Синий Котогном попросил продолжить Магветт. Маленькая бабушка-эльф, как ее окрестил за спиной Дор, смущенно заулыбалась и начала:

– Радет меня сильно выручил, спасибо ему, уж не знаю, как бы я сама выпутывалась в прямом и переносном смысле. Дело было так. Обычно я собираю сухостой меж двух соединяющихся небольших ущелий, сразу за долиной, где находится Черта. Всем вам известно это место, и чужаков там сроду не бывало. Занимаясь своим делом, в какой-то момент я услышала доносящиеся из-под земли мольбы о помощи. Приблизившись к груде валунов, за которой открытой пастью зияла в каменной тверди глубокая трещина, стала всматриваться в расщелину. Дальше все происходило быстро: я и не осознала, как оказалась в своеобразной яме-ловушке, устланной путами, подобными сосудам, выращенным на небе Уудруххом. Шустрое существо, заманившее меня, принялось упаковывать мое тело в кокон, словно паук. Попытки освободиться приводили лишь к большей фиксации и потере энергии. Единственное, что пришло в голову – попытаться вызвать кого-нибудь из вас. Мне несказанно повезло, что Радет находился неподалеку, в противном случае, даже и не знаю, смогла ли бы я противостоять захватчику. Появившись, Синий друг разодрал верх тугого кокона, помогая освободиться, и уже вместе мы заплели сопротивляющееся Нечто в путы заговора, решив, что его надо изучить. Внешне нападающий напоминал человека: женщина, худая, кожа да и кости, в черных лохмотьях вместо одежды. Глаза ее занимали почти всю костную впадину – источаемые из них оранжевые огни воздействовали гипнотически. От черепа исходило какое-то излучение. Часть паутины сосудов она исторгала из себя, а часть «материализовала путем неясного генеза», как любил говаривать по молодости Дор. Состояние мое восстанавливалось несколько часов. Что за сила и магия стоит за этим – хорошо бы выяснить.

– Всему приходит апрель, – задумчиво изрек Дор еще одну коронную фразу времен далекой юности, словно подытожив услышанное, – надо разбираться. Мои демоклики успешно питаются энергией, которую снимают с порабощенных Уудруххом. В большинстве случаев жертв неплохо так отпускает. Слухи о появлении посланников, Людей-Существ, ходили давно. И то, что описала Магветт – реальная угроза… А где сейчас это Нечто, которое вы заплели с Котом? – Дор уставился на Лиддик, та перевела взгляд на Радета и молчала. Наг, начиная догадываться о причине ее безмолвия, подскочил и затараторил:

– Аааа! Только не говорите, что вы притащили Удру-Существо сюда! – он схватился руками за голову и смешно причитал, – нет, только не это, а если об этом узнает Создатель Коаны? Как вы могли? – большого труда стоило Синегномому Коту успокоить друга, заверив, что в случае просочившейся информации, он возьмет всю ответственность на себя.

– Тем более, – перешел неожиданно на шепот Радет, – я слышал, что Хозяин Коаны и Многоликий – это одно лицо, – объявленная информация не то, чтобы успокоила Нага, а скорее, усилила панику:

– Это немыслимо, нет, меня даже ученик так не ушатывал, как коллеги-друзья! – повозмущавшись какое-то время своим хрипло-писклявым голосом, Познавший все же успокоился. Идлан краем глаза следил за происходящим. Слов он не слышал, но со стороны все напоминало какую-то фантасмагорию: сухонький наставник, Лиддик бабушкоэльф, облачный Дор и Гномокот с синей бородой, – оживленно беседовали, жестикулировали и спорили. Действо завораживало. Заметив его чрезмерный интерес, Наг постучал пальцем по панели, приводя ученика в чувство и возвращая внимание к порученному наблюдению. Достигнув определенной договоренности по поводу дальнейших действий, совещающиеся приняли решение накрыть стены куба Хмер, растянув ее таким образом, чтобы дом Нага был полностью поглощен. Ученик остался снаружи. По завершении приготовлений Радет достал из кармана небольшую коробочку, исчерченную символами. Сделав несколько круговых движений руками, он увеличил открывшуюся шкатулку до определенных размеров. В черно-зеленом овальном пузыре, запечатанном огненными нитями, находилось в движении Нечто, отдаленно напоминающее человека. Присутствующие склонились над предметом обсуждения, и каждый по мере сил сканировал увиденное. При ближайшем рассмотрении человеческая фигурка представляла собой огромное количество живых, переплетающихся энергетических червячков, которые в то же время являлись единым целым организмом, при этом основой их являлась густая, напоминающая нефтяной сгусток субстанция. Нечто предприняло несколько попыток разрастись и вырваться из плена, но путы оказались крепкими.

– Впечатляет, – первым отстранился Наг, он поставил ладонь между содержимым шкатулки и собой, словно отстраняясь, – я, конечно, очень рассержен на вас, – обратился он к Коту, – за то, что вы доставили Удру-Сущность в Коану, однако только здесь мы можем увидеть скрытое, – он кивнул Радету, давая понять, что пора спрятать изучаемое. Все находились под впечатлением. Единогласно решили Нечто отправить в Черту. Законы предписывали подобные выборы. Наг пригласил друзей в гости в свой «верхний дом» после выполнения задуманного. И через некоторое время все, включая Идлана, материализовались под деревом в Долине. К Черте отправили Дора. Он лучше всех чувствовал тонкую материю, имея развитое внутреннее зрение. Вернувшись, Дух поделился соображениями:

– Не знаю, как это работает, но Нечто было поглощено практически мгновенно. Давно я не видел такого аппетита у Черты. Как ни крути, нам надо искать встречи с Многоликим. Если он, конечно, не найдет нас первым, – в процессе движения в сторону дома Нага делился своими выводами Дор.