Глава 2


Кивнув коренастым охранникам, отворившим перед ним двойные двери, Алексиус вошел в клуб «Нокс» — одно из самых злачных мест Лондона. Закрытый клуб этот, расположенный по адресу Кинг-стрит, 44, как раз между Ковент-Гарден и частными клубами Сент-Джеймса, был настоящим гнездом разврата; члены его каждую весну исправно снабжали ton свежими сплетнями.

Будучи одним из основателей клуба, Алексиус нередко оказывался в эпицентре многочисленных скандалов, и неудивительно — в его роду мужчины издавна славились своими дебошами.

— Добрый вечер, лорд Синклер, — почтительно склонил голову Берус, распорядитель заведения, снимая с плеч Алексиуса черный плащ и передавая его поджидавшему рядом лакею. — Мы и не думали, что вы сегодня пожалуете.

Алексиус вручил прислужнику свой шелковый цилиндр.

— Планы на вечер неожиданно изменились. — Лихая музыка и восторженные вопли разошедшихся игроков манили его за запертую дверь. — А у нас, похоже, аншлаг.

Здание, возведенное восемьдесят пять лет назад, некогда принадлежало бабушке нынешнего герцога Хантсли. Умирая, та завещала дом и все его внутреннее убранство любимому внуку. Шесть лет спустя герцог — или просто Хантер, как его называли друзья, — великодушно предложил учредить в унаследованном доме небольшой клуб только для своих. Совместными усилиями Сина и нескольких его приятелей обветшалую постройку отремонтировали — и на Кинг-стрит открылось весьма элегантное, пускай и окутанное дурной славой, место для собраний. Идея пускать на первый этаж гостей и потенциальных кандидатов на членство родилась в голове у Фроста — графа Чиллингсвортского, не всегда блиставшего сообразительностью. Семеро основателей дали свое согласие, и все эти годы доход от азартных игр и продажи спиртного пополнял казну клуба, позволяя выплачивать жалованье прислуге и содержать громадное помещение.

— Людей, конечно, больше, чем обычно по субботам, но мы справимся, милорд, — заверил Берус. Достав из кармана жилета ключ, он вставил его в скважину и резко провернул искусно выплетенный бант. — Как вы сейчас убедитесь, не только у вас неожиданно изменились планы на вечер.

Управляющий открыл дверь, над которой висел прямоугольный витраж с латинским изречением «Virtus Deseritur», — что в переводе значило «Добродетель забыта». Витраж этот преподнесла в дар чья-то давняя любовница, хотя имя проницательной вдовы никто не помнил. Со временем фраза заслуженно стала девизом клуба.

Наверху располагалась святая святых — пристанище Греховных Лордов: так их семерку прозвали много лет назад вследствие неудавшегося розыгрыша. Авторство принадлежало разгневанным жертвам — великосветским деятелям; Алексиусу и его друзьям хватило извращенного чувства юмора, чтобы с гордостью принять это звание.

Пускали наверх далеко не всех: за этим следили Берус и его помощники, получая за службу весьма щедрое вознаграждение.

— Вам еще что-нибудь угодно, лорд Синклер, или я могу вернуться к своим обязанностям?

— Ступай.

Поднимаясь по лестнице, Алексиус услышал, как внизу скрипнула тяжелая дубовая дверь и металлическая защелка, лязгнув, вошла в паз. Сверху доносился знакомый стук — это сталкивались шары, сделанные из слоновой кости, а на пороге зала его приветствовал громкий смех — как мужской, так и женский.

В тот вечер присутствовали лишь четверо из семерых основателей клуба. Рейн, упорно игнорировавший скучные ограничения, которые накладывал титул графа Рейнекортского, лежал на диване в компании двух девиц. Вейн, граф Вейнрайтский, тискал на другом диване какую-то милашку, а Сейнт, маркиз Сейнтхилл, и Фрост, граф Чиллингсвортский[3], методично перемещались вдоль периметра бильярдного стола в центре зала.

Чесанув густой черной шевелюрой по спинке дивана, Рейн, вслед за всеми остальными, уставился в дверной проем — и недоумение на его лице вмиг сменилось искренней радостью.

— Син! Черт возьми, быстро же ты управился! Мои соболезнования.

— Добрый вечер, господа… и дамы, — сказал Алексиус, усаживаясь в кресло с левой стороны дивана. — Берус сказал, у нас сегодня аншлаг.

— Похоже, что так, — ответил Сейнт, не отрывая взгляда от бильярдного стола. Судя по его тону, все, что происходило внизу, мало его волновало.

Рейн пробормотал что-то на ушко блондинке, и та смущенно захихикала. Поймав на себе нечаянный взгляд Алексиуса, граф перевел свои синие глаза на него:

— Что же случилось с Леттлкоттами?

Алексиус поднес кисть тыльной стороной ко рту, подавляя зевок.

— Да ничего. Когда я ретировался, супруги пребывали в полном здравии.

Вейн шутливо столкнул девицу, восседавшую у него на коленях.

— Мэри, озорница моя ненаглядная, будь паинькой: плесни Сину бренди. Это, возможно, сгладит его сарказм и нам не придется наблюдать кровопролитие.

Два белых шара из слоновой кости опять столкнулись, вызвав в его воображении мрачный образ соприкоснувшихся черепов. Фрост радостно хрюкнул: шар Сейнта нырнул в угловую корзинку.

— Изволишь сдаться, друг мой, или продлишь свой позор?

Маркиз Сейнтхилл нацелил на оппонента кий. Вопреки своему прозвищу, человек этот охотно поддавался на провокации. Алексиус поежился, смутно почувствовав, что игроки уже готовы перейти от оскорблений словом к оскорблениям действием. Ну что ж, как бы то ни было, растаскивать Сейнта и Фроста им не привыкать.

Сейнт презрительно хмыкнул:

— Давай, играй, самодовольный ты говнюк. Все равно мои деньжата под конец вечера очутятся в твоем поганом кошельке.

— Пожалуйста, милорд, — услужливо проворковала «ненаглядная озорница» Вейна, покачивая бокалом бренди у Сина под носом. Согласие принять напиток из ее рук она восприняла как приглашение и не без изящества уселась ему на колени.

— Насколько я помню, нас толком не представили друг другу, — сухо сказал он, когда ловкий язычок разбитной шатенки забрался ему в ухо. — Как тебя зовут?

Все, как он и рассчитывал, засмеялись. Эта игривая крошка, взгромоздившаяся ему на колени, зачем-то окутала себя плотным облаком резких цветочных духов, что оскорбляло обоняние Сина. Зато у нее было милое личико и чистые волосы, а платье выставляло ее прелести со сдержанностью торговца, разложившего товар на витрине.

— Меня зовут Мэри, милорд, — сказала она, взглядом ища поддержки у Вейна.

— Но если ты хочешь экзотики, можешь подобрать себе имя подиковинней, — радостно отозвался Вейн, нисколько не смущаясь тем, что его спутница обнимает его лучшего друга. — Не так ли, малышка?

— Да, хочу экзотики! — И, наклонившись поближе, она шепнула Алексиусу на ухо: — Я могу быть кем угодно.

Такое предложение вынудило его вновь вспомнить загадочную леди из сада Леттлкоттов. Сина таки впечатлили ее выразительные зеленые глаза, осторожный и вместе с тем пытливый взгляд. Больше всего ему сейчас хотелось вновь повстречать ее, но пришлось забыть о таинственной колдунье и сосредоточиться на дамочке, восседавшей у него на коленях.

— Ты, я так понимаю, из девочек мадам В? — поинтересовался Алексиус, буднично прикидывая, не является ли она также воровкой-карманницей — ее рука уже проникла к нему под смокинг и медленно расстегивала пуговицы жилета.

— Да, верно, — сказала Мэри, и в карих глазах ее читалась гордость. — Мадам послала нас к вам с наилучшими пожеланиями.

Мадам Венна была владелицей «Золотой жемчужины» — борделя, предоставлявшего весьма широкий спектр плотских услуг своим разборчивым покровителям. Алексиус предполагал, что благодаря поклонникам из числа аристократии мадам В и удавалось оберегать свое заведение от нападок местных констеблей.

— Ваша госпожа очень великодушна, — заявил Рейн, покусывая губы брюнетки и одновременно обнимая блондинку, льнущую к нему справа. Этот человек сполна наслаждался львиной долей подарка мадам, и, насколько Алексиус знал своего друга, ни та ни другая не должны были почувствовать себя обделенными.

Не отрываясь от Рейна, брюнетка добавила:

— Мадам Венна ценит клиентов, которых мы приводим из «Нокса». — Она лукаво покосилась на Сейнта. — Лорд Сейнтхилл, мадам просила передать вам искренние соболезнования по поводу отъезда вашей последней любовницы. Если вам что-нибудь потребуется, мадам велела мне лично удовлетворить ваши… хм… нужды.

Сейнт громыхнул кием о бильярдный стол с такой силой, что все в комнате враз умолкли. Сделав угрожающий выпад в сторону брюнетки, он сразу же остыл, когда увидел, как опасливо та жмется к Рейну.

— Передай мадам Венне, — сказал Сейнт, снова подхватывая кий, — передай ей, что… ее жалость излишня, а подношения — утомительны.

Таков уж был Сейнт: умел сохранить хорошие манеры, даже когда посылал девушку ко всем чертям. Алексиусу оставалось лишь догадываться, что произошло между ним и милейшей мадам В. В любом случае, результат был малоприятный.

Вейн прокашлялся, но его попытка сменить тему выглядела довольно-таки жалкой. Впрочем, даже он был готов закрыть глаза на неожиданный приступ ярости со стороны Сейнта.

— Син, а Берус говорил тебе, что твоя сестра сегодня прислала несколько записок в клуб?

Черт побери! Алексиус одним глотком допил бренди.

— Нет, — резко ответил он, и бедняга Мэри вынуждена была поспешно удалиться, не дожидаясь просьбы снова наполнить бокал.

Зачем он понадобился Белинде? Разозлившись на то, что сестра снова втягивает его в свои неприятности, Алексиус задумчиво провел рукой по щеке. Он страшно устал и надеялся примерно через час напиться до такой степени, что ему уже будет не до ничтожных проблем сестры.

— Я завтра с нею свяжусь.

— Вот и ладно, лорд Синклер, — подавая ему новый бокал, к которому он жадно протянул руку, сказала Мэри примирительным, едва ли не материнским тоном. Но целомудренный образ разрушился в тот же миг, когда она шлепнулась ему на колени. — Дела семейные. Вечно они портят всем планы.

— Как же ты проницательна для такой смазливой мордашки! — Алексиус произнес тост за ее смекалку и присосался к бокалу.

Мэри, хихикнув, прижалась к нему теснее, как будто хотела согреться под его смокингом.

Ее бессловесные поползновения не отличались особым изяществом.

Симпатичная шлюха весьма прямолинейно давала понять, что в этот вечер он поручен именно ей. Ему оставалось лишь принять этот дар. Алексиус измерил ее осиную талию руками, но в мыслях вновь и вновь возвращался к прекрасной зеленоглазой блондинке, не соизволившей даже назвать свое имя.

Какое оскорбление!

Он ведь уберег ее от гнева графини Леттлкотт, а эта неблагодарная нахалка не оценила его доброту! Алексиус со вздохом снял Мэри с колен и помог ей твердо стать на ноги, после чего ласково похлопал по мягкому месту.

Мэри удивленно вскинула бровь.

Алексиус ее понимал: и его озадачило собственное поведение.

— Ступай, — сказал он, подталкивая девушку к Вейну. — Сегодня вечером мой друг будет к тебе более благосклонен, чем я.

Вейн недоуменно взглянул на Алексиуса, когда Мэри вернулась к нему на диван. Но тот лишь пожал плечами и продолжал потягивать бренди. Не время было разъяснять товарищам, что доступная проститутка не способна ублажить, что его чресла горели жаждой укротить строптивую.

Фрост радостно взвыл, загнав победный шар в лузу. Друзья присоединились к его ликованию, и даже Сейнт, несмотря на недавний приступ раздражения, с достоинством снес насмешки.

— Еще партию, Сейнт? — предложил Алексиус. — Я не успел поставить на Фроста в прошлый раз.

Сейнт пробормотал себе под нос ругательство и, не сводя глаз с Рейна, покрутил кий между ладонями.

— Не подскажешь, как повысить ставки?

Рейн усмехнулся ленивой, но по-настоящему злобной усмешкой.

— Почему же, подскажу. — Он зашептал что-то на ухо брюнетке, и та, покосившись на Фроста, кивнула. — Фрост, друг мой, что скажешь, если мы немного усложним игру?

Граф Чиллингсворт презрительно фыркнул.

— Если поднимешь ставку вдвое.

— Годится! — Рейн стряхнул с себя двух красоток и встал. — Ну так что, господа? — Он обвел взглядом всех присутствующих, ища одобрения.

По выражению его лица Алексиус понял, что они с Сейнтом разработали план задолго до первой партии. Вполне возможно, что Сейнт умышленно поддался, чтобы внушить Фросту ложную уверенность в своих силах.

Впрочем, Фрост и так не знал недостатка в этом качестве — его гонора хватило бы на пятерых.

Вейн молча пожал плечами, и Алексиусу пришлось отвечать за двоих:

— Мы согласны.

Рейн протянул брюнетке руку, и та, после недолгих колебаний, позволила ему подвести себя к Фросту.

— Принимайте вызов, лорд Чиллингсворт.

Проститутка с профессиональным хладнокровием вынесла угрюмый взгляд Фроста. Из трех присланных девушек граф предпочел бы других, а ее в последнюю очередь. Алексиус, как и все остальные, втайне недоумевал, какой же приказ Рейн отдал брюнетке.

В глазах графа загорелся неподдельный интерес, когда она коснулась двух пуговиц его брючной застежки. Привычным жестом расстегнув ему брюки, она, глядя Фросту прямо в глаза, обхватила его бедра руками и медленно опустилась на колени.

— Если вы, конечно, не возражаете, — промурлыкала она, стягивая с него брюки.

Голова проститутки заслоняла Алексиусу вид, но обо всем, что происходит, можно было прочесть на лице Фроста. Он возбудился и готов был играть в бильярд по правилам Рейна.

Внезапно блаженство на его лице сменилось суровостью: Фрост крепко стиснул зубы, ощущая, как в нем поднимается дух соперничества. Рейн недооценил его страсть к победе, от которой его не могло отвлечь ничто на свете — даже волнующая девица, стоящая перед ним на коленях.

— Делай что хочешь.

Но Алексиус не сомневался, что Фрост в итоге затащит в постель эту брюнетку, раздразнившую его своим ловким язычком до умопомрачения.

Но только после того, как разгромит Сейнта за бильярдным столом.

Не отрывая губ от кромки бокала, Алексиус наблюдал двух профессионалов за работой. Слегка прикрыв веки, он с легкостью представил, что у ног его распласталась златокудрая ведьма и ее зеленые глаза горят необузданной страстью.

Оставалось лишь разыскать ее.

Загрузка...