Глава девятая

Не раздумывая, Габриэлла соскользнула со спины коня, который как раз проносился под решеткой, и тяжело упала на колени. К счастью, никто ничего не заметил. Леон понесся дальше, не подозревая о том, что остался без спутницы. Вскоре всадник, похожий на тень, скрылся из виду.

Плач усилился, побуждая ее к действию. Если Томасу позволили выбрать себе комнату, он наверняка предпочел остаться в южных покоях, большую часть дня освещенных солнцем. Ком подкатил к горлу Габриэллы, едва она представила себе сына, протягивающего ручонки к теплым лучам. Ее жизнерадостный, улыбчивый Томас! Он так любил смеяться!

А теперь он душераздирающе рыдал. Вытерев слезы, Габриэлла засунула кинжал Ива за поножи. Отыскать сына следовало немедленно. Стиснув зубы, она поползла вдоль стены, стараясь не смотреть на окровавленные трупы. Повсюду метались оставшиеся без седоков лошади.

В дикой какофонии звуков никто не слышал, как Габриэлла вполголоса шептала молитву – ту самую, которой вчера вечером учила Ива. Стремясь к заветной двери во внутренние покои замка, она не услышала тяжелых шагов за спиной.

Ловушка, ловушка! Это слово стучало в голове Ива в такт ударам меча. Он никак не мог поверить в то, что оплошал. По крайней мере Габриэллу удалось спасти. Оглянувшись на скрип, он увидел, что решетка вновь начала опускаться. Воспользовавшись этим, противник нанес рыцарю удар по плечу, который лишь слегка смягчила кольчуга.

Кто-то решил перекрыть нападающим путь к отступлению. Ив размахнулся и сбил противника с ног. Резко развернув Мерлина, он огляделся. Во дворе осталось всего пятеро воинов Габриэллы. Остальные погибли. Предателя Сеймура нигде не было видно, но Ив поклялся, что негодяй дорого поплатится за все.

Где же оруженосец? Этот мальчишка заставит его поседеть раньше времени! Подумать только, в одиночку захватил башню! А теперь словно сквозь землю провалился. К горлу Ива подкатила тошнота. Решетка продолжала опускаться. Ив молился только о том, чтобы Гастон успел покинуть замок. Сейчас рыцарь ничем не мог ему помочь.

– Отступаем! – прогремел он. Воины собрались вокруг него. Раненого пешего воина Ив подхватил на скаку и посадил к себе за спину.

Убедившись, что все остальные воины Габриэллы мертвы, Ив устремился к воротам. Словно понимая, в чем дело, Мерлин понесся стрелой, но решетка опускалась еще быстрее. Ив пролетел под ней последним. Острые прутья разодрали плащ, сидящий сзади воин испуганно ахнул. Наконец решетка грохнула о камни, чуть не задев ноги Мерлина. Преследователи взвыли, а Ив погнал коня вперед.

За рекой он заметил всадника, который несся во весь опор, – должно быть, это Леон увозил прочь Габриэллу. Он с облегчением вздохнул. Слава Господу, миледи спасена! Но на сердце было тяжело – Ив не мог забыть о людях, которых он потерял в неравном бою.

Вдалеке над лесом поднимался столб пламени, бросая в небо оранжевый отблеск. Ив остановился и приподнялся в стременах, недоверчиво принюхиваясь к запаху дыма.

– Лагерь горит! – ахнул коренастый конюх Франц.

Неужели это дело рук рыцарей Филиппа, спрятавшихся в лесу? Что стало с обитателями лагеря? Ужасное предчувствие стиснуло ледяной рукой сердце Ива, он подхлестнул усталого жеребца.

Ворота, оплетенные зелеными ветками, сгорели дотла. Посреди лагеря стоял растерянный Леон, держа под уздцы своего коня и серого Мафусаила.

– Подождите здесь, – велел Ив своим спутникам, спешившись, Пламя стремительно пожирало остовы шалашей и шатров; кроме Леона, вокруг не было ни души.

– Добро пожаловать домой! – насмешливо приветствовал его неизвестно откуда взявшийся Сеймур. Ив уже давно понял, что он ускользнул во время сражения, уверенный, что его бывшие товарищи обречены.

– Это ты подстроил ловушку, – заявил Ив, глядя в глаза предателю. Сеймур мгновенно выхватил меч, клинок зловеще блеснул.

– Само собой, – язвительно отозвался Сеймур. – Филипп послал меня в Перрико заранее, чтобы выведать, сколько там воинов.

– Значит, леди была права: кто-то открыл захватчикам ворота.

Сеймур холодно улыбнулся и пожал плечами.

– Теперь это уже неважно.

Ив с запозданием заметил, что Габриэллы нигде не видно, и вопросительно взглянул на Леона. Рыцарь виновато потупился.

– Леди осталась в замке, – с ехидной улыбкой сообщил Сеймур. – Дело в том, что Филипп пал жертвой ее чар.

В эту минуту Ив поклялся, что убьет Сеймура.

– Ты принес клятву верности сначала Мишелю де Перрико, а потом мне, – заговорил он, с трудом сдерживая гнев. – Как ты посмел нарушить ее?

Сеймур усмехнулся.

– Клятвы – всего-навсего пустой звук, шевалье, и если ты веришь им, значит, ты просто глуп. Видишь, куда завело тебя благородство?

Очевидно, сам Сеймур верил лишь в силу звонкого металла. С упавшим сердцем рыцарь оглядел сожженный лагерь. Что стало с женщинами и детьми, жившими здесь? Они наверняка погибли – только потому, что он допустил ошибку! А его верные воины? Неужели те, кто остались живы, снова в опасности?

Словно угадав его мысли, Сеймур расхохотался.

– Твоим товарищам был оказан радушный прием, – издевательски объяснил он, и Ив возненавидел себя – за то, что так легко поверил этому мерзавцу.

– Ты хотел видеть меня? Я здесь, – произнес он, – Отпусти остальных. Сеймур покачал головой.

– Отсюда уйдут только те, кто принесет присягу Филиппу де Тревэну. Таков приказ.

Ив с трудом сдерживал ярость.

– Это ты поджег лагерь? – спросил он. Сеймур довольно кивнул.

– Так приказал мой господин. – Сеймур взвесил меч на ладони и окинул рыцаря оценивающим взглядом. – А еще, Ив де Сен-Ру, мне было велено умертвить тебя до рассвета.

Ив выхватил меч, дрожа от нетерпения.

– Боюсь, Филиппу де Тревэну ты будешь предан так же, как и мне, – издевательски произнес он.

Наемник захохотал.

– Сейчас увидим. – Он взмахнул мечом и шагнул навстречу Иву. – Защищайся, шевалье!


В зале замка Перрико не было ни души, на столах остались брошенные впопыхах объедки. Огонь в очаге давно угас. Отсюда детский плач слышался гораздо отчетливее. Габриэлла опасливо огляделась. Даже собаки куда-то разбежались. Бесшумно ступая, она прокралась в жилые покои, стараясь держаться в тени.

Путь освещало колеблющееся пламя свечей. Звуки рыданий доносились из-за закрытой двери в глубине комнаты. Она понимала, что Филипп задумал еще одну ловушку и не ошибся, сделав приманкой Томаса.

Еще раз оглядевшись, Габриэлла метнулась к двери – заперта на тяжелый дубовый засов. Едва она коснулась его, плач утих. Должно быть, Томас услышал ее шаги. Сердце Габриэллы обливалось кровью, но она не осмеливалась позвать сына и успокоить его.

Сделав нечеловеческое усилие, Габриэлла приподняла засов и распахнула дверь. Вбежав в комнату, она сразу увидела мальчика, сидящего у окна, на том самом месте, где она надеялась найти его. Томас съежился, вжался спиной в стену, словно стараясь стать меньше и незаметнее.

В комнате не было свечей, ее освещал только свет луны, проникающий в узкое окно. Волосы малыша казались серебристыми. Жаровни исчезли, каменные стены источали холод. Эта темница ничем не напоминала прежнюю уютную и теплую комнату.

Томас боязливо поглядывал на Габриэллу.

Она вдруг с отчаянием поняла, что сын может не вспомнить ее. В его возрасте шесть месяцев – целая вечность. Она изнывала от желания обнять сына, убедиться, что он невредим, заглянуть в темные глаза, утешить и ободрить его. Но еще сильнее она боялась напугать ребенка.

– Томас! – прошептала Габриэлла. – Это я, твоя мама.

Мальчик молчал, поднеся кулачок к лицу и посасывая палец, как он делал в трудные минуты.

– Мама? – наконец недоверчиво переспросил он и приподнялся.

Глядя ребенку в глаза, Габриэлла подошла поближе. Сколько страданий ему пришлось вынести!

– Я пришла за тобой, – продолжала она приглушенным, успокаивающим голосом. – Прости, что не смогла прийти раньше.

По полу пролегала дорожка лунного света. Габриэлла случайно шагнула в нее, Томас присмотрелся и радостно вскрикнул:

– Мама!

Он бросился навстречу, широко раскинув руки. Она подхватила его и прижала к себе. Уткнувшись лицом в грудь Габриэллы, мальчик крепко обвил ручонками ее шею.

– Мама! – прошептал он и расплакался.

Бессвязно бормоча слова утешения, Габриэлла принялась покачивать его на руках, мимоходом отмечая, что малыш подрос и стал тяжелее. По ее щекам катились слезы. Подойдя к окну, она села и усадила на колени Томаса. Он был невредим, заметно похудел, вырос. Тонкие ручки торчали из рукавов. Она оглядела мальчика и, заметив грязь за ушами, огорченно прищелкнула языком, как делала прежде. Томас впервые улыбнулся сквозь слезы, его влажные ресницы слиплись и поблескивали в лунном свете.

– Я с тобой, – шептала Габриэлла, проводя пальцем по крохотной морщинке между бровей малыша. – Теперь все позади.

Ничего не ответив, мальчик сунул в рот пальчик и прильнул к ее груди. Она отвела волосы со лба ребенка. Тот улыбнулся в ответ на материнскую ласку. Наслаждаясь долгожданным моментом, Габриэлла поцеловала его в висок.

– Какая трогательная сцена!

Услышав грубый голос, ребенок в страхе вздрогнул, Габриэлла резко выпрямилась и прижала сына к груди. И увидела, что на пороге стоит Филипп де Тревэн.

Но прежде чем Габриэлла успела открыть рот, откуда-то сбоку появилась невысокая фигура. Филипп вскрикнул, чертыхнулся и выхватил нож. Из темноты возникла еще одна тень и ударила неизвестного дубинкой. Невысокий незнакомец рухнул на пол.

Филипп пренебрежительно отпихнул его ногой и отступил в коридор, но вскоре вернулся оттуда с факелом, свет которого озарил его недовольное лицо с поджатыми губами. У Габриэллы пересохло во рту. Что теперь будет с ней и с Томасом?

Свет факела упал на тело, простертое на полу, и Габриэлла ахнула.

– Гастон! – невольно вскрикнула она.

Филипп поморщился.

– Болван! – сплюнул он, пиная ногой бедного оруженосца.

Филипп де Тревэн был одет столь же изысканно, как во время предыдущей встречи с Габриэллой. Его малиновый камзол из тончайшего дамаста был расшит серебряной нитью – похоже, его вышивал десяток опытных рукодельниц. Алый плащ, подбитый горностаем, свисал с плеч, золотая пряжка блестела. Темные волосы были аккуратно подстрижены, как и небольшая бородка. Вытянутое лицо и острый нос придавали ему сходство с хорьком, а цвет глаз было невозможно определить. С лица Филиппа не сходила пренебрежительная гримаса.

Рослый и стройный, Филипп де Тревэн мог бы сойти за красавца, если бы не кичливость. Габриэлла, на своем опыте убедившаяся в его алчности и жестокости, не удивилась бы, решись Филипп с мечом в руках самолично отстаивать вновь обретенные владения.

– Вы убили ни в чем не повинного мальчика! – воскликнула Габриэлла, вскочив и прижимая к себе сына обеими руками.

– Он жив, – процедил Филипп, глядя на оруженосца. – В другой раз будет умнее. – Он оглянулся на верзилу, стоящего у него за спиной, и усмехнулся. – Особенно когда рядом Альджернон.

Телохранитель Филиппа был так высок, что ему приходилось нагибаться, проходя в двери, чтобы не разбить лысую макушку. Лицо и грудь Альджернона заросли черной густой щетиной. Лоб от одного виска до другого пересекал шрам. Великан не блистал умом, зато мог задушить человека голыми руками.

Филипп расплылся в хитрой улыбке, ненавистной Габриэлле.

– Похоже, у вас появился поклонник, миледи, – заметил он и вновь пнул оруженосца носком элегантного сапога.

Габриэлла еле сдерживалась, чтобы не броситься к Гастону. Но Томас судорожно цеплялся за нее, и она осталась на месте.

– Во дворе все стихло, – заметил Филипп. – Очевидно, твой защитник с позором отступил из Перрико. – Мельком взглянув на луну за окном, он добавил; – Притом раньше, чем я ожидал. Вы ошиблись в выборе, миледи.

– Вы заманили нас в ловушку!

Филипп холодно усмехнулся.

– Разумеется! Хитрость – надежное оружие удачливого человека. – Уверенной походкой он двинулся к Габриэлле, и она попятилась. – Если ваш защитник выживет, он надолго запомнит этот урок.

Неужели Ив ранен?

– Он никогда не сдается! – воскликнула Габриэлла, не чувствуя ни малейшей уверенности в своих словах.

– Но на сей раз он бросил вас здесь, миледи, как это ни прискорбно. Нечего сказать, хорош рыцарь!

– Он спасся! – с облегчением вздохнула она.

– Ненадолго, – уточнил Филипп, изучая отполированный ноготь. – Я уже предпринял меры...

– О чем вы говорите? – Сердце ее замерло: тон Филиппа не предвещал ничего хорошего.

– Какое внимание к подробностям, миледи! – с притворным восхищением воскликнул Филипп. – Уж не влюблены ли вы в этого болвана? Того самого, которого я обманул дважды за одну ночь?

Дважды? У Габриэллы от ужаса округлились глаза.

– Что это значит?

– Всему свое время, – холодно отозвался Филипп. – Советую прежде подумать о себе, – и он обвел ее таким наглым взглядом, что у Габриэллы вспыхнули щеки. – Какой неженственный наряд! Совсем неподобающий для невесты! – Поймав изумленный взгляд женщины, Филипп пояснил: – Перрико – не единственная собственность Мишеля, которой я давно мечтал завладеть.

Габриэллу передернуло от отвращения.

– Я не выйду за вас замуж!

– Ошибаетесь! – Филипп подцепил пальцем ее длинную растрепавшуюся косу, хищно блеснув глазами. – Так когда же мы поженимся?

– Никогда!

Филипп протянул руку к Томасу, мальчик прижался к матери. Габриэлла попятилась, но вскоре наткнулась на стену.

– Что вы сделали с моим сыном? – гневно спросила она.

Филипп изобразил удивление.

– Я? Ровным счетом ничего. Как видите, Томас оказался соблазнительной приманкой. А вот теперь... – он многозначительно замолчал, а Габриэлла задохнулась от страха. – Ладно, ради ублажения супруги я согласен потерпеть этого пащенка у себя в доме, – снисходительно заявил он.

– Я не стану супругой человека, который так низко ценит меня и моего сына, – объявила Габриэлла.

– Я ценю только то, что вы прячете под одеждой, мадам, – процедил Филипп. – От вас мне нужны всего несколько слов, произнесенных в присутствии священника, да еще один сын – и как можно скорее.

Мысль о том, что с этим человеком ей придется лечь в постель, вызвала у нее чувство омерзения. Что же станет с Томасом, когда у Филиппа появится единокровный наследник?

– А если я откажусь?

– Тогда придется поплавать, – Филипп указал на окно за ее спиной. – Только падать отсюда высоко, не так ли?

Габриэлла невольно оглянулась через плечо. Далеко внизу бурлила река.

– Не беспокойтесь, миледи, я позабочусь о том, чтобы первым искупался ваш драгоценный сынок.

– Нет! – истерически вскрикнула она.

Филипп щелкнул пальцами, и рядом с ним вырос Альджернон. Томас завопил, обвил мать руками и ногами, она крепко прижала его к себе, но великан без особых усилий вырвал сына из ее рук.

– Не трогайте Томаса!

Альджернон вскинул отбивающегося мальчика на плечо, Габриэлла метнулась к нему, но Филипп преградил ей путь. Отчаяние придало несчастной смелости.

– Пустите меня! Отдайте Томаса!

Филипп с силой сжал ее плечи.

– Не испытывайте мое терпение, Габриэлла, – приглушенно посоветовал он.

Заглянув в его ледяные глаза, она содрогнулась. Но не сдаваться же без борьбы! Изо всех сил она оттолкнула Филиппа, но тот влепил ей пощечину, отбросив к стене. Прежде чем Габриэлла сумела встать, он уже вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь.

– Через семь дней мы встретимся у алтаря, Габриэлла, или вы с сыном выйдете отсюда только через окно, – крикнул из-за двери Филипп. – Подумайте как следует. Советую не сопротивляться, когда портные придут сюда, чтобы снять с вас мерку для подвенечного платья.

– А что будет с Томасом? – задыхаясь от волнения, спросила она.

Филипп хмыкнул.

– Об этом ублюдке я позабочусь, – пообещал он, сделал паузу и добавил: – Пока.

Габриэлла в панике заколотила в дверь.

– Верните мне сына!

– После свадьбы, дорогая, – отозвался Филипп. – Вам нечего бояться: я же сказал, пока мальчишка нужен мне. – И он удалился, гулко стуча подошвами.

– Нет! – выкрикнула Габриэлла. Она слышала плач Томаса, по ее щекам текли слезы, чувство беспомощности было невыносимым. Подумать только, Филипп позволил ей встретиться с сыном всего на несколько минут, чтобы затем безжалостно разлучить их! Упав на пол, она закрыла лицо ладонями. Все пропало: Томаса отняли у нее, Ив наверняка погиб.

И во всем виновата только она одна. Она даже не попыталась убедить Ива в том, что де Тревэн предпочитает открытым поединкам хитрость и коварство.

Взгляд ее упал на неподвижно лежащего Гастона. Пока у нее есть время, надо помочь бедняге. Склонившись над ним, она с радостью услышала, что мальчик слабо дышит. Он жив! Габриэлла осторожно ощупала шишку у него на голове. Таким оруженосцем мог бы гордиться любой рыцарь. Оставалось только надеяться, что Ив выжил и найдет способ отомстить их общему врагу!

Загрузка...