Желанная для Альф

Глава 12

Анна

Меня мирно обнимают с обеих сторон, и я не хочу просыпаться, мне хорошо, уютно и спокойно. Умиротворение и счастье убаюкало моё бренное тело, но будоражащая трель телефона одного из братьев резко будит нас всех. Когда Яр, чертыхаясь, ищет свои штаны, которые завалились под кровать, я сладко потягиваюсь, а Кирилл тут же начинает ласкать мою грудь своими ладонями и целовать в шею.

— Перестань! — хриплю я спросонья не своим голосом и бью наглеца по рукам, что распустил их.

— Не могу, Ванилька, они сами! — говорит Кир мне на ушко и прикусывает мою мочку, продолжая сжимать мои холмики.

— Врунишка! — улыбаюсь я, как дурочка, понимая, что безмерно счастлива.

— Да! — недовольно рявкает Ярик в трубку, наконец, сыскав свой телефон в штанах. Все знают, что тревожить по пустякам моих Альф нельзя, особенно когда за окном ещё только-только начало рассветать. Но видя, как хмурится лицо Яра, придавая ему резкие заострённые черты, понимаю, что что-то всё же произошло, и это вовсе не пустяк. И это что-то очень нехорошее. Он кидает встревоженный взгляд на нас, потому что Кир тоже напрягается, навострив уши. У него отличный слух, не то, что у меня. Уверена, что он слышит всё, что говорят на той стороне трубки, потому что он тоже становится не менее серьёзным и взволнованным, чем его старший брат. А мне ужасно любопытно. — Понял, Ветер. Держись, друг! Мы скоро.

— Что-то случилось? — не выдерживаю я. Знаю, глупый вопрос, потому что «что-то» случилось, это видно даже мне.

— Мы скоро, солнышко! — произносит Ярослав, натягивая на себя штаны. Затем сгребает меня в охапку, крепко обнимает, что кости трещат, и целует меня в губы. Смотрит так нежно, проникновенно, в самую душу. Люблю его! Улыбаюсь своему истинному, потому что искренне верю ему. Но всё же моё сердечко встревожено. Яр снова целует меня властно, страстно, как умеет только он, будто впечатывая свой поцелуй в меня.

— Никуда не уходи! — вторит ему Кирилл, который тоже уже оделся, обнимая меня со спины и чмокая меня в макушку.

— Раздавите! — крякаю я. Нехотя братья отпускают меня. — Так что случилось? — повторяюсь. Я ж не дура, они тоже переживают. Их встревожила новость, что поведал им Ветер. А эти двое переглядываются между собой, но молчат, как партизаны. — Ну? — не выдерживаю я.

— Ничего такого, с чем бы мы не смогли справиться, — успокаивает меня Кир.

— Он прав, малыш! — поддакивает Яр. — Будь дома! — шепчет в губы. — Мне так спокойнее.

Киваю. Мне дома тоже спокойнее. До этой благословенной церемонии истинности у меня здесь только одна отдушина — Ритка.

За целый день я уже переделала все дела по дому. Уже вечер, а от ребят никаких вестей. Мне бы пора уже давно привыкнуть к подобному их отсутствию. Значит, и правда, заняты и не стоит их тревожить понапрасну из-за своей неусидчивости и переживаний. Сижу, в общем, пью кофе и жду Ритку, которая должна вот-вот прийти. Она обещала съездить со мной на выходных и выбрать красивое платье для той самой церемонии.

И почему мы всё никак не научимся контролировать ту силу с видениями? Некогда ведь всё, улыбаюсь. Да и смысла в этом не было. Мои ребята никогда не пропадали и приходили вовремя. А так бы раз — хоть одним глазком подсмотреть, всё ли с ними хорошо. Сажусь поудобнее, пытаясь сосредоточится и думаю о них.

«Стук! Стук!» — в дверь.

«Ритка!» — радуюсь я, подбегая, распахивая двери настежь. «Нихрена не Ритка!»

На пороге стоит и мнётся… Ирка, твою мать!

— Чего тебе? — спрашиваю, делая непробиваемое лицо, выставив ногу вперёд, не позволяю ей пройти внутрь.

— Слушай, — сморщивает свой милый носик эта стерва, глядя на мою ногу и мою прекрасную рожу кирпичом, — я и сама не хотела приходить, но тебя Рита зовёт. Она за тем пролеском собирает зверобой для бабушки. Ты ей зачем-то понадобилась, — поясняет, показывая вдаль куда-то в сторону густых кустов.

— А ребята где? — спрашиваю у неё.

— Мне почём знать? — начинает нервничать она. Я бы тоже, наверное, нервничала на её месте, если бы у меня забрали таких распрекрасных ухажеров и потом спрашивали о них. — Так ты идёшь?

— Так поздно уже, — говорю ей. — Чего она само-то не пришла и попёрлась на ночь глядя за какой-то там травой?

— Понятия не имею! — скрестила она руки на груди, что гляди, та сейчас вывалится через широкое декольте её красной кофты. — Она просто попросила меня позвать тебя, потому что целый день была с бабушкой. Может, ей помощь твоя нужна, уж не знаю! Со мной она совсем не общается! Меня попросили — я сделала. Всё! Не хочешь идти — не надо! — разворачивается и сходит с крыльца, направляясь в сторону калитки. Чёрт бы её побрал, эту Ритку! И эту Ирку! Впрочем, если бы тут было что-то мутное, она бы не стала так светиться. Правильно? Не совсем же ведь дура! Тем более, тут все свои. А Ритуля и правда у Айвы была, точно знаю, потому что она собиралась прийти ко мне как раз после неё. Может, и правда, моя помощь нужна? У Риты была такая привычка, мы с ней часто то мешочки какие-то из травки-муравки крутили, то чаи целебные делали, то ещё что. Ей видимо нравилось приучать меня к их быту. Что со мной может случиться в поселении моих пар? Вот именно! Да и нюх у моих ребят отменный. И прийти они должны уже совсем скоро. Так что…

— Стой! — ору Ирке. — Подожди! — догоняю высокую сиськастую оглоблю на куриных ножках. — Веди меня к Рите.

Идём мы минут десять уже по поселку. В это время обычно жизнь бьёт ключом, особенно в центре, а тут почти никого нет, почему-то. Спросить, где все делись — не решаюсь. У этой куропатки уж точно ничего спрашивать не буду. Молча обходим администрацию, где работают мои истинные. Это здание в самом центре их общины, но за ним ничего не находится, кроме густого непролазного леса, куда мы и держим путь. Комары просто озверели и облепили меня со всех сторон, видимо, решив высосать из меня всю мою кровушку до последней капли. Бесит всё! Цепляюсь мысками в кедах за корни деревьев, которых почти не видно в густой траве и крапиве. Хорошо, что я в джинсах. Хоть ноги целы будут. Жаль, только сверху — одна футболка белая, не догадалась я кофту надеть. Буду чесаться теперь неделю. Ещё и паутина, висящая на каждой ветке каждого куста в округе, лезет прямо в рожу, прилипая к губам, оставаясь деловито болтаться на моих длинных густых ресницах. Твою мать! Злая я! Наверное, месячные скоро. Да, точно. Должны начаться. Какое это сегодня число-то? Совсем запуталась я в днях с этими пошлыми извращугами. Улыбаюсь, вспоминая их.

Так! И где эта долбаная Ритка? Верчу головой. И… Ирка! Никого! Ну, блин-блинский!

— Пиздец тебе, Ирусик! — разворачиваюсь на пятках и иду обратно. Вроде бы обратно. Ничего не вижу, только слышу треск где-то справа от себя. — Рит? Это ты? — глупый вопрос, знаю. Но надежда умирает последней, как говорят. По логике вещей, там могла быть только Ирка, но её звать я не собиралась. Ни за что! И, вдруг, очень и вполне неожиданно, я бы сказала, весь запал отпиздить бывшую моих пар куда-то пропал, предоставив место леденящему душу и кости страху. Аж волосы на затылке зашевелились от нехорошего предчувствия. — А-а-у-у-у! — последнее, что кричу я прежде, чем чувствую, как мне закрывает лицо белый платок, пропитанный каким-то раствором. Не хлороформом ли? В общем чем-то, отчего сами собой мгновенно закрылись глаза, и я ушла в какое-то забытьё.

Ужасно ноет голова. Дезориентация сводит с ума. Ещё чуть-чуть и я готова запаниковать. Уже даже рот открыла, чтобы заорать. «Так, Анька, успокойся!» — уговариваю себя, начиная тяжело дышать. Часто моргаю, но ничего не вижу, потому что на башке пыльный темный мешок. Ещё ж и вечер был, а сейчас не удивлюсь, если наступила глубокая ночь. Поэтому разглядеть что-то через тряпку, что мне застилает весь обзор — не выходит. Незаметно веду руками. Не получается. Связаны. Совсем плохо. Для начала нужно понять, где я. А затем будем действовать по обстановке. Прислушиваюсь. Я точно еду в машине, слышу легкий кат шин по гравию, и меня периодически покачивает в стороны от ямок, на которые мы наезжаем. Да чтоб вас всех леший драл! Что-то мне вся эта обстановка смутно напоминает. Ну, Ирка, получит у меня ещё! Змеюка волосатая! Скоро будет лысая, продепилирую её быстренько, как только увижу! Явно она тут замешана! А я ей ещё сочувствовала из-за бабки! Курва! Решаю помолчать и послушать о том, что говорят вокруг, притворившись дохлой рыбой. Вдруг мне повезет, и я услышу что-нибудь интересное для себя. Едем, долго едем. Но никто за всё время не проронил ни слова. М-да, всё же сегодня не мой день. Терять нечего, да и устала я. Чего тянуть кота за хвост?

— Господа, мы скоро прибудем на место? — тишина вокруг. Кому я понадобилась? Кому-то нехорошему, потому что этот кто-то явно желает поднасрать моим ребятам. Или этот кто-то просто решил испытать свою судьбу. — Эй, я в туалет хочу!

— Заткнись! — рыкают мне. Оу! Знакомый голос! Теперь понятно, куда меня везут.

— Шкет! Ты ли это? — лыблюсь я, жаль никто не видит моей довольной рожи. — Как желудок? Больше не тошнит?

— Заткнись! — нервно повторяет он мне.

— Ладно-ладно, ты чего? Успокойся! Не хочешь говорить об этом и позориться перед дружками? Не буду, уговорил! — пожимаю я плечами. — Только ты это… Расслабь свои булки, а то будет больно, когда приедут за мной! — пошла я в наступление.

— Заткнись, сука! Когда приедут, твоих Черновых будет ждать сюрприз! А расслабить их нужно тебе, потому что иметь тебя будут все! — гогочет этот лысый чёрт. А меня передёргивает от мысли об этой участи. Неожиданно машина останавливается, и меня рывком выдёргивают из салона, волоча за собой. — Тебя ждёт еще один маленький сюрприз, — шепчет мне на ухо обиженный Шкет, сжимая сильнее моё предплечье.

— Только тронь меня и Аркадич оторвет тебе яйца! — пытаюсь блефовать я. А что? Чем чёрт не шутит? Он же орал тогда, что я его.

— За подстилку Черновых? — хохочет, мразь. — Сомневаюсь! Он обещал отдать тебя первому тому, кто убьёт любого из твоих трахалей.

А меня поле его слов сковывает страх, что даже идти дальше не могу. Шкет дёргает меня за руку сильнее, и я валюсь с ног, упав на колени на мощёную плитку, раздирая ноги и ладони в кровь.

— Если тронешь их хоть пальцем, лысый ублюдок, сама тебя убью! — шиплю, поднимаясь на ноги. Слышу смех нескольких людей рядом со мной, видимо признав мои слова за глупую шутку. Придурки!

А меня тянут, словно слепую корову на поводке, дальше. Понимаю, что мы зашли в помещение, прошлись по длинным коридорам, свернув несколько раз, спустились вниз по лестнице и меня усаживают на стул, привязав мои ноги скотчем к ножкам, а руки связав за спинкой. Выпутаться из такого будет сложнее, чем я думала. Уж не знаю, сколько я так просидела, потому что совсем потеряла счет времени. Дверь моей тюремной комнаты открывается, и я слышу цокающие каблучки по плитке. Ирка? Но на ней не было каблуков. Вроде бы.

— Ну, здравствуй, дорогая невестка! — «Не Ирка…» — пролетает в голове, когда слышу озлобленный голос Лидии Петровны, своей свекрови. Теперь уже бывшей свекрови, конечно же. — Я всегда говорила Максику, что ты — шлюха! А теперь он из-за тебя попал в эту передрягу с долгами!

— Что? О чём вы говорите? И что здесь делаете вообще? — спрашиваю я. Хорошо, что она сейчас не видит моего лица, потому что мои глаза готовы выпасть из орбит от шока и удивления. Уж кого-кого, но её я тут точно не ожидала увидеть. Слышу её смех. Противный такой. Никогда мне не нравился. Будто вилкой по стеклянной тарелке ворзопают туда-сюда. Фу, слюней полный рот.

— Не прикидывайся! Это из-за твоих долгов за квартиру Макс теперь всё разгребает! — говорит эта мерзкая женщина. — А я говорила, что вам она совсем не нужна! Жили бы у меня, и всё бы было хорошо! А ты заегозила этой покупкой, залезла в долги, бросила моего сыночка, кровиночку мою, на произвол судьбы и скрылась от кредиторов в какой-то глуши! Дрянь! Я подключила все свои связи, но так и не смогла найти тебя! Даже Виктор Петрович из ФСБ не помог мне! Ты как сквозь землю провалилась! Но справедливость должна была восторжествовать! И буквально вчера в городе со мной связалась девушка и согласилась мне помочь. Добрая такая, красивая, не то, что ты! Шлюха! — выдает все свои тайны эта тупая курица. Я прекрасно понимаю, о ком идёт речь. Куропатка и курица — прекрасный тандем.

— Лидия Петровна, вы не знаете, о чем говорите! Мне жаль вас расстраивать, но это ваш распрекрасный Максим, ваша кровиночка, повяз в долгах, как в шелках, и просто продал меня в счет их погашения! — отвечаю я, откровенно возмущаясь на такое обвинение с её стороны.

— Ты врёшь, гадина! — орёт она.

А я словно цепенею, но не от страха перед своей бывшей свекровью. Замираю, боясь спугнуть то, что происходит.

Видения одно за другим простреливают моё сознание.

Сначала вижу, как Кирилл сидит за рулём своего внедорожника, резко напрягается, будто что-то почувствовал. Отец его, Алексей Михайлович, рядом. Кир смотрит в боковое окно на брата, который едет на чёрном байке рядом с ними. Яр настолько сосредоточен, что не видит ничего вокруг. Кирилл несколько раз нетерпеливо надавливает ладонью на середину руля. «Наверное, сигналит!» — думаю я, пытаясь понять, где едут ребята. Потому что передо мной лишь картинки без звукового сопровождения. Не кино ж смотрю, в конце-то концов. Вижу, что кругом одни деревья. Затем они останавливаются у лесной обочины. Кирилл прикрывает глаза, пытаясь сосредоточиться. Как и Ярослав, который сжимает руль Харлея, не слезая с него. Неожиданно рядом с ними останавливаются четыре джипа. Я напрягаюсь, пугаясь за них. Но быстро успокаиваюсь, так как из машин выходят Дмитрий Дымов и куча каких-то мужиков, из которых мелькает ещё парочка знакомых рож. Ещё два парня, которых я видела в тот первый день нашего знакомства с моими истинными. Ветер, кажется, именно так и называли его. Да, это он, точно. И Ворон, вроде бы. Отец ребят выходит к ним и что-то говорит, а Ярослав опускает голову вниз, что-то бубня себе под нос, скорее всего — чертыхается, он скалится и очень нервничает. Его поведение и резкие неконтролируемые движения говорят о том, что он на взводе. Я сама за них очень переживаю. А ещё я очень боюсь, что меня не найдут. Кир подходит к брату и что-то говорит ему. Яр хмурится ещё сильнее, крутит ручки байка, заводя его вновь и выезжая на дорогу. Алексей Михайлович уходит в чащу леса, раздеваясь на ходу, вместе с несколькими мужчинами из клана Серых, Ворона и Ветров. А Кирилл быстрым и ловким движением снова садится за руль, надавливая на газ. Остальные тоже кидаются по машинам.

Дверь моей коморки с грохотом открывается, стукаясь о стену. Я дёргаюсь от неожиданности и страха. Всё, опять непроглядная темнота! Мои видения пропали, и я даже не представляю, как показать моим мужьям, где же я!

— Здравствуй, сладенькая! — слышу противный до боли знакомый голосок со страшной отдышкой. Глубокий надрывный смех мужчины, похожий на кашель, оглушает мои уши. Я застываю. Мгновение и пухлые пальцы гладят мои скулы через мешок, что на мне, а затем снимают его вовсе. Я морщусь от света, пусть и не яркого, который озаряет комнату, не в силах остановить слёзы. Даже он сейчас причиняет боль моим глазам.

— Борис Аркадьевич? А вы тут какими судьбами? — делаю вид, что удивляюсь, тихонечко произношу я, намеренно выпучив свои глазки, разглядываю его, стараясь потянуть время. Надежда, что мои любимые поняли, где я теплится где-то в душе, не давая впасть в истерику. — Вас тоже похитили? Ай-яй-яй, что за люди сейчас пошли? Одни бандиты!

— Заткнись! — шикает на меня свекровь, неожиданно перебивая меня, важно выходит из-за моей спины, направляясь к Жирову. — Борис, миленький, — лебезит она, не зная с какой стороны лучше стать, чтобы показать ему свою обвисшую до пупка грудь, видневшуюся в глубоком вырезе её делового костюма, будто до сих пор кормит ею своего ненаглядного сыночка, — вот, как и обещали! Девка ваша! Максик мой свободен? — спрашивает Лидия Петровна, подходя к Борьке, наглаживая его лацканы пиджака своими тощими пальчиками.

— Я подумаю! — обрывает он мою бывшую свекровь.

— В смысле «подумаю»? — удивилась она, хлопая ресницами.

— В коромысле! — отпихивает он Лидию Петровну в сторону, разглядывая меня. — Вы изрядно потрепали мне нервы и кошелёк! — недовольно скалится он. — Я потерял деньги и женщину. А ещё я не пойму, что в тебе такого, сладенькая? Почему эти Черновы признали своей и забрали тебя к себе, и почему я не могу выбросить тебя из головы? А я всегда получаю то, что хочу! — произносит он, склонив круглое лицо набок, отчего его второй и третий подбородок легли ему на плечо. Я сильнее вжалась в стул, боясь что-либо ответить. — Встать! — командует он мне. Ага! Ща! Терпеть не могу подобное обращение к женщине, и приказы от таких вот ничтожеств я не собираюсь выполнять. Он не мой доминант, это уж точно! Да и как это провернуть? Я ж привязана к стулу, дебил! И я лишь фыркаю ему в ответ.

— Обломись, кусок дерьма! — злобно шиплю ему.

— Ты, наверное, думаешь, что тебя спасут Черновы, поэтому такая смелая? — хмыкает, обходя вокруг меня, держась за мои плечи. — Не спасут, сладенькая! Они немного заняты, а возможно уже и убиты… — хохочет так злобно и громко, как злодеи в кино. — Так что даю тебе время до утра одуматься. У тебя целая ночь впереди! — радуюсь, что времени не так много прошло, как я думала. Не сутки ж мы ехала до сюда, в конце концов. — Посидишь, поразмыслишь немного. Либо будешь моей, либо отдаю тебя по кругу всей своей охране. Их пятнадцать. С некоторыми ты уже знакома. Шкет первый хотел тебя попробовать.

Уходит, закрыв за собой дверь

— Б-борис Аркадьевич! Борис Аркадьевич! — заверещала свекровь, подбегая к двери, начиная молотить по ней. — Откройте, Борис! Вы меня забыли!

— М-да, — кривлюсь. — Для учителя и директора школы вы туго соображаете, Лидия Петровна! — горько улыбаюсь ей. — Он вас кинул!

— Что? Не может быть! Он же обещал отпустить Максика! — произносит она дрожащим голосом, прикрыв лицо руками.

— Развяжите меня! — говорю ей.

— Я что, на дуру похожа? — вместо того, чтобы помочь мне, наезжает она.

Молчу, что, конечно же, похожа! Так же как и я, впрочем, раз сидим здесь вместе. Да и я видимо больше, потому что ещё и связана. Решаю попугать её немножко, чтобы помогла мне.

— Может и отпустил уже, а вас оставил, — загадочно улыбаюсь. — Вы же слышали, что охранников то у него пятнадцать! Так что, думаю согласиться на Борькино предложение. Тогда получается, его ребята — не удел. Придётся им довольствоваться теми, кто есть. А остались только вы, — чуть не засмеялась я, опустив голову вниз, чтобы не выдавать себя. — Ну, может они и Макса не отпустили вовсе, а он сиськи себе отрастил, почти как мои уже. Думаю, отомстят ему тогда за всё.

— Что? На что ты намекаешь? — хлопает она выпученными глазами.

— Я не намекаю, Лидия Петровна. А говорю, что этим головорезам всё равно, куда тыкать своего дружка! Им плевать на ваш возраст, и они запросто могут представить, что Максик ваш из Таиланда, и не важно, что у него ТАМ тоже что-то болтается, — киваю головой ей на брюки, пытаясь донести до этой женщины последствия её необдуманных действий.

Хотя, с моей стороны слово «болтается» слишком лестно сказано. Болтаются там только яйца. Уже не стала уведомлять её, что пипка её сынка чуть больше моего мизинца. Хотя, может она и сама об этом прекрасно знает.

— Боже, он же у меня такой миленький и красивенький! Боже мой! Анюта! — я вдруг стала не мразью. — Что же делать?

— Развяжите меня! — повторяюсь. — Что-нибудь придумаю!