Желанный обман

Глава пятнадцатая

Стоял Иванов день 1709 года.

Королева находилась в Виндзоре.

День был спокойный и теплый. Но Анна осталась лежать в постели и отменила встречу со своими министрами. У нее была скверная ночь. Ноги опухли больше обычного. Водянка постепенно забирала у нее последние силы. Она объявила, что не хочет видеть никого, кроме Эбигейл Хилл.

Эбигейл, миссис Мэшэм, стоя возле королевского ложа, стала читать ей письмо, только что доставленное королевским курьером. Королева внимательно слушала, отвернув влажное от болезненных слез, увядшее лицо к окну. Она с тоской смотрела на голубое небо. Все знаменитые врачи сделали, что могли, все волшебные лекарства были выпиты — болезнь не отступала, а, наоборот, забирала последние силы.

Она была рада видеть Эбигейл, так как устала от постоянных интриг и склок своей старой подруги Сары, герцогини Мальборо, которая не любила Эбигейл и всячески давала это понять. Анна устала от их бесконечных пикировок и взаимных обид и сейчас склонялась на сторону миссис Мэшэм.

Королева слушала донесение, написанное лично герцогом Мальборо из французского Турнае.

Королева Анна не особенно-то благоволила герцогу. Видно, тут сказывались и ее сложные отношения с его женой Сарой, которая сейчас впала в немилость и пыталась интригами добиться прежнего положения при дворе. Впрочем, королева понимала, что Англия очень многим обязана герцогу, и отдавала ему должное.

После сражения при Ауденарде и падения Лилля Мальборо провел блестящую, но очень дорогую военную кампанию против Турная. Взяв город, он тут же написал послание королеве, в котором упоминал ее крестника.

Затем следовало подробное описание обстоятельств, при которых Эсмонд был ранен.

Анна тяжело заворочалась в подушках.

— Боже Праведный, потеря зрения?!

— Бедный мальчик, — воскликнула Эбигейл, которая всегда питала привязанность к этому красивому, хоть и легкомысленному молодому человеку, который часто огорчал свою крестную мать, но не переставал вызывать в ней чисто женское восхищение своим обаянием.

— Графине уже известно об этом? — резко спросила королева.

— Не знаю, ваше величество…

— Срочно сообщить ей. Продолжай читать.

Когда Эбигейл отложила прочитанное письмо, королева потребовала принести ароматических солей и носовой платок.

— Ослеп! Бедный юноша! Такой красивый и… слепой!.. Это обстоятельство разбило бы сердце его родителям, будь они живы, слава Богу, они уже в Раю! Так что же, где перо и бумага? Напиши графине Морнбери.

Эбигейл послала одну из фрейлин за письменными принадлежностями.

— Может быть, вам ваше величество, пригласить графиню ко двору?

Королева немного подумала, но потом отрицательно качнула головой.

— Нет, пусть она лучше ждет дальнейших известий о муже дома. Возможно, страхи герцога Мальборо безосновательны, и наш мальчик вернется в Англию живым и здоровым, все таким же веселым и остроумным.

Эбигейл была разочарована этим отказом. Она, как и другие придворные, умирала от желания увидеть супругу графа Морнбери. Про нее при дворе ходили легенды — будто бы графиня, отличавшаяся незаурядной красотой, перенесла тяжелейшую оспу, испортившую ее лицо, но смогла вернуть былую привлекательность благодаря чудесам одного голландского хирурга.

Таинственную графиню никто никогда не видел при дворе. Она жила очень уединенно и не покидала своего дома. Королева своей рукой подписала несколько сочувственных строк Магде, выражая в своем послании пожелание, что надо уповать на Господа и надеяться на лучшее.

Это послание, скрепленное королевским гербом, было отправлено из Виндзорского замка в середине утра, а вечером того же дня пришло в Морнбери Холл и потрясло Магду до глубины души.

Она как раз принимала у себя Арчибальда Сент-Джона и его супругу. Ближайший друг Эсмонда в начале этого года женился на своей милой Элисон, и теперь все трое пили ароматный чай перед распахнутым окном в сад, любуясь игрой солнечного света в воде, которая обрушивалась в бассейн из горла огромной каменной лошади, и обсуждали бессмертную красоту цветов, особенно красных роз, бурно разросшихся перед террасой.

Магда была необыкновенно весела. Для полного счастья ей не хватало только одного: новых хороших известий от Эсмонда, которые вообще перестали поступать с конца мая. Конечно, она понимала, что у Эсмонда много хлопот, ведь он занимает очень важный пост в штабе герцога, но это ее не утешало. Она боялась худшего.

Графиня говорила о муже с звенящей в голосе гордостью, которая грела сердце Арчи.

— До сих пор он тратил свою жизнь впустую, Арчи, — говорила Магда, вся светясь счастьем, — ибо он был, несомненно, мало приспособлен для ленивой сельской праздности. Теперь он там, где все настоящие мужчины, и добился больших успехов.

— Я всегда знал, что из Эсмонда получится неплохой солдат, если он когда-нибудь решится посвятить себя этому делу, — ответил Арчи. — Эсмонд всегда отличался бесстрашием, и, как ты знаешь, он лучший фехтовальщик во всей стране. Впрочем, раньше он частенько без всякой пользы для отечества употреблял свои таланты. Сейчас он на своем месте.

Молодая миссис Сент-Джон поставила чашку на столик.

— О, Арчи, я бы места себе не находила от постоянной тревоги, если бы ты был за границей и дрался с французами, — сказала она, влюбленными глазами глядя на мужа.

— Действительно, временами я сожалею о том, что не нахожусь рядом с Эсмондом… Но, разумеется, я забываю обо всем на свете, когда лишний раз осознаю, что рядом ты, любовь моя, — ответил он.

Магде нравилась эта молодая пара, ведь Арчи был ближайшим другом Эсмонда. Красотка Элисон была всего лишь на год-два старше Магды. У нее были огненно-рыжие волосы, зеленые глаза, симпатичные веснушки на вздернутом носике и нежный голосок, который Магда находила очаровательным. После полугода совместной семейной жизни Арчи окончательно убедился в том, что он сделал правильный выбор, и наслаждался своим счастьем безмерно. Но какой приятный сюрприз будет ждать графа, когда он вернется в Англию! Магда стала просто красавицей!

Питер Дик сделал из Магды женщину, на которую любой мужчина мог взглянуть с удовольствием. Она стала гораздо привлекательнее, чем ее мать, изображенная на той злосчастной миниатюре. Брак, который начался столь неудачно, теперь может стать счастливым. Сент-Джон смотрел на лицо Магды и не находил даже следа бывшего уродства.

Одному Богу было известно, что сделал голландец, но, только подойдя к Магде очень близко, можно было заметить слабенькие следы на нежной щеке, которая еще так недавно была сильно обезображена. Линия губ была плавной, и на нее было любо-дорого посмотреть, особенно когда Магда улыбалась. Кожа была чиста, а в глазах исчезло выражение внутренней муки, которое очень старило Магду и придавало ей постоянную мрачность. Если бы только Эсмонд мог видеть ее сейчас, думал Арчи, он был бы потрясен… Магда сидела на стуле с высокой спинкой в прелестном розовом платье из тонкого батиста. Возможно, для того чтобы угодить доктору, который вернул ее к жизни, Магда теперь носила «голландскую прическу»: ее ненапудренные черные волосы были убраны со лба и падали изящными локонами на шею. Прическа была украшена жемчугом, графиня выглядела просто очаровательно.

Счастье в эти дни и в самом деле, казалось, переливалось через край в душе Магды. Жизнь ее сделала такой крутой и радостный поворот…

Вслед за отъездом Эсмонда на нее обрушились дни и ночи страданий и неисполненных желаний, но с каждым его последующим письмом боль потихоньку становилась меньше. Нет, он не писал, что любит или хочет ее. Граф просто описывал ту обстановку, в которой ему приходилось служить, новых друзей.

Она отвечала на его письма тут же, и на каждое его послание приходилось как минимум два от нее. Письма Магды были очень длинными и подробными, в них рассказывалось о том, как течет жизнь в его имении, и особое внимание уделялось Джесс. Избавив его от неприятных подробностей, она написала о долгих днях, неделях и месяцах своего лечения, но ни словом не обмолвилась о своих страданиях. Бесконечное ожидание, когда затянутся швы после первой операции, затем после второй…

Результат операций оказался таким, что превзошел все ожидания и окупил физические страдания. Теперь наконец она могла смотреть на себя в зеркало без муки и стала следить за собой, шить новые наряды и заказывать красивые шляпки. Ей так хотелось понравиться мужу, в ней проснулось все ее нерастраченное кокетство, и смотреть теперь на нее можно было с искренним восхищением. Она сидела с чашкой в руке, глядела в окно и думала о том, как было бы здорово, если бы Эсмонд сейчас вбежал в дом, открыл для нее свои объятия и прижал к груди…

В комнате появился лакей с письмом на серебряном подносе. Магда радостно воскликнула:

— О! Должно быть, это письмо от Эсмонда, которого я так давно жду! Давайте вместе прочитаем!

— С удовольствием, — кивнул Сент-Джон.

Магда отпустила слугу, торопливо распечатала письмо и вдруг, охнув, прижала руку к губам.

— Боже! Письмо не от Эсмонда, а от ее величества!

— От ее величества! — восторженным шепотом повторила Элисон.

Радость исчезла с лица молодой графини, лицо покрылось мертвенной бледностью, а в глазах блеснули горькие слезы. Подняв взгляд на друзей, она почти прошептала:

— Слепой! О Боже… Боже, нет только не это!

— Господи, милая Магда, что стряслось?! — беря из ее рук послание, спросил Сент-Джон.

— Что такое?! Кто слепой? — воскликнула Элисон.

Бегло пробежав послание, Сент-Джон с минуту не мог говорить. Эсмонд получил ранение в голову, угрожающее ему слепотой. Великий Боже, какая катастрофа!

Он услышал полный отчаяния голос Магды:

— Господи, никогда больше он не увидит неба, цветов, деревьев… Такой молодой, полный жизни… О, это выше моих сил… Ослепнуть и стать беспомощным! Боже правый, неужели это правда?

Арчи взял ее за руку.

— Успокойся, милая Магда. Королева сообщила тебе, что Эсмонд болен и находится на излечении, но кто сказал, что он не вернет себе зрение вместе с выздоровлением? Временная слепота — частное следствие ранения в голову.

Магда закрыла лицо руками.

— Мой бедный Эсмонд! Мой бедный муж! — зарыдала она. О, Арчи, Эсмонд теперь всегда будет помнить меня той Магдой, которая провожала его на войну… Ничего, кроме жалости, он не будет ко мне испытывать…

Ее слова произвели на Элисон столь глубокое впечатление, что и она начала всхлипывать. Сент-Джон пытался их утешить.

— Будет, ну будет вам! Давайте не будем думать о самом плохом. Завтра, когда я вернусь в Лондон, я сразу же свяжусь с друзьями, которые занимают в армии большие посты. Я уверен, что они смогут быстро получить самые верные сведения об Эсмонде. Послушайте, а может быть, он сейчас уже находится на пути домой?

Магда вытерла глаза, но слезы продолжали течь у нее между пальцев.

— Мне ничего не надо! Только бы он поскорее вернулся домой и я смогла бы увидеть его! Но если граф вернется слепым… Господи, не допусти этого!

К тому времени как Сент-Джоны покинули Морнбери Холл, Магда уже более или менее успокоилась и стала рассуждать обо всем более здраво и решила ждать новых известий о муже.

Когда Феба — ее новая горничная, милая приятная девушка, раздела хозяйку на ночь, она тоже выразила ей свое сочувствие.

— Будет очень обидно, миледи, если граф не сможет увидеть вас такой, какая вы сейчас.

Краска начала заливать щеки Магды. В другое время ее бы порадовало то обстоятельство, что даже слуги отмечают, как она похорошела, но сейчас это замечание выглядело неуместным. Она отпустила девушку, сказав:

— Мы все должны молиться за хозяина. Ступай, спокойной ночи.

Прежде чем лечь в постель, Магда постояла у окна, глядя на ночной парк и вдыхая аромат цветов. Парк Морнбери был сказочно красив в эту летнюю ночь.

Магда знала, что в эту ночь ей не придется уснуть. Она ходила взад-вперед по спальне, думы о Эсмонде терзали ее. Она так полюбила его, что даже себе боялась признаться в этом. Сегодня вечером — так Магда поступала теперь ежедневно — графиня разложила перед собой все его письма, которые он посылал ей из разных городов, куда входило победоносное войско герцога Мальборо, и при свете свечей снова перечитывала их все. В своих посланиях Эсмонд восторгался военным гением герцога, выражал удовольствие по поводу того, что бросил праздность и стал служить своей венценосной крестной матери, мечтал вновь увидеть Морнбери и прокатиться вместе с Магдой по лесной тропинке на Джесс. Обычные дружеские письма, но каждое из них было подписано: «Твой верный и любящий муж».

Она понимала, что слово «любящий» скорее всего следует воспринимать условно. Конечно, он не мог любить ее, но относился к ней с дружелюбием и своеобразной привязанностью, да и чего иного она могла еще желать от него сейчас? Как приятно было читать теплые слова, написанные человеком, который раньше смотрел на нее как на убийцу всех его надежд и желаний!

Его последнее письмо было для нее самым дорогим. Она вновь и вновь перечитывала последний абзац:

Снова и снова Магда перечитывала и переживала в душе эти слова. Чего еще ей было желать? Она знала главное: что он горячо хочет вернуться к ней в Морнбери.

В глазах ее вновь появились слезы и стали капать на исписанный любимой рукой лист бумаги, который лежал перед ней.

— О Господи, неужели он ослепнет?! — простонала она вслух. — Я этого не вынесу!