Желая тебя

Глава 8

Джози опустилась точно на напряженную головку пениса, и Даниэлю потребовалось все его самообладание, чтобы единым рывком не подать вверх бедра, тем самым завершив слияние. Это было ее шоу, и он не станет мешать, забегая вперед… пока. Девушка издала разочарованный стон, когда сумела принять его в себя лишь наполовину, правда, у Даниэля не создалось впечатления, что она собиралась на этом останавливаться.

— Подвигайся немного, малышка.

— А, точно так же, как ты делал раньше? — спросила Джози таким тоном, словно на нее снизошло озарение.

И она стала подражать его недавним телодвижениям с такой легкостью, будто рассталась с девственностью уже много лет назад, заводя Даниэля все сильнее и сильней с каждым новым толчком. По сантиметру погружаясь все глубже в скользкое, тесное лоно, мужчина всерьез подумывал о том, что головка члена может расплавиться от исходящего оттуда жара. Ее желание было таким фантастическим. Таким яростным.

Вдруг девушка ненадолго замерла, словно прислушиваясь к себе и пытаясь понять, как ей вобрать его до последнего дюйма. И тут самоконтроль Даниэля разлетелся в клочья, и он стремительно поднял бедра, заполнив тесное лоно до отказа. Мужчина больше не мог сдерживаться и стал резко подбрасывать ее на себе, против чего девушка, кажется, совершенно не возражала. Наоборот, Джози с радостью принимала его движения, дополняя их собственными толчками и издавая стоны всякий раз, когда напряженная головка ударялась о шейку матки. Одновременно Даниэль сжимал ее груди и, играя с сосками, чувствовал, как они увеличиваются, становясь тверже от малейшего прикосновения.

— Даниэль!

— Что?

— Я… Уже…

— Ты близка к разрядке, милая? — Даниэль и сам был на грани.

— Дааа… — Темп движений все нарастал, и сильные, стройные бедра стиснули его тело в напряженном ожидании, поскольку девушка не знала, как достичь желанного освобождения.

Даниэль протянул руку и, отыскав клитор в нежных складках плоти, стал ласкать его, а затем, обхватив ягодицы, притянул Джози так близко, чтобы задевать чувствительный бугорок всякий раз, когда они устремлялись вверх в едином порыве. Она сразу же уловила смысл этих действий, и мышцы лона плотнее сжались вокруг члена, ритм движений изменился, позволяя теперь сохранять их тела полностью соединенными, а Джози заскользила все быстрей и быстрей уже вдоль его пениса, вместо прежних вертикальных движений.

Даниэль чувствовал, как напряглось ее тело, и сильнее нажал на копчик, поддерживая равномерное трение. Он продолжал двигаться, даже когда тело Джози начало сотрясаться в конвульсиях от накрывшей ее волны оргазма. Даниэль притянул ее голову к себе, поймав губами рвущийся наружу крик. Рот Джози оказался беззащитен перед атакой опытного языка, вонзавшегося в его сладкую глубину, в то время как твердая плоть продолжала доставлять наслаждение ее телу.

Девушка задрожала, подхваченная волной второго оргазма, последовавшего почти сразу же за первым. И на этот раз Даниэль разделил его с ней: все его напряженное тело словно взорвалось. По мощи разрядка не уступала ядерному взрыву.

Она обмякла и обессилено повалилась на него.

Прежде чем притянуть голову Джози к своей груди, Даниэль одарил девушку долгим и медленным поцелуем. Она потерлась об него щекой, ластясь, словно маленький котенок:

— Это было удивительно.

— Мммм.

— Что значит это жалкое «мммм»?

— Слишком удивительно.

Джози рассмеялась:

— Ха, может это и есть неистовство сиу?

— Нет, — улыбнувшись, ответил Даниэль. Ему были по душе ее поддразнивания.

— Мне очень понравилось, Даниэль.

— Мне тоже, — ответил он и вздохнул, сожалея, что не может сейчас остаться с ней. — Но мне пора двигать отсюда, а то мы получим шанс снизить эффективность этого презерватива примерно на девяносто процентов.

— Это был бы конец света? — Джози прижалась поближе к нему. — Ты никогда не задумывался о том, как бы выглядел маленький Даниэль Блэк Игл? — шутливо спросила девушка.

— Нет. — И он мягко, но решительно отстранился, ясно давая понять, что не только его разум, но и тело отвергает ее слова, и быстро поднялся с кровати.

Даниэль точно знал, на кого был бы похож его ребенок. На него. Так же, как сам он является точной копией своего отца. Правда, гены, полученные от непутевого родителя, не то наследство, что следовало бы передать следующим поколениям.

Он сурово посмотрел на Джози сверху вниз:

— Я не гожусь на роль отца.

Девушка перекатилась на свою половину и задумчиво подперла щеку ладонью. Все, что теперь мог видеть Даниэль, — смутный силуэт ее тела, но он чувствовал устремленный на него взгляд.

— Почему нет?

Он пожалел, что так неосмотрительно скинул с кровати одеяло, и Джози не могла прикрыть наготу. Даже несмотря на мерзкий холодок, пробежавший по нервным окончаниям после ее слов, плоть чутко отреагировала на смутное очертание изящных, женственных изгибов, проступавших из темноты.

— Я не хочу заводить семью. — Он принял это решение давным-давно и не собирался менять. — Никакой жены. Никаких детей. Даже любовницы, к которой можно было бы заглянуть в перерыве между миссиями. Я солдат, а не семьянин.

— Но теперь ты будешь заниматься подготовкой наемников. Это большая разница. — Джози села: ее поза уже не казалась такой расслабленной, как прежде. — Мой папа был хорошим отцом и, если мне не изменяет память, при жизни мамы еще и чертовски хорошим мужем.

Дикое напряжение скрутило внутренности Даниэля. Неужели Джози мечтала о совместной жизни? Лучше бы она попросила луну с неба, черт побери.

— Мы занимались сексом, Джози. Невероятным, лишающим рассудка сексом. Может, оттого, что это было впервые, ты и навоображала себе больше, чем есть на самом деле, но я никогда не давал тебе долгосрочных обязательств.

Даниэль терпеть не мог произносить такие вещи и до последнего надеялся, что делать этого не придется. Джози прошла суровую школу и была прекрасно знакома с его образом жизни, гораздо лучше, чем кто бы то ни было. И еще она знала его, но, видимо, не так хорошо, как казалось Даниэлю. Перспектива потерять Джози только потому, что он не мог пообещать ей то будущее, о котором она мечтала, причиняла сильную боль, но Даниэль не хотел обманывать девушку.

— По-видимому, я сказал или сделал что-то, заставившее тебя подумать иначе, но если ты мечтаешь о долгой и счастливой семейной жизни, то нам надо прямо сейчас покончить с подобными заблуждениями.

— С некоторых пор я не верю в «долго и счастливо», и я не предлагала родить тебе ребенка, хотя догадываюсь, что весь шум именно из-за этого.

С одной стороны, Даниэль малодушно радовался, что Джози не могла видеть его лицо, но, с другой, сожалел, что сам не видит ее. Она расстроилась? Или рассердилась? Он не знал. По голосу трудно было определить, какие именно эмоции ей овладели.

— Тогда почему ты спросила?

— Это была просто шутка, и к тому же паршивая. Я не думала, что ты отнесешься к этому так серьезно или раздуешь проблему. И вот еще что, хотя у меня нет опыта долгосрочных отношений, я не настолько глупа, чтобы не понимать, что не стоит мечтать о будущем с экс-наемником, страдающим дурацкими фобиями и считающим меня лишь навязчивой идеей, от которой необходимо избавиться. — Вот теперь Даниэль ясно понял, что она разозлилась.

— Прости меня…

— Ради бога, не извиняйся опять!

— Я не хотел причинять тебе боль.

— Вот только не надо взваливать на себя несуществующие грехи. Я не сказала, что мне больно.

В самом деле, голос ее казался, скорее, сердитым, чем срывающимся от сдерживаемых слез.

— Я рад.

— Даниэль, я пытаюсь изменить свою жизнь. И последнее, что мне сейчас нужно, — длительные отношения с военным. После того, как мы найдем отца и тех, кто пытался его прикончить, я больше и шагу не ступлю ни в какой тренировочный лагерь, а все боевые задания с легкостью обойдутся без меня.

Она говорила с такой страстной убежденностью, что Даниэль ни на миг не усомнился в ее искренности. Правда, вместо того, чтобы успокоить и обрадовать, эти слова вызвали болезненную пустоту внутри. Ведь их скрытый смысл явно указывал на то, что по окончании совместной миссии девушка не планирует продолжать с ним общаться.

— Значит, скажешь отцу, чтобы приезжал в Портленд, если захочет повидаться с тобой?

— Не твое дело.

— Мое, если это означает, что ты не собираешься встречаться со мной снова.

Джози засмеялась, но звук вышел резким и каким-то безысходным:

— Определись уже, наконец, Даниэль. Ты же сам сказал, что не нуждаешься в постоянных отношениях.

— Да.

— Черт, тогда не твоя забота, где я буду видеться с отцом, когда все закончится.

— Я так понимаю, мы будем любовниками только до тех пор, пока вместе расследуем обстоятельства взрыва в лагере?

— Правильно понимаешь. Так или иначе, мне кажется маловероятным, что наша связь продлилась бы дольше.

Ну, что ж, она права. Правда, Даниэлю показалось, что Джози, похоже, уже вышвырнула его из своей жизни, и от этого внутри него все переворачивалось. И хотя у него не было иного пути, кроме как быть с ней честным, последствия этой искренности ему совсем не нравились.

— Ты хочешь, чтобы я провел оставшуюся часть ночи в другой комнате?

— То есть ты уже избавился от навязчивой идеи?

— Нет. — На самом деле, теперь, познав, что такое быть в ней, он жаждал Джози намного сильнее.

— Тогда зачем спать на диване?

— Ты сердишься на меня.

— Хочешь — верь, хочешь — нет, но в мои планы совсем не входит выйти за тебя замуж и обзавестись парочкой младенцев.

Эти слова лишь подтверждали, что Джози здорово разозлилась.

— Я рад, — повторил Даниэль, запоздало сообразив, что ему стоило быть более тактичным и получше думать прежде, чем что-то сказать.

Она раздраженно фыркнула:

— Даже к лучшему, что у меня не было никаких иллюзий на твой счет, не так ли? Сейчас они были бы разбиты вдребезги. Хотя ты мастерски управляешься с моим телом, Даниэль, но вот, что касается взаимоотношений — тут твои способности просто отвратительны.

— По крайней мере, ты наслаждалась сексом.

Эти слова ранили Джози гораздо сильнее, чем собственные печальные размышления.

Она закусила губу, с тяжелым сердцем прислушиваясь к тихим шагам Даниэля, когда тот прошел через комнату к ванной. Ее последнее замечание было неуместным и несправедливым. Даниэль выполнил все ее романтические фантазии, кроме одной, и он, действительно, никогда не обещал любви до гроба, так как испытывал к ней лишь сильное сексуальное влечение. Она знала, что ни брак, ни длительные отношения его не привлекали.

Джози сама не понимала, зачем спросила про малыша, разве только это объяснялось тем, что весь ее здравый смысл улетучился, пока они занимались любовью. Видимо, рассудок, погруженный в блаженный дурман оргазма, блуждал по рискованным тропинкам несбыточных грез, и конечным пунктом этого путешествия стал этот идиотский вопрос.

Девушка хотела бы взять свои слова назад. Но еще больше Джози хотела, чтобы потребность в близости, а не чертова гордость заставила ее сказать, что она не желает, чтобы он спал где-нибудь в другом месте. Только гордость не позволила Джози показать, насколько глубоко ее ранил откровенный до грубости отказ Даниэля. Поэтому признаться, что всегда мечтала засыпать в кольце сильных рук, наслаждаясь теплом и близостью родного человека, Джози просто не могла, поскольку с самого начала прекрасно осознавала, что кроме постели Даниэль не желал иметь с ней ничего общего. Теперь собственные мечты о такого рода объятиях казались девушке нелепыми и просто жалкими.

Такие прикосновения выходили за рамки обычного секса. Они, скорее, относились к той же категории, что и чуткость, заботливость, душевная близость. Но ничего из этого Джози не могла разделить со своим любовником.

Девушка подтянула колени к груди и, обхватив их руками, стала ждать возвращения Даниэля. По донесшемуся из ванной звуку журчащей воды, Джози поняла, что мужчина принимает душ. Она уткнулась подбородком в колени, дожидаясь, пока он закончит.

Джози заметила, что Даниэль вернулся, только когда почувствовала, как кровать прогнулась под его весом. Она, должно быть, задремала, а он погасил свет, перед тем как выйти из ванной. Наверное, пытался быть внимательным и не разбудить ее. Да, он был не совсем безнадежен, и ей даже стало жаль, что она не могла думать о нем иначе.

Хотя он и не верил в это, но однажды Даниэль Блэк Игл встретит правильную девушку, женится и заведет детей. В нем был такой огромный запас нерастраченной нежности и доброты, так много глубоко запрятанного веселья, что Джози нисколько не сомневалась — малыши полностью изменят Даниэля. Он, скорее всего, найдет женщину вроде ее матери — ласковую, женственную, ту, что никогда не сможет отличить пистолет от ядерной боеголовки.

Джози, отбросив в сторону одеяло, стремительно соскочила с кровати.

— Ты куда?

— Тоже хочу принять душ. Я вся липкая, — бросила Джози. Раньше она думала, что только мужчина после бурного секса испытывает подобные ощущения, но сейчас ее кожа так сильно покрылась влажной испариной, что стала скользкой.

Не услышав ничего в ответ, она зашла в ванную. Если бы сейчас кто-нибудь поинтересовался, почему, перед тем как включить свет, она плотно закрыла дверь и защелкнула замок, вряд ли он получил бы вразумительное объяснение. Джози старалась не смотреть в зеркало, не желая увидеть там пугало, на которое стала похожа после жаркой необузданной скачки. Ступив в старомодную ванну, ножки которой напоминали львиные лапы, девушка задернула занавеску и открыла кран.

Струи горячей воды водопадом хлынули из огромной насадки для душа, и Джози принялась смывать с себя не только запах Даниэля, но и незримые следы его прикосновений. По крайней мере, она пыталась, но время шло, бодрящая влага, стекая горячим потоком, омывала все тело, а воспоминания о его ласковых руках все равно не отступали.

Наконец, девушка сдалась и выключила воду, надеясь, что пробыла здесь достаточно долго, чтобы Даниэль успел заснуть.

Вернувшись в спальню, Джози осторожно улеглась на самом краешке кровати, оставив между собой и Даниэлем огромное пустое пространство. После первой близости они заснули, сплетясь в тесном объятии. Теперь, похоже, девушка была полна решимости держаться подальше, словно проводя между ними границу, как физическую, так и эмоциональную.

А Даниэль и не ожидал ничего другого с тех пор, как услышал тихий щелчок запирающегося замка на двери в ванную, когда Джози пошла принимать душ. Он мог бы попытаться устранить возникшую между ними пропасть, правда, не был уверен, что справится. Однако если это поможет залучить ее обратно в свои объятия, он уж постарается не оплошать.

— Иди ко мне, Джози.

— Я слишком устала, чтобы заниматься сексом. — Но ее голос звучал не сонно или устало, а резко и зло.

Мужчины и женщины так сильно отличаются друг от друга, и, несмотря на свое неординарное воспитание, Джози похоже больше не желала вести себя подобно носителю Y-хромосомы.[26] Сейчас, разозлившись, она отвергала его ласки, а для Даниэля гнев никогда не стал бы препятствием сильному влечению. Черт, да если бы Джози действительно устала, он не стал бы ей навязываться. Хотя сам Даниэль, даже проведя на изматывающем задании трое суток без сна, по возвращении нашел бы в себе силы и энергию, чтобы заняться с ней сексом.

Но сейчас, несмотря на свое не угасшее желание, он не станет пытаться еще раз разжечь в ней огонь страсти.

— Я могу просто обнимать тебя, пока ты будешь спать.

— Нет. — В одно короткое слово ей удалось вместить все многообразие отказа.

— Почему нет?

— Я привыкла спать одна.

— Ты же спала со мной недавно, — с трудом выдавил из себя Даниэль, вконец расстроенный ее холодностью, замаскированной под логичное объяснение.

— Это было тогда.

— Черт побери, если ты все-таки хотела, чтобы я спал на диване, почему прямо не сказала? — Одним резким движением мужчина вскочил с кровати, его мускулы вздулись от напряжения, с которым он пытался сдержать гнев.

— Я не вижу никаких проблем в том, чтобы спать с тобой в одной постели.

Даниэль совершенно не понимал этих женских игр и точно не собирался принимать в них участие. Его ответ, по обыкновению, не отличался утонченностью:

— А я вот не могу дать слова, что во сне не перевернусь и не коснусь тебя, а если это все же произойдет, то я, наверняка, проснусь и захочу заняться любовью. Но так как ты явно против, увидимся утром.

Даниэль уже дошел до двери, когда тихий голос прорезал ночную тишину:

— Я не возражаю, если мы снова займемся сексом. Я просто не хочу, чтобы ты обнимал меня.

Мужчина круто развернулся и увидел, что Джози сидит на постели:

— Что?

— У нас не тот тип отношений.

— Что еще за тип?

— Когда двое заботятся друг о друге.

— То есть я тебе безразличен? — Даниэль ей не поверил. На его взгляд, Джози была слишком ранима, чтобы быть такой циничной. — Или ты считаешь, что это я не забочусь о тебе? — требовательно спросил он, не дожидаясь ответа на первый вопрос.

— Ты же сам сказал.

Он вернулся к кровати:

— Когда, черт побери, я такое говорил?

— Наша связь — чистая физиология.

Даниэль навис над ней, весь дрожа от боли и ярости, услышав такое несправедливое обвинение:

— Если бы это было правдой, то мой кулак мог бы с легкостью доставить мне такое же удовольствие, как твое тело, но позвольте сказать вам, леди, что такого никогда не было и не будет.

— Ты сказал…

— Что не строю планов на будущее. Но ничего не говорил о том, что не испытываю к тебе никаких чувств. Или что не забочусь о тебе.

Ну почему, черт побери, ей обязательно надо все так усложнять?

— Но если ты заботишься обо мне, почему тогда против постоянных отношений? — спросила Джози, смотря на него, скорее в смущении, чем с осуждением.

— Потому что у меня не может быть будущего ни с кем.

— Значит, ты действительно заботишься обо мне?

— Ну, конечно.

— О! Ты мне тоже далеко не безразличен.

Даниэль никогда в этом и не сомневался. Чтобы упредить вопрос о том, насколько сильны его чувства, и не давая Джози снова начать одну из тех эмоциональных дискуссий, в которых он совершенно терялся, Даниэль принял меры.

Она ахнула, когда мужчина решительно уложил ее на подушки, и лишь слабо запротестовала, перед тем как он властно прижался к ней губами. Час спустя, прижимая к себе пресыщенную ласками Джози так тесно, словно они были двумя половинками одной души, Даниэль надеялся, что девушка больше не сомневается, в том, что он заботится о ней.

Пока он пытался заснуть, одна мысль настойчиво вертелась у него в голове. Если Джози считала постоянные отношения признаком заботы, означало ли это, что, несмотря на все сказанное ею раньше, она все же надеялась на их совместное будущее?

Когда Даниэль проснулся, уже две мысли не давали ему покоя. Во-первых, несмотря на то, что он стал первым любовником Джози, она не считала себя его женщиной.

Мало того, что девушка попыталась заснуть на дальнем конце кровати, — хотя и не хотела признаваться в своем желании выставить из нее Даниэля, — так она еще установила временные рамки для их отношений. Из-за того, что он не мог предложить ей перспектив на будущее, Джози считала, что не принадлежит ему в настоящем, и Даниэль не был уверен, что сумеет убедить ее в обратном.

Ну а вторая навязчивая мысль сводилась к тому, что сегодня в Портленд приезжал Хотвайр. А с ним Джози вела себя легко и непринужденно, относилась по-дружески и часто восхищалась, чего никогда не делала в отношении самого Даниэля. Так что Хотвайр вполне подходил к той новой жизни, которую девушка пыталась создать для себя.

А вот Даниэль туда никак не вписывался. Он был военным, а Джози хотела забыть об этом периоде своей жизни. Она мечтала о будущем, которого он не мог ей дать, хотела стать обычной, а Даниэль давным-давно — еще до того, как сбежал из дома, — понял, что слишком отличается от других людей.

Но это не мешало ему желать Джози прямо сейчас, испытывая настоятельную потребность укрепить их хрупкую связь, прежде чем они утром покинут отель.

Джози спала в его объятиях, ягодицами касаясь паха и откинув голову на одну из его рук, а вторая рука Даниэля обвивала ее тонкую талию. Некоторое время мужчина просто наслаждался ощущением физической близости, гладя теплый живот девушки и слегка потираясь о нее бедрами. Джози даже не пошевелилась. Для той, что утверждала о своей нелюбви к объятиям, она на удивление безмятежно спала в надежном кольце его рук.

Даниэль радовался, что все шло согласно его плану разбудить ее самым приятным способом. Медленно убрав руку из-под головы Джози, он перевернул девушку на спину. Она вздохнула во сне и потянулась к нему, подсознательно ища его тепла, но Даниэль мягким движением снова откинул ее на спину.

Воспользовавшись теми же приемами, что не раз позволяли ему сверхточными движениями обезвреживать самые смертоносные бомбы, мужчина, едва касаясь, провел подушечками пальцев вдоль женственных изгибов, вызывая крошечные уколы чувственного удовольствия. От ласкающих прикосновений ее нежная, гладкая кожа порозовела, но девушка так и не пробудилась. Даниэль не обошел вниманием ни один дюйм соблазнительного тела, замирая всякий раз, когда Джози начинала просыпаться.

Она не воспротивилась, а лишь издала еще один сонный вздох, когда Даниэль с осторожным давлением раздвинул стройные ноги, открывая своим чутким пальцам полный доступ к покрытым жемчужной росой завиткам. Девушка застонала, пробормотав его имя, и мужчина замер, проверяя, не проснулась ли она. Джози не стала принимать душ после последней близости, но ее плоть по-прежнему оставалась шелковистой, а от обильно выступивших соков быстро увлажнялась: тело снова готовилось принять его. А восставшая, напряженная мужская плоть пульсировала от страстного желания проникнуть в жаркое лоно, ласками выманив приглашение, пока девушка находилась на грани сна и бодрствования.

Даниэль поцеловал каждую из маленьких грудей, тщательно контролируя свое желание, так как не хотел разбудить Джози раньше времени. Нежные полушария тотчас же украсили тугие бутоны, а тело выгнулось дугой в неосознанном приветствии. И он принял его: язык в медленном танце заскользил то по одному, то по второму розовому ореолу до тех пор, пока девушка не издала горловой стон, давая понять, что покинула страну грез.

Он поцеловал мягкие после сна губы и скользнул языком в беззащитный против жаркой атаки рот, подстегиваемый желанием ощутить ее вкус. Сладкий, как подогретый леденец. Первая же порция превратила страстное желание Даниэля в неистовый голод. С приоткрывшихся губ девушки сорвался сонный стон удовольствия, и внезапно она вернула ему поцелуй, вторгшись в его рот с яростной жаждой, не уступающей его собственной. Пальчиками маленькой руки Джози запуталась в черном шелке волос, а затем с силой притянула его голову к себе, чтобы углубить поцелуй.

Они любили друг друга неистово, не пытаясь сдержать свою страсть: ее тело открылось Даниэлю без остатка, а он в свою очередь был полон решимости подарить Джози наслаждение, какого она не испытывала прежде, и когда их накрыли волны оргазма, девушка в исступлении выкрикнула его имя.

Одеваясь, Джози чувствовала, что ноги слегка подрагивали после бурных утренних ласк. Даниэль разбудил ее поцелуем и дарил восхитительное блаженство, пока она полностью не утратила рассудок. Девушка-то считала, что за прошлую ночь до тонкостей изучила искусство любви, но он доказал, что к серьезным урокам они еще и не приступали.

А потом они вместе приняли душ. Это было интимное и особенное действо. Но не сексуальное — словно мужчина задался целью доказать ей, что секс — не единственное, что было между ними. Но если это правда, зачем он прилагал столько усилий, убеждая, что их отношения временны, если вообще заслуживали называться отношениями?

Джози многого не понимала в Даниэле Черном Орле, хотя для нее в этом не было ничего нового. Ради всего святого, да она же только недавно выяснила, что Даниэль не испытывает к ней неприязни. Разве после этого она смела надеяться, что сумеет разобраться в том, как устроены его мозги?

Пока Джози одевалась в спальне, доставили завтрак, заказанный еще с вечера, и Даниэль впустил официанта. Было странно натягивать привычные шорты цвета хаки и скучную оливковую футболку, потратив столько часов на утверждение своей женской сексуальности. Джози пожалела, что не захватила юбку или что-то более женственное, вместо повседневной одежды в стиле унисекс.[27] Было бы, например, намного лучше, если бы ее футболка не имела такой милитаристской расцветки, а была более яркой и веселой.

Пристальный взгляд девушки остановился на красивой шелковой сорочке, которую она аккуратно сложила и убрала в сумку-рюкзачок. Джози протянула руку и погладила дорогой шелк, испытывая благоговейный трепет перед подобной роскошью. Вряд ли она когда-нибудь ее снова наденет, хотя никогда и не расстанется с ней. Эта вещь стала слишком важной, слишком особенной.

Даниэль хотел, чтобы вчера вечером она ощутила себя желанной и женственной. Она и ощутила, правда, совсем не длинная ночная сорочка была тому причиной, а то, как он смотрел на нее, как прикасался. Словно считал самой сексуальной женщиной в мире, способной зажечь его одним лишь взглядом. Хотя, по его словам, она так и делала. Джози улыбнулась своим мыслям, но это выражение быстро сменилось хмурым взглядом.

Если она так привлекала его, почему Даниэль даже отдаленно не рассматривал перспективу совместного будущего?

Скорее всего, полагал, что она ему скоро надоест. По сути, именно это он и предполагал с самого начала. Даниэль видел в ней навязчивую идею, от которой хотел излечиться и, по своему собственному признанию, одно время даже пытался игнорировать эту одержимость, прежде чем, — наконец, признав ее, — сдался и перешел в наступление. Думал ли он, что к окончанию их расследования его влечение к ней может пройти?

Джози не понимала, зачем ночью Даниэль настоял, чтобы она уснула в его объятиях. Беспристрастно взглянув на ситуацию, девушка быстро осознала, что для него это было так же важно, как и для нее, но не понимала почему. Если их связывал только секс, почему ему было так важно, чтобы они делили близость даже во сне?

Может, все дело именно в сексе? Даниэль, безусловно, воспользовался ее готовностью и вчера ночью и сегодня утром, но она позволила это, лишь после того, как он признался, что заботится о ней.

Девушка огляделась, еще раз посмотрела на розы, вдохнув их сладкий аромат, и вынуждена была признать, что вчера ночью он обращался с ней точно не как с чуть более приятной заменой собственному кулаку. Или Даниэль был чертовски хорошим актером, или она кое-что значила для него. Он внимательно отнесся к чувствам Джози и сделал все возможное — разве что не подарил ей кольца, — чтобы прошлая ночь стала самой чудесной в ее жизни. Между ними есть что-то гораздо большее, чем просто секс. Если Даниэль считал это лишь навязчивой идеей, зачем бы ему так стараться, чтобы первый любовный опыт она запомнила навсегда?

С другой стороны, может, он, будучи честным человеком, рассматривал приложенные усилия как равноценный обмен на то, что получил от нее… хорошую сексуальную разрядку… и ничего больше.