18

Джереми снова поцеловал ее — страстно, волнующе… Крессида, боясь потерять самообладание, решительно высвободилась из его объятий.

— Джереми, милый, сейчас не время для этого. Вы, конечно, уже знаете, что случилось со мной днем? — Крессида боялась встретиться с его взглядом, искрившимся нежностью. — Это не вы звонили мне в магазин?

— Разве вы бы не узнали мой голос?

— Трубку взял мистер Маллинз. Он не спросил, кто звонит, а я предположила, что это могли быть вы.

— Нет, — покачал головой Джереми. — Я был занят и обнаружил прелюбопытный факт: отсутствуют записи не только о смерти Люси Болтон, но и о смерти Люси Мередит.

— Она могла выйти еще раз замуж после смерти Ларри, — предположила Крессида. — Возможно, за Монти. Думаю, именно ему она начала писать то письмо: «Дорогой, дорогой…»

— Вполне возможно, — кивнул Джереми. — Но в данный момент мы не будем над этим ломать голову. Гораздо важнее…

— Этот поцелуй… — Крессида покраснела от своего предположения.

— Первоочередная задача, — невозмутимо поправил Джереми, — такова: сделать так, чтобы Арабиа провела ночь в вашей комнате.

— В моей комнате? — удивленно повторила Крессида. — Но…

— Поверьте, это очень важно.

— Джереми, вы думаете, ей действительно грозит опасность? Разве это не ее болезненная фантазия?

Джереми взял ее за руку.

— Почему вы вернулись? — спросил он, пристально глядя девушке в глаза.

— Я подумала, Арабиа была так добра ко мне и я ее полюбила… Кроме того, когда я уезжала, она была убита горем, словно последняя надежда уходила из ее жизни. Мне стало ее безумно жаль, и я решила: будь что будет.

— Вот ради Арабии вы и должны уговорить ее провести ночь в вашей комнате.

— Но если она не захочет, что тогда?

— Я подумал об этом. Вы пригласите ее на чашку шоколада и положите туда таблетку. — Джереми продемонстрировал маленький, величиной с горошину, шарик. — Это совершенно безвредно, — улыбнулся он, заметив испуг Крессиды. — Лекарство поможет Арабии уснуть, и она наконец-то выспится, думаю, что впервые за много ночей. И еще одно: вы должны отвести ее к себе так, чтобы никто, слышите, никто не видел. Это очень важно.

— Но это невозможно. Стенхопы вездесущи. Мисс Глори вечно бродит по дому. Думаю, и мистер Моретти будет начеку, если не пойдет сегодня на работу. Благодарю Господа, что он оказался сегодня дома!

— Моретти уходит в ночной клуб в десять вечера. Я постараюсь чем-нибудь занять остальных. В пять минут одиннадцатого вы проводите Арабию к себе. Смотрите, не перепутайте время.

Сегодня днем Крессида слышала, как зловещим голосом Арабиа уверяла ее, что она умрет, запертая в шкафу среди платьев Люси. Сейчас она должна защитить эту старую женщину от неведомой опасности. Крессида посмотрела на серьезное лицо Джереми, на маленькую таблетку, которая перекочевала в ее ладонь, и страх вновь охватил ее. Но девушка уже знала, что безгранично верит Джереми и сделает все так, как он приказал, не задавая лишних вопросов.

Когда Крессида поднималась по лестнице, ей навстречу, заламывая руки, бросилась миссис Стенхоп.

— Мисс Баркли! Что вы наделали! Зачем вернулись? — Вопрос был задан страдальческим шепотом и сопровождался соответствующей мимикой.

— Мне необходимо закончить кое-какие дела, сухо ответила Крессида.

— Закончить кое-какие дела? — Миссис Стенхоп беззвучно рассмеялась, казалось, она находится на грани истерики. — Но вам грозит опасность!

— Я так не думаю, — сказала Крессида все еще спокойно, но невольно огляделась вокруг, словно чувствуя приближение чего-то зловещего и холодного, таившегося в этом доме. — Арабиа так добра ко мне, любит меня, и я перед ней в долгу.

Миссис Стенхоп вытащила блокнот и написала дрожащей рукой: «Вы думаете, она оценит вашу преданность? Только после того, как вы лишитесь жизни».

Крессида сердито захлопнула блокнот и вернула его миссис Стенхоп.

— Извините, но, если вы верите этому, вам необходимо обратиться к врачу.

— Чего не сделаешь ради денег, — презрительно прокомментировал появившийся в дверном проеме Даусон.

«Я знаю, она сумасшедшая, — торопливо написала миссис Стенхоп, — я проходила мимо ее двери и слышала кое-что». Она повернулась к сыну и обеспокоенно прошептала:

— Мисс Баркли рискует жизнью, не так ли?

Даусон пожал плечами.

— Если она сознательно закрывает глаза на происходящее, мы не можем открыть их. Мы помогли ей уехать, а она вернулась. Теперь пусть пеняет на себя.

— Я не верю в вашу искренность, — бросила Крессида и направилась к апартаментам Арабии. Но подойдя к двери, она обернулась и увидела две пары глаз, буквально сверлящих ее. Миссис Стенхоп снова заломила руки, и даже Даусон, несмотря на показное безразличие, покрылся испариной.

Они в самом деле нервничают, удивленно отметила про себя девушка. Живя по соседству с Арабией, они, возможно, знали больше, чем другие, потому что наверняка подслушивали. Хотелось бы знать, почему они так энергично помогали мне уехать?

Каждый обитатель этого дома предостерегал ее от безумия Арабии, кроме Джереми, который только что уговаривал провести ночь в обществе старой леди.

Но стоило взглянуть на Арабию, ее безумие показалось выдумкой злопыхателей. Она явно воспряла духом и к возвращению Крессиды надела один из своих сказочных восточных халатов, нацепила украшения и водрузила на голову диадему.

— Входите, дорогая, Джереми перешел мне дорогу, завладев вашим сердцем. Ах, он-то может не опасаться за свою жизнь сегодня ночью. — Она провела Крессиду в сияющую огнями комнату, где горели все лампы, а сердитый взъерошенный Ахмет дремал в своей клетке.

— Я обожаю мягкое освещение, — вещала Арабиа светским тоном, — но не сегодня вечером. Сегодня мы должны быть начеку, следить за каждой тенью, прислушиваться к любому шороху.

Старая леди по-своему была столь же склонна к мелодраме, как и миссис Стенхоп, но не дрожала от страха, а предвкушала очередную игру, пусть и опасную. Арабиа высоко держала голову, глаза горели молодым задором, она бросала вызов врагам. С возвращением Крессиды Арабиа вновь обрела веру в жизнь.

— Арабиа, почему вы думаете, что вы в опасности?

— Моя девочка, я не думаю, а знаю. Разве весь дом не дышит ею? — Арабиа одарила Крессиду сияющей улыбкой и успокаивающе похлопала по руке. — Послезавтра все будет в порядке. О, я попадала в гораздо худшие ситуации, чем теперь. — И она пустилась в пространные воспоминания, словно хотела наверстать упущенное за сутки вынужденного затворничества, когда ее единственным собеседником был молчаливый Ахмет.

В десять часов Крессида прервала поток воспоминаний Арабии:

— Вам пора отдохнуть. Что вы скажете, если я сварю вам чашку шоколада?

— Это было бы чудесно, дорогая. Как вы заботливы!

— Тогда давайте перейдем в мою квартиру, вам необходима перемена обстановки. Если вы откажетесь, я буду думать, что вы мне не доверяете.

Арабиа встала.

— Нет, что вы, дорогое дитя. Нет, нет. Я не могу этого слышать. Хорошо. Мы пойдем к вам и выпьем горячего шоколада, мне полезно сменить обстановку. Пожалуйста, проверьте, нет ли кого-нибудь на лестнице. Ни один человек в доме не должен знать о моих передвижениях. Ты, Ахмет, останешься здесь, надеюсь, с тобой ничего не случится. Если что, пускай в ход клюв.

Крессида удостоверилась, что дверь в квартиру Стенхопов плотно закрыта, как и в бальный зал, откуда доносились обрывки разговора. Девушка узнала голос Джереми.

Узнав, что путь свободен, Арабиа с энтузиазмом воскликнула:

— Дорогая, какая светлая идея пришла вам в голову! Они и не подумают искать меня у вас. Идемте скорее! И не шумите.

Они благополучно осуществили задуманное. Арабиа расположилась на тахте и улыбалась, как довольный ребенок.

— Мы перехитрили их, — торжествовала она.

В крошечной кухне Крессида бросила таблетку в горячее молоко, затем смешала его с шоколадом. Старая леди взяла чашку и с удовольствием сделала глоток.

— Не боитесь, что напиток отравлен? — пошутила Крессида.

— Нет, что вы, дорогая!

— Тогда почему вы мучаете бедную мисс Глори?

— Чтобы помочь ей справиться с гордыней. О, это страшный грех!

Крессида устроилась у ног старой леди, и та ласково погладила девушку по голове.

— Люси тоже любила сидеть у меня в ногах и слушать мои рассказы. — Арабиа впервые за последние два дня упомянула имя дочери.

— Арабиа, Люси была замужем за Ларри? — тут же воспользовалась этим Крессида.

— Да.

— И вы не одобряли этот брак?

— Он был красивый мальчик, но не ровня Люси. Я видела это, но устроила им прекрасную свадьбу.

— Знаю, я видела фотографию.

— Фотографию? — всполошилась Арабиа. — Вы разыскали слишком много, дерзкая девчонка.

— Это получилось благодаря мистеру Маллинзу, он считал, что я должна найти ее, но я не знаю почему.

— Алберт Маллинз! — воскликнула Арабиа. — Мой большой друг. Конечно, и он сует нос в мои дела. Все суют, кому не лень.

— Арабиа, а как сложилась судьба ребенка?

— Какого ребенка? — поперхнулась старая леди.

— Ну, вы же сами говорили о ребенке, объясняя причину смерти Люси.

— Я говорила? — Голос Арабии звучал удивленно. — Моя дорогая, я рассказываю так много историй. Признаюсь, далеко не все, что вы слышали о шейхе, правда. Муж не позволял мне…

— Арабиа, ребенок, ребенок Люси.

— Ребе… — Не договорив, старая леди закрыла глаза. Крессида склонилась над ней. Ох, зачем она так рано дала ей таблетку? Но кто же знал, что Арабиа разоткровенничается. Второй такой случай может теперь представиться не скоро.

— Арабиа! Откройте глаза! Скажите, почему умер Ларри. Пожалуйста! Это очень важно.

— Ларри? — сонным голосом повторила Арабиа и вдруг подняла руку, словно хотела защититься от чего-то, но в следующее мгновение уронила голову на грудь и заснула.

Даже во сне Арабиа выглядела величественно, ее усталое благородное лицо казалось чуть надменным. Крессида слышала шорох дождя за окном, а ветер временами стучал ставнями. На улице было безлюдно, лишь иногда слышались шаги случайных прохожих или проезжающей машины. В доме тоже было тихо.

Что делает каждый из жильцов? — гадала Крессида. Миссис Стенхоп и Даусон отправились в свои целомудренные постели, но даже во сне их уши настороже. Мисс Глори… Бедняжка, наверное, работает на кухне, хотя скорее всего тоже улеглась в свою узкую неуютную постель. Мистер Моретти сейчас уже вместо дорогого его сердцу реквиема наяривает румбу в ночном клубе. Что делает Джереми? Он где-то рядом, Крессида была уверена, что Джереми не бросит ее на произвол судьбы и что выполнит любой его приказ, независимо от того, какие бы экстраординарные поступки ей ни поручили совершить.

Тщательно закрыв все двери и проверив, заперта ли входная, Крессида бодрствовала в кресле. Она была абсолютно спокойна. Взбалмошная любительница небезобидных шуток мирно спала на тахте. Так чего же бояться?

Но что это? Кто-то ходит наверху, в апартаментах Арабии? Крессида прислушалась, стараясь распознать тихие шаги. Кто рыщет в комнатах Арабии, что замышляет против старой беззащитной женщины? Снова стало тихо. Наверное, показалось.

Арабиа дышала тяжело, но ритмично. Крессида потушила все лампы, кроме одной. В сумраке ее начало клонить в сон. Длинный и полный волнений день утомил ее. Она в безопасности, и можно заснуть. Джереми где-то рядом, он знает, что надо делать. Ей нечего тревожиться.

Вдруг Ахмет издал короткий тревожный крик, который разорвал тишину дома. Крессида взглянула, не пошевелилась ли Арабиа, услышав голос своего любимца. Но она крепко спала и даже не шелохнулась. Возможно, Ахмет в самом деле почувствовал опасность. Крессида пересела поближе к спящей, готовая встать на ее защиту. Но Дом Дракона снова погрузился в тишину, и Крессида было задремала под мерный шум дождя, но тут услышала, как открылась входная дверь дома и, щелкнув, закрылась. Быстрые шаги через холл. Открылась и закрылась другая дверь. Тишина.

Похоже, мистер Моретти вернулся из ночного клуба. Почему раньше чем обычно? Да, сейчас только полночь, а он всегда приходит с работы в три или четыре часа утра. Что произошло?

Крессида почувствовала приступ раздражения. Если действительно что-то должно случиться, почему ничего не происходит? В какой-то момент ей захотелось выйти, найти Джереми и спросить его…

Снова послышались шаги, кто-то крался по лестнице. В это время Ахмет издал отчаянный вопль, и Арабиа проснулась. Вскрикнув: «Люси!», она вскочила на ноги и, покачиваясь, пыталась стряхнуть с себя дурман. На ее лице был написан ужас.

— Я должна пойти наверх, — прохрипела она. — Я должна посмотреть ей в глаза! — Спотыкаясь, старая леди направилась к двери.

Крессида попыталась преградить ей путь:

— Нет, Арабиа! Джереми сказал, что вы не должны выходить отсюда.

Арабиа с великим трудом боролась со сном, в который ввергло ее лекарство, но все же нашла в себе силы вскинуть голову и высокомерно посмотреть на Крессиду.

— А какое мистер Уинтер имеет право запрещать мне передвигаться по моему собственному дому? И вообще, это не его дело, а мое и моей дочери. Пожалуйста, дайте мне пройти. Я должна посмотреть ей в глаза.

Услышав новый вопль Ахмета, старая леди решительно оттолкнула Крессиду и продолжила свой путь. Девушке ничего не оставалось, как следовать за ней.

— Арабиа, Люси здесь нет. Она умерла. Вы сами говорили мне.

В этот момент из апартаментов Арабии донесся сдавленный крик, которому эхом вторил Ахмет. Старая леди ухватилась за перила, чтобы не упасть.

— Боже! — Она с мольбой посмотрела на Крессиду. Кто-то убил Люси! Вместо меня. Она совершила ошибку. Скажите ей! Быстрее!

Да она бредит, подумала ошеломленная Крессида. Кто совершил ошибку? Кому сказать? И что? Это все результат действия снотворного, не иначе. Но кто же все-таки кричал?

Крессида едва сдержалась, чтобы стремглав не взбежать по лестнице. Она преодолела не более полдюжины ступеней, когда отчаянный высокий то ли вопль, то ли стон разнесся по дому.

— А-а-а! Отравительница!

Снова кто-то пронзительно закричал, но это был уже другой голос, преисполненный животного ужаса. Затем Крессида услышала, как человек неуверенно спускается по лестнице, по прекрасным мраморным ступеням, которыми так гордилась Арабиа. И вдруг этот человек споткнулся и упал.

Девушка вжалась в стену, ее словно парализовало. Она понимала, что надо прийти на помощь — и не могла, словно ноги приросли к полу.

В долю секунды появился мистер Моретти, все еще в вечернем костюме, затем Даусон — съежившаяся мальчишеская фигурка в пижаме, за ними мисс Глори, зябко кутающаяся в халат, но идеально, волосок к волоску, причесанная. И эта деталь почему-то бросилась Крессиде в глаза. Девушка наконец нашла в себе силы сдвинуться с места и вскоре увидела Джереми, склонившегося над безжизненным телом миссис Стенхоп.

Без очков она выглядела по-детски беззащитной. Бесцветное лицо казалось лисьи тонким, губы немного запали, глаза полуоткрыты.

Джереми поднял голову и, глядя в упор на стоящего с открытым ртом мистера Моретти, властно распорядился:

— Пошлите за доктором, но думаю, уже поздно. Вашей жене ничто не поможет.

— Жене? — прошептала мисс Глори, и ее лицо стало пергаментным.

— Ма-а!!! — в отчаянии закричал Даусон, как маленький испуганный ребенок. Его тонкий голос превратился в визг.

Единственным человеком, не потерявшим самообладания, оказалась Арабиа — растрепанная, изможденная, внезапно постаревшая. Она подняла голову и медленно, очень тихо сказала:

— Люси! Она наконец умерла.


Загрузка...