Жена на время

Глава двенадцатая

Хелен робко взглянула на мистера Дарси. Он заявил, что будет готов через минуту — только завяжет галстук и наденет сюртук.

— После того как мы подкрепимся, наша проблема покажется не такой уж и страшной, — непринужденно произнес он.

Хелен поняла намек и постаралась преодолеть смущение.

— Не знаю, как вы можете думать о еде? — удивилась она его невозмутимости. Похоже, на нее поцелуй подействовал гораздо больше, чем на него.

— Я очень голоден и не намерен пропускать обед.

— Разве вы не собираетесь преследовать Винченцо?

— Собираюсь, но сначала поем.

— Но обед может затянуться! — возразила Хелен. — Кейтли не захочет выходить так поздно.

— Конечно, не захочет, поэтому прошу вас пока не говорить ему о краже, иначе он начнет меня уговаривать отправиться в погоню немедленно! Уверяю вас, мне вовсе не улыбается перспектива колесить по округе на пустой желудок.

— Я говорю не об этом.

— А о чем же, дорогая?

Хелен стало ясно, что он ее поддразнивает.

— Я имела в виду, что Кейтли, возможно, вообще откажется рыскать ночью по дорогам в поисках итальянского актера, укравшего розовую шаль!

— Вовсе нет, Кейтли настроен не менее решительно, чем я.

— В данный момент вы не кажетесь решительным, сэр!

— Я решительно настроен поесть, — возразил он. — Гоняться за Винченцо, когда в животе урчит от голода… нет уж, увольте!

— Пока вы соберетесь, он далеко уйдет!

— Возможно, но меня это не особенно тревожит. Понимаете, — пояснил он, — у меня есть перед ним одно преимущество: я знаю, куда он направляется. На запад, полагаю.

Хелен растерянно заморгала.

— Ничего я не понимаю, сэр! У меня сложилось впечатление, что мы потерпели сокрушительное поражение!

— Не поражение, а временную неудачу, — поправил ее мистер Дарси. — Игра еще не окончена.

— Интересная мысль, — холодно заметила Хелен. — Не соблаговолите ли объясниться, сэр? Будь я в курсе дела, я бы меньше волновалась.

Насмешливое выражение лица мистера Дарси смягчилось, глаза потеплели, напомнив ей о минутах недавней близости.

— Вы совершенно правы. Приглашаю вас отобедать со мной. Обещаю удовлетворить ваше любопытство и предоставить всю необходимую информацию, на что вы имеете полное право.

Не видя смысла в дальнейших препирательствах, Хелен сдалась. Она уселась в кресло в гостиной, а мистер Дарси зашел в свою спальню — привести в порядок свой туалет — и, вернувшись, повел супругу вниз.

Миссис Коутс, решившая лично обслужить своих любимцев, уже ожидала их. Ее присутствие сковывало Хелен, она не могла приступить к расспросам, но ничем не выказала своего нетерпения. Рассказ мистера Дарси о трудностях, которые пришлось преодолеть лорду Ханикатту, и успешном завершении его испытаний — экипаж все-таки удалось починить, и он благополучно уехал — невольно позабавил ее. Равно как и миссис Коутс, которой он доставил истинное удовольствие. Она изобретала предлоги, чтобы лишний раз подойти к их столику, и слышала почти каждое слово мистера Дарси.

И только когда хозяйка, наконец, с большой неохотой удалилась на кухню, Хелен повернулась к своему спутнику и спросила:

— Теперь, сэр, когда мы одни, скажите, зачем мы прилагали такие усилия, если вам было заранее известно, куда направляется Винченцо?

— В сущности, все очень просто.

— Неужели? Боюсь, у нас разные представления о простоте.

— Если говорить кратко, Винченцо располагает документами, которые меня интересуют.

— Об этом я уже слышала, как и о том, что они не ваши.

— Да, не мои, но представляют для меня большую ценность. Я убежден, Винченцо не знает, зачем они мне понадобились. Если он думает, что я охочусь за ними по той же причине, что и он, — то есть с целью шантажа, как вы предположили, — пусть остается при своем мнении. Я не намерен его разубеждать.

— Значит, вас шантаж не интересует? — спросила Хелен, заранее предвидя ответ и все же желая его услышать.

— Нет.

Она была удовлетворена.

— Как, по-вашему, Винченцо подозревает, что вам известно, куда он направляется?

— Нет, — ответил мистер Дарси. — Или, вернее, очень рассчитываю на то, что он не знает, чем вызван мой интерес к этим бумагам. Таким образом, у него нет оснований подозревать, что мне известно, куда он направляется. Конечно, он знает, что я так и не обнаружил тайник, где были спрятаны документы. Поскольку я не имел возможности их прочесть, он, по всей вероятности, полагает, что их содержание мне неизвестно, равно как и то, кого они касаются. Очевидно, он сожалеет о том, что, еще находясь в Венеции, опрометчиво сболтнул, что в его руки попали ценные документы, и теперь ругает себя за глупость. Возможно, он полагает, что эта информация дошла до меня, и я последовал за ним в надежде поживиться его удачей.

Хелен уже убедилась, что интерес мистера Дарси к пресловутым бумагам не связан с деньгами. Что же может представлять для него большую ценность? Только его имя и репутация. В голове у нее сложилась единственно возможная версия, которая все объясняла и не противоречила имеющимся в ее распоряжении фактам. Визит лорда Ханикатта и его загадочная беседа с мистером Дарси окончательно убедили ее в правильности собственной гипотезы. Ричард однажды сказал, что Винченцо располагает доказательствами совершенной кем-то кражи. Видимо, мистера Дарси безвинно осудили за это преступление — по всей вероятности, чрезвычайно тяжкое и отвратительное, иначе такого богатого и знатного джентльмена не посадили бы в тюрьму. Лорд Ханикатт предполагал, что его старый друг провел все эти годы за решеткой, но, естественно, предпочел умолчать об этом, тем более в присутствии незнакомой женщины. Мистер Дарси сбежал из тюрьмы и уехал на континент и жил там под вымышленным именем. Потом он узнал, что некий итальянский актер везет в Англию нечто такое — скорее всего, документы, — что раскрывает личность настоящего вора. Если бы мистер Дарси заполучил эти документы, он смог бы доказать свою невиновность, восстановить свое доброе имя и снова поселиться на родине.

Хелен до смерти хотелось изложить свою теорию мистеру Дарси и посмотреть на его реакцию, но она благоразумно умолчала о своих подозрениях.

— Понять не могу, зачем вам понадобилось привлекать меня к этому делу? Похоже, информации у вас достаточно, чтобы прекрасно обойтись без моего участия в вашем предприятии.

— Что вы такое говорите, мадам! Без вас я бы никогда не обнаружил тайник с бумагами, да и вообще не догадался бы, что речь идет о документах. Я же думал, что в руки Винченцо попал дневник. Теперь, зная, что именно я ищу, я смогу отобрать у него прелестную розовую шаль, даже если она ему очень к лицу.

В его словах была доля истины, и Хелен смягчилась. И все же события приняли неожиданный и странный оборот без всякой видимой причины.

— В день нашего знакомства вы сказали мне, что не желаете сталкиваться с Винченцо лицом к лицу. Теперь вас вынуждают к этому обстоятельства. Выходит, встреча неизбежна, так почему вы не организовали ее раньше? Более того, мне кажется, вы могли бы разобраться с ним еще в Венеции и избежать тем самым массы проблем.

— В Венеции, — ответил мистер Дарси, — у меня было лишь смутное подозрение относительно намерений Винченцо. Тогда я еще не знал точно, что он замышляет. Только после того, как он привел нас сюда, в Англию, мои подозрения превратились в уверенность. С самого начала сам Винченцо меня мало интересовал. Он лишь пешка в чужой игре. Я не хотел с ним встречаться, желая избавить кое-кого… от ненужных неприятностей, а возможно, и от нежелательного скандала. В ту пору у меня на руках оказались, образно говоря, не самые лучшие карты, и я не мог разыграть партию в свою пользу. Теперь же Кейтли раздобыл для меня новую информацию, и я начинаю смотреть на Винченцо как на ненужную обузу. Думаю, для него было бы лучше всего уехать в Италию, предварительно оставив мне розовую шаль, и никогда больше не возвращаться.

У Хелен на языке вертелись еще кое-какие вопросы, оставшиеся без ответов, однако она предпочла промолчать.

Должно быть, эти мысли отразились в ее глазах: мистер Дарси понимающе улыбнулся.

— Боюсь, я был несправедлив к вам. Уверен, что смогу удовлетворить ваше любопытство не позднее, чем завтра.

— Раз вы так уверены, почему не сегодня?

Вместо ответа он лишь загадочно усмехнулся.

— Полагаю, — вздохнула она, — вы скажете, что игрок никогда не раскрывает своих карт до окончания игры, а если проигрывает, то и вообще не обязан их показывать.

— Вы способная ученица, — одобрительно заметил он, отодвигая стул. — А сейчас мне пора.

— Сейчас?

— Вы должны, наконец, определиться, чего хотите, — пожал плечами мистер Дарси. — Сначала заставляете меня немедленно броситься в погоню за Винченцо, а теперь удивляетесь, что я ухожу сразу после обеда. Вы сами себе противоречите, дорогая.

Резкий ответ так и просился на язык, но она сдержалась.

— Я ни в коем случае не собираюсь вам препятствовать, — любезно отозвалась она.

— Вот и хорошо. Получив ваше благословение, я отправляюсь в путь с легким сердцем.

— Можно подумать, что мое мнение вас волнует, сэр!

Он рассмеялся и встал.

— Продолжим дискуссию завтра, когда я вернусь. Возможно, нам будет что обсудить. Кое-что важное для нас обоих.

Хелен не придала его словам, сказанным в обычной небрежной манере, особого значения. Мистер Дарси пошел отдать распоряжение Кейтли, после чего поднялся к себе, чтобы захватить дорожный плащ. Немного погодя Хелен встретила его в холле и подошла пожелать удачи. Мистер Коутс тоже случайно оказался там, и мистер Дарси счел необходимым объяснить ему, куда он отправляется на ночь глядя: в Квинз-Порсли, к каретнику, в мастерской которого он, по всей вероятности, забыл свою шляпу и трость. Хозяину гостиницы показалось, что постоялец, уезжая утром из Иглсторпа со своим другом, был без шляпы и трости, но он по опыту знал, что джентльмены из высшего общества способны на неожиданные поступки, и ничего не заподозрил.

Под пристальным взглядом Джозефа Коутса мистер Дарси взял Хелен за руку и поцеловал ее пальцы, а потом, словно поддавшись порыву понравиться публике, наклонился и коснулся губами ее губ — вполне естественный жест для любящего супруга.

— По возвращении обещаю окружить вас своими заботами, дорогая! — сказал он и вышел в ночную темноту.

Взволнованная столь неожиданным и нежным прощанием, приятно поразившим ее, Хелен повернулась и побежала к себе. Оказавшись в своей комнате, она постепенно успокоилась и задумалась о другом: удастся ли мистеру Дарси осуществить свой план. Вряд ли он сумеет без особых проблем отобрать у Винченцо розовую шаль. Чем больше она размышляла над собственной теорией, объясняющей его интерес к оказавшимся в руках итальянца бумагам, тем яснее осознавала, какую ценность они для него представляют, и тем больше тревожилась за него. Неизвестно, сколько времени продлится их разлука. Она уже привыкла к его обществу и боялась, что без него ей будет скучно и тоскливо. Однако вынужденное одиночество имело и свои положительные стороны. Предоставленная самой себе, Хелен получила возможность все хорошенько обдумать. Она рано легла спать, но заснуть не смогла. Тревога за исход операции, задуманной мистером Дарси, не давала ей покоя. Всю ночь она ворочалась с боку на бок и только под утро задремала. Долгие бессонные часы не прошли для нее даром: попытавшись разобраться во всем, что с ней произошло за последние дни, она пришла к весьма неутешительным выводам.

Хелен привыкла смотреть правде в глаза и отдавала себе отчет в том, почему всей душой надеется на успешное завершение миссии мистера Дарси и так страшится его возможной неудачи. Признала она и тот факт, что их совместное приключение близится к концу. Однако понять правду еще не значит принять ее, тем более с легкостью. Она уже предчувствовала, какую мучительную боль придется ей испытать, когда она останется одна и будет вынуждена продолжить свой путь.

На следующее утро мистер Дарси не появился. За завтраком Хелен с трудом изображала беззаботность, которой не ощущала.

Миссис Коутс вполне удовлетворили ее объяснения: муж, дескать, очень рассеянный и, вероятно, провел ночь, заглядывая во все места, куда заходил накануне, будучи в Квинз-Порсли со своим другом, в поисках потерянных шляпы и трости.

Когда миссис Коутс появлялась в зале, Хелен стоило больших усилий оставаться на месте и не подбегать к окну всякий раз, когда снаружи доносился шум проезжающего по улице экипажа. И каждый раз ее терзали противоречивые чувства: с одной стороны, она надеялась, что это возвращается мистер Дарси с хорошими новостями, а с другой — у нее обрывалось сердце при мысли, что его возвращение означает конец их отношений. Она пыталась представить себе, каким будет их прощанье, но эта мысль причиняла такую боль, что даже ее живое воображение отказывалось подчиняться.

После завтрака она уединилась в своей спальне и, дабы скоротать время и отвлечься, занялась вышиванием. Ей пришлось приложить огромные усилия, чтобы сосредоточиться на рукоделии и не подбегать поминутно к окну. Она разрешила себе встать и походить по комнате только десять раз — а не тридцать или больше! — и строго придерживалась установленного ею же самой порядка.

Во второй половине дня худой, неряшливого вида парень принес ей письмо от мистера Дарси. Хелен дала ему монетку, отпустила кивком головы и развернула сложенный вдвое листок.

Дрожащими пальцами она разгладила помявшуюся записку, в которой твердым, размашистым почерком было написано:

“Моя дорогая Нелл!

Кейтли упросил меня написать Вам это послание; он утверждает, что Вы будете сильно волноваться, но я знаю Вас лучше, чем он, и уверен, что Вы сохраните спокойствие. Мы добились своего с минимальными потерями, но обстоятельства вынуждают нас задержаться. Постараемся вернуться в гостиницу сегодня к вечеру. Не ждите меня, ложитесь спать. Р. Д.

P. S. У меня есть к Вам предложение, касающееся нашего партнерства, которое, надеюсь, вы сочтете для себя приемлемым”.

Хелен успела перечитать записку три раза, прежде чем миссис Коутс, воспользовавшись подходящим предлогом, вошла к ней в комнату.

— Как это мило с вашей стороны, миссис Коутс, — улыбнулась Хелен. — Вы принесли мне чай!

Миссис Коутс умела, когда хотела, обойтись без болтовни о пустяках и перейти прямо к делу.

— От мистера Дарси? — спросила она.

— Да, от него, — подтвердила Хелен. — Я так рада, что он мне написал! То есть я не хочу сказать, что у него какие-то сложности. Слава Богу, все в порядке.

— Приятно слышать. Хорошо, что он прислал вам весточку. Сразу видно: он без вас и дня не может прожить, — прокомментировала ситуацию добрая женщина. — Его светлость вернется к обеду? Мне все равно, готовить для одного или для двоих.

— Вы очень любезны, миссис Коутс, но, судя по всему, мистер Дарси немного задерживается и вряд ли вернется сегодня. — Хелен помолчала, изобретая подходящую историю. — Видите ли, у него сломалась карета, она нуждается в починке. Он просит меня приехать в Квинз-Порсли, если я сумею добраться туда самостоятельно, чтобы мы могли провести вечер вместе на постоялом дворе, где он остановился.

Миссис Коутс решила, что мистер Дарси очень заботливый муж, но одно возражение у нее нашлось.

— В Квинз-Порсли нет постоялого двора, зато там есть гостиница “Белый олень” для обслуживания транзитных пассажиров.

Тот факт, что Квинз-Порсли является крупной пересадочной станцией, через которую проходят маршруты почтовых карет в разных направлениях, чрезвычайно обрадовал Хелен.

— Нет постоялого двора, говорите? — повторила она, изображая замешательство, и, развернув письмо, пробежала его глазами. — О, теперь понятно! Да, вот написано — гостиница “Белый олень”. Там он и назначает мне встречу. — Словно досадуя на свою невнимательность, она удивленно покачала головой: — Не пойму, с чего это я взяла, что “Белый олень” — постоялый двор.

Миссис Коутс кивнула и принялась соображать, как помочь молодым супругам соединиться.

— Значит, так: можно воспользоваться услугами Бигслоу. Он ездит из Иглсторпа в Квинз-Порсли каждый день после полудня. Правда, повозка у него самая простая, открытая, и тащится еле-еле, а сегодня довольно прохладно.

Хелен махнула рукой, давая понять, что ее такие мелочи не смущают.

— Шубка у меня теплая, холода я совсем не боюсь. Буду очень признательна мистеру Бигслоу, если он отвезет меня в гостиницу “Белый олень”.

Миссис Коутс пообещала разыскать его и все устроить. К счастью, ей не пришло в голову, что мистер Дарси повел себя довольно странно, послав за женой, вместо того чтобы самому за ней приехать. У нее и мысли не возникло, что супруги собираются сбежать, не оплатив счет: не такие они люди, да и багаж оставался в гостинице.

Итак, план Хелен начал осуществляться. Первый шаг сделан. Пока хозяйка отсутствовала, Хелен не стала терять время и бросилась собирать вещи. Решение сбежать от мистера Дарси, возникшее прошлой ночью, окончательно созрело. Хелен так спешила поскорее уехать, что, когда миссис Коутс сообщила, что Бигслоу подъедет через полчаса, уже была не в состоянии думать о последствиях своего шага, о том, в какое неловкое положение поставит мистера Дарси своим внезапным отъездом. Все ее мысли сосредоточились на одном: если она хочет убраться отсюда, ей выпал шанс и времени у нее в обрез.

Она направилась в свою спальню и принялась упаковывать злополучный чемодан. Придется сделать вид, что она положила в него самое необходимое, для того чтобы переночевать в Квинз-Порсли. На самом деле она решила взять только два платья, купленные у миссис Хеммингс, поскольку мистеру Дарси они совсем не пригодятся и он не сможет вернуть их в ателье, не вызвав сплетен. Сундук, набитый летней одеждой и всякими мелочами, напоминавшими о прежней жизни, останется здесь, что не вызывало у нее ни малейшего сожаления.

Хелен знала только, что не хочет больше видеть мистера Дарси, и напомнила себе последнюю строчку его письма, чтобы укрепить свою решимость. Она убеждала себя, что его “предложение, касающееся их партнерства” означает прекращение отношений. Возможно, он хочет дать ей даже большую сумму, чем было договорено вначале, когда она столь опрометчиво согласилась отправиться с ним в путешествие. От мысли, что придется взять у него еще какие-то деньги, ей становилось дурно. Ничего другого он просто не мог иметь в виду! Для него она была “женой на время”, и это время кончилось.

Мужчины, особенно такие хладнокровные и отлично владеющие собой, как мистер Дарси, не влюбляются в течение четырех дней — это непреложный закон природы. Если он вообще когда-нибудь влюбится, то в элегантную светскую красавицу, каковой Хелен себя не считала. Поцелуй для мужчины всего лишь поцелуй, даже такой страстный и нежный, как тот, что он ей подарил. Она никогда его не забудет. Разве это возможно? Женщины влюбляются совсем иначе — ужасная несправедливость! Хоть она имела глупость увлечься так безоглядно мистером Дарси, ей все же хватило ума понять, что он не разделяет ее чувств. Хуже того, если она позволит ему ухаживать за ней, едва ли у нее найдутся силы устоять перед искушением.

Хелен всегда считала, что избежит печальной участи многих женщин и не влюбится в неподходящего человека. Конечно, неприятно сознавать, что она так же глупа, как и другие, но ее утешало то, что мистер Дарси достоин всяческого уважения. Никто из ее знакомых джентльменов ему и в подметки не годился, он был бы идеальным мужем, о котором мечтает каждая девушка, особенно теперь, когда он получил возможность доказать свою невиновность и вернуть себе доброе имя. Следует поздравить себя с тем, что она освободится от него прежде, чем наступит неизбежный конец! — сделала она несколько нелогичный вывод. Мистер Дарси, несомненно, будет рад расстаться с ней без особых проблем. Узнав о ее внезапном отъезде, он почувствует облегчение и мысленно поблагодарит ее за то, что она избавила его от тягостного прощания.

Конечно, нужно оставить записку. Этого требуют правила приличия. Порывшись в выдвижном ящике комода, она нашла перо и бумагу. Обмакнула перо в чернильницу и задумалась, столкнувшись с новой проблемой. Добрых десять минут она размышляла, как начать. “Дорогой мистер Дарси” — слишком официально, “Дорогой Ричард” — чересчур фамильярно. Она заглянула в его письмо — может, обратиться к нему в его же стиле? Но слова “Моя дорогая Нелл” заставили ее сердце перевернуться в груди. Нет, так начинать нельзя.

В конце концов она написала своим аккуратным, изящным почерком несколько строк, далеких от эпистолярного шедевра, который надеялась создать. Вот что у нее получилось:

“Дорогой мистер Дарси!

Большое спасибо за Вашу любезную записку. Счастлива, что Вы успешно завершили свою миссию. Хотелось бы разделить Вашу радость, но, к сожалению, мне пора отправляться в путь. Я сказала миссис Коутс, что еду в Квинз-Порсли, чтобы встретиться с Вами и провести вместе вечер. Подумала, что Вам лучше знать об этом, чтобы Вы могли объяснить мое отсутствие”.

Перечитав свое сочинение несколько раз, она поставила инициалы “Х. Д. ” и, ощутив укол совести, приписала:

“P. S. Кроме того платья, что на мне, я позволила себе взять шубку и два платья от миссис Хеммингс”.

Удовлетворенная результатом, Хелен сложила листок и оставила его на видном месте — на туалетном столике в спальне мистера Дарси, где он увидит записку сразу, как только вернется.

Она уже собиралась снять обручальное кольцо и вложить его в письмо, но передумала. Ричард сделал красивый жест, купив ей это кольцо, и ей не хотелось обижать его, возвращая подарок, таким образом, словно она чувствовала себя оскорбленной его чрезмерной щедростью. К тому же со свойственной ей практичностью Хелен не исключала того, что кольцо придется заложить — хотя мысль об этом разрывала ей сердце, — если не удастся найти постоянную работу.

Уходя, она оглянулась и бросила последний взгляд на записку — одинокий белый квадратик на туалетном столике — и на секунду задумалась: как воспримет мистер Дарси ее побег? Ответ напрашивался сам собой: со своей обычной невозмутимостью. Ему не составит труда изобрести правдоподобную историю для хозяев гостиницы, объясняющую ее внезапный отъезд. Что касается сундука и коробок с платьями, присланных миссис Хеммингс, пусть делает с ними все, что хочет. Хелен немного угнетало сознание того, что, оставляя мистера Дарси подобным образом, она ведет себя трусливо и недостойно, но другого выхода не было.

Однако это соображение не изменило ее планов. Собравшись, она спустилась вниз в холл, держа в руке чемодан, торопливо попрощалась с миссис Коутс и, испытывая угрызения совести, сказала, что увидится с ней завтра. Во двор она вышла в ту минуту, когда мистер Бигслоу уже подъезжал к крыльцу.

Поездка в Квинз-Порсли не заняла много времени, и вскоре они уже подкатили к гостинице “Белый олень”. Хелен поблагодарила мистера Бигслоу, взяла чемодан и, выждав, когда повозка скроется из виду, подошла к деревянному щиту, на котором мелом был расчерчен график движения почтовых карет, чтобы определить, что делать дальше. Внимательно изучив расписание и сопоставив время прибытия и отправления разных рейсов, Хелен поняла, что совершила ужасную ошибку. Она намеревалась следовать своему первоначальному плану, составленному еще до встречи с мистером Дарси, но теперь ясно видела, что это невозможно: карета, которая довезла бы ее до того места, где она могла бы пересесть на другую, идущую в Кэлверт-Грин, уже ушла. Денег, полученных от мистера Дарси в качестве аванса, хватит, чтобы купить билет на завтрашний рейс, но их недостаточно, чтобы переночевать в гостинице.

Хелен тяжело вздохнула и снова принялась изучать расписание, ища карету, которая умчала бы ее подальше от мистера Дарси, но все же в направлении, максимально приближенном к желаемому пункту назначения. К своему удивлению, она обнаружила, что через пятнадцать минут отправляется карета до Биллингсхерста и проходит она совсем недалеко от поместья Хэппендейл, где она собиралась работать гувернанткой.

Хелен отдавала себе отчет, что это будет выглядеть по меньшей мере странно — свалиться на голову хозяйке без предупреждения на целую неделю раньше оговоренного срока, да вдобавок в самое неподходящее время суток — глубокой ночью, — но что делать? Придется сказать, что она перепутала дату или что письмо, в котором она якобы указала время своего прибытия в Биллингсхерст, затерялось в недрах почтового ведомства.

Конечно, ложь — не лучший способ начинать работу, которая и без того не сулит ничего, кроме неприятностей, если не сказать больше, но другого выхода нет. Остается только одно: отправиться в Хэппендейл и сдаться на милость будущей хозяйки.

Хелен купила билет и вернулась как раз в тот момент, когда карета, следующая в Биллингсхерст, въезжала в ворота. Она попыталась убедить себя, что сейчас ей не хуже, чем неделю назад, когда она вот так же стояла во дворе гостиницы “Бригстоун армз”. Увы, ничего не получалось. Она села в карету и приготовилась к долгому, скучному путешествию, которое будет еще тоскливее, чем прежде, из-за неимоверной тяжести на сердце.