Жена на время

Глава четвертая

Миссис Коутс присела и радушно приветствовала мистера и миссис Дарси.

Миловидная добродушная женщина оказалась не менее общительной, чем ее муж. С первого взгляда она прониклась искренней симпатией к молодым супругам. Сложив руки на объемистом животе и болтая без умолку, она повела их наверх по узкой лестнице. Хелен с гордостью показали ее спальню, чрезвычайно уютную комнату, обставленную обитой вощеным ситцем мебелью. Широкая кровать с четырьмя столбиками по углам, сатиновым покрывалом и подушками так и манила к себе, обещая восхитительную мягкость. Молоденькая горничная быстро и ловко развела в камине огонь и, когда дрова начали весело потрескивать, удалилась. Как раз в эту минуту принесли сундук и чемодан Хелен и поставили их на низенький складной столик.

Едва лишь дверь за миссис Коутс закрылась, Хелен сняла шубку, накинула ее на спинку стула, а шляпку и перчатки положила на комод рядом с оставленным хозяйкой подсвечником.

На протяжении последней поездки Хелен ощущала усиливающийся голод: она не успела отдать должное закуске, предложенной мистером Дарси. Какая досада, что он пожелал перенести обед на более позднее время! Однако, случайно увидев свое отражение в зеркале над письменным столом, она обрадовалась, что имеет возможность привести себя в порядок.

Поспешно вытащив шпильки из растрепавшейся прически, она отыскала гребень и щетку — слава Богу, что положила их в сундук, а не в чемодан! Однако остальное содержимое сундука повергло ее в уныние. Она сложила сюда книги, коробочки с разными мелочами, а платья на каждый день остались в пропавшем чемодане. Правда, среди них не было наряда, подходящего для обеда с таким элегантным джентльменом, как мистер Дарси, но тем не менее она бы с радостью сняла то платье, в котором целый день ехала, и надела что-нибудь другое. Несмотря на уверенность, что в чемодане Винченцо не найдется ничего подходящего ей по размеру и фасону, она все-таки открыла его — так, на всякий случай.

Ярко-розовая шаль была отвергнута сразу: она не подходила не только к волосам Хелен, но и к ее дорожному платью из желтого батиста. Ужасное сочетание цветов! Однако среди вещей Винченцо нашлось кое-что, чем можно было украсить ее скромный наряд, — зеленая шаль из домотканого сукна с прелестной золотистой каймой. Она оживит ее простенькое платье, если, конечно, снять полосатый жилет. Кроме шали, ей попалась на глаза небольшая шкатулка для драгоценностей, в которой она обнаружила симпатичную брошь филигранной работы.

Перебирая кольца и булавки, Хелен гадала, уж не здесь ли спрятано то, что ищет мистер Дарси. Пожалуй, нет: в шкатулке лишь дешевые безделушки, за исключением перстня с топазом. Прежде чем закрыть крышку, Хелен надела перстень на безымянный палец. Руки у Винченцо крупнее, чем у нее, поэтому пришлось несколько раз обмотать кольцо ниткой, чтобы оно не соскальзывало с пальца. Хелен повернула его камнем вниз в надежде, что оно будет похоже на обручальное.

До ее слуха доносился приглушенный шум шагов мистера Дарси — еле слышный, поскольку их спальни разделяла гостиная. Вряд ли он станет искать ее перед обедом, решила Хелен и без колебаний сняла платье. Потом бросилась на мягкую кровать и вскоре задремала.

Перед ее затуманенным взором проплывали причудливые яркие картинки: ей снились игорные дома Венеции, тайные общества, мужчины, переодетые женщинами. Потом она вдруг оказалась в почтовой карете, катившей по ухабистым дорогам. На одном из ухабов карету так тряхнуло, что Хелен проснулась и села в постели. Горящие в канделябре свечи стали намного короче — значит, пора одеваться к обеду.

Надев платье, она примерила шаль, прикалывала брошь то так, то эдак, пока не удовлетворилась достигнутым эффектом. Потом занялась волосами. Несколько взмахов щеткой, шпильки тут и там — и модная прическа готова. В последний раз Хелен окинула себя критическим взглядом в зеркале, задула свечи и спустилась вниз в поисках мистера Дарси.

Он ожидал ее в холле, коротая время за чтением местной газеты. Рядом на столике стояла кружка пива. Завидев Хелен, мистер Дарси тут же сложил газету и встал. С облегчением она отметила, что он проявил тактичность и не стал переодеваться к обеду, лишь повязал другой галстук.

— Какая прелестная шаль, да и брошь тоже! Ваши? — Мистер Дарси скользнул по ней быстрым взглядом и улыбнулся.

Опасаясь чужих ушей, Хелен одними губами ответила “нет”, оперлась на предложенную ей руку, и они направились в обеденный зал, расположенный в глубине дома.

Миссис Коутс поставила на столы восковые свечи в кованых подсвечниках и так начистила серебряные ножи и вилки, что они блестели в золотистом сиянии. Один из столиков был накрыт на две персоны: хрустальные графины с лучшими сортами вин, сверкающие приборы, свежевыстиранная белоснежная скатерть и такие же салфетки. Хелен приятно удивило то, что мистер Дарси тоже проявил о ней заботу: заблаговременно побывал на кухне, обсудил меню с миссис Коутс и сделал заказ.

Вскоре появилась служанка с подносом. Обед состоял из двух блюд: ростбифа с зеленым луком и деревенскими овощами и палтуса с мелко нарезанными грибами в соусе аи beurre noir (На пережаренном масле (франц.).

Завязалась оживленная беседа. Настроение у Хелен поднялось. Она весело сообщила своему приятному спутнику, что твердо намерена наслаждаться вновь обретенной роскошью и страшно расстроится, если завтра их приключения закончатся. Однако упоминание о цели их предприятия навело ее на интересную мысль. Она отложила вилку.

— Знаете, — серьезно сказала она, подняв глаза на мистера Дарси, — я уверена, что мать Винченцо — не итальянка. Теперь я, конечно, понимаю, что он не француз, как мне показалось вначале, но он и не чистокровный итальянец.

— Боюсь, нам никогда не разрешить загадку светлых волос Винченцо, — вздохнул мистер Дарси.

— Думаю, он их унаследовал от родственников по материнской линии, — с авторитетным видом заявила Хелен. — Я ведь видела его довольно близко. Его мать никак не может быть итальянкой.

— Мы никогда об этом не узнаем.

— Может, и нет, но я готова биться об заклад, что она немка, — заметила Хелен.

— А я бы и фартинга не поставил на подобную вероятность, — возразил мистер Дарси.

— Хотите пари? — с лукавым видом предложила она. — Ставлю десять фунтов, что мать Винченцо — не итальянка.

— Принимается, — тут же согласился мистер Дарси. — Самое беспроигрышное пари за всю мою жизнь, поскольку мы вряд ли узнаем, какой она национальности. — Он улыбнулся и наполнил бокал Хелен золотистым кларетом.

— С первого взгляда я поняла, что он не англичанин, — продолжала она, отпив немного вина, — возможно, из-за его волос. Такой белокурый оттенок, как у него, бывает только у немцев. И еще из-за бледности, которая у него вовсе не оттого, что он жил за границей. Вот вы, к примеру, провели много лет в Европе, а на иностранца совсем не похожи, если не считать покроя одежды.

— Это потому, что я им не являюсь, — последовал ответ.

— Знаю, — кивнула она, накладывая себе печеных яблок. — Хотя мне кажется, что Дарси — имя вымышленное.

Мистер Дарси умел скрывать свои мысли. Выражение его лица ничуть не изменилось. Он не торопясь, отпил из бокала и любезно произнес:

— Интересное предположение!

— О, допытываться я не стану, мистер-Ричард! Какое это имеет значение? — великодушно заявила она. — Но поскольку у меня все-таки не птичьи мозги и вообще Бог умом не обидел, мне приходило в голову, что такой известный за границей человек, как вы, явно не из провинции, не мог бы столь долго оставаться для всех загадкой, если бы сохранил свое настоящее имя.

— Не вижу причин, по которым мне понадобилось бы поменять имя, — ровным голосом сказал он, — и, кроме того, я никогда не претендовал на таинственность.

— Думаю, именно это и делает вас столь загадочным, — заметила Хелен. — Не для меня, конечно, я вас уже немного знаю, а для других — тех, кто только слышал о вас, но не встречался с вами во время ваших странствий. Вам не доводилось видеть за границей соотечественников?

— Крайне редко. Я не посещал игорные дома, которые привлекают англичан. — В ответ на ее торжествующий взгляд он продолжал: — Игра там скучная, и англичанин без хорошего знания языка рискует остаться без гроша, если у него достанет глупости просидеть за карточным столом всю ночь. К утру с него снимут последнюю рубашку.

— В этом я ничего не смыслю, — отозвалась она. — Меня только удивляет, как вы не боитесь нарваться на кого-нибудь из бывших знакомых.

— Мне в любом случае нечего бояться, но вероятность встретить знакомого в деревушке, находящейся между Трэпстоном и Квинз-Порсли, ничтожно мала.

— Но вы же встретили меня.

— А разве мы были знакомы прежде? Прошу прощенья, но я вас не припоминаю.

— Ваша правда, но ведь могли бы быть знакомы! Просто наши пути не пересеклись, когда я бывала в лондонском свете.

Мистер Дарси не утратил своей обычной невозмутимости.

— Очень неплохое вино! — ровным голосом заметил он.

Хелен покачала головой.

— Вы меня не убедите, — продолжала она упорствовать, — что с вами все обстоит так просто.

— Я должен чувствовать себя польщенным?

— Извините. — Хелен натянуто улыбнулась. — Я обещала не задавать лишних вопросов. Лучше окажите мне честь: поведайте о тех местах, где вы бывали. Обожаю рассказы о путешествиях!

— Вас интересуют мои заграничные поездки? По-моему, нет ничего скучнее, чем выслушивать бесконечные истории какого-нибудь восторженного туриста о Путешествии Всей Его Жизни!

— Истинная правда! Но вы-то не были туристом. Естественно, я не собираюсь расспрашивать вас о музеях, которые вы посетили…

— Не припоминаю, чтобы я зашел хотя бы в один музей, — подтвердил он.

— Ни в один? — изумилась Хелен. — Ну, это странно, даже для вас, сэр! Если бы я пробыла в Италии столько же времени, сколько вы, я бы непременно провела несколько недель во Флоренции…

— Я жил во Флоренции несколько лет, — заметил он.

— … в музеях, где выставлена живопись и скульптура, — продолжала она, словно не слыша его. — Собственными глазами увидеть великие творения Микеланджело, Рафаэля, Донателло, Боттичелли!

— Я выиграл в карты кое-какие картины и скульптуры, когда жил там, — с безразличным видом обронил мистер Дарси.

— Вы неисправимы! — Хелен весело расхохоталась. — У вас только одно на уме — азартные игры! Больше вы ни о чем не думаете?

— Почему же? Но вам должно быть известно, что Медичи очень любили карты. Семейная черта, знаете ли, — заявил он таким тоном, словно надеялся обрадовать ее этим историческим фактом.

— Видимо, даже великие покровители искусств не лишены недостатков.

— Скажите спасибо, что их художественное чутье значительно превышало их удачливость за карточным столом.

Хелен с неодобрением покосилась на него, но в ее тоне невольно прозвучала зависть.

— Как все это, должно быть, увлекательно!

Мистер Дарси оказался предупредительным кавалером, для которого желание дамы — закон, и без дальнейших просьб пустился в описание городов, где ему довелось побывать, подчеркивая при этом разнообразие ландшафта. Он говорил о скалистых горах в окрестностях Бергамо, подножия которых покрыты виноградниками, о заброшенных романтических виллах, затерянных среди холмов Тосканы, об уютных домиках с красными черепичными крышами, разбросанных среди бескрайних зеленых полей, о великолепии флорентийского мраморного собора и Баптистерия. Двумя-тремя точными штрихами он умел обрисовать строгие площади, живописные рынки, сочную речь знойных итальянок, ароматы итальянской кухни. Он избегал упоминания о теневых сторонах жизни в Италии, например о несовершенной канализационной системе или о знаменитых banditti, со многими из которых имел несчастье встречаться, особенно после удачной ночи в игорном доме.

— Как я мечтаю попутешествовать! — вздохнула Хелен.

— Стоит вам оказаться на чужой земле — и вы начнете тосковать об Англии, — заверил ее мистер Дарси. — Я наблюдал это явление десятки раз.

Он ничем не выдал, что и сам испытывал подобные чувства, но Хелен с присущей ей проницательностью догадалась: несмотря на свою натуру игрока и путешественника, он опирался на собственный опыт.

— Возможно, — согласилась она, встретившись с ним глазами, — но думаю, это останется еще одной загадкой. Вряд ли мне доведется поехать за границу в ближайшем будущем.

— Может, и нет, — подтвердил он, — но никогда не знаешь, какие сюрпризы готовит нам судьба.

Хелен признала про себя справедливость этого замечания.

— А вы? Останетесь в Англии навсегда? Или, покончив с Винченцо, вернетесь в Европу?

— Это зависит…

— От чего?

— От того, есть ли у него то, что мне нужно.

— И если есть?

— Тогда я обоснуюсь в Англии, — ответил он со своей неизменной непроницаемой улыбкой.

— Не думаю, — задумчиво произнесла Хелен, — что все дело в деньгах. Будь это так, вы бы уже давно поселились на родине.

— Подозреваете, что я располагаю приличным состоянием, дорогая Нелл?

— То есть, считаю ли я, что вы богаты, как Крез? — спросила она. — Нет, не считаю, но и на бедняка вы не похожи. Просто не думаю, что вас с Винченцо связывают только деньги, и не пытайтесь убедить меня в обратном!

— Не буду. В жизни есть вещи поважнее денег.

— Я это поняла, — серьезно сказала она. — После того как мой отец разорился, и мы внезапно оказались без средств к существованию и не могли поддерживать прежний образ жизни, у меня было достаточно времени — целых два года, — чтобы поразмышлять о ценности денег.

— Полагаю, ваши размышления не остались бесплодными. Вы сделали какие-то выводы?

— О да! — Она усмехнулась. — О первом я вам уже рассказывала. Будучи вынужденной, содержать себя и папу, который тяжело заболел, я научилась соблюдать строжайшую экономию и очень скоро поняла, что бедняки не объедаются пирожными и конфетами. Следующий вывод заключался в том, что платье легче ушить, чем расставить. К счастью для себя, надо сказать! Шить я никогда не умела, но решительно взялась за переделку старых платьев и могу с уверенностью утверждать, что стала орудовать иголкой гораздо искуснее. Первым делом я спорола все оборки: не хотела выглядеть чересчур нарядной, чтобы не расстраивать бедного папу.

— Когда он умер?

— Почти два года назад. — Она повела плечами, словно отгоняя тяжелые воспоминания. — Он был совершенно раздавлен обрушившимся на нас несчастьем и страдал от осознания собственных ошибок. Я уже говорила, что он неправильно распорядился своим капиталом, сделал неразумные вложения. Если быть откровенной до конца, мне без него легче.

— Понятно, — только и сказал мистер Дарси, не выразив обычного в таких случаях сочувствия. — Вы сделали важные открытия. Это все?

Хелен невесело усмехнулась.

— Нет, конечно. Не считайте меня столь легкомысленной. Самый важный урок, который я извлекла из своих несчастий, заключается вот в чем: деньги — замечательная вещь, они очень облегчают жизнь, но не меняют внутренний мир человека и не приносят счастья.

— Это неоспоримая истина.

— Да, — подтвердила она с улыбкой. — Я не сразу до нее дошла, но спустя некоторое время осознала, что я все та же, с деньгами или без них, с теми же достоинствами и недостатками, которые были во мне до того, как мы обеднели. Единственная разница состояла в том, что некоторые люди, принадлежащие к определенному кругу, перестали искать моего общества. Конечно, это меня обижало, но постепенно я научилась принимать свое положение с разумным спокойствием.

— Полагаю, некоторым утешением вам служило то, что люди упомянутого класса недостойны внимания.

С таким утверждением Хелен не могла согласиться.

— В высшем обществе много добрых и благородных людей. Они не заслуживают подобных оскорблений только потому, что среди них попадаются жадные и жестокие эгоисты.

— Да, пожалуй, это было бы несправедливо, — признал мистер Дарси.

— Думаю, отношение к деньгам в основном определяется характером человека. Щедрость и жадность во всех сословиях распределяются в равном соотношении. В моем случае я быстро поняла, что не стану обманывать честного торговца, пытаясь сэкономить пару монет, только потому, что мы потеряли свое состояние. А ведь некоторые очень богатые люди из числа моих знакомых не гнушаются подобным обманом! Ой, вот, например, леди… — Хелен запнулась.

Мистер Дарси поощрительно улыбнулся.

— Да?..

— Не хочу называть имен, это низко. Она не сделала мне ничего плохого.

— Уверен, я не знаком с этой дамой, — сказал мистер Дарси, побуждая Хелен продолжать.

— Тем больше оснований не упоминать ее имени, — быстро парировала Хелен. — Вы не заставите меня сплетничать, мистер Дарси, даже не пытайтесь.

— Виноват. Продолжайте, прошу вас. Убедившись в его искреннем раскаянии.

Хелен вернулась к своему повествованию. Мистер Дарси оказался идеальным кавалером. Ни разу он не дал ей повода ощутить неловкость оттого, что она находилась в обществе почти незнакомого мужчины. Держался он безукоризненно: учтиво подвинул ей стул, помог сесть, наполнил бокал, угощал замечательными блюдами, приготовленными миссис Коутс, поддержал разговор, не допуская ни малейшей двусмысленности. Обращался он к ней с неизменной почтительностью, но без излишней фамильярности, отчего Хелен почувствовала себя уверенно и свободно.

— Конечно, я не хотела бы быть бедной, — продолжала она. — Да и кто бы захотел? Но раз уж так сложилось, мне пришлось хорошенько подумать, кто я и чего хочу. Прожив два года в нищете, я сделала одно удивительное открытие: я не из породы стяжателей, которые любят деньги ради денег и наживаются на чем угодно, не заботясь о том, что их жадность может причинить зло другим. — Она помолчала и с серьезным видом добавила: — Я не согласна с теми, кто проповедует порочность денег и земных сокровищ. Зло — не деньги, а то, что люди с ними делают.

— Очень похвально, моя дорогая! Надеюсь, вы не имели в виду мой характер?

Серьезность Хелен мгновенно улетучилась.

— Вам должно быть стыдно, если вы узнали себя в этом портрете! Но я думаю, вы просто шутите! — Она устремила на своего спутника задумчивый взгляд. — Мне кажется, у вас все иначе. Ваше богатство лишь свидетельство чего-то другого — таланта, способности рассчитать свои шансы на удачу лучше других. Деньги для вас не самоцель. А играете вы для того, чтобы острее почувствовать жизнь.

Мистер Дарси кивнул в знак признания ее правоты.

— Весьма интересные умозаключения! — одобрительно сказал он.

— Все очень просто, — продолжала она. — Я выяснила о себе еще одну интересную вещь: когда обстоятельства вынудили меня разыскать моих бедных родственников, оказалось, что, будучи “богатой родственницей”, я была ужасной воображалой!

— Каковой вы более не являетесь, — вставил мистер Дарси. — Я бы не стал так глубоко копаться в собственной душе, когда есть более важные вещи, о которых стоит подумать.

— Верно, — согласилась Хелен и перевела разговор на другую тему: — Сейчас гораздо важнее решить, как мне быть с одеждой. — Она покосилась на свой скромный наряд. — Несмотря на ваш девиз “Стиль — это все”, не думаю, что, имея только одно это платье, смогу сыграть роль, которую вы уготовили мне в своих планах.

— А-а, ваша одежда! Разумеется, она важнее.

— Конечно, — подтвердила Хелен, не обращая внимания на иронию, прозвучавшую в его тоне. — К сожалению, я положила в сундук всего пару легких летних платьев вместе с книгами, одеялами и хозяйственной утварью, а вещи Винченцо мне не подходят.

— Возьмите мою карету, поезжайте в Квинз-Порсли и купите все необходимое. — После чуть заметной паузы он добавил: — Разумеется, я дам вам денег, чтобы вы могли приобрести одежду недели на две.

Хелен почувствовала легкую обиду. Она лишь хотела посоветоваться и вовсе не собиралась вешать на него свои проблемы. И уж тем более распоряжаться его каретой или клянчить деньги!

Подавив возникшее чувство неловкости, она сказала, что у нее хватит денег на несколько платьев, поблагодарила за предложение воспользоваться экипажем, но прибавила, что здешние цены на одежду, возможно, окажутся более приемлемыми.

— Завтра я найду местную портниху, она мне что-нибудь сошьет, — легко сказала она.

— Как вам будет угодно, — ответил мистер Дарси, потеряв интерес к этой теме, и предложил Хелен отведать бобов с маслом, приготовленных миссис Коутс.

Хелен была рада, что обсуждение ее гардероба закончилось, и разговор вернулся в прежнее приятное русло.

— Мне придется пороть швы несколько недель, если я буду так наедаться, как сегодня! — воскликнула она немного погодя. — Клянусь, больше не смогу проглотить ни кусочка!

После этого торжественного заявления появилась служанка с тяжелым подносом. Хелен взглянула на него и застонала:

— О-о, мистер… Ричард! Вы невозможный человек!

Со смешанными чувствами изумления и восторга Хелен смотрела на поднос, заставленный всякой всячиной. Чего тут только не было: желе, взбитые сливки, кексы, пироги с ягодами, пирожные, creme caramel, пышный рулет с марципаном и засахаренный миндаль.

— Десерт, дорогая? — с невинной улыбкой спросил мистер Дарси.

— По вашей милости я чувствую себя лгуньей! Только что сказала, что не смогу проглотить ни кусочка! — упрекнула она его, но не сумела сохранить серьезность и весело расхохоталась.

Съев несколько пирожных, кекс и кусочек рулета, она призналась, что отвыкла есть сладости. Было время, заявила Хелен, когда она могла показать себя с лучшей стороны. Мистер Дарси, который выбрал пирог с ягодами и несколько орехов, выразил уверенность, что скоро она обретет прежнюю форму, на что Хелен с набитым ртом, отчего ее голос звучал хрипловато, ответила, что она вообще потеряет всякую форму!

От портвейна мистер Дарси отказался. Пока он расправлялся с орехами, они обменялись несколькими репликами, после чего вошла миссис Коутс — сопроводить миссис Дарси в ее комнату. Поскольку почтенная матрона, естественно, ожидала, что супруги позднее увидятся в своих покоях, Хелен не стала благодарить мистера Дарси за восхитительный обед. Уходя, она лишь улыбнулась ему через плечо, на что тот ответил поклоном.

В состоянии полного блаженства Хелен поднялась в свою спальню. Служанка уже приготовила постель, нагрела простыни, разожгла огонь в камине. Гребень и щетка для волос были аккуратно разложены на туалетном столике. Миссис Коутс помогла Хелен облачиться в малиновый халат Винченцо, который оказался ей маловат. Перед уходом она предупредила миссис Дарси, что та может позвонить в колокольчик, если что-то понадобится, и, почтительно пожелав спокойной ночи, удалилась.

Пусть все идет своим чередом, решила Хелен, предвкушая наслаждение роскошью, от которой успела отвыкнуть за последние три года. Она забралась в постель и через пять минут уже крепко спала.