Жена Тёмного лорда

ПРОЛОГ

Тишину неприветливого серого утра разорвал на хрустальные осколки крик петуха. Тонкая паутина промозглого дождя выглядела эфемерной дымкой на расстоянии чуть дальше двадцати шагов. Собираясь в звонкую капель на мокрых крышах домов, дождь искал приюта на земле. Которая, однако, служила дополнением к другой капели от соседнего дома. А там дальше соединялась в ещё одну, питая собой мутный поток, что убегал в шумный недолговечный ручей.

Девушка проснулась очень рано, за несколько минут до будильника. Лениво потянувшись, отключила его, чтобы зря не трезвонил. Его помощь уже никому не понадобится. Поневоле она принюхалась к прохладному воздуху в помещении. Таких привычных в это время ароматов не почувствовала.

Тётя всегда ей пекла блины или сырники по утрам. На кухонном столе аккуратной, уютной, как сама хозяйка, дома, её ожидал бы пышный омлет и свежезаваренный чай. А на краю стола дожидался бы пакет с пирожками с капустой или пирогом с яблоками. Те, что были бы ей приготовлены в дорогу. Это всё, кроме разносолов, конечно же.

Тёте всегда казалось, что племянница умрёт с голоду или желудок себе испортит полуфабрикатами. Никакими словами её невозможно было убедить, что она сама о себе может позаботиться. Ей очень нравилась эта опека. Но иногда её чрезмерность слегка раздражала. А вот теперь можно было не беспокоиться ни о чрезмерной заботе, ни о чём другом, и ни о ком. Потому что тёти больше не было. Её покинул единственный родной человек.

Вся суматоха по поводу похорон улеглась ещё вчера. А на чистеньком, аккуратном поселковом кладбище появился свежий холмик рядом с могилами её родителей. Девушка договорилась о низенькой ограде и надгробии. А сегодня ей нужно уехать, но она вернется и посидит немного с родными людьми, что так несвоевременно её покинули.

Полежав под тёплым одеялом из верблюжьей шерсти, Елена глубоко вздохнула и заставила себя подняться с кровати. Её передернуло от холода, но она не позволила себе терять и без того скудное время, оставшееся до отхода единственного автобуса, который отправлялся в город. Ей не хотелось его пропустить и дожидаться следующего два дня. Она не выдержит здесь ещё две ночи. Да и на работу надо возвращаться.

Девушка надела на ноги тёплые вязанные шерстяные носки и помчалась в ванну. Елене понадобилось всего минут десять, чтобы одеться. Завтракать она не хотела. Ещё раз осмотрелась, проверила: выключила ли воду, газ, электрический щиток. Надела лёгкий плащ, подхватила сумочку с мелочёвкой, документами и кошельком, и, наконец, покинула пустой дом.

Она, не оглядываясь, прошла по асфальтированной дорожке, что пролегла между клумбами с цветами. Вот и последний барьер – небольшие железные ворота в высоком заборе.

Елена, защелкнув автоматический замок, от резкого металлического звука которого поморщилась, быстро зашагала по тротуару к центру поселка. Автостанция отсюда была всего в пяти минутах ходьбы, если идти быстро.

Почему-то вспомнила, что тётя была против и забора, и ворот. Но настояла на этом Елена. Подумала: «А стоило ли? Тётя ведь любила смотреть из окна на дорогу».

Она встряхнула головой, отгоняя ненужные мысли. Сейчас никакой разницы. Тётя её умерла, а она приедет через три месяца, чтобы навсегда поселиться в этом доме. Её решение вернуться в посёлок было непоколебимо. Только здесь она себя чувствовала по-настоящему дома.

Пока она дошла до станции, лицо её взмокло от мелкой измороси, и плащ потемнел от влаги, но она даже радовалась холоду. Это хоть немного отвлекало от тяжёлых, совсем не нужных ей мыслей.

В зале ожидания нашлось несколько нахохлившихся от раннего утреннего недосыпания и сырой погоды пассажиров. Она прошла к кассе и купила билет. Просидев оставшееся до объявления рейса время на жёсткой деревянной скамье с гладкими сиденьями, направилась на посадку.

В рейсовом автобусе было тепло. Большая махина плавно вырулила. Уткнувшись в холодное стекло, через размытое от струй усилившегося дождя окно она смотрела на широкие поля, лесополосы, где ещё сохранились небольшие клочки посеревшего снега. Тяжёлые чёрные птицы с шумом поднимались с голых крон и стаями совершали полёт. Это было время угасающей зимы, что с трудом и нехотя сдавала позиции, и ранней весны, которые стремилась смыть с природы серо-бурые грязные пятна, чтобы нанести первые робкие, яркие краски нового пейзажа.

«Прямо, как и начало моей новой жизни. Похоже, что мне тоже придётся начинать всё с чистого листа. И меня это вовсе не пугает», – подумала она, впервые за последние дни улыбнувшись.

«Знать бы, куда упадёшь, постелил бы соломку», – высказывание, которое подошло бы ей идеально. Но разве можно изменить свою судьбу? Никто над ней не властен. Никто не знает, что его ждет в следующую секунду, минуту, час, год. Через шаг или поворот за угол.

В следующем населённом пункте в автобус села тихая старуха и почему-то присела рядом с Еленой, хоть свободных мест было предостаточно. Девушка не обращала внимания на тихое бормотание милой старухи себе под нос. Она и заснула, убаюканная этим бубнёжем.

Ей снился очень живой сон. Как будто она скакала на коне (в жизни не садилась на лошадь, она их боялась), с развевающимися длинными волосами и реющим за спиной тяжёлым плащом. Слышалось дикое гиканье других всадников, что нагоняли её. Страха в душе не было. Только азарт от сумасшедшей скачки. С чувством восторга и хлынувшего по жилам адреналина девушка и проснулась от лёгкого касания руки. Последнее, что она запомнила – это яркая картинка густого красочного осеннего леса, несущегося ей навстречу.

– Просыпайся, деточка. Нельзя долго смотреть на своё будущее, – сказала старуха, которая смотрела на неё ясными глазами.

– Почему вы считаете, что я видела своё будущее? – почему-то спросила девушка.

– Прошлое во снах видят такие, как я. У которых осталось совсем немного времени. А молодым снится будущее. По молодости не запоминаешь всё, что тебе снилось, а со временем некоторые ситуации кажутся тебе давно прошедшей реальностью. Как будто это уже случалось с тобой.

– Интересная точка зрения на состояние дежавю, – улыбнулась Елена.

Время до приезда в город она провела за очень интересной беседой. Милая старушка оказалась очень умным, начитанным человеком. Бывшей учительницей, что давно уже переехала из далёкого сибирского городка к дочери в деревню. Дочь с семьёй переехали в город, а она осталась в деревенской избе. Сейчас как раз ехала к ним в гости.

Беседа была содержательной и очень интересной. Однако, Елену смущала вера бабушки Ани, как просила её назвать себя спутница, в мистическое, и существование волшебства.

– Ты мне не веришь и считаешь меня странной. Не отрицай, я это вижу, – улыбнулась баба Аня на попытку Елены скрыть свой скепсис. – Поверь, волшебство заключается не только в том, чтобы увидеть единорогов или других сказочных персонажей. Хотя, возможно, что некоторым и везёт в этом. Никто не доказал, что они есть, но согласись, никто не доказал, что они не существуют. Волшебство проявляется и в получении шанса прожить свою жизнь так, как ты хотел бы. Когда получаешь подарок судьбы в ещё одной возможности. В этом везунчиков очень мало.

Покинув автовокзал, Елена напрочь забыла не только об этом разговоре, но и о существовании бабы Ани.

Её ждала реальность – во-первых, в лице Вадима, ярко улыбающегося ей и подпирающего задницей капот машины, а во-вторых, – последние месяцы интернатуры, где ей предложили место, от которого она твёрдо решила отказаться.

Глава 1. Пробуждение

Холодный утренний свет лился призрачным потоком через равнодушный стрельчатый оконный проём с цветными тусклыми стёклами, едва освещая небольшую комнату с аскетичной обстановкой.

Огромный сундук из крепкого дерева, окованный железными пластинами, стол у окна со стульями без изысков, с маленькими плоскими, вышитыми шёлковыми нитками подушками на сиденьях, и тяжёлый табурет с тазом, с чистой водой в нём, у остывающего камина.

Широкая массивная кровать под тяжёлым бархатным балдахином тонула в полумраке. Серый свет хмурого утра едва-едва доходил до кровати и дальше растворялся в густых тенях по углам.

Под тяжёлым меховым одеялом смутно угадывалось маленькое хрупкое тело. То ли девочки, то ли женщины.

Бледное восковое лицо с тёмными кругами под глазами, с посиневшими, чуть припухлыми губами. Только густые волосы тёмным покрывалом рассыпались по светлой подушке и как будто жили своей жизнью, слегка шевелясь от постоянно поддувающего сквозняка.

С лёгким скрипом открылась тяжёлая резная дверь из потемневшего от времени дуба. В комнату вошли сухонький мужчина неопределённого возраста и низенькая полная женщина в чепце, с добродушным лицом, похожим на сдобную булочку.

Мужчина деловито подошел к кровати и цепкой горячей рукой взялся за хрупкое холодное запястье. Женщина встала рядом, приложив пухленькие ручки к обширной груди, и со скорбным видом и одновременно с надеждой посмотрела на лекаря.

– Отмучилась, – наконец отмер он. – Пойдёмте, надо приготовить леди Сесилию в последний путь.

Женщина судорожно всхлипнула и глухо завыла. По круглым румяным щекам заструились обильные слёзы. Лекарь с пониманием похлопал её по широкой спине, успокаивая.

Только они подошли к двери, за их спинами раздался вздох. Едва слышный, как дуновение ветерка, но неожиданно громкий в предутренней тишине.

Оба испуганно вздрогнули и остановились. Через мгновение женщина в ужасе прижалась к мужчине. Её мелко потряхивало. С трудом удержавший равновесие под этим грузом лекарь не был в состоянии обратить внимание на это недопустимое действие. Он весь подобрался и замер.

Раздался ещё один вздох и больная, признанная минуту назад мёртвой, в чём мужчина был абсолютно уверен, села в кровати и завозилась, кряхтя и бормоча что-то под нос.

Няня вскрикнула и попыталась выбежать из комнаты. Мужчина оказался проворнее. Он схватил её за руку и дёрнул обратно, придерживая для верности дверь.

– Вы куда собрались? Придите в себя. Мы нужны леди.

– Но вы сами только давеча сказали, что леди мертва, – всхлипнула женщина и снова тихонько завыла.

– Чего вы хотите от меня? В комнате темно, холодно, леди замёрзла. Коснулся её холодной руки, мне и показалось, что она умерла. Я, к моему огромному облегчению, и к всеобщему счастью, ошибся, – он встряхнул женщину, схватив за пышные округлые плечи. – Прекратите голосить, напугаете леди. Ей должно быть и так страшно.

– Конечно. Я так рада, что моя девочка жива, – заговорила она скороговоркой, чтобы успокоиться и поверить в это, хотя минуту назад она поклялась бы на распятии, что та была определённо мертва.

– Пусть приготовят горячий бульон и воду, – старик с трудом сглотнул вязкую слюну, стараясь не выдать свой ужас. Он пытался казаться спокойным, хотя внутри трясся от страха. – Для начала разожгите камин и зажгите побольше свечей.

Очухавшаяся окончательно няня проворно подбежала к камину. Побросала на еле тлевшие угли щепок. Когда они занялись огнём, положила сверху дрова. На несколько секунд исчезнув за неприметной дверью, вернулась с желтоватыми цилиндрами свечей.

Вскоре в комнате стало светлее и уютнее. Весёлое потрескивание дров и живой огонь свечей вдохнули жизнь в мрачную обстановку.

За это время лекарь осмотрел пациентку, которая внимательно следила за его манипуляциями. Видимо, она была в прострации, потому что ни на что не реагировала. Затем, присев на подтянутый к кровати стул, внимательно уставился на девушку.

А та, как будто бы только что очнувшись ото сна, с недоверием и удивлением стала осматриваться.

По мере осознания происходящего её глаза становились больше, и в них заплескалась паника. Рот приоткрылся, но больная не издала ни звука, только тяжело задышала. Маленькие ручки вцепились в одеяло с такой силой, что побелели суставы пальцев.

– Идите. Распорядитесь насчёт ванны и бульона, – не оборачиваясь, отдал мужчина приказ няне.

Подождав, когда женщина покинет комнату, он обратился к девушке:

– А теперь поговорим с вами. Вы кто?

Глава 2. Предыстория

Елена

До того момента, как я открыла глаза в тёмной спальне средневекового замка, моя жизнь была самой обычной.

Только что после института, самый конец интернатуры, которую проходила в больнице скорой медицинской помощи. Ещё неделя – и я стала бы полноправным врачом в этой же больнице на постоянной основе. Мне и место нашлось. Наш куратор решил дать мне шанс начать врачебную деятельность под его руководством.

По мнению моих завистливых коллег по интернатуре, мне сказочно повезло. Ведь у меня не было ни связей, ни особых талантов (по их мнению). Просто я любила свою профессию и больных. Однако я решила отказаться от столь щедрого и заманчивого для других (но не для меня) предложения. У меня были свои планы на дальнейшую жизнь.

Город меня не привлекал. С большим трудом переносила шум и тяжёлую, отдающую горечью смесь запахов перенаселенного пункта, что гордо звался N-ском. Я ещё на первом курсе решила вернуться в свой посёлок. Это же здорово, когда ты можешь помогать там, где в тебе реально нуждаются.

Этому решению способствовала и моя благодарность тёте, маминой сестре, которая меня не бросила после смерти родителей. Она тоже недавно покинула меня. И у меня никого не осталось из родни.

Невероятное счастье – просыпаться рано утром в тишине, нарушаемой криками петухов, редким шумом машин, развозящих горячий свежеиспечённый хлеб. А, распахнув окно, вдыхать свежий воздух, морозный, кристально чистый зимой и освежающе пахнущий луговыми травами и полевыми цветами летом.

В своих мечтах я представляла себя этаким умудрённым опытом врачом, через много лет идущей по улице, и меня все узнают и уважительно раскланиваются. В своё время читала про работу земских врачей и очень хотела быть такой же.

Недавно озвучила свои мечты и пожалела. Меня приняли за слабоумную. Кто же отказывается от энергичного, кипящего жизнью города, сменив его на унылую провинцию? Не понял меня и мой парень.

Теперь уже бывший. Никогда не понимала, что меня держало рядом с ним. Честно говоря, ни разу не задумывалась над этим. Есть и есть. Как у всех. Тем более, что Вадим был красив, умён и обеспечен. У нас с ним были ровные отношения. Ни любви, ни страсти. Я в плане страсти была как свежевыпавший девственный снег. А мой парень и не торопился меня посвящать во взрослую жизнь.

Ему даже льстило, что его будущая жена чиста и добродетельна. Только вот порыв угробить свою жизнь во благо беззаветного служения людям он не понял и не принял. У нас была размолвка на этой почве. Я хоть и не ждала полного понимания с его стороны, но не ожидала такого отвратительного поведения.

Теперь я была рада, что не перешла черту, доверившись ему. Всё время от необдуманных поступков меня удерживал какой-то внутренний тормоз. Глаза у него были пустыми. Действия холодными и расчётливыми. Чутьё меня не обмануло.

А случилась со мной банальная история. Как в анекдоте. Мне поведали (совсем бескорыстно, из чувства сопереживания, конечно же), что мой так называемый парень встречался одновременно со мной, и с медсестрой из хирургического отделения. С полногрудой блондинкой с аппетитной попой. Решила проверить. Хоть рога у меня и не вырастут (благодатной почвы, слава богу, нет), разобрало любопытство.

И чего я разнервничалась, когда их увидела вместе? Сама не понимаю. Не было ни обидно, ни больно. Всё равно для себя уже решила с ним порвать. Просто смутилась и стало неловко, как будто подсматривала за ними в замочную скважину. Может, и сама виновата, что мужчина у меня испытывал сексуальный голод. Хотя, мне кажется, что уступи я ему – вряд ли бы это помогло. Всё зависит от человека. Просто Вадим оказался мерзким подонком. Больше подходит – ловеласом.

Я убежала и стояла у обочины, ловила такси, когда он догнал меня и окликнул. Похоже, что увидел. Стало неприятно и стыдно. Как будто это меня поймали, занимающейся непотребством. Не хотелось лжи. И видеть его холодные глаза тоже. Передёрнуло аж.

Ничего лучшего не сделала, как броситься через дорогу, пытаясь уйти подальше – от него, от себя, от этой долгоиграющей неопределённости.

Ласточкой летящая машина врезалась в меня со всей мощью своих сотен лошадиных сил. Онемевшее тело высоко подбросило. Оно пролетело несколько метров и вдавилось в асфальт. Взорвавшаяся атомным взрывом боль поглотила сознание.

С леденящим душу ужасом бродила я в темноте, которая клубилась и ластилась. Не знаю, как долго. Но отчётливо помню, когда вдруг меня затопила такая обида на судьбу, на жизнь. Мало, что выросла сиротой. Мало я перебивалась, как могла, чтобы не пасть на колени и не сдаться. Бедная тётя с трудом содержала меня и себя, пока я не выросла. Поэтому, окончив школу, сначала пошла работать. Год пахала, как проклятая, и училась. В результате поступила в институт, но работать не перестала. Даже умудрялась тётке помогать. Теперь, когда всего добилась и только начала жить – умерла? Серьёзно? Это было несправедливо.

– Говорят, что на долю человека выпадает столько испытаний, сколько он может вытерпеть. Не думаю, что это правда. А если и так, то должно быть хоть что-то или кто-то, ради кого стоит бороться за жизнь. А мне и этой возможности не дали. Почему? – с горечью и слезами закричала я.

Со всех сторон тьма обступила меня, зашептала, зашуршала. И отступила враз.

Слабый свет серыми сумерками разлился вокруг, и я увидела светлую дорожку. На тона два светлее. Пошла по ней, сначала медленно, потом всё быстрее, пока не помчалась со скоростью выпущенной пули. Страх, что меня настигнет густая тьма, подгонял почище, чем адские псы.

Вдруг из-под ног исчезла земная твердь, и я полетела вниз. Удар – и очнулась.

Было ощущение, что меня пропустили через гигантскую мясорубку и придавили, что осталось, бетонной плитой. Моё сознание металось в этом замкнутом пространстве, как в ловушке, и не находило выхода.

Вдруг глоток живительного воздуха поступил в болезненно сжатые лёгкие. С трудом, но выдохнула. Боль разом пропала, но противная до дрожи слабость приторным липким сиропом растеклась по конечностям. С невероятным трудом, но мне всё же удалось сесть. Показалось, что это жизненная необходимость, которую незамедлительно надо претворить в реальность. Я даже удивилась и задвигалась, отталкивая от себя дрожащими руками тяжёлое одеяло.

– Камни что ли в него запихали? Что ж за одеяло-то такое, как чугун тяжёлое, – ворчала я, и сама слышала не свой голос, а бормотание какой-то выжившей из ума тётки.

Услышала со стороны голоса и замерла. В мрачной комнате, похожей на камеру в дореволюционном каменном каземате, суетились двое. Мужчина стал меня щупать, а женщина растопила камин и зажгла свечи.

Я прикрыла глаза, но трясти головой не стала. Знала, что чревато последствиями. Потом открыла их и огляделась. Ничего не изменилось. Всё та же мрачная комната.

Напуганная и расстроенная происходящим, я никак не могла сконцентрироваться ни на окружающем меня пространстве, ни на хаотично разбегающихся мыслях, словно застигнутых врасплох тараканах. Крепко ухватилась за край тяжёлого одеяла и уставилась на мужчину.

«Будем плыть по течению. Авось, вынесет на родной берег», – с горькой усмешкой подумала я.

Глава 3. Айболит

Елена

– А теперь поговорим с вами. Вы кто?

Когда услышала голос, непроизвольно дёрнулась, не сводя глаз со странного субъекта, напоминающего доктора Айболита. Только этот был суше и более хмур, чем добродушный персонаж из сказки.

– Я? Елена, – пискнул кто-то. Не я же?

Этот голос не мог принадлежать мне. Когда я до этого тихо проворчала, что одеяло тяжёлое, как чугун, голос был совсем глухим. Теперь он был с небольшой хрипотцой, что неудивительно при болезненном спазме в горле, и очень нежным.

Я непроизвольно схватилась за горло. А зря. Потому что напугалась ещё больше. Это была не моя шея, и не мои руки.

Длинные кисти с худыми, почти прозрачными пальцами на тонких ручках. Даже при их ущербности могла почувствовать, что шея длинная, а не короткая и мягкая, какой должна быть. Ощупала себя. Где моя грудь третьего размера? Полная, упругая. Это подобие, что я щупала, еле тянуло на первый, при том, что сдулась, как шарик. А грудная клетка? На ней сыграть можно, представив немыслимый инструмент какого-нибудь варварского племени. Тонкие косточки рёбер спокойно можно было пересчитать.

Этим я не успокоилась. Откинула невероятно тяжёлое одеяло до конца. Поёжилась от холодного воздуха, но жаркий огонь в камине внушал оптимизм. Ноги ничего себе, ровненькие такие, не то, что у меня были в той жизни, икс-образные. От полноты. Вернее, я аппетитная девочка, а не упитанная, как говаривал мой бывший. Была. Но тоже желали быть лучше. Ноги имеются в виду. Худенькие, как спички.

– Над этим телом издевались? Кушать не давали? Что же оно такое несчастное, словно девушка из концлагеря сбежала?

– Вы наконец-то скажете, кто вы, или что вы такое? – вновь привлек моё внимание Айболит.

– Это не честно. Я вам себя назвала. А вы не назвались, да ещё и оскорбляете. Почему я «что»? Я человек. Самый обыкновенный. Но, похоже, что умерла и перенеслась не совсем туда, куда надо было.

– А куда вы должны были переместиться? – вкрадчиво спросил мужчина.

– А куда мёртвые уходят? На тот свет, конечно же. В ад чтобы попасть, не грешила. По крайней мере, всеми силами людям помогала. В рай – не знаю даже. Это место на рай не похоже. А вот это худосочное подобие тела вообще вызывает жалость. Готовый муляж для анатомички, – мрачно изрекла я.

– Мясо-то можно нарастить. Были бы целы кости, – внимательно следя за моей реакцией, произнёс доктор. – Не скажу, что мне жаль вас. Лгать не буду, я не знаю, кто вы. Но это тело принадлежит жене лэрда. И я рад, что она, то есть вы, живы. Хочу предупредить, что это далеко не лучшее место, в которое женщина могла попасть. Если к тому же узнают, что в теле леди Сесилии поселилась чужая душа, – он удручённо покачал головой, – её просто сочтут сумасшедшей. К таким здесь нет снисхождения. Ни статус, ни положение не спасает. Вас отправят в монастырь и запрут в келье, без права выхода в свет. Закончите свою жизнь в молитвах, чтобы спастись от лукавого.

– Что? – пискнула я. – Что же мне тогда делать?

– Мой вам совет – молчите и не принимайте необдуманных решений. Не стоит никому ничего говорить. Это очень опасно. У меня мало времени, поэтому слушайте и запоминайте. Самый страшный человек для вас – это няня, которая знает леди с пелёнок. Подружитесь с ней. Найдёте способ, – сказал он резко, увидев моё желание возразить. – Другой, не менее страшный ваш кошмар – это муж, – заявил он, и я в ужасе округлила глаза. – Но он настолько пренебрегает леди, что вряд ли будет обращать внимание на ваши странности. Если, конечно, не будете себя вести безрассудно. Он невнимателен к жене, но не дурак.

– Вы серьёзно сейчас? Какой ещё муж? О какой жизни может идти речь… – истерила я, задыхаясь.

Договорить мне не дали. Услышав шаги за дверью, старик больно сжал мои пальцы и отодвинулся. А я с трудом натянула одеяло и сползла вниз.

– Женщина, которая была со мной, и есть ваша няня. Хватит, думаю, сообразительности себя не выдать. Пока просто молчите, – быстро и тихо проговорил он мне. – Помогите леди принять ванну, напоите горячим бульоном и спать. Сон сейчас лучший лекарь, – это он уже слугам, которые зашли вместе с женщиной с пухлыми формами. Последняя осмотрелась и снова вышла.

Доктор строго вперился в меня взглядом, предупреждая о необдуманных действиях и возможных последствиях, а затем удалился.

Только после его ухода до меня дошло, что этот интересный человек совсем не удивился тому, что в теле его госпожи поселенка.

«Куда я попала? Может, здесь является нормой, что чужое тело используют в качестве вместилища всякие там неупокоенные души?»

Пока я размышляла, около камина была водружено деревянное корыто огромных размеров. Тяжёлое. Тащили два здоровенных амбала. Бойкие девушки в одинаковых платьях быстро наполнили его почти до краев водой.

Всё моё внимание было отдано пару над водой. Горячая вода – предел мечтаний. Встать было проблематично. От сильной слабости дрожало всё тело. Меня подхватили под руки и почти поднесли к корыту, помогая залезть в него.

С каким наслаждением я погрузилась в воду… Обжигающе горячая жидкость только принесла облегчение зудящей коже. Одна из девушек вспенила какую-то жижу. Она приятно пахла разнотравьем. Я разомлела и задумалась.

Когда с меня снимали ночное платье, обратила внимание на далеко не свежий запах моей одежды. Длинные патлы неведомого цвета волос свисали до попы тяжёлой массой, похожей на свалявшуюся солому. Главное, чтобы зверинец там не угнездился. Я мысленно передёрнула плечами от отвращения. Ногти отросшие и грязные, что на ногах, что на руках. Хоть, без грязи под ними, и то хорошо.

Что-же это за муж такой, который ни разу не навестил больную жену? В чём я была уверена. Не поинтересовался даже, как за ней ухаживают. Хотела бы я посмотреть в его бездушные глаза. Я всегда считала, что для человека, находящегося в коме или тяжёлом состоянии, лучшее средство выжить и вернуть себе здоровье – это тщательный уход. А здесь им и не пахло. Пахло только кислятиной и грязным бельём.

Интересно, кто заведует этой челядью и сколько им платят за то, что они ничего не делают? Но это не мои деньги. Что мне за них беспокоиться? Я беспокоюсь за это тело, которое моя душа выбрала для заселения. Возникло такое ощущение, что девушка не леди, а нищенка из трущоб.

Дверь открылась, и в комнату вошла няня со стопкой белья и перекинутым через локоть платьем.

С неё и надо начинать. Передо мной стоит архиважная задача – выжить. А для этого надо вести себя тихо, прислушиваться, присматриваться, не возникать. А там дальше видно будет, что с чем едят и кто у нас муж. Поставила перед собой первостатейную задачу и успокоилась.

Глава 4. Информация

Елена

– Как долго я болела? – спросила я женщину.

Толстая тётка вздрогнула и обернулась. Лицо бледное, пухлые щеки и губы подрагивают, как и руки. Она вмиг скрестила пальцы, прижимая ладони друг к другу, и прижала их к необъятной груди.

– Что происходит? Я что-то не то сказала? Не пугай меня, – нахмурилась я.

– Ничего, девочка. Теперь всё в порядке, – она с трудом перевела дух и робко улыбнулась. – В какой-то миг я подумала, что ты покинула нас.

– Спасибо, няня. Я отлично знаю, как ты заботишься обо мне. И рада, что ты рядом, – проглотила я своё возмущение и рвущиеся наружу вопросы. Не стоит торопиться.

Этой пышке бесполезно что-либо говорить об уходе за больной. И, насколько я помню из романов и истории, в эти времена, если я не ошибаюсь насчёт своего попадалова в средние века (не в другой же мир я попала?), то к чистоте тела не относились так рьяно. А больному вообще противопоказано было соприкасаться с водой. Тому были причины. Не только невежество и лень, но и возможность застудить человека в каменном мешке, который трудно согреть дровами.

Пухлое тело мгновенно переместилось, женщина обняла меня и заплакала навзрыд.

– Прости свою глупую няню. Я подумала, что ты воскресла из мёртвых, – пахнула она на меня потом здорового дебелого тела и сдобой.

– В каком смысле? – округлила я в притворном ужасе глаза. – Я вроде живая. Не говори глупости. Жуть какая!

«А я быстро подстраиваюсь, – мелькнула мысль. – Жить захочешь – и не так запоешь», – шикнула я на себя.

– Мы с доктором были уверены, что ты умерла… – запнулась она. – Но потом ты проснулась.

– Как долго я болела? – повторила я вопрос, чтобы отвлечь её от моей «смерти».

– Две недели без сознания. Нам запретили тебя вообще трогать, – выдохнула она. – Но я мяла твои руки, ноги, мазала согревающими мазями, чтобы ручки-ночки двигались.

– Спасибо. Ты лучшая.

Я правда была ей благодарна. По-своему эта женщина старалась помочь девушке.

«Теперь понятно, откуда неухоженное тело. Надеюсь, что здесь всё-таки любят чистоту», – подумала я и с удовольствием погрузилась в горячую воду с головой. Вынырнула с помощью пухлых ручек няни. Тяжёлая копна волос намокла и оттягивала голову назад.

– Знаешь, няня… Только тебе я могу довериться, – начала я, давая намылить себе голову.

Та тревожно посмотрела на меня. Я незаметно кивнула на девушек, меняющих постельное бельё, округлив глаза.

– Можете идти, – приказала она.

Свернув грязные простыни, девушки тихо вышли, плотно прикрыв дверь.

– Я почти ничего не помню, – продолжила я. – И никого не помню, кроме тебя. Как будто в темноте брожу. Поможешь мне? Знаешь же, что больше некому, – с мольбой посмотрела я в маленькие, но добрые глаза.

– Как же не знать? Знаю, конечно. Этот отвратительный злыдень выпил всю кровушку из моей бедной девочки. Да и защитить не смог, ирод окаянный, – вдохновенно заголосила няня, энергично начиная тереть меня мочалкой, перекинув через моё плечо на грудь намыленный колтун. Как его расчесать? Может, просто отрезать? Кажется, что это была хорошей идеей, но невыполнимой. Никто мне не позволит их отрезать. Я вздохнула, представив, как мне снимают скальп, расчёсывая это месиво.

Я не сопротивлялась манипуляциям женщины. Хоть было и больно, горящая кожа была ещё одним свидетельством того, что я жива и не сплю. Мне необходимо подружиться с этой тёткой. Только, думаю, что придётся долго пробираться через густые кущи её болтовни, чтобы добыть драгоценные зёрна информации.

Чисто вымытая, в свежей ночной рубахе я восседала в мягкой чистой постели и задумалась о дальнейшей жизни. Волосы мне прополоскали яблочным уксусом, поэтому легко расчесались. Няня энергично мне их сушила полотном, что согревала у жарко горящего камина.

Из сумбурного рассказа няни я поняла, что хозяйка этого тела была отравлена очень специфическим ядом, название которого произнести она была не в силах. Вроде лекарь назвал какое-то мудрёное растение.

Спасло отравленную женщину раннее обнаружение в бессознательном состоянии в коридоре у самых дверей. Она умудрилась выползти из спальни, и её вовремя заметили.

Ирония судьбы проявляется именно так. Супруг редко появлялся в спальне жены. Но в эту ночь был вдребезги пьян и решил потребовать исполнения супружеского долга. В кои-то веки. Можно сказать, что Сесилии повезло. И мне, как получается.

На этом месте рассказа няня фыркнула, брезгливо сморщив лицо. Выяснилось, что у хозяина есть любовница. Причем давнишняя. А в тот злосчастный вечер они сильно разругались. Пути судьбы Господни неисповедимы. Эта ссора спасла Сесилии жизнь. А то, что не душу, будут знать только два человека. Я и местный лекарь, которого я обязательно допрошу.

«С особым пристрастием», – пообещала я себе.

Слабость навалилась неподъёмным грузом. Горячая ванна отняла последние крохи сил.

«А теперь – спать. Надо выспаться», – подумала я. С трудом проглотила несколько ложек бульона и провалилась в сон.

Мне снилось, что я прежняя лежу на кровати в белоснежной больничной палате, с перебинтованной головой, и внимательно слушаю Вадима, который держит меня за руку. Было странно наблюдать за собой со стороны. Да и присутствие бывшего парня напрягало. Этот что тут делает?

Мне подумалось, что я не могу быть здесь и там одновременно. Не могла понять, где реальность, а где сон. Мысли скакали, как горные козочки. Внезапно я, прежняя, посмотрела мне, теперешней, в глаза и усмехнулась. Ужас охватил моё сознание, и я провалилась в темноту.

Глава 5. Мысли

Логан

За столом на подиуме сидел хозяин замка. Лэрд только что прибыл с отрядом из продолжительного рейда и решил передохнуть. Ложиться спать было бессмысленно. Наступало утро. А пойти искупаться или сменить покрытую дорожной грязью и пропахшую лошадиным и своим собственным потом одежду, просто не было сил.

Две недели они мотались по лесу и предгорью, пытаясь отыскать хотя бы следы каравана. Но тщетно. Никто из местных в связях с контрабандистами замечен не был. Значит, это кто-то из соседних кланов действует. Вполне возможно, что контрабандное золото перевозят прямо под его носом. А нюх на такие вещи у него был отличный.

Если золото попадет в руки мятежников, опять будут стычки, и король будет недоволен. Сейчас, когда только-только отвоевали свободу от англичан, не стоит допускать никаких волнений внутри страны.

Он мрачно смотрел прямо перед собой, иногда прикладываясь к бокалу с вином. Его лицо, словно высеченное из гранита, не хранило никаких эмоций. Могло показаться, что он ничего не видит и не слышит, уйдя в собственные невесёлые размышления. Но только тем, кто его не знал.

Его правая рука, близкий друг и родственник в одном лице – Логан, чутко ловил любое движение своего лэрда. Он знал мужчину достаточно хорошо, чтобы понять – хозяин был не в духе.

Воины ели, пили и вели тихий разговор. Полная тишина привлекла бы ненужное внимание господина. Даже те, кто поел, старательно делали вид, что трапезничают, медленно потягивая эль. Они прекрасно знали, что ничего не проходит мимо внимания хозяина. В едином согласии они могли поклясться, что он знает все их помыслы и видит насквозь. Тем более, когда он в таком состоянии. Лэрд был в бешенстве.

Все они располагались за длинным столом ниже. А рядом с Кинкейдом сидели сам Логан, священник и двое молодых людей, столь непохожих друг на друга, что только более внимательное наблюдение выявило бы определённо родственные черты.

Один – со светлой гривой волос до плеч, с пронзительно-синими глазами. Второй – брюнет с карими глазами. У обоих тонкий овал лица, прямой нос и одинаковый разрез глаз. Рядом с лэрдом они походили на зелёную молодежь. Хотя, мало кто равнялся с лэрдом ростом и мощью. Всего-то несколько лет разницы, но он выглядел более зрелым мужчиной.

Логан проглотил горький эль и поморщился. Мало ему Кинкейда с плохим настроением, ещё и эти двое в придачу. Раздражают.

Парочка была смертельно опасна, как потревоженные змеи. После знакомства с ними и их «подвигами» молодой мужчина навсегда зарёкся принимать ошибочные, поверхностные суждения о ком-либо. Хорошо, что они союзники клана, почти братья. Не хотел бы он их иметь в числе своих врагов.

Оба молчаливы, и на их лицах было написано ожидание. Братья леди Сесилии. Узнав о состоянии сестры, они приехали сразу же, и всё это время злоупотребляли гостеприимством хозяина замка.

Логан посмотрел на священника, сидящего напротив него. Полное, добродушное лицо отца Мартина лоснилось от пота. Логан знал, что он отчаянно боится Роберта. Поэтому не осмеливался обратиться к нему, чтобы выйти из-за стола. Он всё время ёрзал и улыбался, иногда впадая в задумчивость.

Каждый раз, когда по лестнице, со стороны входа на кухню, пробегали девушки-прислужницы, священник вздрагивал.

Лэрд взглянул на друга и опять уставился в пространство. Этого хватило, чтобы всех отпустить. Эти двое понимали друг друга без слов.

Ни сам хозяин, ни оба брата не сдвинулись с места. Логан занял широкую деревянную скамью в конце стола, у лестницы.

Мысли мужчины текли вяло. Он очень устал. Но покинуть зал не мог. Ему было жаль Роба. Про себя он звал его только так. Они знали друг друга почти с рождения. Роберт всегда был ответственным и очень умным. А после смерти отца совсем в себе замкнулся. А серия смертей в семье окончательно превратила его в замкнутого, мрачного типа.

Лэрда называли жестоким, беспощадным. Его боялись, и не только из-за огромной физической силы и воинской отваги, но и его ума. Хоть клан его был и небольшим, вряд ли кто-нибудь осмелился бы претендовать на собственность Роберта Кинкейда. Иметь его в союзниках было и надежно, и почётно. А заиметь врагом – страшно. В отношении оных Роберт был жесток и беспощаден. Только его собственные люди знали, что на лэрда можно положиться во всех смыслах. Он всегда придёт на помощь, всегда защитит.

Леди Сесилия была его второй женой, на которой он женился после безвременной кончины первой жены, леди Фионы.

Ни на одной из них он не женился по любви. Первая жена – жгучая брюнетка. Яркая и красивая. Совсем недолго прожила в замке. Свернула себе шею, упав с лошади.

Подпруга лопнула. Не без посторонней помощи.

А вот леди Сесилия ни особой красотой, ни великолепной фигурой не отличалась. Бледная, тонкая, как тростинка, с медными волосами. Только вот глаза поражали сразу и навсегда. Таких красивых глаз Логан не видел никогда. Большие, влажные и блестящие глаза, как у лани. Переменчивые, как море. То зеленели изумрудами, то становились янтарными. Тихая, скромная. Странная.

Она только в самом начале супружеской жизни несколько раз появилась за столом в зале. Однако здесь царствовала Анабель. Как, впрочем, и в постели хозяина. И леди тихо уступила. Что сразу же насторожило мнительного Логана. Ни одна женщина, будучи в здравом уме, не уступит власть в собственном доме другой женщине, тем более любовнице. Будет ревностно защищать свою территорию.

Роберт её почти не замечал. Больше того, она раздражала его. Ни она, ни он не пытались создать даже подобие семьи. Совершенно разные. Неумолимый, безрассудно храбрый и опасный, как море в шторм, Роберт. И бледная тень своего мужа – Сесилия.

Если бы сам мужчина пристально не наблюдал за женой лэрда, никогда бы не поверил, что эта серая мышка не так проста, как кажется. Внутри этой маленькой женщины бесновались жажда жизни и неуёмная страсть. Как бы она ни хотела это скрыть, глаза её выдавали иногда.

Только эти чувства были предназначены не мужу. Делиться ими с законным супругом она не собиралась. Логан боялся не уследить. Не успеть предотвратить беду. Так и случилось. Он не уследил и не успел. Беда пришла оттуда, откуда он не ждал.

С одной стороны, ему было жаль глупую девчонку. А с другой стороны, почувствовал облегчение (мучила совесть по этому поводу). Честь и достоинство друга не пострадали.

Логан едва заметно вздохнул, отгоняя от себя непрошенные мысли.

Глава 6. Блажь

Логан

Братья Синклеры здесь гостили не случайно. Этот брак был заключен по приказу короля. Тут был тонкий расчёт. Оба брата являлись лэрдами своих кланов. Взяв в жёны наследниц, унаследовали сами титулы лэрдов. Их отец, глава своего клана, не хотел жениться вновь. Ребёнок, сын или дочь Сесилии, должен был наследовать ему. Четыре клана, объединённых родственными и брачными узами. Со всех сторон выгодно. Можно не ждать нападения или смуты, а в случае необходимости – это хорошо вооружённые и обученные воины.

Король намеренно составлял такие союзы, иногда соединяя откровенно враждующие кланы узами брака. Худо-бедно, но такая принудительная политика приносила результат. Воздействие женщин на решения мужчин всегда недооценивали. И зря. Собственно, сам монарх сел на трон благодаря семье своей жены.

Из всех претендентов на руку единственной дочери, предложенных сюзереном, отец Сесилии выбрал Роберта, сына своего давнишнего друга. Когда умерла первая жена лэрда Кинкейда, Сесилии исполнилось уже восемнадцать. Самое время для замужества, пока не признали старой девой. Ей сейчас девятнадцать, но она так и не понесла. Это стало причиной волнения для отца. А теперь вот и отравили. Совсем худо.

То, что Кинкейд найдёт преступника, никто не сомневался. Когда первая жена Роберта, свалившись с лошади, свернула себе шею, первым делом он избавился от конюха и «потерял» в сражении, сопровождавшего его жену охранника. Затем и служанка леди таинственным образом не нашла дороги в замок из деревни в снежную вьюгу.

Никто и не подумал обвинять лэрда. Чтобы спокойно жить, надо быть всегда настороже. И вот опять, такая беда.

Леди Сесилии сложно было устроить несчастный случай. Она почти никуда не выходила. Самый верный способ – это отравить. Что и сделали. К тому же, такой яд нашли, что и противоядия прямого нет. Чтобы приготовить, время надо. Конечно же, она его получила. Но время было упущено. Яд причинил достаточно ощутимый ущерб организму. К тому же, леди была такой хрупкой. На чём только держалась? Если не на упрямстве и жажде жизни.

От тяжёлых дум Логана отвлек шум. Вниз по лестнице скатилась няня леди, затем наверх потащили лохань для мытья. Вся процессия спустилась вниз через несколько минут, сопровождаемая лекарем. Кроме няни, что осталась наверху.

Сухонький, крепкий, с буравящим умным взглядом, этот человек вызывал уважение. Лэрд привез мужчину лет десять назад из очередной поездки в Англию, едва живого. Странно, в чём только теплилась душа. Выходили. На их и своё счастье, Митри оказался отличным врачевателем. Когда пришёл в себя, он попросился под покровительство лэрда, принеся клятву верности. О своём прошлом он ничего не рассказывал. Оно так и осталось тайной.

– Для вас спокойнее будет не знать обо мне ничего. А в том, что беду на клан не накличу, так это я вам обещаю, – заявил он тогда Робу.

Логан посмотрел на лэрда. Тот держался молодцом, хоть и выглядел усталым. Да и вина выхлебал изрядно. Мужчина последовал за лекарем, чтобы услышать о состоянии леди из первых уст.

– Лэрд Кинкейд! – обратился к нему Митри.

– Что, Митри? Хочешь сказать, что я опять вдовец? – нахмурился Роб.

Братья Синклер встревоженно поднялись со своих мест.

– Нет, слава Богу. Леди Сесилия очнулась, – ответил лекарь.

Братья с облегчением улыбнулись друг другу. Логан же перевёл дыхание. Он и не знал, что задержал его.

Лэрд приподнялся с места. Его пошатнуло. Нехило же он нагрузился сегодня вином, если его так шатает. Логан бросился к другу, чтобы поддержать его, но Роб отмахнулся от него.

– Сейчас всем отдыхать. Я не могу вам сказать, когда мы опять выедем в рейд, – громко сказал он.

Мужчина уже твёрдой походкой дошёл до лестницы и поднялся на второй этаж, ни разу не покачнувшись.

– Ему нужна сейчас Анабель. Чёртова женщина. Нашла время мотаться по родственникам, – в сердцах выдал Логан.

Братья посмотрели на него с недобрым прищуром, а потом быстро покинули помещение вслед за хозяином замка.

Роберт

Решение посетить спальню жены у Роберта возникло ниоткуда. От удивления он даже встряхнул головой, чтобы хмельной туман развеялся. Он ведь ничего не съел. И столько выпил, чтобы хоть как-то отвлечься. Мужчина отлично переносил хмель. Выпивка помогала притупить внимание собеседников, при этом оставаясь абсолютно трезвым. Сейчас же его немного покачивало.

Похоже, что он устал больше, чем думал. Настолько, что смыть с себя дорожную пыль и запах конского пота не было ни сил, ни малейшего желания. Поэтому он удивился порыву увидеть жену. Что за блажь?

Свернув сначала в свой коридор, он всё же пошёл обратно, и, считая ступени, стал подниматься на этаж выше. Там находилась спальня Сесилии. Только сейчас его посетила неприятная мысль, что жена лэрда не должна спать отдельно. Тем более, так далеко от его собственной спальни. Он застыл, как вкопанный, на середине лестницы. Как будто его шандарахнуло булавой по голове.

«Что за мысли? Это всё пойло, что я выдул. Надо узнать, из чего сварила карга Мередит эту партию эля», – решил он.

И продолжил путь наверх. Ноги двигались вопреки его желанию.

Глава 7. Муж

Елена

Проснулась я внезапно. Как будто и не засыпала. Веки налились свинцовой тяжестью, поэтому открыла их слегка. И через этот прищур увидела ярко пылающий огонь. Да, дров няня не пожалела.

«Нужно узнать, что за время года на дворе», – скользнула мысль в голове. Я даже чуть отвлеклась на неё, снова прикрыв глаза.

Последние несколько часов, которые я провела в этом мире, начиная с момента, как меня начали скоблить, мыть, одевать и кормить, в моей голове гулял ветер. Притом с присвистом. А теперь – вдруг трезвая мысль. Я что, реально решила, что моя душа попала в прошлое и поселилась в чужое тело?

«Я же вроде спала? Или нет? Вроде да. И ерунда какая-то снилась»

Вспомнив сон, я вздрогнула.

– С вами всё в порядке? – прозвучал низкий с хрипотцой голос, похожий на чёрный тяжёлый бархат, который легко прошёлся по чувствительным слуховым рецепторам.

«Совсем крыша едет», – посетила меня ещё одна мысль.

Осторожно открыла глаза, чтобы убедиться, что мне всё это кажется, и у меня галлюцинации не только тактильные, но и звуковые.

Няня, пробормотав что-то неразборчивое, но нелицеприятное, испарилась из зоны видимости. Попросту – сбежала, как я поняла своим затуманенным мозгом, который отказывался нормально функционировать. Повернув голову к двери, уставилась на великана.

Прикинула, что в нынешнем теле буду ему по грудь. Чуть не дотягивая до плеча. Мужчина состоял весь из литых мышц. Белая рубашка распахнута на груди, чёрные, из плотной ткани штаны обтягивали крепкие ноги, сапоги, непонятно какого цвета из-за пыли на них. В ножнах на поясе то ли нож, то ли короткий меч. Ни то, ни другое вряд ли я смогла бы поднять при моей цыплячьей силе. Через плечо была перекинута клетчатая накидка.

Тёмные волосы щедрым водопадом улеглись на плечи. Высокий лоб открыт. Под густыми бровями полыхали мерцающим огнём очень красивые глаза. Хотелось бы узнать их цвет, но не было возможности из-за темноты. От камина свет падал со спины. Нос прямой, с небольшой горбинкой. А на губах взгляд невольно задержался. У меня слабость, оказывается, к красивым мужским губам. Полным и чётко очерченным.

– Неплохо, – задумчиво произнесла я, с любопытством рассматривая этот великолепный образец сильной половины человечества.

– Кхм, – раздалось неопределённое покашливание.

Это, кажется, сей товарищ дал мне понять, что я имела в виду далеко не собственное здоровье. И как только сообразил?

Он подошёл к кровати. Я чуть запрокинула голову, чтобы хорошо рассмотреть его лицо. Глаза необыкновенные. Глубокие и опасные. А от тела так и полыхнуло жаром и терпким запахом здоровой мужской плоти.

Ноздри мои затрепетали. Никакого парфюма, только запах свежей зелени и хмеля с чуть уловимой ноткой пота и дорожной пыли. Невольно залюбовалась им.

«Вот это самец!» – восхитилась про себя и устыдилась своей первобытной реакции.

– Месяц тебе для полного восстановления сил, – тяжело выдохнул мне в ухо мужчина, наклонившись. Сказал и выпрямился.

Я поморщилась от запаха алкоголя. Он заметил мою гримасу, и ему это очень не понравилось.

Глаза превратились в адовы колодцы, челюсть окаменела, превратив полные губы в тонкую полоску. Кулаки сжались, и я по-настоящему испугалась. Кто его знает? Может, он избивал жену? Пугало также, что мне не хватит сил не только его остановить, это просто нереально, но и убежать. И куда? И кто мне поможет? Он в своём праве. Слабое утешение в том, что вряд ли продержится долго. При таком-то опьянении. Нужно тянуть время, пока алкоголь не победит. Усталость ему в помощь.

– Зачем? – спросила я.

Спрашивается, с какого перепугу мне этим интересоваться? Видимо, до сих пор в шоке зависаю. Не иначе. Хотя, надо же узнать, что меня ждёт в дальнейшем. Не просто так же он ко мне сюда заявился с нереальными требованиями? Да этот скелетик минимум год надо откармливать, чтобы стал на нормальное тело похож. Не всё так печально, конечно, надо признать. Но, по сравнению со мной прежней, эта девушка была очень миниатюрной.

Мужчина, наклонившись, подхватил меня под талию огромной ручищей и, притянув к себе, жадно впился в мой рот. От ужаса я застыла. Вот это номер! Он всё целовал меня, а я стала задыхаться от нехватки воздуха. Но не хотела отстраняться.

Целовался он умопомрачительно. Привкус вина горчил, но мне нравилось. Сердце затарахтело, как дышащий на ладан моторчик. Лёгкие сжались в рыхлые комочки. В месте прикосновений его рук с кожей, жгло огнём.

Мужчина отступил, рассматривая меня. Затем встряхнул головой и ухмыльнулся. От его мимолетной улыбки я чуть не застонала.

– Ты умеешь разговаривать? – этот голос надо продавать на дисках, чтобы его слушать. Или же запретить законом, чтобы не смущать покой несчастных женщин.

– Вроде, не немая, – ответила я удивлённо. Я же разговаривала с няней и лекарем. Будь девушка немой, сказали бы.

– Вот опять дерзишь. Похоже, что отравление… – недовольно заворчал он, – недуг, скажем так, придал мышке храбрости?

Он потянулся рукой к моей голове, но тут же опустил её обратно.

«Погладить, что ли, хотел? Ага, мечтать не вредно для пищеварения, но опасно для жизни. Я хоть и с котёнка, могу царапаться пребольно»

Чуть не рассмеялась, но не посмела. У меня, кажется, истерика наклёвывается. Слишком много волнений за один раз. На одну меня. Травмированную на всю голову.

Тело стало мелко дрожать. Но я держалась из последних сил. Уходить немедленно мужчина не собирался. Гора мышц застыла статуей. И, кажется, что не такой он и пьяный, как хочет казаться.

Глава 8. Мышонок

Елена

– У мышонка тоже есть зубки, – процедила я сквозь зубы. – И довольно острые.

– Эй, девочка! – рявкнул мужчина, заставив меня вздрогнуть. – Где ты потеряла мою пресную жену? С высокомерием самой королевы? Никуда не уходи. Я не желаю её возвращения, слышишь? – прошептал он в ухо, резко наклонившись и чуть не распластавшись на мне, вызвав армию мурашек. Я была бы не против ощутить эти стальные мышцы на себе. Думаю, что эта тяжесть была бы мне приятна.

«Что за бред ты несёшь, самоуверенный неандерталец?» – разозлилась я про себя.

Мужчина отпрянул от меня и вышел. Чему я была безмерно рада.

Под тяжёлым одеялом было трудно дышать. Тело вновь покрылось потом. Я дрожала изнутри. Озноб от самых костей. Скелетик, обтянутый кожей. Как же согреться, если нет жировой прослойки? Может, я слишком придирчивая? Ведь всегда была упитанной, и поэтому просто тонкое стройное тело для меня кажется худым.

Голова была, как будто на весу. Я даже прижала её посильнее к подушке, чтобы отделаться от этого странного ощущения. Однако мне это не удавалось. Только шея заныла. Сменить позу не решилась.

Так и лежала брёвнышком, пытаясь собраться с мыслями и втемяшить в свою раскалывающуюся от боли голову, что не сплю, и мне это не грезится.

Каменные стены, гобелены на них с чуть поблекшими, но всё ещё сохранившими свою яркость картинами, небольшой столик на низких ножках, низкие же кресла, огромный сундук из резного дерева, железные пластины которого гармонично вписывались в общий рисунок. Надо будет покопаться в нём. Интересно же посмотреть на средневековую одежду.

Хотя, нет никакого желания цеплять на себя эти хламиды, что я помню по изображениям на исторических картинах. Я не шмоточница. Да и не мечтательница. Но всё же интересно, какой год на дворе?

За окном темнело. Теперь только призрачный свет от горящего в камине полена тускло освещал комнату, придавая таинственность обстановке. В комнате заметно похолодало.

Что не зима на улице, я поняла. Было бы холоднее. Поздняя осень или ранняя весна.

Думаю, что мне повезло с осенью. Шестое чувство, которое меня ни разу не подводило. Очень надеюсь, что мой муж, как мне сказали, является хорошим хозяином, и замок будет хорошо отапливаться. Очень сомневаюсь, что дров хватит, чтобы согреть этот каменный мешок. Я как-то читала роман, где описывалась эта романтика в продуваемом всеми ветрами величественном замке. Брр!

Тихо приоткрылась дверь. Заглянула служанка и быстро ретировалась. Затем зашла няня. Но она не смотрела в сторону кровати, поставила поднос с бокалом травяного отвара на столик, от которого по комнате разлился приятный запах. Подбросила в камин дров и вышла. Я попыталась выбраться из-под одеяла, чтобы попить воды.

С трудом, но мне это удалось. Медленно, с усилием держась за доступные поверхности, добралась до едва заметной двери сбоку от кровати. Благо, не прогадала. Этот закуток можно было смело назвать уборной. Деревянный пьедестал с отверстием. И самое замечательное, что всё это закрывалось круглой крышкой. Только дуло оттуда, как будто сидишь на краю утёса. Один плюс – не было неприятного запаха. На стенах висели засушенные травы, а рядом на полочке лежала стопка тканевых полосок. Вполне прилично.

Это нехитрое путешествие далось мне непросто. Вернувшись в комнату, выпила отвар, ещё горячий. Нутро согрелось. И в голове прояснилось. Боль потихоньку отпускала. На кровать опустилась с большим облегчением.

На этот раз я заснула крепко, без сновидений. И проспала до следующего утра. Няня с трудом добудилась меня, когда пришёл лекарь. Очень интересно будет с ним поговорить. У меня туева куча вопросов к этому индивиду.

Но скользкий, как угорь, вредный тип мастерски избегал неудобных вопросов. Да и няня решила прикинуться банным листом, намертво приклеившись к мужчине. Чую, неспроста. В бездну такую романтику! Сволочи!

Ещё раз муж посетил меня через несколько дней. Я уже сносно передвигалась по комнате. Аппетит у меня тоже был отличным. Заметно прибавилось сил и настроения. Однако, этого времени оказалось мало для метаний разума, осмысления, куда я попала, восстановления душевного равновесия и физической активности.

Катастрофически мало. И вот на тебе. Не прошло и года. Что за семейные отношения? Что за жуткие манеры? Какой воспитанный человек, будь он даже мужем, будет врываться в спальню больной, едва выжившей жены спозаранку? Средневековый гамадрил. Вот кто.

Злой, как чёрт. Весь неопрятный, мятый. Перегаром несёт через всю комнату. Хоть бы умылся. Стало досадно. Непросыхающий пьяница, похоже, мой муж.

Я тоже обиделась. Конечно же, была груба. Растеряла всю свою осторожность и разум в придачу. Вот и поплатилась. Разве можно дразнить пьяного мужчину?

Что я ему там сказала?

«Не твоими молитвами осталась жива», – кажется.

Совсем мозги растеряла.

Больно зажав подбородок (что за отвратительная привычка?), он жадно впился в мой рот. От ужаса я застыла. А он всё целовал меня. Так, как будто соскучился, так, будто хотел этого давно, но был лишён этого удовольствия. Что за чёрт? Я стала задыхаться. Маленькие ладошки с силой котёнка не смогли справиться с крупным мужчиной, полным сил.

Глава 9. Обида

Елена

Оставалось только одно, что я и сделала. Сильно укусила Роберта за губу. Думала, что отпрянет. Куда там. Резким движением он разорвал на мне ночную рубашку и большими ладонями сжал грудную клетку. Кожу обожгло огнём. Позже придётся проверить, не осталось ли ожогов.

«Господи, я точно умру», – подумалось мне.

В груди агонизировали лёгкие, требуя простора для вдоха. Грудь загорелась огнём. Боже, он меня точно задушит.

Но, видимо, умереть сегодня, мне было не суждено. Отвалившись от меня, мужчина удалился.

С трудом уняв несчастное сердце, постаралась успокоиться и попытаться уснуть. Почти задремала, когда он завалился снова.

Прямёхонько направился ко мне, но трогать не стал. Только приложил пальцы к моим губам, запрещая говорить.

Он был завёрнут в плед. Одно плечо и рука были обнажены, и на ней бугрились мышцы, на которых я залипла.

Сдёрнув подобие одежды, он присел на кровать, стянул сапоги и откинулся всей тушей рядом. И вскоре захрапел. А я в тупом онемении рассматривала мощное тело обнажённого мужчины – воина, получая эстетическое удовольствие от созерцания оного. Бледный свет пасмурного дня, который сочился через непрозрачную плёнку, с трудом освещал комнату. Но и при нём я отлично видела рельефное, великолепное тело.

«Холодновато. Замёрзнет ещё, не сам, так хозяйство застудит», – подумала я. Сочувствовать и заботиться о других, к счастью, не разучилась.

Аккуратно накрыла невольного соседа по кровати и неожиданного мужа своим же пледом. Брошь в виде большого трилистника с огромным камнем посередине, отскочившую, когда лэрд дёрнул плед, положила под подушку.

Мне удалось поспать, хоть и просыпалась несколько раз. Раза два от скрипнувшей двери. Всё неймётся любопытным служанкам. Один раз проснулась от громкого ржания лошади. Всё-таки день на дворе. Замок жил своей жизнью.

Ещё было некомфортно рядом с чужим человеком. Всё время приходилось его накрывать. А ему хоть бы хны. Только раз улёгся на бок и притянул моё тельце к себе. По слегка недовольному лицу было видно, что то, что он держал в объятиях, ему не нравилось.

Мне стало искренне жаль Сесилию. Представляю, какое она испытывала унижение. Леди, хозяйка замка, жена, хоть и не любимая, а находится на более низком уровне, чем любовница. Что же меня ждёт? Мне-то жить с этим теперь. А мириться с таким положением вещей я не собиралась. Никому не позволю себя унижать.

Я лежала тихо, прикрыв глаза. Постепенно возникло ощущение, что мужчина не спит.

Надо мной нависла туша. Я открыла глаза. Свет от разгоревшегося огня освещал одну сторону лица Роберта (да, я узнала, как его зовут). Но и этого хватило рассмотреть его более внимательно.

Мужчина был однозначно красив. Грубой мужской красотой. Со строгими, правильными чертами лица и растрёпанными волосами, тем не менее, он был необычайно мил после сна. Так и хотелось зарыться в эти густые тёмные пряди пальцами. Не сомневалась, что они окажутся мягкими и шелковистыми. Прямой нос, острые скулы, твёрдые, чёткой формы губы, волевой, тяжеловатый подбородок с небольшой ямочкой посередине. Неожиданно маленькие для мужчины аккуратные уши. Мощная шея переходила в широкие плечи и мускулистую грудь, покрытые гладкой чистой кожей.

Глаза выглядели чёрными провалами и пугали. Безумно захотелось узнать их цвет. Меня напугали мои эмоции, чувства, желания и зуд в пальцах, который усиливался. И я с трудом сдерживалась, чтобы не поддаться своим эмоциям. Я сошла с ума. Это непреложный факт. Какая жалость!

Я упёрлась взглядом ему в грудь. Он отступил от меня и сел в кровати, заворачиваясь в плед. Затем стал шарить по ней и всматриваться в пол. Я знала, что он ищет. Вытащила брошь из-под подушки и протянула ему. Он благодарно кивнул.

– Ты вчера задала глупый вопрос, женщина, – от этого голоса мурашки побежали по рукам, а спину обдало холодком. Хватит на него так реагировать, озабоченная идиотка. – Ты задолжала мне наследника. У тебя достаточно времени для восстановления.

– Какая забота, – вырвалось у меня.

Он резко развернулся, а я отшатнулась. Его внимательный взгляд, словно рентген пронизывал меня, выворачивая всю изнанку наружу.

– Осмелела? Как я не разглядел в тебе стерву? Или это последствия отравления на тебе так сказываются? Очень интересная отрава. Не мешало бы её иметь её в большом запасе, чтобы оживлять холодных леди, – продолжил он измываться. – Жаль, что внешне не изменилась. Ты даже на женщину не похожа, – поморщился он. – Если бы не король, никогда бы на тебе не женился.

Это был удар ниже пояса, если бы я была мужчиной. Обида и гнев чёрным облаком окутали меня. Сквозь пелену злых слёз, что обожгли глаза, с трудом различала это красивое мерзкое лицо. Насмешка и неприязнь – вот что я видела на нём. Сейчас он оскорблял не меня. Но и в моей прошлой жизни такое бывало. И мне было вдвойне обиднее.

В чём провинилась эта бедная женщина перед ним? Она не властна ни над своей судьбой, ни над жизнью. Я достаточно много читала о средневековье, чтобы уяснить, что женщина только обязана всем и вся, но не имеет никаких прав. Но что стоит если не сочувствие, хотя бы человечность проявить? Урод. Никогда обиды не прощала. И меня понесло:

– Вот пусть ваша любовница и подарит вам ребёнка. Зря, что ли, хлеб ест и постель греет? – выплюнула я.

В момент я была придавлена тяжёлым телом и впечатана в кровать. Рёбра жалобно хрустнули.

Глава 10. Варианты

Елена

– Не смей мне указывать! Ты прекрасно знаешь, что мне не нужен бастард. Я никогда бы не женился на любовнице, даже роди она, – прорычал Роберт.

– Какие откровения! Какие страсти-мордасти! Или похмелье затуманило вам мозг? И, вообще, какое отношение это имеет ко мне? Я человек, в конце концов, женщина, хоть вы так и не считаете. Я могла умереть. Нет, почти умерла. Меня отравили, а вас интересует ещё не появившееся потомство? Месяц валялась, благоухая, как навозная куча, без памяти. Вы даже не навестили меня. Не смейте отрицать. Вы изверг, – забилась я под ним. Попыталась, можно сказать. Я и пошевелиться не могла под это тушей.

– Успокойся, чёртова баба, – зарычал мужчина.

– Я не баба, не самка для потомства. Я женщина. Ваша жена. И требую к себе уважения! – не успокаивалась я. – Может, это вы бесплодны? – закричала напоследок, задыхаясь, о чём тут же пожалела.

С глухим рычанием с меня сорвали остатки рубашки, одной рукой перехватили обе ручки, заведя их над головой и надежно придавив. Другой рукой он стал разматывать полотно пледа. Для этого ему пришлось приподняться, придавив мой бок. Я закусила губу от боли.

– Набор костей, а не женщина, – раздался издевательский смешок.

С ненавистью посмотрела ему в лицо. В глубине его глаз промелькнуло удивление, затем разлилась холодная решимость. Я нарвалась.

Боли не было. Чувство брезгливости, беспомощности и унижения, видимо, притупили мои ощущения. Надо признать, мужчина не был груб. Да и тело не было девственным. Хоть в этом повезло. Но мой долбаный первый раз не должен был быть таким.

Ха? Сколько возни вокруг этой близости. Воспевают в стихах, отражают в картинах, снимают фильмы. Ничего особенного. Лишний повод смывать с себя грязь.

Удивительные творения Бога – женщины. Больше всего в них поражает выносливость и живучесть. Сильны, как разъярённые буйволы. Целеустремлённые, как свора волков на охоте. Смелые, как львицы, защищающие своих детёнышей. Умные и хитрые, как лисы, заметающие следы. И живучие, как дождевые черви. Ты их на кусочки, а они регенерируют. Класс! Теперь я чувствую себя на уровне дождевого червя. От слабоумного, но человека, до кольчатого червя. Я деградирую, попирая все законы эволюции. Становлюсь философом. Хоть какой-то плюс этой абсурдной, унизительной ситуации.

Свою порцию удовольствия он получил даже от такой недоженщины, как я. Скатившись с меня, мужчина встал, вытерся остатками платья и накинул плед. Я натянула одеяло до самых глаз, стараясь держать его на весу. Не хотела, чтобы оно касалось моей осквернённой кожи. Мне ещё спать под ним. Противно ощущалась липкая гадость между ног.

– Я не буду долго терпеть твоих братьев. Мне всё равно, что ты ничего не чувствуешь ко мне. Хотя, признаться, удивлён. До сегодняшнего дня ты не проявляла никаких эмоций. Странно, что только сейчас явно показала свои истинные чувства. Забеременеешь – оставлю тебя в покое. Твою жизнь буду охранять, как свою, так что бояться не надо, – опустился он до объяснений.

Каждое слово жалило каплями раскаленной стали. Обида свернулась тугими кольцами мерзкой рептилии под сердцем. Он не смотрел на меня. Не видел ни полных слёз глаз, ни брезгливо поджатых губ.

Через секунду я была одна. Стоило хозяину исчезнуть, в комнату забежала няня. Меня стало колотить не по-детски. Её причитания и суета вокруг не угнетали, даже были уместны. Слёзы градом полились из глаз. Я не сопротивлялась опеке женщины. Меня обтёрли влажным полотенцем, надели свежую рубашку и накрыли одеялом. Есть отказалась, даже отвар пить не стала, презрев все увещевания бедной няни. Женщина присела на кровать и стала гладить меня по голове.

– Бедная моя девочка. Такова наша доля женская. Мы не принадлежим себе. Благодари Господа, что лэрд не бьёт тебя. Не оскорбляет (куда уж больше?). У тебя есть крыша над головой, сытная еда, красивая одежда. Ты хозяйка в большом доме. Кинкейд страшный человек. Слухами о его жестокости полнится земля. Я тоже вначале была в ужасе, когда мы только приехали сюда. Но вскоре поняла, что, хоть он и суровый лэрд, но благородный человек. Ответственный и заботливый. Иначе твой отец не отдал бы тебя ему. Если бы только могла его принять. Забыть того… – няня заткнулась.

Переспрашивать, о чём она толкует, не стала. Сделала вид, что уснула, и женщина ушла. Я не хотела ни о чём думать. Не хотела вникать, уживаться с мыслью, что мне придётся жить в хаосе, который окружал хозяйку тела. Всё обстояло намного хуже, чем я предполагала. И с этим придётся разбираться. Потихоньку.

Если принимать яд мизерными дозами, к нему привыкаешь. Если мне суждено здесь остаться до смерти, мне нужно учитывать правила игры и вносить свои коррективы.

У меня было всего два варианта, как приспособиться в этой жизни. Раз так распорядились высшие силы моим будущим.

Первый вариант меня не устраивал, ну никак. Я была категорически против того, чтобы влачить безрадостное, жалкое существование среднестатистической средневековой женщины.

В это время не имело значения ни твоё положение в обществе, ни семейное положение, ни происхождение, ни возраст. Тем более, не приветствовались ни ум, ни образование женщин. Кто бы согласился на такое из современных женщин? Только единицы, что как трутни живут под боком богатеньких папиков. Быть только сосудом для вынашивания потомства. Хозяйство отдать в руки женщинам постарше. А постельными утехами довольствуются любовницы. Отлично.

Жена бессловесная, бесправная тварь. Да в здравом уме никто на такое не согласится. Я уж точно.

Второй вариант принять ещё тяжелее. Принять то, что ты не вернёшься в привычный мир – это раз. Это уже случилось независимо от моего желания. Остаётся только смириться. Признать чужого человека своим мужем – это два. Представила мужчину, и стало страшно. Вот чёрт! Такого не одурачишь. С настоящей женой у него не было взаимопонимания. Что же делать мне?

Правда, у меня есть преимущество. Я не зажата предрассудками, всесторонне образованна, можно сказать. Обладаю арсеналом современного объёма знаний по этике, психологии, сексологии, наконец. Обольщать мужчину ведь тоже придётся: если хочу с ним взаимопонимания, муж должен быть мне верен и спать только в моей кровати.

Я поморщилась от такой перспективы. Радовало, что мужчина мне нравится, как сексуальный объект. С любовницей разберёмся. Не очень-то он к ней привязан. И к жене не испытывает отвращения. Иначе не кидался бы на кости. Отучим, как от вредной привычки.

Стало тошно от своего цинизма. Однако, на кону стоит моя жизнь. Здесь не до ложной гордости и всякой другой дребедени.

Я уже знала, что приму второй вариант.

Глава 11. Мередит

Роберт

Роб вышел из спальни жены и смачно, но тихо выругался. Он злился, что повёл себя, как последний идиот. Чего, спрашивается, набросился на неё? Он легко мог раздавить ей грудную клетку голыми руками.

То, что она сама нарвалась, не умаляло его вины.

Лэрд решился навестить жену только через несколько дней. Давая возможность прийти в себя. Он заснул накануне за столом. Его развезло от вина. Неудивительно. Ведь был смертельно уставшим. Они охотились за призраками, не слезая с коней даже справить нужду. Ни допросы, ни пытки всякой отловленной швали в походе, не помогли приблизиться к цели. Его словно водили за нос и насмехались над его усилиями.

Все вокруг шарахались от злого лэрда. Только вот эта пигалица, по недоразумению ставшая его женой, совсем его не боялась. Ведь вполне пристойно поинтересовался её состоянием.

Стоило ему задать свой вопрос, как ведьмовские глаза вспыхнули сарказмом и пренебрежением. Эта девчонка тоже решила поиздеваться над ним.

– Жива. Только не вашими молитвами, – вот что она сказала. Яд так и сочился из её слов. Похоже, он и не покидал её, найдя себе отличное применение, разбавившись в крови и сочась наружу со слюной.

В ней говорила обида. Он её понимал. И ему нравился этот свирепый мышонок, что приобрёл храбрость, встретившись лицом к лицу со смертью.

Увидев выражение его лица, она побледнела. Покинув на время комнату, он дал ей время успокоиться и одуматься. Но не тут-то было. Сама напросилась.

Никогда не замечал за ней строптивости. Даже раздражал один вид несчастной серой мышки, которая старалась не попадаться ему на глаза. А если случайно встречались, застывала, как замороженная. С первых дней женитьбы, как рыба – холодная и склизкая. Характером та ещё сука. Он бы не удивился, узнав, что она тихо ненавидит его. А так, симпатичная, даже можно сказать, что красивая. В общем, леди.

Стыдно признаваться даже себе – он толком и не знал её. Только сегодня разглядел как следует. Тоненькая, но при этом всё на месте, слегка откормить – и будет в самый раз. Волосы цвета красного золота были густыми и шелковистыми. Высокий лоб, узковатые, но чёткой формы губы. Тонкие дуги бровей на тон темнее волос над глазами, которые поразили его в самое сердце. Зелёные с золотистыми крапинками, хрустальной прозрачности. Странно, что раньше он не замечал, какие у жены красивые глаза. А больше всего его удивили эмоции, бурно кипящие в самой глубине этих омутов.

Её глаза были полны жизни. Они полыхали ненавистью, оскорблённой гордостью, но не страхом и не ужасом. А как она огрызалась?

Он хмыкнул. Затем тяжело вздохнул. Между бровями залегла глубокая морщина. Его тревожили чувства и эмоции, колыхнувшиеся в нём. Это угрожало его спокойствию. Мужчина страшно боялся, что то, что он почувствовал и не мог не заметить – это всего лишь плод его воображения.

С другой стороны – это нормально, когда к жене привязан не только детьми и общим имуществом, но и чувствами.

Но есть ещё и Анабель. Роб с досадой поморщился. Они должны были расстаться. И чем скорее это сделают, тем лучше будет для всех. Игнорировать молодую жену уже не получится. Он и не собирался.

Его страсть к любовнице давно улеглась. Стала просто вожделением и привычкой. Живут, как давно женатая пара. Роб может и женился бы на ней. Но его клану нужен не только законный наследник, а также деньги и связи, что принесла Сесилия, но не могла дать бедная сирота. Это его бы не остановило, конечно, если бы сам захотел. Просто, он никогда не видел в ней жену. Как ни странно, Сесилия вполне его устраивала. Если бы не раздражала её откровенная холодность и неприязнь, которую она тщательно скрывала. Причины такого отношения он не знал. Но после сегодняшнего взрыва почему-то ему показалось, что всё изменится. Он бы этого хотел.

Мужчина и не заметил, как спустился в зал, который был забит спящими людьми. Ложились здесь рано и вставали тоже рано, чтобы успеть отдохнуть за ночь и использовать светлое время суток в полной мере. Все его воины и прислуга ночевали здесь. И теплей, и безопасней.

Он прошёл в кухню. Помещение было просторным. Кроме огромного очага, где над тлеющими углями висел котел, здесь были массивный разделочный стол, широкие полки с посудой и кухонной утварью. Кухарка с помощницей заканчивала с посудой. За столом сидела его тётя Мередит, сводная сестра его отца, удивительно напоминавшая старую ворону. Жилистая, высокая, со строгим морщинистым лицом, но добрыми глазами. Она была ему вместо матери, няни, экономки, сиделки.

Рядом с ней пристроилась няня Сесилии. Она пила отвар, запивая быстро исчезавший в ненасытной утробе большой кусок пирога.

Увидев лэрда, женщина подскочила, схватила, видимо, заранее подготовленный поднос и рванула наружу. Откуда только прыть взялась? Вот кто его до чёртиков в глазах боится.

– Проснулся, гадкий мальчишка? Все уже давно занимаются делами, – заворчала тётя. – Вижу, голодный. Почему не поел? Поешь, – подвинула она к нему пирог с требухой, нарезанный кусками. – Сейчас подогрею вино.

– Искупаться хочу, – буркнул он.

– Пойдём, грязнуля. Вода для омовения готова. А потом обязательно поешь. Я сама испекла для тебя пирог.

Роб улыбнулся. Тётя замечательно готовила. Но делала это редко и только для него. Была ещё одна особенность такой щедрости. Неважные новости или просьба. Лэрд тяжело вздохнул и пошёл за женщиной.

Они друг друга понимали с полуслова. Единственный человек не только в клане, но и далеко за его пределами, кто не боялся его совсем. Она вечно бурчала и обращалась с ним, как с пятилетним карапузом.

Зато её боялись все. Тётя знала обо всех всё лучше, чем они сами о себе. Поэтому все боялись её, но уважали и любили. Потому что она никогда не пользовалась своими знаниями во вред.

Мередит могла заехать тяжёлой оплеухой или ударить палкой нерадивого работника. Не чтобы покалечить, а чтобы неповадно было бездельничать. Справедливости ради. Праздно шатающихся без дела она на дух не переносила. Как и его жену, кстати. Нелюбовь была взаимной. Об этом стоило хорошенько поразмыслить и не оставлять всё на самотек.

Мередит – умная и проницательная женщина. Она обязательно заметит изменения в Сесилии. Пусть они вызваны болезнью, но он рад, что она меняется. И в лучшую сторону. Он очень надеялся на это.

Глава 12. Хозяин

Роберт

Когда-то кухня была ну просто огромной. Но в таком большом помещении не было необходимости. Поэтому её разделили на две части. Кухню, само собой, и купальню, куда и направились лэрд и тётя Мередит.

Из купальни выход был в коридор и кухню, из кухни были выходы на улицу, в коридор и в боковую комнату. В ней была кладовая. Скоропортящиеся продукты хранились в погребе, ход в который был в этой комнате. В полу был люк в подземную часть замка, закрытой от остального пространства каменной кладкой. Глубоко под пластами земли были зарыты глыбы горного льда, который не таял. И здесь всегда было холодно.

В купальне, в специальных деревянных колодках были закреплены две огромные лохани. Под двумя котлами стояли жаровни, согревая воду. При наклоне котлов, которые висели на цепях, горячая вода по желобам поступала в лохани. Желоба представляли собой выдолбленные половинки дерева. В самом низу лоханей деревянные пробки затыкали отверстия, через которые можно было их опорожнить. Вода сливалась в выемки в полу, дальше она уходила сквозь отверстие в стене наружу по крепостной стене. Эта щель закрывались деревянной заслонкой, чтобы не сквозило.

Полки для укладки вещей, плошек с жидким мылом и другой необходимой мелочи были прибиты к стене. В углу пристроилась длинная скамья с набором деревянных корыт и вёдер. А между стенами было растянуто несколько верёвок для сушки белья.

Роберт был рачительным хозяином. Он всегда обращал внимание на новшества в других местах, да и поощрял самостоятельность умельцев, если это было на благо клану. И был помешан на чистоте.

«Чистота – залог здоровья», – как однажды сказал его лекарь. И он был с ним согласен.

Усадив своего подопечного в ёмкость с горячей водой, старуха стала его мыть, как когда-то делала в детстве. От этого оба получали удовольствие. Помыв ему голову и потерев спину, она отдала тряпицу лэрду. Он во весь рост поднялся в лохани.

– Срамник. И как только такого охальника носит земля? – запричитала старуха, довольно улыбаясь при этом. Эта игра продолжалась не один день, даже не один год.

– Мери, – так к ней обращался лэрд, когда они оставались одни. – Есть что-нибудь, заслуживающее внимания?

– Да, мой лэрд, – сразу стала серьёзной женщина. И это обращение означало, что новости важные. – На границе с Монро участились разбои. Несколько случаев по мелочи, но два должны были вызвать ответный удар.

– Хочешь сказать, что отвлекают от чего-то более важного? – просто так спросил он, сам это понимая.

– Да, племянник. Или приготовили ловушку, – тётя была довольна, что лэрд придал значение её словам.

– Что тебя насторожило? – поинтересовался Роб.

– Сожгли сарай старого Мэкуэла, угнали овец у Ардана. А также была похищена дочка Грэгори, но она вернулась через несколько часов целая и невредимая, что странно, не считаешь? Кому нужен был старый сарай, несколько овечек, да и старая дева?

– Ты права. Мне надо осмотреться, а ты тут будь повнимательнее. Братьев близнецов я забираю с собой, – предупредил он.

– Они тебе не враги, – сказала женщина.

– Поэтому и беру с собой, – вздохнул мужчина.

Искупавшись, и, пока сушился у огня в кухне, плотно поев, лэрд был готов к походу. Но надо было дождаться утра. Люди должны отдохнуть. Поэтому сам направился в небольшой кабинет, где хранилась его бесценная коллекция книг.

Объёмный шкаф с замком, в котором хранились его главные сокровища, стоял справа от массивного стола. Куда бы Кинкейд ни поехал, обязательно привозил книгу. И не жалел на это денег.

Основная масса была наследием тамплиеров. Несколько небольших Библий, написанных чётким, красивым почерком. Обложки книг были из телячьей кожи с золотыми и серебряными застёжками. Несколько легкомысленных романов о похождениях рыцарей и любовных историй, книги о путешествиях, истории, о Вильгельме завоевателе, короле Артуре, и даже кухонная книга с рецептами. За бокалом вина он погрузился в занимательный мир на бумаге.

Утром после завтрака он уже возглавлял отряд из десяти человек для проведения рейда по границам своих владений. В дороге к ним должны были присоединиться ещё двадцать воинов, гостивших у родственников в деревнях.

Граница владений Роберта Кинкейда проходила по горам Грэмплинга, огибая обширный предгорный лес. Замок рода располагался близко к горам. Под покровительством лэрда находились две небольшие деревни. Одна видна была из замка.

Другая деревня располагалась ближе к небольшому озеру. Оттуда и доставлялась свежая рыба в замок. Ещё несколько семей жило у границы, выращивая скот. Эти были пришлыми, попросившими покровительства у лэрда.

Вот туда-то и направлялся Роб с отрядом, попутно надеясь напасть на след разбойников с контрабандным золотом. Они мотались по труднопроходимым горным дорогам и лесным дебрям уже много дней. Но безрезультатно. И добрались-таки, наконец, до границы. К дому арендатора отряд прибыл уже к вечеру.

Мэкуэл – крупный и крепкий, как старый дуб, встретил гостей гостеприимно. Его жена, щуплая малоразговорчивая женщина, быстро собрала на стол: овечий сыр, свежеиспечённый хлеб и пиво.

Пока лэрд разговаривал с хозяином, воины занялись кроликами, которых забили по дороге. Через час в огромном котле была сварена густая каша из ячменя, с кусочками кроличьего мяса. Решили заночевать здесь. А завтра, с утра, заглянут к Ардану, Грегори, затем к соседям. Роб был уверен, что нарушители не ушли далеко. Иначе они бы их догнали.

Глава 13. Адаптация

Елена

Каждый мой день сопровождался небольшими физическими упражнениями, когда я оставалась одна и устраивала себе небольшие прогулки по коридору и широкому каменному балкону, образованному выступающей нижней частью здания.

Одышка меня уже не мучила, ноги не дрожали. Аппетит был зверский. Сметала с подноса всё, что приносили, и оставалась ещё голодной. Няня не могла нарадоваться, а я уже стала за себя бояться. Не булимией же я заболела?

– Я всегда так обжиралась? – спросила я её, когда в очередной раз утолив свой непомерный аппетит, откинулась на спинку стула.

– Что ты делала? – удивлённо спросила женщина.

– Прости. Наедалась. То есть, много ела, – смутилась я. Надо быть осторожней со словами.

– Ну что ты, детка. Не стоит так переживать, – отвлеклась няня. – Когда ты жила дома с отцом, у тебя был хороший аппетит. Не капризничала. Была в хорошем теле, с пухлыми румяными щёчками, – сказала она, и я поморщилась. Никаких пухлых щёк я не хотела. – После замужества – как сглазили. Всё было не по тебе. То жарки недостаточно, то пересушили мясо, то овощи не свежие, то хлеб чёрствый.

– Вот мымрой я была, – воскликнула я. Няня удивлённо замолкла.

– Э-э-э-э… Не обращай внимания. Это капризные женщины, издевающиеся над окружающими. Я это прочитала в книге.

Сказала и испугалась. Вдруг Сесилия не умеет читать? Да и книг здесь нет. Мой язык, что помело. Мозги пора включить.

– Вот говорила же твоему отцу, что незачем добропорядочную девушку учить грамоте! Но он разве послушается, – покачала головой няня. – Да и лэрд не лучше. Зачем ему книги? Отдал бы отцу Мартину. Он уничтожил бы, что не нужно. А книги с Божьим словом сохранил бы.

Спросить про книги лэрда не решилась. Но то, что здесь есть библиотека – это уже чудо, не меньшее, чем то, что я оказалась здесь. Цель есть. И я буду ей следовать.

Я не спускалась в общий зал. Боялась признаться самой себе, что было страшно встречаться с обитателями замка. Но ещё немного – и я завою в этом каменном мешке. К тому же, Роберта давно не было в замке. Он ещё не видел, как я тут по коридорам шастаю.

И ещё – непривычно было ходить в длинном платье. Я боялась запутаться в подоле. Одежда – это отдельная тема для разговора. Вообще, интересен был сам процесс одевания. Никакого нижнего белья. Это ужас какой-то! С этим я обязательно разберусь.

Сначала на меня напялили нижнюю рубашку длиной до середины бедра из тонкой ткани, приятно прилегающей к телу. Затем длинное, до пят, платье из тонкой шерсти тёмно-синего цвета. Круглый, под горло, воротник, рукава до запястий.

Талию скорректировали шнуровкой с двух сторон, по бокам. Поверх накинули что-то вроде жакета до пола, с разрезами по бокам, от середины бедра. Рукава прилегали до середины плеча, а дальше разрез спереди превращал их в развевающиеся крылья.

Волосы няня заплела в две косы и на голову напялила платок, который удерживался обручем. Прикольно!

Одежда сковывала движение. Приходилось семенить ножками, когда хочется идти, широко шагая. А тряпка на голове вообще не в тему. С местными обычаями не поспоришь. Хотя, насколько я помню из истории, то я ещё прилично одета для современности, по последней европейской моде.

«У меня муж современный средневековый человек», – про себя усмехнулась я.

Попросила няню прогуляться со мной во двор. Не так страшно, как одной. Да и слабость ещё караулила, когда оступлюсь. Всё-таки долго лежала без движения. Но няня клялась, что делала мне массаж рук и ног, втирая какую-то очень полезную мазь, разгоняющую кровь. Глубокий поклон ей за это. И душа у меня неугомонная. Я же по жизни оптимист и трудоголик. Была! Взгрустнулось. Но ненадолго. Главное, чтобы тело не подвело.

Коридор я изучила наизусть. Все щербинки и выступы могла пересчитать. Знала, сколько здесь факелов и плит на полу. Он был довольно широким. С одной стороны – глухая стена, а с другой – двери в комнаты. Только с одного конца коридора узкий проём вместо окна, через который лился сумрачный свет. Стёкла не могли похвастаться прозрачностью. На уровне моей поднятой руки висели факелы. Сейчас они были потушены.

Спустились по каменной лестнице без перил на первый этаж.

Что сказать? Всё очень даже по средневековому стилю. Огромный камин. В нём был наполовину засунутый ствол дерева, пожираемый огнём. Рядом два деревянных кресла с подушками на сиденьях. Небольшой столик между ними.

Ближе возвышение с длинным столом, перпендикулярно которому ниже расположились ещё несколько столов. И тяжёлые скамьи с обеих сторон. Представляю, сколько народу здесь кушает.

Поверху располагались узкие окна. Стены с двух сторон обвешены гобеленами и оружием. Роскошь, как я полагаю. Справа от лестницы – широкая прихожая или коридор, не знаю, как у них это называется, с дверью в кухню и купальню. Также я ознакомилась с содержимым кладовки. Вроде как с инспекцией пришли.

За удивлённое и недоверчивое выражение лица кухарки захотелось её стукнуть чем-то тяжёлым. Так и садисткой стать недолго.

Но я, как хорошая попаданка, решила пока не зверствовать.

Захотелось на улицу. Несмотря на протесты няни, выбежала на лестницу и чуть не улетела вниз. Меня поймал молодой парень. Совсем мальчишка, лет шестнадцати.

– Хочу на стену. Не поможешь мне? – спросила я юношу.

Глава 14. Интуиция

Елена

По узенькой, всего метр в ширину лестнице мы поднялись на стену. Конечно, здесь меня тоже ждал хмурый взгляд часового. Но мне дела не было до его недовольства. Я с трудом дышала, ноги дрожали, как и руки, впрочем.

По спине стекал пот, и я вмиг продрогла на ветру, рвавшем на мне одежду. Мои лёгкие с трудом пришли в относительную норму, голова перестала кружиться, и я обрела устойчивость, схватившись за парапет.

Скажу прямо. Строили здесь на века. Толщина стены впечатляла. Часовой свободно ходил туда-сюда. Чтобы увидеть окрестность, мне пришлось встать на камень. Моему рослому спутнику парапет доставал до груди. Зубцы надежно защищали человека всего, в полный рост.

Взглянув вокруг, я ахнула. Вот это красота! За замком отвесные горы, впереди – голый участок земли с редкими валунами, дальше густой лес. Осенний. Я угадала. Всё это накрывало серое небо.

Обошла всё кругом по крепостной стене и осталась довольной прогулкой. Такого зрелища воочию я никогда не видела. Только на экране телевизора. Дикость и зрелищная красота природы удивительно гармонировали друг с другом. Замок вписывался в этот невероятный пейзаж. Крепостная стена защищала огромный двор с хозяйственными постройками и квадратным донжоном посередине. Вокруг крепостной стены был небольшой вал, обрывающийся в неглубокий ров со сточной водой. Я глубоко, до лёгкого головокружения, вдыхала свежий воздух.

Няня осталась во дворе. Ей не казалась привлекательной мысль тащиться за подопечной, сильно обедневшей умом после отравления. Вот и будем списывать всё на это. Всё равно не смогу всё время притворяться. Это же реальная жизнь, а не съёмка малобюджетного фильма о похождениях весёлой попаданки. Тут утопят или прикопают где-нибудь потихоньку под кустом, от греха подальше.

Лицо застыло маской от холода. Пронизывающий ветер задался целью утащить у меня тёплый плед, что накинула на плечи няня. Мой спутник стоически переносил мои причуды. Он стоял тихо и не мешал моему общению с природой.

Внезапно моё внимание привлекло движение за стеной. Сбоку, если смотреть от входа в замок, то справа, будто прямо из стены выскользнула фигура, замотанная в чёрную накидку, и бросилась к лесу. От ворот её не заметят до самого леса, а там она скроется. Странно как-то.

– Тебя как звать, парень? – спросила я.

– Алистер, леди, – ответил мальчишка.

– Слушай сюда, Алистер. Вон видишь, бежит девица? – показала я рукой.

– Да. Но как она там оказалась? Только что ведь не было никого, – удивился парень.

– Мне тоже это интересно. Она как будто вышла из стены. Там выход есть? – задала очередной вопрос.

– Не знаю. Если со двора смотреть, там небольшая постройка, где хранят разный хлам.

– Смотри. Почти добежала, – снова обратила его внимание на девушку.

Может, почудилось, а может и на самом деле, но мне показалось, что там её ждал человек. Через несколько минут девушка помчалась обратно.

– Не нравится мне это. Кинкейда нет в замке, воинов тоже. Не думаю, что девица ходила на свидание. Пойдём, Алистер. Надо приказать закрыть ворота. Похоже, что на замок хотят напасть, – потянула я парня за рукав.

– Логан не станет их закрывать, – заартачился мальчишка. – Никто не поверит, что на замок нашего лэрда кто-то покусится. Вы знаете, как его боятся?

– Верю, что боятся. Но почему ворота не закроют, раз есть возможность нападения? Не для красоты же они сделаны? – удивилась я.

– Сами увидите, – не стал мне ничего объяснять паренёк.

Меня гнало вперёд предчувствие беды. Шестое чувство или интуиция, не имеет значения. Когда я, наконец, нашла Логана в кузнице, у меня дрожали колени. Так трудно двигаться в этих развевающихся одеждах мне, болезной.

– Логан. Послушайте…

– Леди Сесилия? – удивлённо перебил меня мужчина. Вид у него был, как будто призрака увидел.

– Послушайте меня. Время не ждёт. Мне кажется, да нет, я уверена, на нас нападут.

– С чего вы взяли? – ещё больше удивился мужчина.

– Я вам всё потом объясню. А пока распорядитесь, как должно, – разозлилась я.

– Я здесь командую, а вы идите отдыхать, – сказал он и отвернулся от меня.

– Слушай, ты, напыщенный, самодовольный болван! Если ничего не случится, скажешь, что пошёл на поводу истеричной бабы, коей я, конечно же, не являюсь. Но сделай то, что ты обязан сделать при надвигающейся опасности. И я хозяйка в этом замке. Имею больше прав, если на то пошло.

– Логан, я бы последовал её совету, – поддержал меня Алистер.

– Насколько велика опасность, по-вашему? – соизволил поинтересоваться мужчина с иронией.

– Я бы согнала людей из деревни в замок. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше. Пусть бросают всё. Вряд ли у нас есть и полдня. И оставьте, ради бога, вашу иронию для другого случая и для других людей. Меня вы своими потугами не заденете.

Мужчина с минуту сверлил меня внимательным взглядом, но я не отступила, в ответ уставившись на него. Тяжело вздохнув и пробурчав недовольство изнеженными истеричными дамами, он наконец-то сдвинулся с места.

В ближайшую деревню отправился посыльный. Были предупреждены и жители второй деревни. Но она располагалась дальше и вряд ли подверглась бы нападению. Но, как Логан сказал, они знали, что делать в случае опасности.

Через два часа ворота замка захлопнулись.

Глава 15. Нападение

Логан

Логан не знал, почему он послушался эту женщину. Она, конечно, хозяйка, но ответственным за безопасность был оставлен он. Но, посмотрев в эти чистые глаза, горевшие огнём негодования, сдался.

Только когда из лесу выступил многочисленный отряд вооружённых людей, мужчина благодарно посмотрел на леди. Та его не видела. Нахмурившись, она смотрела на подступающих воинов. Губы сжались в тонкую полоску.

– Логан, – ему показалось, что послышалось, но она повернулась к нему. – Сколько у нас воинов?

– Десять, – ответил он, не колеблясь. Эта женщина становилась всё интереснее. Логану всё больше казалось, что он упустил что-то важное.

– Мало, – стала кусать нижнюю губу леди.

– Сюда никто не войдёт. Если что, женщины тоже умеют обороняться, – уверенно заверил её Логан.

– Алистер, дверь! – её глаза широко открылись.

Мальчишка помчался вниз. И эта сумасшедшая за ним, высоко приподняв подол платья.

Логан прихватил двоих и бросился за ними. Позади заброшенного сарая был небольшой просвет между ним и крепостной стеной. А там таилась потайная дверь. Ныне распахнутая настежь. Леди Сесилия и Алистер спешно захлопнули её и заложили засов.

– Успели, – улыбнулась молодая женщина, сползая по стене. Крупные капли пота блестели на её чистом лбу. Синяя жилка на шее билась неистово.

«Упрямица. Так себя и загнать недолго», – возмутился про себя Логан.

– Проводи леди в дом, – приказал он Алистеру.

Сесилия недовольно поджала губы и прищурилась, готовая протестовать. Но у обоих не было времени на спор, поэтому она молча развернулась, чтобы уйти. Девушка и не замечала, что промёрзла до костей. Влажная от пота нижняя рубашка усугубляла положение.

Роберт

Неясная тревога снедала Роба всю дорогу. С необъяснимой силой его тянуло назад домой. Внимательно прислушиваясь и присматриваясь к окружающей среде, он старался избавиться от дурных предчувствий. Ничего не понятно. До старости ему вроде далеко, чтобы стать таким чувствительным и мнительным, подверженным предчувствиям. Но интуиции своей он доверял. Да и братья выглядели задумчивыми.

Первым не выдержал Фергус. Брюнет с карими глазами. Он был более импульсивен, в отличии от более флегматичного брата блондина.

– Здесь нам ловить нечего.

Слова мужчины прозвучали неожиданно. В походе лэрд запрещал разговаривать. Говорить полагалось, если хочешь сказать что-то существенное и по делу. В походе они больше общались знаками или подражали свисту птиц. Каждый звук что-то означал. Самый крайний случай – это боевой клич клана.

Алек сверкнул яркой синевой глаз, но промолчал. Это свидетельствовало о его полном согласии с братом.

За месяц нахождения рядом с ними Роб изучил их достаточно хорошо, чтобы понимать без слов некоторые их выходки и эмоции.

Друзьями они не стали, но в их лице Роб приобрёл надёжных союзников.

– У меня отвратительное чувство, что нас провели, – опять заговорил Фергус и смачно сплюнул на землю.

– Проверить всё же необходимо, – красивый баритон Алека разбил, наверное, не одно женское сердце. Но Роб знал, что этот молодой мужчина любит свою жену до безумия.

– Прекрати, Алек. Мы оставили крепость без защиты, – брюнет резко развернулся к Робу. – Я не умаляю достоинств твоих воинов, зять. Знаю, редко кто осмелится напасть на твою собственность. Только слишком гладко всё идет. Как будто мы претворяем в жизнь чей-то адский план.

– На этот раз я с тобой соглашусь. Мне тоже не нравится эта ситуация, – ответил Кинкейд.

– Я понимаю, что это абсурдное предположение и эти два события никак не связаны друг с другом. И всё же никак не могу отделаться от мерзкого ощущения, что нас выманили из замка, чтобы добраться до сестры, – задумчиво произнёс блондин. – Только вот зачем она кому-то сдалась?

– Ты об отравлении в этом отвлекающем маневре? – с пониманием спросил Фергус.

– Именно, братец. Мы должны находиться здесь, чтобы ослабить замок, – ответил ему блондин.

– Он хорошо укреплён. Пробиться внутрь замка почти невозможно, – возразил Роб, уверенный в боевых качествах и в уме Логана.

– Если у тебя под носом сломали шею одной жене, а второй скормили яд, значит, в самом сердце твоего дома есть предатель, зять, – ехидно закончил свою мысль Алек. – Тем более, что враг еще не пойман.

Это было обидно, но справедливо.

Отобрав нескольких воинов, которым велено было продолжить путешествие, желательно, не вступая в стычки, поредевший отряд развернулся домой.

Воины неслись домой так, как если бы за ними гнались адские псы.

Глава 16. Раненые

Елена

Логан был неумолим, отправляя меня в укрытие. Я хоть и злилась на него, понимала, что буду отвлекать на себя внимание. Да и тело с трудом слушалось. Всё время тянуло присесть, прислониться к чему-нибудь.

Я боялась, что поднимется температура. Я хорошо промёрзла на осеннем ветру, в сырой от пота одежде. Заболеть сейчас пневмонией мне совсем не улыбалось. Это верная смерть для ослабленного ядом организма.

Охранять тайный ход Логан оставил Алистера и ещё одного мужчину – местного кузнеца, обладателя массивной фигуры и огромного роста. Как исполин. Даже крупнее Роберта. Я успокоилась. С таким нелегко будет справиться. Да и дверь не выглядела хлипкой. Из толстых, крепких досок.

Отец Мартин устраивал людей, одних – стариков и подростков – направляя в часовню, а женщин и детей – в донжон.

Так, а что делать мне? Чем это средневековые леди занимались во время сражений? Точно. Готовились к приёму раненных. Пошла искать Мередит.

Уж кто-кто, а эта баба-мужик знала, что надо делать. Зал был устлан циновками. Ближе к камину усадили детей и стариков, да беременных женщин. Столы в разобранном виде подпирали стены. Кроме одного. На нём стояла бадья с водой.

Стопка чистых тряпок и целая батарея бутылок и плошек с жирным содержимым разных цветов и дурно пахнущих. Мази для ран, поняла я. А также огромный моток ниток с иглами. Представив, для чего они, я поморщилась. Такой дратвой только слонов латать.

Мысленно дала себе подзатыльник, вспомнив, кто я. Вернее, кем была до переселения моей души. Отмотав приличную катушку нити на палочку, со скоростью кометы помчалась на кухню. Схватила небольшой котелок, налила туда воды и подвесила над огнём. Краем глаза ловила косые взгляды. Но мне было не до них. Успеть бы.

Выпросила для себя бутылку спиртного. Теперь на меня смотрели, как на убогую. Видимо, решили, что я напиться хочу. Прихватила таз и ковшик. Попросила притащить тёплой воды в зал.

– Как только вода закипит, подождите немного, а потом принесите котелок в зал, – отдала я приказ.

Надеюсь, ослушаться не посмеют.

– Что ты тут мечешься, Сесилия? Иди к себе в комнату, – сказала Мередит.

Чувство стыда и неловкости с примесью злости охватило меня. Противный коктейль. Время, чтобы отвлекаться на бессмысленные разговоры, было жалко. Вот только ни забывать о таком возмутительном отношении к себе, ни оставлять без внимания такие выпады в свой адрес я не собиралась.

– С какой стати? Я тут хозяйка. Это мой священный долг – помогать своим людям. Моя помощь будет не лишней.

Надо было видеть ошеломлённое выражение лица старухи, как будто с ней рыба заговорила. А за её спиной стояла худенькая девушка лет восемнадцати, с острыми чертами невыразительного лица. А вот глаза – два бездонных омута ненависти. Я сморгнула от удивления, и тут же девица превратилась в серую мышку. Неужели показалось?

Яростный рёв, раздавшийся за стенами донжона, отвлёк всех. Враги пошли в атаку.

Музыка войны отвратительна. Она зарождает внутри тебя липкий страх. А страх подстегивает панику. Панически напуганный человек хуже, чем отряд врагов. Ничего такого, к счастью, я не увидела. В удивлении и восхищении я смотрела на этих людей и поражалась их мужеству. Даже дети не плакали.

– Элоиза, будешь рядом с госпожой, – услышала я голос Мередит.

Ко мне подтолкнули худышку. Видимо, чтобы присматривать за мной. Я разозлилась, но постаралась себя не выдать. Тем более, что из кухни примчалась девчушка с моим котелком. Слила кипяток, залила нитки вином и накрыла посудину полотняной тряпкой.

Всем телом я чувствовала ненависть и неприязнь от девушки. Меня это жутко раздражало, но вскоре я отвлеклась на более важные вещи.

Первым принесли старика Фингли. Он был старшим конюхом, как сам сказал.

Стрела прошла насквозь плечо, слава всем святым, не задев кость, а только мягкие ткани, и воткнулась в грудную клетку. Это уже плохо. Надо убедиться, что не задело межрёберную артерию.

– Я посмотрю. Не беспокойтесь, я знаю, что делаю, – успокаивала я мужчину.

Мередит покачала головой и тут же отвлеклась на молодого воина. Он держался за голову. Лицо было залито кровью.

– Принеси таз с тёплой водой, – сказала я девушке.

Оторвав рукав, осмотрела рану. Кость точно цела. Сосуды и нерв не задеты. Пальцы двигались свободно. Острие не так глубоко застряло между рёбрами. И артерия не задета. Везунчик.

Не дождавшись воды, повернулась и выругалась про себя. Девица преспокойно стояла у стола. Быстро подошла, оттолкнула её, взяла таз с тёплой водой и куски полотна.

Почистив кожу вокруг ран, ухватилась за древко у самого острия и медленно потянула. Со второго раза удалось выдернуть стрелу.

– Придержи, – попросила самого мужчину. Заставила придавить рану сложенным куском полотна.

Затем с трудом, но удалось отломить конец с перьями. Мне нужен был помощник и нитки с иголкой, чтобы раненый не истёк кровью. На эту мразь я не надеялась.

Глава 17. Покушение

Елена

– Иди сюда, девочка, – позвала я девчонку лет пятнадцати, во все глаза следящую за моими манипуляциями.

Вернулась к столу и увидела, что мой котелок валяется на полу, благо нитки не вывалились и не запачкались. Или эта смертница не успела это сделать. Оставлять такое без наказания нельзя.

«Обязательно с этим разберусь, как только вся эта кутерьма закончится», – пообещала себе.

Гневный крик вырвался из груди. С размаху влепила звонкую пощечину, привлекая внимание людей, находящихся поблизости.

– Убирайся с глаз моих, дрянь! Иначе прибью, поганку!

Кипя праведным гневом, замахнулась снова, но девушка отступила. Надо было видеть ошеломлённое выражение её лица, да и не только её. Но я уже успокоилась. Повернулась к пациенту, который нуждался во мне, и напрочь забыла о ней. Вон ещё одного принесли. Совсем мальчишку.

Раны Фингли быстро заштопала. Наложила аккуратные повязки.

Больше всего времени ушло на мальчишку. Ему стрела пробила лопатку. Это не самое страшное. От удара его скинуло со стены, выбив плечевой сустав и приложив основательно голову. Хорошо, что рыхлая земля была внизу, а не камень. Череп раскололся бы, как орех. Сотрясение здесь было, но зрачки одинаковые, мальчишка в сознании, значит, кровоизлияния нет. И слава Богу!

Попросила стул, посадила парнишку на него боком так, чтобы подмышки вывихнутого сустава оказались над спинкой. Дальше дело техники: кладёшь валик в подмышечную область, в зубы деревяшку, и дёргаешь вниз. Головка плеча с щелчком встала на место. Больной свалился без сознания от боли. Не без этого. Обезболить я его не могла, к сожалению.

Какая-то женщина, которую я не заметила за спиной, заверещала:

– Дунка-а-а-а-ан! Что вы с ним сделали?

– Прекрати орать! С ним всё в порядке, – прикрикнула я. – Помогай! – это уже моей невольной помощнице.

Рана рваная, грязная, осколки лопаточной кости смотрелись страшно. Сглотнув ставшую горькой слюну, принялась промывать рану чистой кипячёной водой, а затем наложила тугую повязку с мазью, не зашивая рану.

– Надо было зашить, – Мередит подошла за порцией тряпок и мазью.

– Позже. Когда пойму, что рана не загноилась, – ответила я, не отвлекаясь от дела. Затем привязала вывихнутую руку к грудной клетке тугой повязкой.

Поручив раненого парня матери, той, что кричала, отошла в сторону и присела. Тело мелко трясло. Я была мокрая, как мышь. Заставила себя встать. Ещё рано расслабляться. Девчонка протянула мне кружку какого-то кисло-сладкого напитка. Он подействовал освежающе, и силы прибавились. Улыбнулась девчонке с благодарностью.

За последующие два часа ещё несколько человек получили незначительные раны. С ними справилась быстро. Одному наложила шину на перелом, приготовив раствор, смешав муку с яйцами. Хоть не сместится.

Мередит внимательно следила за мной. Никто мне не препятствовал. Все работали слаженно.

Вдруг шум на улице изменился. Раздался боевой клич, и сражение возобновилось с новой силой.

– Хозяин вернулся! – радостно вскрикнула Мередит. Её поддержали радостными криками.

Теперь я могла со спокойной душой отправляться отдыхать. Я устало поплелась в свою комнату. Голова слегка кружилась, и слабость грозилась свалить меня раньше, чем я доберусь до кровати. Всё равно, не мешало бы смыть грязь и кровь горячей водой. Но думаю, всем сегодня будет не до меня. Сниму грязное платье, помою руки и спать.

Только прошла за порог, как на меня со спины обрушился удар. Меня спасло чудо. Обострённое чувство опасности заставило на миг оглянуться, и я успела отклониться. Совсем чуть-чуть. Боль пронзила плечо и устремилась вниз, к ногам. Тело одеревенело. Я рухнула на колени.

Я видела глаза моей смерти. Карие, с жёлтыми крапинками. Элоиза вновь подняла толстую палку, и с искаженным от ненависти лицом размахнулась, чтобы размозжить мне висок. Но не успела нанести ещё один удар. Девчонка, моя помощница, имени которой я даже не знала, ворвалась в комнату, схватила её за волосы сзади и дёрнула со всей силы назад. И обе упали на пол.

Девчушка вцепилась в Элоизу мёртвой хваткой, охватывая её руками и ногами, лежа на полу, не давая ей вырваться, и стала пронзительно кричать. Элоиза барахталась, но ничего не могла сделать. Через минуту в комнату забежала няня. А потом ещё кто-то, и ещё люди. Вдруг в моей комнате стало многолюдно.

Комната перед глазами стала кружиться всё сильнее. Я упиралась одной рукой об пол, чтобы не упасть. Чьи-то руки подхватили моё безвольное тело. Я отдалась слабости и усталости на растерзание. Перенасыщенное впечатлениями сознание отключилось окончательно.

Глава 18. Док

Елена

Сегодня, после недельного постельного режима, впервые вышла из комнаты. Плечо болело только при движении, повязка уже мешала, но мэтр Митри был против снятия фиксатора. Хоть и не было видимых признаков перелома ключицы, не стоило тревожить травмированные ткани.

– Вам повезло, что девица оказалась хрупкой, – «обрадовал» он меня. – Будь она покрепче, вы пострадали бы сильнее. Переломов нет, вывихов тоже, слава Богу.

Док с осторожностью прощупывал мышцы плеча, ключицу. Потом, после того, как няня смазала мазью, наложил повязку.

– Да уж, док. Пришёлся бы этот удар по голове, я бы давно общалась с потусторонними господами. Интересно было бы увидеть того, кто меня сюда закинул. Я бы ему показала небо в алмазах за такое самоуправство.

– Какая же вы упрямая. И безбожница. Не называйте меня доком и следите за языком, – возмутился Митри.

– Я не о Боге и жнецах смерти сейчас говорю. Даже не о судьбе, своенравной истеричке. А об экспериментаторах, что меня сюда закинули. Уверена, что это проделки сумасшедшего гения, который создал машину времени или другую возможность путешествия во времени и пространстве. Да что вы всё время трясетесь? Здесь никого нет, Дмитрий Александрович, – воскликнула я с возмущением. Так надоело оглядываться всё время. Бояться, что не то скажу, не так повернусь. Это действует мне на нервы.

– Леночка, умоляю вас. Вы же знаете, насколько это опасно. Не хочу быть забитым до смерти фанатичной толпой. И вам такого «счастья» тоже не желаю.

– Хорошо. Я буду осторожной. Простите, – повинилась я в который раз.

Я чувствовала себя спокойно рядом с доктором. Так, как будто это не реальность, а просто коматозный сон. Лежу себе в белоснежной палате. Вот-вот очнусь. Хотелось в это верить. Я чувствовала себя с ним нормальной. Я расслаблялась, и всё время допускала непозволительные в нашем положении ошибки. Он был прав. Я должна быть очень осторожной.

Да. Дмитрий Александрович был моим соотечественником и тоже был из будущего. Только разница попадания в двадцать лет. Когда он мне это сказал, я была в шоке и одновременно рада, что не одна здесь пострадавшая. В принципе, я догадывалась с самого начала, что док не так прост, как прикидывается. И не зря хотела выяснить у него – почему он не удивился моему появлению здесь. Вернее, заселению моей души в тело средневековой дамы.

Мужчина сам опередил меня. Побудила его выдать свою тайну моя вынужденная «врачебная деятельность», как он назвал мою деятельность во время нападения. Помогая раненым, я не учла одного, самого главного – того, что настоящая Сесилия могла и не знать об элементарных способах помощи пострадавшим. Она могла бояться крови или брезговать простыми людьми. Быть неженкой. Мало ли, что ещё чего.

Правда, во времена средневекового невежества благородные леди были обучены многим вещам, чтобы могли вести хозяйство: читать, писать, варить мыло, печь хлеб, разбираться в лекарственных травах, избавляться от паразитов и принимать у себя огромное количество гостей. Оставалось надеяться, что хозяйка тела тоже не избежала этой участи и прошла необходимый курс обучения.

Обо мне гудел весь клан. Кто-то очень болтливый донёс до народа, что моё упрямство и настойчивость спасли этим людям жизни.

На момент нападения Митри не было в замке. Он уезжал в соседний клан, чтобы принять роды у жены лэрда. И то, что он услышал, когда вернулся, совершенно ему не понравилось. И понятно, почему.

В первый же момент, когда ему удалось остаться со мной наедине, он высказал всё, что обо мне думает, и поинтересовался: как я собираюсь объяснить такой всплеск знаний и активности у молодой, инфантильной, нелюдимой девочки.

«Как на минном поле, ей богу. Шаг в сторону – и неминуемо взлетишь на воздух. Перейти поле надо и, желательно, целой и невредимой, – нервничала я. – Не буду оправдываться. Пусть допрашивает. Главное – не спалиться. Вопросом на вопрос надо отвечать. Вывести его из себя», – с предвкушением усмехнулась я.

– Не играй с лэрдом. Он опасен и очень умён, – предупредил меня Митри. Я уныло вздохнула.

– Вы уже говорили, что он не глуп. Я запомнила.

«Жаль, что этот красавчик жену не любил. Влюблённым мужчиной манипулировать легче», – от своих циничных мыслей стало противно. Но то, что он красавчик, это правда.

Понаблюдав за сменой выражений на моём лице, лекарь только вздохнул и покачал головой.

– Сложно с вами, – сказал он. – Даже в моё просвещённое время женщины не были такими безрассудными. Тем более, молодые девочки.

– Всё изменилось. И я не думаю, что в худшую сторону.

– Найти общий язык трудно. Почти невозможно, – сокрушался мужчина.

– С кем? – я сделала вид, что не поняла его.

– С современными женщинами, естественно, – возмущённо вскрикнул он. – С местными намного легче. Они не эмансипированы, не знают, что такое феминизм. Послушны, если и нет, то страх быть наказанной или осуждённой окружающими удерживает их в рамках общепринятых устоев. Не позволяет совершать необдуманные поступки и заставляет держать язык за зубами.

– Ага. Тупая овечка. Управляемая и послушная. Мечта любого современного мужчины. Сильная половина человечества нисколько не изменилась, даже спустя тысячу лет. Ха! – мне стало обидно и больно. Захотелось реветь. – Почему я здесь? Я не могу притворяться. Я не тупая овца-а-а-а-а, – всё-таки разревелась я.

– Вот только плакать не надо. Я не для этого завел этот разговор. Я же беспокоюсь о тебе. Ты умница. У тебя такой багаж знаний, что я завидую. Неужели ты не уложишь на лопатки средневекового мужлана? – погладил он меня по голове и сам смутился от этого.

Глава 19. Элизабет

Елена

– Митри, вы уже стали похожи на здешних людей, – рассмеялась я сквозь слёзы.

– Жизнь заставила, – усмехнулся мужчина и дал мне выпить воду с несколькими каплями настойки опия. – Ты ещё в шоковом состоянии и поэтому пока не чувствуешь боль. Она придёт позже.

Как же он был прав. В этом я убедилась довольно скоро.

Я вспоминала тот день. Я думала, как себя не выставить дурой и избежать ненужных вопросов. Главное – всё преподнести правильно, чтобы на меня не смотрели косо. И так провожают настороженными взглядами. Неожиданную поддержку получила от своих братьев.

Когда я пришла в себя, вечером того же дня, когда произошла битва, меня на руках спустили вниз. Зал был забит народом. Кинкейд выглядел внушительно и грозно. Огромный, в запылённой и окровавленной одежде, с щетиной на лице, лэрд возвышался над людьми. Настоящий варвар. Возникло ощущение сюрреализма. Странно, что я чувствовала, дышала, мне было больно. Я не должна была это чувствовать, не должна была здесь находиться. Но это было реальностью.

И осознание этого нахлынуло на меня гигантской удушливой волной. С трудом удерживая своё трясущееся тело в кресле, куда меня усадили со всем комфортом, я всеми силами пыталась держаться уверенно. Плечо горело огнем, как будто правую половину тела окунули в кипяток. Мне бы опять вырубиться. Но на этот раз народ требовал именно меня.