Глава 2


Оливия


Днем я возвращаюсь в пентхаус. Ноя здесь нет, так что, пока жду его, я переодеваюсь в свежую одежду и съедаю злаковый батончик. Я ложусь вздремнуть, но, в конце концов, просто пялюсь в потолок; стараюсь работать, но прекращаю, потому что не могу сосредоточиться; пробую читать журнал, но затем просто сижу на диване в ожидании.

Черт, где он? Не сидит же в воскресенье в офисе — это ведь Ной. Я стараюсь не думать о вероятности того, что он остался на ночь у другой женщины.

Но если это так… ладно, ведь именно я сбежала с нашей свадьбы. Не могу винить его за то, что он считает, будто наши отношения закончились. За то, что хочет забыть меня и найти другую девушку, которая не доставляла бы столько хлопот. Даже при том, что это причиняет ему боль.

Боже, я до сих пор не могу выбросить из головы то, что произошло со мной сорок восемь часов назад. Я все еще слышу голос Брэда в телефоне, который проник в мое ухо, словно какой-то мерзкий инопланетный паразит…


***

— Добрый день, Оливия, — говорит Брэд. — Тебе следует чаще проверять свою электронную почту.

— Ч-что ты хочешь? — задыхаясь, произношу я.

— Проверь почту и скажи мне, узнаешь ли ты приложенные фотографии.

Я завершаю вызов и нажимаю на значок электронной почты. Там одно новое сообщение. Я открываю его… и теряю способность дышать.

Конечно, я узнала эти фотографии. Когда мы еще встречались, Брэд заставил меня сделать для него несколько селфи сексуального характера. И я сделала, потому что тогда была доверчивой девушкой, которая верила, что он может превратиться в достойного парня, если я всего-навсего приложу усилия и дам ему все, что захочет его гадкое, бездушное, крошечное сердце.

Он внушил мне, что хороший, а его эгоистичное и властное поведение являлось результатом моих ошибок. Всякий раз, когда он выходил из себя, это было только потому, что я его спровоцировала (конечно, если злилась я, то только потому, что была маленькой сучкой, которая искала повод для обиды). Он расстраивался, когда я отказывалась притрагиваться к его стояку; обижался, когда я предложила хотя бы иногда прикасаться к моему клитору. Даже когда заставала его за флиртом с другими женщинами, он утверждал, что так поступал лишь потому, что я не уделяла ему внимания.

Поэтому я считаю, что не должна была заставлять его удалять эти фотографии, тогда бы он не лгал об их уничтожении. Я заставила его удалить их с его телефона, пока наблюдала за этим процессом, но он, должно быть, заранее куда-то их скопировал. Все двадцать две. Черт.

Я перезваниваю. Не успевает отзвучать первый гудок, как Брэд уже отвечает.

— Итак?

Приподняв подбородок, я стараюсь придать голосу самый грубый, самый презрительный тон, на который только способна. Не желаю доставлять ему удовольствие своим дрожащим голосом.

— Ты преследовал какую-то цель, когда делал это? Или просто хотел напомнить мне, какой ты подонок?

— Сдавайся и позволь моему отцу купить «Тейт и Кейн», — требует он. — Плюс ко всему я мог бы попросить тебя встать на колени и отсосать мой член, но мы оба знаем, что ты в этом не так хороша.

— Только потому, что ты всегда заталкивал его в глотку, словно бурил нефтяную скважину. Или таким образом компенсировал нехватку кое-чего.

— Так ты согласна на сделку или нет? — произносит он.

Ой, Брэду это не понравилось. Я могу только представить его презрительную усмешку. От того, что смогла разозлить его, я чувствую прилив торжества и ужаса одновременно.

— Боюсь, это ограниченное по времени предложение. Если хочешь сохранить «Тейт и Кейн», то к концу недели пришлешь мне по электронной почте договор о купле-продаже. Или же я опубликую эти фотографии, разрушив твою репутацию и, вероятно всего, компанию, ну а затем, когда подойдет срок, «Дэниелс Мультимедиа Энтерпрайзес» выкупит «Тейт и Кейн». Так или иначе, мой отец получит то, что хочет.

Сердце стучит так быстро, что мне едва удается дышать. Я пытаюсь выиграть время и обдумать ситуацию, начиная спорить с ним, чтобы найти брешь в его решимости.

— Так это все ради отца? Что ты с этого получишь?

— Быть хорошим сыном уже награда. Кроме того, это поспособствует возведению сильной компании, чтобы когда-нибудь унаследовать ее… И, конечно же, я буду наблюдать, как сопливая сучка получает по заслугам, — его голос пронзает меня, словно осколки льда, в то время как он продолжает: — Какое объяснение предпочтешь? Выбери наиболее понравившееся; это не имеет значения.

Так вот что это на самом деле — наказание за мою смелость порвать с ним. Даже для Брэда, моего гребаного бывшего, это безрассудно. Мне в голову не приходило, что он зайдет так далеко, чтобы отомстить.

— Что самое главное, — продолжает он, — это твое личное решение. Мое предложение достаточно щедрое. Я готов заплатить миллионы долларов за вашу компанию, а не просто требую, чтобы ты передала ее мне.

Я сглатываю.

— Ты сказал, что у меня есть неделя? — спрашиваю я, ненавидя то, насколько тихо и слабо прозвучал мой голос.

— Верно, — говорит он, радуясь, что, наконец, смог взять надо мной верх. — До встречи, Оливия. Будем на связи.

По крайней мере, я думаю, что Брэд сказал именно это. Я не расслышала сказанное из-за крови, стучащей в ушах. Его последними словами могли быть «тебе конец».

И, вероятно, так оно и было. Я смотрю на экран телефона, сдерживая желание разрыдаться, блевать и кричать одновременно. Что, черт возьми, мне делать? Что я могу сделать? Выхода нет. Я не могу здраво мыслить. Еле сдерживаемая тревога вышла из-под контроля. Животный страх заполонил мои мысли. Не могу дышать. Я в ловушке…

С одной стороны я понимаю, что мне требуется помощь. Я должна все рассказать Ною. Но как мне встретиться с ним? Я протянула Брэду веревку, чтобы тот повесил нас обоих. Дала именно то, что ему нужно, чтобы уничтожить наследие наших отцов и шесть тысяч рабочих мест.

Ядовитое влияние Брэда заполонило все вокруг, заставив меня испытать все больные, извращенные чувства, которыми были пропитаны наши отношения больше двух лет. Зрение затуманилось, а желудок сжался от беспокойства.

Нет, я не могу рассказать об этом Ною. То, как он посмотрит на меня… Не знаю, что хуже — разочарование или жалость. Моя гордость не сможет вынести еще один удар. Я просто этого не переживу.

В тот момент я ненавидела себя больше, чем кого-либо в своей жизни. Меня трясло от стыда и беспомощности.

Какого черта я сделала эти фотографии для Брэда? Я всегда позволяла этому отморозку пользоваться собой, просто поворачивалась и делала все, чего он хотел. Не будь я такой наивной и отчаянной, сейчас не оказалась бы в такой ситуации. Почему мне потребовалось столько времени, чтобы услышать тихий голос в голове, кричащий, что эти отношения неправильные, это убивает тебя, беги сейчас же?

Ладно, я услышала их, но слишком поздно. И если прямо сейчас я ничего не предприму, наша компания будет расплачиваться за мою ошибку.

Я должна была найти Брэда и остановить его, хотя и понятия не имела, что сделаю или скажу, когда приеду к нему в офис. Мои инстинкты кричали, что существует угроза и что мне нужно встретиться с ним, бороться и даже убить его, потому что, если я останусь стоять на месте, он первым найдет меня и причинит боль. Позволить ему прийти ко мне — уже значило, что я проиграла.

Ослепленная адреналином, я выбегаю из коттеджа, запрыгиваю в машину и мчусь к единственному аэропорту Нантакета. В голове вертится лишь одна мысль — найти Брэда и заставить его заплатить.

Мрачные и безумные мысли крутятся в голове. Я была права, когда нервничала из-за свадьбы с Ноем. Если Брэд собирается разрушить нашу компанию независимо от того, как я поступлю, тогда в чем вообще смысл? Если об этом узнаю в СМИ, разразится скандал, и тогда лучшим сценарием развития событий станет мой уход, и компания сможет продолжить работать без меня. В этом случае вопрос о моем наследстве останется открытым. Я уже вижу заголовки: «Генеральный директор вынужден уйти в отставку из-за скандала с фотографиями в стиле ню». Не о таком первом появлении на CNN я мечтала.

Борясь с тошнотой, со слезами на глазах и все еще одетая в бессмысленный наряд, я нажимаю на педаль газа и оставляю нашу свадьбу далеко позади.

Перелет из Нантакета, каким бы коротким он ни был, все-таки заставил меня сидеть и размышлять. Я поняла, что позволила своим эмоциям взять верх над собой — буквально. Как, черт возьми, это исправит хоть что-нибудь? Как бы это ни было приятно в краткосрочной перспективе, я не могу просто ворваться в кабинет Брэда, выкрикивая ругательства. Нет, прежде чем приступать к решительным действиям, мне нужен план.

Нужна помощь. Но учитывая, что в данный момент я пытаюсь бороться с тревогой и стыдом, засевшими глубоко внутри, не хочу, чтобы Ной узнал о моих пошлых фотографиях или о том, какой властью Брэд, по-видимому, все еще обладает надо мной.

Поэтому, вместо того, чтобы встретиться с Брэдом, я беру такси до гостиницы в Верхнем Ист-Сайде, обещая себе, что смогу решить эту проблему сама, и никто не узнает, что я сделала когда-то для Брэда или что он сделал со мной.

Я просто хотела доказать себе, что не была абсолютно бесполезной. Я знала, что вымогательство Брэда не компенсирует того, как я поступила с Ноем в тот день, не говоря уже о том, чтобы оправдывать свой поступок. Но считала, что победа — это лучше, чем отступление назад с поджатым хвостом. Ужасно, что я предала своего жениха; я не хотела взваливать все свои проблемы на него. Мне хотелось оставаться независимой. Я, черт возьми, Оливия Кейн. И должна была найти способ исправить ситуацию.

Однако в итоге я не смогла придумать причины, по которой избегала Ноя. Я провела две бессонные ночи, вышагивая по гостиничному номеру, пытаясь найти способ, чтобы подавить угрозу шантажа Брэда… Но ни хрена не придумала. Каждая идея была хуже предыдущей. Я не могла бороться, не вовлекая в это других людей и не привлекая внимание к своей грязной маленькой тайне.

Сегодня на рассвете я сдалась и легла спать, но мозг продолжал работать, пока я не заснула от полного истощения.

Позже, утром, когда я смотрела на себя в зеркало, то была вынуждена признать то, что всегда знала. Я не справлюсь в одиночку. Эта ошибка была слишком давней и слишком серьезной, чтобы ее легко можно было исправить или покончить с ней насовсем. И когти Брэда уже глубоко впились в меня. Едва вспомнив его голос по телефону, у меня участилось сердцебиение и скрутило живот. Я едва могла соображать, а этого мудака даже не было поблизости.

Нет, я должна смотреть правде в глаза… и Ною тоже. Поэтому я принимаю душ и, как только могу, пытаюсь привести свое изможденное лицо в порядок. Не имея ничего другого, я надеваю вчерашнюю одежду — то, что должно было стать моим свадебным платьем. Спускаюсь вниз, съедаю булочку, не чувствуя вкуса, и беру чашку кофе из континентального завтрака (Примеч.: Континентальный завтрак — легкий завтрак, включающий в себя булочку и кофе), а затем вызываю такси, чтобы добраться до нашего пентхауса.

Пришло время вернуться домой к своему мужу.


***

Звук от поворота дверной ручки выводит меня из болезненных воспоминаний. Я вздрагиваю и поднимаю взгляд, сердцебиение учащается, когда открывается наша входная дверь.

Ной переступает через порог… Затем замечает меня и замирает. Он смотрит мне в глаза, словно видит призрака. Гнев, облегчение и боль отражаются на его лице.

При виде него, все мои тщательно отрепетированные слова вылетают из головы. У меня пересыхает в горле, и, с учащенным сердцебиением, я произношу первое, что приходит в голову:

— Мне нужна твоя помощь.

С минуту он ничего не говорит. Просто продолжает пялиться на меня, борясь с эмоциями. Наконец, он отвечает:

— Для начала, мне нужно знать ответы.

Его голос напряжен, он с трудом держит себя в руках. Но он не сказал «нет». Это лучшее, на что я могла рассчитывать, черт возьми, лучшее, чего я заслуживаю. Я киваю и поднимаюсь на ноги.

— Где, черт возьми, ты была? — спрашивает он. Он все еще не сдвинулся с места, будто не хочет подходить ко мне слишком близко.

— Прости, что уехала. Я была в отеле, — знаю, это не сильно близко к ответу на его заданный вопрос, но нужно было с чего-то начать.

Ной захлопывает дверь и направляется ко мне.

— Боже, Оливия. Я думал, ты ушла навсегда. Почему ты ничего не сказала?

Кусая губы, я с трудом сглатываю. В его голосе слышится боль. Я предала его… По-другому это не назовешь.

Его негодование продолжает изливаться, накрывая меня, словно лавиной.

— Ты заставила меня стоять у алтаря в течение чертова часа. Ничто в жизни не доставляло мне столько унижения. И с тех самых пор я сходил с ума. Нам пришлось лгать, чтобы в СМИ ничего не просочилось, и, черт, все это время я понятия не имел, где ты. Я знал, что ты не хочешь выходить за меня, но, ради Бога, никогда не думал, что ты так меня ненавидишь.

Это слово подобно холодной игле, воткнутой мне в сердце. Ненавижу? Нет, я не могла, не могу… Но именно так я себя и повела, не так ли? Будто не считала его достойным уважения. Как я могу винить его за то, что он так думает?

Нахмурившись, Ной разрезает руками воздух.

— Ты бросила меня. Не сказав ни слова. Не давая никому шанса что-либо сделать. Я понятия не имел, что, черт возьми, происходит. Зачем убегать? Почему ты просто не сказала, что расстроилась? А как насчет того, чтобы мы стали партнерами и совместно работали? Я думал, мы пришли к пониманию, но, судя по всему...

— Я знаю, ясно? — кричу я.

Когда я слышу, как мой собственный голос надламывается, это становится последней каплей. Я судорожно втягиваю воздух, но это больше похоже на громкий всхлип. Слезы начинают течь по щекам, пока я пытаюсь крепче себя обнять, не в силах встретиться взглядом с Ноем. Ненавижу себя за то, что перед ним вот так расклеиваюсь.

— Я знаю, что причинила тебе боль, — говорю я. — Я обращалась с тобой, как с дерьмом. Ты так много работал, чтобы заслужить мою дружбу, мое доверие — и чем я тебе отплатила? Совершила глупый и ужасный поступок, и тому нет никакого оправдания. Но Брэд так напугал меня, что я понятия не имела, что мне делать. Я…

— Постой, эй, подожди минутку, — ошеломленный моим внезапным срывом, Ной неловко садится рядом со мной, широко раскрыв глаза. — Брэд? Какое ему до этого дело? Так это все было не из-за контракта на наследство?

— Что? Нет. Зачем мне убегать из-за этого?

Недоверие и удивление пересекают его красивые черты.

— Затем, что я зашел к тебе перед началом церемонии и оставил контракт на столике, прямо перед тем, как ты исчезла. Что я должен был подумать?

Его растерянность еще больше озадачивает меня. Я качаю головой, пытаясь собраться с мыслями, чтобы сказать то, что должна.

— Это не так. Мне нужно тебе кое-что сказать.

Я с трудом сглатываю, пытаясь собрать все свое мужество в кулак. Пришло время опустить оборону. Не потому, что Ной заслуживает объяснений, а потому, что я кое-что поняла. Я доверяю ему, чтобы он помог мне и при этом не осуждал. И всегда должна была доверять ему.

— Прямо перед началом церемонии…

Черт, мой голос не перестает дрожать. Я делаю глубокий вдох. Может, мне стоит сделать вид, будто я рассказываю историю, которая произошла с кем-то другим.

— Брэд позвонил мне. Он сказал, что опубликует… фотографии меня обнаженной, если на следующей неделе я не продам «Тейт и Кейн» компании «Дэниел Медиа». Вот почему я сбежала. Я подумала, что смогу его остановить, но потом поняла, что понятия не имею, как это сделать. Поэтому вернулась сюда, чтобы попросить тебя о помощи.

Итак, я сделала это. Обойдясь без подробностей, я рассказала правду, и мир не взорвался.

Хотя Ной может. Его ноздри раздуваются, и я смотрю в изумленном ужасе, когда его лицо приобретает пунцовый окрас. Было бы смешно, если бы не было так грустно.

Наконец, едва слышно Ной рычит:

— Я оторву его паршивый член и скормлю ему же.

Истеричный то ли смешок, то ли икота вырывается из меня.

— Пожалуйста, не надо.

Я вытираю щеки тыльной стороной ладони, обретая уверенность в себе. Ной не допустит, чтобы Брэд победил. Что еще более важно, он не позволит мне пройти через это в одиночку.

— Верно. Ты, вероятно, уже думала об этой идее, — внезапно теплыми сильными руками Ной крепко притягивает меня в своих объятиях. Он нежно целует меня в макушку. — Как бы я хотел, чтобы ты пришла ко мне раньше, Снежинка. Тебе не обязательно разбираться со всем в одиночку.

И сейчас это кажется таким очевидным. Кажется, я понимала это раньше, но теперь знаю наверняка, что Ной сидит здесь рядом для меня — по-настоящему, всегда, несмотря ни на что.

Всхлипывая, я поворачиваюсь, обнимаю его за талию и позволяю себе расслабиться в его уютных объятиях. Наше первое объятие, которое не мотивировано контрактом, или пари, или чем-либо иным, кроме искренней привязанности. Оно чистое и крепкое, а это именно то, что мне нужно. Уже сейчас я чувствую себя немного спокойнее.

— Теперь я на твоей стороне, — бормочет Ной мне в волосы. — И не допущу, чтобы что-нибудь с тобой случилось.

Мое дыхание постепенно становится глубоким и вскоре выравнивается, когда напряжение проходит. Я так беспокоилась о шантаже Брэда, висящем над моей головой, но мои страхи кажутся менее значимыми с Ноем, сидящем рядом, готовым помочь мне бороться с ними.

Через несколько минут он нарушает успокаивающее молчание и спрашивает:

— Хочешь чаю?

Я слабо улыбаюсь ему сквозь последние слезы.

— Ого, ты действительно англичанин.

— Мама уверяла в этом, — Ной немного отодвигается, достаточно, чтобы посмотреть на меня. — И как только ты почувствуешь себя лучше, мы можем приступить к решению проблемы.

Я киваю.

— У тебя есть идеи?

Его губы изгибаются в лукавой улыбке.

— Несколько.

Я снова улыбаюсь Ною. Почему-то у меня возникает ощущение, что Брэд в полном дерьме. С Ноем я впервые чувствую себя в безопасности после начала этой катастрофы.

Загрузка...