Женские тайны

Глава двенадцатая

Было время, когда Дана бросала вызов обществу. Сегодня она решила освежить навыки.

— Я как-то не уверена насчет этого, — сказала Хэлли, промывая волосы Даны.

— Ничем не хуже тонирования, которое я делала на последний Летний пикник.

— Тогда оно имело определенную патриотическую направленность, а сейчас твои волосы… э…

— Розовые?

— Вот именно.

Дана выбрала ярко-розовое тонирование, потому что оно подчеркивало бледную кожу, а также чудесно дисгармонировало с ярко-синим платьем, которое она выбрала для сегодняшней вечеринки. Это чтобы наверняка бросаться в глаза.

— Ну, так как, не хочешь мне рассказать, зачем ты все-таки делаешь это? — Хэлли задавала этот вопрос в той или иной форме, по меньшей мере с дюжину раз.

Дана закрыла глаза. Почему? Да потому, что, во-первых, она до смерти боится идти на этот вечер с Кэлом, который, по ее мнению, совершает карьерное самоубийство. Во-вторых, она и близко не готова предстать перед дамами из благотворительного комитета. Ее мать просто «цветочки» по сравнению с остальными.

Когда она в эти дни обдумывала, как ей вести себя, на ум пришло старое изречение: «Давай людям то, чего они хотят».

Женщины Уэстшор клуба ждут — нет, жаждут, — чтобы она показала себя безнравственной, распутной особой. Как же иначе им поддерживать собственное «эго»? Кроме того, никто не причинит ей боли, если она ударит первой.

— Послушай, — не выдержала Хэлли, — я знаю, ты не в восторге от этого похода и Кэл совсем не тот, кого бы ты выбрала в спутники…

Дана не могла больше скрывать правду от лучшей подруги.

— Хэлли, ты должна кое-что узнать. Я видела Кэла в Чикаго.

— Да, он тоже видел тебя, вы поздоровались и…

— И провели ночь вместе в моем номере.

— Не может быть! — Хэлли позабыла про воду, и та побежала по лицу Даны.

— Совсем не обязательно меня топить. — Дана схватила вафельное полотенце.

Хэлли закрыла воду, обошла раковину и села рядом с Даной, которая вытирала волосы.

— И с тех пор мы встречаемся время от времени.

— Фантастика! Все правильно! Как только я впервые увидела вас вместе, сразу поняла, что вы созданы друг для друга!

— Ну, скажем, в одних областях мы ладим лучше, чем в других. — Дана помолчала, собираясь с мыслями. — Я не хочу, чтобы кто-то знал о нас с Кэлом, в противном случае я уменьшу его шансы получить постоянную должность начальника полиции.

— Каким образом ты можешь уменьшить его шансы?

— Ну, у меня определенная… э… репутация.

Хэлли сдвинула брови.

— Все, кто знает тебя, понимают, что это давно прошло.

— В том-то и дело… все, кто знает. А остальные рады сплетням.

— Забудь про этих людей.

— Я-то могу, и ты можешь, но Кэл не имеет права. И не должен.

— Кэлу ты небезразлична, и он не станет скрывать свои чувства из боязни потерять работу.

— Между нами только секс, ничего больше.

Хэлли фыркнула.

— Поверь мне, в семье Бруэров ничего не происходит без участия сердца.

— Но не в этот раз.

Улыбка подруги стала ужасно самодовольной.

— Если тебе легче так думать, бога ради.

Надо было сделать еще и татуировку.

В тот вечер, когда Дана открыла дверь и провела Кэла в гостиную, взгляд у него был оценивающим, но не ошеломленным.

— Классное платье, — сказал Кэл, задержав взгляд на глубоком вырезе. — Потрясающе выглядишь.

Нарочитым движением Дана взбила свои торчащие розовые пряди.

Он лишь улыбнулся.

Да, похоже, татуировка анаконды, извивающейся по правому плечу и спускающейся на грудь, и могла бы достичь цели, но розовые волосы явно не подействовали.

Пока Лен и Оливия брали с Кэла обещание, что он не задержит ее слишком поздно, не позвонив, Дана позволила себе полюбоваться им.

Почти все мужчины хорошо выглядят в смокинге, но немногие способны заставить женское сердце петь. Кэл был из их числа. Белая рубашка оттеняла смуглую кожу, а глаза сегодня казались еще голубее, чем обычно. Вдобавок ко всему он был высок и прекрасно сложен.

Он заметил ее взгляд и лукаво подмигнул, одновременно заверяя Оливию, что у него самые благородные намерения.

Дана взяла черную бархатную накидку.

— Ну что, идем?

Но Оливия еще не закончила.

— А цветы ты не принес? Что за весенний бал без приколотого к корсажу букетика?

Кэл полез в нагрудный карман смокинга.

— Я решил остановиться на кое-чем другом.

Он подал Дане плоский, обтянутый синим бархатом футляр для драгоценностей. Когда она открыла его, на глазах выступили слезы.

Внутри лежала изящная золотая цепочка, на которой через определенные интервалы висели крошечные золотые туфельки на высоких каблуках, все разного фасона, и на каждой мерцал крошечный бриллиант.

Никто и никогда не дарил ей ничего подобного. Обручальное кольцо, купленное Майком, было грубоватой штамповкой.

Не в силах вымолвить ни слова. Дана подняла глаза.

Улыбка Кэла была немного неуверенной, словно он беспокоился, понравился ли ей подарок. Его волнение растрогало ее еще больше.

— Я заметил, что ты неравнодушна к туфлям, — сказал он.

Интересно, заметил ли он, что она неравнодушна к нему?

— Какая прелесть. Ты поможешь мне ее надеть? — Дана смахнула набежавшие слезы.

Кэл встал позади нее, застегнул цепочку и задержался, чтобы прижаться в поцелуе к ее затылку и прошептать: «Бесподобно».

Дана вздохнула — пожалуй, можно было обойтись и без розовых волос.

Кэл мысленно приготовился пройти сквозь строй членов комитета, расположившихся прямо за входной дверью загородного клуба. Кладя левую руку Даны на свой локоть, он заметил, что пальцы у нее ледяные. И двигалась она как-то скованно, что было ей совсем не свойственно.

— Мы сделаем это быстро, — пообещал он. — По паре слов каждому. А потом найдем Хэлли и Стива.

Они прошли почти весь ряд и оказались перед последним членом комитета. Кэл почувствовал, как рука Даны напряглась.

— Мама, — сказала она глухо, — ты прекрасно выглядишь.

Кэлу доводилось видеть более счастливые лица у парней, на которых он только что надел наручники. Рот миссис Дивайн открылся раз, другой…

— Я думаю, женщины Дивайн сегодня здесь самые красивые, — вклинился он, прежде чем мать Даны успела заговорить, и чмокнул Дану в щеку. — Хотя я, конечно же, пристрастен.

Элеонор Дивайн скользнула взглядом по волосам дочери и неохотно выдавила слова благодарности. Когда они отошли. Дана стиснула его руку.

— Мой герой, — пробормотала она.

Ему понравилось, как это прозвучало.

Шампанское и музыка имеют обыкновение делать даже самый неприятный вечер терпимее. Кэл Бруэр сумел сделать его воистину волшебным.

В обществе Кэла все, казалось, были приветливы. Даже ее мать предложила устроить дамский день, когда салон будет открыт. И только Ричард Макни обрабатывал толпу на другом конце зала.

Дана и Кэл танцевали, смеялись, болтали и снова танцевали. В одиннадцатом часу он оставил ее со Стивом и Хэлли, чтобы перекинуться парой слов с майором. Дана была рада передышке. Ее туфли жали, а на левой пятке, кажется, вздулась мозоль.

Дана с тоской взглянула на двери, ведущие на террасу. Мгновение поколебавшись, она уступила желанию подышать свежим воздухом и выскользнула наружу.

Ночь была ясной и теплой. Казалось, даже сверчки поют под приглушенную музыку, доносившуюся из бального зала.

Улыбаясь, Дана подошла к краю террасы, положила ладонь на каменную балюстраду и сбросила туфли.

— Намного лучше, — выдохнула она. Конечно, потом, когда придется вновь надевать их, она поплатится, но, по крайней мере сейчас поблаженствует.

— Ты никогда не могла оставаться в туфлях всю ночь, — раздался голос позади нее.

Дана крепче стиснула перила.

— Я не видела, что ты здесь, Майк.

— А я тебя видел… Не мог не заметить. — Он выглядел уставшим и каким-то потрепанным. — Мне надо с тобой поговорить.

Предчувствуя неприятное. Дана начала втискивать правую ногу в туфлю.

— Только недолго, я обещала Кэлу, что сейчас вернусь.

Музыканты объявили перерыв, и двойные двери открылись — кто-то из гостей вышел полюбоваться звездной ночью.

— Я тут влип в одну историю, — начал Майк. — Возможно, мне придется уехать из города на некоторое время, пока все не успокоится.

Надев правую туфлю. Дана ногой поддела левую. Туфелька качнулась и свалилась набок. Ничего не оставалось, как наклониться, поправить ее и втиснуть в нее свою несчастную стопу. Когда Дана выпрямилась, Майк схватил ее за плечи.

— Я хочу, чтобы ты поехала со мной.

Должно быть, ей послышалось.

— Что-что?

— Может, во Флориду.

Дана попыталась вырваться, но он не отпустил ее. Не зная, что делать, она выпалила первое, что пришло в голову:

— Слишком много солнца.

— Хватит, Дана, игра окончена. — Майк притянул ее к себе, от него несло пивом. Она отвернулась. — Ты уже доказала, что хотела, — с Кэлом Бруэром. Ты заставила меня страдать, а сейчас пора возвращаться домой.

Он стиснул ей пальцами лицо, заставляя снова повернуться к нему. Не успела она даже вздохнуть, как он впился в нее поцелуем.

Дана со всей силы врезала ему кулаком в живот Майк сложился пополам и выдохнул слово, которое не часто услышишь в элитарном клубе.

Торжествуя, она вытерла рот рукой. Хорошо бы найти какое-нибудь антибактериальное средство.

— Слушай меня внимательно, — процедила она, отступая на несколько шагов. — Кэл — лучшее, что когда-либо было у меня. Он умный, честный и трудолюбивый и относится ко мне так, как никогда не относился ни один мужчина. Тебе же надо Богу молиться, что ты еще не в тюрьме. Уезжай во Флориду, Майк, и не возвращайся.

Она развернулась и резко остановилась, увидев толпу, собравшуюся в дверях.

— Может, кто-нибудь сжалится над ним и принесет стакан воды? — обратилась Дана к зрителям. — А может, и нет.

Кэл оказался рядом с ней раньше, чем она успела удивиться. Обняв Дану, он повел ее в зал.

— Значит, лучшее, да?

Впервые Дана предпочла не отвечать.

Весь обратный путь они молчали, и только когда Кэл свернул с трассы. Дана наконец поинтересовалась:

— Куда ты меня везешь?

— Домой, — сказал он.

— Тогда ты свернул на три мили раньше.

— К себе домой.

— О…

Через несколько минут они остановились перед домом Бруэров. Фонари по обе стороны входной двери светились, словно маяки, указывающие путь в будущее.

Кэл заглушил мотор, обошел машину и открыл дверцу.

— Спасибо, — пробормотала Дана, когда он помог ей вылезти.

Он никогда не думал, что однажды привезет сюда ночью женщину, но это казалось… правильным. Она стояла посреди гостиной и выглядела такой потрясенной, что он просто должен был поцеловать ее, что и сделал.

— Какое чудесное место, Кэл. Теплое и счастливое — настоящий дом.

Он снял бархатную накидку с ее плеч и повесил на спинку кресла.

— Я хочу, чтобы ты провела эту ночь со мной. Здесь.

— Но Митч рано или поздно вернется и…

Кэл улыбнулся.

— Милая, Митчу уже давно все о нас известно. — Он протянул ей руку. — Ты пойдешь со мной наверх?

Она заколебалась, и сердце Кэла замерло. Дана вложила свою ладонь в его, и Кэл улыбнулся. Когда-нибудь он скажет ей, что каждую ночь, пока они живы, хочет вести ее по этой лестнице и любить ее.

Он может подождать, но не слишком долго.