Жестокие наследники

Когда нос Шайло дернулся, вероятно, уловив остаточный запах пыли в воздухе, я обошла их, затем миновала парящие фейские огни и поднялась по лестнице. Тишина воцарилась над гостями, когда я приземлилась в столовой.

— Зацепилась юбкой за одну из свай, — сказала я тёте Лили.

Её темные выразительные брови изогнулись. «Я починю его для тебя завтра», — показала она.

Меня так и подмывало сказать тёте, чтобы она не тратила своё время впустую, но вместо этого я улыбнулась и сказала:

— Отлично, — и разговоры возобновились.

Я почувствовала на себе взгляд чёрных глаз Нимы. Нацепив дерзкую улыбку, я подняла глаза. Она склонила голову набок и одними губами спросила:

— Ты в порядке?

Нет, я не была в порядке, но я не хотела её волновать. Ещё нет. Кроме того, я заключила сделку. Если я не буду молчать, я потеряю своё влияние на Римо.

— Ты надела перчатки.

Мой жених наблюдал за Лидией, официанткой-фейри, подающей вино Суку с таким вниманием, что это укрепило мою веру в то, что между ними что-то происходит.

— Не ради тебя, — тихо ответила я.

Рот Лидии растянулся в широкой улыбке на что-то сказанное Суком. Геджайве, за сколькими мужчинами она охотилась? Её губы были такими красными и блестящими, что казалось, будто она провела ими по живой изгороди из малиновых дроз.

— Вуды никогда не делают ничего, что не приносит пользы им самим, — пробормотал он, сердито глядя на Лидию и Сука.

Я покачала головой, заставив свои серьги заплясать и отбросить блики света на стол. Я придержала серьги, но пожалела, что подняла руки, когда запах Римо соскочил с перчаток и атаковал меня. Желание сорвать их и швырнуть обратно в него было сильным, но я подавила это желание.

Терпение не входило в число моих добродетелей, но я не могла позволить себе разрушить свой гаджой, мне необходимо стать терпеливой. Я просто надеялась, что Ибе не потребуется слишком много времени, чтобы выяснить, что стало с его незаконнорожденным братом.

ГЛАВА 8. СТВОРЧАТЫЙ ПОРТАЛ

Когда подали дижестивы и десерт, я извинилась и пошла в уборную.

— Ты снова ела водоросли Глейда? От этой дряни у меня каждый раз мурашки бегут, — сказал Сук, набивая рот кокосовым пудингом и пряным пирогом.

Джия толкнула его локтем, но я ухмыльнулась.

— Ты знаешь меня и мою любовь к келпу.

Я страстно ненавидела эту дрянь. Они были скользкими и пресными и, по словам Айлен, великолепно помогали похудеть.

— Я сейчас вернусь.

Несколько пар глаз следили за моим продвижением вокруг стола, но сильнее всего я чувствовала взгляд Нимы.

Пожалуйста, не следуй за мной. Пожалуйста, не следуй за мной.

Когда она отодвинулась от стола, я подошла к ней и положила руку ей на плечо.

— Нини Касс уже связалась с тобой?

Нима нахмурилась.

— Разве у неё не было свидания с тем старым актером, который получил «Оскар»?

— Старый? — Иба ущипнул меня за талию. — Он моложе вашего покорного слуги.

— Тогда древний, — парировала я.

Он снова ущипнул меня, и я хихикнула. Он улыбнулся, и это немного разгладило тревожные морщинки вокруг его рта и глаз.

Я сжала плечо Нимы.

— Почему бы тебе не связаться с ней? Я умираю от желания узнать, как всё прошло.

Она посмотрела на меня своим глубоким, тёмным взглядом. Такой же взгляд она использовала на мне, когда я была моложе, и она пыталась расшифровать, хорошо ли я провела день в школе. Чаще всего мои дни были не очень хорошими. Особенно после того, как Римо предупредил Благих студентов, что капля моей крови может превратить их в кучку пепла. Джия, всегда праведная фейри, попыталась опровергнуть слух. Когда это не сработало, она рассказала Ниме, которая пришла в школу с моим отцом, чтобы продемонстрировать ложность заявления Римо. В гимнастическом зале калимбора было созвано собрание. Окруженные всем студенческим корпусом, мои родители порезали себе руки и прижали их друг к другу. Хотя вены на руке Ибы немного посерели, невидимая магия в крови Нимы, в конце концов, отступила, и его кожа снова стала красивой и золотистой.

Я присела и прошептала:

— Я обещаю, что со мной всё в порядке. Просто месячные спазмы.

— Тебе нужно какое-нибудь лекарство? У меня здесь должно быть немного.

Она пролистала свою Инфинити.

— Нима.

Она продолжала листать. Она загрузила целую аптеку в свой браслет? Возможно. Несмотря на то, что она так и не стала человеческим врачом, она стала искусной целительницей фейри.

Слова «20 мг Дрозаниола» появились на моём Инфинити.

— Возьми это. Поможет.

Долгое нажатие на название лекарства высвободило его прямо в мой кровоток.

— Я уже чувствую себя лучше.

Ни одно лекарство не действовало так быстро, поэтому, конечно, мой комментарий заставил Ниму склонить голову набок.

— Ты скажешь мне правду позже, верно?

Волшебный детектор лжи, вот кем была моя мать.

— Хорошо.

Я поцеловала её в щёку, затем вернулась в тусклое пространство под павильоном — снова без охраны.

Я подумывала запылить лицо, чтобы скрыть свою личность, но что, если я достану виту Карсина вместо своей собственной и задушу себя ею? Это было невозможно, ведь так? Если я буду пригибаться к земле, ни один блуждающий фейри или лусионага не заметят фигуру в чёрном плаще, пробирающуюся сквозь высокие стебли адамана. Я была бы похожа на шпиона из одного из фильмов о людях, которые мы с моими двоюродными братом и сестрой смотрели в кинотеатре, созданном Ибой вскоре после его коронации. Очевидно, при моём дедушке не разрешалось никаких человеческих развлечений, потому что они считались пропагандой.

Я отцепила тяжёлые серьги, перенесла их обратно в спальню, используя свой Инфинити, затем пролезла сквозь планки и резко рванула вперёд, прижавшись животом к земле, огибая тонкие стебли. Над головой звенели зазубренные фиолетовые лепестки.

Охранники парили высоко над полем, но большинство из них разговаривали или сканировали влажный воздух вместо того, чтобы смотреть вниз. От шипения у меня перехватило дыхание. Я отшатнулась назад и выругалась, когда микос метнул в мою сторону свой смехотворно длинный раздвоенный язык.

Если бы я не была на секретном задании, я бы поджарила змею своим огнём, но пламя привлекло бы внимание. Поэтому я изменила курс и более осторожно облетела стебли, высматривая других рептилий. Неверрианские змеи не были ядовитыми, но дайлы были, и они ничего так не любили, как густую растительность.

К счастью, я не столкнулась ни с тем, ни с другим. Тем не менее, моё сердце колотилось и продолжало колотиться ещё долго после того, как я выползла с поля и бросилась в лес калимборов, где стала единым целым с тенями. Фейри были повсюду — некоторые летали, некоторые ходили. Я обошла их всех стороной и добралась до Дусибы без происшествий.

Насекомые жужжали вокруг толстых ветвей. Я прищурилась, чтобы разглядеть, светится ли кто-нибудь из них. Мне очень не хотелось отвечать лусионаге на вопрос, зачем мне понадобилось посещать правительственное учреждение посреди ночи. Поскольку конфиденциальные файлы внутри не хранились, это место не было ни заперто, ни охранялось. Что заставило меня поверить, что никакого секретного портала там не было. Разве Грегор не нанял бы хотя бы одного человека из огромной армии Неверры, чтобы защитить его?

Я повернула ручку, и тяжёлая задвижка щелкнула. Я вытащила её ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь, затем вызвала маломощное пламя, которое заплясало по гладкой поверхности моей одолженной перчатки. Так же тихо, как полосатый тигр, который рыскал по необитаемым джунглям за Глейдами, я прыгнула в темноту, осторожно поднимаясь по каркасу. Добравшись до потолка, я обвела золотую корону, подняв свою огненную ладонь вверх, чтобы осветить нарисованные листья.

Источник Джоша сказал ему, что краска покрывается рябью, если смотреть на неё достаточно долго. Ни один из листьев, казалось, не колыхался. Все они были идеально ровными и золотистыми. Я опустилась вниз и вызвала более яркое пламя, затем откинулась назад, пока моё тело не оказалось параллельно потолку. Я смотрела на фреску, пока у меня не заслезились глаза. Информатор Джоша был либо лжецом, либо сумасшедшим, возможно, и то, и другое, зная тип людей, которых часто посещал Дениэли.

Для пущей убедительности я в последний раз прошлась взглядом по кроне из листьев. Я уже собиралась открыть свой Инфинити, чтобы сообщить Джошу, что если портал и существовал, то не здесь, когда что-то изменилось в моём периферийном зрении. Что-то золотое. Я моргнула и сфокусировалась на пятне, затем поднялась, чтобы осмотреть его более внимательно. Краска была статичной. Я нерешительно прикоснулась к ней, но поверхность была зернистой и твёрдой и осталась зернистой и твёрдой. Мой усталый разум, должно быть, вообразил это движение.

Я задела место за ухом и отправила сообщение Джошу, затем начала спускаться обратно, когда мой Инфинити передал его ответ.

ДЖОШ: Прикоснись к каждому листику. И не забудь про соль.

Я: Прощупывание потолка Дусибы не было частью сделки, Локлир.

ДЖОШ: Нет?:)

Из ниоткуда у меня в животе возникла такая сильная боль, что я пробормотала «Багва», прежде чем снова поднялась наверх. Внезапно я возненавидела Джоша больше, чем Римо, но меньше, чем Карсина. Склонность Карсина к убийству подарила ему первое место в списке самых ненавистных фейри Амары.

Я купила пакетик соли на свой Инфинити, который материализовался в луче моего браслета, затем разрезала его, взяла горсть крупинок и провела костяшками пальцев по краске. На полпути вокруг кольца что-то снова шевельнулось на периферии моего зрения, что-то блеснуло, но не на фреске, а ниже. Не отклеила ли я капельку краски?

Не отрывая взгляда от искрящегося пространства, я продолжила свой медленный цикл. Внезапно мои костяшки пальцев погрузились во что-то студенистое, как будто консистенция потолка превратилась из дерева в морскую губку. Прежде чем я успела отдёрнуть руку, лист проглотил её.

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо, — прошептала я.

Моё запястье вошло внутрь, а затем и предплечье. Выпустив пакет с солью, я вскинула ноги и упёрлась подошвами ботинок в потолок, пытаясь бороться с всасыванием, но давление чуть не вывихнуло мне плечо. Мои ноги оторвались от потолка и бесполезно болтались подо мной. Мой желудок сжался так же сильно, как и сердце, а на лбу выступили бисеринки холодного пота.

Золотая точка, которую я приняла за отслаивающуюся краску, превратилась в человеческое тело. Облегчение от того, что я была неуверенной в себе и, следовательно, за мной последовал лусионага в форме светлячка, исчезло в тот момент, когда я увидела растрёпанные рыжие волосы. Из всех стражей в королевстве тот, кто следил за мной, должен был быть тот, кто хотел, чтобы я исчезла.

Сегодня действительно был не мой день.

Судьба, ты жестокая леди, ты спасла меня только для того, чтобы проклясть.

Когда портал втянул моё плечо, я закрыла глаза и прокляла тот день, когда заключила сделку с Локлиром. Если бы я знала, что мой билет из беды это поездка в сверхъестественную тюрьму, я бы признала свою ошибку, вместо того, чтобы позволить Джошу взять вину на себя.

Студенистый портал образовался вокруг моей макушки, затем лица, шеи и груди. Я поклялась, что как только я выберусь обратно из измерения, в которое вот-вот должна была попасть, я никогда не окажусь в долгу перед кем бы то ни было. Может быть, я бы даже вообще отменила гаджой.

После того, как я использовала свой.

Мой…

Я хотела заставить Римо порвать со мной, но если по какой-то причине я не смогу найти выход из магического заточения Грегора, я заставлю Римо рассказать моему отцу, где нахожусь. Решение успокоило меня, но это длилось всего две секунды.

В тот момент, когда моя голова оказалась с другой стороны волшебного дверного проёма, я поняла, что облажалась.

О, так сильно облажалась.

ГЛАВА 9. ФЕЙСКАЯ ТЮРЬМА

Либо я болталась вниз головой, либо Грегор благоустроил потолки своей тюрьмы.

Я поняла, когда портал выплюнул меня, и очень жёстко — будь ты проклят, Варифф, — что моё первое предположение было правильным.

Несмотря на то, что я пыталась призвать свой огонь, чтобы остановить падение, он откликнулся недостаточно быстро, и я вывалилась из магического портала головой вперёд. Я зажмурила глаза и свернулась всем телом в тугой клубок, кувыркаясь при падении.

Моя нижняя часть спины соприкоснулась с землёй, которая хлюпала, как грязь. Удивительно, но удар не раздробил мой позвоночник. Я хмыкнула, и маленькие звёздочки замерцали по краям моего поля зрения. Я медленно открыла веки и расправила конечности, растянувшись на липкой земле, пока ждала, когда моё сердце отделится от лёгких, чтобы они снова могли наполниться воздухом.

Воздух.

Что, если он был загрязнен ядовитыми газами, или что, если бы это был вообще не воздух, и я бы задохнулась? Я осторожно вдохнула немного. После нескольких вдохов, которые меня не убили, я пришла к выводу, что дышать безопасно.

В голове звенело, я не пыталась сдвинуться с места из позы морской звезды. С какой высоты я упала? Я уставилась на зеркальный диск, парящий над моей головой. Далеко-далеко над моей головой. Как минимум, на высоте пятнадцати метров.

Как я не потеряла сознание?

Я пошевелила пальцами ног, дабы убедиться, что они всё ещё соединены с моим позвоночником. Всё нормально. Я была самым удачливым невезучим человеком.

Конечно, я исцелюсь — рано или поздно — но войти в неизвестное измерение в качестве парализованной было бы неэффективно. Я повернула шею и осмотрелась, что было настоящим подвигом, учитывая, что влажная земля впивалась в мой череп и спину, как изголодавшийся рот.

Небо было цвета хлопка, а кактусы, окружавшие землисто-жёлтое поле, были гигантскими луковичными растениями, украшенными рифлёными розовыми цветами и колючими иглами, которые блестели, как будто были сделаны из стальной ваты. Я никогда не видела такого крупного вида, ни на Земле, ни в Неверре.

Я уже собиралась крикнуть «привет», когда передумала объявлять о своём присутствии.

Влажный холод земли проник сквозь мой костюм и лизнул кожу, посылая дрожь по всему телу. Я не чувствовала холода со времени моего Года Полёта, когда огонь в моих венах всё ещё был просто дымом.

Я начала поднимать руку в перчатке, чтобы проверить свой огонь, когда ворчание привлекло моё внимание вверх. Прямо на меня неслось чьё-то тело. Адреналин захлестнул меня. Стиснув зубы, я оторвала правую сторону своего тела от сырой земли и метнулась в сторону, умудрившись перекатиться на бок как раз в тот момент, когда мясистый снаряд шлепнулся там, где лежали мои нога и рука, обдав меня ещё большим количеством коричневой жидкости.

Несмотря на то, что мне следовало вскочить на ноги и убежать от выброса порталом второго человека, я села и провела двумя пальцами по комку, скользящему по моей щеке, осторожно принюхиваясь к нему. Приоритеты. Он пах минералами и зеленью, хотя на самом деле был полностью коричнево, точнее цвета охры. Теперь, когда я знала, что я не была покрыта навозом, я посмотрела, какую невезучую душу Грегор бросил через портал.

Мой пульс снова застучал по рёбрам, когда я увидела пылающий пучок волос на теле, облачённом в тёмно-синюю тунику.

— Ты, должно быть, шутишь, — пробормотала я, пока не поняла, что Римо никак не мог быть здесь в качестве пленника Грегора.

А значит, он пришёл за мной, и моё возмущение превратилось в облегчение.

В отличие от меня, Римо не свернулся в клубок и не сумел приземлиться спиной вперёд. Вероятно, это не должно было вызывать у меня улыбку, но, боже мой, как я ухмыльнулась при виде лусионага, утопающего по уши в грязи. Он дернулся, и его ладони поползли вверх к плечам, затем расправились. Он начал приподниматься, всасывающий звук был похож на небрежный поцелуй. Когда ему удалось приподняться и опереться на задницу, я откинула голову назад и рассмеялась. Его лицо было жёлтым и покрыто большим количеством грязи, чем Шайло и Айлен использовали на своих клиентах, демонстрируя омолаживающие свойства отложений фейри.

Римо заворчал, потирая руками лицо по бокам, умудряясь только набрасывать на него ещё больше мокрой земли.

В уголках моих глаз появились слёзы.

— Я никогда не позволю тебе пережить это, Фэрроу.

Я положила руку на живот, который всё ещё вибрировал от отголосков моего смеха.

Он сердито посмотрел на меня.

Один взгляд на его лицо, и мой дикий смех возобновился. Я не часто смеялась, но когда я смеялась, я смеялась от души.

Он пробормотал себе под нос смесь отвратительных ругательств на фаэли.

— Где, чёрт возьми, мы находимся, принсиса?

Это выбило смех из моих легких и улыбку с моих губ.

— Что ты имеешь в виду? Разве ты не пришёл, чтобы вытащить меня отсюда?

— Вытащить тебя? Нет. Я последовал за тобой, потому что… потому что я, очевидно, идиот.

— Что?

— Я идиот.

— Я не поэтому сказала «что», Римо. Хотя я согласна, что ты идиот во многих отношениях. Я сказала, что ты не знаешь, где мы находимся.

Глаза Римо, казалось, испускали те же смертоносные лазерные лучи, которые использовались в войне между людьми.

— Ты, правда, не знаешь, где мы находимся?

— Почему бы тебе не просветить меня, Трифекта?

— Подожди, это значит, что ты пришёл не для того, чтобы вытащить меня?..

— Вытащить тебя отсюда? Это портал. Я уверен, что принцесса Неверры сможет выбраться сама.

Он был прав. Я, конечно, могла бы выбраться сама. Если только портал не был заблокирован. Я решила не допускать наихудших сценариев.

— Так ты действительно не знал об этом месте? — спросила я, несмотря на то, что его сильное раздражение проступало сквозь маску на лице.

— Нет, я действительно не знал.

Он смахнул с лица ещё немного грязи и отбросил её в сторону.

По моему телу пробежала новая дрожь, на этот раз не от дуновения воздуха, хотя он был действительно холодным.

— Это тюрьма. Созданная твоим дедом. И моим.

Его зрачки сузились.

— Тюрьма?

Я прикусила губу, но почувствовала вкус влажной земли, поэтому отпустила её. Я хотела вытереть рот рукавом, но мой чёрный костюм был такого же цвета охры, как и у фейри, уставившегося на меня.

Взгляд Римо скользнул по полю, на которое мы приземлились, охватывая кольцо зеленых кактусов и затянутое облаками небо. Когда его глаза вернулись ко мне, они казались как-то темнее и острее, менее доверчивыми… Не то, чтобы они когда-либо казались такими доверчивыми раньше.

— Откуда ты знаешь об этом месте?

Я стряхнула комок грязи со своей ноги.

— Джошуа Локлир.

Кожа Римо покраснела в тех немногих местах, которые он начисто вытер.

Я вздохнула.

— Я была у него в долгу, и он потребовал оплаты. Попросил меня проверить слух, который он услышал, о сверхъестественной тюрьме. Он думает, что его сестра может быть здесь.

Я обвела рукой вокруг себя.

Здесь не было ни проволочного забора, ни магического барьера, равно как и никакого мрачного строения, отдаленно напоминающего тюрьму, так что я сомневалась, что здесь действительно кто-то жил.

Я обхватила себя руками. Почему мой огонь не греет?

— Тебе холодно?

— Холодно? — брови Римо сошлись к переносице. — Нет, мне не холодно. Я чертовски взбешён. Тюрьма! Ты, твою мать, привела меня в тюрьму?

— Привела тебя? — возмущенно спросила я. — Ты следил за мной. Я не сыпала соль на твою ладонь и не подносила её к порталу.

Мой тон содержал весь жар, которого жаждало моё тело.

Я поднялась, мои ноги отяжелели от грязи. Мне нужно было сжечь эту дрянь и убраться отсюда к чёртовой матери. Я подняла ладони и вызвала свой огонь, затем провела ладонями по бёдрам, ожидая, когда они воспламенятся и сожгут фунты грязи, прилипшие к углеродным чешуйкам моего костюма.

Ни пламени, ни дыма не появилось. Я сосредоточилась сильнее. По прошествии, как мне показалось, целой минуты, мои перчатки всё ещё не воспламенялись. Я посмотрела на Римо, который тоже поднялся на ноги.

— У тебя есть огонь?

Он перевернул свои ладони.

— Конечно, у меня есть огонь, — он стал гораздо менее яростным, когда ему тоже не удалось вызвать пламя. — Что за чёрт?

Моё сердцебиение участилось, почти так же быстро, как электромагнитные линии метро, которые пересекают каждый большой город на Земле.

Я сосредоточилась на своих ногах, пытаясь вогнать в них огонь, но если только наша калини не казалась здесь скорее ледяной иглой, чем пламенем, то в моих венах не было тепла. Мой пульс участился, и холод, пронизывающий мою кожу, стал глубже.

— Ты можешь летать?

Его лоб был так изборожден морщинами, что в густой грязи, покрывавшей его лоб, образовались борозды. Он не отвечал мне так долго, что мой страх перерос в настоящую панику.

Я уставилась на его ноги, желая, чтобы они оторвались от земли. Когда они этого не сделали, я повернула шею назад, чтобы посмотреть на портал.

— Если мы не можем долететь туда, то как, чёрт возьми, мы должны туда добраться?

— Если это действительно тюрьма, то я предполагаю, что не так.

Я оторвала взгляд от тонкого диска, парящего в белом небе, и сосредоточилась на своём Инфинити, проводя по нему кончиком указательного пальца в перчатке. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, будь функциональным. Луч не появился.

— Мой Инфинити не работает. А как насчёт твоего?

Римо потер браслет о тыльную сторону бедра — единственное чистое место на его теле, затем поднял его и провел пальцем по блестящей чёрной поверхности. Его мрачное выражение лица сказало мне, что он тоже был отключён. Что было безумием, потому что Инфинити питались нашим пульсом, и мой пульс бился. Даже скакал галопом.

— Что бы ни блокировало наш огонь, оно также блокирует нашу технологию, — прошептала я.

— Ну, мы в грёбаной тюрьме. Чего именно ты ожидала? Мужчины с голой грудью обмахивают тебя веером и кормят ягодами глейда?

Резкий, насмешливый тон Римо заставил меня расправить плечи.

— Ты можешь на секунду отложить свое идиотское отношение? Это не помогает!

Я ожидала удара молнии или, по крайней мере, раската грома, но воздух был неподвижен. Неужели моя сила Дениэли и здесь не сработала?

— Ты кому-нибудь говорил, куда направляешься?

Он сердито посмотрел.

— Учитывая, что я не знал о своём пункте назначения, нет.

Я проигнорировала его сарказм и снова уставилась на портал, желая, чтобы из него выскочил кто-нибудь другой, предпочтительно Грегор. Надежда внезапно пронзила мою грудь.

— Пакетик соли. Я уронила его. Они найдут это!

— Нет. Они его не найдут.

Римо указал на грязь… и мой пакет с солью.

Дерьмо. Хотя, возможно, было не так уж плохо, что он взял его с собой. Может быть, нам это понадобится, чтобы выбраться.

— Подожди. Джош знает, куда я пошла. Когда меня объявят в розыск, он кому-нибудь расскажет.

Римо хмыкнул, проводя рукой по своим спутанным волосам.

— Локлиру запрещён вход в Неверру. Он ни за что не признается в том, что отправил тебя сюда. Он был бы изгнан с острова на всю жизнь или превратился бы в пепел.

— Если только он не использует это в качестве переговорной фишки. Он довольно умён.

Как скользкий тип был умён.

— Да, настоящий гений.

— Ты всерьёз ненавидишь этого парня, да?

— Да, всерьёз.

— Больше, чем ты ненавидишь меня?

Я не была уверена, почему я спросила его об этом, но поскольку слова были произнесены вслух, было слишком поздно брать их обратно.

В течение нескольких ударов сердца его губы не шевелились, и это дало мне надежду, что я не застряла в тюрьме Грегора с кем-то, кто может попытаться задушить меня во сне.

— Амара Вуд, нет никого на Земле или в Неверре более раздражающего, чем ты.

— Вау, — я сделала шаг назад, мой глаз дернулся от раздражения. — Ты мог бы просто сказать «нет». Тебе не нужно было растягивать своё заявление и использовать громкие слова.

Его имя обогнало имя его брата в моём мысленном списке отвратительных фейри. Я развернулась, затем пошла прочь по липкому полю к гигантским кактусам и засушливой земле под ними. Я не была уверена, где окажусь в конечном итоге, кроме как вдали от Римо Фэрроу, что было моей нынешней целью. Целью номер два было найти укрытие — предпочтительно с ревущим огнем — чтобы привести свои мысли в порядок и разработать план побега.

Одна.

Римо мог бы сам найти выход. А ещё лучше, он мог бы застрять здесь навсегда. Это было не так, как если бы я кому-нибудь сказала, куда он пошёл.

ГЛАВА 10. КЛЫКАСТЫЙ ЦВЕТОК

Я распустила растрёпанную косу и заново её запела, тем временем как мои ботинки хрустели по потрескавшейся охристой земле. Не громко. Небеса, я не пыталась привлечь внимание или устроить шоу. Я пела, потому что тишина пугала меня. Я, должно быть, спела, по меньшей мере, десять песен, прежде чем наконец-то выбралась из моря колючей зелени.

Внизу простиралась круглая долина. Скорее кратер, чем долина, учитывая, насколько крутым был окружающий его горный склон. Держась на безопасном расстоянии от выступа, я прищурилась, решив разглядеть бараки, стоявшие вдоль единственной пыльной дороги. Все дома были с плоскими крышами и обшиты вагонкой, за исключением кирпичного здания в конце улицы. Предполагалось, что эти старинные жилища были тюремными камерами? Я наблюдала за движением, но не обнаружила ни тюремного охранника, ни заключенного, бродящего внизу. Однако что-то пискнуло и затрепетало в моём периферийном зрении. Нервы сдали, я призвала свою пыль, но медовые нити виты не вырвались из моих пальцев. Может быть, они были там, просто невидимые. Если только это место не заглушило и мою пыль тоже.

Мурашки побежали по моей коже, когда я оглядела пустыню кактусов и обожжённую землю под ними. Снова раздался пронзительный звук, сопровождаемый хлопаньем крыльев. Я развернулась, и моё сердце заколотилось в такт с моим торсом. Ещё один пронзительный писк на этот раз сзади меня. Я резко повернула голову на звук, и мои пропитанные грязью волосы хлестнули меня по щекам. Что это было? Я втянула воздух, увидев, как рифлёный цветок отделился от выпуклого зеленого ствола и с визгом полетел ко мне.

О… Отлично… Геджайве…

Несмотря на то, что каждая клеточка моего тела хотела подогнуть колени, я сжала пальцы и взмахнула руками. Мой кулак соединился с визжащим цветком. Взвизгнув, я попятилась назад, но потеряла равновесие. Я приземлилась копчиком на землю с такой силой, что вокруг моей головы запорхали птички.

Не птички.

Ещё больше розовых цветов.

Я раскинула руки, отмахиваясь от живых цветов. Один укусил меня за ухо, и я закричала.

Что за чёрт! У него были клыки?

Пот выступил на затылке. И передняя часть моей шеи тоже покрылась испариной. Если только это не была кровь.

— Что с тобой не так, Грегор Фэрроу? — я закричала в белое небо, надеясь, что мой голос пронесётся через портал и прогремит по всей Неверре. — Когда я выберусь отсюда, я убью тебя своей витой. Затем выжгу колючую траву, в которую ты будешь превращаться, пока ничто не восстанет из твоего проклятого пепла!

Ещё один цветок полетел мне в голову. На этот раз я ударила его кулаком раньше, чем он смог установить контакт. Другие сорвались с зелёных кактусов и бросились на меня. Один ударил меня в затылок и остался там.

Ужас пронзил меня, когда я поняла, что этот монстр-цветок должно быть, застрял у меня в волосах. Мне хотелось плакать, и я проклинала себя за то, что не приняла предложение Айлен отстричь мои локоны в модную прическу боб. Постоянно прикрывая лицо одной рукой, чтобы защитить его от мучительного потока крылатых цветов, я согнула другую руку и провела рукой в перчатке по волосам, благодаря Великого Духа Готтва и Неверрианские небеса за то, что Римо одолжил мне перчатки. Когда я вернусь в Неверру, я куплю целую коллекцию.

Наконец мне удалось справиться с хлопающим цветком. Хотя он клевал, тыкался и сопротивлялся моей хватке, я с силой сжала его. После нескольких оглушительных ударов сердца — моего и существа — тварь перестала двигаться. Я продолжала сжимать его для пущей убедительности. Стиснув зубы, я быстрее замахала другой рукой, мотая головой из стороны в сторону.

Что-то просвистело надо мной, что-то густое и зелёное. Я пригнулась, с всё ещё запутанной в моих волосах рукой, в которой держала (надеюсь) задушенное существо. Мой желудок сжался при мысли, что что-то мёртвое болтается в моих волосах, и из меня вырвался крик.

Больше, чем один.

Я рыдала от разочарования и страха, от отвращения и изнеможения. Но потом я вспомнила зелёную летучую мышь, которая поставила меня на колени, и я вытянула шею в поисках того, что победило рой розовых демонов.

Римо стоял, вооруженный веткой кактуса. Его лицо всё ещё было пожелтевшим от грязи, а грудь поднималась и опускалась так же быстро, как у меня. На его голых пальцах выступили капельки крови, вероятно, там, где иглы растения прокололи кожу. Пока он осматривал минное поле кактусов в поисках новой стаи злых цветов, я потёрла лицо предплечьем, пытаясь смахнуть слёзы, прилипшие к ресницам и скатившиеся по щекам, прежде чем он смог их заметить.

«Не проявляй слабости», — всегда говорил мне Иба, — «или твои враги используют это против тебя». Если мы когда-нибудь выберемся отсюда, Римо, вероятно, начнёт разводить эти клыкастые цветы и обучать их нападать на меня.

Когда новой атаки не последовало, он опустил своё импровизированное оружие.

— Ты в порядке?

— По мне видно, что я в порядке? — зарычала я, всё ещё пытаясь распутать инертный цветок, болтающийся в моих волосах.

Новые слёзы потекли по щекам. Я так сильно терпела неудачу в том, чтобы оставаться стойкой. Какой королевой я стану. Рыдание усиливалось и усиливалось, разрастаясь в моей груди, как грозовая туча. Я не выпущу его наружу. Я стиснула зубы. Вместо жалобного, мой крик превратился в икающий писк.

Я села на пятки и опустила глаза на колени, отрывая прядь за прядью от неподвижной штуковины, выдёргивая столько волос, что у меня защипало в черепе. Ботинки Римо захрустели по потрескавшейся земле, а затем исчезли из поля моего зрения.

Даже при том, что я не хотела, чтобы он был свидетелем того, как низко я пала, я также не хотела оставаться одна. Что, если ещё больше таких штуковин упадёт с кактуса?

— Пожалуйста, не уходи, — пробормотала я.

Раздался хруст, а затем его теплое дыхание коснулось моего уха.

— Я и не собирался.

Он оттолкнул мои дрожащие пальцы и начал осторожно распутывать запутавшуюся в волосах тварь.

Я сжала дрожащие губы и сосредоточилась на том, чтобы успокоиться.

— Он мёртв?

Тихое фырканье взъерошило мои волосы.

— Да.

Слава Небесам.

— Ты представляла мою шею, когда душила его до смерти?

Уголки моих губ приподнялись.

— Может быть. Твоё импровизированное оружие предназначалось для моего лица?

— Может быть.

Я услышала улыбку в его ответе.

Медленно тяжесть, давившая на мой скальп, исчезла. Я повернулась, желая рассмотреть цветок поближе. Розовые крылья существа были пушистыми, а пестики крючковатыми и окрашенными в красный цвет от моей крови. Капелька холодного пота скользнула у меня между лопатками.

— Спасибо, Римо.

Зелёные глаза фейри оторвались от клыкастого цветка.

— Неужели Вуд только что поблагодарила ничтожного подданного?

Моя благодарность выплеснулась прямо из меня, и я поднялась на ноги, чтобы посмотреть вниз на присевшего Благого.

— Что я тебе когда-либо сделала?

Отбросив моего крошечного противника в сторону, он тоже поднялся на ноги. Я ненавидела то, что он был выше, даже на несколько сантиметров.

— Вуды думают, что они намного лучше всех остальных. Твоя разнородная кровь не делает тебя выше любого из нас, Трифекта.

Я бы плюнула в него, если бы была из тех, кто плюет.

— Я и моя разнородная кровь говорим: пошёл ты, Римо Фэрроу.

Я показала средний палец, чтобы довести свою точку зрения до конца, прежде чем удалиться. Я никогда никого не обижала и чувствовала себя дешёвкой из-за того, что поддалась мерзкому человеческому жесту, но я была очень зла. И уставшая. И раздражённая. Я была почти уверена, что если бы что-нибудь напало на меня прямо сейчас, моя аура ударила бы это нечто электрическим током.

Я спускалась по крутому склону горы. Вместо липкой грязи, неустойчивая почва под моими ногами была сухой как кость. В противном случае это было бы слишком легко. Несмотря на то, что я дважды чуть не потеряла равновесие, рассыпчатая поверхность позволила мне быстрее уйти от жестокого наследника Грегора.

Маленькие камешки заскользили по моим ботинкам, когда Римо пристроился рядом со мной.

Не оборачиваясь, я рявкнула:

— Оставь меня в покое.

— Секунду назад ты умоляла меня остаться, а теперь хочешь, чтобы я ушёл? — он недовольно фыркнул. — Тебе когда-нибудь приходило в голову, что я не слежу за тобой? Мир не вращается вокруг тебя, Амара Вуд.

Я развернулась и замахнулась на него кулаком. Мои костяшки пальцев задели его челюсть, как вдруг я стала падать назад, размахивая руками.

О, чёрт.

Римо бросился на меня, вероятно, чтобы толкнуть на случай, если мне каким-то чудом удастся восстановить равновесие. Он обхватил рукой мою спину и присел на корточки так низко, что я повалилась вперёд. Он спиной врезался в землю, а я врезалась в него спереди. Я закрыла глаза, когда наше падение и последующее скольжение вниз по крутому склону подняли пыль и камни, которые полетели на нас, как острые снаряды.

Я не была уверена, как долго мы падали, но это было слишком долго. С другой стороны, одна секунда, проведённая прижатой к Римо, погруженной в мускусный запах его пота, смягченный минеральным запахом влажной земли, была слишком долгой. Как только мы остановились, я оторвала голову от его груди и перекатилась на спину. Порывисто дыша, он издал протяжный стон.

— Так тебе и надо за то, что ты пытался столкнуть меня вниз, Фэрроу.

Он повернул голову в сторону, бросив на меня выразительный взгляд.

— Столкнуть тебя вниз? Я пытался удержать тебя от падения, Трифекта.

Он сердито смотрел ещё пару секунд, прежде чем снова поднял голову к ненастному небу и закрыл глаза, его ноздри раздувались, как будто он только что сыграл в изнурительную игру во флотбол.

— Зачем тебе это делать? Я ударила тебя.

— Так вот что это было? Удар?

Уголок его рта приподнялся.

Я сделала долгий вдох, затем выдохнула.

— А, по-твоему, что это было?

— Это не удар.

Я приподнялась на локте и уставилась на Римо сверху вниз.

— Мой кулак соприкоснулся с твоей челюстью.

Его улыбка стала шире, что подпитало моё желание стереть её с его лица.

Тем не менее, я выбрала самый простой путь и нагнулась, принявшись вытирать пыль с задней части ног, хотя в тот момент я не думала, что самый быстрый цикл в человеческой стиральной машине с целой бутылкой моющего средства может улучшить состояние моей одежды и тела.

Я двинулась дальше.

— В следующий раз, когда я тебя ударю, ты не будешь улыбаться!

Он рассмеялся.

Багва действительно рассмеялся.

Я ему покажу.

После того, как я найду тюремного охранника, который поможет мне выбраться из этой забытой богом земли, я покажу ему.

ГЛАВА 11. ГОРОД-ПРИЗРАК

Потребовалось несколько минут, чтобы добраться до первого дома; минут, в течение которых я осматривала каждое окно, выходящее на улицу. В некоторых криво висели занавески, но большинство были голыми, состоящими из стекол, нуждающихся в тщательной мойке. Очень похоже на моё тело.

Скольжение мелких камней и стук по утрамбованной земле позади меня заставили меня оглянуться. Это был всего лишь Римо. Он не встретился со мной взглядом, слишком занятый осмотром фасадов домов. Огромная белая вывеска с надписью «ПАНСИОНАТ» чёрными печатными буквами висела над зияющей дверью первого корпуса.

Я снова оглянулась.

На этот раз Римо встретился со мной взглядом.

— Хочешь, я подержу тебя за руку, Трифекта?

Его пренебрежительный вопрос придал мне смелости. Я прижала кончики пальцев к истертому дереву, и петли застонали.

— Эй?

— Отличная идея. Кричи о своём присутствии, — пробормотал Римо с другой стороны дороги.

Я бросила на него один из своих лучших сердитых взглядов.

— Я ищу тюремного охранника.

— Что, если ты найдёшь заключенного?

Он нырнул за старую конную повозку, у которой не хватало колеса. Деревянная штуковина была приставлена к выветренному белому сайдингу. Вывеска, указывающая «КОНЮШНЯ» покачивалась на медленном ветру, звеня цепями.

Тихонько напевая, я вошла в пансионат. Я ожидала увидеть лазерные ограждения, съежившихся заключенных или более смертоносных существ с розовыми лепестками. Единственное, что я нашла в старом доме, была мебель, выкрашенная в неудачный травяной оттенок зелёного. Открытые шкафы, заполненные грудами массивных тарелок и треснутых мисок, и покосившийся круглый стол, окружённый четырьмя стульями, у которых отсутствовала, по крайней мере, перекладина или всё сиденье целиком. Пылинки блестели в бледном свете, пробивающемся сквозь грязное стекло. Пожелтевшие обои обвисли на стенах, которые казались не совсем прямыми. Я подошла к узкой лестнице, зажатой между двумя стенами и потолком, которую я едва расчистила.

Я прислушалась не раздадутся ли шаги по выцветшим доскам или тихий шепот, но, кроме свиста ветра снаружи, не было слышно ни звука. Напевая чуть громче, я начала подниматься по скрипучей лестнице, держась рукой в перчатке за перила. Чёрный материал стал серым от толстого слоя пыли. Потирая ладони, я добралась до лестничной площадки, которая вела в такой же узкий коридор с ещё более низкими деревянными потолками. Я немного сгорбилась, когда шагнула к первой двери, которая была распахнута настежь. Спальня была пуста, если не считать ржавого каркаса кровати, комода с тремя выдвижными ящиками, на котором стоял ночной горшок, и зеркало в крапинку. Я подошла к следующей двери и ещё к одной. Все приоткрыты. И комнаты за ними пустые.

Я вернулась на первый этаж и огляделась вокруг, мой взгляд остановился на почерневшем дымоходе, где не было даже золы или запаха обугленных поленьев. Я вышла из пансионата, прикрывая глаза ладонью. Солнечные лучи не пробивались сквозь плотный облачный покров, но свет всё ещё был болезненно ярким, особенно после полумрака заброшенного жилища. Я оглядела улицу, гадая, был ли Римо всё ещё в конюшне. Нашёл ли он что-нибудь? Кого-нибудь? Я почти перешла улицу, но решила не искать его.

Я не была трусихой. Я могла бы исследовать этот мир и без его помощи. Без чьей-либо помощи. В конце концов, я едва не оказалась здесь одна. Почему он последовал за мной, всё ещё оставалось загадкой.

Несмотря на то, что я не была особенно взволнована встречей с Кирой, я почти пожалела, что не столкнулась с ней, просто чтобы утешить себя тем, что я не упала в червоточину, которая убила своих обитателей так же, как убила их силы.

Я подошла к следующему зданию, фасад которого был изогнут наподобие подковы и опоясан широким крыльцом. Чёрная вывеска, прибитая над ним, жирными меловыми буквами гласила: «САЛУН». У нас был такой в Неверре, смоделированный по образцу архаичного человеческого, со скрипучими распашными дверями, загнутыми рогами и барными стульями из коровьей шкуры. Я прижала кончики пальцев к распашным дверям и вошла в помещение, сколоченное из полированного коричневого дерева. На стенах не было никаких украшений, даже чёрно-белых плакатов «разыскивается». Вдоль дальней стены тянулся покрытый лаком бар, увенчанный лесом бутылок из зелёного стекла. В жажде хоть капли жидкости, у меня свело горло. Я подошла поближе. Все ёмкости были пусты.

Я потянулась, чтобы перевернуть бутылку, но моя рука в перчатке соскользнула прямо с горлышка. Что за… Я попыталась снять её со стойки, но она не двигалась. Я попыталась поднять другую, но она тоже не сдвинулась с места. Нахмурившись, я подошла к одному из столов и толкнула его. Его ножки с таким же успехом могли быть припаяны к широким доскам, чтобы он не мог двигаться. Единственное, что не прилипло, это пыль. У меня возникло искушение вернуться в пансионат, чтобы проверить, не привинчена ли там мебель к полу, но вместо этого я решила проверить это в соседнем здании.

Я вышла на пыльную дорогу. И снова никакого Римо не было видно. Однако он не мог уйти далеко, долина была маленькой, а город компактным. Он, вероятно, изучал… Я подняла взгляд, чтобы разглядеть вывеску на крыше здания через дорогу от меня. Как уместно. БОРДЕЛЬ. Если бы Римо был хоть в чем-то похож на Грегора, и там были бы настоящие женщины, я могла бы никогда больше его не увидеть.

Скатертью дорожка.

Моей следующей остановкой был «УНИВЕРСАЛЬНЫЙ МАГАЗИН». Вывески на фасаде не было, но подоконник украшали холщовые мешки, наполненные зерном, на прилавке стоял чёрный железный кассовый аппарат, а вдоль трех других стен тянулись высокие стеллажи. Самый высокий был отягощён фарфоровыми канистрами и коричневыми пузырьками с лекарствами, на облупившихся этикетках которых были нацарапаны слова «гамамелис», «арроурут» и «эфир». Я ткнула в один. Прирос к месту. И пустой. Я поднялась по лестнице, чтобы проверить канистры. Крышки были завинчены слишком туго, но я предполагала, что там ничего не будет. Остальные полки были пусты, если не считать пыли.

Я спрыгнула обратно на пол с широкими досками и пересекла магазин, направившись к мешкам из мешковины. Я опустила руку внутрь, ожидая, что мои пальцы прочешут зёрна, но семена были приклеены друг к другу. Были ли они вообще реальны? Съедобны? Хотя я ещё не была голодна, если я быстро не найду способ выбраться отсюда, мне понадобится еда. Мой взгляд зацепился за лестницу, по которой я только что поднялась. Три из них были прислонены к полкам. Если я соберу все три вместе, то, возможно, доберусь до портала. Римо должен был бы поддержать его. Будет ли он работать со мной, или он предположит, что я использую его, чтобы уйти и отказаться помогать?

Тогда я подумала о своём гаджое. Я могла бы использовать это, чтобы заставить его держать лестницу. Оптимизм переполнял меня до тех пор, пока я не обошла стойку и не ухватилась за одну из стремянок. Как и всё остальное, она не двигалась. Ещё одна приманка. Если бы только я могла достать пилу. Если только лестницы не были сделаны не из дерева, а из волшебного, непреодолимого материала. Я бы не стала списывать это на психов, которые создали это место.

Возвращаясь по своим следам к стеклянной двери, я задавалась вопросом, что заставило вариффа и моего дедушку построить фальшивый пограничный город. Что это была за извращённая пытка? Должно быть, это сводило заключённых с ума. О, Небеса, что, если заставить фейри потерять рассудок, было целью их секретной тюрьмы?

Когда я вышла из магазина, заводя новую мелодию, я прищурилась на бесплодную землю, простиравшуюся за городом, сплошь серую грязь и осколки стекла. Что, если растительность тоже была поддельной?

Я вошла в банк по соседству. Или то, что я приняла за банк, судя по окнам кассира и большому хранилищу в задней части, которое было зияющим и пустым. Любимыми фильмами Паппи и Наны Эм были вестерны, поэтому я насмотрелась их вдоволь во время наших священных субботних ночёвок, которые совпадали с еженедельными «свиданиями» моих родителей.

Я вышла обратно, больше не будучи настороже. Вокруг явно не было ничего и никого. Конечно, в тот момент, когда я подумала об этом, кружевная занавеска затрепетала в окне второго этажа на другой стороне улицы. Моё сердце подпрыгнуло прямо к горлу, прерывая мою песню. Я замолчала и замерла, пульс шумел в ушах, пока фигура не прошла перед другим окном, и я разглядела пучки рыжих волос на фоне запекшейся охры.

«Это всего лишь Римо», — успокаивала я себя, проводя дрожащей рукой по собственным волосам, отягощенным таким количеством засохшей грязи.

На моих губах зазвучала новая мелодия, и я направилась к предпоследнему зданию на моей стороне дороги — небольшому дощатому строению, заставленному столами и скамейками. На самом большом столе лежало красное яблоко. Было ли это здание школой? Неужели Грегор отправлял детей в эту сверхъестественную тюрьму?

Я подошла к яблоку. Ожидая встретить сопротивление, я чуть не выколола себе глаз, когда плод оторвался, а мой кулак, изогнувшись в воздухе, ударил меня по лицу. Я разжала пальцы и уставилась на, возможно, самое совершенное яблоко, которое я когда-либо видела, блестящее и безупречное.

Поскольку я не была голодна, и только Геджайве известно, найду ли я какой-нибудь другой источник пищи в этом городе-призраке, я не стала его есть. Просто держала его деликатно и собственнически. Я крикнула ещё раз:

— Привет, — и была встречена полной тишиной.

Несмотря на то, что я не хотела сталкиваться с заключёнными, ни с кем не сталкиваться было совершенно жутко.

Тихонько напевая, я вышла из здания школы и осмотрела дорогу в поисках следов. Кто-то оставил это яблоко не так давно, поскольку оно было очень свежим… Я прищурилась, глаза щипало от пыли и белого света. К сожалению, ветер, пронёсшийся по городу, стёр отпечатки моих собственных ботинок.

Я снова перевела взгляд на бордель. Ни на одном из окон не колыхались занавески. Я посмотрела на здание рядом с ним — «ПАРИКМАХЕРСКАЯ». Я сомневалась, что здесь был парикмахер, а если и были какие-нибудь ножницы или бритвенные лезвия, то они наверняка были поддельными. Был ли Римо внутри магазина? Я подождала его несколько минут перед крыльцом школы.

Когда он не вышел из простецкого заведения, я начала беспокоиться и пересматривать своё решение расстаться. Я презирала его компанию, но предпочитала её отсутствию. Особенно с наступлением ночи. Я посмотрела на небо, всё ещё белое, как зубная паста, без намёка на надвигающиеся сумерки. Если ночь не наступала, не слишком ли было просить, чтобы солнце пробилось сквозь плотный облачный покров и согрело долину? Я обхватила себя руками и потёрла их, чтобы согреть озябшую кожу, затем побрела к последнему зданию — кирпичному строению.

Во всех вестернах, которые я смотрела, были дикие лошади и койоты. Это казалось как раз тем местом, где должны были бы разгуливать стада мустангов. С другой стороны, трава была редкой, и я ещё не видела ни одного водоема. Могло ли какое-либо животное, кроме этих причудливых клыкастых цветов, выжить в такой бесплодной пустыне?

Я обошла кирпичную стену, заглядывая сквозь оконные стекла, покрытые таким количеством пыли, что они искажали детали того, что находилось внутри, но не его форму или цвет — длинный, черный, с дымоходом и вагонами. Старинный локомотив из кованого железа.

Я ускорилась, пока не добралась до проёма, затем остановилась на платформе, чтобы осмотреть широкую траншею, выложенную чёрными колеями, проложенными в скалистой горе. Куда ведёт эта дорога — в тюремные бараки или в другие города-призраки? Если только это не оно… Одна гигантская заброшенная камера, где не может процветать ничто и никто.

Великий Геджайве, во что я вляпалась?

Я отбросила свой пессимизм и решила, что железная дорога должна куда-то вести. Куда-нибудь, где были люди. Как сестра Джошуа. Я приблизилась к глубокой траншее, вглядываясь в хитроумное устройство, припаркованное на противоположной платформе. Назвать его локомотивом было бы преувеличением, учитывая, что он состоял только из закрытого синего вагона с клеймом «Собственность Плети» и чёрного вагона-кондуктора, увенчанного дымовой трубой.

Моя тяга к приключениям всегда была смягчена большим чувством осторожности, в отличие от моего двоюродного брата Сука, который жил ради исследований. Я хотела, чтобы он был здесь, и инстинктивно посмотрела на свой Инфинити, чтобы связаться с ним, прежде чем вспомнила, что браслет не сработает. Я уставилась на глянцевую поверхность, как будто могла с помощью магии включить его, но как бы долго и упорно я ни смотрела, полоса частот не перезагружалась.

— Я бы посоветовал тебе прыгнуть, но здешний поезд кажется таким же ненастоящим, как и всё остальное в этом чёртовом месте.

Я подпрыгнула, и моё драгоценное яблоко скатилось в траншею.

ГЛАВА 12. СТАЯ

Стиснув зубы, я оторвала взгляд от упавшего яблока и перевела его на невыносимого фейри, который стоял на противоположной платформе.

— Иди к чёрту, Римо.

Он медленно повернул лицо, на котором всё ещё имелись полосы засохшей охристой грязи, и огляделся по сторонам.

— Почти уверен, что я уже там.

Я бы не согласилась с ним вслух, но он был прав. Это место было версией человеческого чистилища времён золотой лихорадки.

Несмотря на то, что я не хотела вовлекать Римо, мне также нужно было знать, что он нашёл. Или не нашёл.

— Ты столкнулся с кем-нибудь ещё?

— Нет.

Он погладил массивный нос чёрного локомотива. Должно быть, это было не чистое железо, потому что его пальцы не воспламенились и не обуглились. Очень жаль.

— Итак, ты всегда разговариваешь сама с собой?

Я резко дёрнула головой.

— Что?

Он оторвал руку от вагона и осмотрел свою ладонь, затем щёлкнул пальцами, отчего в холодный воздух взлетели крошечные пылинки.

— Ну, произносишь слова, когда никого нет рядом?

Я сердито посмотрела на него, уперев руки в бока.

— Я не разговаривала сама с собой, ты, безмозглый светлячок, я пела.

Один уголок его рта приподнялся.

— Так вот, что это было?

Если бы он не стоял на противоположной платформе, я бы ударила его, и на этот раз мои костяшки пальцев не просто задели бы его челюсть.

— Возможно, именно это и отпугнуло заключенных… твоё пение.

Зачем я вообще пыталась завести с ним разговор? Он был явно неспособен вести себя цивилизованно.

Его взгляд вернулся к моему ускользнувшему фрукту, который лежал на чёрном рельсе.

— А ты случайно не захватила с собой фляжку с водой из Неверры вместе с этим яблоком?

Он думал, что я прихватила с собой яблоко? Я чуть не рассмеялась. Почти потому, что я действительно была не в настроении смеяться. Если бы я что-нибудь взяла с собой из дома, это была бы бензопила.

— Я не приносила яблоко из Неверры.

Я указала на свой облегающий костюм, отчего его взгляд заблуждал по моему телу.

— Куда, чёрт возьми, я бы его положила?

Он хмурится, отчего на лбу растрескивается засохшая грязь.

— Тогда где ты его нашла?

— В здании школы.

Вокруг нас воцарилась тишина.

— Ты ведь не откусила от него, ведь так?

— Нет, — моё сердце набрало скорость. — Почему? Ты думаешь, оно отравлено или что-то в этом роде?

От его молчания в ответ у меня сжалось всё внутри. Когда я уставилась на идеальное красное яблоко, мой желудок решил, что сейчас самый подходящий момент, чтобы заурчать.

— А что, если оно всё же не отравлено?

Он склонил голову набок и слегка зажмурил один глаз, посылая мне взгляд «какая-же-ты-дура».

Мой желудок запротестовал. Просто потому, что свежие продукты были невероятны в таком месте, как это, не означало, что это было невозможно. Может быть, это был какой-то подарок заключённым. Способ сохранить им жизнь, чтобы их можно было пытать ещё один день.

— Твой отец знает о существовании этого места?

Вопрос Римо отвлёк моё внимание от яблока.

— Я сомневаюсь, — он никогда не упоминал мне об этом. — Твой дедушка, в самом деле, никогда не упоминал тебе об этом месте?

— Ни разу.

— Как ты думаешь, кто-нибудь вообще может быть ещё жив?

Он сжал губы и поводил ими взад-вперёд, как будто обдумывая мой вопрос.

— Ну, я не нашёл никаких следов жизни и никакой воды, так что предполагаю, что если кто-то и остался в живых, то уехал из этого причудливого маленького городка.

Немного, конечно, но в этом не было ничего необычного.

Он уставился на туннель в горе.

— Пока мы не узнаем степень…

— Мы?

— Как бы мне ни было больно предлагать это, Трифекта, возможно, безопаснее путешествовать вместе, чем в одиночку.

Должно быть, ему было чертовски больно, потому что он даже не мог встретиться со мной взглядом, когда предложил это.

Мои руки соскользнули с бёдер.

— Если мы путешествуем вместе, то нам нужно установить некоторые правила.

— Правила?

Его зелёные глаза метнулись к моему лицу.

— Должен ли я напомнить тебе, что ты здесь никто, Амара Вуд? Ни принцесса, ни королева. Никто. Нет возможности обратиться за помощью к Ибе или Ниме.

Он с отвращением произнёс имена мамы и папы на Готтва, которые я переняла вместо их обозначения на фаэли.

— Здесь нет слуг, которые могли бы выполнять твои приказания. Никакой охраны, чтобы защитить тебя. И твоя маленькая коллекция способностей… здесь это не работает.

И тут я подумала, что достигла вершины своего отвращения к этому парню, но впереди было ещё так много всего.

— Пошёл ты. Ты ни черта обо мне не знаешь. А что касается путешествий, я проложу свой собственный путь, потому что предпочту прикрыть свою спину, чем быть преследуемой кем-то, кто ничего так не хочет, как вонзить в неё нож.

Он взял с собой нож? Лусионага обычно носил оружие, но Римо всё ещё был одет в свой официальный наряд для помолвки.

— Я бы не стал преследовать тебя. Я не собака.

— Нет. Собаки преданны и добры. Ты ничего не знаешь о доброте.

Я спрыгнула на рельсы, которые оказались намного ниже, чем я ожидала. Лодыжки и берцовые кости заболели от прыжка, я схватила своё яблоко, затем выпрямилась. Высоко подняв подбородок, я зашагал по рельсам в сторону горы, потому что, как и всё в этом чертовом городе, локомотив, несомненно, был бесполезным реквизитом.

— Ты уходишь, и я отменяю своё предложение! — крикнул Римо.

Отлично. Мне всё равно.

— Не рассчитывай, что я спасу тебя в следующий раз, когда ты попадешь в беду, Амара Вуд.

Я резко обернулась.

— Спасешь меня? Почему бы тебе не отложить этот комплекс героя в долгий ящик рядом со своим дурацким предложением? Меня не нужно спасать. Кроме того, я никогда не просила тебя спасать меня. Не хотелось бы тратить наш гаджой на что-то столь глупое, как моё благополучие, когда у меня есть такой отличный план на этот счёт.

Всё тело Римо, казалось, расширилось, как будто он напрягал каждую из своих шестисот мышц.

Я повернулась обратно и пошла. На этот раз я не пела. Во-первых, потому что мои зубы были слишком крепко стиснуты, чтобы издавать что-либо, кроме фырканья. И, во-вторых, то, что сказал Римо, задело меня. Как бы сильно я ни хотела признаков жизни — хотя бы для того, чтобы убедиться, что это место не убило фейри — я бы предпочла наткнуться на них, чем они на меня.

Но в основном я не пела из-за причины номер один.

Прямо перед тем, как я достигла арочного входа в гору, низкое рычание заставило меня неуверенно остановиться. Инстинктивно я попыталась оттолкнуться от земли, чтобы взлететь, но мои ботинки не отрывались от рельсов.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Я прищурилась и всмотрелась в темноту, молясь, чтобы то, что издало этот звук, не набросилось на меня, как визжащие розовые цветы.

Раздалось ещё одно рычание, на этот раз громче, как будто его источник придвинулся ближе. С бешено колотящимся сердцем, я попятилась.

Ещё одно рычание, а затем ещё одно.

О, фейри. Неужели все животные путешествовали здесь долбаными стаями?

Я двинулась ближе к насыпи как раз в тот момент, когда из недр туннеля материализовались огромные четвероногие животные. Я выдохнула, когда поняла, что это были лупа. Неверрианские волки были безвредны. Ну, до тех пор, пока вы их не погладили, потому что поглаживание открывало мысленную связь с ними, а всё, о чём они думали, это охота на мелкую дичь и беготня. Кое-что, чему я научилась из первых рук.

Щенка лупы утащило в Розовое море, и поскольку фейские волки не знали, как грести, чтобы спасти свои жизни, я прыгнула в воду и спасла барахтающийся меховой шарик. В течение следующих двух лет, каждый раз, когда животное оказывалось рядом, я была посвящена в его внутренние размышления. Сначала было странно получать мысли, которые не были моими, но потом я привыкла к странным маленьким передачам, и в тот день, когда они перестали приходить — мой волк встретил безвременную смерть от клыков тигра — я почувствовала укол потери.

Я насчитала семь волков. Они были намного крупнее, чем те, что были дома, но более тощими, что подтверждало нехватку пищи. Их грудные клетки торчали на фоне белой шерсти, которая напоминала их среду обитания — скудную и грязную. На некоторых отсутствовали большие участки меха; другие были покрыты таким количеством грязи, что выглядели так, словно принадлежали к другому виду.

Один из них поднял голову, как будто хотел понюхать воздух. Когда он снова повернул ко мне морду, его хвост поднялся, а затем хвосты его товарищей по стае тоже выпрямились, торча из их скелетообразных тел. Я затаила дыхание, ожидая, что они начнут вилять.

— Амара!

Моё имя было подобно ведру ледяной воды, пробудившему меня от дремоты.

— Отойди от них!

Римо спускался по платформе медленными, но широкими шагами, как будто боялся, что если он пойдёт быстрее, то спугнёт волков.

— Неужели голвиним боится нескольких маленьких лупа?

Хор низкого рычания разнёсся над проржавевшими путями, над каждым камнем в горе и каждым кирпичом на станции. Хорошие собачки. Я предположила, что они рычали на Римо и его ощутимую враждебность.

Всё ещё двигаясь быстро, Римо зарычал громче волков, его рычание распространилось по траншее.

Я повернулась обратно к стае, намереваясь доказать, что не напугана, что эти существа, хотя и почти такие же высокие, как я, были такими же милыми, как пуховки, но затем ворчание перешло в лай, который превратился в рычание.

Я нахмурилась.

— Прекрати бежать, Римо.

Я говорила мягко, чтобы не напугать животных ещё больше, чем они уже были.

— Ты их пугаешь.

— Я прекращаю бежать, и ты становишься жевательной игрушкой.

— Не будь смеш…

Волк, который стоял немного впереди остальных — Альфа, как я предположила, — издал пронзительный вой, а затем прыгнул вперёд. Остальные последовали за ним. Их огромные лапы колотили по траншее. Это не было нормальным поведением лупы. Волки дома не были агрессивными. Если уж на то пошло, они были пугливы рядом с фейри.

— Амара! Убирайся с грёбаных рельсов! Сейчас же!

Температура моего тела упала, и страх затопил мои вены. Я попятилась, а затем развернулась и побежала по траншее. Мои ноги не передвигались, как это было дома. Я бросилась на отвесную стену, пытаясь вскарабкаться наверх, но моя опора заскользила, и вниз посыпалась грязь. Я приземлилась на задницу, но тут же вскочила на ноги и запрыгала по утрамбованной земле, пытаясь вскарабкаться, когда волки подбежали ближе. Римо присел на корточки и вытянул руку. Я вложила свою ладонь в его, и он поднял меня как раз в тот момент, когда одно из чудовищ бросилось на то место, где я была секундой ранее, пытаясь убежать, как нескоординированный паук.

Я закрыла глаза. От силы рывка Римо мы оба упали на утрамбованную почву платформы. Земля затряслась, и я подумала, что это от нашего падения, пока она не затряслась опять. Лупы, один за другим, врезались в земляную стену, желая добраться до нас. Существа зарычали, и от этого звука кровь застыла в жилах.

Я села. У меня кружилась голова, кровь бурлила в жилах. Волк прыгнул на насыпь, его изогнутые когти нашли опору на выступе. На самую долгую секунду за всю мою жизнь я подумала, что ему удастся подтянуться. И, вероятно, Римо тоже, потому что он вскочил на ноги и схватил меня за руку, едва не вывихнув плечо в процессе.

Волк упал на задние лапы, но в мгновение ока вскочил на все конечности и огрызнулся. Капли слюны капали на утоптанную грязь у его лап. Остальная часть его стаи рычала и лаяла, царапая стену, как будто хотела её обрушить.

Римо всё ещё сжимал мою руку. Я была слишком напугана, чтобы стряхнуть его хватку, а он был слишком заворожен хищными зверьми, чтобы понять, что всё ещё держит меня. Если только он не осознал этого и не решил, что мне нельзя доверять мою собственную жизнь.

— Моё яблоко, — сказала я, внезапно осознав, что выронила его.

Римо тяжело задышал, но взглянул ещё злее на меня.

— Серьёзно, Амара?

Волки рычали, рыскали и прыгали, но не могли добраться до нас. Один из них понюхал фрукт, пнув его мордой. Следующим заинтересовался Альфа и толкнул своего товарища по стае. После долгого обнюхивания яблока гигантский волк фыркнул и отвернулся.

— Если это не говорит тебе, что с ним что-то не так, тогда я не знаю, что скажет, — сказал Римо.

— Может быть, у них фруктофобия, — выпалила я, потому что не хотела с ним соглашаться.

Римо уставился на меня, скрежеща челюстью.

Альфа взвыл. Его жёлтые глаза загорелись. Всё ещё со стоящими торчком хвостом и ушами, он ускакал прочь, и я подумала, что мы в безопасности. Ну, настолько в безопасности, насколько два бессильных фейри могут быть в сверхъестественной тюрьме. Но затем огромный волк развернулся и помчался в нашу сторону по рельсам, набирая скорость. Он направлялся к платформе в конце траншеи.

Моё сердце замерло, когда животное взмыло в воздух и ухитрилось водрузить на край траншеи часть корпуса. Волк взбирался на платформу, брыкаясь и толкая почву массивными задними лапами.

Римо крикнул:

— Нам нужно подняться повыше!

Моё сердце бешено заколотилось, ударяясь о ребра.

— Поезд.

— Все двери открыты.

— Может быть, они закрываются.

— Может быть, нет.

Волк втащил себя выше на платформу, а затем вскочил на все четыре лапы.

— Тогда наверх!

Я вырвала руку из хватки Римо, рванула к вагону кондуктора и запрыгнула внутрь.

Римо прыгнул вслед за мной. Он попытался захлопнуть дверь, но она застряла. От досады он ударил кулаком по крыше.

— Наверх, наверх, наверх! — крикнула я, вылезая из окна и отталкиваясь от выступа, чтобы добраться до верха машины.

Её округлая форма затрудняла подъём, и я чуть не соскользнула прямо на рельсы, где собралась остальная часть стаи, пуская слюни и тявкая. Наконец, мне удалось перекинуть через выступ ногу. Из окна высунулась голова Римо, а затем показалось и его туловище. Он с трудом выбрался наружу, пот стекал по его лицу. Как только массивный белый Альфа запрыгнул в вагон, Римо подтянул свисающие ноги.

Моё сердце снова заколотилось в груди. Я собиралась установить неверрианский рекорд и стать самой первой фейри, умершей от сердечного приступа.

Ухватившись за трубу, я выпрямилась, а затем предложила Римо руку, чтобы он тоже мог встать. Я сомневалась, что гордый фейри примет её, но он стиснул мои пальцы и с моей помощью он поднялся на ноги.

Огромная голова волка высунулась из окна. Он рычал и лаял. Когда он понял, что не может добраться до нас, он встал на дыбы. Вагон начало трясти, и Римо, который пытался сохранить некоторую дистанцию между нами, обвил руками трубу локомотива, зажав меня между холодным чёрным металлом и своим разгорячённым твёрдым телом. Я не оттолкнула его, потому что ощущение себя котлетой для бургера экспоненциально уменьшало мои шансы стать таковой.

— Ненавижу лупа, — процедил Римо сквозь стиснутые зубы.

Паровоз трясло, и он дребезжал так сильно, что я думала, волку удастся его опрокинуть. Когда всё остальное застряло в этом проклятом городе, почему мы должны были выбрать единственное, что двигалось?

— Знаешь, чего я не понимаю?

— Нет, чего ты не понимаешь, Трифекта?

— Почему ты помог мне убежать от волков, когда ты явно всем сердцем ненавидишь меня.

Его горячее дыхание пульсировало у моего уха полдюжины раз, прежде чем он, наконец, ответил:

— Меня учили защищать фейри. Даже самых отвратительных.

Вместо нарастающего раздражения, мои эмоции отразились на губах. Я слегка повернула голову, ровно настолько, чтобы он заметил мою насмешливую улыбку.

— Так ли это?

Его зрачки расширились, пожирая зелёную радужку. Тогда до меня дошло, что его глаза больше не были золотыми. Этот мир украл его магию лусионага точно так же, как он украл мой разносторонний дар.

Я уже было собиралась высказаться на этот счёт, если он не понял, что не может превратиться в светлячка, как вдруг он спросил:

— Ты думала, что я волновался тебе?

— Волновался обо мне?

Я рассмеялась, моя грудь сотрясалась, хотя вагон больше не двигался.

— О, нет, Римо Фэрроу.

Моё веселье иссякло так же быстро, как и началось, и я устремила жёсткий сухой взгляд на стража-фейри.

— Я предположила, что тебе небезразлична моя корона, и когда-нибудь она будет у тебя на макушке.

Линия его ресниц опустилась, скрывая глаза.

— Мне насрать на твою корону.

«Лжец», — подумала я.

— Тогда почему ты согласился жениться на мне?

— Чтобы осчастливить дедушку.

— Оу. Разве ты не самый милый? — мой приторный голос заставил его нахмуриться. — Как думаешь, ты когда-нибудь начнёшь мыслить самостоятельно, или всегда будешь позволять своим дедушке и матери диктовать тебе своё мнение и управлять твоей жизнью?

Вена на его виске, та, что тянулась под родимым пятном, запульсировала.

— Я должен был дать им тебя сожрать.

Благодарение, что он этого не позволил, никак не уменьшило мою злобность. Я одарила его улыбкой, сжав губы, прежде чем перевела своё внимание на рельсы.

— Думаю, они ушли.

Римо посмотрел поверх моей головы сначала направо, затем налево. Медленно он оторвал своё тело от моего, но оставил одну ладонь на трубе для поддержки.

— Наверное, ты права, но, учитывая, что они чертовски умны, есть вероятность, что они не ушли слишком далеко. Я уже упоминал, как сильно ненавижу лупа?

— Несколько раз, — я сморщила нос. — Я решила, что тоже больше не фанат. По крайней мере, не из породы Приграничной страны¹.

Он фыркнул.

Прикусив губу, я добавила:

— Если ты не отменил своё предложение, я бы хотела воспользоваться им.

— Моё предложение?

Я поморщилась.

— Держаться вместе.

Самодовольная улыбка тронула его губы.

— Что заставило тебя передумать, принсиса?

Я почти хотела взять свои слова обратно. Почти. Но отдалённый вой укрепил моё желание не идти по этой земле в одиночку.

— Я не хочу умирать, и если это означает, что мне надо быть рядом с тобой следующие несколько часов… или дней… хотя надеюсь, часов… тогда так тому и быть.

Он мгновение изучал меня, прежде чем снова отступил.

— Не подходи слишком близко.

— Даже не мечтала бы об этом. Итак, каков наш план?

— Не быть съеденными лупа.

— Помимо этого и достижения портала?

Он окинул взглядом гору и проходящий через неё туннель.

— Нам нужно посмотреть, куда ведут рельсы.

И как нам это сделать, если стая бешеных волков охраняла вход, как какая-нибудь эльфийская версия Цербера?

У меня возникла идея.

— Поезд. Он трясся.

— Ну и что.

Я закатила глаза.

— А то, что он не приклеен к рельсам, так что, возможно, он сработает.

Удивление очертило линию его челюсти. Ха! Он об этом даже не подумал. Десять очков в пользу Амары. Ноль в пользу Римо. Ладно, полбалла ему за то, что ранее спас мою задницу.

— Возможно, ты права, — он широким жестом обвёл платформу. — После тебя.

— Трус, — пробормотала я.

— Ты имеешь в виду, галантен?

Я свирепо посмотрела на него, что только усилило его ухмылку.

— Отлично. Я пойду первой.

Я опустилась на колени, а затем сползла обратно к окну, молясь, чтобы волк не притаился внутри.

Наверное, мне следовало проверить, прежде чем просовывать ноги в отверстие. Очевидно, мои инстинкты самосохранения были недостаточно развиты. Во времена Лайнуса для королевских фейри, находящихся на пороге взрослой жизни, было традицией пересекать Неверру в одиночку и без использования каких-либо своих способностей. Хотя рассказ моей тёти и породил во мне благодарность Ибе за отмену этой традиции, ознакомительное путешествие могло бы сослужить мне хорошую службу.

К счастью, вагон проводника был пуст. Я снова попробовала открыть дверь, но её заклинило.

Римо прыгнул в окно и приземлился рядом со мной. Поезд накренился.

На приборной панели кондуктора было два рычага. К сожалению, рядом с ними не было никаких табличек, объясняющих для чего они, а при осмотре тесных помещений не было обнаружено буклета с инструкциями. Я вздохнула. Вероятно, они были просто неработоспособным реквизитом. Я всё равно обхватила одну из них рукой, а затем сильно толкнула. Рычаг заскользил так же плавно, как Дениэли скользили по воде.

— Трифекта, не трогай…

Приказ Римо прервал оглушительный лязг: дверь с грохотом захлопнулась.

Моё сердце снова забилось сильнее.

— По крайней мере, теперь мы знаем, как закрыть дверь.

Римо что-то проворчал себе под нос. Хотя я не разобрала его слов, его зажигательный взгляд подсказал мне их суть. Прежде чем он успел снова накричать на меня или ещё что-нибудь проворчать, я толкнула второй рычаг вверх. Из трубы вырвался пронзительный свист, за которым последовал поток пара.

Ура, в путь! И лишь небесам было известно, куда. Всё, о чём я молилась, — это о том, чтобы там было более живучим, и под этим я подразумевала населенный людьми, а не чрезмерно усердными волками или одушевлёнными цветами.

Поезд сильно тряхнуло, как будто на него набросились волки, но он не двигался по рельсам.

Римо взялся за ручку двери и попытался опустить её, но она не поддавалась. Мышцы бугрились под его темно-синей туникой, ненадежно натягивая ткань. Он попробовал второй рычаг, но тот тоже не поддавался. Возможно, человек, который привёл в действие поезд, был единственным, кто мог его остановить? Я сильно дернула за оба рычага. Бесполезно.

— Ты думала, я недостаточно сильно тянул, Трифекта?

— Не откусывай мне голову. И только потому, что мои руки не такие большие, как бёдра, это не значит, что я слабая.

Он фыркнул, а затем повернулся к отверстию, через которое мы спустились ранее, и ухватился за подоконник, чтобы вылезти на крышу поезда, но толстый кусок металла поднялся, как будто окно включили.

— Что за…

Он отдернул руку до того, металл успел её отрезать.

Я сглотнула, когда изогнутая стеклянная панель перед нами потемнела и стала непрозрачной.

Страх охватил меня и, попятившись, я ударилась икрами о скамейку кондуктора. Я тяжёло опустилась на неё, и острая боль пронзила мой копчик. О, Небеса, я вот-вот умру в металлическом ящике рядом с Римо Фэрроу. Я не была уверена, что ужаснуло меня больше: клаустрофобический характер моей смерти или тот факт, что Римо будет последним человеком, которого я увижу перед смертью.

Мой жених осыпал ударами наш кованый железный гроб и рычал, как лупа, а я тем временем подтянула ноги к себе и прижалась глазами к коленным чашечкам.

Я и не думала, что что-то может сравниться с тем, чтобы сунуть руку в котёл рядом с Римо, но потом я провалилась в пятнадцати метровый портал, была атакована роем визжащих розовых цветов, исследовала город-призрак и познакомилась со стаей бешеных волков, прежде чем меня заперли в грохочущем вагоне поезда. Тот факт, что я постоянно повышала свой уровень, беспокоил меня безмерно.

Рыдание сорвалось с моих губ, но мне удалось придушить его, уткнувшись в колени. Пыль покрыла мои дрожащие губы, а пересохшее горло обожгло.

Удары кулаками и ругательства Римо прекратились.

— Плач не поможет, Трифекта.

Я не оторвала лица от своих ног, но крепче сжала потрескавшиеся губы, чтобы плакать потише.

Он опустил ладонь на мою напряженную руку и мягко сжал её.

— Ну же, не плачь, — голос Римо звучал напряжённо. — Ты в этом не одинока.

Я подняла голову.

— Как здорово. Мы можем умереть вместе. Ты теперь хочешь взяться за руки?

Его зелёные глаза вспыхнули, но я не могла сказать от чего, потому что моё зрение стало затуманенным.

— Мы не умрём. Клянусь, я найду выход из этой штуковины.

Я уже собиралась покачать головой, удивляясь его наивности, когда поезд перестал раскачиваться и затемненные окна прояснились. Мы с Римо уставились на изменившийся за окном вид.

Скалистая гора всё ещё была там, но местность вокруг нас была… она была другой.

Дверь поезда зашипела, и выпустила нас в совершенно новую камеру.

ГЛАВА 13. СТЕКЛЯННЫЙ ГОРОД

— Посмотри на это, — голос Римо прорезал звенящую тишину. — Я же сказал тебе, что вытащу нас отсюда, и я вытащил нас отсюда.

— Ага. Что-то я сомневаюсь, что ты приложил к этому руку.

— Тебя удивит сила позитивного мышления.

Я искоса взглянула на него.

— Ты можешь позитивно представить нас вернувшимися в Неверру?

Он улыбнулся.

— Поверь мне. Каждые несколько секунд я посылаю мозговые волны в сторону портала.

Я покачала головой, но улыбнулась… слегка.

Он кивнул головой в сторону открытой двери.

— Готова отправиться на разведку?

— Я ненавижу исследовать. Может быть, если мы посидим здесь… достаточно долго, и волшебный поезд доставит нас обратно домой.

— Если мой дедушка спроектировал это место, этот поезд не доставит нас ни в какое хорошее место.

Я прикусила нижнюю губу и уставилась на стеклянные небоскребы, возвышающиеся над бесконечной бетонной плитой. Сказать, что я скучала по сухому пыльному городу, который мы оставили позади, было бы преувеличением, но я не стремилась узнать, что скрывается в этом мире.

Римо выпрыгнул из поезда и завертел головой, внимательно осматривая наше новое окружение. Я медленно поднялась со скамейки и тоже выбралась наружу. Станция адаптировалась к окружающей среде. Вместо кирпичей однослойный стеклянный купол окружал платформу, сделанную из серебристого металла, отполированного до зеркального блеска. Рельсы состояли из тех же магнитных полос, которые люди использовали в своих мегаполисах, а поезд был гладким и имел форму пули.

Несмотря на то, что эта земля выглядела более привычной, чем предыдущая, она не казалась знакомой. Было холодно, ещё холоднее из-за ослепительно белого неба и морозного воздуха. Я обхватила себя руками, рассматривая стеклянные прямоугольники, сверкающие, как огранённые бриллианты. Они простирались так высоко, что если бы портал находился в долине, мы могли бы приоткрыть окно и легко запрыгнуть в него.

Вспомнив кое-что, что Джош рассказал мне о Неверрианском тюремном портале, я переключила своё внимание на Римо.

— Как думаешь, портал переместился?

— Я не знаю.

Его взгляд скользнул к горе, с которой мы скатились в Приграничную страну.

Вместо зарослей луковичных кактусов тут был лес. Он раскинулся на вершине утёса и, казалось, состоял из бледно-голубых стволов с блестящими белыми ветвями — ледяной сад?

— Тебе не кажется, что этот горный склон круче? — спросила я.

— Так и есть.

Было ли это сделано для того, чтобы помешать нам добраться до плато? Означало ли это, что портал был там, наверху?

— У тебя фиолетовые губы, Трифекта.

— Ну, здесь холодно.

Мои зубы стучали, но я не была уверена, насколько это было связано с пронизывающим воздухом, а насколько с моим растущим пессимизмом.

— А тебе не холодно?

Он пожал плечами.

— Пошли. Ты согреешься.

— Или мы можем запрыгнуть обратно в поезд и поехать куда-нибудь ещё?

Предпочтительно в какое-нибудь тропическое место, например, на залитый солнцем пляж с раскачивающимися гамаками и пина-коладой, увенчанной зонтиками для коктейлей.

— Мы могли бы оказаться прямо в логове лупы.

Вздохнув, я отвернулась от поезда. Пальцы на ногах в ботинках покалывало, а кончики пальцев рук пульсировали. Спасибо Небесам за перчатки, которые мне одолжил Римо. Как же я молилась, чтобы он не попросил их обратно.

Его тёмные брови, отливавшие тёмно-каштановым цветом среди прожилок высохшей охры, сошлись немного ближе друг к другу.

— Что?

— Что «что»?

— Ты явно о чём-то думала.

— Нет. Я ни о чём не думала.

Он прищурил глаза.

Прежде чем он смог связать мою вину с его перчатками, я выпалила:

— У тебя зелёные глаза.

Его лоб разгладился, хотя взгляд остался прищуренным.

— А твои голубые. Теперь перейдём к волосам?

Я фыркнула.

— Я имела в виду, что они больше не золотые.

Его зрачки сузились, затем снова расширились.

— Я так и думал, когда попробовал перевоплотиться и не получилось.

Он повёл шеей из стороны в сторону, как будто готовился к драке. Поскольку в кои-то веки он дрался не со мной, я обеспокоилась о том, что он ожидал встретить в этом месте. Может быть, гигантских белых медведей или кроликов-вампиров?

Он направился к изогнутому выходу в стеклянном куполе, и я побежала, чтобы догнать его. Я обещала не держаться к нему слишком близко, но я ни за что не выпускала его из виду. Наши шаги отдавались звоном от металла и изогнутого стекла. Оказавшись снаружи, мы обогнули современную станцию и остановились на цементной дороге, которая тянулась к утёсу, покрытому ледяным садом. Устройство этого мира было таким же, как и в Пограничной стране — единственная улица, окружённая зданиями. Но на этом сходство заканчивалось.

— Как думаешь, мы найдём проточную воду?

Чего бы я только не отдала за воду и горячую ванну.

— Будем надеяться на это.

Римо откинул голову назад и, прищурившись, посмотрел на здания, а потом направился к самому высокому.

— Оттуда у нас будет лучший обзор.

— Мы не подбираем себе элитную недвижимость, Римо.

Он бросил на меня красноречивый взгляд.

— Причина, по которой я хочу получить лучшую панораму, Трифекта, заключается в том, что я хочу заглянуть в остальные здания без надобности подниматься на них.

— Умерь раздражительность, Фэрроу. Это недостойно для почти взрослого человека.

Он снова посмотрел на меня своими неоново-яркими глазами.

— А глупость не подобает почти королеве.

Он не стал задерживаться, чтобы понаблюдать за эффектом своей критики.

— Это называется сарказм, — крикнула я ему вслед.

Мы вошли в здание через большой квадратный проём, в котором должна была находиться вращающаяся дверь. Бездумный архитектор. Вестибюль был огромен, что подчеркивалось голыми, отполированными белыми полами, в которых отражалась винтовая стеклянная лестница.

Я крепче обхватила себя руками.

— Ты случайно не видишь лифт?

— Боишься нескольких ступенек, принсиса?

Я стиснула зубы. У Римо Фэрроу был темперамент квилы. Мы наверняка закончим тем, что убьём друг друга раньше, чем какая-нибудь стая сумасшедших животных найдёт нас.

— Я бы предложил понести тебя, но у меня может возникнуть соблазн уронить тебя, — он уткнулся подбородком в шею, — причём не со второго этажа. Хотя, учитывая высоту первого этажа, это наверняка будет больно.

Я расцепила руки и всплеснула ими, а потом рванула вперёд него к лестнице.

— Как будто я когда-нибудь доверила бы тебе нести меня.

— Но ты бы, честно говоря, доверилась лифту в этом месте? Он, вероятно, поднял бы тебя на вершину, а затем упал бы вниз.

Мурашки страха покрыли мои мурашки от холода.

— К тому же, поднявшись на пару дюжин лестничных пролётов, ты сразу согреешься.

— Ненависть к тебе уже помогает в этом.

Моё сердце забилось сильнее, отдавая тепло конечностям.

Я поймала его ухмылку в отражении на блестящих перилах.

Примерно через четыре этажа мы достигли первой лестничной площадки, и я стала осматривать пространство. Ничего. Там ничего не было. Никакой поддельной мебели. Никаких фальшивых людей. Никаких сумасшедших животных. Следующие два этажа были идентичны первому. Вместо того чтобы подняться ещё на один этаж — я достаточно натренировалась, чтобы хватило на десятилетие, — я пересекла гигантское пространство и подошла к окну от пола до потолка, выходящему на улицу внизу. Я упёрлась кончиком носа в безупречно чистое стекло, которое, должно быть, было сделано из специального материала, потому что оно не запотевало от моего дыхания.

Внутри небоскреба через дорогу каждый этаж занимали квартиры. Все они были из стали и бледного камня, а ещё там были кремовые шторы. А здание рядом с этим было завалено офисной мебелью.

— Мне кажется, или ты выбрал единственное свободное здание?

Римо подошёл, встал рядом и нахмурился.

— Что? — спросила я.

— Когда я смотрел вверх, я ничего не увидел в этих зданиях.

— Может быть, тебе стоит проверить свои глаза?

Он перевёл взгляд на меня.

— Ты что-нибудь видела?

— Я была слишком занята, осматривая улицу в поисках мышей-мутантов.

Он приподнял бровь, что сказало мне, что он не мог понять, шучу ли я. Я не шутила. На самом деле меня больше беспокоило то, что подстерегало нас в бетонной пустыне. Однако теперь, когда я знала, что в зданиях не было парадных дверей…

— Мыши-мутанты, — проворчал он.

А затем, поскольку он был таким бойким, он развернулся и помчался обратно к спиральным ступеням.

— Осторожно. Стекло разбивается, — сказала я.

— Вероятно, не магический вид. Что за… Где, чёрт возьми, лестница?

— Серьёзно?

Я указала туда, где они… должны были быть.

Напротив нас звякнул лифт.

Римо ещё немного посверлил взглядом пол, потом поднял глаза на потолок, а потом снова посмотрел на меня.

— В следующий раз не желай чего-то так громко, Трифекта.

— Да. Потому что исчезнувшая лестница это моя вина.

Пробормотав «багва» под нос достаточно громко, чтобы он услышал, я направилась к лифту.

— Ты же не собираешься входить в него?

— А ты видишь какой-нибудь другой выход из этого здания?

Я вошла внутрь, затем поискала клавиатуру, но стены лифта были выполнены из чёрного стекла и лишены кнопок. Я провела кончиками пальцев по тому месту, где должна была находиться клавиатура, надеясь, что она материализуется. Двери начали закрываться. Я резко переключила своё внимание на Римо, который всё ещё стоял у пропавших лестниц. Зарычав, он побежал к лифту. Я просунула свой ботинок между закрывающимися дверями, которые он схватил и раздвинул.

— Мне это не нравится, — проворчал он, протискиваясь внутрь.

Когда двери закрылись, я сказала:

— Ты можешь помочь мне найти панель?

Его ресницы коснулись бровей, а затем цвет отхлынул от его кожи, когда двери сгладились, превратившись в ровную панель из чёрного стекла.

Дерьмо.

Неужели нас перевезут, как в поезде? Клаустрофобия подступила к моему горлу, я посмотрела на Римо, но затем лифт потемнел, и так же, как и лестница, мой спутник исчез. Передо мной материализовалась комната с кроватью и столом, на котором лежал недоеденный бургер.

Высокий мужчина с выцветшими светлыми волосами подносил ко рту бутылку охлажденного пива. Сделав большой глоток, он придвинулся ближе к молодой девушке с волосами такого же медно-рыжего цвета, как у Римо.

— Ты права, Фейт. Я действительно знаю продюсера шоу.

Фейт? Я моргнула. Мать Римо, Фейт?

Блондин провёл костяшками пальцев по её щеке, и она вздрогнула. Её высокий конский хвост соскользнул через плечо.

— Насколько сильно ты хочешь эту роль?

— Я… Я…

— Позволь мне перефразировать себя. Эта роль предопределяет карьеру. Насколько сильно ты хочешь построить актерскую карьеру?

Фейт нервно провела языком по губам.

— Это моя мечта.

Мужчина ухмыльнулся.

— Тогда я сделаю так, чтобы она сбылась.

Облегчение, смешанное с некоторым напряжением, смягчило её позу.

— Благодарю вас. Спасибо!

Она развернулась, чтобы уйти, но раздался мужской голос:

— Ты кое-что забываешь…

Она развернулась и окинула взглядом комнату, прежде чем её голубые глаза снова остановились на мужчине.

Мужчина, сидел на кровати и похлопывал по одеялу.

Сцена замерцала, затем исчезла, и вспыхнул свет, осветив лифт.

Облегчение от того, что рядом со мной стоит Римо, смешалось со смущением.

— Это была твоя мать?

Рот Римо, который был слегка приоткрыт, закрылся.

— Моя мать?

Одна из моих бровей поползла вверх.

— Эм. Разве ты не просто… Подожди. Что ты видел?

— Очевидно, это не то же самое, что ты. Итак, ты видела мою мать… и что она делала?

— Она была с этим…

Мои слова застряли в горле, когда лицо мужчины промелькнуло в моём сознании. Было что-то такое знакомое в форме его ухмылки и линиях его тела. О, Небеса, неужели я только что мельком увидела отца Римо? Человек, о котором никто ничего не знал?

Римо снова уткнулся подбородком в шею.

— С этим кем?

Знал ли Римо, как он был… зачат? На случай, если это был секрет — и было ли это вообще реально? — я возразила:

— Кого ты видел?

— Закончи своё предложение, и я поделюсь тем, что я увидел.

Я сжала губы, но потом решилась.

— С мужчиной.

— Не Сайласом?

— Нет, но она была намного… моложе.

Его глаза, казалось, потемнели, хотя свет вокруг нас всё ещё был ярким.

— Итак, что ты…

Внезапно лифт дёрнулся, и я спиной врезалась в стену. Сердце подскочило к горлу, я приготовилась к тому, что чёрная стеклянная коробка взлетит вверх… или вниз.

Лифт опустился. Медленно. А потом резко остановился. Я вообразила, что двери изменятся и выпустят нас — возможно, в какое-нибудь ужасное место, — но я ошибалась. Какой бы магией ни было пропитано чёрное стекло, воздух снова потемнел, и снова появилась Фейт, на этот раз более старше. Она плакала, обеими руками вцепившись в чёрную униформу Сайласа. Лицо Сайласа было осунувшимся, совершенно лишено морщин, а темно-каштановые локоны не тронуты возрастом.

Он убрал прядь рыжих волос с её щеки.

— Не проси меня выбирать между моим долгом и моим сердцем, Фейт. Нет.

— Эйс, возможно, и не убивал мою мать, но он женился на Кэт, а это делает его соучастником.

— Ты должна простить её. Твоя мать напала на неё.

— Знаешь что? — она отпустила его. — Очевидно, ты сделал свой выбор.

Она махнула рукой в сторону входа в свою квартиру.

— Уходи.

— Фейт…

— Уходи!

Её большие голубые глаза блестели от слёз.

— И не утруждай себя возвращением.

Яркий свет пролился сквозь тьму и унёс Фейт и Сайласа.

Я моргнула и обнаружила, что Римо уже смотрит на меня. На этот раз его губы были плотно сжаты, а челюсть подергивалась, как будто то, что разыгралось для него, было глубоко раздражающим.

— Ты видел моих родителей, не так ли?

Это было не такое уж дикое предположение. Если я была свидетелем глав из его жизни, он, судя по всему, увидел эпизоды из моей.

Он вздрогнул.

— Расскажи мне, что ты видел.

Он запустил руку в волосы, затем отвёл взгляд. Лифт дернулся, а затем заскользил вниз. На этот раз, когда его спуск прекратился, я был готова к началу маленького странного шоу.

Теперь было видение с Грегором, а также Римо, хотя он был гораздо моложе, нежели сейчас. Если бы мне пришлось гадать, на вид ему было четыре, может быть, пять лет. И они стояли рядом с плавающей кроваткой. Я не могла видеть ребёнка внутри, но слышала, как он хнычет. Это был Карсин? Нет… Карсин был более чем на десять лет младше…

— Что ты думаешь о своей будущей королеве? — спросил Грегор.

В той кроватке была я?

— Она ребёнок, — ответил Маленький Римо. — Младенцы не могут быть королевами.

— Дети вырастают.

— Она уродлива. И её крики причиняют боль моим ушам.

Грегор захохотал, его густые, тронутые возрастом волосы заплясали вокруг веселого лица.

— Лучше привыкай к этому, Римо.

— Привыкать к чему, дедушка?

— Женщины плачут. Это никогда не меняется.

Я сжимаю губы. Шовинист.

Маленький Римо сморщил нос.

— Мне не нравятся женщины.

— Если ты хоть в чем-то похож на меня, то будут нравиться. Они тебе будут слишком нравиться. Может быть, тебе даже понравится и эта.

Он кивнул на мою плавающую кроватку.

— И если так случится, что она тебе действительно понравится, тогда ты станешь королем. Разве это не было бы великолепно?

Римо приподнялся на цыпочки и снова заглянул в кроватку, всё ещё морща нос.

— Нужно ли мне любить её, чтобы быть королём?!

Грегор вздохнул, и хотя на самом деле его там не было, его пронзительный карий взгляд, казалось, остановился на мне — взрослой Амаре.

— Это был бы самый простой способ… но не единственный.

Воздух прояснился, но моё настроение определенно не улучшилось. Моё отвращение к Грегору Фэрроу закипело и проникло под кожу, леденя кровь. Как мне хотелось запустить своим огнём и пылью в лицо вариффа.

На этот раз мы с Римо не разговаривали, хотя наши взгляды встретились и не отрывались друг от друга, пока лифт опускался на следующий этаж. Мы поднялись по лестнице на три этажа. Означало ли это, что останется ещё одно воспоминание, через которое нужно будет пробираться? Обняв саму себя за локти, я приготовилась. Как по команде, лифт остановился, и воздух почернел.

Мяч угодил Римо в челюсть, которая была слегка округлой и покрытой редкой щетиной.

— Включись в игру, Римо, — окликнул его другой мальчик.

— Я в игре, — проворчал он.

— Серьёзно? Потому что я мог бы поклясться, что ты глазел на принсису.

Взгляд, который Римо бросил на своего друга, был полон яда.

— Она ребёнок, Аарон. Ребёнок, который считает, что заслуживает мир на грёбаном блюдечке с голубой каёмочкой, только потому что её отец носит корону, а мать может манипулировать украденной витой.

Его пальцы были сжаты в кулаки.

— Кстати, виту она забрала у моей семьи. И я планирую освободить эту виту.

— Чувак… — Аарон отступил.

— Что? Ты думаешь, нашей королеве должно быть позволено оставить себе то, что ей не принадлежит?

Аарон поднял руки.

— Я не хочу это слышать.

Когда мальчики исчезли, я сжала пальцами кожу на локтях с такой силой, что, несомненно, нарушила кровообращение.

— Ты планировал вспороть шею моей матери? — заорала я.

Римо сморщил брови в замешательстве.

— Амара, я…

Лифт зазвенел, унося с собой остальные его слова — несомненно, ложь, — но стеклянная панель не раскололась. Вместо этого она загорелась, и появились четыре слова: «Добро пожаловать в Плеть».

Снова это слово. Что это значило?

Стекло потемнело, затем прояснилось. Я увидела, как дайла впрыснул яд в чью-то ногу, за ним последовал квил, вонзающийся в плоть, тела фейри, превращающиеся в серую пыль, а человеческие тела обезглавливались лазерными лучами, раны сочились и пузырились язвами.

Волна тошноты ударила в мои стиснутые зубы. Проекция отключилась, а затем в стеклянной стене появился шов, который расширился и двери раздвинулись. Я выбралась в вестибюль, сжав ладонями бёдра, согнувшись всем телом. Пока я пытался проглотить мерзкий привкус рвоты, ветер со свистом ворвался в зияющий вход, наполнив вестибюль жуткой тишиной.

— Что такое плеть? — мой голос звучал ровно, хотя я была переполнена яростью.

— Кнут. Тот, который причиняет огромную боль.

Мне было интересно, откуда Римо это знал. Вряд ли он мог посмотреть это на своём Инфинити. Хотя, может быть, у него был такой. В этом был смысл.

— Может быть, это название этого места, — рискнул он.

— Очень подходящее.

Как только я почувствовала, что желудок успокоился, я выпрямилась и повернулась лицом к Римо, который стоял достаточно близко, чтобы я могла дотронуться до него. Не то, чтобы я стала бы это делать после того, чему только что стала свидетелем.

Если только это не было правдой, и это место не пыталось создать проблемы.

— Как-то раз ты сказал мальчику по имени Аарон, что перережешь шею моей матери?

Он моргнул.

Я сделала небольшой шаг назад. Это было правдой.

— Я ненавидела тебя раньше, но теперь…

Мои руки сжались в кулаки так сильно, что побелели костяшки.

Его глаза стали каменными.

— Поверь мне, я понял это из эпизодов, которым подвергался. Я не знал, что у тебя было так много прозвищ для меня, и что мои глаза были… как ты описала их Джии? Ах, да, цвета яда дайла.

— Возможно, я и говорила о тебе неприятные вещи, но я никогда не замышляла убийство твоей матери или уничтожение твоей семьи, — я попятилась. — Подумать только, а я начинала тебе доверять.

Краска залила скулы Римо.

— Я не собирался её убивать.

— Можно подумать, я тебе поверю.

Я развернулась и выбежала из здания.

Позади меня послышались шаги. Слишком быстро и слишком близко.

— Этот разговор произошёл почти четыре года назад.

— Только потому, что это в прошлом, это не делает это менее реальным.

Он зарычал.

— Мне очень жаль, хорошо!

Я остановила свой безумный марш-бросок к поезду и развернулась.

— Римо Фэрроу за что-то извиняется? Ничего себе, — я посмотрела на бескрайнее белое небо. — Надеюсь, что кто-нибудь записывает это, потому что после того, как мы выйдем, я хочу проигрывать это снова и снова.

Если бы мы когда-нибудь, чёрт возьми, выберемся отсюда!

Я уставилась на утёс. Был ли портал где-то за ним? А потом я посмотрела на окружающие здания, увидела мебель, даже в башне, из которой мы только что вышли.

Я ошибалась насчёт того, что стекло волшебное. Это не было волшебством; это было зло, предлагающее обманчивое спасение и жестокую правду. Я снова направилась к поезду и окрестила эту камеру «Центр обмана». Я не пела и не напевала, и не потому, что боялась, что Римо будет придираться ко мне, а потому, что была настолько подавлена, что не могла найти в себе силы издать хоть один звук.

Мой желудок заурчал, но я сомневалась, что это было от голода. Я не думала, что смогу что-нибудь съесть после ужасного фильма в лифте. Однако если я пробуду в Плети намного дольше, мне нужно будет найти еду. Я подумала о стае лупа. Я никогда раньше ничего подобного не ела, и идея была отвратительной, почти такой же, как сочащиеся язвы на видео, но мясо есть мясо. Вот только как я могла выследить одного из них без оружия? И как я приготовлю его без огня? Конечно, в пансионате был камин, но без доступа к моей силе Благих или к спичкам у меня не было возможности разжечь огонь.

Отблеск белого неба на стекле заставил меня зажмуриться. И тут идея заставила меня широко распахнуть их. Солнце сквозь стекло создавало пламя. Я видела, как это делается в фильме. В Приграничной стране были окна. Я, само собой, могла бы выбить одно из них.

Я уже собиралась поделиться своими размышлениями, когда вспомнила, что не разговариваю с Римо. А потом цветное пятно в периферии моего зрения заставило меня напрочь забыть об охоте на лупа. На ступеньке ближайшего ко мне здания лежало единственное красное яблоко. Я повернулась и осмотрела безмолвный город в поисках тени или какого-нибудь проблеска движения. Кто-то оставил его для нас? Были ли яблоки нашей волшебно выделенной тюремной едой?

Я решила пойти и забрать его, как вдруг Римо схватил меня за предплечье и удержал.

— Неужели реакция лупы на него ускользнула от твоего внимания?

Я убрала его пальцы со своего рукава.

— Оно проявилось в обоих мирах, так что это должно быть важно. Кроме того, здешним волкам может нравиться только человеческое мясо.

Римо молчал, как будто обдумывал мою гипотезу.

— И я его уже держала в руках, ничего не произошло.

Он кивнул на мои руки.

— Может быть, потому что ты носишь перчатки.

Я ждала, что он попросит их вернуть, но он этого не сделал. Неужели он забыл, что они принадлежали ему? Я не стала ему напоминать.

— Возможно. Или, возможно, потому, что оно не ядовито.

Я вбежала в здание и быстро поднялась по стеклянным спиралям, боясь, что фрукт может исчезнуть или переместиться. К счастью, он лежал на лестничной площадке первого этажа. Я не хотела снова оказаться запертой в лифте с одним из воспоминаний из жизни Римо или Фейт.

Когда я добралась до него, я совершенно запыхалась, и у меня кололо в боку. Мне крайне нужно будет заняться более интенсивными тренировками, когда я вернусь в Неверру. Я наклонилась и подняла яблоко. Оно было таким же безупречным и блестящим, как то, что было в школьном здании.

Я поднесла его к носу, чтобы понюхать, но через весь вестибюль ко мне мчался Римо, вопя:

— Не ешь его!

Я подпрыгнула, и яблоко чуть не выскользнуло из моих пальцев.

— Я и не собиралась, — пробормотала я, тело вибрировало от его крика.

Прижимая фрукт к вздымающейся груди, я шагнула вниз.

Сильный, дребезжащий грохот эхом прокатился вокруг меня. Я думала, что звук исходит из моего желудка, но я же не могла быть настолько голодна, ведь так? Когда раздался ещё один гул, я выглянула в окно, ожидая увидеть улицу тёмной и влажной от разразившейся грозы. Вместо этого я увидела, как по огромным прозрачным стеклам пробежали трещины. Ещё один грохот прокатился по небоскребу и поднялся по моим ногам.

О, фейри, что теперь?

— Амара!

Ещё одно громкое землетрясение прокатилось по городу, расколов лестницу под моими ботинками.

— Амара, здание разваливается на части! Спускайся сюда! СЕЙЧАС ЖЕ!

Сердце подскочило к горлу. Я побежала, перепрыгивая с одной ступеньки на другую. Стекло и камень треснули и разбились вокруг меня. Я хотела крикнуть Римо, чтобы он бежал в безопасное место, но мой голос не мог справиться с колотящимся сердцем. Если бы только я могла спрыгнуть до самого конца пути вниз, но я всё ещё была слишком высоко.

Очередная ступенька подо мной треснула, и ощущение дрожащей земли сменилось воздухом. Крик вырвался из горла. Я падала, размахивая руками, ища за что-то бы ухватиться. Мне удалось ухватиться за край ступеньки, но инерция моего падения послала огненную стрелу боли в локоть и вырвала крик из моих легких.

— Амара, отпусти руки!

— Я знаю, ты хочешь моей смерти, но я не хочу умирать вот так, — взвизгнула я.

Но могу ли я умереть от падения? Не в Неверре и не на Земле. Дома, когда рвалась кожа, она срасталась; когда болели кости, они срастались. Здесь… — я захныкала, когда внешние толчки пронзили моё тело и потекли по венам.

— Если ты не отпустишь, мы оба умрём, так что, чёрт возьми, отпусти уже!

Здание содрогнулось, и моя хватка ослабла. Я крепко зажмурила веки, отчаянно ища свой огонь, хотя бы его крупицу, но мои вены были пусты, и я разжала пальцы. Я кувыркалась в воздухе, как кукла, которую Нана Ви сделала мне, когда я была маленькой.

Осколки стекла звенели вокруг меня, как брошенные блёстки, царапая мою кожу и протыкая костюм. Я почти желала, чтобы осколок просто пронзил моё сердце, потому что предвкушение того, что мой череп и каждая кость в моём теле расколются, было более чем ужасающим.

Я думала об Ибе и Ниме, молилась, чтобы они предположили, что я сбежала. Я не хотела, чтобы они оплакивали меня. А потом я подумала о Суке и Джии, и о том, что они, вероятно, не прекратили бы искать меня, если бы поверили, что я ушла, а не умерла. Я подумала о Паппи и о двух моих любимых нана. Я даже подумала о Римо, мальчике, который ненавидел мою мать. Я надеялась, что он выберется из Плети и предупредит неверрианцев о зверствах Грегора.

Внезапно я перестала падать, и хотя приземление было жёстким, и весь мир вокруг меня, казалось, разлетелся вдребезги, моё тело чудесным образом осталось целым.

Запах пота и крови ударил в меня, и я подняла веки.

При виде напряжённого лица Римо у меня перехватило дыхание.

— Ты спас меня… снова.

Блестящие ручейки пота стекали по его лбу, а щёки раздувались от неровного дыхания.

— Да, но ненадолго, если мы не выберемся отсюда.

Ступенька упала и разбилась у его ног, осыпав нас острыми осколками. Отвернув лицо в сторону, он закрыл меня своим телом, пока стеклянные осколки не перестали сыпаться. А затем его внимание переключилось на выход, и, прижимая меня к своей колотящейся груди, он рванул прочь, петляя по осыпающимся обломкам. Я попыталась обхватить его шею рукой, но когда я подняла руку, мой локоть пронзила боль.

Я повернула голову, пытаясь осмотреться вокруг нас. Мы были почти на улице.

Почти…

Резкий булькающий крик вырвался из горла Римо, и его тело качнулось вперёд, отбросив меня к дороге. Я покатилась кубарем, скрипя зубами от пронзительной боли. В ту секунду, когда я остановилась, я упёрлась ладонями в землю. Дорога, возможно, была бы безопаснее, но высокие здания неизбежно обрушатся на нас. Моя левая рука подкосилась, и я чуть не упала обратно на лицо, но я стиснула зубы и приподнялась на здоровую руку, а затем на колени. Я медленно поднялась и повернулась к Римо.

Из меня вырвался крик, более громкий, чем тот, который вырвался из меня, когда меня сбросило со спирали. Я помчалась туда, где он лежал, и упала на колени, когда земля снова сильно содрогнулась, уничтожив ещё несколько небоскребов.

Осколок стекла застрял меж его лопатками, и лужа крови потемнела на бетоне под ним. Я не знала, должна ли я вытащить осколок или это было именно то, чего я не должна была делать. Нима бы знала. Она знала травмы, как у людей, так и у фейри.

— Римо? — мой голос звучал так же надломлено, как и мир вокруг меня. Я склонилась к его лицу. — Римо, ты не можешь оставить меня. Держись. Я доставлю нас до поезда.

Его губы были открыты, и всё же дыхание не коснулось моего носа.

— Римо?

Я поднесла дрожащую руку к его шее и попыталась нащупать пульс, но мои пальцы онемели, а материал, похожий на кожу, обтягивающий их, был толстым.

— Не оставляй меня, — отчаянно прошептала я.

Перед моими воспалёнными глазами его тело стало серым, а затем превратилось в пепел.

— НЕТ!

Я склонилась над тем местом, где лежало его тело, где осталась только его кровь, стекающая ручейками по его пеплу и впитывающаяся в ткань моего разорванного костюма. Я плакала до тех пор, пока мой голос не охрип, а глаза не запылали так же сильно, как мой локоть. Несмотря на то, что я приветствовала свою собственную смерть, ни одно стекло не пробило мои жизненно-важные органы.

— Почему? — закричала я, глядя на белое небо и градом сыплющуюся шрапнель, которая, вероятно, изрезала мне лицо и шею.

Я слишком оцепенела, чтобы что-либо чувствовать.

Слишком оцепенела, чтобы беспокоиться.

Я прижалась к дрожащим бедрам, а головой положила на стеклянную подушку.

— Почему? — я плакала. — Почему?

Почему ты последовал за мной в портал?

Почему я пошла за этим чёртовым яблоком?

Почему ты не побежал, когда земля загрохотала?

Почему ты пожертвовал собой ради спасения меня, девушки, которую ты ненавидел?

И почему моё сердце чувствует себя таким же разбитым, как этот стеклянный город?

ГЛАВА 14. ОБЛОМКИ

В какой-то момент земля перестала трястись. Стекло перестало падать. А мои слёзы высохли на замёрзших щеках, засаливая маленькие ранки.

Я перестала плакать.

Я также перестала кричать и бить кулаком в белое небо.

Я чувствовала себя опустошённой и раздавленной. Раны на моей коже были такими же глубокими, как и в моём сердце и разуме.

Я попыталась прижать к себе ноющую руку, но мой локоть не хотел ни полностью сгибаться, ни полностью разгибаться. Он застрял где-то посередине и пульсировал, как будто моё сердце скользнуло в него. Я заставила себя подняться, а затем споткнулась о блестящие крупинки, как щенок лупа. Купол над хромированным поездом тоже рухнул. В отличие от зданий, которые были лишь наполовину разрушены, с зазубренными краями, сверкающими, как обнажённые мечи, от станции ничего не осталось, кроме поезда.

Поезд, который переправил нас с Римо в этот кошмар из стекла и бетона, теперь стал хранилищем его праха.

Я уставилась вниз на пятно, всё ещё окрашенное его кровью. Вязкая лужа расплылась, затем заострилась, как осколок, оборвавший его жизнь. Я наклонилась и схватила орудие убийства, а затем швырнула его в разрушенный небоскрёб, вопя от гнева и боли во всю глотку. Тяжело дыша, я осмотрела разрушения, а затем подняла взгляд на ледяной сад. Мои чёрные волосы развевались на безжалостном ветру. Я откинула с лица пряди, которые не слиплись от грязи и крови, и оценила крутизну горы. Я никак не могла взобраться на неё только с одной рукой. Я даже не была уверена, что есть способ взобраться на неё с помощью двух рук.

Мне нужно было убираться отсюда, обратно в Приграничную страну, потому что в этом мире не было ничего, кроме осколков и воспоминаний, которые вечно будут преследовать меня. Я никогда не надеялась, что наши семьи помирятся, но теперь, когда Римо умер из-за меня…

Я вздрогнула, мои веки сомкнулись над опухшими глазами. А потом я подняла лицо к яркому небу, желая, чтобы солнечный свет пробился сквозь облака и иссушил моё горе.

— О, Великая Геджайве, почему? — прохрипела я. — Почему?

Великий Дух моего племени не прислал никакого ответа. Не то, чтобы Она когда-либо разговаривала со мной раньше, но в тот момент я бы всё отдала, чтобы услышать её голос. Или чей-либо голос. Но кто мог выжить в этих макиавеллиевских клетках? Я не представляла, как я это сделаю. Может быть, я вернусь в Приграничную страну и умру там. Если только Джош не сказал кому-нибудь, где я нахожусь, но это означало бы, что он заботился о моём благополучии, а этот Дениэли не был известен своим бескорыстием.

Я повернулась и поплелась через обломки, хрустя по полупрозрачной корке. От яркого света у меня болели глаза. Когда я добралась до зеркальной железнодорожной платформы, я замерла. Это… это была я? Я поворачивала лицо из стороны в сторону, и девушка со спутанными чёрными волосами и бледной кожей, испещрённой пятнами крови и подтеками туши, тоже повернула своё лицо.

Я не была тщеславным человеком, но никогда ещё я не выглядела так… так… я даже не могла найти слов, чтобы описать свою внешность. Хилая и неопрятная было слишком слабым описанием.

Пугающая.

Испуганная.

Я опустилась на колени и смахнула осколки, разбросанные по полированной металлической платформе. Я чувствовала, что у меня повреждено лицо, но не знала, насколько сильно. Сейчас оно выглядело так будто я потёрлась о тёрку для сыра. Я сняла зубами правую перчатку, затем выплюнула её и почистила себе подбородок и нижнюю часть челюсти, вытягивая осколки стекла. Струйка крови на моей шее заставила мои пальцы по спирали опуститься вниз. Я вытащила осколок размером с ноготь и отбросила его в сторону.

И снова я поблагодарила Небеса за то, что сменила платье. Не то, чтобы этот костюм обеспечил мне безопасность в долгосрочной перспективе. Шов над левым плечом разорвался. Я легонько прикоснулась к обнажённой плоти и не обнаружила ничего острого или липкого.

Я долго стояла, согнувшись, на зеркальной платформе, разинув рот, глядя на своего двойника из фильма ужасов. В какой-то момент я плюнула на пальцы и использовала слюну, чтобы стереть кровавые следы. Я подумала, не принадлежали ли некоторые из них Римо. От этой мысли у меня свело живот, а температура упала до арктического уровня. Я вздрогнула, и это лёгкое сотрясение вызвало вспышку боли в больном локте.

Поморщившись, я села на пятки и посмотрела на свою руку. Была ли она сломана или вывихнута? И если бы я вывихнула её, как бы я могла её вправить? Как я жалела, что не послушала Ниму, когда она уговаривала меня пройти медицинский курс, который она преподавала летом в единственном университете Нью-Неверры. Подумать только, я не пошла на него из-за того, что она вела этот курс, а мне было небезразлично, что скажут мои сверстники, если я получу плохие оценки или, что ещё хуже, хорошие.

Я поклялась Небесам и Великому Духу, что если я выберусь из Плети, то перестану заботиться о том, что кто-то думает обо мне. Моя фамилия могла бы предопределить меня на трон, но это не было бы причиной, по которой я взойду на него. Я сяду на него, потому что заслужу его.

Поскольку хандра ни к чему меня не привела, я натянула обратно перчатку, удерживая её зубами, затем поднялась на ноги и поплелась к поезду, баюкая покалеченную руку. Я снова попыталась согнуть локоть, но от боли у меня чуть не подогнулись колени. Я выдала множество шокирующих словечек из Готтвы, которые я нахваталась от Сука за эти годы. Я даже не была уверена, что большинство из них означало, но они звучали так же жестко и ужасно, как я себя чувствовала.

Я забралась в поезд и встала перед пультом управления. Вместо рычагов там были две кнопки. На одной читалось «ЗАКРЫТЬ», на другой — «ПУСК». Это было полезно. Если бы я завела поезд, не закрыв дверь, меня, вероятно, выбросило бы в какое-нибудь подвешенное состояние. Я опустила палец к блестящей куполообразной кнопке «ЗАКРЫТЬ» как раз в тот момент, когда порыв ветра со свистом ударил в металлическую дверную раму. Казалось, будто ветер шептал «подожди», но стихии не разговаривали. Кроме того, чего мне здесь ждать? Ещё одно землетрясение?

— Амара!

Моя рука задрожала, и тонкие волоски на затылке встали дыбом. Неужели мой мозг так изголодался по общению, что вызвал в воображении голос Римо?

— Подожди!

Это слово было яснее ясного.

— Амара!

Кончик моего пальца соскользнул с гладкого выступа. Голос раздавался не в моей голове.

Было ли это той же уловкой, как и с мебелью в зданиях… ещё одна иллюзия? Или его дух вернулся, чтобы преследовать меня. Готтва верили в привидения. Я нет, но я бы не стала отрицать, что Грегор добавил что-то в свою тюрьму. Что может быть лучше, чем уничтожить разум его заключенных?

— Амара!

Я сделала вдох, прежде чем повернулась и выглянула во всё ещё открытую дверь поезда. Там, среди сверкающих обломков, шёл человек, который держался с такой же прямой спиной, как и Римо. Который обладал такой же гордой походкой и широкими плечами. Когда наши взгляды встретились, он остановился. Его грудь вздымалась. Его пальцы, лежавшие на бёдрах, дёрнулись.