Жестокий ангел

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Два дня Крессида не выходила из дома и все это время только спала. Как-то она прочла, что организм часто использует сон как своего рода убежище, защищая человека от мыслей, которые причиняют ему боль.

Но даже во сне она не могла освободиться от мыслей о Стефано. Его образ преследовал ее, его красивое лицо усмехалось, мучило ее воспоминаниями о том, как унизительно быть брошенной после ночи любви.

На третий день, проснувшись, она решила сделать над собой усилие. Она надела платье в синих и белых тонах, которое ей очень шло, и отправилась на встречу с Арни, ее агентом.

Взглянув на нее, тот в волнении стал жевать свою сигару.

– Проклятие, Крессида! – воскликнул он. – Что ты с собой сделала?

Она пожала плечами.

– Немного похудела. Что из этого? Многие женщины худеют.

– Женщины твоего размера этого не делают, – возразил он и покачал головой. – Ты не можешь работать, когда выглядишь как полуголодный заброшенный ребенок. Вот что я скажу: почему бы тебе не взять пару недель и не отдохнуть? Поесть, подышать свежим воздухом. У тебя ведь есть тетушка, которая живет где-то в провинции.

– Да, в Корнуолле.

– Ну вот. Неужели ты не можешь поехать и погостить у нее?

Конечно, могу, рассуждала Крессида, остановившись у супермаркета по дороге домой. Но если она так потрясла своим видом Арни, то как же разволнуется ее пожилая тетушка?

В конце концов она решила остаться дома и попытаться исправить положение, но еда не шла впрок из-за ее нервного состояния. Настроение Крессиды было так ужасно, что она даже сняла телефонную трубку с аппарата, потому что ни с кем не могла разговаривать. А если бы позвонила тетушка и услышала ее загробный голос, все было бы еще хуже. Крессида была не в силах заставить себя чем-нибудь заняться. Она не читала книг, не смотрела телевизор, но долго так продолжаться не могло. Однажды ночью, размышляя о своем унылом будущем, она почувствовала, что вся дрожит.

Кое-как, на ватных ногах она добралась до кровати, укрылась несколькими одеялами и заснула глубоким сном, без сновидений.

Где-то били в барабан… Но где? Далекий, приглушенный звук не ослабевал. Крессида приоткрыла глаза, чтобы посмотреть, кто же это осмелился в ее квартире играть на барабане.

– А, это кто-то у входной двери, – сказала она и удивленно осмотрелась. Комната была залита солнечным светом, но, несмотря на это, все лампы были включены, а по телевизору шла ненавистная ей мыльная опера. – Хватит! – закричала она, но стук продолжался.

Она посмотрела сквозь распахнутую дверь спальни, и рот ее в изумлении открылся: входная дверь качнулась и с грохотом упала на пол. Стефано в черных джинсах и черной майке едва удержался на ногах, чтобы не упасть вместе с ней. Его злые глаза оглядывали квартиру, и, увидев Крессиду, он бросился к ней, схватил за плечи и заставил посмотреть на себя.

– Какого черта! Что ты себе позволяешь? – закричал он. Увидев снятую с аппарата телефонную трубку, Стефано выругался и положил ее на место. – Ты что, убить себя решила? Люди не знают, что подумать.

– Люди? – спросила она.

И он тоже?

– С тобой невозможно связаться. Вот уже несколько дней Адриан и Алексия пытаются до тебя дозвониться. Они видели, как мы вместе ушли с банкета по поводу последнего спектакля, и подумали, что я, возможно, знаю, где ты. У меня в офисе лежит гора их записок. Кроме того, они без конца звонили по телефону. А теперь я возвращаюсь из Италии и нахожу тебя в полумертвом состоянии. Ты сошла с ума? – Его пальцы впились, ей в руки.

– Ты мне делаешь больно, – пожаловалась Крессида. – И мне холодно.

Стефано посмотрел на нее и увидел на ней толстый свитер и гору одеял. Тихо выругавшись, он схватил их и отшвырнул в сторону.

– Не трогай меня! – закричала она, по-настоящему встревожившись.

Ей действительно это было бы невыносимо. Даже в своем нынешнем одурманенном состоянии она понимала, что Стефано ей нужен весь целиком, а не те ошметки, которые он был готов ей предложить.

– Ты думаешь, я опустился до того, чтобы силой взять больную женщину? – сказал он с горечью, но тут его голос неожиданно смягчился: – А теперь свитер, дорогая. Его нужно снять.

Он с полным безразличием снял с нее свитер и теплые брюки и снова уложил ее на подушки.

А потом все было как в тумане: Стефано громко разговаривал с кем-то по-итальянски по телефону, кричал на нее, требуя, чтобы она выпила лекарство. Казалось, это тянулось вечно, прежде чем он позволил ее тяжелым векам опуститься, и она заснула на груди у Стефано. И это было куда приятнее, чем спать на подушке.