Жестокий ангел

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Следующий день начался неудачно. Крессида, не спавшая всю ночь, под утро наконец заснула и, естественно, проспала. Движение на улицах было ужасное, и она с трудом добралась до театра на такси, да и денег у нее в кошельке едва хватило, чтобы расплатиться с шофером. Вынимая деньги, она подумала о том, что рано или поздно ей придется «спуститься на землю».

То, что она вновь встретилась со Стефано, совершенно не означало, что она может вернуться к прежнему образу жизни. Уйдя от Стефано, она оставила свои привычки. Такси стало непозволительной роскошью, и она снова пользовалась автобусом.

– Извините, но я не могу дать вам на чай, – сказала она водителю с извиняющейся улыбкой.

– Ничего страшного. Будьте здоровы, – язвительно ответил он и с ходу рванул по луже, забрызгав ей джинсы грязной ледяной водой.

– Спасибо, – крикнула она вслед удаляющейся машине.

Рот ее немного скривился, когда она поняла, что ее улыбка не произвела на таксиста должного впечатления. И можно ли его винить? Она выглядела абсолютной развалиной. Возможно, ей придется привыкать к бессоннице, к тому, что она всю ночь будет шагать по комнате, твердя текст своей роли, стараясь тем самым отогнать от себя постоянные мысли о Стефано. Ей не удалось скрыть темные круги под глазами, они все равно были видны, несмотря на толстый слой макияжа.

Глядя на исчезающую вдали машину, она думала о том, что решение, которое приняла сегодня утром, непременно будет выполнено. Она выбросит Стефано из головы. Окончательно.

Но, конечно, легче сказать, чем сделать. Войдя в репетиционный зал, она обнаружила, что Стефано был главным героем общего разговора. Казалось, все актеры с удовольствием болтают о нем. Дело в том, что на прошлой неделе Стефано пригласил Джастина и Алексию отметить начало деятельности в новой для него области – финансировании театрального спектакля. Открыв дверь, Крессида увидела Алексию. Она рассказывала об ужине внимающей ей публике.

– Мне не разрешали ничего рассказывать раньше времени, – болтала Алексия. – Все держалось в секрете.

– Куда он вас пригласил? – спросила Дженна.

Алексия сложила губы трубочкой.

– В «Скалу», самый лучший итальянский ресторан во всей стране. Мне говорили, что там совершенно невозможно заказать столик. – Она вздохнула. – Но ему удалось, причем в самую последнюю минуту.

– Ну и как тебе? – спросила костюмерша.

– Что? – Алексия загадочно улыбнулась.

– Еда, дурочка! – засмеялась Лидия. – Все говорят, еда там превосходная.

Синие глаза Алексии расширились, как у ребенка.

– О, еда! Поверьте мне: даже если бы я была голодна, то не стала бы смотреть на еду, когда напротив сидит такой мужчина, как Стефано. Ни одна женщина не могла отвести от него глаз. Даже официантка поддалась искушению. По правде говоря, я чувствовала то же самое, что и официантка! – Она простодушно улыбнулась.

Все громко засмеялись. Крессида улыбнулась тоже, злясь на себя за то, что слушала рассказ Алексии. Представив себе, как темнели от удовольствия синие глаза Алексии, когда Стефано наклонился поцеловать ее, Крессида постаралась скорее забыть подобную сцену.

Ожидая начала репетиции, Крессида пожалела, что не захватила с собой свитер. В зале было страшно холодно. Вешая пальто и стряхивая водяные брызги с джинсов, она заметила Дэвида. Он спешил и успел только махнуть ей рукой, перед тем как окунуться в дела вместе с Джастином. Она вздохнула. Его прежнее стремление при любой возможности перекинуться с ней хоть парой слов исчезло. Интересно узнать, что говорил ему Стефано по дороге домой.

– Мы немножко задерживаемся, – объявил Джастин. – У вас есть пять минут на кофе.

Актеры радостно восприняли объявление. Крессида устроилась на стуле рядом с Адрианом, который с удовольствием пил крепкий черный кофе.

– Тебе лучше? – спросил он.

– Лучше?

Он закатил глаза.

– Короткая у тебя память, дорогуша. Не говори мне, что ты забыла о своем припадке на репетиции как-то на днях. – Он вдруг заговорил тоном ведущего теленовостей: – Рыжеволосая красавица актриса Крессида Картер сегодня пришла в себя после загадочного припадка на сцене театра «Карлайсл». Когда ее спросили, что было причиной приступа, она ответила… – и тут у него возник американский акцент: – «Солнышко… когда я увидела того мужчину, я тут же отключилась, как лампочка!»

Крессида зарделась.

– Какого мужчину? – спросила Дженна, любительница посплетничать.

– Да ты помнишь. – Глаза Адриана озорно блеснули в направлении Крессиды. – Наш темноволосый «ангел». Загадочный синьор ди Камилла. Наша замечательная Алексия видела, как он выходил из гримерной нашей примы. Слухи донесли, что на губах у нее была размазана помада и тушь потекла с ресниц. – Адриан уперся кулаками в бедра. – О Боже! – воскликнул он. – Мне кажется, Крессида влюбилась!

– Хватит тебе, – сказала Крессида, пытаясь говорить шутливо.

Она знала: единственный способ положить конец слухам в тесном кругу театральной труппы – дать им нужное направление.

– Он больше подходит Алексии. Кроме того, у меня есть Дэвид.

Адриан как ни в чем не бывало начал насвистывать. Джастин встал, чтобы начать репетицию. Слава Богу, подумала Крессида, эти разговоры сейчас закончатся.

Но уже первые слова Джастина лишили Крессиду надежды на спокойный день.

– Дорогие мои, действие и текст пьесы несколько меняются, – объявил Джастин. – Алексия внесла в роли все необходимые изменения.

Актерам раздали новые варианты текста, и они начали изучать их. Крессида слегка нахмурилась, получив свой экземпляр. Место действия изменилось. В первоначальном варианте оно происходило на юге Франции, теперь же переместилось в парижскую квартиру. Крессида в удивлении посмотрела на Джастина.

– Все мои костюмы придется поменять, – сказала она.

– Я знаю, – он кивнул головой. – Стелла говорит, с этим проблем не будет.

Адриан помахивал листком с текстом.

– Извините, но здесь написано, что теперь Крессида и я одеты в «легкие летние костюмы», а раньше мы были в купальных.

– Ну и что? – Джастин принялся энергично жевать резинку.

– О, оставь! – сказал Адриан. – Не будь так наивен, Джас. Театралы любят… как бы сказать?.. яркие сцены, а если мы закроем ноги Крессиды, мы лишим зрителей удовольствия, за которым они идут в театр!

– Одну минуту, – вмешалась Крессида. – Не нужно из меня делать женщину легкого поведения.

– Дорогая, – обратился к ней Адриан, – ты получила эту роль благодаря своему выдающемуся таланту, а твой внешний вид – счастливая случайность.

Она упрямо смотрела на Джастина.

– Ты доволен этими изменениями?

Он кивнул головой и поправил очки, как бы давая понять, что разговор окончен.

– Конечно, доволен. А сейчас, пожалуйста, давайте начнем. На следующей неделе я должен выпустить спектакль: наш новый спонсор хотел бы увидеть, что его деньги не пропали даром.

Крессида вопросительно посмотрела на Дэвида. Но он, склонив голову над текстом, ни на кого не реагировал. И вдруг она поняла, кто стоял за всеми этими неожиданными переменами. Кто же еще, кроме Стефано? В тот самый день, когда он впервые посетил их и когда она вышла перед ним на сцену, против чего он возражал? Ему не понравилось, что Крессида выходила в купальнике. Он решил, что она выглядит в нем слишком соблазнительно. А Стефано таков, что не будет молчать, если ему что-то не нравится. Ему удалось заставить их переписать весь первый акт. Невероятно!

Она провела рукой по своим густым рыжим волосам. Что он себе думает? Понимает хотя бы, что, изменяя пьесу в угоду своим прихотям, он подвергает риску ее художественную целостность? Целостность? Крессида сжала губы. Опять она наткнулась на слово, которое, как ей казалось, Стефано едва ли когда-либо слышал.

Репетиция проходила ужасно. Все были раздражены, в том числе и режиссер. Адриан тоже явно был не в настроении. Крессида старалась изо всех сил, но новые реплики, казалось, застревали в горле, а движения и жесты были деревянными и неубедительными. Злость ее не утихала.

В перерыве, идя в свою гримерную, она тряслась от ярости. В одном она была уверена: нельзя позволять Стефано так откровенно вторгаться в пьесу, и она скажет ему об этом. Или еще лучше… почему бы не пожаловаться Джастину? Личные отношения оставить в стороне, ведь так будет разумнее. Джастин наверняка поймет, что эти изменения наносят ущерб их спектаклю.

Тут же, под влиянием минуты, она помчалась к Алексии – узнать, где можно найти Джастина.

– Он вон там, – Алексия кивнула головой в сторону одного из маленьких кабинетов, расположенных вдоль коридора. – Но…

Однако Крессида уже не слушала ее. Пока не успела передумать, она постучала в дверь и распахнула ее настежь.

Джастин сидел за столом, но он был не один. Рядом с ним Крессида увидела мускулистую фигуру своего мужа. Он сидел, положив ногу на ногу, держась очень свободно. Глаза его сверкнули. Стефано был удивлен.

– Скажи мне, Джастин, – проговорил он глубоким сладкозвучным голосом, – артисты твоей труппы всегда вот так врываются к тебе в кабинет, когда их не просят?

Джастин посмотрел на Крессиду злыми глазами, что было для него совершенно необычно.

– В чем дело, Крессида? – коротко спросил режиссер.

Крессида, сожалея о своей стремительности не более секунды, повернулась к Джастину и заговорила с ним, совершенно не обращая внимания на Стефано.

– Я хочу поговорить с тобой, Джастин, пожалуйста. Наедине, – добавила она со значением.

Джастин привстал со своего стула. Лицо его было сурово.

– Ты не можешь сейчас поговорить со мной. Сейчас у меня важная и конфиденциальная встреча с синьором ди Камиллой. И мне не нравится, что члены труппы врываются сюда без приглашения со своими мелкими жалобами…

– Но…

– Это мешает работе – и моей, и всей труппы. Если ты хочешь что-то обсудить со мной, Крессида, ты должна договориться о времени встречи с моим секретарем. А теперь, пожалуйста, извини нас.

Глаза Стефано блестели, он молчал. Крессида была вынуждена отступить, чувствуя себя высеченной. Но, вернувшись в свою гримерную, она снова закипела от злости. Конечно, ворвавшись в кабинет Джастина, она перешла дозволенную черту, но сознание своей вины лишь усилило ее возмущение вмешательством Стефано.

Раздался знакомый стук. Крессида широко распахнула дверь и увидела его, стоящего на пороге.

В темных глубинах его глаз погас свет. Глаза стали невыразительными, как будто сделанными из темного холодного металла.

– Думаю, тебе придется объяснить, в чем именно ты обвиняешь меня, – сказал он тихим голосом, таившим в себе опасность.

– Спектакль! – кричала она. – Первое действие! Ты приказал Дэвиду переписать его. По своей дурацкой прихоти ты подвергаешь опасности весь спектакль.

– Я приказал Дэвиду переписать его, – медленно повторил он.

– Он тебе не по душе, да? Тебе невыносимо видеть меня на сцене, правда? Сейчас, когда я начинаю что-то собой представлять, ты решил все разрушить. Это первый спектакль в театре Уэст-Энда, в котором я участвую. Ты понимаешь, что это значит для актрисы? Понимаешь? – Она увидела, как он сжал губы и его гладкая оливковая кожа побледнела, что было для него совершенно нетипично.

– Продолжай, – голос его стал глухим, а акцент слишком явным.

Она кинула на него испепеляющий взгляд.

– Хочешь, чтобы я рассказала тебе, какой вред ты нанес? Со спектаклем все было в порядке. Зрители любят эффектные декорации и костюмы, им нравится слышать шум моря. Это срабатывает. И только потому, что тебе не нравится, как я выхожу на сцену в купальнике и что все видят мою фигуру, ты заставил переписать весь акт.

– Что?! – От удивления у него даже голос сел.

– Дэвид, видимо, стал еще одним твоим дрессированным щенком. Я же им не буду. Я прошу тебя употребить твое влияние и вернуть все на прежнее место. Еще бы я хотела знать, что ты сказал Дэвиду, почему он почти не разговаривал со мной сегодня утром. И наконец… – голос ее был почти неслышен, как и дыхание, – я больше не твоя собственность. У меня красивая фигура, и мне не стыдно выходить на сцену в купальнике. И даже если я решу выйти, прикрывшись только фиговым листком, тебя это абсолютно не касается!

– Одна подобная попытка и ты больше никогда не увидишь сцены, – сказал он с такой мрачной уверенностью, что она не сомневалась – так и будет.

Он смотрел на Крессиду недобрым взглядом, и по спине у нее пробежал холодок.

В запале она наговорила Бог знает чего. Правда, ей хотелось ему отомстить, но ярость, исказившая его лицо, сказала ей, что она зашла слишком далеко. Она хотела было сказать что-то, чтобы смягчить ситуацию, но тут раздался стук в дверь. Стефано и Крессида насторожились.

– Эй, Кресси! – прозвучал веселый голос Дэвида.

Крессида посмотрела на Стефано и с досадой поняла, что ждет его реакции. Но его слова поразили ее.

– Впусти его, – сказал он тихо.

– Но ведь ты здесь, – возразила она. – Что, если Дэвид подумает?..

– Впусти его, – спокойно повторил он.

Ненавидя себя за покорность, она открыла дверь. Широкая улыбка Дэвида ее не успокоила.

Он заглянул в гримерную.

– О, привет, Стефано, – сказал он добродушно.

Его тон не понравился Крессиде, и она холодно спросила:

– Тебе от меня что-то нужно, Дэвид?

Казалось, Дэвид почувствовал напряжение, царившее в этой небольшой комнатке.

– Я хотел поговорить об изменениях, которые я сделал. Надеюсь, они тебе понравились. Мне хотелось сообщить тебе о них заранее, но я был так занят… то одно, то другое…

Крессида смотрела на него, потом повернула голову и увидела в зеркале насмешку и торжество в черных глазах.

– Так это ты решил изменить первый акт? – спросила она неуверенно.

Дэвид немного смутился.

– Ну да, конечно. Джастину захотелось оживить действие, ускорить его темп, и он заказал мне изменения. Кто ж еще, по-твоему, мог бы на такое решиться?

– Ну да, Крессида, – поддержал его Стефано, усмехаясь. – Кто же еще?

Она чувствовала себя полной дурой.

– Не знаю, – пробормотала она.

– Правда? Как же так? – Тон был сдержанный, а итальянский акцент почти не заметен.

– Извините и, пожалуйста, оставьте меня.

Пока я не сделала еще какую-нибудь глупость. К примеру, не расплакалась.

– Конечно, – поспешил согласиться Дэвид. – Увидимся позже.

Крессида подумала, что ушел он так же незаметно, как и пришел. Она опустила голову, не желая смотреть в лицо Стефано. Но в одном она была уверена: ей нужно перед ним извиниться.

– Извини, – сказала она, – мне не следовало выходить из себя…

– Тише, – прервал он ее.

Нежность, с какой он произнес это слово, доконала ее. На глазах выступили слезы.

– Посмотри на меня.

Она помотала головой, и рыжая коса закачалась из стороны в сторону на стройной шее.

– Крессида?

Она подняла глаза, и они выдали ее.

– Ты плачешь, Крессида? – шепнул он. – Плачешь?

– У меня стресс, – с трудом произнесла она.

Но не стресс был причиной этого эмоционального взрыва. Дело было в Стефано. Он, Стефано, был причиной.

– Пожалуйста, Стефано, уходи. Пожалуйста.

– Конечно, я уйду, но только при условии, что ты пообещаешь мне не расстраиваться так ужасно. Теперь ты знаешь, что я не… как ты говоришь?.. «главный злодей», да?

Она засмеялась, сама того не желая. Это была одна из его черточек, которые когда-то так пленяли ее, – делать вид, что он с трудом справляется с английскими оборотами, хотя оба прекрасно знали, что он говорит по-английски ничуть не хуже, чем она сама.

– Ну что ж, теперь, когда ты это знаешь, не лучше ли нам остаться друзьями, чем враждовать?

Она похолодела от одного-единственного слова.

– Друзьями?

– А почему нет?

Почему нет? Он действительно не знает, подумала она с грустью. Друзья. Своим удивительно беспристрастным звучанием это слово будто насмехалось над ней. Да, когда-то, по своей наивности, она надеялась, что, возможно, между ними сохранятся дружеские отношения, «цивилизованные». Так считала она в первые дни разрыва со Стефано. Крессида размышляла об этом во время бессонных ночей, убеждая себя, что у нее был только один путь – оставить Стефано. Она повторяла это как заклинание, в которое можно поверить, если повторять достаточное количество раз. Поддерживать «цивилизованные» отношения – да, быть друзьями – нет.

Как можно дружить с мужчиной, приводящим в смятение все ее мысли и чувства, – мужчиной, которому стоило лишь притронуться к ней, как ее захлестывало волной неимоверной страсти.

Но Стефано не разделял взглядов Крессида. Он хотел, чтобы она была ему подругой, которая ему желанна физически (он допускал это), но не более того.

– Чего ты боишься? – тихо спросил он.

Самоуважение заставило ее беззаботно улыбнуться. Как унизительно, если он догадывается о смятении ее чувств. Отвергнуть его предложение – значит подтвердить его догадки.

Ради нее самой, ради труппы следует попробовать. В конце концов, перемирие может ослабить напряжение между ними.

Она всмотрелась в темные глаза, внимательно изучавшие ее.

– Итак, мы друзья?

Она кивнула.

– Ладно.

– Друзьям можно вместе поужинать?

– Нет, Стефано, – она покачала головой.

Он пожал плечами.

– Но почему? Чего ты боишься?

Тот же самый вопрос – и тот же самый ответ.

Если бы только он знал!

«Я боюсь тебя, – думала она, – а еще больше – себя. Боюсь, что не смогу контролировать свои чувства, когда ты рядом со мной».

Она посмотрела на него и приложила пальцы к губам, как будто опасаясь тех слов, которые могли вырваться у нее. А почему бы не согласиться и не сказать «да»? Ведь она взрослый человек. Было еще и любопытство. Как он изменился? Как она себя будет чувствовать, сидя с ним вдвоем в ресторане после всех этих лет?

– Итак, «да»?

Последнее из ее сомнений развеял какой-то озорной бесенок у нее в душе.

– О'кей, – согласилась она. – Когда?

Он недоуменно поднял брови.

– Что за вопрос? Конечно, сегодня вечером. Когда же еще?