Жестокий и нежный

Глава 2

Замена микрофона заняла у солдата не меньше часа, и все это время Лара тихо сидела на койке. Каждая ее мышца была напряжена. Господи, как жарко! Белые оштукатуренные стены, казалось, излучали жар, а комната была большой печью. Она чувствовала, как пот струйкой стекает по шее, покрытой копной густых волос. Как Рикардо выдерживал это в течение долгих месяцев?

Лара украдкой взглянула на него. Казалось, он даже не замечает жары. Рикардо неподвижно сидел на полу под окном в нескольких футах от ее койки, его руки свободно лежали на коленях, а глаза внимательно следили за движениями низкорослого бородатого солдата, подсоединяющего провод к гнезду микрофона, и эта процедура полностью поглотила его внимание.

Взгляд Лары беспокойно метался по камере. Смотреть было особенно не на что. Обстановка этой бывшей кельи, должно быть, не изменилась со времен монахов. На койке, на которой она сидела, была только тощая подушка и комковатый матрас, покрытый грубой рогожей. На умывальнике в углу комнаты стоял надколотый фаянсовый таз для воды. Сквозь решетки окна в камеру жарким потоком лился яркий свет, рисуя желтые квадраты на каменных плитах пола перед Рикардо и касаясь черных кудрей, падающих ему на лоб. Нигде не было видно ни его личных вещей, ни книг, ничего, что помогло бы скоротать время и отвлечь мысли от заточения, на которое обречен заключенный. Она вспомнила, что Рикардо не давали даже карандаша и бумаги.

– Как вы здесь выдерживаете? – неожиданно спросила она.

Взгляд Рикардо перешел с рук солдата на ее лицо.

– По сравнению с первыми неделями заключения это просто пятизвездочный отель. Хурадо считает, что он меня балует. Каждый вечер меня водят в туалет и в душ. Два раза в неделю мне дают возможность постирать одежду. Раз в день меня кормят. Что еще нужно человеку?

– Но здесь же совершенно нечего делать! Он улыбнулся.

– Они не могут помешать мне думать. Я планирую военные операции, делаю упражнения для укрепления памяти. И даже сочиняю стихи.

– Воин-поэт, – пробормотала она.

– Газетный штамп, – поморщился Рикардо.

– Журналисты вас просто обожают, – заметила Лара.

– Поддержка прессы идет на пользу нашему делу. У меня есть друзья и в Европе, и в Америке, которые следят за тем, чтобы все, что происходит здесь, становилось известным в мире. – Он сжал челюсти. – Все меньше стран готовы оказывать поддержку хунте, с тех пор как журналисты рассказали о пытках в аббатстве. Два года назад здесь были заполнены все камеры, а теперь у Хурадо всего несколько заключенных для удовлетворения его садистских наклонностей.

– Поэтому вы позволяете использовать вашу личность в целях рекламы?

– Это совсем недорогая плата. – Он немного помолчал. – Когда я учился в университете, я мечтал стать поэтом. Я думал, что буду всю жизнь сочинять прекрасные стихи, которые потрясут мир.

– Многие считают, что ваша книга действительно потрясла мир.

– Многие, но не вы.

– Я ее просто не читала. Это не для меня.

– А что же для вас, Лара?

– Я никогда не мечтала потрясти мир. Я хотела иметь кое-что, принадлежащее мне одной. Когда-нибудь я поселюсь в маленьком городке. У меня будет дом у озера, много собак и несколько близких друзей. – Она смотрела в сторону. – Я не из тех, кто начинает гражданскую войну.

– Мне кажется, что вы ошибаетесь, – мягко заметил Рикардо.

Она подняла взгляд и заметила на его лице легкую улыбку.

– Борьбу за освобождение начинают не драчуны и смутьяны, ее сила в молчаливом большинстве. Достаточно лишь поднести горящую спичку, чтобы загорелся сухой лес.

– Вы думаете, что мне не хватает спички? Рикардо задумчиво посмотрел на нее.

– Я думаю, что женщина, которая очертя голову ввязалась в такую историю, сама может поднять на борьбу целую страну.

Она смутилась и быстро перевела взгляд на солдата, который подсоединил микрофон и вставлял шнур в гнездо.

– Он почти закончил. С этого момента мы не сможем свободно разговаривать.

– Мы не сказали ничего такого, чего не должен слышать Хурадо.

Она с удивлением поняла, что Рикардо совершенно прав. Их разговор коснулся только общих тем, но ей казалось, что каждое слово было наполнено особым смыслом.

– Что мы будем делать?

– Ждать.

Лара медленно откинулась назад и прислонилась спиной к оштукатуренной стенке.

– Я не привыкла мысленно сочинять стихи, и у меня ужасная память. Мы можем поговорить?

Он снова отвел от нее взгляд и посмотрел на солдата.

– Если я не буду видеть вас. Где, ради всего святого, вы взяли это платье? Ей опять стало очень жарко.

– Они дали мне его в лазарете после… обследования.

– Ах да, это обследование. – Рикардо так сильно сжал руки в кулаки, что побелели костяшки пальцев. – Они сделали вам больно?

– Нет, но это были не настоящие врачи. – Она нервно рассмеялась. – Они напугали меня.

Наконец солдат закончил установку микрофона и включил его. Не глядя на заключенных, он повернулся и вышел из камеры.

Лара завороженно смотрела на эту маленькую черную коробку. Неожиданно она почувствовала себя раздетой и выставленной на всеобщее обозрение.

– Пусть это вас не беспокоит, – сказал Рикардо. – Этот микрофон никак не умаляет вашей личности. – Он заговорщически подмигнул Ларе. – Наоборот, он свидетельствует о вашем высоком положении, раз такой высокопоставленный человек, как Хурадо, тратит свое драгоценное время, слушая каждое слово, которое вы скажете.

Уже во второй раз он безошибочно прочел ее мысли. Но сейчас она не испытала раздражения, только благодарность. Благодаря его замечанию пропало ощущение брезгливости, а подслушивающий их Хурадо превратился в жалкую одиозную фигуру.

– Все дело именно в вашем высоком положении. – Она смешно наморщила носик. – Я здесь только для вашего развлечения.

– Для моего развлечения? – Рикардо рассмешила эта двусмысленность. – Именно это Хурадо и имеет в виду, но я не знал, что вы с ним согласны.

Как только Лара поняла замечание Рикардо, кровь прилила к ее щекам. Черт побери, она только и делает, что краснеет с первого момента ее появления в этой проклятой камере.

– Вы прекрасно знаете, что я не хотела…

– Я знаю, – перебил ее Рикардо без улыбки. – Простите меня. Все дело в том, что моя мать была наполовину ирландка, и иногда кровь диких кельтских предков берет верх. – Рикардо посмотрел на микрофон. – Я прекрасно сознаю, что вы хотите находиться здесь не больше, чем я хочу, чтобы вы здесь оставались.

Он старался защитить ее и для этого попытался придать разговору более формальный характер. Ведь любой намек на близость между ними Хурадо мог бы использовать как оружие.

Хотя Лара знала, зачем он это делает, все равно его слова непонятным образом задели ее.

– Я рада, что мы поняли друг друга.

– Да. – Он прислонился спиной к стене и закрыл глаза. – Без сомнения, мы хорошо поняли друг друга.

В сумерки появились два солдата, чтобы отвести их в туалет и в душ, расположенные в конце коридора. Один из них был тот самый маленький усатый брюнет, который заменял микрофон, другой был высокий, крупный, с крючковатым носом.

Когда они подошли к туалету, Рикардо быстро сказал Ларе:

– Все будет нормально. Не обращайте на них никакого внимания. Им приказано не прикасаться к вам.

– Что…

Лара не успела закончить предложение, так как высокий солдат открыл дверь и втолкнул ее в туалет. Рикардо остался снаружи, но солдат вошел за ней. Тогда Ларе стало понятно, что пытался объяснить ей Рикардо.

Лара закончила пользоваться туалетом, и ухмыляющийся надсмотрщик открыл дверь и жестом приказал выходить перед ним. Когда она проходила мимо, он обхватил ее большими волосатыми лапами и прижал к себе, громко сопя. Как ей хотелось изо всей силы врезать кулаком по этой мерзкой морде с бессмысленными сальными глазками! Как ей хотелось, чтобы он почувствовал себя таким же беспомощным и беззащитным. Наконец он отпустил ее и втолкнул в душевую.

Каморка с душем была рассчитана только на одного человека, и один человек уже занимал ее. Абсолютно голый, Рикардо стоял под душем. Ларе стало не по себе. Его кожа под струей воды отливала золотом, и на его стройном, истощенном тюрьмой теле выделялись тугие узлы мышц. Треугольник черных волос на груди сужался к талии и превращался в тонкую полоску, а затем снова расширялся к низу живота. Она постаралась сосредоточить свой взгляд на его лице.

– Я не ожидала… этого. Он горько усмехнулся.

– Почему же? Хурадо сказал, что мы должны все делать вместе.

Солдат выкрикнул что-то по-испански, толкая Лару внутрь.

– Он приказывает вам раздеться и встать под душ. Не сопротивляйтесь ему. – Рикардо отвернулся от нее и подставил лицо под струю воды. – Все это очень быстро кончится.

Лара думала, что хуже того, что случилось в туалете, ничего уже не будет, но оказалось, что она ошибалась. Лара сделала глубокий вдох, быстро стащила через голову платье, бросила его на пол и шагнула под воду, пытаясь избежать липких горячих рук солдат. Но невозможно было избежать их взглядов и сальных замечаний. Она нырнула под холодную струю и повернулась спиной к солдатам, глядя вверх в лицо Рикардо.

– Это ужасно! Я ненавижу их! – Лара чувствовала, как горячие слезы текут по ее щекам, смешиваясь с холодными струями воды. Она не могла понять, отчего она плачет: от гнева или от страха. – Я бы хотела…

– Тише, я все понимаю. – Он старался смотреть на серую стену поверх ее головы, доставая мыло. – Нужно думать о чем-нибудь постороннем.

Она немного расслабилась и опустила глаза. С такого близкого расстояния она заметила, что вся грудь Рикардо покрыта мелкими шрамами.

– Что…

– Это следы одного из наименее изощренных методов Хурадо. – Он намыливал ей голову. – Вообще-то он предпочитает удары электрическим током.

Лара почувствовала одновременно жалость и гнев.

– Мне очень жаль.

– Не расстраивайтесь. Это уже позади. Конечно, пытки были уже позади, но Лара не могла поверить, что человек, перенесший такие пытки, как Рикардо, мог бы когда-нибудь морально оправиться от этого.

– Мне очень стыдно. Я плачу, как идиотка, просто потому, что они смотрят на вас и на меня…

– Тише. – Его голос был так же нежен, как руки, плавными массирующими движениями моющие ей голову. – Труднее всего переносить небольшие неудобства. Такова человеческая природа. Хотя боюсь, что мне не удалось донести эту мысль до Хурадо, когда он применял пытку электрическим током. – Он наклонил ее голову назад, чтобы вода смыла мыло с волос, а затем повернул Лару спиной к себе. – Вы сказали, что хотите завести собак. Какая порода вам нравится больше всего?

– Больше всего мне нравятся дворняжки. Большие пушистые дворняжки. У них очень сильный характер. – Она услышала, как засмеялись солдаты, но старалась смотреть на стену. – Я больше не могу это выдерживать. Когда мы сможем уйти отсюда?

– Им вскоре все это надоест. Или они настолько разгорячатся, что побегут искать женщин, которые живут тут, при тюрьме. – Он слегка подтолкнул ее вперед, чтобы в свою очередь смыть с себя мыло. – В детстве у меня был лабрадор. Он всюду ходил за мной.

– А у меня никогда никого не было. Я мечтала завести собаку после того, как мы должны были с братом уехать от приемных родителей, но мы оба поступили в колледж, и там это тоже было не слишком удобно.

– Что вы изучали в колледже?

– Юриспруденцию. Я хочу стать юристом. Я всегда… Они еще смотрят на меня?

– Да. – Его голос звучал непривычно низко. – И на меня. Хурадо будет доволен их отчетом.

Когда Лара поняла, что он имеет в виду, она испугалась. Он возбудился.

– Я думала, что холодный душ всегда считался хорошим средством от…

– Только не после пяти месяцев воздержания. Я чувствую себя так, будто меня поджаривают в аду на сковородке. Господи, у вас кожа как бархат. Вы не можете даже представить себе, как мне хочется прикоснуться к вам.

Она облизала пересохшие губы.

– Как звали вашу собаку?

– Я не помню. – Его голос был почти не слышен. – Я ничего не могу вспомнить сейчас.

Вода перестала казаться Ларе холодной, и она, к своему удивлению, больше не чувствовала на себе взглядов солдат. Рикардо не прикасался к ней, но она всем телом ощущала его присутствие на расстоянии нескольких сантиметров. Она видела его таким, каким он предстал перед ней, когда солдат втолкнул ее в душ. Высокий, стройный, сильный, с длинными черными кудрями.

О чем же они говорили? Она усиленно стремилась отвлечься. Собаки. Как можно обсуждать такую глупую тему в этих условиях?

– В городе не стоит держать больших собак, – мужественно продолжала Лара. – Им нужно двигаться.

– Мы жили не в городе. У нас было ранчо на мысу. У вас родинка на копчике.

– Да? Я не знала.

– Она совсем маленькая. – Голос Рикардо звучал так нежно, что она едва слышала, что он говорит. – Ваша влажная кожа светится, как золото.

Лара почувствовала, как напряглась ее грудь и отвердели соски. Ее дыхание участилось, а мышцы живота мучительно напряглись.

Неожиданно послышался взрыв грубого смеха, затем солдаты заговорили между собой по-испански.

– Что они говорят?

Рикардо помолчал некоторое время, затем хрипло сказал:

– Что вы готовы для меня, и мне следует покрыть вас, как жеребец покрывает кобылу, что я должен заставить вас расставить ноги и вонзиться как можно глубже и что я идиот, что так долго жду.

Господи, она действительно была готова для него. Как это могло случиться при таких обстоятельствах? Откуда это дикое примитивное желание, сжигающее ее? Она сказала сдавленным голосом:

– Я не хочу этого. Нам нужно немедленно выбраться отсюда. Она слышала за спиной его прерывистое дыхание.

– Вы чертовски правы. Я выйду первым и оденусь. Оставайтесь под душем, пока я не позову. Они будут слишком заняты, издеваясь надо мной, чтобы беспокоить вас.

Лара почувствовала движение воздуха и пустоту там, откуда шла мощная волна тепла. Она закрыла глаза и оперлась руками на серую стену душевой. Лара попыталась отключиться от происходящего, сосредоточившись на шуме воды, падающей на плиты пола.

– Лара.

Она подняла голову и обхватила себя руками.

– Давайте.

Она повернулась и вышла из-под душа. Рикардо стоял в нескольких дюймах, держа наготове ее платье. Лара не обращала внимания на солдат, она смотрела в лицо Рикардо.

Он улыбнулся ей с такой нежностью, что у нее перехватило дыхание, и быстро накинул на нее платье. Вряд ли оно что-то скрывает, подумала Лара грустно. Оно просвечивало всюду, где прикасалось к ее мокрому телу.

– Все в порядке. Вы молодец. Вы очень мужественны, querida.

Рикардо нежно убрал мокрые волосы с ее лица и постарался отжать из них воду. При его словах Лара неожиданно почувствовала гордость, как будто он наградил ее медалью.

– Все уже позади, – мягко сказал Рикардо.

Позади? Может быть, издевательства и кончились, но началось что-то более серьезное. Эти несколько минут в душе сблизили их с Рикардо если не физически, то эмоционально. Общие переживания – желание, издевательства, заключение. Она чувствовала, что зависит от него и полагается на него. Это ощущение было новым для Лары, рано оставшейся без родителей. Появилась связь с другим человеком. Она не могла отвести от него взгляд.

– Вы ведь не тронете меня, правда? – прошептала Лара.

– Нет. Не так. – Рикардо убрал руки. – Вожделение можно победить. Нежность… – Он резко оборвал фразу. – Нет, я вас не трону.

Рикардо протянул Ларе руку.

– Идемте со мной. Держитесь поближе и идите быстро. – Он сжал челюсти. – Мы должны как можно быстрее попасть в камеру. Я не перенесу, если кто-нибудь из них дотронется до вас прямо сейчас.

Лара дала ему руку, и он крепко сжал ее.

Сила.

Защита.

Единение.

…Дверь камеры закрылась за ними, защищая их от сальных шуток солдат. Было уже темно. Лунный свет скупо освещал их сквозь решетки окна и рисовал те же бледные квадраты, которые были такими яркими днем от солнца.

Лара смотрела, как Рикардо прошел к окну и встал, повернувшись спиной к камере. Он обхватил руками прутья решетки, словно собирался выломать их и выйти на свободу.

– Благодарю вас, – тихо сказала Лара.

– За что? – спросил он раздраженно. – За то, что я не изнасиловал вас прямо на глазах у этих свиней? Им пока еще не удалось превратить меня в животное.

– Вы были добры ко мне. Вы мне очень помогли.

– В этом нет ничего личного. Вы мне совершенно безразличны. Я не могу ничего чувствовать по отношению к вам.

Лара продолжала стоять, глядя на его напряженную спину и вздувшиеся бугры бицепсов на руках. Он прислонился головой к поднятой руке, словно пытаясь охладить лоб. Его слова и отстраненная поза каким-то образом ранили Лару.

– Я понимаю, что вы делали это не для меня, но вам удалась облегчить эту невыносимую ситуацию…

– Ложитесь спать.

Он проговорил эти слова, не подняв головы.

Лара колебалась, не зная, что делать. Ей не хотелось ложиться спать. Ей хотелось подойти к нему и успокоить его. Он казался таким одиноким в эту минуту.

– Давайте ложитесь, – повторил Рикардо.

– А где будете спать вы?

– На полу. Я привык. Я могу спать в любых условиях.

Она медленно подошла к койке:

– Возьмите подушку.

Рикардо отпустил решетку и повернулся к ней.

– Я не хочу…

– Вы возьмете подушку, – повторила она упрямо и бросила ее Рикардо. – После такого дня, как сегодня, думаю, я смогла бы заснуть на постели из кактусов.

– Не говорите этого слишком громко, а то Хурадо завтра заменит эту койку на кактусы.

Лара вытянулась на постели и закрыла глаза. Изнуряющая дневная жара сменилась ночной прохладой, и дующий в окно ветерок вызвал у нее озноб.

– Но ведь на Сент-Пьере нет кактусов, правда?

– Хурадо прикажет доставить их на самолете. – Он помолчал. – Почему вы дрожите?

– Откуда вы… – Она остановилась. Этот человек обладал сверхъестественными способностями. Он не мог видеть ничего, кроме смутного силуэта, однако, казалось, он улавливал даже биение ее сердца. – Мое платье промокло. Вы же помните, я надела его сразу, как только вышла из-под душа, не обсушившись. Последовала небольшая пауза.

– Я помню. – Он двигался в темноте. – Снимите его.

– Что?!

– Не хватало еще вам простудиться в этом аду. Моя рубашка совершенно сухая, вы будете сегодня спать в ней.

– А разве вы не простудитесь?

– Я смогу этого избежать. – Он бросил Ларе рубашку. – Наденьте ее.

Она поколебалась, затем села и медленно сняла платье через голову. Он был прав. Было бы слишком глупо рисковать простудиться, когда им угрожало столько других неприятностей. Лара надела рубашку и застегнула ее до самого подбородка. Ткань еще хранила тепло и запах его тела.

– А как же вы?

– Есть несколько способов. Здесь достаточно небольшого самовнушения.

Лара положила свое мокрое платье на пол и снова вытянулась на матрасе.

– Вы имеете в виду йогу?

– В некоторой степени. Йога, самогипноз. У меня своя техника.

Так вот как он выдержал пытки! – Вы можете закрыться от всего?

Снова молчание.

– Нет, не от всего.

Атмосфера в камере снова сгустилось. Лара почувствовала то же жаркое возбуждение, которое охватило ее в душевой, когда она знала, что он стоит рядом с ней и желает ее. Сумасшествие. Чувствовать такое по отношению к Рикардо Ласаро – это безумие. В нем было все, чего она боялась в жизни.

– Спите, ради всего святого.

Она услышала его учащенное дыхание и заметила напряжение в голосе, готовом сорваться. Лара закрыла глаза, но от этого стало только хуже: обострились другие чувства. Она пыталась убедить себя, что всему причиной не сам мужчина, а запах его рубашки, который она вдыхала. Ведь Рикардо от нее в нескольких футах, и она не может чувствовать тепло его тела.

– Прекрасная идея. Спокойной ночи, Рикардо.

Он опустился на пол прямо под окном и положил руки на колени; в этой позе он просидел почти весь день.

– Buenas noches, Лара. [2]

Ее имя прозвучало так мягко и отозвалось теплом во всем теле. Лара свернулась клубочком на постели, пытаясь отогнать от себя мысли об этом необыкновенном человеке, так не похожем на всех тех, с которыми ей приходилось встречаться. Необыкновенная чувствительность и спокойная несгибаемая сила. Поэт-воин.

Она не должна поддаваться его обаянию. Она здесь только по одной причине. Когда он будет освобожден из аббатства, он должен пообещать, что не позволит Брету участвовать в этой проклятой войне. Она не даст ему подчинить себе ее мысли и чувства, как это случилось с братом. Все дело в том, что они заперты вместе в этой тесной камере. В этом причина растущей близости. Только поэтому она испытывает такие неестественные для нее чувства. Она должна выйти из этой истории без эмоциональных потрясений. Вряд ли за такое короткое время, которое они проведут вместе, возникнут тесные взаимоотношения, но трудно отрицать, что что-то уже начало происходить.

Лара заставила себя расслабить мышцы и постаралась успокоить дыхание. Все будет хорошо. Ей нужно выдержать еще два дня, и она вернется в свой мир, в котором ей все привычно и понятно.

Ей нужно выдержать всего два дня.

Она все еще не спала.

Рикардо почти физически ощущал напряжение Лары. Ведь их разделяло такое короткое расстояние. Его переплетенные руки были так сильно сжаты, что побелели костяшки пальцев.

Она пришла сюда, чтобы спасти его, и он не животное.

Но, Господи, как же он желал ее. Она еще почти ребенок. Смелый ребенок, который попал в это чудовищное место, не понимая, что его ожидает.

Изящная линия спины и округлая мягкая попка…

Женщина должна иметь право выбрать своего возлюбленного, а у Лары нет выбора.

Она не откажет ему. Может быть, она будет сначала возражать, но он сумеет сделать так, что она захочет его не меньше, чем он хочет ее.

Соблазнить? А где же его прекрасная философия? Соблазн, как и сила, отнимает у человека свободу выбора.

Он страдал. Он хочет трогать ее, войти в нее, двигаться и услышать, как она кричит от наслаждения.

И тогда Хурадо победит. Они будут в руках у этого подонка.

Пако нападет на аббатство послезавтра. К этому моменту Хурадо еще не будет уверен в том, что Лара много значит для него.

Господи, неужели у него совсем нет чести и он готов рисковать тем, что может случиться с Ларой, если он ошибется. Нет!

Он прикусил нижнюю губу и почувствовал во рту медный привкус крови.

Ему нужно выдержать всего два дня.

– У вас ранка на губе. – Лара смотрела на нижнюю губу Рикардо. – Я не видела ее вчера.

– Это неважно. – Он доел последний кусок дыни со своей тарелки. – Вы должны съесть все. Больше вы сегодня ничего не получите.

– Я не голодна. – Жара в камере была уже невыносимой. Дышать стало так же трудно, как вчера. Лара отставила от себя тарелку с фруктами. – В вашей диете не слишком много протеина.

– Для них проще всего собирать фрукты в сельве. Раз в неделю мне дают мясо. – Рикардо взял обе тарелки и поставил их у двери. – Этого достаточно.

– Что же мы будем делать целый день?

– То же, что я делаю каждый день. – Он опустился на пол и начал отжиматься. – Сначала зарядка.

Лара наблюдала за ним, сидя на койке. На ней все еще была надета его рубашка, и она могла видеть, как напрягаются и расслабляются его мышцы на руках и на груди. Упражнение было повторено много раз.

– Вы делаете это каждый день?

– Даже несколько раз в день. Упражнения обеспечивают снабжение мозга кислородом и улучшают реакцию. – Его бронзовый торс блестел от пота, но дыхание было почти таким же, как тогда, когда он начинал отжиматься. Когда Рикардо наконец остановился, он прислонился к стене и улыбнулся Ларе.

– Теперь ваша очередь.

– Нет уж, спасибо. Я признаю только плавание в бассейне пару раз в неделю.

– Я должен был сам догадаться, что вы пловчиха. У пловцов более гладкие мышцы. – Он посмотрел на ее икры, затем его взгляд перешел на бедра. – Более мягкие.

Последнее слово прозвучало откровенно сексуально, и Ларе захотелось натянуть рубашку на колени, но вместо этого она подобрала с пола свое платье.

– Наверное, оно уже высохло. Закройте, пожалуйста, на минутку глаза, и я верну вам вашу рубашку.

Рикардо послушно закрыл глаза и повернулся лицом к стене.

– Вы плохо спали сегодня ночью.

– Да. – Она расстегнула и сбросила рубашку. – Откуда вы знаете?

– Я тоже плохо спал.

Лара надела платье и попыталась прикрыть бедра.

– Вы сказали, что прекрасно выспитесь на полу.

– Похоже, я ошибся.

– Вы можете открыть глаза.

Рикардо послушно поднял веки и улыбнулся ей.

– В моей рубашке вы мне нравитесь больше. Не глядя на него, Лара подняла рубашку и бросила ему.

– У нас с вами не слишком обширный гардероб. Вы не можете делиться со мной одеждой. – Она села на койку и, подняв руки, попыталась пальцами расчесать или, по крайней мере, пригладить волосы. – Я думаю, у вас нет расчески?

Рикардо отрицательно покачал головой.

– Я и не надеялась. – Лара сделала гримасу. – Странно, такие вещи, как расческа, мы считаем просто необходимыми, даже когда… – Она оборвала фразу, пораженная тем, как он смотрит на нее. – Почему вы так на меня смотрите?

– Как? – Рикардо отвел глаза и уставился в пол. – Я просто смотрел.

Лара оглядела себя и поняла, что ее поднятые вверх руки натянули лиф, обрисовав контуры груди и выделяющиеся розовые соски. Она поспешно опустила руки и попыталась сменить тему разговора.

– Разве вы не собираетесь надевать рубашку?

– Пока нет. – Рикардо посмотрел ей в глаза. – Она еще хранит ваше тепло и ваш запах.

Ларе стало жарко, дыхание перехватило.

Рикардо снова смотрел в сторону, одной рукой сжимая ткань рубашки.

– Давайте играть в «слова». А во что они играли до сих пор, в отчаянии подумала Лара.

– В «слова»? Он выпрямился.

– Это займет нас и отвлечет от… Рикардо снова нахмурился.

– Начнем с игры в «двадцать вопросов». Я загадаю какой-нибудь предмет, а вы постарайтесь узнать, что это, задавая мне вопросы.

Ей оставалось только надеяться, что он думает не о том, о чем думает она.

Рикардо больше не хмурился, он улыбался с насмешливым вызовом.

Проклятье! Он опять прочел ее мысли. Ладно, игра ослабит напряжение между ними, а это сейчас просто необходимо. Лара села на койку и улыбнулась ему в ответ.

– То, что вы задумали, – это животное, растение или минерал?