Жестокий маскарад

Глава 5

Не прошло и недели, как они поженились.

— Первая свадьба среди врачей нашей клиники, — сиял доктор Лауэн. — Поздравляю! Полагаю, супруги Петри будут огорчены, что пропустили это событие. Еще шампанского, миссис Хартлин?

Миссис Хартлин!

Вокруг нее толпились незнакомые люди, и она опустила глаза, разглядывая свое отражение на золотистой поверхности вина в бокале. Неужели в суматохе поспешных приготовлений, в которой она закрутилась, как листок на ветру, пролетело несколько дней? Почему она чувствовала себя беспомощной перед невидящими глазами этого человека? Ведь в ее силах превратить отчаяние в радость… В памяти у нее осталось лишь то, как она стояла, окутанная шелком цвета слоновой кости, перед портным-китайцем, а тот создавал самое изысканное свадебное платье всех времен. Теперь складки этого платья нежно ласкали кожу…

Внезапно она почувствовала, как чья-то рука коснулась ее запястья.

— Тихо! — послышался мягкий шепот Ланса. — Все в порядке?

Неожиданно для себя она всхлипнула — напряжение последних дней не прошло даром.

— Послушай, детка, — торопливо сказал Ланс, — теперь слишком поздно жалеть. До сих пор все шло хорошо.

Она кивнула, и он немного успокоился, хотя тревога и не покинула его глаз.

— Вплоть до сегодняшнего утра я не верил, что вы решитесь на это. — Он взял бокал из ее рук и отставил в сторону. — Детка, у нас мало времени. Не знаю, чем все это кончится, но… Обещаю, если что-нибудь случится, я буду на вашей стороне. За то, что вы дали ему счастье. Сколько оно продлится — зависит от вас. Вы дороги ему. И ради всего святого, помните мои слова.

Сказать больше он не успел. Брент беспокоился, что ее нет рядом. Автомобиль уже ждал, чтобы отвезти их в отель. Напутственные крики еще звучали в ее ушах, вместе со словами Ланса, напомнившими о том, о чем она так старалась забыть. Ведь Брент думал, что женится на Анне…

И еще Ланс сказал ей ужасные слова, от которых щеки Вирджинии покрылись румянцем, а сердце упало.

— Тяните время, может быть, мы что-нибудь придумаем, — говорил он.

— Не могу, — повторяла она. — Слишком поздно!

— Но ведь… — он безнадежно махнул рукой. — Да, вы не можете разочаровать его. Но подумайте, что вам грозит — пьеса подходит к финалу.

Она непонимающе уставилась на него и внезапно покрылась холодным потом.

— Боже мой, ведь вы девственница! — в отчаянии воскликнул он. — Неужели вы не понимаете, что я хочу сказать? Неужели надо объяснять подробно? Вы должны помнить об этом — о медовом месяце и материнстве!

В автомобиле Вирджиния закрыла лицо руками чувствуя, как у нее кругом идет голова. Брак и материнство. Боже! Надежды, которые она лелеяла последние несколько дней, снова превратились в детские мечты, не имеющие ничего общего с реальностью.

Она не заметила, как Брент сел рядом с ней и обнял за плечи.

— Слава Богу, все церемонии окончены! — Его руки сжалась. — Ты счастлива, дорогая?

— Д-да.

— Все могло быть и лучше, — напряженно произнес он. Она прикусила губу, устыдившись столь односложного ответа. Но что она могла сказать?

— Я уже не надеялся дождаться этого дня, — вздохнул Брент, и в его голосе появились тревожные нотки. — Ты разочарована, дорогая? Да, мы думали, что все будет иначе. Я представлял наш медовый месяц таким сказочным! Я хотел увезти тебя в Хуа-Хин, ведь тебе всегда нравилось загорать на песчаных пляжах. Хотел показать эту землю, рассказать ее легенды, наблюдать, как твое тело покрывается загаром… А теперь…

Она увидела, как в нем вновь растет отчаяние, и забыла о собственных страхах.

— Я не разочарована, — тихо проговорила она. — Мне равно, если мы не побываем в Хуа-Хин или где-нибудь еще, и… — ее голос задрожал, — разве так важно, если я не смогу загорать? Я буду счастлива в бунгало, занимаясь хозяйством.

— Я еще не показывал тебе дом, — смущенно произнес он. — Это холостяцкая берлога, и вряд ли ремонт изменим ее. Надеюсь, А-Фун выполнил все мои распоряжения, — добавил он.

— Я уверена, — быстро кивнула она, — правда, я…

— Что тебя тревожит? — Не дожидаясь ответа, он прижал ее к себе, — Я так счастлив, что начинаю забываться. Так что же тебя беспокоит?

— Не знаю, стоит ли иметь слугу-китайца. Не могу себе представить, как я буду обсуждать с ним меню или…

— Тебе придется привыкнуть. Ты будешь хозяйкой в моем, то есть нашем доме. Анна, жена моя…

Анна!.. Боже, он снова назвал ее Анной! Неужели во время свадебной церемонии он не обратил внимания на то, что у них разные имена — Анна Вирджиния и Анна Дженнифер? А если обратил??

Когда они оказались в своем номере отеля, Вирджинии переоделась в кружевное платье, сбросив свадебный наряд. До сих пор Брент не произнес ни слова, но когда заговорил, она вздрогнула, как ужаленная.

— Я не знал, что твое второе имя Вирджиния.

Она глубоко вздохнула и повернулась к нему. Брент стоял у окна, на его лице было написано явное недоумение.

— Да, это мое второе имя, потому что и меня, и мою сестру звали Анна. Понимаешь, — торопливо продолжила она, — так звали обеих наших бабушек, и у каждой из них было по одному ребенку — наши отец и мать. Поэтому каждая бабушка хотела, чтобы первую внучку назвали в ее честь. К сожалению, имя одной из бабушек пишется через «э», а мама этого не знала… — она смутилась, понимая, что все это звучит неубедительно.

— Продолжай, Вирджиния, — попросил Брент.

Она судорожно сглотнула.

— Когда я… когда родилась моя сестра, мама тоже назвала ее Анной, дав другое второе имя. Меня звали Анна Вирджиния, а сестру… — она поперхнулась, поняв, что перепутала, но решила продолжать: — а сестру — Анна Дженнифер…

Последовало долгое молчание.

— Понимаю. С именами получилась сплошная путаница.

— Да, — быстро подтвердила она.

— Теперь припоминаю: твою сестренку звали Джинни, вероятно, уменьшительным именем от Дженнифер, ей это не нравилось.

— Н-нет.

В комнате вновь воцарилось молчание. Вирджинии пристально наблюдала за Брентом. Заметил ли он ее смущение?

Брент улыбнулся.

— Мне нравится имя «Вирджиния», оно лучше, чем «Анна». Я буду звать тебя Вирджинией, — по его лицу скользнуло облачко воспоминаний. — Как дела у твоей сестры? Должно быть, она выросла с тех пор, как я видел ее.

— Да.

Вирджиния с грустью заметила, что в уголках его лице играет та самая улыбка, которая когда-то покорила ее. Боже, чем все это кончится?

— Тебе холодно?

— Нет, что ты, — быстро проговорила Вирджиния.

— Накинь шаль, когда мы пойдем обедать… — Он оттянулся и осторожно направился к ванной.

Она не стала помогать ему — Брент уже дал ей понять, что не хочет ни от кого зависеть. Минуту спустя он вернулся.

— Я готова, — сказала она, стараясь казаться спокойной. — Идем?

— Да. — Он потянулся к ее руке, нащупал ремешок часов и пробормотал: — Черт, а где я оставил свои?

— Давай я поищу…

— Знаешь, Вирджиния, ты сильно изменилась.

— Изменилась? — Ее опять охватила тревога.

— Да, за прошедший год. Раньше ты ничего не хотела делать для меня, — в его голосе звучало явное недоумение.

— Но ты ведь не был сле… — Она в ужасе закрыла рот рукой.

— Договаривай! Тогда я не был слепым? — хрипло продолжил Брент.

— Извини, дорогой. Я не это имела в виду. — Вирджиния почувствовала, как к горлу подступает комок.

— Знаю… Не сердись на меня.

Он резко повернулся к двери и распахнул ее.

Он сделал заказ и посмотрел прямо на Вирджинию. Трудно было поверить, что эти глаза обращены в вечный мрак. Она подалась вперед и накрыла ладонью его руку.

— Я никогда не буду сердиться на тебя, ни за что… дорогой, — тихо ответила она.

Его брови удивленно приподнялись:

— И часто ты даешь такие рискованные обещания?

— Разве обещания между мужем и женой могут быть рискованными?

— Да, до тех пор, пока они не… узнают друг друга получше.

Тон последнего замечания заставил Вирджинию похолодеть. Она опустила глаза.

— Возьми вилку и ложку, если хочешь следовать местному обычаю, — подсказал Брент.

Незнакомая еда на время отвлекла ее. Брент, казалось, уже освоился и легко управлялся с прибором.

— О чем задумалась? — насмешливо спросил он, — не в силах постичь женскую логику, но могу себе представить, каким подвигом для девушки является выйти замуж за человека, с которым она не виделась целый год. Я прав?

— В какой-то степени — да, но…

— Но что?

— Я тоже думала об этом… — Вирджиния смущенно разглядывала узор на скатерти. — Наверное, ты будешь смеяться надо мной.

— Почему?

— Я думала о библейской Руфи, — нерешительно начала она, — и впервые поняла истинное значение ее истории.

— Но почему ты решила, что я буду смеяться? — мягко спросил он. Она не ответила, и он продолжал: — Я тоже многое понял, Вирджиния… Похоже, нам придется узнавать друг друга заново.

Они вышли на террасу выпить кофе. На клумбах уже распустились ночные цветы, за деревьями угасало пурпурное пламя заката.

— Ты ведь еще не видела Бангкок ночью? — внезапно спросил Брент.

— Нет, но мне бы хотелось посмотреть. Брент, — восторженно заговорила она, — здесь все, как в сказке: яркие краски, множество храмов, сампаны на реке… Кажется, что здесь живут счастливые люди. Мне бы хотелось проехаться по улицам на рикше…

— Поедем прямо сейчас?

— А это возможно?

Брент снисходительно улыбнулся и встал.

— Поднимись в комнату и возьми шаль, — сказал он, — а я поищу какой-нибудь транспорт.

Трудно было поверить, что Брент слеп, глядя, как он командует водителем мгновенно пойманного такси. Вирджиния поняла, что за год Брент, должно быть, так изучил Бангкок, что знал его теперь как свои пять пальцев. Он называл ей здания, мимо которых они проезжали, рассказывал, чем они интересны…

В отель они вернулись уже довольно поздно.

— Хочешь что-нибудь выпить? — спросил Брент.

— Нет, спасибо. — Вид вечернего Бангкока взбодрил девушку лучше всякого спиртного.

Они вошли в лифт. Брент взял ее за руку и так горячо сжал, что Вирджиния испугалась. В коридоре он уверенно остановился перед восьмой по счету дверью, открыл ее и вдруг произнес:

— Спасибо, Вирджиния.

— За что? — удивилась она.

— За то, что ты есть, — его губы дрожали.

— Думаю, на моем месте ты поступил бы так же, — осторожно ответила она.

— Вероятно… Кто знает? — Он снял пиджак и повесил его на спинку стула.

Брент щелкнул зажигалкой, и Вирджиния отметила, какими точными стали его движения. Как будто заметив ее внимательный взгляд, он сунул зажигалку в карман и сухо сказал:

— После того, как я несколько раз обжег себе нос и пальцы, я был вынужден либо научиться сам, либо всю жизнь просить людей о помощи, когда мне хочется курить.

Всю жизнь! У Вирджинии перехватило дыхание. Значит, он не надеется вновь обрести зрение…

— Брент, так нельзя… ты не должен терять надежду!

Его лицо исказила гримаса боли.

— Я должен научиться жить сам — и не потом, черен месяц или через неделю, а прямо сейчас, — холодно произнес он. — Если я стану надеяться на чудо, то не смогу делать даже самых элементарных вещей.

Он подошел к постели, глубоко затянулся и жестко заключил:

— Я не желаю больше говорить об этом. Никогда!

Его голос был хриплым, глаза потемнели, в них появилось такое выражение, будто из запаха ее духов и шороха платья он пытался воссоздать знакомый образ.

— Анна!

Вирджиния вздрогнула. Почему он опять называет ее так? Впрочем, что в этом такого? Для него она всегда останется Анной.

— Ты не могла бы включить кондиционер?

Она медленно прошла по комнате, слыша, как шуршит платье, и понимая, что этот звук позволяет Бренту следить за ее движениями. В комнате послышалось мягкое гудение вентилятора.

— Вот так будет лучше, — улыбнулся он. — Ты первая идешь в ванную?

Она густо покраснела и поспешно собрала туалетные принадлежности. Внезапно ей вспомнилась Анна. Что она сейчас делает? Где проводит время? С кем смеется, разговаривает в эту ночь, которая должна была стать ее брачной ночью?

Сердце девушки отчаянно заколотилось. Нет, это брачная ночь не Анны, а ее собственная. С мужчиной, который считает ее Анной, которому судьба и так нанесла уже безжалостный удар.

Вирджиния поежилась. Она любила Брента всем сердцем, и меньше всего ей хотелось огорчать его. Теперь они женаты. Но как далека оказалась реальность от ее романтических грез! Ведь он и не подозревал о том чувстве, которое питала к нему младшая сестренка его невесты. И вот теперь она оказалась на месте Анны…

Она прикусила губу, стремясь унять дрожь. Сможет ли она дать Бренту любовь, которую он ждет? Сможет ли стать похожей на свою чувственную сестру?

— Ты там не утонула?

Голос Брента и звук открывающейся двери испугали ее, напомнив о целомудрии, столь теперь неуместном. Она набросила халат и шагнула к нему, стараясь представить, что ответила бы Анна в подобных обстоятельствах. Увидев, как Брент раскладывает бритвенные принадлежности, Вирджиния спросила:

— Твоя бритва в порядке? Может быть…

— Вирджиния!

— Прости… — Она смутилась, поняв, что ее желание помочь почти оскорбительно для него.

Вирджиния причесалась, всматриваясь в свое лицо, обрамленное пушистыми блестящими волосами. Она пристально изучала отражение — чистую кожу лица, подбородок, пряди над темно-синими глазами, изогнутые брови…

Слегка успокоенная увиденным, она вышла на балкон. У нее возникло странное ощущение, что это не она, Анна Вирджиния Далмонт, а какая-то другая девушка стоит сейчас и смотрит на раскинувшийся у ее ног Бангкок, который еще недавно был для нее всего лишь названием из школьного учебника по географии.

На балкон протянулась ветка дерева с большими белыми цветами. Это навело Вирджинию на мысль, что можно приколоть цветок к волосам. Почему бы и нет? Интересно, эти цветы пахнут? Среди тропических ароматов слабый запах цветов был почти неразличим. Вдруг она с ужасом почувствовала, как что-то ползет по ее руке, вскрикнула и отшатнулась.

— Что с тобой?

Рядом с ней стоял встревоженный Брент.

— О, Брент, мне на руку заползло какое-то насекомое! Я потянулась сорвать цветок, и…

— Оно укусило тебя? — Он подошел поближе.

— Нет, только я ужасно боюсь всяких насекомых. Это глупо, но я ничего не могу с этим поделать.

— Хорошо еще, что это была не змея. Не надо открывать балконную дверь, дорогая, — свет привлекает насекомых. — Он улыбнулся и добавил: — Вот уж не думал, что ты чего-нибудь боишься.

Она пожала плечами:

— Наверное, хорошо ничего не бояться.

— Не знаю, дорогая. Я бы хотел избавить тебя от этой ползучей твари, но ты, должно быть, уже стряхнула ее.

Внезапно страх Вирджинии исчез — тревога Брента, его нежность и готовность помочь лучше всяких слов говорили о том, что она ему небезразлична. Она закрыла балконную дверь.

— Как хорошо, что ты услышал мой крик!

— В самом деле? — Он притянул ее к себе. — Расскажи мне, во что ты одета?

— Это бледно-лимонное нейлоновое платье, с широкими длинными рукавами, слегка присобранными у запястий. — Она замолчала, пытаясь понять, что представляет себе Брент, слушая ее. — Оно спускается вниз мягкими складками, ворот отделан кружевом…

— Другими словами, на нем полно всяких оборок и прочих женских выдумок. — Его улыбка погасла, и он резко добавил: — Постой спокойно.

На лице Брента появилось странное выражение — вопросительно напряженное, как в те моменты, когда он забывал, что решил звать ее Вирджинией.

— Что случилось?

— Ничего. Просто я пытаюсь увидеть тебя единственным доступным мне теперь способом, — Он поднял руки и коснулся ими волос Вирджинии. Его сильные пальцы пробежали по ее бровям, щекам, на мгновение дотронулись до губ и остановились на плечах.

— Что же испугало тебя? — наконец спросил он. — Ты жалеешь о своем решении?

— Нет, — твердо ответила она, глядя прямо в темные, невидящие глаза.

Он склонился к ее губам, и его поцелуй был нежным, как мечта; он шептал слова любви, столь желанные для каждой женщины. Она обвила его шею руками и запустила пальцы в жесткие, густые волосы. Но ее наивность и неопытность не позволили ей понять, что последует дальше.

Внезапно его руки стали тверже, настойчивее… Вирджиния попыталась высвободиться — так утопающий судорожно стремится к поверхности. Она уткнулась ему в плечо, задыхаясь и чувствуя, как ее шею опаляет его жаркое дыхание.

— Анна! Неужели… ты боишься меня?

Даже не поднимая головы, она почувствовала, в каком он смятении, и мгновенно поняла, что потеряла его: руки Брента ослабли и упали, на лице появилось холодное, сухое выражение.

— Я никогда не предполагал этого. Не могу понять. Ты же всегда была такой… — он недоуменно замолчал.

Вспомнив свою сестру и легкость, с которой она покоряла мужчин, Вирджиния поняла, что он имел в виду. Если бы она могла объяснить, попросить его быть терпеливым!.. Но как? Какими словами?

— Я догадываюсь, почему это произошло… Проклятье!

— Нет, Брент! — у нее вырвался хриплый крик, и она протянула руки, словно стремясь удержать его.

Он отпрянул, его лицо стало еще более жестким.

— Нет, не надо. Не обещай того, что не можешь дать, — проговорил он.

— Я… Брент, я… — Нет, бесполезно. Где взять слова, чтобы загладить, объяснить свой детский страх?

— Не надо, Вирджиния. Ради Бога, не плачь, — он криво улыбнулся. — Ты не первая невеста на земле, испугавшаяся брачного ложа, и, уж конечно, не последняя.

Он прошелся по комнате.

— Давай ложиться. Боюсь только, мне всю ночь придется слушать, как ты плачешь. По ком этот плач — по тебе или по мне? — на его губах заиграла холодная усмешка.

— Думаю, по нам обоим.

— Подойди сюда, Вирджиния.

Медленно и неуверенно она подошла и остановилась перед ним. Он легонько подтолкнул ее к кровати.

— Ложись. И если ты любишь меня, постарайся не плакать.

Она забралась под одеяло и уткнулась в подушку. Неужели это крушение всех ее надежд? Она так хотела дать ему счастье, завоевать его любовь… Боже, ну почему она так неопытна! Вирджиния смотрела в темноту сухими глазами, невыносимо страдая от собственной глупости. Да, она просто глупая девчонка, вообразившая, что сможет заменить ему Анну…

Она услышала, как он идет к кровати, затем воцарилась тишина.

Спустя несколько минут Вирджиния отважилась пошевелиться.

— Вирджиния, — голос прозвучал очень мягко.

— Что? — испуганно ответила она.

— Дай мне руку.

Она дотронулась до его горячих пальцев. Они сжались на мгновение в легком пожатии и тут же отпустили ее.