Жестокий маскарад

Глава 9

Вернувшись к себе в комнату, она бросилась на постель и замерла, чувствуя, как влажная вечерняя прохлада наполняет дом. Из кухни доносился невыразительный голос А-Фуна и звуки шагов.

— Вирджиния, чай готов, — позвал из-за двери Брент.

Позже, когда они уже сидели за столом, он сказал:

— Только что звонил доктор Лауэн, приглашал нас в гости. Я отказался. Ты согласна, что сейчас нам лучше побыть одним? Позже, конечно, нам придется принимать приглашения и самим устраивать обеды для друзей. Я сказал Лауэну, что мы можем прийти к нему в пятницу, — Брент помолчал и продолжал: — Многие из моих коллег довольно трудно сходятся с новыми людьми, но ведь ты всегда была общительной, Анна.

— Прошу тебя, никогда не называй меня Анной! — почти выкрикнула она.

— Но почему? — изумился Брент. — Я всегда считал, что девушке, которую я люблю, нравится это имя.

— Это имя из другой жизни! — Вирджиния уже готова была признаться во всем, но что-то удержало ее. — Это имя подходит для фотомодели, но не… Я же объясняла тебе… — она замолчала, сожалея о своем внезапном порыве.

— Ты говоришь так, словно хочешь забыть о своей прежней жизни. Неужели это означает, что ты не сожалеешь о своем поспешном поступке? О том, что потеряла свободу и связала свою судьбу со слепым человеком?

— Нет!

— Подойди ко мне, Вирджиния, — прошептал он.

Она послушно присела на подлокотник его кресла.

Стараясь говорить спокойно, она произнесла:

— Мы опять вернулись к нашему разговору. Ну как я могу объяснить тебе, что твоя слепота для меня не препятствие? Что для любящей женщины это совершенно неважно? Разве ты не понял? Я вышла за тебя замуж только потому, что люблю тебя!

— Хотел бы я быть в этом уверен… — еле слышно пробормотал он. — Я не хочу портить тебе всю жизнь из-за того, что твои чувства однажды одержали верх над здравым смыслом. Видишь ли, если ты раскаиваешься, то еще не поздно передумать. Я готов расторгнуть наш брак.

Сердце девушки сжалось от тоски и отчаяния — все потеряно, теперь уже ничего не вернуть…

— Брент, — она медленно встала и подошла к окну, — я выходила замуж не для того, чтобы развестись через три дня. Я не хочу ничего менять, если, конечно… если я еще нужна тебе.

Его лицо осталось безучастным.

— Ты сама должна принять решение, Вирджиния.

— Я понимаю, — проговорила она дрогнувшим голосом. — Я стала неприятна тебе, потому что отказалась удовлетворить твое желание? Ведь это правда?

— Нет! — он вскочил с кресла, ощупью нашел ее руку и сжал ее. — Никогда не говори так! Желание здесь совершенно ни при чем. Я просто хочу, чтобы ты сама разобралась во всем, понимаешь? Я готов ждать… — он помолчал, ожидая, пока она успокоится, и мягко отстранил ее от себя. — Я иду переодеваться к обеду.

Она слушала, как затихает звук его шагов. Что он хотел сказать? Почему упорно отказывается поверить в ее искренность? О Боже, неужели он о чем-то догадывается?..

Искусно приготовленный А-Фуном обед прошел в молчании. Потом они слушали музыку и говорили о каких-то пустяках — о том, что неплохо бы купить ошейник Хромоножке, что не стоит открывать вечером окна, так как на свет летит множество насекомых, что Дебюсси можно слушать только под настроение… Внезапно Вирджиния услышала, как хлопнула входная дверь, и обрадовалась, подумав, что это пришел Ланс. Но нет, перед ней стояла незнакомая девушка, и она почему-то сразу поняла, что это и есть Ширани.

На первый взгляд она могла показаться ожившей статуэткой. Синие вечерние тени удивительно удачно гармонировали с блестящим лазоревым сари. Ширани была высокой и стройной, а красиво уложенные черные волосы подчеркивали изящество черт ее лица, нежной шеи и покатых плеч. Вирджиния знала, что многие женщины ухитряются скрыть недостатки фигуры, надевая сари, но Ширани явно не относилась к их числу.

Брент обернулся, на его лице застыл немой вопрос. Ширани мгновенно оказалась возле него, шурша шелком сари, звеня серебряными браслетами, и, странное дело, рядом с Брентом она казалась маленькой, хрупкой и покорной.

— Они не сказали мне! Они ничего не сказали мне! — повторяла она. — Я бы вернулась, как только узнала. Почему они не сказали?

— Вам было незачем прерывать отпуск, Ширани, — ласково проговорил Брент. — Я специально попросил коллег не вызывать вас из Дели. Да и к чему? Доктор Чула весьма успешно справляется с моей работой.

— Да, разумеется, но я могла бы утешить вас, — глаза Ширани наполнились слезами. — За вами хорошо ухаживали? Неужели они ничего не сумели сделать? Не верю!

— Не расстраивайтесь, Ширани, — Брент положил ей руку на плечо. — Врачи были на высоте. Вирджиния, познакомься с доктором Ширани Ансвар, моей ассистенткой. Ширани, это моя жена, Вирджиния.

Глаза Ширани изумленно распахнулись и вспыхнули гневом. Это были великолепные глаза — темно-фиалковые, обрамленные густыми ресницами и умело подкрашенные серебристыми тенями. Не отвечая на дружескую улыбку Вирджинии, она пристально рассматривала ее.

— Я думала, вас зовут Анна, — холодно произнесла Ширани.

— Для меня она Вирджиния, — ответил Брент.

— Ах, вот как… — Во взгляде Ширани мелькнуло подозрение. — Вам нравится эта страна?

— Здесь так необычно, ведь я впервые на Востоке, — натянуто ответила Вирджиния.

— Необычно! — По губам индианки скользнула ироническая улыбка. — Почему все вы говорите, что здесь «необычно»? Это страна радости и скорби, страшных обычаев и странных традиций, вечности и красоты! А вы говорите, что здесь всего-навсего «необычно».

— Вирджиния здесь слишком недавно, — спокойно заметил Брент. — Вы выпьете что-нибудь, Ширани?

Вирджиния вздрогнула от столь откровенного упрека в недостатке внимания к гостье. Но та уже села в кресло, подвинула к себе пепельницу и вынула из сумочки длинную тонкую сигарету.

— Вы хорошо провели отпуск, Ширани? — поинтересовался Брент.

— Великолепно. Я пробыла неделю дома и еще съездила к брату в Массерам. Он начал работу с лазерной аппаратурой.

— Вот как? — Брент оживился. — Расскажите об этом подробнее.

Последовал разговор, насыщенный специальными терминами, и Вирджиния почувствовала себя так, будто Брент и его ассистентка отгородились от нее плотной ширмой. Лицо Брента было заинтересованным и оживленным. Вирджиния безуспешно попыталась следить за разговором, но тут Брент спросил:

— Ты ничего не пьешь, Вирджиния?

Она потянулась за своим пустым бокалом, запоздало вспомнив, что ее сестра обожала коктейли, в которых главным ингредиентом была водка. Но Брент вновь обратился к индианке.

Помнил ли он, как красива Ширани? Сохранил ли воспоминание о ее гладкой коже, розовых лепестках щек, неуловимом аромате женственности, окружающем ее?.. Внезапно слова Ширани привлекли ее внимание:

— Разумеется, вы можете! Брент, я бы хотела, чтобы вы осмотрели этого ребенка. Я так беспокоюсь за него — за время моего отпуска его состояние не улучшилось, и я не уверена, что правильно назначила лечение. Вам совсем не обязательно видеть его — достаточно пальпации и вопросов.

— Значит, завтра? — Брент откинулся на спинку кресла, барабаня длинными гибкими пальцами по подлокотнику.

— Да, так вы согласны? — просияла Ширани.

— Ладно, я поеду с вами, — улыбнулся Брент. — Только, ради Бога, не ждите от меня чуда.

— С каких это пор наша работа стала зависеть от чудес? — Индианка торжествующе смотрела на Брента, голос которого неуловимо изменился. — Я проработала с вами восемь месяцев и довольно много узнала о вас. Вы не должны терять надежду. Вы сами убедитесь, что можете работать. А пока зрение не вернулось к вам, я могу быть вашими глазами… конечно, если позволите.

Брент сидел неподвижно, и Ширани продолжила:

— Так решено? Отлично. — Она оглядела комнату и заметила: — Вижу, все книги куда-то делись… Неужели вы выбросили даже ваш любимый «Ланцет»?

— Нет, я продолжаю получать его, — спокойно ответил Брент. — Все книги теперь в моей… в моем кабинете.

— Можно, я поищу последний номер?

За несколько минут, пока ее не было в комнате, Брент не проронил ни слова. Вирджиния почувствовала почти детскую обиду.

Вскоре Ширани вернулась с журналом в руках.

— Нашла! Заодно я перелистнула ваш календарь, там еще был листок с прошлым месяцем… О, забыла — вы ведь… Простите меня.

Брент покачал головой.

— Не извиняйтесь, Ширани, все в порядке.