Жиголо

Глава XIV

А в это время на балконе второго этажа Васька Генерал исходил желчью.

– Никита. Ну, как так можно, только вчера этот Красавчик заселился, только вчера Эдит с ним познакомилась, и уже как собачка побежала к нему на свидание.

– Случайное совпадение! – сказал телохранитель Аглаиды, хотя ни в какие случайные совпадения не верил. Вероятность случайной встречи двух знакомых в Москве равна одной миллионной. Легче автомобиль в лотерею выиграть, говорил им на семинаре профессор, старый оперативник. Так что, если ваши подопечные встретились, и вам показалось что они встретились случайно, вы отбросьте эту одну случайную миллионную часть в сторону и рассмотрите остальные девятьсот девяносто девять тысяч, и тот интерес что за ним стоит.

Васька Генерал гудел как рассерженный шмель.

– Я урою сегодня же этого Красавчика. Представляешь, мозги мне пудрил, что квартиру снял, чтобы с женщиной встречаться.

– А может так и есть! – лениво ронял слова Никита. – Ты не паникуй раньше времени. Красивая жена, это всегда головная боль и язва желудка. На цепь ты ее не посадишь. Если захочет всегда сбежит, ты и знать не будешь. Успокойся, давай лучше посмотрим, что они дальше будут делать.

– Тебе хорошо, тебе за это деньги идут, – всплакнул Васька Генерал, – а мне еще на участок надо.

– А она тебе предлагала пойти на эту выставку? – спросил расстроенного приятеля Никита.

– Предлагала.

– А ты что ответил?

– Я сказал, что лучше сходить на выставку «Охота и рыбалка».

– В общем так, – поставил разговоре окончательную точку Никита, – если хочешь, я после этой выставки свободен. Мадам меня отпускает. Можем твоего Красавчика попасти, а можем и профилактическую беседу провести. Ну не дурак же он, поймет с кем дело имеет. Даже если свербит у него очень, и то я думаю, отстанет он после разговора от твоей Эдит.

Никита могутно повел плечами, а Васька Генерал постарался втянуть живот.

– Распустил я брюшко немного, – виновато завил он с завистью скосившись на Геракла-Никиту.

А в это время разговор трех любителей живописи вышел на более высокий уровень. Все трое вдруг воспылали любовью друг к другу. Идея иногда может стать материальной силой, сказал в девятнадцатом великий философ, если она овладеет массами. Идея была подброшена Эдит:

– Если бы у меня были возможности, – сказала она, – то я бы открыла собственную художественную галерею, антикварный салон, окружила бы себя художниками, музыкантами, творческой богемой. Вместо собаки или кота у моих ног возлежал бы молодой паж. А в это время художник писал бы с нас картину. Ах, как бы я красиво выглядела на оттоманке. А потом этот шедевр должен был бы висеть в моей галерее или салоне и иметь такую баснословную цену, чтобы покупатель не мог и помыслить о покупке. На худой случай я и директором салона пошла бы. А то жизнь утекает между пальцев, годы идут. Только раз в месяц и прикоснешься к прекрасному.

– Я тоже всю жизнь мечтала о своем салоне, – заявила Аглаида, – а ваша идея хороша. Знаете что, поехали ко мне домой, я вас отличным чаем угощу. Заодно и обсудим все проблемы собственной галереи. Вы как, Федор, не против? Эдит я вас приглашаю. У меня и оттоманка есть. Мы Федора у ног посадим.

Федор промолчал, он был слишком «за». Все выстраивалось в его пользу. То, на что Купец намечал потратить месяц времени, у него выгорело за пару часов. Сама в гости зовет. Федора даже оторопь взяла, как легко это получилось.

А Аглаида блюла свой интерес. Она хотела дождаться у телевизора вечерних и дневных выпусков новостей. Триумф на людях вдвое слаще. Да похвастаться было чем.

Поехать в гости Эдит сразу согласилась.

– Я только мужу позвоню.

Василий Генерал непроизвольно дернулся, когда у него на поясе зазвонил мобильный телефон. Он отлично видел, как его драгоценная половина поднесла к уху трубку.

– Василий – это я. Я тебе с выставки звоню. Меня в гости пригласили, ты не будешь против, если я приму приглашение.

– А кто пригласил?

– Кто? Ах ты, мой ревнивец. Замечательная женщина. Аглая Зауральская. Рядом со мною стоит. Меценат между прочим. Я, думаю, ненадолго. Нет, не в ресторан. К ней на квартиру. Ну хорошо, мой ненаглядный, я тебе перезвоню.

Никита слышавший весь разговор насмешливо сказал:

– А про твоего соседа Красавчика ни слова. Интересно, возьмут они его с собой или нет? Не хочешь поспорить на бутылку коньяка долларов за пятьдесят?

– Возьмут! – сказал Васька Генерал.

– И я думаю, возьмут! – сказал Никита.

– Тогда вскладчину бутылка долларов за двадцать.

– Идет!

Внизу обе дамы собрались покинуть выставку, когда Федор напомнил Аглаиде, что они обещали художнику Владилену Треске вернуться.

– Заказывать портрет будете у этого артиста?

– А кто это? – спросила Эдит. Федор и тут не стал темнить.

– Я у этого художника вроде коммивояжера. На проценте сижу. Неплохой, кстати, портретист. Если его сильно раскрутить, то и за первого мазилу в странах СНГ сойдет.

– Пожалуй, закажу портрет! – сказала Аглаида. – С него и начнем галерею.

Когда подошли к Треске он чуть ли не подпрыгивал на месте, во всяком случае лицо было напряженно и скула сведены. Чего это он? – подумал Федор. Нервничает что ли из-за заказа? И лишь большой специалист по продаже в розлив пива, Аделаида правильно оценила причину зажатости мастера кисти. Она громко шепнула:

– В туалет даже не сбегал родимый, все боялся, что мы мимо пройдем. А вы Федор говорили, что он членов Политбюро рисовал.

– Вот оттуда и дисциплина! – ответил Федор. – Потому и не бегал, что вас к члену Политбюро приравнял.

Аглаида благодарно улыбнулась.

Подошли к художнику. Потертый замшевый пиджак, платок на шее создавали ему достаточно богемный вид. Эдит стала рассматривать его немногочисленные портреты, не вступая в общий разговор. Аглаида сразу взяла быка за рога.

– Владилен. Писать меня вы будете разную, от ноги и выше. Я подумала и решила вас сделать своим личным живописцем.

Федор втянул голову в плечи.

Для тонкой, ранимой души художника это прозвучало, почти как «я вас решила сделать личным конюхом». Владилен Треска налился краской, губы вытянулись в презрительной гримасе, одну руку отвел за спину, вторую выбросил вперед. Федор подумал, что сейчас грянет гром. Но художник всего лишь, высоко задрав подбородок, с вызовом спросил:

– Если я вас правильно понял, то вы меня покупаете? С потрохами?

– А что тут обидного, – невозмутимо спросила Аглаида, – футболистов покупают, хоккеистов покупают, и я вас хочу купить. Лет на пять. В год десять портретов осилите? Осилите. Итого за пять лет напишите для меня пятьдесят портретов. В месяц по портрету. И еще будете иметь в году два месяца отпуска. Мне кажется это нормальное предложение. И не надо будет лаять на площади в голом виде. Мы вам такую рекламу сделаем. Баночки с вашим дерьмом в Англии покупать будут коллекционеры. Под Хохлому баночки распишем.

Не вынесла тонкая душа художника искушения сладким звоном монет и он, отведя взгляд в сторону, глухо спросил:

– Может лучше небольшие бочонки?

– Чего бочонки?

– Под хохлому распишем!

Пока Аглаида проникалась величием замыслов не раскрученного гения, гений вступил на рыночную тропу. Последовал меркантильный вопрос:

– Во сколько вы оценили мое творчество?

Аглаида фыркнула:

– Конь у меня в конюшне стоит, два миллиона долларов стоит. Вот его я оцениваю в два миллиона долларов. Своего агента Федора вы оценили в двенадцать процентов, а он больше стоит! – и тут же резко спросила: – А вы сами сколько просите? Только не думайте долго, говорите сразу. Я жду. Ну?

– Десять миллионов долларов! – брякнул Владилен Треска и уставился на Аглаиду извинительно-беспомощным взглядом. Аглаида жестко заявила:

– Ты? Как пять жеребцов? Ты что афонарел? Дам я за тебя пол жеребца, один миллион долларов, плюс мой стол, мои краски и моя арабская кровать.

У всех троих: у Федора, у Эдит, и у Трески вытянулись лица. С деньгами все понятно, а что означает кровать?

Владилен Треска мгновенно превратился во Владилена Тоску. Он жалобно проблеял:

– Пять миллионов и без кровати. Кровать, руке обремененной кистью не создает вдохновения.

Эдит и Федор отвели в сторону смеющиеся глаза.

– А на чем я буду позировать? – резко спросила Аглаида. – Моя последняя цена, миллион сто двадцать тысяч. Сто двадцать тысяч, это процент вот этого юноши, – она показала на Федора, – а начальником Треска у тебя будет Эдит. Мы свою галерею создаем. Проникайся идеей. Я тебе завтра с юристом пришлю договор. Пойдемте, господа.

Художник стоял как оплеванный. Когда Аглаида отошла, он услышал возмущенную реплику новоявленной хозяйки.

– Понимать надо куда тебя приглашают, чмо академическое. Аглаида Зауральская – не занюханный член Политбюро.

Федор задержался с Владиленом Треской.

– Соглашайтесь Владилен без разговоров. Договор подпишете, там видно будет.

Художник мялся. Федор подумал, что тот начнет просить у него денег взаймы. Ошибся.

– Федор, у меня мастерской нету!

– А куда она делась?

Владилен Треска неопределенно покрутил рукой.

– Понимаешь, то…се…развод…долги. Подвал в доме культуры и тот отобрали.

– Под что?

– Под платный туалет.

Федор легче смотрел на жизнь.

– Ну, тогда вам сам Бог велел соглашаться. Я завтра приду. Как вас найти? Где живете? Визитка есть? У меня рука везучая. Не переживайте. Эта мадам Аглаида Зауральская еще будет вам чай с поклоном подносить. Увидите.

– Лучше бы что покрепче поднесла!