Жиголо

Глава XV

Никита охранник встречал Аглаиду на выходе из Выставочного дома. Хозяйка приказала ее с гостями отвезти домой. Никита подогнал машину к парадным ступеням. Сели. Федор рядом с водителем, дамы сзади. В такой дорогой машине как этот «Майбах» Федору еще не приходилось ездить. Когда машина тронулась первой начала разговор Аглаида:

– Не переоценила ли я этого художника, как ты думаешь Федор?

Он усмехнулся.

– Пятьдесят картин за миллион? Даже не думайте. Представьте, что один из ваших портретов попадет в Третьяковскую галерею. Триста лет пройдет, экскурсовод будет водить народ и рассказывать: «А это портрет художника Трески, знаменитая Аглая Зауральская. Единственная женщина догадавшаяся запечатлеть себя на пятидесяти полотнах одного и того же художника. Никто из современников не предполагал такого ошеломляющего успеха. Как сказал великий философ девятнадцатого века Георг Вильгельм Фридрих Гегель эта идея бесконечно законченного в себе бытия или абсолютного духа, то есть духа «в себе и для себя» открылась ей во время посещения выставки в Выставочном доме. Озарение свыше, первобытный эрос перерос себя и выкристаллизовался в гарантированное удовольствие личностного восприятия в форме иконического полотна близкого себе по образу и подобию». И тут кто-нибудь из экскурсантов спросит, а где остальные полотна? И получит ответ: «В лучших коллекциях мира».

– Ой, как вы красиво выражаете свои мысли! – воскликнула Аглаида, – почти как эксперт или критик, ничего не поймешь, но так умно и здорово. Я от вас без ума. А вы что скажете, Эдит?

– По поводу художника или Федора? – с легкой, едва уловимой иронией спросила Эдит.

– По поводу художника. Мне кажется, он неплохо рисует, себя я думаю можно будет узнать, но вот фамилия – Треска.

– Вас она смущает? Чем?

– А вдруг, кто подумает, что это название картины?

Услышав ответ Аглаиды Федор неожиданно закашлялся и низко опустил голову. Подъехали к элитному кирпичному дому в центре Москвы. Никита приспустил боковое стекло и кивнул охраннику в будке головой. Шлагбаум поднялся. Федор фиксировал все рубежи защиты дома. Остановка у подъезда. Никита выходит и открывает двери автомобиля.

– Ты можешь быть на сегодня свободен! – говорит Аглаида Никите. – Завтра как обычно. С утра в бассейн.

Федор обратил внимание, что охранник Никита погнал автомобиль к воротам в подземный гараж.

Вошли в подъезд. И тут Федора ждал сюрприз. Два дюжих охранника с немигающими взглядами сидящие за пуленепробиваемым стеклом жестко сказали гостям:

– Дамы и господа. Вы у нас первый раз, приготовьте паспорта.

Федор даже вздрогнул.

– А отпечатки пальцев снимать не будете? – спросила Эдит. Федор долго ковырялся, прежде чем расстался с документом, который всучил ему Купец. Охранник посмотрел на Федора, сличил его с фотографией и передал паспорт напарнику. Тот быстро сделал с него ксерокопию. Федор скрипнул зубами. Он засветился здесь как Иванов Федор Сергеевич. Сволочь Купец. Сделал подарочек, называется. Федор вспомнил, что участковый видел у него его оригинальный паспорт. Там он был собою – Боровиковым Федором Евсеевичем. Вот незадача. Подставил старик. Эдит, жена участкового, может случайно здесь узнать одну фамилию, а дома от мужа другую.

У Федора вспотел лоб. Или Аглаида спросит утром у охраны, дайте глянуть на ксерокопию его паспорта. А потом как-нибудь обмолвится в разговоре с Эдит.

«Надо баб-с развести по разным углам», сообразил Федор. Иначе, нам удачи не видать. С нехорошим чувством он поднимался в квартиру миллионерши. Лифт открылся посредине какого-то ботанического сада. Федор настроенный на видеокамеру даже растерялся. От самого входа в дом он держал в руках портсигар и снимал, снимал, снимал все на миниатюрную видеокамеру.

– Гости проходите. У меня целый этаж! – похвалилась Аглаида и крикнула, – Хасюмото! Карасава! У нас гости.

Оставив Федора с Эдит в гостиной, хозяйка вышла в соседнюю комнату.

Федор думал, что выйдут два японца, но вышли два огромных пса, черный мастифф и черный дог. Дог уперся лапами в грудь Федору. Федор боялся шевельнуться. В это время мастифф обошел его сзади и потянул за брюки. Эдит захохотала и сбросив туфли забралась на диван. Федор проклял тот день, когда позарился на большие деньги. Как его смог уговорить Купец? Чем он думал? Голова на плечах у него была?

Вошла Агаида и рявкнула на собак:

– Хасюмото! Карасава! Что б вы сдохли! Пошли ублюдки вон.

Минут через десять появилась тетя Глаша, а вместе с нею легкая закуска, выпивка. Аглаида включила телевизор. Потек ни к чему не обязывающий пустой разговор. Женщины могут часами говорить ни о чем. Федор сидел и думал о том, что ему надо отделаться от Эдит. И кто его только за язык дернул, надо ж было сказать соседке, что он хочет пойти на художественную выставку. Не дай Бог еще этот участковый увидит его со своей женой. А ведь возвращаться придется вместе.

Пробило три часа. Аглаида стала переключать каналы и вдруг вся засветилась счастьем. Шел показ художественной выставки. Сначала камера наехала на сам Выставочный дом. Затем пошла съемка первых двух залов. За кадром потек комментарий корреспондента, а в кадре на фоне картин Трески появилась Аглаида. Голые плечи, голая грудь. Картинка сменилась. Появилась работы другого художника и вновь показали Аглаиду. Федор несказанно удивился. Теперь у нее на груди сияло огромное бриллиантовое колье. Когда успела одеть? Это ж отличный монтаж. Оператор честно отработал свои деньги.

Аглаида цвела и пахла.

– Вы видели? Вы видели? Эдит, Федор, что скажете? Интересно, через сколько времени повторят. На Урал надо позвонить, у меня подружка одна в «Электронике» работает. Пусть весь магазин включает. Позвоню.

Вдруг Эдит воскликнула:

– Аглая. С тебя колье на выставке сняли. На тебе колье было, когда ты интервью давала. Где оно?

Аглаида счастливо, словно девочка теребила на себе платье.

– Не брала я его. Просто этот оператор меня уже снимал. Он знает, что я благодарна буду, если в кадр попаду. Здесь и старая пленка и новая. Я на всех выставках нонсенс, всегда в кадр попадаю.

– Не может быть! – добродушно рассмеялась Эдит. Аглаида с воодушевлением воскликнула:

– Хочешь я тебе это колье покажу. Увидишь, что на мне оно еще лучше смотрится, чем в телевизоре. Пойдем в мой будуар. Сейф у меня там.

Федор напрягся. Или пан или пропал. Второго такого удобного случая может больше и не быть. Он воскликнул:

– Я один с Карасавой и Хасюмотой не останусь. Девочки, я с детства этих тварей боюсь. А они чувствуют и наглеют. Только и ждут, чтобы я остался один в гостиной.

– Они играть хотят! – воскликнула Аглаида.

– Нет, нет! – Федор первым проскользнул в соседнюю комнату и мгновенно обвел ее взглядом. Здесь на входе он должен оставить портсигар. Но в какую сторону его направлять? Диван вдоль стены, оттоманка у окна. Сейф не может быть у наружной стены. «Рискну», – решил Федор. Он оставил портсигар в нише, так чтобы он просматривал всю правую сторону будуара, и быстро прошел и прилег на оттоманку. Эдит села на диван. А Аглаида отошла к противоположной стене. Федор достал зажигалку и нажал на пуск. Заработала вторая камера. Но к ней, второй камере Аглаида стояла спиной. И тут Федор увидел как наискосок в зеркале, вделанном в боковую стену, отражается появившаяся в нише дверца сейфа. Теперь широкая спина Аглаиды ничего не скрывала. Шифр мог сниматься с двух разных точек. Федор подумал, что в жизни так не бывает. Ему слишком везет. Мгновенное знакомство, сразу приглашение в дом, теперь сейф. И точно, накаркал ворон.

Когда Аглаида посчитав, что прикрылась от них спиной и начала крутить колеса на дверце сейфа, Эдит попросила у Федора сигарету. Свои она оставила в гостиной. Федору ни в коем случае нельзя было трогаться с места. Как же выкрутиться. Портсигар в нише. И тут его осенило…

Федор вытащил изо рта незажженную сигарету с изжеванным и обслюнявленным фильтром, которую на манер ковбоя гонял из одного уголка рта в другой и протянут ее Эдит.

– Давай сначала ты, а потом я.

Она смотрела на него широко открытыми, удивленными глазами. Такую сигарету и бомж побрезгует в рот сунуть.

– У тебя что, больше нету?

– А разве нам одного косячка на двоих не хватит? – как ни в чем не бывало спросил Федор. Обе камеры продолжали работать. Эдит сначала непонимающе на него таращилась, а потом подавилась смехом.

– Вы чего там? – повернула голову к гостям Аглаида осторожно вынимая из сейфа первое украшение. Эдит продолжала смеяться. Потом громко сказала:

– Федор расстроился. Собаки, говорит, всю закуску поедят, пока вы тут примеркой будете заниматься. Он хочет вернуться в гостиную.

Выходя из будуара Федор забрал портсигар.

Минут сорок он наслаждался кулинарными изысками тети Глаши. Она в самом деле оказалась отменным поваром. Федор много чего выпытал у нее.

– Аглаида дурочка. Муж гуляет напропалую, а ее под круглосуточную охрану МВД посадил. Оперативники ее охраняют. Накупил ей бриллиантов, специально накупил, чтобы без охраны никуда. По трое со всех сторон окружают.

– А я сегодня только одного видел! – с деланным равнодушием заметил Федор. Тетя Глаша была, видимо, в курсе всех дел дальней родственницы, волей случая вознесенной на денежный Олимп.

– Правильно. Еще двое или в машине другой сидят или по бабам своим разбегаются, если она без брюликов выходит из дома. Умные все стали по нынешним временам, задницу боятся лишний раз от стула оторвать. А денежку справно между прочим получают. Я сколько раз ей говорила, поставь вопрос ребром, прямо в лоб, где полный комплект бойцов? Ты со всех сторон должна быть окружена мужиками, почему около тебя вечно один, а вдруг что случится? А она смеется, если что случится, то можешь не сомневаться тетя, те двое быстро подскочат на место.

Хотелось Федору задать вопрос, а кто муж у Аглаиды но он промолчал. И так словоохотливая родня выложила слишком много.

Через полчаса Федор вместе с Эдит наконец вышли из дома.

– Я домой. Могу подвезти, – сказал Федор. Эдит согласилась, чтобы ее подвезли. Федор поймал машину и помог Эдит сесть. Свою часть плана, что предлагал ему выполнить Купец он сделал. Остальное его не волновало.