Жил-был щелкунчик

Седьмая глава

Мег встревожено взглянула на Кона.

— Ты заболел? — прошептала она, поднеся ладонь к горлу, где он наверняка мог увидеть лихорадочно бьющуюся жилку.

Кон переступил с ноги на ногу.

— Так говорят у нас, когда агент «перегорает». Я в жизни никогда не болел, а тут внезапно у меня началась затяжная депрессия. Я похудел, мучился бессонницей и непонятным беспокойством. Как я уже говорил, в моей жизни было несколько женщин. С одной из них я встречался довольно долго, но мне всегда удавалось избегать сильных переживаний.

Мег понятия не имела об этом романе. Сколько это продолжалось? Собирался ли Кон жениться на этой женщине? Приступ острой ревности заставил ее почувствовать себя слабой и уязвимой. Пока Кон не добавил:

— Почему-то расставание с тобой далось мне гораздо тяжелее. Мне предложили отпуск. Я поехал на Урал, надеясь отдохнуть, порыбачить. Но уже через несколько дней мне пришлось вернуться — из-за беспокойства я места себе не находил. Я набросился на работу с такой яростью, что даже друзья начали меня избегать. К тому времени единственным удовольствием, которое осталось у меня в жизни, было следить за тобой… с помощью одного агента, живущего в Соединенных Штатах.

Мег поежилась, внезапно ощутив леденящий холод, хотя на самом деле в квартире было очень тепло.

— В один прекрасный день агент позвонил мне и сообщил, что Мег Робертс беременна.

Кон долго молчал, очевидно погрузившись в воспоминания. Затем продолжил, низким, сбивчивым голосом.

— Это оказалось для меня полнейшей неожиданностью, потому что я предохранялся. — Он взглянул на ее губы. — Так как в России ты ни с кем больше не встречалась, и после отъезда тоже, я знал, что ты беременна от меня.

Мег опустила голову, избегая его пристального взгляда.

— Мысль о том, что в тебе растет наш ребенок, захватила меня. Мне казалось, что я разделяю с тобой это чудо, и это развеяло мою депрессию. Когда агент передал мне фотографию Анны, сделанную в роддоме, я чуть с ума не сошел. Я не мог взять ее на руки, поцеловать ее мягкую кожу, увидеть, как она сосет твою грудь. В ту минуту я решил уехать.

— Кон…

— Тогда уже началась перестройка, «холодная война» подходила к концу. Перемены в стране заставили меня по-новому взглянуть на всю мою жизнь, на мое будущее. Все эти годы я работал на КГБ и не знал ничего другого. Но после рождения Анны я задумался о том, чего хочу от жизни. — Говоря, Кон расхаживал по комнате, но затем резко остановился. — Не обманывайся на этот счет, Мегги. Россия всегда останется для меня Родиной. Но я хотел иметь семью.

Кон взял семейную фотографию Мег со стола и несколько секунд ее рассматривал.

— Я даже не знаю, живы ли еще мои родители. Они наверняка считают меня погибшим. Эта часть моей жизни закончилась навсегда.

Он поставил снимок на место.

— Мне нужна моя дочь. Последние два дня, проведенные с ней, почти заполнили пустоту в моей жизни.

Мег перевела дыхание.

— Если это правда, почему ты не связался с нами, как только приехал в Штаты? Мы бы договорились о встречах… — Подумать только, сколько лет потеряно…

— Уехав из России, я передал вашему правительству секретную информацию. Мне пришлось скрываться. Новые документы я получил совсем недавно. Затем ситуация в мире изменилась, и угроза почти исчезла. Но, зная о методах работы КГБ и желая уберечь вас с Анной от опасности, я выжидал до сих пор.

Он пристально взглянул на Мег.

— Было рискованно так долго оставаться в стороне, зная, что в любой момент ты можешь влюбиться в другого мужчину и выйти за него замуж, дав Анне отчима. Но я пошел на этот риск, потому что верил, что так или иначе смогу когда-нибудь встретиться с ней… и с тобой тоже.

На его лице появилось хмурое, задумчивое выражение.

— Этот день настал, — тихо сказал Кон. — Но выбор за тобой — составим ли мы расписание встреч, чтобы Анна каждый раз страдала? Или поженимся, создав для нее нормальную семью? В мире, где полных семей становится все меньше, мы можем дать ей стабильность, которой лишены миллионы детей.

Возможно, Мег была наивной дурочкой, но почему-то она поверила Кону. Должно быть, из-за его откровенного признания в любви к России…

— Ты знаешь, что я не отниму у тебя Анну, — пробормотал Кон, догадавшись о ее мыслях. — Наверное, только замужество поможет тебе развеять этот дурацкий страх.

— Но ты любишь Россию! Я знаю, любишь!

— Да, но не могу вернуться, Мегги. Моя жизнь здесь, с тобой. Я заслужил право жить как нормальный человек. Став моей женой, ты сможешь уйти с работы. Мы будем проводить вместе двадцать четыре часа в сутки. Разве не об этом мы мечтали в России? — Понизив голос, он добавил, — Но будешь ты спать со мной или нет, зависит только от тебя. Как тебе это?

Как ей это?

Ужасно. Как сможет Мег жить с ним в одном доме, год за годом, желая его, как только может женщина желать мужчину, и все время бояться, что он начнет тосковать по своей стране, по прежней жизни? Сейчас он говорит, что не может вернуться, а если передумает? Ясно ведь, чем это обернется.

— Это всего лишь доверие, Мегги. Редкое качество, которого у нашей дочери в избытке. Похоже, тут она не в тебя пошла.

Мег вспыхнула. Отвернувшись, Кон направился в кухню, и снял телефонную трубку.

— Кому ты звонишь? — смутившись, спросила Мег.

Ровным тоном он ответил:

— Всего лишь вызываю такси. Надо, чтобы меня отвезли к моей машине. Я не успел накормить собак, когда мне позвонили из школы. Пора возвращаться к ним.

— Но если тебя не будет, когда Анна…

— Как я уже говорил, — перебил он ее командным тоном, — родители не должны жить отдельно друг от друга. — Он начал набирать номер.

Представив себе реакцию Анны, когда девочка проснется и увидит, что папа ушел, Мег поняла, что не выдержит очередной истерики. В ужасе она воскликнула:

— Подожди!

Кон замер, сжимая трубку в руке.

— Если ты хочешь подбросить меня до школы, лучше не надо. Некому будет присмотреть за Анной, а она должна как следует выспаться. — Он нажал две последние кнопки.

Мег вскинула голову.

— Заткнись! Ты прекрасно знаешь, о чем я!

Кон повесил трубку, и, даже на расстоянии, Мег увидела в его глазах довольный блеск. Ее охватило презрение.

— Ты с самого начала был уверен в своей победе. Это лишь вопрос времени. Агенты КГБ никогда не проигрывают.

Кон нахмурился.

— Агенты и политика тут вовсе не при чем. Это не игра, Мегги. Я борюсь за свою жизнь, за твою и Аннину. Без тебя у меня нет будущего.

Его голос дрожал от наплыва чувств, и это разрывало ей сердце. Звучащая в его словах твердая уверенность, несокрушимая логика, нашедшая отклик в душе Мег, смела последний барьер, воздвигнутый между ними.

— Итак, данной мне властью я объявляю вас мужем и женой. Да не разлучат люди тех, кого соединил Господь. Можете поцеловать невесту.

Неужели прошло всего два дня с тех пор, как Мег согласилась на его предложение?

Кон не отпускал ее руку с той самой секунды, когда надел на ее палец дорогое кольцо с огромным бриллиантом. А с последними словами церемонии его хватка стала еще крепче.

Мягкий бледно-розовый шифон длинного свадебного платья выгодно подчеркивал цвет ее лица, но Мег была уверена, что Кон видит сквозь тонкую ткань каждое биение ее сердца. Она избегала его взгляда из страха заметить в его глазах злорадный блеск победителя.

С той самой минуты, когда Мег вошла в гостиную Кона, украшенную для церемонии, и поздоровалась с судьей Лундквистом и Боуманами (которые, как она поняла, не были супругами и тоже пользовались вымышленными именами), она старалась не смотреть на своего будущего мужа. И теперь зажмурилась, поворачиваясь к нему для традиционного поцелуя.

Но когда теплые губы Кона неожиданно коснулись ее ладоней, Мег в изумлении раскрыла глаза. Она никогда раньше не слышала, чтобы жених целовал невесте руки, и решила, что это, наверное, русский обычай.

Внезапно Кон поднял свою темноволосую голову и взглянул в ее смущенные глаза.

— Наконец-то! — прошептал он, дав ей понять, что замечал ее холодность. Мег и опомниться не успела, как он припал к ее губам, целуя ее с таким жаром, что она при всем желании не могла не ответить.

— Теперь моя очередь, папа, — заявила Анна, дергая его за рукав.

Мег ненадолго вернулась к реальности, когда Кон прервал поцелуй. Он подхватил Анну на руки и обнял их обеих, сначала чмокнув дочку в щеку, а затем вернувшись к ждущему ротику своей жены. От его поцелуев Мег совершенно потеряла голову. Мало того, Уолтер Боуман, как оказалось, снимал все происходящее на видео. И это открытие вызвало у нее стыдливый румянец.

Телефонный звонок и сообщение Лейси Боуман о том, что сенатор Стрикленд передает свои поздравления, заставило Мег взять себя в руки. Она неуверенной походкой отошла от Кона, склонила голову, притворившись, что приводит в порядок смятый букетик Анны, но на самом деле восстанавливая дыхание. Затем поправила воротничок дочкиного платья. И лишь тогда направилась в кабинет Кона поговорить с сенатором.

К счастью, старик был говорлив, как обычно. Мег так смущалась, что едва могла выдавить слово. Тем более, когда Кон обнял ее за талию и привлек к себе.

Оклик Анны позволил ей вырваться из объятий Кона, пока тот заканчивал разговор с сенатором. Казалось, ему не хочется ее отпускать, и, уходя, она чувствовала на себе его взгляд.

— Что, киска? — спросила она, вернувшись в гостиную.

— Смотри! — радостно воскликнула Анна. — Это принц Марципан!

Сначала Мег решила, что речь идет о щенке. Лишь затем она заметила большую, около полуметра ростом, куклу-щелкунчика, которую дочь вынула из коробки и освобождала от цветной оберточной бумаги.

— Рождественский подарок от меня и Уолта, — пояснила Лейси Боуман. — Ей ведь балет понравился, вот мы и решили подарить на память.

— Видишь, мама? — Анна бросилась к ней с игрушкой в руках, ее лицо светилось радостью. — Он похож на папу! А его рот может открываться и закрываться! Смотри! — Она дернула за рычаг, показывая, как открывается рот у красивой, раскрашенной вручную куклы. Мег подозревала, что этот щелкунчик сделан в России, а не в Германии. Мундир был явно русским.

Затем в гостиную вошел Кон и остановился возле дочери, положив ладонь ей на плечо. Когда Мег подняла голову, почувствовав его приближение, у нее вырвался вздох изумления. Темные волосы и голубые глаза Кона были точь-в-точь как у игрушечного солдатика. А его кожа казалась оливково-смуглой, оттеняемая темно-синим костюмом и белой рубашкой.

Он стоял перед ней, такой высокий, такой красивый, как настоящий русский принц. Сердце Мег снова забилось в безумном ритме, когда она представила себе его в казацком мундире и папахе верхом на лошади.

И это ее муж.

Мег судорожно сглотнула и отвернулась, густо покраснев. Судья, подмигнув ей, провозгласил тост за семейное счастье. Мег покорно отхлебнула шампанского, предложенного Лейси Боуман. Кон тем временем взял на руки Анну, сжимающую в охапке букет и щелкунчика. Шутя, он налил ей в бокал клюквенного сока, чтобы она не чувствовала себя обделенной.

Несмотря на все попытки Мег сохранять хладнокровие, она была тронута тем, как обращается Кон с дочерью. Она не могла отрицать, что появление Кона многое добавило в жизни Анны.

Проснувшись вечером в понедельник и узнав, что мама наконец согласилась выйти замуж за папу, Анна тут же прекратила все свои истерики.

Теперь, успокоившись, девочка словно излучала какой-то внутренний свет. Она с радостью помогала укладывать вещи и готовиться к переезду. Мег заметила, что известие о намеченной свадьбе, полностью изменило поведение дочери.

Все гости на свадьбе видели, как счастлива Анна рядом с отцом. Уолт со своей видеокамерой не отходил от нее ни на шаг. Сейчас девочка обсуждала с Коном достоинства щелкунчика, явно позируя. В конце концов Лейси велела Уолту прекратить съемку и выпить с ней на посошок. Мег к тому времени так сильно себя взвинтила, что даже пить не могла.

Ей не хотелось приглашать на свадьбу Уолта и Лейси, так как они с самого начала были с Коном заодно. А теперь, когда они собрались уходить, Мег поняла, что ей нравится их ненавязчивое присутствие. Ей не хотелось отпускать их… ведь после их ухода ей придется остаться наедине с Коном. С мужем… который сейчас представлял самую большую угрозу ее душевному спокойствию.

Анна обняла Лейси и поблагодарила за подарок, а затем Лейси с Уолтом ушли, обменявшись на прощание многочисленными рождественскими пожеланиями.

Кон запер дверь, и обернулся, скользнув взглядом по лицу и фигуре Мег. Это напомнило ей Россию, когда он одним только взглядом давал понять, как сильно жаждет близости. Сейчас, как и прежде, ее бросило в дрожь. К счастью, Кон тут же повернулся к дочери.

— Теперь, когда свадьба закончилась, и мы стали одной семьей, думаю, нам нужно это отпраздновать.

Анна смотрела на него с благоговением.

— Куда мы пойдем, папа?

— Если твоя мама не против, я бы хотел сходить на Рождественское шоу в театре Молли Браун. Там будут песни, танцы и все твои любимые герои Марка Твена. Ну как?

Анна тут же бросилась уговаривать Мег, а Кон, молча, ждал ее ответа. Мег решила, что на детском спектакле, в окружении родителей с детьми, она спокойно сможет обдумать свои планы на ближайшие несколько часов.

— По-моему, звучит заманчиво.

Кон, заметно обрадовавшись ее согласию, взглянул на часы.

— Надо идти, если мы хотим успеть.

— Я возьму пальто. — Анна пулей вылетела из комнаты, и Мег бросилась следом. Она не могла остаться наедине с Коном, пытаясь забыть вкус его губ и страсть, которую он возбуждал в ней своими прикосновениями.

В прошедшие несколько дней ей удавалось мириться с его присутствием не только благодаря вечной занятости — она делала покупки и готовилась к переезду, но и потому что рядом постоянно находились Анна и Мелани.

Анна, конечно же, рассказала всем соседям о готовящейся свадьбе, в результате чего куча людей, включая родителей Мелани, Гарретов и миссис Розен, завалили Мег поздравлениями и гостинцами.

Кон, гордый тем, как его дочь играет на скрипке, проникся глубоким уважением к ее учительнице. Он пообещал миссис Розен раз в неделю привозить Анну на занятия в Сент-Луис. Анне в свою очередь было обещано, что при каждом визите у нее будет оставаться время на общение с Мелани. Не удивительно, что Мелани в него прямо-таки влюбилась.

Большую часть вторника она ходила за Коном по пятам и засыпала его вопросами. Кон отвечал на них с безграничным терпением и юмором, разбирая аквариум и раскладывая рыбок по банкам с водой, в которых им предстояло ехать в Ганнибал.

Мег знала, что Анна будет скучать по подружке, но Мелани придется гораздо тяжелее. После Рождества Мег и Анна собирались вернуться за оставшимися вещами, а к Новому Году — переехать окончательно.

Чтобы утешить девочек, Мег пригласила Мелани в гости с ночевкой на следующие выходные. Естественно, ее предложение вызвало бурное обсуждение и сгладило боль расставания.

По настоянию Кона и Анны, Мег уволилась с работы, обойдясь даже без обычного уведомления за две недели. Начальник не был на нее в обиде, видимо, из-за того, что в рождественские каникулы бизнес практически замирал.

Тед как-то пронюхал о готовящейся свадьбе Мег с отцом Анны, и позвонил, чтобы узнать подробности. Кон, как назло взявший трубку, ответил, что Мег занята и перезвонит ему после возвращения из свадебного путешествия.

Мег, не собиравшаяся ни в какое путешествие, могла Теду только посочувствовать. Она решила в ближайшие дни отправить ему письмо с объяснениями. Он был хорошим человеком, и Кон не имел права его обижать.

— Замерзла? — промурлыкал Кон ей на ухо, отвлекая от воспоминаний. Мег и не заметила, как он вышел в коридор вслед за ней и Анной. — Быть может, это тебя согреет. — Стоя рядом с ним, Мег чувствовала, как подкашиваются у нее колени. Она обернулась и увидела в руках у Кона элегантное пальто из черного кашемира с атласной подкладкой. — Примерь, Мегги.

Словно во сне, она просунула руки в рукава и завязала пояс на тонкой талии.

— Мама, ты такая красивая.

— Чистая правда, Анечка, — пробормотал Кон, натягивая строгое темно-синее пальто. Он любовался серебристым блеском пепельных волос Мег на фоне мягкой черной ткани. Заметив в ее глазах вопрос, он улыбнулся. — Считай это рождественским подарком.

— Спасибо, — шепнула Мег, отвернувшись, чувствуя необъяснимую, ужасную боль. У Кона могло быть множество причин для отъезда из России, но главной из них была Анна. А чтобы сблизиться с дочерью, ему пришлось сблизиться с Мег.

Мег не обманывала себя. Кон не может любить ее после всех этих лет. Любовь, как пламя, нужно поддерживать, а они столько времени провели в разлуке. Наверняка, он сообщил Мег о своей связи с другой женщиной, чтобы остудить ее чувства.

Он мог осыпать ее подарками или разыгрывать влюбленного, но причина этого одна — она мать его ребенка. Все дело в Анне. Не будь ее, и Кон никогда бы не приехал в Миссури, чтобы жениться на Мег.

Из-за их былых чувств друг к другу ему очень легко притворяться, что его любовь не умерла. Но горькая правда состоит в том, что Кон был бы так же щедр к любой другой женщине, которой посчастливилось бы стать матерью его ребенка. Он ждал встречи шесть лет; по его словам, он был даже готов к тому, что Мег выйдет замуж за другого. Вряд ли это похоже на человека, влюбленного горячо и страстно.

Ей вспомнилось признание Кона о других женщинах в его жизни. Видимо, ни одна из них не забеременела, и поэтому его отношения с ними не длились долго, поэтому он так и не женился за все эти годы.

Вряд ли Мег понимала, впервые ложась с ним в постель семь лет назад, что ее жизнь изменится безвозвратно, и что ее шанс обрести любовь с обычным американским мужчиной потерян навсегда.

— Хотя бы ради Анны изобрази хорошее настроение, ладно? Все-таки это день нашей свадьбы, — сердито прошептал Кон, когда они выходили из дома.

Судя по тому, как изменился его голос, он догадался о мыслях Мег. Ради Анны она постарается в будущем не задевать его.

Мег не знала, продолжал ли он злиться, когда они подошли к машине. Это был «бьюик» — самый подходящий автомобиль для человека по имени Гарри Джонсон. Интересно, какую бы машину выбрал Кон, если бы ему не пришлось подстраиваться под эту несуществующую личность?

Аннина счастливая болтовня с заднего сидения заставила их острее почувствовать свое неловкое молчание. К счастью, дочь не заметила ничего неладного к тому моменту, когда машина выехала по расчищенной от снега улице к театру-кафе, расположенному возле пристани. Кон высадил Анну и Мег перед входом, нашел место для парковки, и присоединился к ним.

После пронизывающего уличного холода театр встретил их манящим теплом. Зал был полон, но официантка в платье старинного покроя отвела их к заказанному заранее столику. Он стоял прямо перед сценой, так что представление Анне видно было прекрасно.

Следующие четыре часа пролетели незаметно. Они вкусно поужинали и посмотрели шоу, вел которое актер, играющий Марка Твена. Музыканты исполняли песни двадцатых и пятидесятых годов, популярные на Миссисипи.

Мег бы конечно понравилось, будь она с любым другим мужчиной и в любой другой день. Кон развалился в кресле, явно наслаждаясь спектаклем. Но когда перед началом последнего действия погас свет, и Мег осмелилась взглянуть в сторону Кона, она заметила на его окаменевшем лице отсутствующее выражение. Он был где-то далеко, погруженный в мысли о другом времени, другом месте.

Наверное, впервые со дня встречи на балете Мег действительно поняла, как сильно он скучает по родине, как многим он пожертвовал, чтобы быть с дочерью.

Шесть лет, проведенные вдали от России, вдали от ее прекрасного языка и древней культуры, должны казаться ему вечностью. Как он, наверное, соскучился по своим соотечественникам. Как может жить здесь человек, будучи плотью от плоти своей страны с ее удивительной и яркой историей, с ее огромным вкладом в мировое искусство — в литературу, музыку, танец и театр?

Мег любила его страну. Она больше, чем кто бы то ни было, понимала, как сильно он тоскует по лесам и горам своей родины. Семь лет назад она многие часы провела с ним в машине, проезжая через тихие деревушки по длинным проселочным дорогам. Если Мег не просила отвезти ее в кафе или музей, он вез ее за город.

Наверное, это естественно для человека, чье детство прошло в Сибири, среди снежных сугробов зимой и цветущих лугов летом. Его дом вряд ли был намного просторнее той бревенчатой избушки, и жизнь, наверное, была не такой уж легкой, но ведь его там любили…

— Плачешь, Мегги? — мрачно усмехнулся Кон, неожиданно повернув голову и перехватив ее взгляд. — Может, ты внезапно почувствовала себя пленницей? И, по-твоему, стены твоего нового дома ничем не отличаются от стен тюремной камеры?

Мег не сразу нашлась, что ответить, настолько он был не прав. Она опустила голову, разыскивая чистую салфетку. Надо было вытереть слезы, пока Анна их не заметила.

— Гарри? — раздался сзади глубокий женский голос. Обернувшись, Мег и Анна увидели высокую, статную брюнетку в театральном костюме, склонившуюся над Коном и обнимающую его за плечи. — Я так и думала, что это ты. Здесь других таких красавцев отродясь не было.

— Сэмми.

Мег поразило, с какой легкостью женское имя слетело с губ Кона. По-видимому, они отлично знают друг друга — вставая, Кон на секунду коснулся губами щеки темноволосой красотки.

Обняв актрису за талию, он взглянул на Мег. От ревности она утратила дар речи — и Кон это знал! Это было ясно по блеску его глаз.

— Сэмми Рэйнс, познакомься с моей женой Мег и нашей дочерью Анной.

Мег чувствовала, что женщина внимательно ее разглядывает, пытаясь понять, когда это у Кона могла появиться такая большая дочь.

— Ты хочешь сказать, что сбежал от меня и женился, пока я была на гастролях? — воскликнула Сэмми, протягивая руку для приветствия. — Сердцеед! — Она снова повернулась к Мег. — Как вам это нравится? Этот типчик уверял, что будет ждать моего возвращения. У вас была очень скоропалительная свадьба, верно?

— Вообще-то, мы с К… Гарри давно уже знаем друг друга. — Мег наконец-то опомнилась.

Женщина снова взглянула на Кона.

— Ну, ты крутой!

Похоже, она была ровесницей Кона, в отличие от Мег. Очевидно, она питала какие-то планы на его счет и теперь пыталась скрыть разочарование. Но Мег заметила, как побледнело лицо актрисы под слоем грима.

Спал ли с ней Кон? И сколько это продолжалось?

Мег была настолько поглощена собственными переживаниями и страхами, что даже не подумала о женщинах, которые были у Кона после его отъезда из России. Наверняка его клятвы в верности слегка преувеличены. Кон не был монахом, и никогда не пытался им быть. Естественно, он позволял себе некоторые вольности, когда предоставлялась такая возможность. Мало кто из женщин мог устоять перед его красотой и обаянием. Уж кому знать, как не Мег.

Господи, она все еще влюблена в него. И всегда будет любить.

Женщина по имени Сэмми повернулась к Анне.

— Тебе понравился спектакль, детка?

Анна кивнула.

— Мы пришли сюда, потому что мои мама с папой сегодня поженились.

— Сегодня? Поэтому на тебе такое красивое платье?

Анна кивнула еще раз, и Сэмми вопросительно взглянула на Кона.

— Это правда.

— Что ж, поздравляю. Если бы я узнала до начала спектакля, наш директор сделал бы объявление. Вот. Держи леденец. — Она вынула из кармана конфету и протянула Анне, но девочка спросила разрешения у родителей, прежде чем взять.

Кон смотрел на актрису с теплой, приветливой улыбкой, и Мег ощутила какое-то нехорошее чувство. Кон ни разу не взглянул на нее так с тех самых беззаботных дней в Санкт-Петербурге, когда они оставались наедине, и он мог позволить себе расслабиться.

— Спасибо, Сэмми. Мне всегда приятно видеться с тобой, — пробормотал он.

— Совершенно взаимное чувство.

Актриса отвернулась от Кона и с любопытством взглянула на Мег.

— Вам повезло. Берегите этого удивительного мужчину. С ним никто не сравнится.

Мег знала, что Сэмми права, и ее душевная боль стала еще глубже. Откуда эта женщина так хорошо его знает? Как будто Кон раскрыл перед ней такую сторону своей души, которую прятал от Мег.

Кон обнял Сэмми на прощанье.

— Когда-нибудь мы пригласим тебя к ужину.

— Я дам тебе подержать моего щеночка, — предложила Анна, с легкостью умудряясь разговаривать с леденцом во рту.

— Еще и щеночек? У вас в доме столько всего интересного, что тебе, наверное, и спать ночью некогда.

Анна захихикала, а Мег, несмотря на всю свою взвинченность, почувствовала к этой женщине какое-то расположение.

— Мне очень понравилось представление, мисс Рэйнс. Нам всем понравилось.

Актриса с улыбкой поблагодарила ее и ушла. Кон отправился ее провожать, о чем-то секретничая с ней на ходу. Глядя им вслед, Мег почувствовала нарастающую в груди жгучую зависть. В волнении она выскочила из-за стола и помогла Анне застегнуть пальто. Одевшись, они начали проталкиваться сквозь толпу к выходу, где и встретились с Коном.

Мег чувствовала на себе его взгляд, но посмотреть на него не решалась. Она подождала, пока он возьмет на руки Анну, и пошла следом за ним к машине, стараясь держаться на безопасном расстоянии.

— Мы сейчас поедем за елкой? — радостно спросила Анна.

— Думаю, на сегодня хорошего понемножку. Как насчет завтрашнего утра, после того, как ты выспишься и плотно позавтракаешь?

— Ладно. А кто эта тетя, папа? Я видела, как ты целовался с ней.

— Она моя хорошая подруга.

— Ты ее тоже любишь?

Мег невольно задержала дыхание в ожидании его ответа.

— Если так, как тебя и твою маму, то нет.

— А она тебя любит?

— Есть разная любовь, Анна. Я встретился с ней несколько лет назад, когда ее маленький сын потерялся на пикнике. Кончилось тем, что чуть ли не весь город бросился на поиски. Мне удалось его найти, он спал в кустах возле пещеры Марка Твена.

У Мег заныло сердце.

— Как его зовут? — поинтересовалась Анна.

— Бред.

— Сколько ему лет?

— Восемь.

— А у него есть папа?

— Да, но его папа с ним не живет.

— Как ты его нашел?

— Мне повезло.

Анна крепче обняла Кона за шею.

— Я рада, что ты мой папа.

— И я, — прошептал он.

И я тоже, — подумала Мег.