Кара Уилсон Живая история

1

Возвышаясь на целую голову над своей невесткой Марджи и сестрой Венди, Гейдж Коул с негодованием смотрел на обеих. Он безмерно любил обеих и понимал, что они от всего сердца желают ему добра, но все-таки решил, что после званого воскресного обеда, который устроили его родственницы, он придушит и ту и другую.

— Черт возьми, прекратите свои штучки! — прошипел Гейдж тихо, чтобы не услышали гости. — Мне не нужна жена!

Марджи, наблюдая за стайками нарядных женщин, которые, подобно пташкам, порхали по гостиной, явно пытаясь привлечь к себе внимание Гейджа, лукаво улыбнулась и потрепала его по руке.

— Нет, нужна. Просто ты еще не готов это признать.

— Можно подумать, что мы хотим тебя повесить, — поддразнила Венди. — Расслабься и увидишь — тебе понравится.

Гейдж от злости застонал, мечтая задать им хорошую взбучку. За последние две недели этот спор начинался тысячу раз.

«Тебе нужно жениться», — изрекла как-то за завтраком Марджи, удивив Гейджа и изрядно позабавив все семейство. Не обращая внимания на всеобщее оживление, она спокойно поведала, что в последнее время замечает, как ее родственник нервозен и какая тоска сквозит в его карих глазах. Она единственный врач в семье и поэтому уверена, что может излечить его. Гейджу уже тридцать один год, а он по-прежнему живет в доме, в котором родился. Все его друзья успели обзавестись семьями, имеют детей, ведут свое хозяйство, а он все один да один. Ему непременно нужно жениться!

Чуть не поперхнувшись кофе, Гейдж стал яростно возражать Марджи.

Когда-то он рассказал ей историю своей неудачной любви, и ему показалось, что она поняла его. Но поскольку Марджи жила с его братом Ральфом душа в душу, то, видимо, вообразила, что и Гейдж для своего же блага должен пойти по их стопам.

Марджи и его сестра взялись за него. Венди, предательница, перечислила Марджи имена чуть ли не всех незамужних девушек в округе, и вдвоем они придумали, как устроить Гейджу встречи с ними. За полмесяца они умудрились устроить несколько вечеринок, приглашали гостей играть в карты, невинно утверждая, что хотят хоть как-то оживить долгие и скучные зимние дни.

В течение последних двух недель Гейдж и шагу не мог ступить, чтобы не наткнуться на какую-нибудь странную особу в своем доме. Будь он понаивнее, такое внимание, конечно, вскружило бы ему голову. Но он не вчера родился и, замечая алчный блеск в женских глазах, понимал, что охотятся не за ним, а за его ранчо.

Гейдж был привлекательным молодым человеком, не хуже других, и запросто мог бы вскружить голову любой девице, если б пожелал. Но даже если б он был неотесанным чурбаном, женщины все равно вились бы вокруг него как пчелы из-за ранчо Дабл-Ар. Многие боролись за это поместье, правдами и неправдами пытаясь заполучить его. И все потому, что там была лучшая вода на всем юго-западе штата Аризоны.

После смерти родителей ранчо унаследовали он, его братья и сестра. Гейдж и Ник были тогда подростками, а Венди — совсем малышкой. Из-за неразберихи в управлении ранчо они могли бы его потерять, если б не их старший брат Ральф. Ему было всего двадцать два года, но он сумел сплотить семью и противостоять тем, кто, подобно стервятникам, только и поджидал удобного момента, чтобы прибрать к рукам собственность Коулов.

А женщинам, которые, не теряя ни минуты, сбежались, как только прослышали, что Гейдж ищет жену, и вовсе нельзя было доверять. Впрочем, даже если они и не преследовали корыстных целей, мужчина сам должен делать выбор…

— Черт возьми, Марджи, прекрати эти дурацкие игры!

— А я не тороплю тебя, — совершенно серьезно ответила Марджи. — Я просто хочу предоставить тебе возможность встретиться с кем-то более приличным, чем те девушки, которые болтаются в «Перекрестке».

При упоминании бара, где после работы собирались местные ковбои выпить кружку-другую пива, перекинуться в карты или приласкать легкодоступную девицу, Венди состроила гримаску:

— Почему бы тебе не подойти к сестрам Янсен? Они весь вечер за тобой охотятся. Пойдем, Марджи, посмотрим, как у Дорин обстоят дела с угощением.

Они ушли, прежде чем Гейдж успел остановить их, оставив его одного посередине гостиной. Сестры Янсен, худые как щепки и, кажется, самые настырные в округе, решили не упускать свой шанс и заторопились к нему.

Но он сбежал от них, сбежал, как трус, заскочив в кабинет, где находился импровизированный буфет с напитками.

Ральф, исполняя роль бармена, взглянул на брата и налил ему неразбавленного виски, как любил Гейдж.

— Похоже, тебе это не помешает, братец. Что случилось?

Гейдж пригубил виски, и обжигающее тепло разлилось внутри.

— Ты еще спрашиваешь? Я понимаю, Венди уже не исправить, мы избаловали ее с самого рождения, но с Марджи можно же что-нибудь сделать?

— Думаю, все, что можно было сделать, я уже сделал. — Улыбка озарила обветренное лицо Ральфа. — Я женился на ней… — Однако, посмотрев на несчастное лицо брата, он добавил: — Конечно, я поговорю с ней, — пообещал он. — Но вряд ли у меня что-нибудь получится. Ты же знаешь, она может быть упряма как ослица, если что-то втемяшит себе в голову.

— Гейдж, вы попробовали мой шоколадный торт? Я знаю, как вы любите шоколад, вот и испекла его, — неожиданно услышал Гейдж щебетание справа от себя и, повернувшись, увидел Эллин Дуглас. Она восторженно смотрела на него большими голубыми глазами и улыбалась — сущий ангел. Но, судя по разговорам ковбоев, которые до него доходили, она была далеко не ангелом. Господи, как его угораздило попасть в такую переделку? Гейдж поспешно рванул на шее галстук, который обычно надевал в церковь с белой отутюженной рубашкой и джинсами.

— По правде говоря, не пробовал, — выдавил он из себя. — Я сыт.

— Потому что он съел целых два антрекота, которые лично я приготовила, — сказала Керрин Янсен, крепко вцепившись в его руку и бросив торжествующий взгляд на Эллин. — Все знают, что мужчины любят жареный картофель и мясо. А ваш торт, милочка, наверняка не пропекся. Вы не очень-то хорошо печете.

— Как вы смеете…

Сейчас полетят пух и перья, подумал Гейдж. Этого ему только не хватало.

— Леди… — строго начал он и тут же увидел, как из кухни в коридор вышел его младший брат Ник, надевая на ходу свою дубленую куртку. Пробормотав извинения, Гейдж торопливо высвободился от обступивших его гостей.

— Эй, что случилось? — спросил он, настигая Ника у входной двери. — Ты куда?

— К источникам, — ответил Ник, надевая серую фетровую ковбойскую шляпу. — Только что позвонил Джим и сообщил, что порыв ветра повалил старый тополь, на который мы лазали в детстве; он рухнул на забор между Дабл-Ар и участком Хадсона. Джим убрал бы его сам, но из-за погоды у него разыгрался артрит, а у работников — выходные. Так что придется мне распилить его.

— Нет! — завопил Гейдж, ухватившись за возможность исчезнуть с ужина, и бросился к шкафу за своей курткой. — Я пойду, а ты оставайся и попробуй шоколадный торт, который испекла Эллин Дуглас. Уверен, что она просто умирает от желания узнать твое мнение о нем.

— Ты похож на лису, которую вот-вот настигнут гончие. — Синие глаза брата лукаво изучали Гейджа. — Что, дамочки одолели?

— Не начинай, Ник, — хмуро пробурчал Гейдж. — Я не в том настроении. Нисколько не смутившись, Ник улыбнулся еще шире.

— Не пойму я тебя, братец. За тобой увиваются все бабы нашего округа. Ты должен быть на седьмом небе от счастья.

— Вот и оставайся, развлекай их, — бросил на ходу Гейдж, схватил свою видавшую виды шляпу с крючка у двери и вышел, слыша за спиной смех брата.

Отлично! — самодовольно ухмыльнулся он, направляясь к сараю за пилой. Поваленный ветром тополь — огромный, он будет пилить его до позднего вечера.


Закрыв дверь отцовского дома, Луиза Хадсон вышла на улицу. Дул пронизывающий холодный ветер. Она пригладила растрепавшиеся каштановые пряди волос, подняла воротник куртки. Теперь, глядя на темные, грозные облака, собирающиеся на горизонте, Луиза понимала, что выбрала не лучшее время для прогулки. Будь она разумней — осталась бы дома, в тепле и безопасности.

Но Луиза мало думала о безопасности, ведь ее ждал мир, полный тайн и приключений. Ей нравились такие дни: воздух, казалось, был наэлектризован — такое же ощущение появлялось у нее всякий раз, когда она начинала писать новую книгу.

Луиза была автором популярной приключенческой серии романов для мужчин о смельчаке Джерри, ее дела в последние годы шли неплохо. Луизу ничто не держало здесь, кроме смутных воспоминаний, которые в течение долгих лет она тщетно пыталась стереть из памяти. Не лучше ли, действительно, сесть в машину и уехать?

Соблазн был велик, но она колебалась. Почему? А вдруг она вообще больше не сможет писать? Луиза попала в творческий тупик два месяца назад, когда умерла ее мать, и до сих пор не могла выбраться из него.

Острая боль пронзила сердце, но слезы, которых она жаждала, не приходили. Мама была лучшим другом Луизы, и ее внезапная смерть от инсульта подкосила дочь…

К своему ужасу, девушка вдруг обнаружила, что не может написать ни фразы, словно вдохновение навсегда ушло с кончиной матери. Она постоянно думала только о том, что никого у нее не осталось: ни родителей, ни семьи… Психолог объяснил причину угнетенного состояния Луизы: она не сможет снова начать работать, пока не разберется со своим прошлым, не преодолеет боль, которую долгие годы успешно подавляла.

Поэтому Луиза и приехала на ранчо отца, где прошло ее детство. Приехала три дня назад, полагая, что надолго здесь не задержится. В сущности, ее ничего не связывало теперь с этим местом. Семнадцать лет назад она покинула ранчо, расставшись с отцом, потому что после развода родителей осталась жить с матерью. В то время ей было двенадцать лет. Отец умер два года назад в тюрьме — он был осужден за то, что стрелял в одного из соседей. А Луиза даже не знала, в какую беду он попал!

Она довольно быстро поняла, что выйти из творческого тупика за несколько дней ей не удастся. Двойственное отношение к отцу тоже не исчезло, когда Луиза оказалась в доме, окруженная его вещами. Похоже, после развода с ее матерью он не выбросил ни одной газеты, журнала или листочка бумаги. Поэтому ей предстояло разгрести кучи мусора и пыли, скопившиеся за долгие годы. Пока же Луиза могла пользоваться только кухней.

Видимо, ей придется пробыть здесь несколько недель, подумала Луиза. Погруженная в невеселые мысли, она наклонила голову, спасаясь от ветра, и, засунув руки в карманы куртки, отправилась на прогулку.

Ранчо, как и дом, мало изменилось за семнадцать лет. Правда, сарай и подсобные постройки обветшали и нуждались в покраске; ветряная мельница по-прежнему издавала скрипучий монотонный звук при каждом повороте лопастей. Ребенком она боялась этих звуков, просыпаясь по ночам, но сейчас они показались ей успокаивающими — что-то в мире остается неизменным.

Луиза гуляла, не замечая времени, а когда остановилась, чтобы перевести дух, то обнаружила, что ушла от дома почти на милю и теперь стояла на небольшом холме, с которого были видны источники Дабл-Ар.

Холодный ветер почти сбивал ее с ног, забирался под куртку, но Луиза не замечала этого, предавшись воспоминаниям: ей семь лет, она порвала юбку, перелезая через забор из колючей проволоки, разделявший ранчо отца и Дабл-Ар. Стоял жаркий летний день, и она не устояла перед искушением пробраться к кристально чистым источникам, журчавшим под высокими серебристыми тополями. Дома, конечно, узнали, где дочка была — пришлось сознаться из-за порванной юбки, — и отец строго-настрого запретил ей перелезать через забор к Коулам. Но вода необыкновенных источников манила ее, и она перелезала через забор каждый раз, как только представлялась такая возможность…

Луиза стала спускаться с холма, заметив, что наполовину засохший старый тополь упал на забор из колючей проволоки. Остановившись, она посмотрела в проем — по-прежнему, как и в детстве, источники манили ее. Она напомнила себе, что давно уже не ребенок, и, переступив через забор, нарушит право частного владения.

Впрочем, со вчерашнего дня, после того как прочла дневник отца, ее это не очень волновало. Отец привык записывать свои мысли — тюремные власти вернули ей последние записи. Она вовсе не собиралась читать и дневник, который нашла на его столе, во всяком случае, до тех пор пока не обретет спокойствие. Но коряво исписанные странички все же привлекли ее внимание.

«Засуха убивает мой скот, а Коулы торжествуют. Мерзавцы не успокоятся, пока не заполучат мою землю».

Слова словно иглы впивались в мозг — не отмахнуться, не забыть. Потрясенная до глубины души, Луиза села и прочла дневник отца от начала и до конца. Недоверием, озлобленностью дохнуло на нее со страниц, которым долгими зимними вечерами поверял отец свои мысли…

С самого детства она знала, что отец не любил Коулов, но только теперь поняла, почему не сложились его отношения с соседями. У Коулов были неиссякаемые источники, а скот Хадсона подыхал от жажды во время самой страшной засухи за последние десять лет. Пытаясь раздобыть воды для обезумевших от жажды животных, отец случайно выстрелил в Ральфа. Это происшествие Коулы раздули до преступления и упрятали отца за решетку. Ослепленные жаждой мести, они подвергали его унизительной процедуре судебного разбирательства, а потом без сожаления отправили за решетку. Боже, из-за нелепого недоразумения! Меньше чем через два месяца слабое сердце старика не выдержало страданий, и он умер.

Луиза никогда не простит этого Коулам. Конечно, отца трудно было назвать святым. Характер у него был тяжелый. Она испытывала к нему смешанные чувства — и любовь, и страх…

Луиза подняла навстречу ветру разгоряченное от гнева лицо; ноги помимо воли понесли ее к порушенному забору.


Приближалась буря. Воздух, проникавший сквозь открытое окно пикапа, обжигал лицо Гейджа. Он уже довольно далеко отъехал от своего дома, и раздражение и скованность наконец отпустили его. Неожиданная улыбка озарила его худощавое лицо. Марджи просто взбесится, когда обнаружит, что он сбежал. Так ей и надо!

Впереди показались источники, а перед ними, словно поверженный солдат, лежал тополь, вознеся свои мертвые ветви в темное зимнее небо. Гейдж резко затормозил, вздымая облако пыли. Да, работы будет часа на три. К тому времени, как он закончит починку забора и вернется, даже самые стойкие гости разъедутся по домам.

Взяв рукавицы, он полез в кузов машины за пилой. Вдруг какое-то красное пятно вдалеке привлекло его внимание. С удивлением он вгляделся в заросли тополей и чуть не выронил пилу.

Женщина! — все еще не верил он своим глазам, всматриваясь в маленькую хрупкую фигурку в красной клетчатой куртке. Что, черт возьми, она делает здесь, в его владениях, прогуливаясь по каменистому берегу источников, словно по парку?

Гейдж недоуменно отметил, что ее совершенно не пугает надвигающаяся буря. Холодный пронзительный ветер набрасывался на нее, поднимая и кружа по тропинке сухие листья, развевая ее каштановые волосы. Но женщина весело подкидывала носком кроссовки листья и чему-то улыбалась.

На мгновение Гейдж залюбовался ее стройной фигуркой и забыл об опасности: а что если это одна из соседок, приглашенных Марджи на ужин? Но он не видел ее в доме — вряд ли он забыл бы каштановые шелковистые волосы, изящную фигурку…

Разрываясь между раздражением и невольным восхищением этой девушкой, он также отдавал дань ее ловкой изобретательности. Наверняка она подслушала его разговор с Ником об упавшем дереве и решила проявить инициативу. Ничего, он живо ее отошьет!


Погруженная в свои мысли, Луиза вдруг услышала грубый мужской голос:

— Жаль огорчать вас, милочка, но мне не нужна женщина… ни для постели, ни в качестве жены. Так что зря вы побеспокоились. Я не интересуюсь…

Девушка, считавшая, что на многие мили здесь нет ни единого живого существа, остановилась как вкопанная, даже не поняв его тирады. Перед ней оказался высокий, крепкий, молодой человек, похожий на столб, поддерживающий забор. При других обстоятельствах она сочла бы его весьма сексуальным — глубокие складки обрисовывали чувственный рот, придавая худощавому лицу с четкими чертами чуть ироническое выражение. Сейчас же он стоял перед ней в разбитых сапогах из крокодиловой кожи, потертых джинсах и видавшей виды дубленой куртке. Ковбойская шляпа, лихо надвинутая на лоб, прикрывала почти черные глаза. Но Луиза и без шляпы определила бы, что перед ней — ковбой. Это было заметно по всему… по тому, как он стоял, как держался, как нагло смотрел на нее.

Вдруг до нее дошел смысл его своеобразного приветствия. Она вскинула на него удивленные серые глаза. Боже, чего ему от нее нужно?

— Простите? Что вы сказали? — удивленно переспросила Луиза.

— Вы слышали. Я не интересуюсь женщинами.

Решив выяснить все до конца, она, чуть приподняв бровь, спросила:

— Думаете, я интересуюсь? Вами, я имею в виду.

— Милочка, преследовали меня вы, а не я, — пояснил Гейдж. — Не хочется вас обижать, но вы напрасно теряете время, так что мой вам совет — садитесь в свою машину, или что там у вас, и поезжайте домой. Вечеринка, наверное, уже закончилась.

Луиза обомлела, не в силах вымолвить ни слова, и лишь пыталась напомнить себе, что она не из тех, кого довольно легко можно вывести из себя. Что ж, она тоже может достойно ответить.

Она ехидно улыбнулась, надеясь окончательно вывести парня из себя, смерила его снисходительным взглядом и любезно проворковала:

— Один из нас что-то путает, и совершенно точно это не я. К тому же я довольно терпимо отношусь к представителям сексуальных меньшинств, как говорится, на вкус и цвет товарищей нет, но, поверьте, вы в полной безопасности, милый.

Гейджа, казалось бы, должно было успокоить ее заявление, однако он разозлился: его никто никогда не отвергал подобным образом.

— Неужели? Вы хотите сказать, что приехали сюда не ради меня?

— Да уж поверьте мне, — небрежно бросила девушка. — Ваша самонадеянность не знает границ, и вдобавок ко всему вы наверняка работаете у Коулов, а с ними я вообще не желаю иметь ничего общего. Извините, я еду домой.

Она взглянула на него — словно холодным ветром повеяло от ее серых глаз — и прошла мимо. Уж чего-чего, а пощечины в адрес его семьи и такого прощания Гейдж не ожидал. Гневно прищурившись, он схватил ее за рукав.

— Я не работаю у Коулов, я сам Коул. Гейдж Коул, если вам угодно. И я хотел бы знать, что вы, черт подери, имеете против моей семьи? Я вас знаю?

Луиза, пораженная, уставилась на него. Знает ли он ее? Она жила рядом с ним первые двенадцать лет своей жизни. Поскольку отец не любил соседей, она не общалась с Коулами, но, как и все в округе, знала, что это была дружная семья. Она всегда завидовала, как близки они все между собой. Когда она видела Гейджа Коула в последний раз, он был тощим четырнадцатилетним подростком, который и не подозревал о ее существовании. Он и сейчас остался худощавым, но это шло ему. Луиза невольно подумала о том, что он, вероятно, нравится женщинам, но тут же поспешно отогнала эти мысли, напомнив себе, что не собирается иметь дело с Гейджем Коулом, ни с другими членами этой семейки. С негодованием она взглянула на рукав, который он до сих пор удерживал своими пальцами, резко отдернула руку и злобно прошипела:

— Вы и ваша семья убили моего отца!

Обвинение вырвалось неожиданно и потрясло Гейджа, он отшатнулся, будто его ударили, пот выступил на его лбу.

— Убили вашего отца?! — ошарашенно повторил он, когда Луиза направилась к забору. Гейдж бросился за ней.

— Черт возьми, что вы себе позволяете? Нельзя же так просто обвинять человека в подобных вещах и уходить без всяких объяснений!

Не обернувшись девушка зашагала прочь. Черт подери, эта злючка произвела на него впечатление! Вела себя надменно, словно принцесса; несмотря на то что ветер растрепал ее темно-каштановые волосы, он не заметил на ней ни следа косметики, а одета она была в потертые джинсы, старые кроссовки и мешковатую клетчатую куртку.

— Черт подери, да кто вы такая? — крикнул возмущенно Гейдж.

Впрочем, он уже догадался. Это была дочь Тома Хадсона. Как ее зовут? Луиза?.. Точно! В последний раз он видел ее ребенком — темноволосая, большеглазая, дерзкая девчушка. Она обожала перелезать через забор и играть у источников, когда никто ее не видел. После развода своих родителей она уехала отсюда с матерью и, насколько он знал, впервые после этого вернулась. Еще Гейдж знал, что ее отец умер два года назад.

На похоронах никто из его семьи не присутствовал, да и с какой стати — ведь Том Хадсон выстрелил Ральфу в спину в попытке захватить часть их территории. А теперь эта девица намерена кого-то обвинить. Ну уж нет, дудки!

— Эй, Луиза!

Девушка явно не ожидала услышать свое имя и удивленно обернулась.

— Да?

— Ваш отец умер в тюрьме. И моя семья не имеет к этому никакого отношения.

— Он бы не попал туда, если б вы не мстили пожилому человеку с больным сердцем.

Ну и стерва, раздраженно подумал Гейдж. Похоже, она упряма как мул. Неудивительно: яблоко от яблони недалеко падает. Большего упрямца, чем Том Хадсон, трудно было отыскать. Зная, что ничего не в силах изменить, старик возненавидел Коулов только потому, что их семья обладала неиссякаемыми источниками воды в Дабл-Ар.

Плотно сжав губы, Гейдж с нескрываемой злостью посмотрел на Луизу.

— Для меня не новость, что Хадсоны всегда извращают правду. Вы, вероятно, такая же, как и ваш отец. Можете себе думать все, что пожелаете, но только по другую сторону забора, идет? Иначе у вас будут неприятности.

— Это угроза?

— Считайте, что я вас предупредил.

Задыхаясь от ярости, Луиза смерила его убийственным взглядом.

— Прекрасно, — огрызнулась она. — А если я увижу вас на своей стороне, без разговоров вызываю шерифа!

Красноречиво взглянув на Гейджа, недвусмысленно давая понять, что думает о нем и о его жалких угрозах, девушка перелезла через ветви тополя на свою территорию. Луиза чувствовала, как злобно этот тип буравил взглядом ее спину.

Вернувшись домой в раздраженном состоянии, она решила, что встреча с Коулом не должна испортить ей остаток дня. Откинув прочь все мысли о нем и взяв книгу, Луиза удобно устроилась в отцовском кресле, и ее окружила безмолвная тишина.

Вдруг резкий телефонный звонок прорвал тишину, и Луиза с радостью подскочила к телефону. Ей вдруг подумалось, что это звонит ее литературный агент Мартин, который обещал держать ее в курсе дел. Сейчас, как никогда, ей нужна была дружеская поддержка.

Но, подняв трубку, Луиза сначала ничего не услышала, а потом раздались гудки — кто-то положил трубку. Опять ошиблись номером, подумала она. Так уже звонили раза три и бросали трубку, даже не удосуживаясь извиниться.

Она вернулась к креслу, но читать уже не могла… Ей захотелось побывать на могиле отца.


Маленькое кладбище, расположенное в самом центре округа, со всех сторон теснили огромные ранчо. Находящееся в пустыне, оно не имело ни одного деревца, способного защитить от нещадного ветра. Почти все могилы покрывал песок, а в дальнем углу сиротливо зеленел чахлый кустик. Могилы украшали когда-то яркие пластмассовые цветы, сейчас выгоревшие на солнце.

Более тоскливого места Луиза в жизни не видела. Холодный ветер пронизывал до костей. Она медленно подошла к скромной могиле отца, с грустью вгляделась в выбитые на гранитной плите даты. Начало и конец — больше ничего. Ни слова о том, какой это был человек, как относился он к своей жене, к своему единственному ребенку.

Ежась и кутаясь в жакет, Луиза ощутила, как в сердце закрадывается холод. Ведь она совсем не знала отца… Он остался только в памяти двенадцатилетней девочки, которая не могла разобраться в своих сложных чувствах к нему, в своих терзаниях и боли, да и сейчас она боялась пробудить к жизни воспоминания тех далеких дней…

Луиза вернулась домой в подавленном настроении и остаток дня провела, пытаясь разобрать старый хлам в гостиной и надеясь работой заглушить мрачные воспоминания, загнать их поглубже внутрь себя, но в итоге все закончилось лишь ее усталостью и тремя мешками мусора. Устав и разозлившись, она бросила уборку и отправилась спать, но уснуть долго не могла — металась и ворочалась — мрачные мысли не покидали ее.

Буря, собиравшаяся целый день и вечер, разразилась только к полуночи. Похолодало, и хлынул ливень, а к утру дороги подмерзли и обледенели. Дождь прекратился, но небо было по-прежнему затянуто тяжелыми свинцовыми облаками; прогноз обещал дождь со снегом.

Луиза почувствовала себя пленницей. С тоской осмотрев наполовину прибранную гостиную, она поняла, что долго не выдержит сидения взаперти. И тогда решила отправиться за покупками.

Луиза медленно ехала по шоссе, потом свернула на площадку, где, словно оловянные солдатики, выстроились почтовые ящики ближайших ранчо. И вдруг заметила, что она не единственная, кто осмелился выехать в такую погоду. На обочине стоял темно-зеленый грузовичок, принадлежавший ранчо Дабл-Ар, на что указывала надпись на дверце. И из него вышел Гейдж Коул.

Увидев его, Луиза чуть не застонала от злости и уже решила было немедленно отправиться в город, а почту забрать на обратном пути. После вчерашней стычки ей вовсе не хотелось снова сталкиваться с ним.

Но, увы, было поздно. Гейдж уже увидел, как она подъехала минуту назад и, судя по ехидной улыбочке, заигравшей на его губах, тоже не жаждал лицезреть ее.

Распахнув дверь, Луиза молча направилась к ящику с надписью «Хадсон», не удостоив взглядом ковбоя, который пристально наблюдал за ней, прищурив карие глаза.

Воображала, нахмурясь подумал Гейдж. Небрежно скрестив руки на груди, он неторопливо разглядывал ее. Что ж, он вынужден был признать, что девица была чертовски хороша. Не красива — слегка великоват рот и взгляд довольно колючий, — но весьма привлекательна. Ее подвижное лицо все время меняло выражение — от удивления до неприязни и чувства превосходства. Женщина с такими чувственными губами, как бы специально созданными для поцелуев, наверняка не может быть одинокой, подумал Гейдж.

— Интересно, сколько вы здесь еще пробудете? — хрипло спросил он, когда Луиза поравнялась с ним. — Неделю? Месяц?..

Гейдж задал вопрос, который она задавала сама себе с тех пор, как приехала сюда, но наглый тон Коула вывел ее из себя. Наградив его ледяной улыбкой, она пожала плечами.

— Это вас, конечно, не касается, но я еще не решила. А что, имеются какие-нибудь проблемы в связи с моим пребыванием здесь, мистер Коул?

— Все зависит от того, по какой причине вы здесь находитесь, мисс Хадсон, — передразнивая ее, произнес Гейдж. — Если вы приехали продолжить дело, каким занимался ваш отец, то вы правы, могут возникнуть проблемы. Только вас нам не хватало…

«Вас нам не хватало?» — чуть не вскричала Луиза. Коулы погубили ее отца, и он смеет еще жаловаться! Девушка закипела от ярости.

— Я пробуду здесь столько, сколько сочту нужным. Оставьте меня в покое, ковбой!

— Постарайтесь все же надолго не задерживаться, — парировал он.

— Посмотрим! — Она рванула дверцу своей машины, пока Гейдж усаживался в свой грузовик. — В следующий раз я непременно постараюсь выбрать другую дорогу, чтобы не встретиться с вами!

Захлопнув дверцу, она повернула ключ зажигания и нажала на педаль газа.

Глядя ей вслед, Гейдж выругался. Черт возьми, эта гордячка, видите ли, не хочет встречаться с ним! Да он сам, ни секунды не сомневаясь, проедет пол-Аризоны, лишь бы избежать встречи с ней.

Загрузка...