Живая мишень

11

— Нашла! — Алекс с торжеством швырнула распечатки на стол перед Морганом и добавила: — Мне кажется, это именно то, что мы ищем.

— Ну, по крайней мере, хоть что-то определенное. — Морган быстро просмотрел бумаги. — Лонтана?

— Профессор Филипп Лонтана, бразильский ученый-океанограф. Он писал о гибели Большого Барьерного рифа, разыскивал затопленные города, изучал рельеф морского дна. Но больше всего времени и сил Лонтана отдал изучению океанических термальных каналов!

— И что это нам дает? — осведомился Морган.

— Два года назад профессор Лонтана опубликовал в «Наутилусе» одну любопытную статью. Это очень узкоспециализированное издание — именно поэтому мне потребовалось так много времени, чтобы ее разыскать. В своей статье Лонтана советует использовать для строительства тепловых электростанций искусственные термальные каналы, которые он предлагает контролировать с помощью самых современных импульсно-звуковых технологий. Правда, прокладка каждого такого канала требует весьма сложных расчетов, однако Лонтана был уверен, что находится на правильном пути. В статье он, в частности, утверждает, что уже работает над созданием опытной установки. — Алекс покачала головой. — Судя по тону статьи, Лонтана был в восторге от открывшихся ему перспектив. Его установка, работающая на неисчерпаемом источнике энергии, является прототипом устройств, способных полностью изменить образ жизни всего человечества! Так, во всяком случае, написано в его статье.

— Новый образ жизни — или новый способ убивать себе подобных… — пробормотал Морган. — А профессор, случайно, не пишет об использовании своего принципа в качестве оружия?

— Он упомянул об этом, но буквально в двух-трех строках. Лонтана вообще не останавливался на издержках своей системы — он сразу перешел к ее преимуществам. И в принципе я с ним согласна: тепло земного ядра — это могучий источник бесплатной энергии, которая действительно способна преобразить всю планету. А проблемами пусть занимается ООН — это, кстати, тоже слова профессора.

— Почему ООН, а не бразильское правительство? — удивился Морган.

— Судя по всему, профессор недолюбливает правительство своей родной страны. Однажды оно ему крепко насолило, и он, как видно, не забыл обиды.

— А в чем там было дело? — насторожился Морган.

— В самом начале карьеры Лонтане посчастливилось обнаружить затонувший испанский галеон. Однако половину полагающегося по закону вознаграждения ему пришлось отдать государству, так как судно затонуло в территориальных водах Бразилии. В других его статьях я обнаружила довольно едкие рассуждения о размерах вознаграждения за научные открытия, «двухсотмильной зоне» и правах личности. В целом мне показалось, что профессор Лонтана — довольно эксцентричный тип.

— Или просто псих.

— Если он и сумасшедший, то гениальный сумасшедший. Однако научное сообщество, судя по всему, не приняло его разработки всерьез. Я обнаружила несколько откликов на эту статью, подписанную другими океанографами. Они в один голос утверждают, что теорию Лонтаны невозможно осуществить на практике, поскольку земное ядро находится в шести тысячах километров под поверхностью.

— Что-нибудь еще было?

Алекс отрицательно покачала головой:

— Нет, не было. Но разве не логично предположить, что после того, как коллеги-ученые фактически высмеяли его открытие, профессор предложил его кому-нибудь другому?

— Например, мистеру Бетуорту — одному из самых заметных защитников окружающей среды в нынешнем составе конгресса… — Морган немного подумал. — Что ж, не исключено, что именно Бетуорт отправил Лонтану на фабрику в Фэрфакс и дал ему возможность экспериментировать. И, похоже, профессор добился кое-каких успехов.

Алекс нахмурилась:

— Но Пауэрc сказал, что он погиб и что из-за этого все пошло кувырком.

— Не совсем так. Он сказал, что они его «потеряли». Это не значит, что профессор погиб, — он мог просто разочароваться в своем работодателе или поссориться с ним, собрать пожитки и уехать. Бетуорт, со своей стороны, мог решить, что Лонтана выполнил свою функцию, и дать ему отставку, хотя в этом последнем случае он бы, скорее всего, постарался избавиться от свидетеля. Как бы там ни было, слабенький шанс у нас есть… — Он достал из кармана сотовый телефон и набрал номер Гэлена. — Посмотрим, что скажет нам наш специалист по информации.

— Но ведь это же просто догадки… — растерянно проговорила Алекс. — Я вовсе не утверждаю, что…

— Конечно, это только догадки, но уж больно они похожи на истину.

Морган кивнул и вышел на крыльцо. Когда Гэлен ответил, он вкратце пересказал ему все, что удалось отыскать Алекс в компьютерных сетях, и спросил, не удалось ли найти что-нибудь о Лонтане.

— Кое-что, — ответил Гэлен. — Хотя, к своему стыду, должен признать, что статью в «Наутилусе» я пропустил. Филипп Лонтана уже давно не живет в Бразилии. Он — гражданин Соединенных Штатов, а его лаборатория находится где-то на Багамских островах. Мы попытались связаться с ним, но ответа не получили. В настоящее время его разыскивает мой человек в Нассау.

— Лонтана может быть убит, — вставил Морган. — Когда Пауэрc сказал, что они его потеряли, он мог иметь в виду, что от него просто избавились.

— Все-таки ты законченный пессимист, Морган! — хмыкнул Гэлен. — Я лично так не думаю. Скорее всего, профессор просто расплевался с Пауэрсом или с кем-то, кто его нанял. В научном мире Лонтана пользовался репутацией чудака, но, судя по некоторым отзывам, он был человеком честным.

— А ты — законченный оптимист, Гэлен, — отрезал Морган. — Придется, видно, вернуть тебя с небес на землю. Я хотел бы, чтобы ты выяснил, где сейчас находится мой лучший друг Эл Лири и — по возможности — что он замышляет.

— Эл Лири?.. А-а, твой куратор из ЦРУ! Что конкретно ты хотел бы узнать?

— Я хотел бы узнать все, буквально все, включая номер его спутникового телефона.

— Зачем это тебе?

— Видишь ли, Пауэрc рассказал мне совсем не так много, как я надеялся.

— А ты уверен, что Лири захочет с тобой говорить?

— Он захочет. Я еще не забыл, как он подставил меня после Фэрфакса. Ему придется говорить!

— Учитывая, что он лучше, чем кто бы то ни было, осведомлен о твоих способностях, я в этом не сомневаюсь. Что мне следует о нем знать, прежде чем я начну собирать информацию?

— Он умен, честолюбив, получил прекрасное образование, и главное — он гомик. Однако Лири это скрывает, считая — и вполне справедливо, — что в ЦРУ «голубых» не жалуют, несмотря на всю эту новомодную болтовню о политкорректности.

— Лири опасен?

— Смертельно опасен, особенно если загнать его в угол.

— Смертельно опасный, умный и честолюбивый гомосексуалист? Хм… Ладно, я все это учту. Ну а как прошла ваша встреча с Логаном?

— Как и следовало ожидать. По крайней мере, твой друг не просиживает задницу, а действует, что не может не вселять оптимизма, учитывая его широкие возможности и политический вес. А разве он до сих пор тебе не звонил?

— Нет, только в самый первый день. Логан сказал, что попытался навести справки в Вашингтоне, но столкнулся с самым настоящим заговором молчания. Люди просто не хотят говорить. Конечно, это может быть связано с недавними нападениями на посольство в Кито и Мехико-Сити — после них большинство политиков испытывает… гм-м… скажем, известное напряжение. Но Логан уверен — дело в чем-то другом. Он сказал, что он как будто бьется головой в глухую стену.

— Черт!

— Ну вот, опять ты видишь все только в черном свете. А между тем дела обстоят вовсе не так плохо. Насколько мне известно, Логан терпеть не может глухие стены. Подобные вещи действуют на него, как красная тряпка на быка, и если он встречает глухую стену, можно не сомневаться — очень скоро в ней появится преизрядная дыра. Логан обещал мне позвонить, как только что-нибудь узнает, и я тебе сразу же об этом сообщу. — Гэлен сделал небольшую паузу. — Значит, говоришь, термальные каналы?.. Это плохая новость, Морган. С такими вещами шутить не рекомендуется.

— Не так плохи термальные каналы, как то, что некие силы пытаются получить доступ к энергии ядра Земли. Одному богу известно, что вся эта компания собиралась делать с раскаленной магмой… Кстати, как там Элейн?

— Странные у тебя ассоциации: расплавленная магма и Элейн. — Гэлен усмехнулся. — По-твоему, между ними много общего?

— Так, некоторое сходство… Я, собственно, просто хотел узнать, можно ли на тебя рассчитывать, если ты нам срочно понадобишься.

— А почему бы тебе не спросить об этом у самой Элейн?

— Я серьезно, Гэлен. Возможно, мне придется привезти Алекс к тебе. К Логану она не поедет, потому что этот тип немедленно запрет ее в своей неприступной крепости, и она это знает.

На сей раз Гэлен замолчал надолго.

— Я не хотел бы подвергать опасности Элейн и ребенка, Морган, — сказал он наконец.

— И все-таки спроси у нее, ладно? Элейн хорошо знает, как чувствует себя человек, на которого идет загонная охота.

Гэлен еще немного помолчал, потом спросил:

— Ты думаешь, к нам Алекс поедет?

— Сейчас, скорее всего, нет. Но может настать такое время, когда я буду представлять для нее куда большую опасность, чем Юргенс и Бетуорт, вместе взятые. Ей просто нельзя будет оставаться со мной.

— Хорошо, — нехотя промолвил Гэлен, — я спрошу Элейн. Но запомни, Морган: я ничего не обещаю!

Он дал отбой, и Морган выключил аппарат почти с облегчением. Несмотря на последние слова Гэлена, он почти наверняка знал: его старый друг сделает все, что только будет в его силах. Другое дело Элейн. Она всегда была упряма, неуступчива, злопамятна, а с недавних пор считала своим долгом защищать мужа от недобросовестных друзей.

«Что ж, — решил он, — поживем — увидим».

— В последние годы Лонтана жил в Нассау, — сказал Морган, вернувшись в дом. — Гэлен отправил туда человека, чтобы найти его.

— Это хорошо. — Алекс бросила взгляд на экран компьютера. — Тогда я, пожалуй, загляну еще на один сайт и…

— Нет, — твердо сказал Морган. — Ты и так сделала достаточно много. Я считаю, что тебе пора отдохнуть.

— Вряд ли из этого что-нибудь выйдет, — вздохнула Алекс. — Я слишком взвинчена, чтобы отдыхать.

— Как знаешь. — Морган пожал плечами. — В таком случае я, пожалуй, попрошу тебя сделать одну вещь. Ты смогла бы быстро проявить пленку и напечатать фотографию человека, который выбежал из дома Пауэрса?

— Но ведь ты, кажется, сказал, что знаешь, кто это был! — удивилась Алекс.

— Да, знаю, но я хочу быть уверен на сто процентов. Ну, так как?

Алекс кивнула.

— Я сделаю это. Только, пожалуйста, достань бачки и приготовь растворы, а я пока выпью кофе.

— Честно говоря, узнать этого типа по такому снимку довольно трудно, — сказала Алекс, вытирая руки полотенцем. — Ракурс удачный, но у него все лицо залито кровью.

Морган осторожно взял в руки еще мокрый отпечаток.

— Я знаю, кто это. Никаких сомнений быть не может.

— Рунн? — Алекс, прищурившись, внимательно посмотрела ему в лицо.

Морган кивнул:

— Да, это Рунн. Впрочем, ты права: кроме меня, никто не сможет с уверенностью сказать, он это или не он. Но тебе, мне кажется, следует знать это лицо.

Морган достал карандаш, блокнот для эскизов и минут десять работал над наброском.

— Вот он — Рунн, — сказал он наконец, протягивая ей вырванный из альбома лист.

Алекс взглянула на бумагу. На ней был изображен довольно привлекательный молодой мужчина с пристальным взглядом немного раскосых темных глаз, пухлыми, чувственными губами и чуть приплюснутым носом. Его даже можно было бы назвать красивым, если бы не лежащая на лице печать глубокой душевной муки.

— Как быстро ты его нарисовал… — пробормотала Алекс, не зная, что еще сказать.

— Я мог бы нарисовать его даже во сне, — просто ответил Морган. — Я часто его рисую. Можно сказать, что до недавнего времени Рунн был моим любимым персонажем. Пока не появилась ты, — уточнил он с улыбкой.

— У него раскосые глаза… Он что, индеец?

— Рунн наполовину кореец, наполовину американец.

— Он выглядит так, словно его… словно у него большое горе.

— Так и есть. — Морган забрал у нее набросок. — Впрочем, сейчас он наверняка выглядит по-другому. Судя по твоей фотографии, Пауэре ранил его в нижнюю часть лица, скорее всего — в щеку. Значит, надо нарисовать несколько швов… — Он взял у нее набросок и добавил необходимые подробности. — Примерно так. И вот что, Алекс: если увидишь кого-то, кто хотя бы отдаленно напомнит тебе этого человека, — беги так, словно за тобой черти гонятся.

— Ах вот, оказывается, чем ты был занят все это время!

Морган очень серьезно кивнул.

— Ты его… боишься?

— Да.

Несколько мгновений Алекс недоверчиво рассматривала его лицо.

— Ты не врешь?

— Рунн охотится за мной уже довольно давно. С какой стати я бы стал прятаться, если бы его не боялся?

— Это ты скажи мне — с какой стати! — Алекс вздохнула. — Впрочем, ты, конечно, не скажешь. Ведь это означало бы сократить дистанцию. — Она подошла к керосиновой плитке в углу. — К сожалению, здесь только растворимый кофе. Сделать тебе чашечку?

— Две, и побольше. Растворимый кофе нужно пить большими чашками.

Некоторое время Морган молча следил, как она движется по кухонному закутку, потом внезапно сказал:

— А ведь ему только двадцать два года. Алекс пожала плечами.

— Я слышала, что гремучие змеи смертельно опасны с самого рождения, а это — самые ядовитые и злобные пресмыкающиеся во всей Северной Америке. — Она протянула ему самую большую кружку, какая только нашлась в буфете. — Я своими глазами видела, как Рунн обошелся с женой Пауэрса, и мне непонятно, почему ты его жалеешь.

— Я его вовсе не жалею. Это можно назвать скорее эмпатией, сопереживанием. Когда я смотрю на него, я вижу себя. И я знаю, что он сделает дальше, потому что я на его месте поступил бы точно так же. — Морган невидящим взглядом уставился на чашку с кофе, которую держал в руке. — Его полное имя — Рунн Шин Той, и он — незаконный сын американской проститутки и северокорейского генерала Кай Хон Шина.

Алекс вздрогнула.

— Того самого, которого тебя послали убить?

— Того самого, которого я убил, — поправил Морган и поднес чашку к губам. — Это задание не вызывало у меня никаких сомнений, никаких колебаний. Как все северокорейцы, Кай Хон Шин был ярым антиамериканцем. Кроме того, он был причастен к массовым нарушениям прав человека в этой стране, а главное — он фактически руководил лагерем подготовки террористов в горах к северу от Пхеньяна. Рунн тоже прошел через этот лагерь. Он попал туда в четырнадцатилетнем возрасте и обучался разным смертоносным наукам наравне со взрослыми мужчинами, пока ему не исполнилось девятнадцать. До четырнадцати он жил в Токио с матерью. Заниматься проституцией ей запретили под страхом смерти, поскольку Рунн как-никак был сыном генерала. Правительство Северной Кореи даже выплачивало ей полный пансион, однако детства у Рунна фактически не было. Матери он был абсолютно не нужен, к своему бывшему любовнику-генералу она тоже возвращаться не собиралась. Со временем она пристрастилась к наркотикам и в конце концов умерла от передозировки, и тогда отец решил взять сына к себе.

Рунн поехал к нему с радостью. Надо сказать, что визиты отца в Токио были для него единственным светом в окошке. Несмотря на юный возраст, он начал заниматься с рвением, переходящим в фанатизм, и к девятнадцати годам стал лучшим учеником в лагере. А лучших учеников… — тут Морган сардонически улыбнулся, — …необходимо использовать. В девятнадцать лет Кай Хон Шин решил снова отправить сына в Токио, в американский университет, чтобы он лучше познакомился с нашими бело-красно-синими звездно-полосатыми обычаями, традициями и языком. Следующим шагом должна была стать переброска в США.

— Корейцы собирались использовать его для… террористических операций?

— Безусловно. Рунн Шин Той был превосходным солдатом. Он был по уши напичкан коммунистической идеологией, отменно владел ножом и винтовкой и умел обращаться со взрывчаткой. К шестнадцати годам Рунн уже имел на своем счету четыре успешные ликвидации.

— Откуда ты все это знаешь? — тихо спросила Алекс.

— Когда меня послали убрать Кай Хон Шина, я не сумел к нему подобраться — его слишком хорошо охраняли. Мне пришлось искать обходные пути. Тогда я поехал в Токио и поступил на тот же факультет, где обучался Рунн.

— Что же вы там изучали?

— Изобразительное искусство.

— Изобразительное… искусство?!

Морган пожал плечами:

— Рунн был настоящим фанатиком живописи. Его отец собрал одну из самых известных в Юго-Восточной Азии коллекций картин и предметов искусства, а Рунн стремился подражать отцу буквально во всем. Честно говоря, художником он был посредственным, но, разумеется, считал себя почти гением. Удивительно, как легко можно подружиться с человеком, если говорить ему только приятное.

— Но твои работы ему, наверное, тоже нравились?

— Я и не утверждал, что наша дружба основывалась только на его самолюбии. — Морган снова пожал плечами. — Кроме того, он был молод, горяч и напоминал меня самого в те годы, когда я только поступил на службу в армию. Да, черт побери, Рунн мне просто… нравился!

— Но ты его использовал? Морган кивнул.

— Однажды я узнал, что Рунн собирается в Северную Корею, чтобы навестить отца. Они собирались вместе поохотиться, и Рунн был вне себя от возбуждения. Генерал Кай Хон Шин организовывал у себя весьма необычные охотничьи экспедиции.

— Необычные?

— Дичью в них служили политические заключенные. Разумеется, только мелкая сошка — люди, о которых мировая общественность ничего не слышала и которых никогда не стали бы искать международные правозащитные организации.

— Это ужасно! — Алекс почувствовала, как к горлу подступила тошнота.

— Я выведал у Рунна, где и когда они должны встретиться, потом поехал туда и… сделал свой выстрел. Больше я Рунна никогда не видел.

— Боже мой!

— Это была моя работа, — хрипло сказал Морган. — Я обязан был найти верный способ подобраться к человеку, которого мне приказали ликвидировать.

— Но Рунна ты не тронул…

— Убивать его мне никто не приказывал. Алекс покачала головой.

— Мне кажется, это не главная причина.

— Ты думаешь, я чувствовал себя виноватым перед ним?

— Вероятно, в какой-то степени — да. А сам-то ты как считаешь?

— Я считаю, что мои истинные причины и побуждения были насквозь эгоистичны. Как я уже говорил, я видел в нем себя. И если бы я его убрал, это было бы что-то вроде самоубийства.

— Но ты совсем на него не похож!

— Откуда ты знаешь? Ты же сама сказала, что я никого не подпускаю к себе, держу дистанцию.

— Я этого не отрицаю, только со мной у тебя плохо получается. И я все равно узнаю, что у тебя внутри, хотя, конечно, на это уйдет больше времени. Скажи лучше вот что: как-то ты упомянул, что Рунну нравилось убивать. Это верно?

— Да. Пару раз я ездил с ним на охоту — разумеется, не на ту, о которой я рассказывал, — и видел, как он идет по следу.

Алекс глотнула кофе из своей чашки. Кофе совершенно остыл, но она этого не замечала.

— А как Рунн узнал, что это ты убил его отца?

— Я предполагаю, что это дело рук Бетуорта. После того как я избежал приготовленной мне в Корее ловушки, ЦРУ решило завербовать Рунна. Зацепить его могли только на этом — все стандартные основания для вербовки в его случае не сработали бы. Как бы там ни было, он согласился работать, и Эл Лири привез его в США, снабдив документами и всем необходимым. Рунн был очень удобен: блестящая подготовка, которую он получил еще в Корее, дополнялась ненавистью и навязчивым, фанатическим желанием во что бы то ни стало настичь жертву.

— Значит, теперь Рунн работает на Бетуорта?

— Сам он, я думаю, так не считает. Рунн не любит подчиняться — для этого он слишком самолюбив. — Морган улыбнулся. — Надо сказать, пару раз он меня едва не поймал. Меня спасло только шестое чувство — инстинкт. Я чувствую Рунна, если ты понимаешь, что я хочу сказать.

Алекс невольно вздрогнула.

— Инстинкт — это как-то слишком… ненадежно. Я бы не стала полагаться только на него.

— Порой это единственное, на что в нашей работе можно полагаться. — Морган постучал согнутым пальцем по рисунку. — Запомни его, Алекс. Он не остановится. Не будет колебаться. Рунн готов сровнять с землей всякого, кто окажется на его пути.

— Как и ты?

— Да, как и я, — тихо сказал он. — Ну вот, Алекс, теперь перед тобой полная картина.

— Нет, Морган, ты не такой, — уверенно возразила она. — Я не знаю, что за связь существовала между вами и, быть может, до сих пор существует. Но я не сомневаюсь — на самом деле ее природа совсем не такая, как ты мне только что рассказал. Я думаю, подсознательно ты просто хотел спасти этого сукина сына.

— Я не миссионер и не добрый самаритянин, Алекс.

— Но ты и не Рунн! И ты больше не мальчишка, каким был, когда пришел в армию, мечтая посмотреть мир на денежки Дядюшки Сэма. Ты даже не тот человек, который застрелил Кай Хон Шина два года назад. С тех пор ты изменился, многое в своей жизни пересмотрел…

Морган насмешливо улыбнулся.

— Ты, кажется, абсолютно в этом уверена!

— Да, я уверена! — Порывисто шагнув к нему, Алекс прижалась головой к его груди. — Я должна быть уверена, иначе я просто не могу…

Она почувствовала, как Морган напрягся.

— Не надо, Алекс…

Она потерлась щекой о его колючий свитер.

— Ты первый начал. Ты сам сказал — каждый день надо проживать так, словно он твой последний…

— Я передумал.

— Поздно.

Его руки тяжело опустились на плечи Алекс.

— Послушай, Алекс, я не могу…

— Я постараюсь это исправить.

— Черт побери, Алекс, я хочу, чтобы ты осталась в живых! А со мной тебе будет грозить опасность — всегда, постоянно. Я не принесу тебе ничего, кроме неприятностей, и это в лучшем случае!

— Каждый должен сам заботиться о своей безопасности. — Она коснулась губами его подбородка. — Я не так уж много прошу, Морган. Все, что мне от тебя нужно, — это немного дружелюбия и… постель. Об остальном я позабочусь сама.

— Неправда, ты хочешь от меня большего — такого, чего я не смогу тебе дать. Тебе нужен герой. Именно героя ты искала с того самого дня, как умер твой отец. Вот почему я старался… О черт! — Он крепко обнял ее. — Не надо, Алекс. Я могу причинить тебе боль…

Она обхватила его руками за шею.

— Только если погибнешь, Джадд…

— Почему ты это сделала? — спросил Морган в темноте. — Мне кажется, это большая ошибка, и…

— Ты так не считал, когда в первый раз уговаривал меня переспать с тобой. Тогда тебе казалось, что с моей стороны это, напротив, самый разумный шаг.

— Ради бога, Алекс, ведь я — мужчина! Ты не должна была меня слушать!

— Если бы я тебя не послушала, то лишилась бы большого удовольствия. — Она пошевелилась, поудобнее устраиваясь у него на плече. — Наконец, я бы не стала тебя слушать, если бы не хотела этого сама. И перестань, пожалуйста, изрекать мрачные пророчества! Даже если все это только временно, я… мне этого достаточно. — Приподнявшись на локте, она посмотрела на него сверху вниз. — А мы, между прочим, неплохо справляемся. По-моему, мы друг другу здорово подходим. Почему бы тебе тоже не расслабиться и не получить удовольствие?

— Потому что в конце концов тебе будет очень больно! За эти несколько дней я немного узнал тебя, и я видел, какой ранимой ты можешь быть. А мне будет трудно вынести, если ты…

— Твоя болтовня мне уже наскучила. К тому же ты повторяешься, — заявила Алекс и уселась на него верхом. — Я устала постоянно с тобой бороться, нападать, обороняться, снова нападать. Это не в моем характере.

Морган еще некоторое время продолжал хмуриться, потом его лицо разгладилось.

— Еще как в твоем! — Он обхватил ее руками за талию. — Так, значит, я тебе уже наскучил? А что ты скажешь на это?..

Гэлен позвонил на следующее утро.

— Нам удалось установить местопребывание Лонтаны, — деловито сообщил он. — Где-то в Атлантическом океане.

— Он мертв? — вырвалось у Моргана.

— Нет, отчего же? Он ушел в плавание на своей исследовательской шхуне «Последний приют». Мой агент Колман утверждает, что несколько месяцев назад Лонтана прилетел в Нассау прямо из Фэрфакса и в тот же день поднял якорь. По свидетельству очевидцев, он страшно спешил. С тех пор его никто не видел.

— Разве на шхуне нет радио?

— Есть, конечно, но Лонтана не выходит на связь. Я думаю — он скрывается. На его месте я бы тоже постарался затеряться где-нибудь в Атлантике.

— А экипаж? Или он управляет шхуной один?

— У него есть три матроса — они же лаборанты, помощники, — называй как хочешь. Все они исключительно ему преданы, так что доносить на своего обожаемого босса эти парни вряд ли будут.

— А друзья, коллеги, родственники? Неужели никто не поддерживает с ним никакой связи? Хотя бы по спутниковому телефону?

Гэлен немного помолчал.

— Вообще-то Колман узнал, что мы не первые, кто пытался разыскать Лонтану на островах. У профессора была здесь пара близких друзей, но с ними обошлись не лучшим образом, так что теперь они никому не доверяют. К счастью, Колману удалось нащупать одну ниточку. Оказывается, у Лонтаны есть приемная дочь, некая Мелис Немид. Обычно они с Лонтаной работали вместе, но Колман слышал, что в настоящее время она вернулась на свой остров в Вест-Индии.

— Что значит — свой? — удивился Морган.

— Они с профессором поселились на безлюдном острове, купленном на вознаграждение за находку испанского галеона, и оборудовали его по своему вкусу.

— Ты считаешь, Лонтана может быть с ней?

— Трудно сказать. В любом случае, если кто-то и знает, где сейчас находится профессор, то только она.

— Если бы она что-то знала, Бетуорт заставил бы ее выложить все, а потом разделался бы с ней. Или ты считаешь, что, в отличие от твоего Колмана, его люди поленились потянуть за эту ниточку?

— Что-то подобное пришло в голову и мне, но Колман утверждает, что расправиться с мисс Немид не так-то легко. Островок у них, прямо скажем, небольшой, но причалить к нему на лодке или катере очень непросто. Со всех сторон его окружают опасные подводные камни, в которых несведущему человеку трудно найти проход. Высадиться на сушу можно только в небольшой бухточке, но вход в нее загорожен стальными решетками и сетями.

— Вот как? И зачем ей понадобились эти заграждения? Ведь мисс Немид не могла знать о визите людей Бетуорта заранее.

— Мелис Немид разводит и дрессирует дельфинов; сети и решетки нужны ей, чтобы в бухту не проникали акулы и касатки. Ну а чтобы помешать пробраться за барьер двуногим хищникам, достаточно только установить на готовые заграждения сигнализацию. Поговаривают, что они могут быть и заминированы.

— Мистеру Лонтане не следовало связываться с плохими парнями — тогда бы не пришлось минировать бухту, где резвятся его любимые дельфины, — строго сказал Морган. — Эта мисс Немид… есть у нее телефон?

— Да, у нее на острове есть спутниковый телефон. Я несколько раз туда звонил, но натыкался на автоответчик, который предлагал мне оставить голосовое сообщение.

— Все равно, дай мне номер… — Морган быстро нацарапал на листке бумаги несколько цифр. — Попробую оставить мисс Немид сообщение, которое заставит ее перезвонить мне.

— Желаю удачи. Колмана я пока отзывать не буду, пусть еще покрутится в тех местах.

— Кого ты хочешь заставить перезвонить? — спросила Алекс, когда Морган выключил телефон.

— Приемную дочь нашего неуловимого профессора. Ее зовут Мелис Немид, — объяснил Морган. — Она живет на каком-то занюханном островке посреди Атлантического океана и изучает дельфинов.

— Ты думаешь, Лонтана сейчас у нее? Морган пожал плечами:

— Понятия не имею. Может быть, да, а может быть, и нет. Говорят, после возвращения из Фэрфакса он сразу ушел в море. Но мне кажется, эта Мелис в любом случае должна что-то знать — ведь даже если профессор твердо решил провести в океане остаток жизни, ему нужно топливо, продовольствие и прочие мелочи.

— Хочешь, я ей позвоню?

— Это еще зачем?

— Ну, мне кажется, что с женщиной Мелис будет разговаривать свободнее. В конце концов, я не такая страшная, как ты.

— Только для тех, кто тебя не знает. — Морган улыбнулся.

— И все же позволь мне попробовать.

— Проклятие, если так и дальше пойдет, мне совершенно нечего будет делать! — Он протянул Алекс мобильник и бумагу с номером телефона. — Звони. Ты уже решила, что собираешься сказать?

— Правду. О том, что случилось в Арапахо-Джанкшн, и о том, что может случиться в другом месте, если она нам не поможет. Что еще, по-твоему, я могу сказать? Если ей не все равно, она перезвонит. Если же ей наплевать, мы мало что можем сделать.

— Да, тогда нам останется только штурмовать остров и попытаться похитить ее любимых дельфинов.

— Ты, похоже, просто обожаешь похищения! — Алекс стала быстро набирать номер. — Но я думаю, на этот раз мы обойдемся без крайних мер.

Мелис Немид перезвонила четыре часа спустя.

— Похоже, ей не все равно, — прокомментировал Морган, протягивая Алекс аппарат. — Надеюсь на это.

— Алекс Грэм слушает, — сказала Алекс в трубку. — …Да, это я вам звонила.

— Фил ни в чем не виноват! — горячо заговорила Мелис Немид, едва успев поздороваться. — Он не знал, что затевают эти люди. Он ничего не знал про Арапахо-Джанкшн!

— Фил? — удивилась Алекс.

— Филипп Лонтана, мой приемный отец. Он ничего не знал, и никто не смеет обвинять его в… Впрочем, они-то как раз могут. Самое страшное, что отцу никто не поверит. Если эта история выплывет на поверхность, его просто линчуют!

— Он с вами, на острове?

— Даже если бы он был здесь, разве б я вам сказала? Откуда мне знать, что вы не работаете на Бетуорта?

— Если вы смотрите новости, то должны знать, что меня и вашего отца разыскивают одни и те же люди.

— Я никогда не смотрю новости. Кроме того, даже если вы настоящая Алекс Грэм, вы могли сговориться с Бетуортом — пообещать ему найти Фила в обмен на свою жизнь, свободу, деньги наконец…

— Вы правы, такую возможность нельзя исключать. Но я даю вам честное слово, что я этого не делала. А если вы не поможете мне сейчас, на вас тоже ляжет ответственность за все, что может произойти в самом ближайшем будущем.

— Не пытайтесь воздействовать на мою совесть, мисс Грэм. Я хочу только одного — чтобы меня оставили в покое!

— Того же хотели и те, кто жил в Арапахо-Джанкшн.

— Говорю вам: Филипп не виноват!..

Алекс поняла, что подобный разговор ничего не даст. Нужно было попытаться найти слабое место в броне, которой окружила себя Мелис Немид.

— Ваше желание жить в мире и спокойствии мне вполне понятно, — начала она. — Ведь вы, как я знаю, разводите и изучаете дельфинов…

— Да. Ну и что?

— У меня есть подруга, Сара, она — проводник спасательно-розыскной собаки. Ее Монти — настоящее чудо. Иногда мне даже кажется, что он намного лучше большинства людей. Я уверена, что вы тоже порой испытываете нечто подобное.

— В этом месте мне, вероятно, полагается умилиться, растаять и все вам выложить? — Мелис Немид хмыкнула. — Вот что, мисс Грэм, если у вас не пропало желание и дальше говорить со мной об этом, приезжайте на остров. По телефону я обсуждать эту проблему не буду.

Алекс заколебалась.

— Но вы же понимаете, что любые передвижения связаны для нас с риском, — сказал она. — Боюсь, мы просто не сможем…

— В таком случае — до свидания. И не звоните мне больше: у меня хватает своих трудностей. Единственное, что меня волнует — это Филипп. Но говорить о нем я буду, только когда увижу ваше лицо. Приезжайте на остров, или никакого разговора не будет. — И Мелис Немид дала отбой.

— Она хочет, чтобы мы приехали к ней. — Алекс растерянно взглянула на Моргана. — Как ты думаешь, сумеем мы добраться туда и не попасться?

— Это будет непросто.

— Я знаю, что непросто. Ты что, за идиотку меня считаешь? Но я уверена, что дело того стоит. Так сможем мы или нет?

Морган задумался.

— Если привлечь к этому Гэлена и Логана, они, скорее всего, сумеют незаметно доставить нас на остров. Но, повторяю, это очень опасно.

— Зачем мне безопасность, если я знаю, что уже завтра Бетуорт может взорвать еще одну плотину и убить сотни ни в чем не повинных людей?! Придумай что-нибудь, Морган! Если Мелис знает хоть что-то, что может нам помочь, значит, наш риск будет оправдан. — Алекс облизнула губы. — Помнишь, ты говорил, что чувствуешь Рунна, чувствуешь, когда он рядом? Так вот, у меня тоже появилось подобное чувство. Я знаю, чувствую: вот-вот должно случиться что-то очень страшное! Это будет скоро, Морган, и если мы не успеем…

— Не стоит тратить силы, уверяя меня в том, в чем я давно уверен. Я только хотел убедиться, что ты представляешь себе возможные последствия. — Он улыбнулся. — Знаешь, что мне пришло в голову? Я мог бы съездить на остров один, а тебя отправить к Гэлену и Элейн. Что скажешь?

— Нет. Морган вздохнул:

— Почему-то я так и думал. Ладно, я звоню Гэлену.

Белый дом

— Ты опять ничего не ешь, — сказал Андреас, улыбнувшись Челси. — Фредди снова расстроится и будет меня ругать. Он считает — это я виноват в том, что у тебя нет аппетита.

— А ты действительно уверен, что ты здесь ни при чем?

Андреас медленно отложил вилку и нахмурился.

— Не хочешь объяснить, что ты имеешь в виду?

— Не особенно. — Челси сделала глоток вина из бокала. — Ведь могут у меня быть свои секреты, правда? Мы женаты не так давно, чтобы делиться всем, что есть на душе. Всего каких-нибудь двенадцать лет.

Челси явно была в боевом настроении, и Андреас понял, что должен быть очень осторожен.

— Если хочешь, я могу сказать тебе, сколько времени мы женаты, с точностью до минуты. — Он посмотрел жене прямо в глаза. — Потому что каждой минутой я дорожу, словно бесценным сокровищем.

Челси некоторое время смотрела на него, потом не выдержала и отвернулась.

— Черт тебя побери, — сказала она устало. — Твоя искренность всегда меня обезоруживала. Это нечестно, Джордж!

— Ты сердишься. Могу я узнать — почему?

— Когда ты выставил свою кандидатуру на выборах, я знала, что будет трудно, и была готова терпеть. Но мне казалось — все будет по-другому. Чего я не знала, так это того, что большинство граждан Соединенных Штатов будут считать тебя чуть ли не богом. — Она экспансивно взмахнула рукой. — Можно подумать, достаточно тебе пальцем шевельнуть, и среди ночи взойдет солнце, с безоблачного неба низвергнется ливень и пять тысяч насытятся пятью хлебами!

— О чем ты, дорогая?..

— А ты как думаешь? — В глазах Челси неожиданно блеснули слезы. — Я боюсь, Джордж! После одиннадцатого сентября ты значишь для этой страны слишком много. Именно поэтому за тобой охотятся боевики «Матансы», «Аль-Каиды», «Хезбе ислами» и прочих… Они знают, что, убив тебя, нанесут страшный удар всей стране.

— Мне угрожали и раньше, — мягко сказал Андреас. — Но, как видишь, я до сих пор жив.

— Да, ты пока жив, но они подбираются все ближе! Особенно этот ужасный Кордоба со своей «Матансой»… И не спорь со мной: я знаю, что это так, иначе бы ты не натравил на меня Нэнси Шепард.

— Что-что?

— Пожалуйста, не прикидывайся, будто ничего не знаешь! Разве ты не попросил ее послать меня в Питсбург — собирать средства для Национальной ассоциации помощи детям, подвергшимся насилию? Неужели ты думал, что я не догадаюсь?

— Нет, конечно. Но я надеялся — ты притворишься, что не догадалась.

— Почему?

— Потому что так было бы проще.

— Я никуда не поеду. Нэнси я сказала, чтобы она подыскала кого-нибудь другого.

Андреас покачал головой:

— Нет, Челси, тебе придется поехать в Питсбург.

— Я тебя не оставлю!

— Ты поедешь. — Он улыбнулся. — Потому что, если ты этого не сделаешь, мне придется сказать Нэнси, что вместо тебя поеду я. И не только в Питсбург. Я объеду все крупные города на северо-востоке, чтобы собрать средства для подвергшихся насилию детишек, и да поможет мне бог!

— Нет!

— Выбирай: ты или я.

— Господи, почему я не могу остаться с тобой? В Белом доме нам ничто не грозит!

— К сожалению, на земле не осталось мест, которые были бы совершенно безопасны.

— О'кей, я знаю. — Челси вздохнула. — Почему, как ты думаешь, я не стала возражать, когда ты отослал детей?.. И все равно, здесь намного безопаснее, чем где бы то ни было. Покуда ты остаешься в Белом доме, Келлер может обеспечить твою охрану.

— Так кто поедет в Питсбург, ты или я?

— Черт бы тебя побрал! — Челси тяжело вздохнула. — Я поеду.

— Это будет просто замечательно, любимая. От этого выиграют не только подвергшиеся насилию дети, но и я.

— Хорошо, я поеду, — повторила Челси дрожащим голосом. — Только не позволяй им убить тебя, ладно? Иначе мне придется ходить в трауре, а ты знаешь — черное мне не идет.