— Нам нужно выслушать еще одно мнение, — сказал Алекс, едва успев прийти в себя. Невозможно смириться с тем, что сказал специалист. Да он, черт возьми, и не собирался.
Доктор посмотрел на них с сочувствием.
— Мистер Валенти, я вас хорошо понимаю, но ничего другого вы не услышите. Наши анализы были очень тщательными. — Он помолчал. — Сожалею.
Но Алекса его слова не убедили. Он взглянул на Оливию.
— Мы обратимся в другую клинику. Мы могли бы…
— Нет, Алекс, — сказала она твердо. — Довольно.
До этого момента Алексу и в голову не приходило, что неутешительный диагноз Оливии может подтвердиться. И теперь он не мог поверить, что у них никогда не будет детей.
Он взглянул на красивую женщину, которая сидела на больничной койке в белой больничной рубашке с высоко поднятой головой и с твердым намерением продолжать жить дальше. Он проглотил подступивший к горлу ком. Она согласилась пройти повторное обследование только ради него. Разве честно с его стороны обрекать ее на еще большие страдания?
— Ты права, — сказал он и поцеловал ее руку.
Оливия взглянула на миг в его глаза и, слегка порозовев, посмотрела на врача.
— Спасибо за все, доктор.
Доктор кивнул.
— Я бы хотел, чтобы новости были другими, миссис Валенти.
— Я знаю.
Алекс встал и пожал ему руку. Доктор вышел и оставил их одних.
В палате повисло тягостное молчание. Алекс взглянул на Оливию.
— Ты в порядке?
Слабая улыбка осветила ее лицо.
— Да, Алекс. Все прекрасно.
Алекс чувствовал себя виноватым. И как только Оливия держится? Да еще ухитряется улыбаться?
Однако в следующее мгновение Оливия закрыла лицо руками, и ее плечи начали вздрагивать.
— Оливия?
Она всхлипнула.
Он присел на краешек кровати и нежно притянул ее к своей груди. Его сердце сжалось от боли, когда он увидел, как горючие слезы заструились по ее щекам.
— О, дорогая, поплачь, — прошептал он. — Поплачь.
Он крепко обнимал ее, давая возможность выплакаться.
В конце концов она отстранилась, шмыгая носом и пытаясь расправить бумажную салфетку, которую держала в руке.
— Извини.
Он положил руки ей на плечи.
— Нет, это ты меня извини. Мне не надо было настаивать на повторном обследовании.
Она промокнула салфеткой глаза.
— Нет, так даже лучше. Ведь теперь мы знаем наверняка.
Он выругался.
— Лучше для кого? Для тебя… или для меня? — Его грудь разрывалась от боли. — Напрасно я попросил тебя об этом, дорогая.
Она вздрогнула.
— Алекс, не кори себя. Я сделала это для нас обоих.
В его душе начало крепнуть чувство, доселе совершенно неведомое ему. Уж не влюбился ли он в свою жену? Нет, невозможно.
— Спасибо, — сказал он хриплым голосом.
Оливия прерывисто вздохнула.
— Пожалуй, я немного посплю. Уже поздно. Ты не возражаешь?
Он откашлялся.
— Нисколько.
Доктор сказал, что хотел бы оставить Оливию в клинике на всю ночь, и сейчас Алекс был более чем рад этому. Ей надо как следует отдохнуть.
А ему необходимо побыть одному.
— Попроси их позвонить мне, если тебе что-то понадобится. Я сразу же приеду.
Она наклонилась к нему и нежно поцеловала в губы.
— Спасибо.
Алекс поднялся с кровати и помог ей лечь удобно, потом поцеловал и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
Только когда Алекс вернулся в гостиничный номер и тяжело опустился на софу, он почувствовал, что ноги отказываются держать его. Реальность случившегося начала доходить до его сознания.
У Оливии никогда не будет ребенка.
Его ребенка.
Черт возьми, он понял, что хочет иметь ребенка больше всего на свете. И не только потому, что на этом настаивал Чезаре.
Тут что-то перевернулось в его душе, и он понял, что ошибался. Единственное, чего он хотел больше всего на свете, была сама Оливия.
Он любил ее.
Радость переполняла его душу. Какое-то время Алекс с волнением наслаждался новыми ощущениями, но потом почувствовал нарастающую в груди боль.
Он не мог признаться Оливии в любви. Во всяком случае, не сейчас. Он не вправе оказывать на нее дополнительное давление. А сказать женщине, что он ее любит и хочет, чтобы она всегда оставалась его женой, значило, безусловно, оказать на нее колоссальное давление. Он не мог так поступить с Оливией.
Оставалось только ждать.
В конце недели они снова уехали из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, где должны были провести пару дней с ее матерью. Фелиция без умолку болтала о том, что в следующем голу будет играть и в телевизионных сериалах, и в кино. Ее переполняли творческие идеи. Оливии было приятно, что ее мать так оптимистично настроена и полна планов на будущее.
Как бы ей хотелось с таким же оптимизмом смотреть и в свое будущее.
Но она не могла.
Ей не хотелось огорчать Фелицию известием о том, что повторные анализы подтвердили ее бесплодие. Ее мать была бы ошеломлена.
Судя по всему, Алекса результаты обследования тоже ошеломили. После того, как Оливия вернулась из клиники, он вел себя несколько отчужденно и даже не пытался заняться с ней любовью. Да, он был очень внимателен и заботлив, но не более того.
Конечно, она понимала, какая большая ответственность лежит на нем. Отец поставил ему ультиматум, и ради братьев Алекс должен произвести на свет наследника. Ничего удивительного, что он начал постепенно отдаляться от нее.
Оливия почувствовала нарастающую боль в груди.
Ей было необходимо услышать от него, что все будет хорошо.
Чтобы он сказал, что не бросит ее до того, как истекут эти двенадцать месяцев.
Но увы. Алекс хранил молчание, и ей оставалось только догадываться о том, какие мысли бродят в его голове.
— Рэндалл говорил мне, что видел тебя в Нью-Йорке, — сказала Фелиция за ужином в день их приезда после того, как они поговорили на другие темы.
Оливия была рада тому, что Алекс задерживался в этот вечер. Лучше не обсуждать семейные дела в его присутствии. Он и так уже знает слишком многое.
— Да, он недавно стал дедушкой, — ответила Оливия с беспечной улыбкой. Пора прекратить жалеть себя и жить дальше.
Фелиция заулыбалась.
— Да, он говорил мне. — Тут ее улыбка пропала. — Надеюсь, эти новости не расстроили тебя, дорогая?
Оливия покачала головой.
— Нет, конечно. Я люблю Рэндалла и счастлива за него.
Это была правда.
— Умница, — произнесла Фелиция, подавшись вперед и сжимая руку Оливии. — Я рада, что ты оставила прошлое в прошлом. — С этими словами ее мать снова откинулась на высокую спинку стула. — Дорогая, я все собиралась тебе сказать, что у Эрика тоже родился ребенок, но не была уверена…
— Замолчите, Фелиция, — прорычал Алекс с порога, застигнув обеих женщин врасплох. Обе повернулись к нему.
Фелиция начала хватать воздух ртом, как рыба.
— Никогда не слышала подобной грубости!
Алекс сверкнул глазами.
— Разве вы не видите, что ваша дочь расстроена?
— Алекс, не надо… — попросила Оливия.
Он возмущенно махнул рукой.
— Нет, Оливия, я не собираюсь молчать. Скажи ей всю правду. Тогда она, может быть, наконец раскроет глаза и увидит твою боль, как ее вижу я.
Оливия заморгала. Алекс снова встал на ее защиту. У нее защемило сердце.
— Какую правду, Оливия? — потребовала ответа Фелиция. — О чем говорит твой муж?
Оливия медленно повернулась. Новости причинят ее матери боль, но рано или поздно она все равно узнает.
— Я не смогу иметь детей, мама. Повторное обследование подтвердило диагноз.
Фелиция побледнела.
— Никогда?
— Никогда.
Губы ее матери беззвучно зашевелились.
— О господи! Я никогда не буду бабушкой?
— Никогда, мама. — Оливия сказала это так мягко, как только могла. — Боюсь, реальная жизнь отличается от кино. У моей истории не будет счастливого конца.
Минуты шли, а Фелиция по-прежнему оторопело смотрела на свою дочь. Но вдруг выражение ее лица удивительным образом изменилось.
Оливия посмотрела в сторону входной двери, но Алекс исчез.
— Дорогая, — начала извиняющимся тоном Фелиция. — Твой муж прав. Я думала только о себе. Не представляю, через что тебе пришлось пройти. Мне очень жаль.
Оливия была потрясена.
— Мама, все в порядке.
Фелиция покачала головой.
— Нет, дорогая, не успокаивай меня. Я знаю свои недостатки. Я бываю эгоистичной и безответственной временами, но… — Она прерывисто задышала, ее глаза наполнились слезами. — Дорогая, я люблю тебя больше жизни. Ты ведь знаешь это, правда?
Слезы хлынули из глаз Оливии.
— Да, мама. Знаю. И благодарю бога за то, что у меня есть ты.
— Спасибо, дорогая, — проговорила Фелиция и, схватив салфетку, театральным жестом промокнула глаза. — Наверное, тебе надо пойти и посмотреть, как там твой муж, — сказала она. — И, пожалуйста, скажи ему, что я прошу извинения за свое поведение. — Она поморщилась. — Нет, я сама поговорю с ним завтра утром. Так будет лучше.
Оливия вытерла глаза и улыбнулась. Потребовалось много времени, но Фелиция действительно изменилась. Оливия поднялась и обняла свою мать.
Фелиция погладила дочь по спине, а потом подтолкнула ее к двери. Перед тем как Оливия вышла, Фелиция спросила:
— Ты правда не сердишься, что я сказала тебе о ребенке Эрика?
Оливия кивнула:
— Все в порядке.
И это было правдой. Эрик больше не волновал ее. Наконец-то она смогла оставить прошлое в прошлом.
Фелиция кивнула и махнула рукой в сторону двери.
— Иди к Алексу.
Оливия обнаружила мужа в спальне. Он снимал рубашку. Стоило ей его увидеть, как у нее учащенно забилось сердце.
— Это была не очень приятная новость для моей матери, — тихо произнесла Оливия.
Желваки заходили на его щеках.
— Рано или поздно она бы все равно узнала.
— Ты прав. Спасибо, — поблагодарила она. — Не сразу, но она смирилась с тем, что никогда не будет бабушкой. Мне кажется, она наконец повзрослела.
Он прекратил раздеваться и посмотрел ей в глаза.
— Я рад.
Оливия нахмурилась.
— Ей трудно меняться.
— Всем трудно меняться.
— Да, но мама привыкла жить как в сказке. Она росла красивой, избалованной девочкой, потом превратилась в красивую, избалованную женщину, а потом в избалованную кинозвезду. Все относятся к ней как к особе королевской крови.
Алекс пристально смотрел на нее какое-то время, а потом с некоторым удивлением покачал головой.
— Ты еще этого не осознаешь, да?
Оливия удивилась.
— Чего я не осознаю?
— Может быть, твоя мама — королева в мире кино, но за его пределами, здесь, в реальном мире, ты во многом превосходишь ее. Тебе присущи не только элегантность и шик, но и другие достоинства, такие, как чувство сострадания и щедрость. Люди тянутся к тебе.
У Оливии перехватило дыхание. Она просто таяла от его похвалы. Еще ни один мужчина не говорил ей таких слов.
— Ты не можешь судить объективно, — пробормотала она.
Он подошел к ней, поднял ее подбородок и заглянул глубоко в глаза.
— Я знаю, что ты за человек, Оливия Валенти.
Алекс наклонил голову и поцеловал ее. Она почувствовала, что он возбужден.
Оливия ответила на поцелуй. Она нужна ему, и этого достаточно.
Пока.
Они вернулись в Сидней, в свои апартаменты с видом на залив, и Оливия сразу же с головой окунулась в работу.
Об их совместном будущем Алекс не сказал ни слова, как ни слова не упомянул о том, что расскажет обо всем Чезаре. Оливия решила, что будет наслаждаться каждым днем, который отпущен им с Алексом. А там видно будет.
Придя однажды вечером домой, Оливия услышала приглушенные голоса, доносящиеся из кабинета. Тихонько постучав в дверь, она открыла ее и обнаружила, что Алекс и оба его брата сидят на софе со стаканами виски в руках.
Они с улыбкой посмотрели на нее, но ей показалось, что они обсуждали что-то очень важное и не слишком обрадовались ее появлению.
— О, простите. Я не знала, что у Алекса гости, — сказала она, разворачиваясь, чтобы уйти.
Но Алекс тут же подошел к ней.
— Дорогая, не надо извиняться, — сказал он тоном любящего мужа. — Мы просто обсуждаем дела.
Он страстно поцеловал ее.
Она ответила на поцелуй, с удовольствием чувствуя прикосновение его губ после напряженного рабочего дня.
— Я… пожалуй, пойду перекушу, — сказала она, когда он отпустил ее.
— Там запеканка в духовке.
Оливия кивнула.
— Отлично. — Она заставила себя улыбнуться. — А ты ел?
— Да. — Она перевела взгляд на его братьев, чтобы спросить, не хотят ли они чего-нибудь, но Алекс опередил ее: — Они тоже поели.
— Хорошо.
— Да, — сказал Ник с вежливой улыбкой. — Мы поели.
— Тем не менее спасибо, — сказал Мэтт, самый младший.
Она видела, что им не терпится вернуться к своему разговору.
— Я оставлю вас.
Она закрыла дверь и решила принять душ перед ужином. На душе у нее с каждой минутой становилось все тревожнее. Сказал ли Алекс братьям об ультиматуме своего отца? И о том, что Чезаре настаивал не только на свадьбе, но и на появлении на свет наследника? Алексу нечего было скрывать от братьев. Он женился на ней ради них, но никакого ребенка не будет.
Сердце Оливии пронзила боль. Внезапно ее озарила догадка. Может быть, Алекс пригласил их сюда, чтобы обсудить новый план действий?
Или новую жену?
У нее перехватило дыхание. Нет, она не могла поверить в то, что он расскажет своим братьям о ее бесплодии. Алекс никогда бы так с ней не поступил.
Однако позже, когда он скользнул в постель, она спросила:
— Все в порядке?
— Да.
— Вы выглядели очень озабоченными.
— Есть одна маленькая проблема, но мы в состоянии с ней справиться.
Оливия проглотила подступивший ком, надеясь, что не она — та проблема, с которой им придется справляться. Потом выбросила непрошеную мысль из головы и попыталась уснуть. Но на следующее утро, выйдя из ванной комнаты, она услышала разговор Алекса по телефону и замерла на месте.
— Папа, мне надо тебе кое-что сказать, — спокойно произнес Алекс, сидя спиной к ней. — Буду у тебя через полчаса.
Наступила пауза.
— Отмени совещание, папа. Этот разговор не терпит отлагательств.
Еще одна пауза.
— Хорошо. До встречи.
Алекс повесил трубку, встал и потянулся за своими брюками. Потом увидел ее и на мгновение замер. Или ей показалось?
Он нахмурился.
— Ты что-то бледная. Все в порядке?
Она заставила себя улыбнуться.
— Да. Душ был слишком горячим, вот и все.
Оливия подумала, что Алекс начнет отпускать шутки по поводу душа, но он не стал делать этого. На его лице снова появилось отрешенное выражение.
— Ты поосторожней, Оливия. Ты слишком необдуманно ведешь себя в последнее время.
— Спасибо за заботу, — сказала она, не пытаясь скрыть легкий холодок в своем голосе.
Он посмотрел ей в глаза, потом повернулся и взглянул на часы, стоящие на комоде.
— Мне пора. — Он направился к двери, по дороге остановившись на мгновенье, чтобы поцеловать ее. — До вечера.
И вышел из комнаты.
Оливия осталась одна в звенящей тишине.