Глава 1

— Это он тебя так? — спросила ее подруга Серселия, едва дотронувшись пальцем до огромного фиолетового синяка.

Атилия незаметно кивнула в подтверждение и опустила голову.

— Знаешь, милая, ведь он тебя так может и в подземный мир отправить, совсем еще молодой и волшебно красивой. А ты ведь еще ни разу даже и матерью не стала.

Она не нашла слов ответить, и сидела молча в теплом бассейне.

— Будь у меня такие проблемы — я бы обратилась к одному из гладиаторов. Слышала как-то, многие из них берутся за такое, — Серселия была намного старше ее и опытнее.

— Как? — Атилия кинула удивленный взгляд на подругу.

— Втихаря, конечно. И чтобы никто не узнал.

— Но, это же ужасно!

— Ну, такое только тебе решать…


* * *


Раздались громкие шаги нарушившие тишину. Звук приближался и, эхом, отчетливо разносился в пустом коридоре. Обладатель тяжелой походки решительно и уверенно вошел; остановившись, посмотрел на нее. Вода теплого бассейна прикрывала ее выше груди. Он обвел взглядом весь светлый зал с мраморными колоннами.

Не увидев других людей, он заговорил с ней:

— Я здесь только для того, — громкий не ровный голос выдавал его гнев, — чтобы лично высказать! Со всем почтением, матрона, с чего вы решили, что я продажная девка? Я знаю, богатые римлянки заказывают бойцов для утех. Но я завоевал свободу своей кровью не для того, чтобы меня покупали, как портовую шлю…

Видимо, ему много еще чего хотелось сказать патрицианке, но рассмотрев ее — замялся. В бассейне сидела молодая и красивая девушка. Наверное, не ее думал он здесь увидеть.

— Я позвала тебя для разговора, Германус, — сказала, воспользовавшись заминкой в его тираде возмущения, — Сними одежду, зайди в воду, почувствуй, как здесь приятно.

Утром термы в центре Рима пустуют, посетители появляются после обеда. В городе более сотни бань, только эти особенные. Лишь знатные могут сюда приходить, и рабы их сопровождающие. Он никогда в жизни здесь бы не оказался — не устрой она этого. Тем более, ни за что ему не попасть в женское крыло центральных терм Вечного города.

Немного помявшись, гладиатор все же снял с себя одежду и оставил ее на мраморной скамье у стены. Она рассмотрела его вблизи. Молодой, высокий и мускулистый — выглядел как варвар. Длинные русые волосы и небольшая аккуратная борода. Он и был варваром. Его имя говорило о принадлежности к германским племенам. Германцы славились своим ростом и свирепостью, а также простотой в быту. Роскошная жизнь им была чужда. Атилия об этом знала из рассказов своего отца.

Потолка над центром помещения не было, и поэтому солнечные лучи хорошо освещали его большую часть. Вода, в бассейне посредине зала, отражая небо, казалась особенно голубого цвета. Он подошел, спустился по ступеням и приблизился к ней.

— Присядь, — она показала на место рядом.

Германус послушно сел.

— Я Атилия, жена императорского казначея. Здесь не могу тебе сказать всего, нас наверняка подслушивают.

Она говорила негромко, и он дважды взглянул на нее с удивлением. После, еще раз внимательно обвел глазами все помещение.

— Именно из-за многих побед и славы по всему Риму я пригласила тебя сюда. Предложение есть, но озвучить его здесь — не могу. Хочу показать что-то. Смотри.

Она поднялась, и вода обнажила ее до пояса. Он стал ее рассматривать. Места с синяками, на которые, она указала, его мало заинтересовали. Германус не стесняясь, уставился на ее грудь. Заметив это, Атилия опустилась назад в воду на свое место. Кажется, он начал возбуждаться. Только этого не хватало! Видимо, ее формы вызвали немалый интерес.

— Это со мной сделал один человек, но давай поговорим позже. Предлагаю встретиться в другом месте, — она решила закончить разговор, — Вечером придет моя рабыня и отведет тебя куда нужно.

Быстро поднявшись, вышла из бассейна и удалилась в соседнее помещение. По пути чувствовала его изучающий взгляд на себе. Там, в раздевалке, ее ждала служанка.

— Фелица, быстрей вытирай и одевай меня. Мы возвращаемся домой.

Неприкрытый интерес, который проявил боец арены к ее телу, весьма смутил Атилию. Хотя, она должна быть честной с собой — очень польстил ей. Чувство симпатии, и даже некоего желания, напугало ее. Патрицианке, тем более замужней, запрещалось испытывать к неравным себе любые чувства, только безразличие. Еще лет двести назад за подобную встречу ее могли жестоко наказать. Сейчас времена изменились, а вместе с ними и законы. Но голову терять из-за простолюдина, тем более бывшего раба, такое ей бы никто не простил, даже собственные родители.


* * *

Подозрения Атилии о возможном прослушивании в термах оказались не напрасны. Она, правда, не могла знать об этом наверняка, видимо догадывалась чисто интуитивно.

Эктор был выходцем из Малой Азии. Имя ему дали во время рабства. Оно с ним срослось, и он его оставил. Хозяин перебрался в Рим, взяв своих невольников с собой. Через несколько лет он умер, и в завещании распорядился об освобождении всей своей домашней прислуги. Так Эктор стал вольноотпущенником.

Имея приличный вес и низкий рост, он казался неповоротливым. Зато был грамотным, очень предприимчивым и умел убеждать. Благодаря этому смог устроиться одним из распорядителей в главных римских термах. Подглядывая и подслушивая за посетителями, Эктор умудрился весьма неплохо заработать. Умело использовал слабости богачей главного города империи.

Многие патриции и разбогатевшие плебеи старинных родов проводили в термах немалую часть своей жизни. Тут можно не только помыться и попариться, но и поесть, и выпить, и провести время с лучшими куртизанками империи. Самое главное — расслабившись, они вели беседы, полемики и переговоры. Он был всегда в нужное время и в нужном месте, слушал и запоминал. Знатному посетителю захотелось общества молодой девушки — пожалуйста, Эктор устроит все на лучшем уровне. Вина, изысканные закуски, даже нужные свитки папируса, он за годы работы изучил вкусы чуть ли не всех постоянных клиентов. Очень немалые деньги он смог так заработать.

Вскоре предыдущий управляющий погорел на шантаже. На этом Эктор также выгадал — занял его должность. К шантажу он прибегал только в случае с женщинами, и то не со всеми. Лишь, будучи уверенным в безнаказанности, Эктор зарабатывал на своей жертве. Бывало, у дамы не оказывалось нужной суммы, тогда он склонял ее к оплате своим телом. Такие моменты повышали ему уверенности в себе.

Эктор оборудовал потайную комнату в женской части терм. Он мог приходить в нее по специальному коридору никем не замеченный. Там, в стене, имелось несколько скрытых отверстий. Через них он часто подглядывал за теми, кто купался в теплом бассейне женами и дочерьми знатных римлян.

Некоторых молодых женщин и девушек он вожделел. Атилия оказалась одной из них. Он хорошо знал ее мужа, и даже имел с ним различного рода дела. Скрытой страсти это не мешало. Эктор ждал своего момента. Сегодня ему доложили о тайном свидании Атилии со знаменитым гладиатором. Он, бросив все дела, сразу устремился в свое логово.

Сначала он разглядывал. Упругие и приподнятые груди молодой женщины заставляли Эктора испытывать нереальную жажду. Ее длинные стройные ноги и круглые ягодицы переворачивали наизнанку его всего внутри.

Эктор был уверен — она наставит рога своему муженьку, и он воспользуется этим. Шантажом потребует отдаться ему. Атилия оказалась хитрее — она назначила свидание гладиатору на вечер в другом месте. Из услышанного становилось ясно — она задумала не просто изменить мужу, но что-то еще. Ему во что бы то ни стало надо узнать, где это произойдет, а главное, о чем они будут говорить. Он послал своего раба проследить за гладиатором.


* * *

Наступил вечер. Атилия сидела на открытой террасе второго этажа богатого римского особняка ее мужа. Солнце уже ушло за горизонт, и в небе, в том месте, остались лишь большие розовые облака.

Рабыня-служанка Фелица привела Германуса. Изящный серебряный кубок без ножки был наполнен вином, и предложен гостю. После, по знаку хозяйки, рабыня удалилась. Он сделал несколько длинных шумных глотков и, вроде как, расслабился. Убедившись в этом, она начала разговор.

— Я в очень тяжелой ситуации, Германус. Только страх за свою жизнь заставил обратиться к тебе с таким предложением. Ты можешь поверить в это?

— Ты пока не сказала, что именно предлагаешь, — гладиатор замолчал, посмотрев на кубок, допил его содержимое, и поставил на низкий деревянный столик.

Атилия сидела на лежанке с подушками. Он расположился на подобной напротив и смотрел ей прямо в глаза.

— Моего мужа зовут Луций Цецелий Траян, он сын вольноотпущенника, предыдущего императора. Сейчас в отъезде по делам.

Стараясь говорить тихо, но четко, выговаривая не спеша каждое слово. Она следила за поведением гладиатора, хотела узнать его реакцию на сказанное.

— Это его дом. Как я уже говорила — он казначей императора. Очень важный чиновник и влиятельный человек. Я дочь обедневшего патриция из древнего рода Атилиев. Мой дед был казнен, его оболгали. Все имущество нашего рода отняли в пользу императорской казны. Лишь безупречная служба моего отца в легионе, где он был трибуном больше десяти лет, спасла от полного разорения семью. Теперь ты понимаешь, как я стала женой безродного, но богатого человека.

Атилия нервничала, в руках она крутила платок, надеясь этим хоть немного успокоиться. Ей необходимо было раскрыться чтобы он почувствовал доверие к ней.

— Говоришь тебе грозит опасность, с чего ты решила? — спросил гладиатор.

Она, собравшись с силами, и посмотрев на Германуса, стала отвечать:

— Его предыдущая жена была убита и найдена в саду этого дома. Говорили, будто воры пробрались через незапертую калитку. Сначала я тоже в это верила. Недавно сюда приходил сын Луция, убитая была его матерью. Он специально пришел, когда муж отсутствовал — они не ладят друг с другом. Секст Цецелий Метелл его имя. Он управляет когортой городских вигилов. Так вот, он уверен, что это его отец все подстроил. По службе ему, кроме всего прочего, часто приходится заниматься расследованиями убийств в городе. Он узнал от знакомых и соседей — его отец часто бил мать. Очень сильно избивал. Рабыня, которую обвинили в связи с убийцами, пропала. Остальных рабов Луций увез в Азию, а вернулся оттуда с другими.

— Ты думаешь, он избавился от своих рабов, потому что боялся? Судьи Рима не верят рабам, они верят тем, кто платит.

Германус выглядел удивленным и, видимо, не доверял ее словам. Он говорил так, словно вынужден произносить вслух прописные истины.

— Да, раб против гражданина не может выступить в суде. Но Луций по какой-то причине не давал никому, разговаривать со своими рабами после смерти жены. Даже сыну. Секст с четырнадцати лет живет отдельно, — теперь Атилия говорила быстро, хотя все еще тихо, но она спешила развеять его сомнения, — Подумай сам — он увез всех домашних рабов и привез новых. Продал обученную прислугу, годами ему служившую и знавшую все в этом доме. Его привычки, требования и как ему угодить. Таких рабов не продают.

— Ладно. Но зачем ему убивать свою жену? — гладиатор явно искал логического объяснения.

Атилия снова перешла на размеренный темп разговора.

— Его сын, думает это вышло случайно. Луций Цецелий Траян получает удовольствие, избивая людей. Когда он напивается, в него вселяется демон. А пьет он часто. Когда дома — почти каждый вечер.

Германус отвечал медленно, как бы обдумывая каждое слово:

— Ну ладно, допустим, это он убил жену, может, и ты под топором ходишь. Э-м-м, я в этом деле как могу помочь? Ты хочешь нанять меня охранять спальню? Да это смешно — он выгонит меня в первый же день.

— Скоро состоится пирушка в этом доме, — она говорила, глядя прямо на него, — тебя и твоего товарища пригласят для развлечения знатной публики. Вы покажете бой на тупых мечах. Вам очень хорошо заплатят. Тебе надо запомнить Луция Цецелия. Думаю, ты сможешь найти тех, кто согласиться отправить его в царство Аида. За очень большие деньги. Разумеется, тебе я предложу нечто более интересное, чем серебро.

Все это она сказала очень тихо. В глазах Германуса появилось сильное удивление. Он потер большим пальцем правой руки ладонь левой. Его плечи напряженно поднялись. Гладиатор смотрел на ее лицо в районе подбородка. Губы, видимо, сильно пересохли, он несколько раз их облизнул. Атилия встала, и сама наполнила его кубок вином, подошла и вложила ему в руки. Присела рядом, но не прикасаясь.

— Понимаешь, он поддерживает одну группу сенаторов. Дает деньги на подкуп избирателей, — она говорила так же тихо, но четко, — а у политиков всегда есть враги. По городу пустят слухи о его убийстве от рук фанатиков другой партии. Такое часто случается, и бывало даже на Форуме. А Луций любит посещать очень злачные места, для своих садистских утех. Там убивают чуть ли не каждую ночь. Сам знаешь, ты же живешь в Субуре.

Германус успокоился. Он приложился к вину и, за два раза, опустошил кубок. Затем поставил его на стол и повернулся к ней. Атилия увидела перед собой уже не трезвый взгляд.

— Эм… За деньги я на такое не соглашусь, — он смотрел ей прямо в глаза, и она только сейчас увидела какие они голубые, — Чем именно ты готова мне отплатить?

Она поднялась, быстро и плавно вернулась на свою лежанку. Присев на нее ответила:

— У моего отца есть небольшое имение близ Рима. Он собирается открыть там школу гладиаторов, и ему нужен управляющий. Сам он не может быть ланистой, в виду своего положения в обществе. Став вдовой, я смогу ссудить ему столько, что он сможет выкупить самых известных бойцов в городе. У тебя появиться возможность стать ланистой лучшей школы гладиаторов во всей империи, и прославиться уже в этой роли. Ты сможешь взять жену даже из римлянок. Так же у тебя будет возможность выкупить своих товарищей. Я уверена, о такой карьере ты и мечтать не мог, а теперь она реальна. Что скажешь, хорошее предложение?

На последней фразе она налила вина себе в бокал и маленькими глотками стала его смаковать. Вино было бордово-красного цвета. Оно пахло виноградом и пряностями. На вкус кисловато с оттенком сладкого перца. Подвалы дома были забиты лучшими винами со всей Римской империи. На вино муж денег не жалел. Он покупал его у тех же поставщиков, которые наполняли подвалы дворца императора. Луций постоянно хвастал этим перед гостями. Не было ни одного гостя, кто бы ни восхищался его выбором. Еще бы! Ведь это выбор самого августейшего правителя империи.

Гладиатор подумав, стал говорить, глядя на стол перед собой.

— Я родился свободным. Рабом меня сделали римляне, — он говорил не спеша, — Мой отец был знатным воином большого германского племени. Он был отличным воином, как все в его роду. Вот пришли римляне, которые уже захватили полмира. Но им казалось все мало, и они стали отнимать земли моего народа. Поселение где мы жили сожгли, всех кто сопротивлялся — убили. Тех, кто не мог сражаться — взяли в плен и продали в рабство. Я был слишком мал, чтобы это помнить. Но мне никогда не забыть, как мать, умирая, кричала: «Бейся, мой сын! Ты мужчина!». А я все никак не мог поднять меч отца. Он был слишком тяжел для меня тогда.

Он замолчал, и сделав сильный вдох, продолжил:

— Вырос в Капуе, потом меня уже обученного продали в Рим. Ты видела сегодня шрамы на моем теле — ими я заплатил за свою свободу, выступая перед теми, кто убил моих родных. Римляне ни во что ни ставят всех кроме своих граждан. Я думаю и ты, знатная матрона, хочешь использовать меня как мелкую медную монету…

Весь его рассказ Атилия сидела не шелохнувшись. Боялась нарушить момент откровения. Германус ей не верил, или верил не до конца. Но он открылся, а значит, она для него теперь стала ближе. История растрогала ее. Атилия едва сдержала себя, чтобы не разрыдаться. Ясно представила перед собой: как меленький мальчик пытается изо всех сил спасти мать, но сил не хватает. Слезы, двумя каплями, медленно спустились из глаз и повисли на ее подбородке. Германус заметил. Она надеялась, что он это оценит.

Вытерев слезы платком и прокашлявшись, Атилия заговорила:

— Твоя ненависть вполне оправдана. Но невозможно, за свои несчастья, ненавидеть всех граждан. Мой муж коварный и подлый человек, именно такие и уничтожили твое поселение и родных. Я предлагаю тебе возможность отомстить. Один римский чиновник, обладающий огромной властью, и использующий ее в своих делишках. Так вот тебе шанс помочь избавиться от такого. Можешь мне не верить, но я прошу — приди, когда тебя пригласят сюда. Посмотри на него. Подумав, ты дашь мне ответ позже. Если сам будешь не согласен, может сможешь посоветовать другого.

— Возможно, я смогу поверить тебе, и принять предложение, — молодой гладиатор смотрел снова ей в глаза, — какие я получу гарантии, что ты меня не предашь?

Она платком протерла нос. Опустила глаза на столик где стоял уже пустой ее кубок. Подумав ответила:

— Я дам две тысячи сестерциев серебром сразу. Еще восемнадцать ты получишь перед той ночью, когда сможешь все подготовить. Могу написать расписку, я знаю, как она пишется. Или какие гарантии ты хочешь? — сказав, подняла на него взгляд.

— Думаю, ночь, проведенная с тобой, будет самой лучшей гарантией. А деньги и расписка не смогут спасти меня, например, от мести молодого офицера потерявшего отца. Его точно оправдает суд, или заступится сенат. А от меня вы избавитесь как от пустой амфоры, черепки которых горами лежат на свалках города.

Гневно посмотрев ему в глаза, Атилия едва сдержала желание закричать на него.

— При других обстоятельствах, я бы смертельно обиделась за такие слова. Даже твое предложение о совместной ночи не так меня оскорбляет, как подозрение в связи с сыном мужа. У нас нет с ним ничего, и мы виделись только один раз.

Гладиатор не стал скрывать радости того как смог обидеть патрицианку. Он улыбнулся, показав почти все свои зубы, и ответил:

— Ха, при других обстоятельствах, я бы и не стал так думать и говорить. Ладно, наверное, я ошибаюсь по поводу молодого офицера. Доверия у меня к тебе как не было, так и не появилось. Я всю жизнь в дерьме, только начал из него выбираться. Ты же, наверное, хочешь меня в нем полностью утопить.

Он встал и, слегка качнувшись вперед, сказал:

— Благодарю за отменное вино и приятную компанию, матрона. Да хранит вас Фортуна, и не гневается Юнона. Твоя рабыня знает, где я живу.

После, повернулся и бодро зашагал к выходу.

Загрузка...