Гладиатор для неё (СИ)

Глава 9

Под вечер домой вернулся Луций. Он прибыл вместе с банщиком. Атилия не хотела спускаться к ним, но муж потребовал ее присутствия за ужином.

Она увидела перевязанного Эктора, зыркающего на нее злыми глазками. Это подняло ей настроение. Она с удовольствием выпила бокал вина, и закусила лесными ягодами в меде.

— Каковы котировки ставок? — Луций практически сразу перешел к делам.

— Уже один к шести. Думаю, ближе к боям станут еще выше.

— Ты купил нубийцев?

— Да. И тех двух здоровяков вдобавок. Из группы германца тоже двоих выкупил. Но мне это стоило втридорога, — банщик выглядел напряженным, — Луций, верни затраты за них сейчас. Мне нечего будет поставить.

— Поужинаем, пойдем в кабинет — выпишу тебе вексель. Завтра сможешь получить все в храме Юпитера.

— Знаешь, к его группе теперь приставили двух преторианцев. Будет очень трудно нанять кого-то, чтобы подпортить их.

Она, услышав эти слова, напряглась. Муж резко глянул на нее. Атилия сделала скучающий вид, как будто ей не интересны их разговоры.

— Теперь нельзя этого делать, — Луций говорил сдержано, — император поспорил со мной на своего коня. Понимаешь каковы ставки?

— Ого, конь императора может стоить весьма дорого. Понимаю.

Луций снова глянул на Атилию.

— Дорогая, я вижу тебе ужасно скучно с нами. Поднимайся к себе, я позже пришлю за тобой.

Она встала, и демонстративно не прощаясь с банщиком, неспешно пошла в коридор с лестницей.

— Как же она тебя презирает, Эктор, — муж следил, как она удалялась, — Ты чем-то ее оскорбил?

— Да нет… э-э-э, вроде. Кто поймет этих патрицианок…

Атилия стала в тени колонны и, не двигаясь, слушала дальнейший разговор мужа и банщика.

— Ты, дружище, конечно, умный, но видимо не в курсе всех событий, — Луций говорил вполголоса, — Видишь ли, теперь многие императорские должности, вроде моей, не только выгодны, но и весьма престижны. Это сто лет назад во дворце Августа служили сплошь личные рабы. А сейчас многие из сословия всадников просто мечтают меня заменить. Даже среди патрициев самых знатных семей есть не пристроенные племянники и младшие сыновья.

— Не понимаю, причем здесь императорский конь?

— Вот это всегда мне нравилось в тебе, Эктор. Ты признаешь, если чего-то не понимаешь. Адриан решил заменить все главные должности у себя при дворе на представителей всадников. Теперь дошло?

— Да, понимаю — тебя турнут из казначейства. И закинут на окраину. Но как тебе его конь поможет? Ты собираешься его выгодно продать. Или дать им взятку правителю провинции.

— Вынужден сообщить — в некоторых делах ты полный болван, Эктор.

— Да, ты объясни уже напрямую! Все крутишь вокруг.

— Есть такой старый обычай: когда император вручает тебе коня, этим он повышает до сословия всадников. Подобным уже давно никто не пользуется, но формально он не отменен. Если я выиграю спор у августейшего, я пойду с префектом и двумя свидетелями в храмовый архив и получу грамоту, где будет указан этот факт. После, сам Адриан не сможет меня выгнать с должности из-за происхождения. Ведь я, на законных основаниях, стану всадником.

— Вот — это да! — в изумлении выдохнул банщик.

— Поэтому нам надо все сделать так, чтобы нас ни в чем не смогли заподозрить. Думаю, стоит им в питье подлить макового настоя.

— Такое можно устроить.

После этих слов Атилия потихоньку поднялась к себе. Она стала думать, как передать услышанное Германусу. Фелица может напутать что-нибудь, а письмо могут перехватить. Она решила воспользоваться помощью Серсеи. Уж теперь она ей не откажет.

Ночью муж позвал ее с Фелицей к себе в спальню. Он, как и обещал, был почти трезвый. Атилия уже привычно скинула ночную рубаху и легла обнаженная на кровать. Сегодня Фелица помогала Луцию подготовиться. Ей уже раньше приходилось это делать не раз.

После он пришел в кровать к Атилии и забрался на нее. Ей было неприятно, ему явно не интересно.

— В тебе нет страсти, Атилия. Так ребенка не зачать. Ты совсем холодна ко мне. Фелица принеси воды.

— В термах есть раб из Вавилонии, он знает, как подготовить женщину, чтобы она стала горячей в постели.

— Может Сира такое умеет. Надо за ней позвать.

— Она едва ходить стала, и то с трудом. Дай рабыне восстановиться.

— Ладно. Попрошу у Эктора в аренду этого вавилонянина на пару ночей. Надеюсь это того стоит.

Муж почти сразу же заснул. Сейчас он не был похож на то чудовище, которое чуть не убило ее и Сиру. Если бы она не слышала его разговора с банщиком, и того как он убил первую жену, сколько бы смогла с ним прожить. Вот так — от пьянства и побоев, до вполне заботливых отношений. Возможно долго. Наверное, многие так живут всю жизнь. С матерью Секста он пятнадцать лет прожил. Интересно, как ей жилось? На что она надеялась, о чем молилась? И главное — чем не угодила богам…

Может мужья все такие, когда слишком пьяные. Бахус начинает управлять их разумом, и они творят дикие вещи. Вот и отец напивался, когда приезжали его друзья по легиону. Сначала они горланили армейские песни, после спорили о войнах. Бывало, даже дрались между собой. Потом мирились и обнимались. Ни разу она не видела, чтобы отец бил маму. Таких синяков и ссадин, как есть у нее самой, у матери она не помнила.

Когда она впервые пожаловалась родителям на мужа — отец сделал вид, что не понимает о чем она. Мать ее пожалела, конечно, но ничем помочь не смогла. Сказала мол, Луций теперь ее муж и старший в семье — доминус. Мать посоветовала выполнять все требованиям мужа, и Атилия старалась. Только вот это не спасало от побоев. Она радовалась, когда он уходил на ночь или две в Субуру в дома терпимости. Теперь ей стало понятно, откуда взялось такое название для них.

Еще больше ей нравилось, когда мужа отправляли в какую-нибудь провинцию. Там он бывал до месяца. В такие моменты в доме царило счастье. Все вздыхали с облегчением. Всем домашним доставалось время от времени. Луций иногда любил просто наблюдать за наказаниями рабов. Он при этом говорил: «Чтобы помнили кто хозяин». Видимо, она чаще всех забывала об этом, так как ей чаще приходилось быть наказанной.

Нет. Не сможет она с ним жить. И спать с ним не сможет привыкнуть. Даже просто находиться долго рядом, у нее не выйдет. До невозможности противно. Уже на днях Луций может вернуться в свое обычное состояние.

«Тогда он забудет все, что обещал. Что же ты, Германус, тянешь…».

* * *

Именно в эту ночь, когда Атилия размышляла лежа в кровати мужа. К Германусу пришел тот, кого он долго ждал. Никто не знал его настоящего имени. Редко кто видел его лицо. Те немногие, говорившие с ним, звали его Жмых. Почему? Точно никто не знал.

* * *

— Госпожа, в термах Серселии нет, — Фелица вернулась и докладывала о результатах поиска, — Я тут поспрашивала, говорят они с мужем уехали в свое поместье. Вроде, как до конца лета.

— Вот же не вовремя…

Она сидела в бассейне на своем любимом месте. Рядом, на скамейку, присела Фелица и ждала распоряжений. Атилия думала. Искала возможные варианты для встречи с Германусом. Сильно рассчитывала на помощь подруги. Теперь силилась придумать что-нибудь новое. Решила послать рабыню к гладиатору и вызвать его для встречи на Форум.

Она знала об их ежедневных тренировках перед боем. Он должен освободиться ближе к вечеру. Отправляя Фелицу на Марсовое поле, предупредила о толпе зевак, они затруднят ей поиск. Не смотря на, трудности, рабыне надо выгадать удобный момент и сообщить о встрече.

— Если его там не окажется — сходи в общественные термы и в Субуру, к ним домой. Но тебе надо их найти обязательно. Эта встреча очень важна, их жизни угрожает опасность. Ты все поняла?

— Да, хозяйка. Мне все ясно.

— И да, Фелица, я понимаю твое влечение к этому дакийцу. Я не против вашей связи. Но не задерживайся у него надолго. Понимаешь?

— Да. Благодарю вас, госпожа, — рабыня поклонилась и с улыбкой убежала.

Вернувшись, домой, Атилия не застала там Луция. Он наверняка снова занят в казначействе императора. Может, вернется только к вечеру или утром.

Форум она выбрала для встречи, как самое людное место в городе. Да, они будут на виду у всех, но поговорить с популярным гладиатором не зазорно, даже для патрицианки. Тем более что ей надо сказать ему всего несколько фраз. Сейчас она хотела с ним встретиться уже не только для предупреждения об опасности. Желала снова его увидеть. Пусть даже он будет опять намекать на близость — ее это теперь приятно забавляло. Германус, определенно, стал ей симпатичен. Что с того, что он вот так открыто, предлагает ей с ним лечь. Он варвар, а у них так принято.

Конечно, наверняка Атилия не знала, как у варваров было принято. Немного о диких нравах и обычаях она слышала. Больше о галлах, меньше о дакийцах и восточных народах. О германцах совсем мало. Почему-то была уверена — раз он так себя ведет, значит в его окружении это нормально. Сердиться на него и обвинять в недостойном поведении глупо. Понятно же, он не получил воспитания как римский гражданин. Хотя теперь им являлся.

Если их общение продолжится, надо найти для него учителя по этике. Какой-нибудь толковый грек за пару месяцев сделает из него воспитанного римлянина. Она уверена, что тогда его нравы станут лучше, чем у ее мужа. Луция обучили в полной мере и этике, и философии, и римскому праву, и много еще чему. Вот только он не пользовался всем этим. Ему больше нравилось вести себя по-варварски.

Атилия вдруг задумалась: была бы она счастлива, если бы Луций был таким же стройным и красивым как Германус. Да ну, глупости какие-то в голову приходят. Разве можно быть счастливым с человеком, который тебя тиранит? Пусть и не постоянно, не каждый день. Просит иногда прощение и задабривает дорогими подарками. Но проходит время и крик, ругань, избиения — разве такое можно простить кому-то? Даже если он красив и сложен как мраморная статуя. Не все ли равно, как он выглядит, если он приносит ей боль и страдания.

Если бы так случилась, и она сначала полюбила такого человека. Лишь выйдя за него замуж узнала какой он на самом деле. Разве тогда любовь смогла помочь ей жить с таким. Она читала и слышала от многих — когда любишь, прощаешь все. Но как же можно прощать такое?

Возможно, первая жена Луция ему все прощала. К чему это в итоге привело. Ее нет среди живых, она в царстве Плутона. Теперь не может обнять своего сына, поговорить с ним. Сказать как она рада его успехам, и как огорчена его неудачам.

Эти размышления привели Атилию к выводу — даже любимому человеку нельзя прощать унижения и побои. Впрочем, сама на еще не знала как это — любить. То есть своих родных, конечно же, любила: мать, отца и сестренку. К мужчине еще ни разу не испытывала таких чувств, и не могла представить каково это. Она немного завидовала Серселии, которая любила своего мужа. Даже не смотря на ее порочную связь с дакийцем. Такое видно по тому, как она о нем отзывалась, с какой теплотой в голосе о нем говорит. На блуд она пошла только ради наследника, которого они с мужем не смогли зачать, и уже не получится из-за его болезни.

Пришел посыльный раб от Луция. На табличке залитой воском она прочитала — муж будет во дворце еще несколько дней. Он разрешает ей взять денег и пошить себе праздничный наряд, такой, в котором не стыдно присутствовать перед императором.

Она решила занять себя этим, что бы отвлечься от странных мыслей. Сказала домашним рабыням, пусть направят Фелицу к лавкам с тканями. Та знала дорогу и смогла бы ее быстро найти.

Для Атилии подготовили малые носилки, и она направилась к купцам. Лавки с самыми дорогими тканями располагались у Форума. Так же как с украшениями, благовониями и специями.