Глаза Лорен

Глава восемнадцатая

— Лорен, мне кажется, тебе лучше самой взглянуть на это.

Голос Хитер вырвал Лорен из плена задумчивости. Предполагалось, что она занимается поисками новых методов лечения адреналкортицизма, но она лишь невидяще глядела на экран компьютера перед собой. Опять. А она-то надеялась, что возвращение к работе на этой неделе позволит ей вырваться из пут депрессии. Вздохнув, она выключила машину.

— Иду.

Она присоединилась к Хитер в приемном отделении.

— Итак, что у нас тут? — спросила она, пытаясь проявить юмор. — Владелец змеи с раздвоенным языком? Первокурсница с пирсингом?

— Еще похлеще. — Хитер жестом показала на окно. — Ковбой на нашей парковочной площадке.

Лорен смертельно побледнела.

— Где? Не вижу.

— Последняя машина. Помогает миссис Фостер выгрузить ее пуделей.

Сначала Лорен никого не увидела, но потом заметила, что дверь со стороны пассажира у блестящего седана была распахнута настежь. Потом из нее, согнувшись, показался мужчина, отошел на шаг и выпрямился. Это был Кэл.

Жестом попросив миссис Фостер, чтобы она показывала дорогу, он обошел машину, держа по клетке в каждой руке, и зашагал по направлению к клинике.

Лорен не могла оторвать от него глаз. На нем был соломенный «стэтсон», новенькие, с иголочки джинсы и башмаки и еще одна из этих мягких голубых рубашек, которые она полюбила, хотя на сей раз поверх нее он нацепил кожаный жилет. Хитер многозначительно присвистнула.

У Лорен перехватило горло от сдерживаемого волнения.

— Кэл.

Хитер метнула на нее любопытный взгляд.

— Ты знаешь этого парня? — Лорен не ответила, но у ее ассистентки расширились глаза. — Он последовал за тобой сюда, правда? Поехал за тобой в такую даль из самой Альберты?

Осознание того, что он здесь, рядом, обрушилось на Лорен, как удар грома, и она задрожала. И в этот момент открылась входная дверь. Миссис Фостер вошла первой.

— Благодарю вас, молодой человек.

— Не за что, мэм.

Он поставил клетки там, куда показала ему миссис Фостер, но глаза его уже встретились со взглядом Лорен. Он выпрямился, снял шляпу.

— Лорен.

— Кэл.

Хитер откашлялась.

— Миссис Фостер, вы как раз вовремя. Давайте осмотрим ваших девочек в соседней комнате.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Лорен, едва Хитер и миссис Фостер вышли из комнаты. — Со всеми все в порядке?

— Со всеми все в порядке.

— Марлена?

— Ты не поверишь. Проходит принудительный курс лечения от наркотической зависимости.

— Вот это да. Как тебе удалось убедить ее дать согласие?

— Собственно говоря, это была ее идея. Она наконец-то сложила два и два.

— Вот и хорошо, — откликнулась Лорен, она и впрямь была рада. — А что с анализами Зейна?

— Доктор говорит, что у него язва, и Делия, похоже, всерьез взялась следить за его диетой и питанием.

— Зейн и Делия?

Он ухмыльнулся.

— Похоже на то. У них большая разница в возрасте, но Зейн не комплексует из-за этого, хотя и понимает, что вновь может проиграть.

— А как ты относишься к этому?

Кэл пожал плечами.

— Как к одному из способов сохранить хорошего повара.

— Так Зейн остается?

— Да, по-моему, я уговорил его.

— А как насчет Брэди? Он знает о том, что его отец использовал его, а потом собирался убить?

— Боюсь, что знает. Я старался скрыть это от него, но это невозможно, наверное. Он слишком умен.

«Бедный Брэди».

— И как он это принял?

— Лучше, чем можно было ожидать, поскольку я свел его со своим адвокатом, чтобы они разобрались, может ли он предъявить права на имущество Харви. Все еще может получиться так, что мальчишка станет самым молодым скотоводческим бароном в Альберте.

Она улыбнулась.

— А ранчо?

— Это самое поразительное. — Кэл покачал головой. — После того как эти стервятники из газет поживились на смерти Харви, я думал, что от меня начнут шарахаться, как от чумы, но получилось наоборот — туристы возвращаются.

Она почувствовала, как у нее гора свалилась с плеч — одной заботой меньше. С учетом финансового вливания Зейна Таггерта и возрождения гостевого ранчо будущее Кэла представлялось весьма оптимистическим.

— Я рада, Кэл.

— Спасибо.

Наступило неловкое молчание. Ну что же, с Марленой все было в порядке, с Зейном все было в порядке, с ранчо все было в порядке. Она никак не могла придумать причину его появления здесь, если не считать той, о которой она мечтала и боялась подумать.

Она облизнула внезапно пересохшие губы.

— Итак, что же привело тебя сюда?

— Я подумал, что мы можем вместе пообедать.

Несмотря на волнение, она не удержалась и рассмеялась. И неужели он покраснел?

— Ты пересек всю страну, чтобы пригласить меня на обед?

Он улыбнулся в ответ, но она видела, что он напряжен.

— Я пересек континент ради того, чтобы поговорить, но и обед представляется мне неплохой идеей. В самолете я вдруг подумал, что не помню, когда ел в последний раз.

«И он тоже?» С тех пор как Лорен уехала из Альберты, еда потеряла для нее всякий вкус и напоминала сырые опилки. Мысль о том, что и он, оказывается, может страдать, придала ей храбрости.

— Ничего не имею против обеда, но у меня есть Кэгни и Лэйси.

Он непонимающе уставился на нее.

— Кэгни и Лэйси?

— Пудели, — поспешила уточнить Лорен, чтобы он не подумал, будто она спешит отделаться от него, чтобы посмотреть повтор старого сериала о полицейских. Разумеется, может быть, ей и в самом деле стоило бы так поступить, если бы она знала, что хорошо для нее, а что — плохо, но все дело в том, что она не знала.

— Тогда после них.

— На это может понадобиться какое-то время, — предупредила она.

— Я подожду.

— Хорошо, — ответила она, улыбаясь. — Хорошо.

Лорен понадобился весь ее профессионализм, чтобы продержаться следующие тридцать минут. Потом она уединилась в комнате отдыха, чтобы освежить макияж. Бросив взгляд в зеркало, она застонала в отчаянии. Выглядела она просто ужасно. Одни глаза и сплошное нервное возбуждение.

Ей потребовалось целых пять минут, чтобы нанести макияж заново. Он поймет, что она сменила макияж для того, чтобы обрести уверенность в себе, но это все же лучше, чем выглядеть, как взволнованная девочка на первом свидании.

Желудок у нее подступил к горлу, когда она вошла в приемную и обнаружила, что Кэл ушел. Не веря своим глазам, она стояла посреди пустой комнаты. Неужели он проделал такой путь только ради того, чтобы посмеяться над ней?

— Он снова помогает миссис Фостер с ее девочками. — Должно быть, Хитер вышла из задней комнаты. Прижав локтем сумочку и держа ключи от машины в руках, она явно собиралась уходить. — Лорен, милочка, по-моему, ты не все мне рассказала о своих каникулах на западе.

«Еще бы». Лорен просто не вынесла бы бесконечных расспросов Хитер, вот почему она выждала достаточное время, чтобы ее синяки и шрамы сошли настолько, чтобы их можно было скрыть под макияжем, и только тогда вернулась на работу.

— Может быть, я упустила что-нибудь, — призналась она.

Звяканье колокольчика над дверью возвестило о возвращении Кэла.

— Ты же понимаешь, что тебе придется восполнить этот пробел в понедельник, — пробормотала Хитер, направляясь к двери. — Доброй ночи, мистер Таггерт.

— Доброй ночи, мисс Карр.

Лорен чувствовала, что Кэл не сводит с нее глаз, борясь с неожиданно неподатливым дверным замком. Или, быть может, это у нее вдруг стали ужасно неловкими пальцы? В конце концов ей удалось благополучно запереть дверь.

— Итак, куда мы направляемся, ковбой?

— Не имеет значения. По-моему, я слишком нервничаю, чтобы придавать значение еде.

При этих его словах она ощутила очередной всплеск адреналина. Вот уже дважды за последний час он признался в своей уязвимости, что было для него крайне необычно.

— Может быть, поедем ко мне домой? Я приготовлю нам бутерброды, могу сварить кофе.

Глаза его загорелись.

— Да, мне это больше по душе.

В машине они не обменялись ни словом. Движение было напряженным, и Лорен не могла отвлекаться на посторонние разговоры. Огонь, вспыхнувший в его глазах, когда она пригласила его к себе домой, дал ей достаточно пищи для размышлений.

Двадцать минут спустя она остановилась на подъездной дорожке своего крошечного домика в старом районе города.

— Красиво, — заметил он, вылезая из машины.

— Он выглядит больше, чем есть на самом деле. Входи.

Через десять минут она поставила тарелку с бутербродами с черной икрой на стол, вместе с кофейником, в котором исходил паром крепчайший черный кофе.

— Вот, — с удовлетворением произнесла она. — Наконец-то угощение готово.

Внезапно Кэл отодвинул свой стул.

— Ты выйдешь за меня замуж?

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что он только что сказал.

— Это не смешно, — наконец прошептала она, опускаясь на стул.

— Я не шучу. Я люблю тебя, Лорен.

У нее перехватило дыхание.

— Ты меня любишь?

— Да.

В голове у нее мгновенно перемешались радость, неверие и миллион других эмоций. Она сделала единственно разумную вещь, которую ей оставалось.

Она расплакалась.

— Лорен, милая… — Он вскочил на ноги, заключил ее в свои объятия. — Не плачь, маленькая.

Слезы лились ручьем, оставляя пятна на его кожаном жилете, в который она зарылась лицом, чувствуя исходящее от Кэла тепло. Его сердце бешено стучало, словно какой-то гигантский барабан.

«В его объятиях». Это было единственное место, где она чувствовала себя легко и спокойно. Рай, который, как она считала, ей больше никогда не познать. Она не могла в это поверить.

— Ты меня любишь? — Лорен прошептала эти слова, уткнувшись носом ему в грудь, не осмеливаясь поднять на него глаза. Впрочем, он не оставил ей другого выбора, ласково приподняв ей подбородок пальцем.

— Я очень сильно люблю тебя.

Она пристально смотрела ему в глаза. В них светилась тревога, но они были почему-то намного чище и светлее, чем раньше.

— Ты оттолкнул меня.

— Я знаю. Прости меня.

— Ты практически силой заставил меня сесть на самолет.

— Ты хотела улететь домой, — запротестовал он.

— Я была не готова. — Лорен с усилием освободилась от объятий Кэла, наслаждаясь его явным нежеланием отпускать ее.

— Лорен, милая, ты ведь зашла ко мне на пути в аэропорт.

Боль расставания была еще слишком свежа в ее памяти.

— А что мне оставалось делать? Ты ясно дал понять, что ожидаешь, когда я уеду.

— Я мог ожидать этого, но, Господь свидетель, мне очень этого не хотелось.

— Я не заметила. «Вспомни меня, когда попробуешь их на другом парне».

Он покраснел до корней волос.

— Я сказал это только потому, что видел: мыслями ты уже в пути. И еще ты собиралась наклониться над этими дурацкими перилами и поцеловать меня. Я не мог этого вынести. — Он растерянно провел рукой по волосам. — Я никогда не хотел, чтобы ты уезжала. Я просто не осмеливался надеяться, что ты останешься, после того как твоя миссия была завершена.

Сердце билось у Лорен в груди, как испуганная бабочка.

— А как насчет нас? Тебе не приходило в голову, что мне захочется задержаться, чтобы понять, как далеко мы можем зайти?

— Ты только что напомнила мне, что оказалась вполне способна наслаждаться сексом ради самого секса, — осторожно промолвил он. — Ты сказала, что не придаешь этому особого значения и что расставание не принесет никаких проблем.

— Конечно, я говорила это! Это ведь были твои правила, помнишь? «Никакого счастливого «потом». Никакого жениха и невесты, никакого свадебного пирога». Я всего лишь пыталась следовать этим правилам.

— Я не это имел в виду, — сказал Кэл, делая шаг к ней.

— Еще как имел, — возразила Лорен, отступая, боясь поверить ему и в то же время отчаянно желая, чтобы это оказалось правдой.

Он поймал ее за руку, заставив остановиться.

— Ну, хорошо, может, сначала и вправду я имел это в виду, но потом передумал.

Лорен смахнула несколько новых слезинок.

— Ох, Кэл, как ты боялся, что я найду в тебе нечто такое, за что тебя можно полюбить.

— Ты права.

— Ты не мог допустить, чтобы я сказала о тебе хоть что-нибудь хорошее… — Она запнулась. — Подожди минутку, я права?

— Ты совершенно права.

Что-то, очень похожее на надежду, вновь проснулось в ней.

— Единственная вещь, которая страшила меня еще сильнее того, что ты обнаружишь во мне какие-то несомненные достоинства — что ты не найдешь вообще ничего.

«Ага, вот оно».

— Почему это я не смогла бы их найти? — спросила она. — Кэл, в тебе есть масса достоинств, за которые тебя и ценят люди.

Его кадык судорожно дернулся.

— Ну, как же, целых три.

О Господи, он даже подсчитал их. И она готова была держать пари, что это будут не те, которые она имела в виду.

— Ну, хорошо, давай послушаем.

— Номер один — я езжу на быках не хуже любого другого. Во всяком случае, ездил.

— Номер два?

— Я неплохо управляюсь с ранчо, несмотря на нынешние обстоятельства.

Пока он назвал только те вещи, которые мог делать, вещи, которые, если он исполнял их правильно, могли заслужить ему уважение окружающих. Но он ни словом не обмолвился о своих подлинных достоинствах, таких, как сила, выдержка, выносливость, чувство ответственности, сострадание. Лорен готова была снова расплакаться.

— И номер три?

— Я могу доставить женщине удовольствие в постели. — Его рука еще сильнее стиснула ее запястье, но она готова была поклясться, что это было непроизвольное движение. — Женщинам достаточно одного взгляда на меня, чтобы понять это.

При мысли обо всех этих остальных женщинах ее вдруг охватила дикая ревность, но она заставила себя сосредоточиться на его словах.

— Они мгновенно это чувствуют. Они видят мою грязную душонку насквозь и знают, что им не стоит ничего скрывать.

Она вздрогнула.

— Ты ведь не можешь и вправду в это верить.

— Ну, скажи мне, что тебе не приходила в голову мысль поваляться в постели с ковбоем уже через несколько дней после нашей встречи, — начал он поддразнивать ее.

Она встретила его взгляд, но предательская жаркая краснота уже поднималась от шеи. Она вспомнила, что в самую первую встречу между ними действительно проскочила искра, предопределив их дальнейшие отношения.

— Не скажу, — ответила она, — но, если ты думаешь, что это все, что я в тебе увидела, то ты еще тупее, чем я думала. Я бы не отправилась с тобой в постель, если бы не увидела намного больше…

— Я знаю.

Она недоуменно уставилась на него.

— Вот как?

— Да, и это чертовски напугало меня. Я боялся, что окажусь недостоин всего того хорошего, что ты обо мне думала.

— Тогда у тебя большие проблемы, знаешь? — Она снова плакала, и слезы ручьем струились у нее по щекам.

— Я знаю. — Он взял ее лицо в свои ладони и большими пальцами принялся смахивать слезы. — Но я работаю над этим.

Она подняла голову и увидела подозрительный блеск в его глазах. Этого было достаточно, чтобы ее собственные слезы мгновенно высохли. Должно быть, он заметил ее удивление, потому что усмехнулся, и в этой усмешке Кэла Лорен увидела подтрунивание над самим собой.

— Я знаю, меня и здравомыслие трудно назвать лучшими друзьями, но кое-что я все-таки сумел понять.

Она накрыла своими руками его ладони.

— Вот как? Что, например?

— Например, что моя мать могла бы и не оставить нас, будь я послушным сыном.

— Она оставила вас? — У Лорен удивленно расширились глаза. — Я думала, она умерла?

— Она действительно умерла от рака, когда мне было пять, но, мне кажется, она не захотела бороться, чтобы остаться с нами. Наверное, если бы я вел себя лучше, она не сдалась бы так легко.

— Это неправда!

Он сумел даже рассмеяться.

— Я знаю, но вся фишка заключалась в том, чтобы признаться самому себе, что именно так я и думал сначала.

— Потом был еще твой отец, который не замечал тебя, пока ты не вставал на уши. И Марлена, которая вознаграждала тебя своей любовью только тогда, когда ты выигрывал.

— Ты начинаешь понимать. — Он ласково провел пальцем по ее губам. — Не забудь еще о проститутке, которая приютила меня, когда мне было всего семнадцать, кормила и поила меня до тех пор, пока я не встал на ноги, а также всех девиц с родео, которые завершили мое образование, и ты получишь полную картину.

Да, теперь у нее была полная картина. Какой странной дорогой он шел в жизни.

Но она начала понимать и еще кое-что. Он на самом деле любил ее. Ничто иное не могло бы подвигнуть такого мужчину, как Кэл, ступить на путь сознательной самооценки и самоанализа. Лорен поцеловала его в раскрытую ладонь, не отрывая взгляда от его глаз. Его зрачки расширились, и дыхание участилось.

— Тебе разве не интересно, что еще я понял? — выдохнул он.

— Конечно, интересно. — Она сосредоточила свое внимание на другой его ладони.

Он судорожно вздохнул.

— Лорен, ты сводишь меня с ума.

— Я действительно на это надеюсь.

При этих словах он вновь привлек ее к себе, жадно приникнув к ее губам. В течение нескольких мгновений голод сменился чистым, незамутненным желанием обладания, которое грозило поглотить обоих. Потом он с усилием оторвался от нее, тяжело дыша.

— Я не знаю, смогу ли я быть тем мужчиной, каким ты меня считаешь, но я постараюсь изо всех сил. — Между тем его пальцы с ее помощью уже расстегивали пуговицы на ее блузке.

— Ты уже стараешься. — Она сбросила блузку и занялась его рубашкой, пока он возился с ее бюстгальтером.

— Господи, как же я скучал по тебе. — Он быстро целовал ее в губы, словно припадал к источнику, а она старалась высвободить его рубашку из-за пояса джинсов.

— Я тоже. — Теперь она принялась за застежку его пояса.

Их одежда свалилась на пол в кухне, и Кэл с Лорен остались обнаженными. Он притянул ее к себе, крепко прижав к своему телу, и у нее перехватило дыхание. Она чувствовала себя пустыней, а он был для нее дождем, которого она так долго жаждала.

— При этом должен раздаться шипящий звук или что-нибудь в этом роде.

Он оторвался от изучения ее шеи.

— А?

— Не обращай внимания. Просто люби меня. — Она притянула его голову к себе и поцеловала со всей страстью, накопившейся в ней от воздержания последних недель. Его реакция была столь же отчаянной, но, когда она прижалась к нему мгновением позже и призывно изогнулась, он отстранился.

— Что? — спросила она.

— Ты не будешь смеяться?

— Обещаю.

— По-моему, нам лучше пойти в постель.

Она засмеялась. Она ничего не могла с собой поделать. Она чувствовала головокружительную легкость во всем теле, счастье, восторг, обожание.

— Это желание я могу удовлетворить, ковбой. Будут еще?

— Да, но я не знаю, будет ли выполнить их так же легко, как это.

— А ты попробуй.

— Я хочу, чтобы горел свет.

— Сделано.

— Я хочу смотреть в твои глаза, пока я буду любить тебя. Я хочу, чтобы ты смотрела в мои глаза. Я хочу, чтобы ты сказала, что любишь меня, когда я буду внутри тебя.

Кэл услышал, как его слова эхом отозвались в наступившей тишине.

Ну хорошо, это было трудно. Труднее всего, что он когда-либо проделывал в своей жизни. Он ощущал свою наготу так, как никогда раньше в жизни. Он только что прямо попросил Лорен — нет, умолял ее — любить его, и она явно медлила с ответом.

Что если она не может сказать этого? Что если она не может любить его? А потом он заметил блеск в ее красивых, чуточку покрасневших глазах. В третий раз за сегодняшний вечер на кончиках ее роскошных, длинных ресниц задрожали слезы.

— Кэл Таггерт, если ты думаешь, что я собираюсь ждать так долго, чтобы сказать, что я люблю тебя, то ты ошибаешься.

У него едва не подогнулись колени, что было бы исключительно неудобно, учитывая то, как она набросилась на него. Но он умудрился подхватить ее и еще сохранить равновесие.

— Спальня?

— Прямо по коридору, вторая слева.

Двадцать секунд спустя их тела сплелись на постели. Не было никакой отработанной техники, никакого тщательного разжигания и охлаждения любовной игры. Просто отчаянное единение. Но она смотрела ему прямо в глаза, когда он заполнил ее, позволяя ему увидеть яростное желание и неприкрытую любовь в своих глазах. Он знал, что то же самое она увидит в его глазах. Это было самое интимное из всего, что он когда-либо испытывал, и ему хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно. Однако она уже взлетала на крыльях блаженства, отказываясь существовать, и он больше ничего не мог сделать, кроме как последовать за ней.

«Наконец-то дома, — подумал он, лежа на спине и разглядывая потолок в доме Лорен. — Только быть всегда рядом с этой женщиной, остальное не имеет значения».

Он прижал ее к себе, и она притихла. Слишком притихла, как ему показалось. Он приподнял ей подбородок.

— С тобой все в порядке?

— Более чем в порядке.

Она улыбнулась, но было что-то в ее глазах, отчего его сердце вдруг сбилось с ритма. Что на этот раз?

— Ну, и как ты себе это представляешь? — поинтересовалась она, не отрывая взгляда от его груди.

Он попытался прогнать неожиданное чувство страха.

— Да как угодно, мне думается, но при этом я бы хотел, чтобы ты сделала из меня честного человека.

— Как насчет этих отвратительных паранормальных штучек?

— А что насчет них?

Она потянула на себя покрывало.

— Я думаю, Гарретт испугался, что я смогу читать его мысли или что-то в этом роде.

Он фыркнул.

— Меня-то, во всяком случае, это не беспокоит ни капельки.

Она подняла на него глаза, в которых ясно читался страх.

— Правда?

Он улыбнулся.

— Милая, если бы только ты могла читать мои мысли, то давно бы бросила меня.

— У меня может быть другое видение. Собственно говоря, у меня может быть их много. Обычно появляется новое каждый год или два.

— Ну, тогда мы и будем справляться с ними, — ответил он, — но только, ради всего святого, не так, как с последним.

— Я могу улавливать волны, исходящие от животных. Я чувствую, когда им страшно, больно или когда они рассержены.

— Так вот почему ты догадалась о том, что происходит с Космо.

— Нет, это мне пришлось вычислять самой. Я никогда не видела его на солнечном свете, так что никогда и ничего от него не улавливала.

— Понятно.

— А эти мои штуки с животными, они не кажутся тебе странными, а?

Он рассмеялся коротким, веселым смешком.

— Любимая, они кажутся мне очень странными, но весьма полезными при твоей работе.

Она приподнялась на локте, чтобы лучше видеть его лицо.

— Тебя действительно не беспокоят эти вещи?

— Ну, конечно. Они — часть тебя, а я тебя люблю.

Она запрыгнула на него. Снова. Ему придется привыкать и к этому.

— Кэл Таггерт, я люблю тебя.

— М-м, скажи это еще раз, — пробормотал он, прижавшись губами к ее губам.

— Я буду говорить это так часто, как тебе захочется, — пообещала она.

— А что если мне захочется слышать это каждый день?

— Это можно устроить.

Он почувствовал, что возбуждается. Она тоже это почувствовала, особенно если учесть, что она сидела на нем верхом на узенькой кровати. Кажется, им придется обзавестись спальным ложем побольше.

— Выйдешь за меня замуж? И, прежде чем отвечать, обрати внимание: я прошу тебя об этом уже третий раз за сегодняшний день.

Она усмехнулась и провела ногтями по его груди.

— Хорошо. Я сдаюсь.

Он легонько погладил ее по плечам.

— Как ты думаешь, может, нам подыскать себе небольшой двухэтажный сельский домик неподалеку от города? С самолета я приметил достаточно большие участки орошаемых земель.

— Что?

— Ну, я же должен буду чем-то заниматься. Я не могу допустить, чтобы ты содержала меня, — мягко заметил он. — Я вообще-то уже давно подумываю о том, чтобы заняться разведением бойцовых быков. Я разбираюсь в этом, и кто говорит, что их нельзя разводить здесь, на Восточном побережье? Я мог бы купить парочку хороших телок, немножко потратиться на приобретение нескольких порций спермы от таких быков, как Желтая Рубашка или Белая Вода, и мы в деле.

— Но как же быть с ранчо?

— С ним вполне управятся папа и Джим. Кстати, отец увлекся гостевым ранчо, как ребенок — новогодней игрушкой.

Она снова замерла, и душой, и телом.

— Ты сделаешь это для меня? Переедешь сюда?

Он взял ее лицо в ладони, честно и открыто глядя на нее.

— Любимая, если потребуется, я надену смокинг и стану торговать подержанными машинами. Хотя, конечно, я все-таки предпочел бы заняться знакомым делом, если тебе все равно.

Она больно ткнула его под ребра.

— Извини, но я не могу тебе позволить погубить себя за этим делом. Для такого человека, как ты, в нем просто недостаточно открытого пространства. Ты просто задохнешься без простора своего неба прерий.

Тело его напряглось.

— Тебе не удастся от меня избавиться.

— Надеюсь, что нет! — воскликнула она. — Все шансы за то, что ты только что оплодотворил меня.

«О- О-О».

— Я хотела сказать, что вернусь с тобой. Мы можем жить на твоем ранчо «Предгорье».

Он тряхнул головой, чтобы отогнать мысли о ее беременности.

— Но твоя практика…

— Ее можно продать за одну минуту. На прошлой неделе я уже продала половину Питеру Маркхэму, хотя он продолжает искать возможности расширить свой рынок. Он будет счастлив освободить меня от моей доли.

Кэлу показалось, что сердце больше не помещается у него в груди.

— Ты сделаешь это для меня?

Она поцеловала его, ласково и нежно, потом снова отстранилась.

— Любимый, если понадобится, я готова надеть униформу и спрашивать: «Не хотите ли еще жареной картошки с этим соусом?» Но я с большим удовольствием применила бы свои навыки в работе с твоим стадом, если тебе все равно.

Кэл обхватил ее обеими руками и крепко прижал к себе, его желание немедленно заняться с ней любовью на время уступило место нежности.

— Лорен Таунсенд, тебе принадлежат мое сердце, все, без остатка, моя душа и моя жизнь.

Она улыбнулась, глядя ему в глаза.

— Кэл Таггерт, я люблю тебя и всегда буду с тобой.