Глубоко под кожей

Глава 2

Несомненно, он видел ее и раньше. На экране она выглядела крупнее, чем в жизни, и казалась неукротимой и недоступной. Ее лицо, почти мистически совершенное, могло свести с ума любого мужчину. Но это всего лишь маска. Квин хорошо понимал, как создаются такие маски, как они меняются или сбрасываются в зависимости от обстоятельств. Интересно, подумал он, небрежно оглядываясь вокруг, что скрывается за этим роскошным фасадом из шелка и атласа?

Мэт знал Квина уже давно, и бесцеремонность друга его ничуть не смутила.

— Шантел, это Квин Доран.

Она скрестила ноги, и атлас скользнул по атласу. Ленивым грациозным движением она протянула Квину руку.

— Очаровательно, — прошептала она и напряглась, когда его пальцы крепко обхватили се ладонь.

Он не потряс ее руку и не поднес к губам небрежным европейским жестом, которого, неожиданно подумала она, вполне можно было от него ожидать. Он просто держал ее, пока его бледно-зеленые глаза смотрели в глаза Шантел. Ее кожа, гладкая, ароматная и женственная, была похожа на атлас, в который она была одета. Его кожа была грубой, жесткой и темной от загара. Они замерли на мгновение — она на своей софе, он стоя, и их руки соединились к пожатии. Шантел уже приходилось вступать в схватку с мужчинами, и она проиграла всего лишь один раз. Она мгновенно поняла, что перчатка брошена, и приняла вызов.

— Тебе, как всегда, водку со льдом? — спросил Мэт Квина, повернувшись к бару.

— Да. — Слегка наклонив голову, Квин дал ей понять, что игра началась. Он медленно расслабил пальцы, и ее рука выскользнула из них. — Мэт сказал мне, что у вас возникли проблемы.

— Очевидно, появились. — Шантел вытащила сигарету из фарфорового мундштука, лежавшего на столе, и подняла бровь. Когда Квин вытащил из кармана зажигалку и щелкнул ею, она улыбнулась и наклонилась к нему. — Только я не уверена, что вы тот человек, который сумеет с ними справиться… — с этими словами она подняла голову и какое-то время смотрела ему в лицо, а потом снова откинулась на спинку, — мистер Доран.

— Я склонен согласиться с вами… мисс О’Харли.

Их взгляды снова скрестились, и у обоих возникли не очень приятные ощущения.

— Но раз уж я здесь, почему бы вам не рассказать мне, в чем дело? — Квин взял у Мэта стакан и, прежде чем тот заговорил, метнул в него взгляд. — Пусть мисс О’Харли введет меня в курс дела, раз уж это ее проблемы.

Будучи опытным агентом, Мэт хорошо знал, кода надо говорить, а когда лучше промолчать. «Отлично, а я пока набью себе рот этими канапе». И он сел, предоставив их друг другу.

— Я получила несколько очень неприятных звонков. — Шантел произнесла эти слова небрежно, но по тому, как быстро согнулись и разогнулись ее пальцы, Квин догадался, как тяжело ей об этом говорить. Он умел подмечать малейшие движения. И еще он заметил, что у нее маленькие и тонкие руки, а ногти на длинных пальцах покрыты бесцветным лаком. И эти пальцы пребывали в непрерывном движении.

— Только звонки?

— Нет, были еще и письма. — Она передернула плечами, и атлас тихо зашуршал. — Все это началось около шести недель назад.

— Звонивший говорил непристойные вещи?

Шантел вскинула подбородок, не в силах устоять перед искушением посмотреть на него сверху вниз.

— Я думаю, это зависит от того, что вы понимаете под словом «непристойный». Ваше представление об этом может отличаться от моего.

В его глазах вспыхнула улыбка, и они каким-то странным образом сделались гораздо привлекательней. У нее мелькнула мысль: интересно, сколько женщин проникли в логово этого льва и были съедены?

— Не сомневаюсь в этом. Продолжайте.

— Поначалу… поначалу мне это показалось смешным. Все выглядело весьма безобидно, хотя и раздражало меня. Но потом… — она облизнула губы и поднесла к ним сигарету, потом он осмелел и начал высказываться откровеннее. Мне стало противно.

— Надо было сменить номер телефона.

— Так я и сделала. Звонков не было целую неделю. А сегодня все началось сначала.

Откинувшись назад, Квин сделал глоток в своего стакана. Как и хозяйка, водка была высшего качества.

— Вы узнали его по голосу?

— Нет, он всегда шепчет.

— Вы можете снова поменять номер. — Он пожал плечами, и в его стакане звякнул лед. Или попросите полицию установить подслушивающее устройство.

— Я устала менять номера. — Шантел нетерпеливым жестом загасила сигарету. И я не хочу вмешивать в это дело полицию. Я хочу, чтобы об этом никто не знал. Мэту кажется, что вы поможете мне решить эту проблему. Квин снова отпил из своего стакана. Комната была выдержана в белых тонах, но не наводила на мысль о девственности. Само отсутствие цвета, с Шантел в центре комнаты, необыкновенно возбуждало. И он был уверен, что она хорошо понимает это. Во всех своих фильмах она изображала женщин, которые преднамеренно играли на чувствах мужчин, на их слабостях и самых заветных желаниях. И Квин не испытывал никакой симпатии к женщине, специально создавшей себе имидж, который возбуждал мужчин, а теперь жаловавшейся на то, что ей пришлось ответить на несколько безобидных звонков.

— Мисс О’Харли, вы, наверное, знаете, что мужчины, которые делают непристойные предложения по телефону, никогда не переходят от слов к делу. Я предлагаю вам снова сменить номер, а потом попросить своих слуг отвечать на звонки, пока ему это не надоест.

— Квин… Мэт покрутил свой стакан. У него была привычка во время стресса постоянно двигать руками или ногами. Он прочистил горло и попытался успокоиться. — Это не поможет.

— Стоит попробовать нанять телохранителя, если мисс станет лучше от этого. Можно также усилить охрану дома.

— Может, мне еще натянуть повсюду колючую проволоку и завести свирепых сторожевых псов? — вмешалась Шантел и поднялась.

— Это цена, которую приходится платить, — холодно заметил Квин, — за то, чем вы занимаетесь.

— А чем я занимаюсь? — Ее глаза, и без того ярко-голубые, сверкнули гневом. — А, понимаю. Я выставляю себя напоказ на экране, не одеваюсь в лохмотья, не ношу паранджи, поэтому и получила то, что получила. Причем совершенно заслуженно.

Ее холодная красота обезоруживала, а страстный отпор, который она дала Квину, был похож на огонь во льду. Квин не обратил внимания на то, что мышцы его живота напряглись, и пожал плечами.

— Ну, что-то вроде того.

— Благодарю вас за то, что потратили на меня время, — сказала Шантел и отвернулась. Но, не совладав с собой, резко развернулась и выпалила: — Почему бы вам не вернуться в двадцатый век? Если женщина привлекательна и не собирается скрывать свою привлекательность, это вовсе не означает, что она заслуживает того, чтобы ее оскорбляли словами, делом или в эмоциональном плане.

— А я вовсе не говорил, что женщина вообще заслуживает, чтобы ее оскорбляли, отпарировал Квин.

Но его небрежный тон только подлил масла в огонь.

— То, что я актриса и сексуальность является частью моего ремесла, вовсе не означает, что я должна стать добычей любого мужчины, который захочет меня получить! Если я играю роль убийцы, это еще не значит, что я сама должна сидеть в тюрьме.

— Вы возбуждаете самые низменные инстинкты, мисс О’Харли, и делаете это вполне осознанно. Так что не удивляйтесь, если к вам прилипает какая-нибудь грязь.

— Иными словами, так мне и надо, — прошептала она. — Вы дурак. Вы из тех мужчин, у которых мозги находятся ниже пояса. Из тех мужчин, которые думают, что если женщина согласилась отужинать с ними, то должна отработать этот ужин в постели. Ну что ж, я сама могу заплатить за свой ужин, мистер Доран, и сама справлюсь со своими проблемами. Я уверена, что вы знаете, где дверь.

— Шантел, — начал было Мэт, но она повернулась к нему, озлобленная, взъерошенная, словно кошка. — Лучше я съем еще несколько канапе, — пробормотал он.

— Мисс О’Харли.

— Что там? — Шантел резко обернулась к своему высокому старику мажордому и втянула в себя воздух, чтобы побыстрее успокоиться.

— Что случилось, Марш?

Услышав, каким тоном она произнесла эти слова, Квин сощурил глаза. В этом тоне прозвучали человеческие нотки. Мисс О’Харли, несомненно, игнорировала классовые различия и общалась со слугами как с людьми. Несмотря на то что от волнения все ее тело было вытянуто, как струна, она улыбнулась старику.

— Вот это только что принесли для вас.

— Спасибо. — Шантел пересекла комнату и взяла из рук слуги вазу с лилиями.

— Ты мне сегодня больше не понадобишься, Марш.

— Очень хорошо, мисс.

Пройдя за спиной Квина, она поставила вазу на столик у окна.

— Почему ты не проводишь своего друга, Мэт? Не думаю, что…

Она вытащила из цветов карточку и замерла на месте. Она собиралась уже было надорвать бумагу, но пальцы ее дрогнули. Не успела Шантел бросить ее на пол, как Квин схватил ее за руку и стал медленно вытягивать из ее кулачка сложенную записку. Он прочитал ее, и его живот свело от отвращения.

— Значит, я заслуживаю это? — Голос Шантел звучал холодно, почти отстраненно, но, заглянув в ее глаза, Квин увидел в них ужас.

Он сунул записку в карман и взял Шантел за руку.

— Почему бы вам не сесть?

— Что, еще одна? — бросился к ним Мэт, но Квин указал на бар.

— Налей ей бренди.

— Я не буду пить. Я не хочу садиться. Я хочу, чтобы вы ушли. — И она начала вытаскивать свою руку, но он только крепче сжал пальцы и подвел ее к софе.

— И как часто вы получаете такие записки?

— Почти каждый день. — Она взяла сигарету, потом положила ее назад.

— И все они такие же… откровенные?

— Нет. Она взяла бокал с бренди и отхлебнула, не желая признаваться даже себе, что нуждается в выпивке. — Это началось пару недель назад.

— А что вы делаете с записками?

— Первые я просто выбрасывала. Потом, когда тон стал меняться, я собиралась их сжечь. — От бренди по ее телу разлилось тепло, но она не успокоилась. — Но потом решила сохранить их. Не знаю почему. Я думала, что, если ситуация выйдет из-под контроля, надо будет иметь их под рукой.

— Позовите своего слугу. Я хочу задать ему несколько вопросов. И принесите остальные записки.

Его приказы сделали то, что не смогло сделать бренди. Шантел почувствовала, что ее позвоночник распрямился.

— Это не ваше дело, Доран. Мы уже все решили.

— Но записка меняет дело. — Он вытащил карточку из кармана и увидел, как она сжалась.

— Я не хочу, чтобы вы мне помогали.

— А я не обещал вам помогать.

Они смотрели друг другу прямо в глаза.

— Покажите мне остальные письма. Пока не придумали, как справиться со всем этим.

В эту минуту, в эту короткую минуту он был ей противен. Шантел могла бы не показать этого, ведь она была хорошей актрисой. Но она не стала скрывать своего презрения. Впрочем, не успела она заговорить, как Мэт положил ей на плечо руку. Его пальцы, как и ее, беспокойно двигались.

— Прошу тебя, Шантел. Подумай, прежде чем сказать.

Шантел не сводила глаз с Квина.

— Я не скажу, что о вас думаю. — Но тут ее губы снова искривились, и она заскрежетала зубами. — А может, и скажу.

— Шантел, — Мэт слегка сжал ее плечо, — я не люблю ультиматумов, но предупреждаю тебя. Если вы с Квином не договоритесь, я обращусь в полицию. Да, — продолжил он, когда она вскинула голову, — я это сделаю. Ты ведь умная женщина. Так веди себя разумно.

Она терпеть не могла, когда ее загоняли в угол. Квин это заметил. Она всегда настаивала на том, чтобы у нее было право выбора и она могла контролировать события. Это восхищало его и вызывало уважение. Может быть, всего лишь может быть, в Шантел О’Харли было что-то особое, невидимое глазу.

— Ну хорошо, сделаем по-вашему. Один раз. — Она встала, царственная и сильная. — Только не надо беспокоить Марша. Она спокойно встретила взгляд Квина. — Он стар и сильно ослабел. Не хочу огорчать его.

— Но я ведь не избивал весь день собаку, — сказал ей Квин.

— Только маленьких детей и котят, — прошептала она, выходя из комнаты.

— Твоя клиентка — сильная женщина.

— Да, сильная, — согласился Мэт. — Но сейчас она насмерть перепугана. А обычно ее не так-то легко напугать.

— Надо думать. — Квин вытащил сигарету и постучал ею по пачке. Он вынужден был признать, что поначалу решил, что Шантел преувеличивает опасность. Но несколько предложений, напечатанных на карточке, заставили его изменить свое мнение. Ничего более гнусного он не читал. Для Квина граница между правильным и неправильным была весьма относительной, но надпись на карточке, вне всякого сомнения, относилась к области неправильного. И все-таки, чтобы решить, хочет ли он взяться за дело, надо было выяснить еще кое-что.

Он посмотрел на Мэта, который ходил по комнате взад и вперед.

— Скажи мне, насколько близкие у вас отношения?

— У нас крепкое взаимовыгодное сотрудничество. — Мэт мрачно улыбнулся. — Она со мной не спит.

— Ты шутишь.

— Она хорошо знает, что ей нужно и чего не нужно. Ей нужен агент. Но мне она не безразлична. — Он бросил тревожный взгляд на дверь. — Ей и так уже сильно досталось.

— Досталось что?

Покачав головой, Мэт сел.

— Это другая история, не имеющая никакого отношения к этой. Ты сможешь ей помочь?

Квин медленно затянулся.

— Не знаю.

— Прошу прощения. — В дверях стоял Марш, одетый в черный костюм и рубашку с накрахмаленным воротником. — Мисс О’Харли сказала, что вы хотите поговорить со мной.

— Я хотел попросить вас рассказать о человеке, доставившем цветы. — Квин показал рукой на вазу и увидел, что старик прищурился. Наверное, он близорукий, подумал Квин.

— Их принес молодой человек, лет восемнадцати-двадцати. Он прибежал со стороны ворот и объяснил, что ему поручили доставить цветы для мисс О’Харли.

— Он был в форме?

Брови Марша сошлись на переносице, пока он вспоминал.

— Нет, кажется, нет. Не могу точно сказать.

— А вы не видели, он приехал на машине или нет?

— Нет, сэр, не видел. Я принял цветы из задней двери.

— А вы сможете узнать, если еще раз увидите?

— Наверное, смогу.

— Спасибо, Марш.

Марш заколебался. Потом, вспомнив свою должность, неловко поклонился.

— Очень хорошо, сэр.

Когда он вышел в коридор, Квин услышал, как Шантел о чем-то шепчется с ним. Он заметил, что ее голос сгладило расстояние, и сейчас он звучал спокойно и легко. На близком расстоянии его хрипотца раздражала нервы мужчины и вызывала у него желание. Она вошла в комнату, неся в руках небольшую пачку писем.

— Я уверена, эти письма произведут на вас впечатление, — сказала она, сунув их в руки Квина. — Они очень напоминают вашу манеру ухаживать за женщинами.

К ней вернулось присутствие духа, подумал Квин. Не обратив внимания на ее колкость, он открыл первый конверт. Адрес, как и сам текст, был напечатан маленькими буквами. Бумага была дешевой. Можно месяцами искать магазин, где она была куплена, и не найти.

Первые несколько писем были полны восхищения и тонких намеков. И написаны хорошим языком, подумал Квин. Их писал весьма образованный человек. Он читал дальше. И хотя язык и синтаксис оставались хорошими, содержание становилось все более непристойным. Квин всякого навидался в жизни и сам был не без греха, но даже его сильно покоробило. Автор, нисколько не стесняясь, подробно описывал свои фантазии, потребности и намерения. В последних письмах содержались скрытые намеки на то, что автор находится вблизи Шантел. Он следит за ней и ждет своего часа.

Закончив чтение, Квин сложил письма в аккуратную пачку.

— Вы уверены, что не хотите подключать к тому делу полицию?

Шантел сидела напротив него, скрестив руки на коленях. «Он мне не нравится», — сказала она себе. Ей не нравился его внешний вид, его манера двигаться. Ей не нравилось то, что голос Квина звучал весьма романтично и резко контрастировал с его лицом. Лицом человека, прошедшего огонь и воду. Так почему же она хотела, даже жаждала, чтобы он помог ей? Она не сводила с него глаз. Иногда приходится заключать сделки с самим дьяволом.

— Нет, я не хочу, чтобы полиция вмешивалась. Не хочу огласки. Я хочу только одного — чтобы этот человек был найден и прекратил меня преследовать.

Квин встал и налил себе еще водки. Бокалы и ведро со льдом были от Розенталя. Он ценил элегантные вещи, как, впрочем, и грубые. Для него не было особой разницы, пьет ли он пиво из бутылки или вино из хрустальной рюмки, главное — утолить жажду. Он ценил красоту, но не был ее рабом. Внешняя оболочка ничего не значила для него. Когда обстоятельства требовали, он и сам мог прикинуться очень крутым.

Шантел О’Харли была красива и элегантна. Если он возьмется помогать ей, то сам характер работы заставит его понять, где тут оболочка, а где глубоко запрятанная сущность. Именно это и заставляло его сомневаться. Он хорошо понимал, как опасно бывает познать другого человека для всех, кто в таком деле завязан.

Если он все-таки возьмется ей помогать, то сумеет устоять перед ее красотой. Его отношение к Шантел могло меняться в зависимости от обстоятельств. Но он не сможет побороть стремление узнать, что кроется за прекрасным фасадом. Ему никогда не удавалось устоять перед этим.

Проглотив водку, он повернулся к ней. Шантел снова сидела на стуле, и по ее виду можно было подумать, что она от всего отрешилась и расслабилась. Двигались только пальцы ее левой руки, они слегка сгибались и разгибались, словно она сосредоточила на них все свое внимание. Он пожал плечами и подстроился под ее настроение.

— Пятьсот долларов в день плюс расходы.

Шантел подняла бровь. Это было единственное ее движение. Но с его помощью она сумела передать целую гамму чувств: удивление, практичность и неприязнь. Но совсем не облегчение, которое она испытала.

— Это весьма крупная сумма, мистер Доран.

— Ваши деньги не пропадут даром.

— Именно в этом я и хочу убедиться. — Отклонившись назад, она сцепила пальцы под подбородком. У нее были тонкие запястья, а кисти такие же нежные, как и лицо. На правой руке сверкнул бриллиант, а потом снова стал белым и холодным, как она сама. — А что я получу взамен пятисот долларов в день плюс расходы?

Его губы искривились, как перед тем, как он поднес к ним бокал.

— Вы получите меня, мисс О’Харли.

Она слегка улыбнулась. Опыт помог ей. Она снова обрела контроль над своими чувствами, и страх отступил.

— Это интересно. — Взгляд, которым она его одарила, мог бы пригвоздить человека к стене и заставить его молить о прощении.

Квин почувствовал удар и признал, что он был весьма сильным.

— А что мне с вами делать?

— Вы получите от меня отдачу. — Он подошел к ней и, остановившись у ее стула, наклонился.

Она уловила его запах — не одеколона, не мыла или пудры, а запах сильного мужчины, и от этого ей стало спокойно.

Она не отодвинулась, а просто обняла себя руками, чувствуя, что нравится ему.

— Какую же отдачу, мистер Доран?

Она была похожа на женщину на картине, которую, как ему показалось, он видел в Лувре тысячу лет назад.

— То, что я буду делать для вас. Пять сотен в день, мой ангел, и ваше доверие в придачу. Такова моя цена. Вы платите эти деньги и получаете охрану в течение двадцати четырех часов. Мы начнем с того, что один из моих людей станет охранять ваши ворота.

— Если у меня есть ворота, зачем мне охранник?

— Разве вам никогда не приходило в голову, что от этих ворот нет никакого толку, если вы открываете всем, кто ни позвонит?

— Мне не приходило в голову только одно: я должна запираться у себя в доме.

— Привыкайте к этому, поскольку тот, кто присылает эти цветы, не относится к числу здоровых людей.

В ее глазах вспыхнул ужас и тут же погас. Он оценил, как быстро она сумела справиться с ним.

— Я это знаю.

— Итак, мне потребуется расписание ваших съемок. И начиная с завтрашнего дня один из моих людей будет при вас все время, когда вы будете высовывать свой красивый носик из дома.

— Нет. Она встала и посмотрела ему в лицо. В ней вспыхнуло упрямство, которым отличались все О’Харли. — За пять сотен баксов в день я хочу, чтобы меня сопровождали вы сами, Доран. Вам доверяет Мэт, и за это я вам плачу.

Они стояли близко друг от друга, очень близко. Он почувствовал запах, сочившийся из всех ее пор, и в этом запахе не было ни спокойствия, ни изысканности. От совершенных черт ее лица у него захватило дыхание. Волосы, зачесанные назад, падали на спину великолепным каскадом и были похожи на ангельские. Что произойдет, если дотронуться до них? Вознесется ли он на небеса или будет низвергнут в ад? Но, если бы дело дошло до этого, Квин не думал бы о последствиях.

— Вы можете пожалеть об этом, — прошептал он, а потом его рот растянулся в улыбку.

Да, Шантел сразу поняла, она пожалеет об том, но гордость не позволяла ей отступать.

— Я плачу вам деньги, мистер Доран. И таково мое условие.

— Вы здесь босс. — Он поднял ее бокал и протянул ей. — Утром придут двое моих людей и поставят на телефон…

— Я не хочу.

— Я не возьмусь за эту работу, если вы будете связывать мне руки. — Его легкая улыбка исчезла так же быстро, как и появилась. — Мы поставим на телефон прослушивающее устройство. Может, этот тип скажет что-нибудь, благодаря чему мы сможем его вычислить, может нам повезет, и мы определим его номер. Относитесь к нам как к врачам. — Он снова улыбнулся ей, довольный своей находкой. Если вы захотите сказать что-нибудь личное одному из своих… друзей, не думайте о нас. Мы и не такое слыхали.

Труднее всего Шантел было справиться с гневом. Он мгновенно охватил ее, но прежде чем она ответила, ей удалось подавить его.

— В этом я не сомневаюсь. Что еще?

— Я заберу с собой эти письма. Вряд ли нам удастся установить, где была приобретена бумага, на которой они написаны, но мы попытаемся. Может, вы догадываетесь, кто из ваших знакомых мог бы писать их?

— Нет. — Ответ прозвучал сразу же и с полной уверенностью.

Квин решил сам проверить всех, кто был рядом с ней.

— А за последние месяцы вы не встречали кого-нибудь, кто мог бы пролить свет на это дело?

— Я встречалась с сотнями людей.

— Отлично. — Он вытащил из кармана блокнот и огрызок карандаша. — Назовите мне номера мужчин, с которыми вы спали. В течение последних месяцев.

— Идите к черту, — сладко произнесла она и собиралась уже сесть, но он схватил ее за руку.

— Послушайте, я не собираюсь играть с вами. Мне совершенно не интересно, сколько мужчин побывало у вас в постели. Я задаю вопросы, потому что этого требует дело.

— Вы правы. — Шантел откинула назад голову. — Мое дело.

Ее кожа была теплее, чем казалось. Он решил, что подумает об этом позже.

— Один из них, возможно, потерял голову. Может вы переспали с ним всего пару раз, а он решил, что имеет на вас права. Подумайте об этом. Все это началось шесть недель назад, так с кем же вы были до этого?

— Ни с кем.

Квин крепче сжал ее руку, а на его лице появилась досада.

— Давайте сделаем перерыв, ангел мой. Я не собираюсь торчать здесь всю ночь.

— Я сказала, ни с кем. — Она выдернула свою руку. На какое-то мгновение ей захотелось назвать ему десяток имен, нет, два десятка, только чтобы увидеть, как он остолбенел. — Верьте или не верьте во что хотите.

— Просто в голове не укладывается, что вы проводите свои вечера в одиночестве, штопая носки.

— Ну конечно, я же тащу в себе в постель всякого мужика, который проходит в полуметре от меня. — Рассчитанным движением она опустила взгляд, словно измеряла расстояние между ними.

— А мне кажется того, что в двадцати сантиметрах, — прошептал он.

— Простите, что разочаровала вас, но, прежде чем ложиться с кем-нибудь в постель, я должна заинтересоваться этим мужчиной, а меня никто не заинтересовал. Кроме того, я работала, а работа отнимает очень много времени. — Бессознательным движением она потерла свое запястье там, где еще недавно были его пальцы. — Удовлетворены?

— Охолонись, Квин. — Почувствовав, что обстановка накаляется, Мэт подошел к Шантел и обнял ее за плечи. — Ей и так тяжело.

— Мне платят не за то, чтобы я держал за руку. — Квин подхватил письма, досадуя

то, что испытал недовольство собой. — Я приду завтра. В каком часу вы встаете?

— В пять пятнадцать. — Она не могла не ухмыльнуться, увидев, с каким удивлением он на нее посмотрел. — Я уезжаю на студию в пять сорок пять. Утра, мистер Доран. Вам это подходит?

— Подпишите лучше чек. Пять сотен аванса.

— Вы его получите. Спокойной ночи, мистер Доран. Вечер прошел весьма необычно.

— Сделайте одолжение, не поднимайте трубку телефона сегодня вечером. — С этими словами Квин кивнул Мэту и вышел.

Шантел подождала, пока за ним не закроется дверь. Она подошла к кофейному столику и вытащила еще одну сигарету.

— Твой друг ублюдок, Мэт.

— Всегда им был, — согласился тот. — Но зато самый лучший сыщик.