Глубоко под кожей

Глава 4

Шантел уже давно поняла, что право на личную жизнь и слава несовместимы. И чтобы добиться второго, надо пожертвовать первым. Если она ужинала с другом в каком-нибудь тихом месте, на следующее утро об этом писалось в газетах. Если она танцевала с какой-нибудь знаменитостью, фотографии и публикации об этом появлялись еще до того, как замолкал оркестр. Если верить прессе, ее жизнь была полна мужчин, диких, испепеляющих романов и утомительных приключений. Она относилась к этому спокойно. Она была также достаточно умна, чтобы понимать, что если она будет грубой с папарацци и начнет воевать с ними, то ее репутация и фотографии станут совсем не лестными. Поэтому она всегда старалась им угодить (до определенных пределов, конечно) и производить на публику впечатление гламурной и невозмутимой женщины.

Но прослушивающее устройство на ее телефоне и охранники у ворот были совсем другим делом. Они никак не вписывались в сладкую шелково-алмазную тайну, которой она себя окружила. Если бы у нее был выбор… Всякий раз, когда эта мысль приходила ей в голову, Шантел стискивала зубы и напоминала себе, что выбора у нее нет.

Она должна быть благодарна Квину. Конечно, признать этот факт было очень трудно, но она понимала, что должна сделать это. После звонка в ее гримерную все прекратилось, не стало ни писем, ни цветов, ни шепчущего голоса в трубке. Она убеждала себя, что должна испытывать облегчение. Но вместо этого она все время ждала, не случится ли еще чего-нибудь.

В течение недели она была слишком занята, чтобы думать об этом. На несколько часов она с головой погружалась в роль Хейли и ее проблемы. Пока шли съемки, трудно было думать о собственных делах. Работа всегда спасала ее в трудные периоды жизни. И она надеялась, что спасет и на этот раз.

Но вот наступила суббота. Съемки шли нормально, и непредвиденных вызовов не ожидалось. Обычно в субботу утром она любила несколько часов поваляться в постели, наслаждаясь покоем и комфортом, которые, судя по газетам, были частью ее каждодневной жизни.

Но сегодня она проснулась в семь часов. Разозлившись, она приказала себе снова уснуть. Но в семь пятнадцать она поймала себя на том, что смотрит в потолок и напряженно думает о том, что ее ожидает. В таком состоянии не уснешь. А ведь все уверены, что красивая гламурная женщина спит до полудня, после чего ей делают массаж и маски для лица. Она и сама поверила бы в это, если бы не была актрисой.

Сбросив покрывало, она прошла в кабинет, смежный с гардеробной. Из всех комнат ее дома только в кабинете можно было узнать о другой стороне ее жизни. Мебели в кабинете было много, но она была проста и функциональна. Ткань для штор была, вероятно, привезена из Парижа, но обстановка комнаты производила впечатление четкой организации и продуманности. Письменный стол был куплен не только за свою дороговизну и красоту, но и потому, что был удобен для работы. Шантел часто работала за ним. И использовала компьютер, который там стоял.

Да, у нее были агент и личный менеджер, команда журналистов и помощников, но Шантел стремилась сама управлять своей жизнью, своим бизнесом. Она знала, сколько у нее денег на счете и сколько она получает за каждую картину. Она аккуратно подшивала в папки листы всех своих контрактов. И она не просто подшивала их, а внимательно читала.

Она подошла к столу и, не посмотрев в свой толстый ежедневник и на стопку листков с телефонными посланиями, которую оставляла горничная, взяла толстую пачку бумаг. Это были три сценария, которые она еще не успела просмотреть. Съемки «Чужих» когда-нибудь закончатся и чем раньше она начнет думать о следующем фильме, тем меньше времени будет сидеть без работы.

Шантел вернулась в спальню, устроилась в постели, бросив под спину подушки, и, положив первый сценарий на колени, сказала себе, что будет работать до восьми часов, когда ей приносят кофе. Она очень быстро поняла, что первый сценарий совершенно безнадежен. В самой истории была какая-то изюминка, но в основном вся ее роль сводилась к тому, что ей, обнаженной, придется переходить от одной страстной сцены к другой. Шантел не была ханжой, но она вовсе не хотела использовать свое тело для того, чтобы помочь продать посредственный фильм. Кроме того, ей уже надоело играть женщин-вамп или жертв. Она отбросила этот сценарий и взялась за другой. Он захватил ее с первой же страницы.

Это была комедия. Наконец-то кто-то прислал ей умную вещь, в которой ей не придется полагаться исключительно на свою сексуальность. Диалоги в этой комедии были остроумными, сюжет делал неожиданные повороты, от которых она громко хмыкала. Шутки были не только примитивными, но и строились на игре слов, и Шантел понимала, что здесь ей будет где развернуться. Ее героиня все время попадала в дурацкое положение и кончала тем, что падала лицом в грязь. Шантел это ужасно понравилось.

«Огромное спасибо тебе, Мэт». Прочитав половину сценария, Шантел прижала его к груди. Он понял, что ей хочется сняться в такой роли, которая никак не соответствует образу, с таким старанием созданным ими за последние шесть лет. Конечно, это рискованная затея. Захотят ли люди платить, чтобы увидеть, как она шлепается лицом в грязь? Шантел откинулась на подушки, подтянула колени и снова углубилась в чтение.

Когда в дверь постучали, она была полностью поглощена сценарием. Она машинально ответила и засмеялась, представляя, кем ее героиня выбирается из очередной передряги.

— Наверное, что-то очень смешное, — заметил Квин.

Шантел резко подняла голову, и смех в ее глазах сразу же сменился раздражением Как плохо, подумала она, что он так хорошо выглядит.

— Жаль, что я не зарядила пистолет.

— Неужели вы смогли бы пристрелить человека, который принес вам в постель завтрак?

Он подошел к кровати, поставил ей на колени поднос, а потом преспокойно уселся рядом. На нем были футболка и потертые джинсы, и его, похоже, совсем не волновало, что его теннисные туфли оказались на коврике ручной работы.

— Что вы читаете? — спросил он, вытянув ноги и закинув руки за голову.

— Биржевой отчет.

— А, да, я тоже всегда хохочу над ним.

От подушек исходил ее запах, сексуальный, экзотический и возбуждающий Она была еще слегка помятой после сна, а волосы неряшливо свисали на плечи и спину. Но даже при ярком утреннем свете он не смог отыскать ни единого изъяна в ее лице. На ее плечах выделялись только две тонкие бретельки, а на груди маленькая полоска кружев. Он вспомнил то, о чем не должен был вспоминать, что он ощущал, когда прижимал ее к себе и целовал, пока у него не помутился разум. Квин взял с подноса тост и потянулся за джемом.

— Угощайтесь, — пробормотала Шантел, борясь с желанием отодвинуться.

— Спасибо. — Он наклонился над подносом и намазал джем толстым слоем на тост. Его дыхание теплой волной коснулось обнаженного плеча Шантел, она застыла и напомнила себе, что терпеть его не может. — Я уже говорил, у вас огромная кровать?

— Когда мне принесут счет за стирку коврика, я вычту его из вашей зарплаты. — Делая вид, что не обращает на него никакого внимания, Шантел взяла кофейник и налила себе кофе.

— Зачем я вам понадобилась, Доран?

Он откусил кусочек тоста и молча посмотрел на нее. Его губы медленно, очень медленно растянулись в улыбку.

— Не напрягайтесь, — сказала она и отхлебнула кофе, который оказался слишком горячим.

Почувствовав, что обожгла язык, он решила, что он не просто не нравится ей. Он ей противен.

— Задайте глупый вопрос, — начал он, наливая себе кофе.

— Послушайте, я очень занята, так что. если…

— Да, я уже это заметил.

— Мне надо прочитать несколько сценариев.

— И что, среди них есть хорошие?

Шантел глубоко вздохнула. «Некоторые мужчины отличаются повышенной тупостью, — напомнила она себе. Быть может, если я его рассмешу…»

— Если хотите знать, то один такой есть. И я хочу дочитать его сегодня утром, так что, если у вас ко мне какое-то дело…

— А в этом сценарии вы снова над кем-то издеваетесь?

Терпение, приказала себе Шантел. С идиотами надо быть терпеливой.

— Так уж случилось, что это комедия.

— Комедия? — Квин хмыкнул и выпил свой кофе. Вы собираетесь играть в комедии?

Ее глаза сузились.

— Не увлекайтесь, Доран.

— Ну, подумайте, мой ангел. У вас не такое лицо, чтобы бросаться в него тортами.

— Здесь вместо торта грязь.

— Что?

— В этом сценарии героиня падает лицом в грязь.

Он выудил из тарелки с фруктами кусок дыни.

— Хотел бы я на это посмотреть.

— Надеюсь, ваше желание разделят несколько миллионов зрителей. — С естественной грацией она вытащила салфетку из кольца и протянула ему. — Вы ведь, в конце концов, обыкновенный человек, не правда ли?

— Да, совершенно обыкновенный, — легко согласился он.

— А теперь скажите мне, почему вы явились сюда утром, уселись с ногами на мою кровать и запустили руки в мой завтрак?

— Это входит в мои обязанности. Отличный кофе.

— Я передам вашу похвалу повару. Теперь переходите к делу.

— А вы не хотите что-нибудь съесть?

— Доран!

Он достал маленькую папку и открыл ее.

— Я принес вам парочку предварительных отчетов, думаю, они вас заинтересуют.

— Отчетов о чем?

— О Ларри Вашингтоне, Амосе Лири, Джеймсе Брюстере. Нашлось кое-что и о вашем гримере и шофере.

— Шофере? Вы что, изучали материалы, касающиеся Роберта?

Аппетит у нее пропал, и она села в кровати повыше. Квин увидел темно-розовый шелк под кружевами и подумал, какой длины ее сорочка.

— Ничего более странного в жизни не слыхала.

— Ангел мой, неужели вы не читаете детективы? Преступником всегда оказывается тот, кого меньше всего подозревают.

— Я плачу вам не за то, чтобы вы изображали из себя Шерлока Холмса, и, черт побери, если вы будете копаться в биографии таких людей, как Роберт и Джордж, я вас уволю.

Немного подумав, Квин съел ягодку клубники.

— А вы никогда не замечали, как ваш Роберт на вас смотрит?

Кружева поднялись и упали в такт ее дыханию. Шантел кокетливо наклонила голову:

— Все мужчины так на меня смотрят, милый мой.

Он долго смотрел на нее, а потом отхлебнул кофе. Даже ему было трудно определить, когда она играет, а когда ведет себя естественно.

— Поскольку мне нужно было с чего-то начать, я решил начать с тех людей, которые находятся к вам ближе всех. Только не говорите мне, что вы и Мэта подозреваете. — Он ничего не ответил, и она снова взглянула на него.

— Вы шутите. Ведь Мэт…

— Такой же мужчина, как и все, — закончил за нее Квин. — Вы ведь только что сказали, что все мужчины одинаковы.

Шантел в ярости схватила поднос и плюхнула его на колени Квину. Из чашек выплеснулся кофе.

— Послушайте, надо все это прекратить. Я не допущу, чтобы вы шпионили за людьми, которыми я дорожу, и нервировали их. Мэт мой самый близкий друг, и мне показалось, что он и ваш друг.

— Это не имеет отношения к делу.

— На этом наше дело прекращается. Звонков больше не было и писем тоже.

— Целых сорок восемь часов.

— Для меня достаточно и этого. Я заплачу вам за сегодняшний день, и мы…

В эту минуту телефон, стоявший у кровати зазвонил, и слова замерли в горле у Шантел. Не осознавая этого, она схватила Квина за руку, и их пальцы крепко переплелись.

— Пусть трубку возьмет прислуга, — прошептал он. — Не паникуйте. Если это он, поговорите с ним спокойно. Постарайтесь затянуть разговор, тяните как можно дольше. Нам нужно время, чтобы засечь номер.

Зажужжал интерком, и Шантел вздрогнула.

— Соберитесь, Шантел. Вы справитесь с этим.

Стараясь выровнять дыхание, Шантел произнесла;

— Да?

— Вам звонит какой-то мужчина, мисс ОХарли. Он не говорит своего имени, но утверждает, что у него к вам очень важный разговор. Сказать ему, что вы не можете подойти?

— Да, я… — Но тут ее запястье сжала рука Квина. — Нет, я отвечу. Спасибо.

— Тяните время, — повторил Квин. — Пусть говорит подольше.

Когда она подняла трубку, ее пальцы были холодными и плохо слушались. Квину достаточно было только взглянуть в ее лицо, чтобы понять, что она слушает знакомый шепот.

— Не кладите трубку, — тихо сказал он, держа ее руку в своей. — Пусть он говорит. Слушайте спокойно и отвечайте на его вопросы.

— Спасибо, — сумела выдавить она, хотя в ее горле застрял комок. — Да, да, я получила ваши письма. Нет, я не сержусь. — Она закрыла глаза и попыталась представить, что от его слов у нее по коже не бегут мурашки. — Мне хочется, чтобы вы назвали себя. Если вы… — Со смешанным чувством отчаяния и облегчения Шантел отняла трубку от уха. — Он повесил трубку.

— Вот черт! — Поставив поднос на пол у кровати, Квин склонился над ней и нажал несколько кнопок телефона. Это Квин. — Он снова выругался. — Да, продолжайте слушать. Да, я понял. Времени было слишком мало, — пояснил он Шантел, повесив трубку. — Может, он сказал что-нибудь, что заставило вас насторожиться или вспомнить того, кого вы знаете?

— Нет. — Она снова задрожала, но все-таки сумела взять себя в руки. Из тех, кого я знаю, никто на такое не способен.

— Выпейте еще кофе. — Он налил в чашку кофе и протянул ей.

Шантел выпила, чтобы избавиться от комка в горле.

— Квин. — Она сглотнула. — Он сказал… он сказал, что приготовил для меня подарок, необычный подарок. — Она повернула голову и посмотрела на него огромными от страха глазами. — И еще он сказал, что я получу его очень скоро.

— Давайте я сам буду ломать над этим голову. — Он всегда знал, что сказать тем, кто искал его защиты. Он много раз попадал из-за этого в беду в Южной Америке, в Афганистане, во многих других местах. Он обнял ее рукой за плечи и притянул к себе, хотя и понимал, что лучше этого не делать. — Именно за это вы мне и платите, мой ангел.

— В конце концов он до меня доберется. — Шантел произнесла эти слова с такой безнадежностью, что он обнял ее покрепче. — Я это чувствую.

— Я встану у него на пути, так что ему это вряд ли удастся. Послушайте, двое моих людей наблюдают за садом, а еще двое слушают телефонные разговоры.

— Что-то мне это плохо помогает. Она закрыла глаза и на мгновение позволила себе опереться на него. — Может, потому что я их не вижу.

— Но меня-то вы видите, не правда ли?

— Да. — И еще она ощущала его, ощущала твердые, накачанные мышцы его руки и плеча и совсем не гладкую кожу на его лице.

— Хотите видеть меня чаще?

Встревожившись, Шантел подняла лицо и посмотрела ему в глаза. В них светился веселый огонек, но она была уверена, что ошиблась. Похоже, что он и вправду беспокоится о ней.

— Не поняла?

— Мне нравится ваша реакция. Вы можете поставить мужчину на колени, не пошевелив и пальцем, ангел мой.

— Да, я обладаю такой способностью. Объясните, Доран, что вы имели в виду.

— Почему бы мне не поселиться у вас на какое-то время? Только не позволяйте своему эго заходить слишком далеко, — предупредил он, увидев, что она напряглась. В этом доме много места, и, хотя мне очень нравится ваша кровать, я смирюсь и с другой. Что вы на это скажете, ангел мой? Возьмете меня в соседи?

Она нахмурилась, не желая признаваться, что, если он будет все время рядом, ей станет гораздо спокойнее. Дом и вправду был достаточно большим, чтобы они могли не мозолить друг другу глаза, хотя с личной жизнью придется распроститься. Проблема заключается только в одном: его присутствие будет напоминать ей о том, что она ощутила во время их горячего поцелуя. Если он будет все двадцать четыре часа находиться в ее доме, одними воспоминаниями они, скорее всего, не ограничатся.

— Наверное, мне лучше купить свирепого пса, — пробормотала Шантел.

— Вам выбирать.

Это была правда. И она хорошо знала, как обращаться с ним.

— Хорошо, тащите сюда свои вещи, Доран. Мы найдем уголок, где вы будете спать. — Сев на кровать, она взяла сценарий. Ей стало лучше, она не могла отрицать этого. Ледяной узел в ее животе развязался. — Во что это мне обойдется?

— Кормежки и тарелки фруктов по утрам мне будет мало. Так… Пользование домашними приборами и, поскольку мне придется распроститься со своими развлечениями, дополнительно еще две сотни долларов в день.

— Две сотни? — Шантел фыркнула. — А я и не предполагала, что ваши развлечения стоят больше пятидесяти. Ведь столько, кажется, платят в массажных салонах?

— А что вы знаете о массажных салонах?

Она бросила на него косой взгляд:

— То, что я видела в кино, дорогой.

— Может, вы хотите еще раз насладиться мастерством моих рук? — Он поднял палец и спустил бретельку с ее плеча.

Шантел не стала поправлять ее, она продолжала читать сценарий.

— Нет, спасибо. Сомневаюсь, что вы сможете чему-нибудь меня научить.

— А я думаю, что смогу.

Когда он спустил и вторую бретельку, Шантел подняла на него взгляд и поняла, что он просто поддразнивает ее. Однако ей не хотелось принимать его игру.

— Обратитесь ко мне, когда у меня будет несколько свободных недель, Доран. Только я боюсь, что нам придется начинать с царапин.

— Я очень быстро учусь.

Он провел рукой по ее плечу, и его большой палец проехал по ее подбородку.

Она схватила его руку еще до того, как поняла, что делать этого не надо. Но ее голос звучал твердо:

— Ведите себя прилично.

— Когда ведешь себя прилично, слишком много теряешь. — Ему хотелось снова дотронуться до нее и ощутить пальцами ее гладкую теплую кожу. Ему хотелось увидеть, как потемнеют ее глаза, то ли от гнева, то ли от возбуждения, когда он дотронется до нее. Он видел, что она готова вцепиться в его лицо, но это не помешало ему заметить горящий внутри нее огонь, который она так умело сдерживала. Тот огонь, который полыхал в ней на экране.

Она подняла свободную руку, и Квин схватил ее. Она держала его руку, он ее. Квин решил, что они в расчете. Он думал, что она не вырывает свою руку из гордости, из гордости и убежденности в том, что может поставить его на колени, когда ей вздумается. Но он не был уверен, что ему хочется видеть ее другой.

Он уже собирался отпустить ее, как Шантел вздернула подбородок, а в ее глазах сверкнул вызов. Он обожал, когда ему бросали вызов.

Не отрывая от нее взгляда, он наклонился к ее лицу. Но он не стал ее целовать. Шантел, удивленная и возбужденная, ощутила что-то вроде удара, когда он схватил зубами ее нижнюю губу. И ее внутренний холод начал таять, хотя она решила не отвечать Квину.

Она могла бы дать ему отпор. Когда-то Трейс научил Шантел и ее сестер, как защитить себя от слишком навязчивых представителей мужского пола. Шантел знала, что может одним быстрым и неожиданным ударом колена заставить его согнуться пополам и начать хватать ртом воздух. Но она лежала неподвижно, загипнотизированная смотревшими на нее зелеными глазами.

Она не думала, что снова испытает такие ощущения, такой голод. Она подавила их много лет назад, когда из-за своих эмоций выставила себя круглой дурой. Она не думала, что снова испытает это медленное, постепенно нарастающее ощущение в своем животе. Она не думала, что начнет таять от одного прикосновения мужчины. Она снималась во многих любовных сценах. Сначала были репетиции, потом многочисленные дубли, и она уже не чувствовала ничего, кроме желания выполнить то, что требовалось от нее по сценарию. Она знала, что оба актера, играющие в любовной сцене, во время самых страстных объятий не ощущают ничего.

Это легкое покусывание ее губы не должно было вызвать у нее что-либо, кроме раздражения. Но она лежала неподвижно, охваченная непреодолимым желанием подавить возбуждение, которое это покусывание в ней породило.

Это невозможно! Невозможно, но он чувствовал, что ее окружает ореол невинности. Если это была игра, значит, она талантливей, чем он думает. Если же не игра, то это совершенно невозможно. Шантел каким-то образом воздействовала на его разум, чего никак нельзя было позволять. Она неожиданно сумела перехватить инициативу, и он готов был уже забыть обо всем, кроме нее.

Желание. Он всегда умел обуздывать свое желание и быстро забывать о нем. Она могла вызвать желание у любого мужчины, но он не был уверен, сможет ли мужчина забыть о ней. Она слишком сильна, и эта сила заставляла мужчин желать ее до боли, хотеть ее, превращаться в слабака. Квин не мог позволить, чтобы она одержала над ним верх. Чувствуя теплые мягкие губы, он напомнил себе, что у него две задачи. Первая — обеспечить безопасность Шантел. А вторая — уберечься самому.

Почувствовав, что возбуждение спадает, он отодвинулся от нее. Он ступил на слишком зыбкую почву. Надо следить за каждым своим шагом.

— Вы набили себе животик, ангел мой.

«Успокойся», — велела она себе, прилагая неимоверные усилия, чтобы взять себя в руки. Для него это ничего не значит. Для него это просто война за превосходство, которую вечно ведут мужчина и женщина. Он не растаял внутри и не ощутил потребности быть любимым, потребности поверить, что, может быть, всего лишь может быть, она — именно то, что ему нужно. И она не позволит ему почувствовать, что сама она так и думает.

— В следующий раз я наемся так, что мой живот превратит вас в лепешку.

— Наверное, так оно и будет, — пробормотал он и отодвинулся. — Вы немного бледны. — Он окинул взглядом ее обнаженные плечи и выругался про себя, снова почувствовав желание. — Одевайтесь и ждите меня у бассейна. Я принесу вам сведения, которые мы получили за прошедшее время. — Он скатился с постели и, захватив с собой папку, ушел. Ему нужно было выйти на свежий воздух, и поскорее.

Квин плавал в бассейне, словно угорь, гладкий, быстрый и невозмутимый. Выйдя во дворик, Шантел стояла на солнце и наблюдала за ним. Она не ошиблась, представляя себе его мускулы. Сейчас она видела, как они бугрятся при каждом взмахе его рук, набухают при каждом движении ноги. Из кучи плавок, которые она держала в доме для гостей, он выбрал маленькие черные. Они уютно устроились у него на бедрах, не доходя до талии.

И все-таки, подумала она, он выбрал их, потому что они удобнее других, а не для того, чтобы произвести на нее впечатление. Насколько она могла судить, Квин Доран и без того считал себя совершенно неотразимым. Она села за стол, над которым был раскрыт зонтик, и стала ждать, когда он вынырнет на поверхность

Физическая нагрузка помогла. Квин понял, что в отношениях с Шантел чуть было не перешел границу, которую сам себе установил. Он до сих пор не мог понять, что заставило его приблизиться к ней, ведь он хорошо понимал, что она принадлежит к тому типу женщин, от которых умному мужчине лучше держаться подальше. А ведь он всегда считал себя умным. Только это и помогло ему выжить. Но у него также была привычка поддаваться искушению. Таков был стиль его жизни. И хотя эта жизнь никогда не была скучной, такому сильному искушению, как Шантел, он еще не подвергался.

К тому времени, когда он в тридцатый раз переплыл бассейн, терзавшее его напряжение сильно уменьшилось. При других обстоятельствах он сбросил бы его, поколотив грушу, но нужно было довольствоваться тем, что было.

Убрав мокрые волосы с лица, он стоял в мелкой части бассейна, и его ноги ласкала вода. И тут он увидел Шантел.

Откинувшись на стуле, спрятав лицо в тени большого белого зонта, она была олицетворением холодной, неприступной красоты. Сегодня она подняла волосы и заколола их на затылке, оставив лицо без обрамления. Но оно не нуждалось ни в какой рамке, и простая, строгая прическа только подчеркивала это. Уютный топ с глубоким вырезом был заправлен в короткие шорты, которые демонстрировали длинные-предлинные ноги. Вылезая из бассейна, он не сводил с них глаз.

— А вы великолепно сложены, мой ангел.

— Мне многие это говорили. — Протянув руку к соседнему стулу, она взяла полотенце. — Я вижу, вы уже совсем освоились, — Она бросила ему полотенце, но он просто повесил его на шею. Капельки воды на его бронзовой коже отражали солнечный свет.

— Отличный бассейн.

— Мне он и самой нравится.

— Тогда вам нужно чаще им пользоваться. Плавание отлично помогает сохранить фигуру.

— Я сама позабочусь о своей фигуре, Доран. — Ее постепенно охватывал гнев. Шантел скрыла его под сарказмом. — Долго мы будем с вами болтать? Сегодня днем мне надо сделать маникюр.

— А мы поговорим во время маникюра.

— Мы? — Она не могла не улыбнуться, увидев, что он сел напротив нее. — Я как-то не могу себе представить вас в шикарном заведении типа «Ухоженные ногти».

— Мне случалось бывать в местах и похуже. — Он слегка передвинул стул, чтобы на него падали лучи солнца. Что еще у вас запланировано на сегодня?

— Ну, может, я немного пройдусь по Родео-Драйв и поглазею на витрины магазинов, сказала она, поддавшись искушению подразнить его. — Ланч в «Ма-Мезон», я думаю, или в «Бистро», быть может. — Она уперла подбородок в сложенные ладони. — Я уже много дней ничего не видела. У вас есть какая-нибудь приличная одежда?

— Я достану. А вечером у вас благотворительный обед.

Ее улыбка погасла.

— Как вы об этом узнали?

— Моя работа все знать. — Квин заглянул в свои записи, хотя они ему были и не нужны. — Моя секретарша связалась с Шоном Картером и объяснила ему, что вас будет сопровождать другой человек.

— Тогда пусть она снова позвонит ему. Мы с Шоном договорились идти вместе, чтобы сделать рекламу фильму.

— Неужели вы хотите ехать в лимузине с затемненными стеклами с человеком, который, возможно…

— Я знаю, что это не Шон. — Перебив его, Шантел взяла пачку сигарет, которую Квин бросил на стол.

— Мы будем играть по моим правилам. — Квин взял свою зажигалку и щелкнул ею. — Я отвезу вас на вечеринку, а там можете обниматься с Шоном перед фотографами сколько захотите. — Что у вас на завтра?

Шантел бросила на него взгляд, полный сарказма:

— Скажите мне сами.

Квин, демонстрируя терпение, открыл свою папку.

— В час дня к вам придут репортер и фотограф из «Стиля жизни», которые собираются сделать материал о вас в вашем доме. Больше ничего у меня не записано.

Шантел бросила сигарету в пепельницу и оставила дымиться там.

— Потому что ничего другого и не запланировано. Мне нужно заняться кое-какими домашними делами, а вечером я пораньше лягу спать, потому что в понедельник мне снова на работу.

— Да, Мэт предупреждал меня, что вы очень практичная женщина. Итак, Ларри Вашингтон.

— Ну что же, читайте, — согласилась она. — Вы не успокоитесь, пока не сообщите мне, что вы узнали.

— Этот мальчик на первый взгляд совершенно чист. Закончил в прошлом году университет Лос-Анджелеса по специальности «Управление бизнесом». Похоже, он всегда увлекался театром, но предпочитает быть статистом или исполнителем второго плана.

— Именно поэтому я его и наняла.

— Шесть месяцев назад он расстался со своей соученицей, с которой у него были весьма серьезные отношения. Очень привлекательная голубоглазая блондинка. Девушка его бросила.

— Не надо было ему вдаваться в подробности, у многих женщин голубые глаза, и многие студенческие романы кончаются разрывом, — заметила Шантел.

— Амос Лири, — продолжал он, не обращая внимания на ее слова. — Вы знали, что его первая жена развелась с ним, потому что он не пропускал ни одной юбки?

— Да, знала. Это было пятнадцать лет назад, так что…

— От старых привычек очень трудно избавиться. Джордж Маклинтох.

— Мне очень жаль вас, Доран. Очень жаль.

— Он работает гримером уже тридцать три года. У него пять внуков, а осенью родится шестой. Пару лет назад умерла его жена, и он стал прикладываться к бутылке.

— Достаточно. — Она поднялась и подошла к бортику бассейна. Вода была спокойной и кристально чистой. Такой была и ее жизнь всего несколько недель назад. — С меня достаточно. Я не собираюсь сидеть здесь и слушать, как вы копаетесь в личных проблемах людей, с которыми я работаю. Она посмотрела на него через плечо. — У вас очень грязный бизнес.

— Вы правы. — Он ничем не выдал своего отношения к происходящему. — Джеймс Брюстер. У него, похоже, очень прочная семья. Женился двадцать один год назад, имеет сына, который учится на юриста. На восточном побережье. Интересно, что Брюстер более десяти лет посещает психоаналитика.

— В этом городе все посещают психоаналитика.

— Но вы же не посещаете.

— Скоро начну, если буду продолжать общаться с вами.

Он коротко улыбнулся и перевернул страницу.

— Ваш шофер Роберт, очень интересный человек. У молодого Роберта Де Франко нет отбоя от женщин.

— Этим он очень похож на вас.

— Не могу не восхищаться его выносливостью. Мэт Бёрнс.

Шантел в изумлении повернулась к нему. На этот раз он заметил не гнев, а отвращение, и внутри него что-то оборвалось.

— Да как вы смеете? — произнесла она тихо и с болью. — Он ведь ваш друг.

— Это моя работа.

— Неужели ваша работа заключается в том, чтобы копаться в личной жизни людей, о которых вы должны заботиться?

Квин не сводил с нее глаз.

— Я не могу позволить себе заботиться ни о ком, кроме моих клиентов, которые мне платят. Таково условие работы.

— Тогда оставьте это при себе. Я не желаю знать, что вы там накопали на Мэта.

Он не хотел, чтобы она заставила его пожалеть о том, что он сделал. Ему приходилось делать кое-что и похуже. Интересно, как бы она посмотрела на него, если бы он рассказал ей об этом?

— Шантел, вам придется рассмотреть все возможные варианты.

— Нет, это вам придется. И за это вы получаете семь сотен в день. Это ваша работа — разузнать, кто преследует меня, и обеспечить мою безопасность, пока вы это выясняете.

— Но таким способом я и выполняю свою работу.

— Отлично. Тогда я хочу видеть от вас только расписку в получении денег.

И она направилась было к дому, но Квин перегородил ей дорогу:

— Не будьте ребенком. — Взяв за плечи, он задержал ее на месте. Она переживает, действительно переживает за людей, которые ей дороги. Ему надо убедить ее, что делать этого не надо. — Звонить может любой человек, поверьте, любой. Может, тот, с которым вы никогда не встречались, но моя интуиция подсказывает мне иное. Это человек, который очень хорошо вас знает, леди. — Он быстро встряхнул ее, чтобы подчеркнуть свои слова. — И он принесет вам горе. Пока мы его не найдем, вы будете делать то, что я вам скажу.

Утренний звонок еще не выветрился у нее из памяти. Если надо пойти на компромисс, она на него пойдет. Но ей это не нравится.

— Я буду делать, что вы скажете, Доран, но до определенного предела. Я согласилась поставить прослушку на телефон, я согласилась разместить этих чертовых охранников у ворот моего дома, но это безобразие я слушать не буду.

— Иными словами, вы хотите устроить представление, но о деталях знать не желаете?

— Вы правильно меня поняли.

Он опустил руки.

— А я-то думал, что вы смелая женщина.

Она открыла было рот, чтобы наорать на него, но тут же закрыла, потому что поняла, что он прав. У нее действительно не хватает смелости.

— Остыньте, Доран.

Шантел развернулась на каблуках и ушла. Глядя ей вслед, Квин подумал, что его интуиция его не обманула. Когда дело дойдет до драки, она не дрогнет.