- За ними дверь. Она ведёт в мои покои, где и продолжим разговор вдали от любопытных глаз.
*****
Пройдя по длинным, тускло освещённым коридорам, больше похожим на бесконечные подземные туннели, минуя стражников, мы, наконец, очутились в покоях Вортигерна, мрачность которых не могли развеять ни богатый интерьер дорогой мебели, ни языки пламени многочисленных свечей, расставленных по периметру помещения, ни предстоящий разговор. Стянув маску вепря, Вортигерн жестом предложил мне сделать то же, тем ставя точку на безликости нашей встречи.
Теперь я могла рассмотреть человека лет сорока от роду, лицо которого выражало недюжинный ум, целеустремлённый характер и излишне честолюбивый взгляд. Вся внешность его демонстрировала положенное сану превосходство, и я вполне допускаю, что вождь кельтов сейчас искренне печется о благе всего Альбиона, однако уже не составляло труда предречь, и тут не нужно быть ясновидцем, будущее князя, заведомо избравшего стезёй стремление возвыситься над остальными.
Ему, как и многим смертным, неясна собственная судьба. Люди вообще крайне ненаблюдательны. Самоуверенные, они не желают прислушиваться к выводам собственной истории, что абсолютно напрасно – порой, опыт её намного поучительней, чем все те знания, что вколачивают отпрыскам благородных семейств наёмные грамотеи. Я же воочию видела, что этому кельту предстоят и взлёты, и падения, и чем закончится его жизненный путь. Удивлюсь, если окажусь не права. В любом случае, я уже догадывалась, для чего ему понадобился союз со мной:
- Полагаю, здесь мы сможем спокойно всё обсудить? – с этим вопросом я устроилась в бронзовом кресле, деловито прикрывая обнажённую грудь. - Итак, Крофорд, поведал тебе причину моего приезда. Готов ли ты выделить мне войско, чтобы вызволить мою госпожу, и какова плата?
- Я не обладаю такой властью, чтобы … – начал было Вортигерн, но я его прервала:
- Нет, Господин, так пользы не будет. Я обратилась именно к тому, кто обладает этой властью, – встала я, намереваясь выйти из палаты, но была удержана крепкой рукой. - Только в зале ты упрекнул меня во лжи, а теперь сам уподобился ей. Маски сброшены, Вортигерн. Так не пристало вождю кельтов пытаться водить за нос, как ты сам изволил выразиться, делового партнёра.
Недолго он колебался, раз прошло совсем немного времени, прежде чем кивком выразил своё согласие, и я вновь вернулась к креслу.
- Умна, - изрек в задумчивости он. - Не желаешь перейти ко мне на службу?
- К делу! – нетерпеливо приподняла я бровь, проигнорировав его предложение.
- Изволь, - он сел напротив, побарабанил костяшками пальцев подлокотник и начал свой монолог:
- Констант, как ты верно поняла, полностью доверяет мне ведение государственных дел, и я смогу убедить его помочь твоему делу, но … временами, как сегодня, например, он становится упёртым и неуправляем и, … если так дальше пойдёт, рано или поздно я потеряю своё влияние на будущего монарха.
- Продолжай, господин, - подбодрила я его.
- Мне нужен свой человек в его ближайшем окружении.
- Как я понимаю, - ледяным тоном уточнила я. - Тебе нужна шлюха для короля, докладывающая что, как и в каких позах?
- Ну зачем же такие подробности? - усмехнулся кельт. - Мне достаточно, если ты будешь рассказывать мне о тревогах будущего монарха. Всё, что не даёт ему покоя. Очаровать же его для тебя не составит проблем – он юн и совсем неопытен в любовных утехах.
Я усмехнулась на эти слова:
- Ооо! Насколько он неопытен я уже оценила по тем девственницам, что прикованы на подиуме.
- Бутафория. Маскарад, – махнул он рукой. - Их отымеет за Константа его же двойник.
- Вот как? – удивилась я. - Настолько праведен?
- Настолько, как те самые девы, – утвердительно кивнул он. - Вопреки всем нашим обычаям сегодняшний вечер устроен, чтобы Констант мог ощутить мужское в себе начало и познать прелесть мирской жизни.
- И что же мешает будущему монарху присоединиться к излишней чрезмерности утех? – не стала скрывать я своего мнения о масштабности развернутого для Константа предприятия, что развеселило Вортигерна.
- Да, согласен, Крофорд перестарался, но я тоже дал маху, когда просил губернатора об устройстве праздника. Одного не учёл – монахи настолько запудрили Константу мозги праведными заповедями, что для отрока сегодняшние откровения - серьёзное испытание. А тебя он приметил среди остальных и уперся, что познать вкус жизни согласится только с тобой.
- Какая честь! – сыронизировала я с кислой физиономией и, помедлив, продолжила. - К сожалению, я не располагаю излишним временем задерживаться в Лондиниуме. Жизнь моей несчастной госпожи в руках дикарей, и, если я в ближайшем не раздобуду войско, декурион обречена на погибель.
- Твоя преданность своей госпоже достойна похвалы. Хотел бы я, чтобы хоть кто-то из моих людей её проявлял с такой же настойчивость, – не вставая с кресла, он наклонился ко мне и, смотря прямо в глаза, намеренно отчеканил слова, будто вколачивая гвозди:
- Но ты уверена, что тебе это надо римлянка? Альбион теперь не ваша колония. Легионеры, твоя госпожа декурион, та же вакханалия – всё это прошлое, о котором никто не вспомнит через десятки лет. Я же предлагаю тебе строить со мной будущее свободный Британии.
По образу Вортигерна я наклонилась к нему и, используя одну из самых обворожительных улыбок, резюмировала:
- Ты предлагаешь мне стать шлюхой свободной Британии, что слишком унизительно для Иллиам Дроу-Зартрисс. И главное, я опасалась, что на данный момент бритты не располагают нужным мне войском. Сейчас ты подтвердил мои опасения. Думаю, господин Вортигерн, договорённость не состоится.
Считая наш разговор более бесполезным, с тяжёлым сердцем о судьбе подруги я поднялась, направилась к двери и уже взялась за её ручку, когда до моего слуха долетели слова кельта:
- Не все вопросы решаются посредством силы, госпожа. Порой, большего добьёшься умом. На одном из постоялых дворов Лондиниума пребывают необычные гости, пришедшие к нам с севера. Информация достоверна, и я их пока не трогал. Если ты такая смышлёная, сама сообрази, какая надобность каледонцам находиться в городе, когда римляне покинули остров и со дня на день будет коронован новый монарх.
Я резко обернулась.
- Ну! Скорее соображай, римлянка! Не разочаровывай меня.
Ах, он плут! Ну вы подумайте! Припрятал козырь за пазухой и ударил им только после того, как использовал все возможные доводы! А теперь, развалившись в кресле, с самодовольной физиономией сидит и ещё имеет наглость подначивать меня.
- Послы! – не сдержала я удивления. - Послы Мактавеша!
- Я же говорю, умна! - вождь кельтов снисходительно зааплодировал и воодушевленно вскочил. - Мактавеш не глупый человек и давно ищет союза с Альбионом, чтобы упрочить свои позиции. Он правильно рассудил, избрав именно нынешний момент. Дело за малым – выторговать из него как можно больше выгоды для нас, и одним из предметов торга станет твой декурион, если ты согласишься помочь моему маленькому дельцу.
Он недвусмысленной давал понять, что участь Лайнеф зависит только от моей сговорчивости, я же соглашалась с ним в одном – определённо, от переговоров с демонами толку будет больше, чем пытаться вызволить подругу посредством многотысячного человеческого войска, что равносильно попытке уничтожить тигра, подбрасывая ему куски сырого мяса.
- Итак, я открыл свой козырь. Твой черед, госпожа, - как игрок, пребывающий в выигрышной позиции, Вортигерн с нетерпением ожидал моего ответного хода.
Ну уж нет! Не для того я бежала из Темного мира, чтобы и в мире смертных вновь одеть на себя оковы и стать подстилкой очередного короля! В моем арсенале был только один слабенький ход, который лично меня очень устраивал, но навряд-ли впечатлит соперника. Оттягивая момент, я обдумывала все за- и против-, прежде чем с неизменной улыбкой кинуться в авантюру:
- Насколько преданна тебе Лукреция, господин?
*****
Впервые, выходя из покоев Вортигерна, я ощутила вкус той самой надежды, о которой так уверенно твердил ещё в Килхурне Кезон. Я испытывала такое облегчение, что готова была сорвать с лица маску и разреветься прямо здесь, в коридоре, на глазах повидавших немало слёз стражников. Разреветься и тут же от души хохотать – сказывалось колоссальное напряжение предыдущих дней. Но тихо, Иллиам, не спугни удачу!
Несмотря на заверения Вортигерну, что вернусь в зал к Лукреции, мне не терпелось покинуть королевский дворец, встретиться и обнадёжить приятными новостями Кезона и Тита, поэтому, сверкая улыбкой, словно начищенный солид, под двусмысленные ухмылки часовых я отправилась по закулисным коридорам в направлении атриума.
Всё успешно складывалось. С трудом, но партия была выиграна. Скрипя сердцем, Вортигерн согласился на кандидатуру Лукреции в качестве фаворитки Константа. Пусть вождь кельтов уверял, что Лукреция уже безуспешно пыталась обворожить юного аскета, он прекрасно понимал, что более идеального для своих целей доносчика и быть не может.
Именно поэтому пошёл на поводу моего настойчивого предложения поправить ситуацию. При неудачном исходе я обещала сама лечь под Константа и задержаться в Лондиниуме настолько, сколько потребуется Вортигерну. Только после этого мы пришли к окончательному согласию.
Вопрос аморальности предстоящей авантюры меня абсолютно не занимал. Шпионить, доносить, - это их, человеческие дела, и меня они ни в коей мере не касаются …
- Куда это ты торопишься, моя госпожа?
Визгливый голос Крофорда заставил меня вздрогнуть. Меньше всего, после общения с Вортигерном, я желала столкнуться с индюком и выслушивать его напыщенный бред, но к моему разочарованию в тускло освещенном коридоре губернатор приближался ко мне в сопровождении трех вельмож. Помятые маски ручной работы искусных мастеров были сорваны с лиц и нелепой ветошью болтались на лоснящихся от пота шеях. Повышенное их внимание и неуёмная весёлость свидетельствовали, что компания изрядно пьяна, а претензионные ноты в голосе Крофорда – о его недовольстве. На голове губернатора красовался невесть откуда взявшийся венец цезаря, что не придавало ему ни колоритности, ни значимости. Напротив, сейчас Крофорд как никогда был смешон, и сравним разве что с ничтожным шутом, подначиваемым распоясавшейся публикой на бравадство.
- Крофорд, ты хвастал, что твоя шлюха страстна на ложе. Я желаю убедиться. Господь велел делиться, – пихнул один губернатора в плечо, с гордостью демонстрируя пьяным приятелям эрекцию. - Смотри, стоило ей появиться, и я готов отыметь её прямо здесь.
- Так что мешает? – загоготал другой, изучая меня. - Её на всех хватит. Ведь правда, губернатор?
Понимая, что миром дело не кончится, я отошла на шаг назад, но моё отступление было расценено как попытка побега, и двое тут же кинулись ко мне, больно выкручивая за спиной руки. Обдавая тошнотворными винными парами, Крофорд подошёл ко мне. Толстые пальцы сжали в кулак ткань платья, потянув на себя.
- Не стоит этого делать! – ровным голосов попыталась я воззвать к затуманенным вином рассудкам подонков.
К несчастью, предостережения мои только усугубили ситуацию - поросячьи глазки Крофорда сверкнули неподдельным злорадством, рот скривился в омерзительной гримасе:
- Дорогая, раз ты ублажила кельта, от имперской блудницы не убудет, если ублажишь и достойных бриттских мужей, - он с силой дёрнул ткань. Та затрещала, пояс порвался, хитон свалился наземь, оставляя меня обнажённой пред пьяными насильниками. Обнажённой, но не беззащитной …
- Я же сказала, не стоило этого делать … - холодно улыбнулась cam verya.
Дальнейшие происходило молниеносно. Действия мои были четкими, отработанными до совершенства столетиями практики, не оставляя противнику ни малейшего выбора на спасенье. Единственное безотказное оружие, каким я располагала и неплохо владела, а большего и не требовалось, руки. Освободить их не составило труда, когда ударом колена я вынудила губернатора Лондиниума скорчиться и завалиться на пол, с разинутым ртом задыхаясь от боли. Привычно сделав в воздухе ровный кульбит, столкнула лбами удерживающих меня мерзавцев, чем освободила себе руки. Тут же мертвой хваткой цепляясь им в глотки, потянула на себя, пальцами ломая кадыки, чем и перекрыла доступ кислорода. Несколько бесконечных минут они ещё будут корчиться, синея от удушья и мечтая о скорейшей кончине, но они меня больше не интересовали. Я устремилась к третьему, что так опрометчиво возжелал близко познать ласку эльфийских рук. С неизменной улыбкой я шла к нему, он же, с расширенными от ужаса глазами пятился назад.
- Как быстро пропало твоё желание познать меня? – разочарованно вздохнула я.
- Ты, … ты! Ты не человек! – панически вскричал он и понёсся прочь.
Подобного нельзя было допустить. Он видел достаточно лишнего. Резко выкинув руку вперед, я послала вдогонку беглецу поток губительной для каждого смертного энергии, и когда она достигла цели, несостоявшийся любовник замертво рухнул на пол – не выдержав нагрузки, его сердце просто остановилось, а жизненная аура, последней тенью лизнув на прощание бездыханное тело, медленно растворилась в воздухе.
Возможно ли, … возможно ли привыкнуть к нескончаемым человеческим убийствам, если темная душа всё ещё противится совершённому? Пусть эти твари и заслуживают смерти, но век их был так недолог. Так вправе ли я, бессмертная, карать их, лишая шанса на искупление? Чувствуя привычное опустошение каждый раз, как прерывала существование смертного, я вернулась к тому месту, где по половым плитам растеклась золототканая парча, подхватила её, намереваясь уйти, но благоговейный, наполненный неподдельным страхом шепот вынудил обернуться.
Дьявол! Я упустила из виду перепуганный кусок губернаторской туши.
- Богиня! Не убивай! – на четвереньках подполз ко мне индюк и стал целовать мои ступки. - Не убивай, богиня! Я служить тебе буду верой и правдой. Только не губи!
Как странно порой ведут себя люди! Оказавшись абсолютно бесправными перед собственной гибелью, неспособными что-либо изменить у роковой черты, некоторые открывают в себе такую жалкую бесхребетность, что кроме презрения, к ним ничего не испытываешь. Ни злостью, ни гневом не могла я наградить губернатора Лондиниума – слишком сильные чувства для мерзости, что валялась в моих ногах.
- Прямо сейчас ты уберёшься из города! С острова! Навсегда! Не взяв с собой ни единого нуммия. Лишь в том, что на тебе надето. И если я когда-нибудь услышу о твоём имени, о делах твоих поганых, прочно возводи свой погребальный костёр, потому что я возложу тебя на него, и гореть тебе в его адском пекле мучительно долго.
Колеблясь в верности принятого решения, не взглянув на низвергнутого мной губернатора, я продолжила свой путь. Определённо, я сошла с ума, раз поставила под угрозу разоблачения существование темных в мире людей, поддавшись неуместной сентиментальности и позволяя сукиному сыну легко отделаться. Трудно объяснить, что на меня повлияло: то ли удачно проведённые переговоры с Вортигерном, и следствие тому надежда на спасение Лайнеф; то ли неприятный осадок, что угнездился глубоко во мне от роли Немезиды, карающей возмездием подонков. Я могла бы вечно гадать о причинах своего сумасбродства и корить за нелогичность поступка, если бы мои сомнения самолично не разрешил малодушный губернатор, не желающий потерять всё нажитое.
Лишь только я отошла от него на достаточное расстояние, этот вельможный кусок дерьма с завидным проворством вскочил и понёсся в противоположном от меня направлении во всю глотку вопя:
- Измена! Убивают!
Удивительно, на какие фортели способен в страхе мужской голос! Перепуганный Крофорд орал подобно свинье на закланье, да так звонко, что от его крика заложило чувствительные эльфийские уши. Морщась от дискомфорта, прощальным поцелуем я послала вслед убегающему губернатору щедрый луч энергии, сожалея, что до банальности просто позволила ему умереть.
Сколько-то времени я стояла в воцарившейся тишине, спокойно оценивая нанесённый ущерб моему одеянию, водружая его на плечи, методично разглаживая каждую складочку, изредка кидая безразличный взгляд на дело рук своих, пока не различила топот приближающихся людей. Видимо, крики Крофорда долетели и до встревоженных стражников, и стоило бы поторопиться исчезнуть, если не хочу дальнейших неприятностей. Спешным шагом я двинулась вдоль сырых каменных стен к атриуму, где можно будет смешаться с разгулявшейся толпой и незаметно покинуть дворец, но, когда, наконец, бесконечный коридор закончился, и мне оставалось всего несколько шагов, чтобы выйти в освещённое многочисленными факелами помещение, к своему удивлению я обнаружила, что атриум значительно опустел. Вероятно, в главном зале развернулась торжественная часть вакханалии, о которой говорила Лукреция, и охочие до развлечений люди ринулись её лицезреть. Но самым неприятным было увидеть вооружённых солдат, что спешили в мою сторону.
- Вот так история! Влипнешь ты, Илька, по самую макушку, если тебя здесь обнаружат! - понимая, что мне нужно укрыться, я осматривалась в поисках убежища. И вдруг … О! Хвала богам! При выходе из туннеля к собственному ликованию я обнаружила небольшую нишу, в которой стоически доживало свой век какое-то скульптурное изваяние. Стена в этом месте была практически не освещена факелами, и человеческому глазу заметить нишу было не так-то просто. Я готова была воспеть хвалу архитектору мрачного коридора, когда умудрилась протиснуться за статую и обнаружить, что могу позволить себе не только дышать, но и наблюдать добрую половину атриума, оставаясь при этом никому невидимой. Это место будто специально было создано для соглядатаев и доносчиков. Любопытно, много ли подобных во дворце, и были ли они сегодня заняты людьми Вортигерна?
Под звук моего бешено бьющегося сердца солдаты пробежали мимо меня, углубляясь в недра коридора. Как только шаги их потонули в темноте, покинув спасительное убежище, я вышла в атриум и поспешила к выходу из дворца.
Однако, Фортуна с Янусом определённо были сегодня в игривом настроении и заключили между собой пари, смогу ли я выбраться невредимой из сыпавшихся на мою голову передряг. Я чуть не застонала от разочарования, когда очередное препятствие в виде наглухо запертых центральных ворот и расположившихся у них караульных вынудило отказаться от мысли покинуть дворец.
Да что ж такое-то?! Неужели весь этот переполох устроила я? Странно, как быстро отреагировала стража, ведь новости о смерти индюка не могли так скоро распространиться по всему замку. Этого просто не могло быть! Придётся вернуться в зал к Лукреции, как бы мне этого не хотелось.
Стоп! Что я делаю?! На глаза Лукреции показываться тоже нельзя. Преданная господину до мозга костей, она не замедлит ему сообщить, когда я вернулась. Осторожный Вортигерн сопоставит факты моего длительного отсутствия со смертью Крофорда и заподозрит неладное. Навряд-ли конечно обвинит в убийстве, но в роли очевидца – вполне возможно. Пойдут расспросы, дознания. И что я им скажу?! “Да видела, как сами поубивали друг дружку”. Нет, нет! Шито белыми нитями. А позволить кельту сомнения на мой счёт равносильно дать преимущество, при котором о партнёрских отношениях и речи не может быть. Уподобиться же Лукреции даже ради Лайнеф? … Ну уж увольте, нет!
- Так, Илли, давай-ка успокоимся и попробуем здраво рассуждать, – потерла я виски. - Когда закрыли центральные ворота, неизвестно, поэтому сказать, что покинула дворец сразу, как только вышла от Вортигерна, я не могу. Следовательно, если я осталась тут, мне нужно достойно обосновать, где была и почему меня не видели ни в зале, ни в атриуме … Дьявол! Мне необходимо хорошее алиби!
Я уже помышляла над бредовой идеей пойти к Лукреции и с помощью магии внушить, что вернулась тут же после встречи с Вортигерном. Единственным существенным минусом в этом плане считала то, что патрицианка была душою компании, а, следовательно, в кандидаты на заклинание нужно брать всё немалое её окружение, что по силам только наследственному магу, но никак не рядовому эльфу.
Неожиданно, внимание моё привлекли излишне громкие вскрики со стороны левой галереи атриума. Похоже, там, где располагались богатые апартаменты для уединения, кипели нешуточные страсти. Я направилась туда, и очень вовремя, потому что массивные ворота отворились и несколько десятков солдат ворвались в помещение:
- Обыщите всю территорию! Задерживайте всех чужаков и подозрительных лиц! Срывайте с лиц маски, переройте всё вверх дном, но отыщите его! – умноженным эхом разнёсся приказ с противоположной стороны большого пространства. Словно саранча, стражники рассредоточились по атриуму, методично осматривая территорию. Неминуемо, расстояние между нами сокращалось, и недолог тот момент, когда они обнаружат моё присутствие.
Будучи охотницей, я непривычно ощутила себя в неподходящей роли жертвы в сезон травли. Отвратительно и дискомфортно! Будто одела на себя чудовищно безвкусный наряд и, знаешь, что сейчас именно в нём тебе предстоит выйти к идиотам снобам, от которых по воле злого рока зависит что-то очень важное в твоей жизни. Мечтаешь об одном – скрыться, исчезнуть, раствориться, рассыпаться на атомы, лишь тебя не заметили! Лишь бы изменить ситуацию!
Из-под маски наблюдая за стражниками, в тени галереи я скользила вдоль стены, хваталась за ручки дверей в надежде, что какая-нибудь из них не заперта. Первая, вторая … Следующую, за которой раздавались удары плетьми любовников-извращенцев, я брезгливо обошла стороной. Наконец, когда в отчаянии с языка посыпались проклятья, будто сжалившись, одна из дверей под давлением моей руки поддалась, и я метнулась в безопасный полусумрак палаты. Дрожащими руками я прикрыла двери, спиной прислонилась к ней и сильно зажмурила глаза - это всегда помогало мне унять волнение и привести мысли в порядок.
*****
Первое, что меня удивило, устойчивый запах псины, от которого щекотало нос. К нему присоединился посторонний шорох. Я распахнула глаза, понимая, что в комнате не одна.
Он стоял ко мне спиной посередине палаты. Темный мужской силуэт контрастом выделялся на фоне размытого света от зажжённого очага. Высокий и таинственный незнакомец. Точно такой, какого можно только увидеть в самом сокровенном сне, если бы я страдала романтичным недугом. Светлые прямые локоны чуть прикрывали шею. Широкие плечи, за которыми любая смертная была бы счастлива укрыться, переходили в стройный, подтянутый торс, узкую талию и сильные ноги. Мужчина был настолько хорошо, что, признаться, сперва я поддалась на эти чары, прощая ему исходящую вонь и сожалея лишь, что под маской не видно лица.
Однако, надменная осанка, с которой он нехотя повернулся ко мне, всем видом демонстрируя недовольство моим присутствием, вызвала неприятный осадок и тут же отрезвила меня. Возможно, я привыкла, что при мне самцы встают по стойке "вкусно”. Этот же …
Ну конечно! Как же я сразу не различила очередной маскарад с одним актёром! Видали мы таких позёров! Сперва сплошное обаяние, сладкая, учтивая речь, а затем, когда наивная дурёха попадается в сети и окончательно теряет голову, веревки из них вьют! Впечатлительные особы при виде таких впадают в любовный экстаз, а те, кто посмелее, из юбок выпрыгивают со словами: «Возьми меня, мой господин». Только не про меня твои чары. Хотя, … могу позволить я себе забыться и совместить приятное с полезным?!
Люди говорят, из двух зол выбирают меньшее. У темных в ходу есть схожая поговорка: “Желаешь победы над обоими врагами – подружись с одним из них”.
Отрешённо подумав о злосчастной судьбе золототканого хитона, в который раз за сегодняшний вечер я позволила ему соскользнуть с моих плеч и направилась к моему АЛИБИ, понимая, что вступаю в новую игру, правила которой мне пока неведомы.
________
Лупанарий* (lupānar) - публичный дом.
Бахус** (или Вакх) - бог вина. В честь его устраивались шумные и распутные празднества - вакханалии.
*****
Пройдя по длинным, тускло освещённым коридорам, больше похожим на бесконечные подземные туннели, минуя стражников, мы, наконец, очутились в покоях Вортигерна, мрачность которых не могли развеять ни богатый интерьер дорогой мебели, ни языки пламени многочисленных свечей, расставленных по периметру помещения, ни предстоящий разговор. Стянув маску вепря, Вортигерн жестом предложил мне сделать то же, тем ставя точку на безликости нашей встречи.
Теперь я могла рассмотреть человека лет сорока от роду, лицо которого выражало недюжинный ум, целеустремлённый характер и излишне честолюбивый взгляд. Вся внешность его демонстрировала положенное сану превосходство, и я вполне допускаю, что вождь кельтов сейчас искренне печется о благе всего Альбиона, однако уже не составляло труда предречь, и тут не нужно быть ясновидцем, будущее князя, заведомо избравшего стезёй стремление возвыситься над остальными.
Ему, как и многим смертным, неясна собственная судьба. Люди вообще крайне ненаблюдательны. Самоуверенные, они не желают прислушиваться к выводам собственной истории, что абсолютно напрасно – порой, опыт её намного поучительней, чем все те знания, что вколачивают отпрыскам благородных семейств наёмные грамотеи. Я же воочию видела, что этому кельту предстоят и взлёты, и падения, и чем закончится его жизненный путь. Удивлюсь, если окажусь не права. В любом случае, я уже догадывалась, для чего ему понадобился союз со мной:
- Полагаю, здесь мы сможем спокойно всё обсудить? – с этим вопросом я устроилась в бронзовом кресле, деловито прикрывая обнажённую грудь. - Итак, Крофорд, поведал тебе причину моего приезда. Готов ли ты выделить мне войско, чтобы вызволить мою госпожу, и какова плата?
- Я не обладаю такой властью, чтобы … – начал было Вортигерн, но я его прервала:
- Нет, Господин, так пользы не будет. Я обратилась именно к тому, кто обладает этой властью, – встала я, намереваясь выйти из палаты, но была удержана крепкой рукой. - Только в зале ты упрекнул меня во лжи, а теперь сам уподобился ей. Маски сброшены, Вортигерн. Так не пристало вождю кельтов пытаться водить за нос, как ты сам изволил выразиться, делового партнёра.
Недолго он колебался, раз прошло совсем немного времени, прежде чем кивком выразил своё согласие, и я вновь вернулась к креслу.
- Умна, - изрек в задумчивости он. - Не желаешь перейти ко мне на службу?
- К делу! – нетерпеливо приподняла я бровь, проигнорировав его предложение.
- Изволь, - он сел напротив, побарабанил костяшками пальцев подлокотник и начал свой монолог:
- Констант, как ты верно поняла, полностью доверяет мне ведение государственных дел, и я смогу убедить его помочь твоему делу, но … временами, как сегодня, например, он становится упёртым и неуправляем и, … если так дальше пойдёт, рано или поздно я потеряю своё влияние на будущего монарха.
- Продолжай, господин, - подбодрила я его.
- Мне нужен свой человек в его ближайшем окружении.
- Как я понимаю, - ледяным тоном уточнила я. - Тебе нужна шлюха для короля, докладывающая что, как и в каких позах?
- Ну зачем же такие подробности? - усмехнулся кельт. - Мне достаточно, если ты будешь рассказывать мне о тревогах будущего монарха. Всё, что не даёт ему покоя. Очаровать же его для тебя не составит проблем – он юн и совсем неопытен в любовных утехах.
Я усмехнулась на эти слова:
- Ооо! Насколько он неопытен я уже оценила по тем девственницам, что прикованы на подиуме.
- Бутафория. Маскарад, – махнул он рукой. - Их отымеет за Константа его же двойник.
- Вот как? – удивилась я. - Настолько праведен?
- Настолько, как те самые девы, – утвердительно кивнул он. - Вопреки всем нашим обычаям сегодняшний вечер устроен, чтобы Констант мог ощутить мужское в себе начало и познать прелесть мирской жизни.
- И что же мешает будущему монарху присоединиться к излишней чрезмерности утех? – не стала скрывать я своего мнения о масштабности развернутого для Константа предприятия, что развеселило Вортигерна.
- Да, согласен, Крофорд перестарался, но я тоже дал маху, когда просил губернатора об устройстве праздника. Одного не учёл – монахи настолько запудрили Константу мозги праведными заповедями, что для отрока сегодняшние откровения - серьёзное испытание. А тебя он приметил среди остальных и уперся, что познать вкус жизни согласится только с тобой.
- Какая честь! – сыронизировала я с кислой физиономией и, помедлив, продолжила. - К сожалению, я не располагаю излишним временем задерживаться в Лондиниуме. Жизнь моей несчастной госпожи в руках дикарей, и, если я в ближайшем не раздобуду войско, декурион обречена на погибель.
- Твоя преданность своей госпоже достойна похвалы. Хотел бы я, чтобы хоть кто-то из моих людей её проявлял с такой же настойчивость, – не вставая с кресла, он наклонился ко мне и, смотря прямо в глаза, намеренно отчеканил слова, будто вколачивая гвозди:
- Но ты уверена, что тебе это надо римлянка? Альбион теперь не ваша колония. Легионеры, твоя госпожа декурион, та же вакханалия – всё это прошлое, о котором никто не вспомнит через десятки лет. Я же предлагаю тебе строить со мной будущее свободный Британии.
По образу Вортигерна я наклонилась к нему и, используя одну из самых обворожительных улыбок, резюмировала:
- Ты предлагаешь мне стать шлюхой свободной Британии, что слишком унизительно для Иллиам Дроу-Зартрисс. И главное, я опасалась, что на данный момент бритты не располагают нужным мне войском. Сейчас ты подтвердил мои опасения. Думаю, господин Вортигерн, договорённость не состоится.
Считая наш разговор более бесполезным, с тяжёлым сердцем о судьбе подруги я поднялась, направилась к двери и уже взялась за её ручку, когда до моего слуха долетели слова кельта:
- Не все вопросы решаются посредством силы, госпожа. Порой, большего добьёшься умом. На одном из постоялых дворов Лондиниума пребывают необычные гости, пришедшие к нам с севера. Информация достоверна, и я их пока не трогал. Если ты такая смышлёная, сама сообрази, какая надобность каледонцам находиться в городе, когда римляне покинули остров и со дня на день будет коронован новый монарх.
Я резко обернулась.
- Ну! Скорее соображай, римлянка! Не разочаровывай меня.
Ах, он плут! Ну вы подумайте! Припрятал козырь за пазухой и ударил им только после того, как использовал все возможные доводы! А теперь, развалившись в кресле, с самодовольной физиономией сидит и ещё имеет наглость подначивать меня.
- Послы! – не сдержала я удивления. - Послы Мактавеша!
- Я же говорю, умна! - вождь кельтов снисходительно зааплодировал и воодушевленно вскочил. - Мактавеш не глупый человек и давно ищет союза с Альбионом, чтобы упрочить свои позиции. Он правильно рассудил, избрав именно нынешний момент. Дело за малым – выторговать из него как можно больше выгоды для нас, и одним из предметов торга станет твой декурион, если ты согласишься помочь моему маленькому дельцу.
Он недвусмысленной давал понять, что участь Лайнеф зависит только от моей сговорчивости, я же соглашалась с ним в одном – определённо, от переговоров с демонами толку будет больше, чем пытаться вызволить подругу посредством многотысячного человеческого войска, что равносильно попытке уничтожить тигра, подбрасывая ему куски сырого мяса.
- Итак, я открыл свой козырь. Твой черед, госпожа, - как игрок, пребывающий в выигрышной позиции, Вортигерн с нетерпением ожидал моего ответного хода.
Ну уж нет! Не для того я бежала из Темного мира, чтобы и в мире смертных вновь одеть на себя оковы и стать подстилкой очередного короля! В моем арсенале был только один слабенький ход, который лично меня очень устраивал, но навряд-ли впечатлит соперника. Оттягивая момент, я обдумывала все за- и против-, прежде чем с неизменной улыбкой кинуться в авантюру:
- Насколько преданна тебе Лукреция, господин?
*****
Впервые, выходя из покоев Вортигерна, я ощутила вкус той самой надежды, о которой так уверенно твердил ещё в Килхурне Кезон. Я испытывала такое облегчение, что готова была сорвать с лица маску и разреветься прямо здесь, в коридоре, на глазах повидавших немало слёз стражников. Разреветься и тут же от души хохотать – сказывалось колоссальное напряжение предыдущих дней. Но тихо, Иллиам, не спугни удачу!
Несмотря на заверения Вортигерну, что вернусь в зал к Лукреции, мне не терпелось покинуть королевский дворец, встретиться и обнадёжить приятными новостями Кезона и Тита, поэтому, сверкая улыбкой, словно начищенный солид, под двусмысленные ухмылки часовых я отправилась по закулисным коридорам в направлении атриума.
Всё успешно складывалось. С трудом, но партия была выиграна. Скрипя сердцем, Вортигерн согласился на кандидатуру Лукреции в качестве фаворитки Константа. Пусть вождь кельтов уверял, что Лукреция уже безуспешно пыталась обворожить юного аскета, он прекрасно понимал, что более идеального для своих целей доносчика и быть не может.
Именно поэтому пошёл на поводу моего настойчивого предложения поправить ситуацию. При неудачном исходе я обещала сама лечь под Константа и задержаться в Лондиниуме настолько, сколько потребуется Вортигерну. Только после этого мы пришли к окончательному согласию.
Вопрос аморальности предстоящей авантюры меня абсолютно не занимал. Шпионить, доносить, - это их, человеческие дела, и меня они ни в коей мере не касаются …
- Куда это ты торопишься, моя госпожа?
Визгливый голос Крофорда заставил меня вздрогнуть. Меньше всего, после общения с Вортигерном, я желала столкнуться с индюком и выслушивать его напыщенный бред, но к моему разочарованию в тускло освещенном коридоре губернатор приближался ко мне в сопровождении трех вельмож. Помятые маски ручной работы искусных мастеров были сорваны с лиц и нелепой ветошью болтались на лоснящихся от пота шеях. Повышенное их внимание и неуёмная весёлость свидетельствовали, что компания изрядно пьяна, а претензионные ноты в голосе Крофорда – о его недовольстве. На голове губернатора красовался невесть откуда взявшийся венец цезаря, что не придавало ему ни колоритности, ни значимости. Напротив, сейчас Крофорд как никогда был смешон, и сравним разве что с ничтожным шутом, подначиваемым распоясавшейся публикой на бравадство.
- Крофорд, ты хвастал, что твоя шлюха страстна на ложе. Я желаю убедиться. Господь велел делиться, – пихнул один губернатора в плечо, с гордостью демонстрируя пьяным приятелям эрекцию. - Смотри, стоило ей появиться, и я готов отыметь её прямо здесь.
- Так что мешает? – загоготал другой, изучая меня. - Её на всех хватит. Ведь правда, губернатор?
Понимая, что миром дело не кончится, я отошла на шаг назад, но моё отступление было расценено как попытка побега, и двое тут же кинулись ко мне, больно выкручивая за спиной руки. Обдавая тошнотворными винными парами, Крофорд подошёл ко мне. Толстые пальцы сжали в кулак ткань платья, потянув на себя.
- Не стоит этого делать! – ровным голосов попыталась я воззвать к затуманенным вином рассудкам подонков.
К несчастью, предостережения мои только усугубили ситуацию - поросячьи глазки Крофорда сверкнули неподдельным злорадством, рот скривился в омерзительной гримасе:
- Дорогая, раз ты ублажила кельта, от имперской блудницы не убудет, если ублажишь и достойных бриттских мужей, - он с силой дёрнул ткань. Та затрещала, пояс порвался, хитон свалился наземь, оставляя меня обнажённой пред пьяными насильниками. Обнажённой, но не беззащитной …
- Я же сказала, не стоило этого делать … - холодно улыбнулась cam verya.
Дальнейшие происходило молниеносно. Действия мои были четкими, отработанными до совершенства столетиями практики, не оставляя противнику ни малейшего выбора на спасенье. Единственное безотказное оружие, каким я располагала и неплохо владела, а большего и не требовалось, руки. Освободить их не составило труда, когда ударом колена я вынудила губернатора Лондиниума скорчиться и завалиться на пол, с разинутым ртом задыхаясь от боли. Привычно сделав в воздухе ровный кульбит, столкнула лбами удерживающих меня мерзавцев, чем освободила себе руки. Тут же мертвой хваткой цепляясь им в глотки, потянула на себя, пальцами ломая кадыки, чем и перекрыла доступ кислорода. Несколько бесконечных минут они ещё будут корчиться, синея от удушья и мечтая о скорейшей кончине, но они меня больше не интересовали. Я устремилась к третьему, что так опрометчиво возжелал близко познать ласку эльфийских рук. С неизменной улыбкой я шла к нему, он же, с расширенными от ужаса глазами пятился назад.
- Как быстро пропало твоё желание познать меня? – разочарованно вздохнула я.
- Ты, … ты! Ты не человек! – панически вскричал он и понёсся прочь.
Подобного нельзя было допустить. Он видел достаточно лишнего. Резко выкинув руку вперед, я послала вдогонку беглецу поток губительной для каждого смертного энергии, и когда она достигла цели, несостоявшийся любовник замертво рухнул на пол – не выдержав нагрузки, его сердце просто остановилось, а жизненная аура, последней тенью лизнув на прощание бездыханное тело, медленно растворилась в воздухе.
Возможно ли, … возможно ли привыкнуть к нескончаемым человеческим убийствам, если темная душа всё ещё противится совершённому? Пусть эти твари и заслуживают смерти, но век их был так недолог. Так вправе ли я, бессмертная, карать их, лишая шанса на искупление? Чувствуя привычное опустошение каждый раз, как прерывала существование смертного, я вернулась к тому месту, где по половым плитам растеклась золототканая парча, подхватила её, намереваясь уйти, но благоговейный, наполненный неподдельным страхом шепот вынудил обернуться.
Дьявол! Я упустила из виду перепуганный кусок губернаторской туши.
- Богиня! Не убивай! – на четвереньках подполз ко мне индюк и стал целовать мои ступки. - Не убивай, богиня! Я служить тебе буду верой и правдой. Только не губи!
Как странно порой ведут себя люди! Оказавшись абсолютно бесправными перед собственной гибелью, неспособными что-либо изменить у роковой черты, некоторые открывают в себе такую жалкую бесхребетность, что кроме презрения, к ним ничего не испытываешь. Ни злостью, ни гневом не могла я наградить губернатора Лондиниума – слишком сильные чувства для мерзости, что валялась в моих ногах.
- Прямо сейчас ты уберёшься из города! С острова! Навсегда! Не взяв с собой ни единого нуммия. Лишь в том, что на тебе надето. И если я когда-нибудь услышу о твоём имени, о делах твоих поганых, прочно возводи свой погребальный костёр, потому что я возложу тебя на него, и гореть тебе в его адском пекле мучительно долго.
Колеблясь в верности принятого решения, не взглянув на низвергнутого мной губернатора, я продолжила свой путь. Определённо, я сошла с ума, раз поставила под угрозу разоблачения существование темных в мире людей, поддавшись неуместной сентиментальности и позволяя сукиному сыну легко отделаться. Трудно объяснить, что на меня повлияло: то ли удачно проведённые переговоры с Вортигерном, и следствие тому надежда на спасение Лайнеф; то ли неприятный осадок, что угнездился глубоко во мне от роли Немезиды, карающей возмездием подонков. Я могла бы вечно гадать о причинах своего сумасбродства и корить за нелогичность поступка, если бы мои сомнения самолично не разрешил малодушный губернатор, не желающий потерять всё нажитое.
Лишь только я отошла от него на достаточное расстояние, этот вельможный кусок дерьма с завидным проворством вскочил и понёсся в противоположном от меня направлении во всю глотку вопя:
- Измена! Убивают!
Удивительно, на какие фортели способен в страхе мужской голос! Перепуганный Крофорд орал подобно свинье на закланье, да так звонко, что от его крика заложило чувствительные эльфийские уши. Морщась от дискомфорта, прощальным поцелуем я послала вслед убегающему губернатору щедрый луч энергии, сожалея, что до банальности просто позволила ему умереть.
Сколько-то времени я стояла в воцарившейся тишине, спокойно оценивая нанесённый ущерб моему одеянию, водружая его на плечи, методично разглаживая каждую складочку, изредка кидая безразличный взгляд на дело рук своих, пока не различила топот приближающихся людей. Видимо, крики Крофорда долетели и до встревоженных стражников, и стоило бы поторопиться исчезнуть, если не хочу дальнейших неприятностей. Спешным шагом я двинулась вдоль сырых каменных стен к атриуму, где можно будет смешаться с разгулявшейся толпой и незаметно покинуть дворец, но, когда, наконец, бесконечный коридор закончился, и мне оставалось всего несколько шагов, чтобы выйти в освещённое многочисленными факелами помещение, к своему удивлению я обнаружила, что атриум значительно опустел. Вероятно, в главном зале развернулась торжественная часть вакханалии, о которой говорила Лукреция, и охочие до развлечений люди ринулись её лицезреть. Но самым неприятным было увидеть вооружённых солдат, что спешили в мою сторону.
- Вот так история! Влипнешь ты, Илька, по самую макушку, если тебя здесь обнаружат! - понимая, что мне нужно укрыться, я осматривалась в поисках убежища. И вдруг … О! Хвала богам! При выходе из туннеля к собственному ликованию я обнаружила небольшую нишу, в которой стоически доживало свой век какое-то скульптурное изваяние. Стена в этом месте была практически не освещена факелами, и человеческому глазу заметить нишу было не так-то просто. Я готова была воспеть хвалу архитектору мрачного коридора, когда умудрилась протиснуться за статую и обнаружить, что могу позволить себе не только дышать, но и наблюдать добрую половину атриума, оставаясь при этом никому невидимой. Это место будто специально было создано для соглядатаев и доносчиков. Любопытно, много ли подобных во дворце, и были ли они сегодня заняты людьми Вортигерна?
Под звук моего бешено бьющегося сердца солдаты пробежали мимо меня, углубляясь в недра коридора. Как только шаги их потонули в темноте, покинув спасительное убежище, я вышла в атриум и поспешила к выходу из дворца.
Однако, Фортуна с Янусом определённо были сегодня в игривом настроении и заключили между собой пари, смогу ли я выбраться невредимой из сыпавшихся на мою голову передряг. Я чуть не застонала от разочарования, когда очередное препятствие в виде наглухо запертых центральных ворот и расположившихся у них караульных вынудило отказаться от мысли покинуть дворец.
Да что ж такое-то?! Неужели весь этот переполох устроила я? Странно, как быстро отреагировала стража, ведь новости о смерти индюка не могли так скоро распространиться по всему замку. Этого просто не могло быть! Придётся вернуться в зал к Лукреции, как бы мне этого не хотелось.
Стоп! Что я делаю?! На глаза Лукреции показываться тоже нельзя. Преданная господину до мозга костей, она не замедлит ему сообщить, когда я вернулась. Осторожный Вортигерн сопоставит факты моего длительного отсутствия со смертью Крофорда и заподозрит неладное. Навряд-ли конечно обвинит в убийстве, но в роли очевидца – вполне возможно. Пойдут расспросы, дознания. И что я им скажу?! “Да видела, как сами поубивали друг дружку”. Нет, нет! Шито белыми нитями. А позволить кельту сомнения на мой счёт равносильно дать преимущество, при котором о партнёрских отношениях и речи не может быть. Уподобиться же Лукреции даже ради Лайнеф? … Ну уж увольте, нет!
- Так, Илли, давай-ка успокоимся и попробуем здраво рассуждать, – потерла я виски. - Когда закрыли центральные ворота, неизвестно, поэтому сказать, что покинула дворец сразу, как только вышла от Вортигерна, я не могу. Следовательно, если я осталась тут, мне нужно достойно обосновать, где была и почему меня не видели ни в зале, ни в атриуме … Дьявол! Мне необходимо хорошее алиби!
Я уже помышляла над бредовой идеей пойти к Лукреции и с помощью магии внушить, что вернулась тут же после встречи с Вортигерном. Единственным существенным минусом в этом плане считала то, что патрицианка была душою компании, а, следовательно, в кандидаты на заклинание нужно брать всё немалое её окружение, что по силам только наследственному магу, но никак не рядовому эльфу.
Неожиданно, внимание моё привлекли излишне громкие вскрики со стороны левой галереи атриума. Похоже, там, где располагались богатые апартаменты для уединения, кипели нешуточные страсти. Я направилась туда, и очень вовремя, потому что массивные ворота отворились и несколько десятков солдат ворвались в помещение:
- Обыщите всю территорию! Задерживайте всех чужаков и подозрительных лиц! Срывайте с лиц маски, переройте всё вверх дном, но отыщите его! – умноженным эхом разнёсся приказ с противоположной стороны большого пространства. Словно саранча, стражники рассредоточились по атриуму, методично осматривая территорию. Неминуемо, расстояние между нами сокращалось, и недолог тот момент, когда они обнаружат моё присутствие.
Будучи охотницей, я непривычно ощутила себя в неподходящей роли жертвы в сезон травли. Отвратительно и дискомфортно! Будто одела на себя чудовищно безвкусный наряд и, знаешь, что сейчас именно в нём тебе предстоит выйти к идиотам снобам, от которых по воле злого рока зависит что-то очень важное в твоей жизни. Мечтаешь об одном – скрыться, исчезнуть, раствориться, рассыпаться на атомы, лишь тебя не заметили! Лишь бы изменить ситуацию!
Из-под маски наблюдая за стражниками, в тени галереи я скользила вдоль стены, хваталась за ручки дверей в надежде, что какая-нибудь из них не заперта. Первая, вторая … Следующую, за которой раздавались удары плетьми любовников-извращенцев, я брезгливо обошла стороной. Наконец, когда в отчаянии с языка посыпались проклятья, будто сжалившись, одна из дверей под давлением моей руки поддалась, и я метнулась в безопасный полусумрак палаты. Дрожащими руками я прикрыла двери, спиной прислонилась к ней и сильно зажмурила глаза - это всегда помогало мне унять волнение и привести мысли в порядок.
*****
Первое, что меня удивило, устойчивый запах псины, от которого щекотало нос. К нему присоединился посторонний шорох. Я распахнула глаза, понимая, что в комнате не одна.
Он стоял ко мне спиной посередине палаты. Темный мужской силуэт контрастом выделялся на фоне размытого света от зажжённого очага. Высокий и таинственный незнакомец. Точно такой, какого можно только увидеть в самом сокровенном сне, если бы я страдала романтичным недугом. Светлые прямые локоны чуть прикрывали шею. Широкие плечи, за которыми любая смертная была бы счастлива укрыться, переходили в стройный, подтянутый торс, узкую талию и сильные ноги. Мужчина был настолько хорошо, что, признаться, сперва я поддалась на эти чары, прощая ему исходящую вонь и сожалея лишь, что под маской не видно лица.
Однако, надменная осанка, с которой он нехотя повернулся ко мне, всем видом демонстрируя недовольство моим присутствием, вызвала неприятный осадок и тут же отрезвила меня. Возможно, я привыкла, что при мне самцы встают по стойке "вкусно”. Этот же …
Ну конечно! Как же я сразу не различила очередной маскарад с одним актёром! Видали мы таких позёров! Сперва сплошное обаяние, сладкая, учтивая речь, а затем, когда наивная дурёха попадается в сети и окончательно теряет голову, веревки из них вьют! Впечатлительные особы при виде таких впадают в любовный экстаз, а те, кто посмелее, из юбок выпрыгивают со словами: «Возьми меня, мой господин». Только не про меня твои чары. Хотя, … могу позволить я себе забыться и совместить приятное с полезным?!
Люди говорят, из двух зол выбирают меньшее. У темных в ходу есть схожая поговорка: “Желаешь победы над обоими врагами – подружись с одним из них”.
Отрешённо подумав о злосчастной судьбе золототканого хитона, в который раз за сегодняшний вечер я позволила ему соскользнуть с моих плеч и направилась к моему АЛИБИ, понимая, что вступаю в новую игру, правила которой мне пока неведомы.
ГЛАВА 24 (АЛЕКСА)
Точным ударом топор опустился на шею птицы, отсекая голову от тушки:
- И не стыдно тебе, Север? – бережно положила я на тряпицу столь нужное в хозяйстве оружие, подставила плошку под стекающую кровь и взглянула на волка. - Сколько раз можно повторять, чтобы не таскал из деревни курей. Поленился нормального зверя изловить? Тунеядец ты сегодня, приятель.
Север возмущённо фыркнул, но для проформы спрятал морду между лап, отчего я не смогла скрыть улыбки.
- Ну будет, будет! Догадываюсь, отчего схалтурил. Признавайся, не нравится, что загостился чужак на твоей территории?
В ответ серый покосился на хижину и недовольно рыкнул, а следом … Я от души расхохоталась, когда эта наглая морда, преисполненная собственной значимости, разинула пасть и, демонстрируя клыкастую улыбку, с щенячьей преданностью в глазах вывалила на бок здоровенный язык:
- Потерпи, Север. Осталось совсем недолго. Скоро и он уйдет, и будем мы жить, как раньше жили. Ты, да я. И никто нам с тобой не нужен, - заверила я волка, удивляясь странной грусти в собственных словах. О её причине задумываться не хотелось, гораздо приятнее было осознавать, что, пусть с трудом, но я разгадала тайну чужака и смогла его залатать …
Я посмотрела на колоду - теплая бордовая жидкость медленно стекала в глиняный сосуд. Кровь. Сокровенная река в теле своего обладателя, дарующая ему жизнь. Она подобна воде, что питает землю соками, из которых произрастает всё живое. С большим почтением относятся к красной воде те, кто знает великую её тайну – даже после смерти обладателя непродолжительное время кровь несет энергию, способную передать силы новому телу. Но ведать об этом темному люду не надобно. Не напрасно кельтские друиды в секрете держали её исцеляющее свойство, а с ним иные тайны, способные учинить как пользу, так и вред.
Так продолжалось до тех пор, пока с приходом Цезаря великое противостояние не охватило острова. Навязывая свою культуру, чужеземцы нарекли традиции и верования кельтов варварскими, кельтских жрецов, среди прочего использовавших и человеческое жертвоприношение, преступниками вне закона, а богов – лживыми. На истребление друидов брошены легионы. И грянул громом разгневанный Таранис, жестокой кровью насытился алчный Тевтат. Мало, кто выжил из просвещённых друидов, и даже на них были устроены гонения. О тех событиях при редких появлениях мне рассказывал отец, когда решил обучать меня магии жизни и смерти.
Около двух зим назад на пороге моей хижины очутилась молодая мать, держа на руках мальчонку лет пять от роду. Со слезами на глазах она умоляла меня вылечить её чадо, уверяя, что во век не забудет, если помогу. Мне стало любопытно, сколь долгий “век” продлится её благодарность. Заключив сама с собой пари, я решилась помочь. Когда же спросила, что случилось с ребенком, выяснилось, что его одолела простудная хворь, и испуганная мамаша понесла чадо к знахарке в соседнюю деревню. Та шарлатанка, взяв с матери приличную плату, накачала дитя огромной порцией бычьей крови, заверив, что так лечили больных ещё могущественные друиды, и теперь её отпрыска никакая хворь не возьмёт. В результате пришлось изрядно потрудиться, чтобы поставить мальца на ноги.
Слухами земля полнится, да только исковеркана правда людской молвой. Так и эта знахарка, услышала где-то, что кровью возможно лечить, обложилась травами да никчёмными снадобьями, для острастки голых черепов и другой дряни по навешала у окон и дверей, и давай бездумно практиковать, кичась, что постигла исцеляющую сущность крови. И невдомёк дуре, что мальцу ещё откликнется её лечение. В невежестве своём такие вот лекари больше вреда причиняли, чем исцеления, понапрасну забивая скот, а порой избирая в качестве жертвоприношения пленников или рабов.
“Силу убитого нельзя просто так передать с кровью. Кровь нужно очистить с помощью древнего заклинания от несущей всему живому негативной энергии страха. Её испытывает любая жертва. Абсолютно. Даже волевой человек, добровольно согласившийся на смерть ради другого, испытывает необъятный страх перед гибелью, что уж говорить о живности … Если не совершить обряда, дитя моё, ты причинишь много вреда немощному, потому что бесценный напиток, дарующий жизненные силы, изначально отравлен ядом смерти.”
Так учил меня отец. И при лечении людей, если понимала, что без жертвоприношения не обойтись, всегда следовала его настоянию. Но незаурядный случай с моим нынешним пациентом отличался ото всего, что я когда-либо видела.
С той ночи, когда одноглазый приволок в мою хижину умирающего воина, казалось, прошла целая вечность, столь тяжёлыми были эти дни. За это время несколько раз я спускалась с вершин ликования над собственными успехами во врачевании в бездну отчаяния, в неверии наблюдая, как на моих глазах вновь раскрывается рана воина, сочится темная кровь и обезображивается его тело. Я вновь обратилась к спасительному заклинанию, но в удивлении обнаружила, что оно не только полностью стёрлось из моей памяти, на которую я никогда не жаловалась, но также исчезло со страниц таинственной книги. Ослепительной белизной, будто в насмешку, взирали на меня её чистые листы.
Мой воин теперь являлся для меня не просто привлекательной головоломкой – вылечить его стало долгом чести, стремлением к самоутверждению меня как хорошей ведьмы. Я вынуждена была исключить демоническую сущность, так как в противном случае давно бы поставила его на ноги. Не ведая его истинной природы, на собственный страх я пробовала одну методику лечения за другой, но все усилия шли прахом. Только во мне крепла убежденность, что дело идёт на поправку, вымотанная я отключалась, как на рассвете меня будил Север, встревоженный тихими стонами раненного.
Я не понимала в чем дело, в чём моя ошибка, что делаю не так. С отцом связи не было никакой. Все последующие дни он молчал, будто и не просил меня о помощи. За советом обратиться совершенно не к кому. Никакие кельтские боги не поведают мне тайны чудо-легионера.
Сам же воин, которого нарекли Квинтом, в минуты бодрствования ничего путного не говорил. На все мои попытки разузнать о его сущности только отшучивался, не забывая называть меня при этом нимфой, намеренно напоминая о сцене с лоханью. Чёрт меня дернул тогда искупаться! Наглый взгляд пронзительно зелёных глаз, блуждающий по моему обнаженному телу так и стоит перед глазами, до сих пор заставляя нервничать, путаться в мыслях и в собственных юбках. В конце концов разозлившись, я пригрозила вышвырнуть его за дверь, как шелудивого пса, если не прекратит меня подначивать.
Ощущая себя намного комфортнее в часы его сна, в результате я предпочла спаивать ему лошадиные дозы сонного зелья из листьев омелы. В такое время, чувствуя себя в привычной обстановке, ко мне возвращалась обычная уверенность, я могла трезво мыслить, свободно дышать и изучать загадочное, не поддающееся никакому лечению ранение. Но каждый раз все равно ловила себя на том, что опрометчиво рассматриваю не сколько ранение, сколько самого воина. А руки мои, казалось, жили своей отдельной жизнью – словно ошпаренная я отдергивала пальцы от его горячих губ и сломя голову вылетала из хижины, браня себя на чем свет стоит и не понимая, что за чертовщина со мной творится.
Но больше пользы для дела было, когда вновь раскрывалась рана, и воин впадал в лихорадку, сопровождаемую одним и тем же мучавшим его сновидением. Сперва я не придала этому внимания, но сложно не заметить череды повторяющихся странных слов и неизвестных чужеземных имен. Мне стало до одури любопытно, что за кошмары его мучают, и в один прекрасный момент я решилась на нечто из ряда вон выходящее для каждой уважающей себя ведьмы – я решилась подсмотреть чужой сон.
У любого живого существа в сознании своя собственная вселенная, через призму которой он воспринимает земную жизнь. И сны его разукрашены красками его личной вселенной. Абсолютно разные сны, будь то обыденные эмоции, навеянные молчаливым при бодрствовании желанием; предупреждение, которого далеко не каждый поймёт, а если и так, под час неверно истолкует; неожиданный всплеск, казалось бы, стёртых из памяти воспоминаний … Каждый сон единолично порождён единственной в своём роде вселенной, доступ к которой наглухо заперт любому иному. Лишь редкие избранные наделены даром вторгаться во вселенную другого существа, и только в качестве наблюдателя. Смогу ли я – я не знала.
Я легла рядом с воином, взяла в свою руку его ладонь и закрыла глаза, ожидая, когда собственная вселенная запестрит различными красками сна. Главное – не забыться в нем, целенаправленно искать вселенную того, кто лежал рядом со мной, и заставить наши миры пересечься. Если я смогу проникнуть в его сон, возможно, это даст мне ключ к разгадке, кем является по своей сущности мой воин.
*****
Незатейливая трель жаворонка разносилась над укрытым белёсым туманом луговым полем. Босиком я ступала по орошённой прохладной влагой густой траве. Ноздри щекотал аромат медоносного вереска, а первые робкие лучи рассвета теплом согревали сердце. Необычайная лёгкость и беззаботность наполнила меня, как некогда в детстве, когда ещё была жива мама …
- Алекса! – призывным эхом разнёсся женский голос. - Алекса, дочка!
- Мама? – сорвался с губ удивлённый шепот, и тут же громко, щемяще признавая её голос, я закричала. - Мама!
Озираясь и выискивая среди тумана до боли знакомый образ матери, простой деревенской женщины с чёрными как смоль волосами и необычайно васильковыми глазами, доставшимися мне от неё по наследству, я уже стала опасаться, что голос матери мне почудился, как неожиданно яркий луч солнца озарил небольшой пригорок, на котором стояла и улыбалась моя мама:
- Иди ко мне, девочка моя, - звала она и протягивала руки. - Смелее. Не бойся!
Сон был вещим, и сделай я шаг, знала, что что-то для меня непременно переменится. Но это же мама! Быть с ней, слышать её голос, купаться в лучах ласкового материнского взгляда, пусть даже во сне, пусть на крохи мгновения – самое сокровенное, глубоко потаённое стремление сироты, полной чашей познавшей вкус никому ненужности. Я пошла к ней. Не задумываясь. Под отчаянные удары собственного сердца, отбивающие в такт поступи такое ноющее “мама”, ” мать”, ”матушка”. И вот, уже позабыв обо всем, я несусь к ней, наивно надеясь продлить наши общие мгновения. В тот же момент, как дотянулась до её рук, наши пальцы сплелись, глаза встретились, а моя уединённая жизнь в ветхой хижине стала казаться лишь шуткой, чьей-то злой шуткой, потому что реальность здесь и сейчас, отдалённый, едва слышный стон боли привлёк внимание.
Я обернулась. Там, где заканчивался заливной луг, за чертой моей радужной иллюзии стеной сумрака разверзся мрак, при виде которого гнетущая тоска ознобом заползает под кожу. Я вспомнила с какой целью пришла сюда – в поисках ЕГО вселенной. И она не замедлила себя ждать. Пересеклась с моей, тьмой четко обозначая свои контуры. Но мне уже совсем не хотелось проникнуть в её тайну. В растерянности я посмотрела на мать.
- Тебе принимать решение, Алекса.
- Но он ведь даже не человек! – воскликнула я, со страхом взирая на медленно приближающуюся тьму.
- Верно, девочка, не человек, - примирительно согласилась она.
- Кто же?!
- Я была обычным человеком, дочка. Откуда ж мне знать? – тихо рассмеялась она. - Я знаю лишь то, что моя девочка всегда была очень смелой, и, если уж что надумала, с пути её не свернёшь, – улыбнулась она, обняла ладонями моё лицо, коснулась губами лба и растаяла в тумане, будто и не было.
Я смотрела на прекраснейший луг, подаривший мне встречу с единственным человеком, скорбь об уходе которого никогда не пройдёт, ощущала её безграничную любовь и веру в меня, и понимала, что именно эта вера сейчас мне была необходима:
- Жаль, что нам было отпущено так мало, мама. Временами я думаю, что очень плохо знала тебя, а ты была слишком мудра, чтобы показывать свою необыкновенность.
Мне показалось, я услышала её тихий смех. Как переливчатый звон колокольчиков нежным эхом пролетел он над зеленеющим лугом, рассеял белёсый туман, едва притронулся к каждой травинке и цветку, сверкающими каплями росы опустился на листья кустарников, и убеждённостью, что всё непременно будет хорошо, превратился в привычную слуху трель жаворонка.
- Спасибо, мама! – произнесла приглушённо, сглатывая подступивший к горлу ком.
Лицом повернулась я к безграничной вселенной воина, представшей передо мной во всей своей мрачной и таинственной темноте. Аккуратно ступая, я медленно преодолела последние разделяющие нас шаги и незваным гостем окунулась в её слепоту.
Говорят, в тихом омуте черти водятся. Так и тут, я рассчитывала, что вселенная воина будет холодной, безликой, такой же мертвой внутри, как казалась снаружи, и глубоко заблуждалась. В бешеной скорости передо мной проносились образы людей и пугающие своей жестокостью сцены его воспоминаний - бесконечная картина сюжета жизни, где малейший эпизод осыпан шквалом ярких, горящих, клокочущих по своей мощи эмоций. Ощущая себя былинкой, никчемной сошкой посреди чужой дикой бури, неукротимой настолько, что, казалось бы, ей ничего не стоит бросить вызов самой жизни, я отчётливо понимала, пожелай она, и меня стерло бы в порошок, превратило в пепел, развеяло по всей ЕГО вселенной, так как невозможно человеку, пусть даже ведьме, уцелеть в такой ярости. Сколько не старайся, событий было такое великое множество, что я не успевала запоминать, но весь этот безумный калейдоскоп сопровождался странным, предупреждающим об опасности рыком. Будто кто-то неведомый знал, что я здесь, и едва сдерживал в узде дьявольского монстра, готового в любой момент вырваться на свободу с единственной целью – растерзать непрошеную гостью.
Но, нет! Не стоит заблуждаться. Здесь нет неведомых. Вселенная только воина. Сюда нет хода другим. Он сам заковал себя в цепи, став узником и строгим тюремщиком своих нечеловеческих страстей. Какой же силою нужно обладать, чтобы быть способным на такое?! …
Ответ на этот вопрос я получила слишком быстро, как только вихрем взрывных эмоций вселенная подхватила меня и в общем потоке, будто куклу швыряя из стороны в сторону, понесла в разверзшуюся воронку неизвестности ….
*****
Светло. Настолько, что даже через сомкнутые веки от света резало глаза. Я отвернула голову и прислушалась к собственному телу. Похоже, всё в порядке. Кости целы и совершенно ничего не болит. Осталось только понять, где, в конце концов, я нахожусь. Ну то, что всё ещё в его миру – это то понятно, но попала ли я в тот сон, что не даёт ему покоя?
Решившись, я открыла глаза и обнаружила, что нахожусь в странной, ярко освещенной хижине, границы которой отмечены тьмой. Хотя, нет! Слово “хижина” здесь совсем неуместно - скорее чужеземный дворец. Не знаю, как они правильно называются у иноземцев, но по моим меркам, выглядел он невероятно просторно и вычурно богато. Высокие потолки, разрисованные стены, а мебель, … я такой роскоши в жизни не видывала. Безумно хотелось рассмотреть всё повнимательней, потрогать руками, заглянуть в стоящие по углам сундуки. Громадная кровать поразила меня своими размерами. Да одна она была аккурат в половину моей хижины.
- Зачем столько ей? – задалась я вопросом, с интересом наблюдая за субтильной женщиной с бледным цветом лица, сидящей на ложе с орущим на руках младенцем. Что-то было в ней необычное, едва ощутимое, что ярко выделяло её средь череды обычных баб и принуждало к почтению. Точёность лица ли, властный, горящий гневом взгляд … Нет-нет, не то. Не могу пока понять, но определённо она из числа тех, чьё имя во всеуслышание склонять - себе дороже.
- Забери! И найди ему кормилицу, я отказываюсь кормить этого ублюдка, - приказала она, протягивая свёрток исключительно красивой блондинке, отличающейся такой же необычностью, как и отказница.
Ого! Не каждый день можешь стать свидетелем таких страстей. Становится совсем любопытно. Что же значит вся эта сцена для воина? Я превратилась в слух, рассчитывая для себя во всем разобраться, но мало что запомнила из последующей гневной тирады, потому что собственным ушам не поверила, столь знаком был мне преисполненный негодованием мужской голос:
- Лайнеф Лартэ-Зартрисс! Не смей говорить подобные слова о внуке великого Валагунда! Ты – урожденная наследная принцесса трона, но ведешь себя хуже простолюдинки! Стыдись, дочь темного короля! Твои предки вели себя достойно, чем заслужили уважение эльфов. Ни одна женщина в твоем роду ни при каких обстоятельствах не отказывалась от собственного дитя.
Затаив дыхание, я застыла на месте и впилась взглядом в подошедшего к кровати мужчину. До сих пор он держался в тени, поэтому поначалу я его не приметила. А зря! Пожалуй, сейчас, с расширенными в изумлении глазами и разинутым ртом я выглядела невообразимо глупо, и, если бы была участником всей этой сцены, меня приняли бы за умалишённую, но было чему удивляться, потому что стыдил разгневанную аристократку никто иной, как мой собственный отец!
Да, он выглядел несколько иначе: длинные белые волосы, непривычная глазу седая борода, чудные одежды, но это был точно он. Его черты лица, нос, губы, глаза, его жесты и телосложение. И главное – никто не обладал таким густым, убедительным баритоном, как мой родитель.
- Значит я буду первая! – меж тем закричала женщина. - Этот ребенок – демон. Ты предлагаешь мне, воительнице, чьи собратья полегли в многовековой войне с этими тварями, чьи солдаты отдали жизни за свободу и процветание нашей расы, мне, дочери короля эльфов, вскормить демона?! Я еле сдерживаю себя, чтобы не придушить его собственными руками!
Ну конечно же! Как же я сразу не поняла того, что почувствовала нутром?! Ведь знакома уже с этим налётом высокомерия, присущим расе горделивых эльфов. Только при том конфузном знакомстве его обладателю пришлось потом поубавить спеси. И, даже подружившись, на сохранность он доверил мне магическую книгу, что поначалу помогла в лечении воина. Быть может оттого книга и сокрыла от меня свои секреты, что я нарушила данную когда-то клятву её не открывать.
Я сама себя не узнавала, сколь много преступила собственных норм и правил ради спасения чужака, который и человеком то не был. С самого его появления все пошло не так. Он вольготно разместился в моём доме и на моей кровати, когда я довольствовалась соломенным тюфяком; ради его спасения я нарушила обещания и заповеди; я загоняла бедолагу Севера, заставляя его каждый день добывать свежую порцию крови и мяса для воина и игнорировала очевидное его беспокойство сущностью оного. Теперь же, спустя столько лет, впервые поймала себя на мысли, что очень мало знаю о своём отце, и это мне определённо не нравилось.
В задумчивости переводила я взгляд с эльфийки на отца, мысленно прокручивая короткую, но гневную их тираду, сопровождаемую плачем несчастного ребенка, пока не увидела, как внезапно в помещение ворвался черный вихрь и на моих глазах стены просторного дворца стали рушиться. И чем больше они обрушались, поглощаемые тьмой воина, тем настойчивей кричал младенец. В конце концов, его крик перешёл в отчаянный, душераздирающий ор, от которого сейчас же лопнут барабанные перепонки и расколется голова. В надежде спастись, я открыла рот и сильно зажала ладонями уши, со страхом взирая, как в поднявшемся хаосе темнота пожирает силуэт отца, а следом и мать ребенка – разгневанную эльфийку. Свет померк, просторный дворец превращался в руины. Ещё немного, и в темноте исчезнет и прекрасная блондинка с монстром-ребенком на руках.
И вдруг! … Будто озарение пронзило меня. Я кинулась к ним, когда мрак уже поглотил ноги эльфийки, талию, грудь. И вот она безвозвратно исчезла, а вместе с ней и младенец. Но я успела! В последний миг, прежде чем самой исчезнуть в яростном вихре, успела прийти на его крик и понять, что пытался мне поведать ребёнок с колдовской зеленью глаз - Квинт был порождением эльфа и демона.
Как же я сразу не поняла очевидного? Ведь это была его единоличная вселенная …
*****
- Как смела ты, ведьма?
Не понимая, что происходит, я открыла глаза и, затаив дыхание, уставилась в зелёную бездну, полыхающую янтарным гневом её обладателя.
«Интересно, а люди понимают, что он чужак? – отрешённо подумала я. - Возможно ли обладать человеку глазами такой насыщенной зелени? Их цвет пленяет, подобно ядовитому аврану в начале цветения, а завораживающие янтарные блики, словно медовые лучи уходящего солнца, искристой патокой очаровывают путника на его же погибель».
- Что молчишь, ведьма? Отвечай! – немилостиво встряхнул он меня, ухватившись за плечо, чем и привёл меня в чувство. Я поморщилась от боли и попыталась подняться с кровати, но сильной рукой была удержана на месте:
- Не смей кричать на меня, воин. Помни, в чьем доме находишься и под чьей опекой.
- Опекой?! Я не просил о твоей опеке, красотка, - полоснул он меня злым взглядом. - Хотя, быть может, я просил ковыряться в моем мозгу и вынюхивать то, что не дозволено знать смертным? Отвечай!
«Вот дьявол! Как он понял?! Немыслимо, чтобы он почувствовал моё присутствие!» - я ощутила собственную вину, и её вкус, к собственной злости, мне совершенно не понравился:
- А не пойти ли тебе ко всем чертям отсюда, солдат?! Я убила массу своего времени и сил на лечение абсолютно неблагодарного нелюдя.
Всего лишь на краткое мгновение, на какую-то толику секунды мне показалось, что я поймала в его глазах печаль, и пожалела о сказанном. Но он тут же умудрился разбить моё сожаление о каменные плиты грубой угрозы:
- Не боишься, нимфа, что нелюдь сейчас отымеет тебя во все твои аппетитные формы и придушит как ненужного свидетеля, сующего свой любопытный нос куда не надобно? Сама знаешь, твоя шавка мне не помеха.
- Ты этого не сделаешь, - убежденно произнесла я, пряча глубоко внутри собственный страх и сомнения. Как бы там ни было, я видела, насколько огромна сила этого воина, и пусть она ему подконтрольна, инстинкт самосохранения мне не чужд. - В тебе на удивление гармонично заложены две сущности, которые …
- Врёшь, ведьма! Ложь! Никаких, твою мать, сущностей! – взревел он, не желая меня слушать.
Кровать жалобно заскрипела, когда он, отшвырнув в сторону укрывающую его обнажённое тело шкуру, перепрыгнул через меня и вскочил на ноги. Зверем он заметался по хижине, не обращая внимания на собственную наготу. Моё маленькое жилище определённо не подходило под его атлетическое телосложение, и при каждом шаге комната вздрагивала, а от разгневанного рыка дрожали стены.
- Единственная моя природа, испоганившая всю мою дерьмовую жизнь – проклятая сущность демона! А ведь я рос когда-то таким же человеком, как и ты, ведьма. Как любой другой. Как все! Не знал, да и не ведал, что есть иные, и что сам рождён иным. У меня была семья, между прочим. Старики, сестра, чёртова туча грёбаных родственников. Мне даже девку нашли в жёны. А теперь … Что я теперь? Изгой?! Тварь без роду и племени!
Он запустил пятерню в волосы и, осматривая комнату, ненадолго замолк. Казалось, в своей запальчивости он напрочь позабыл о моём присутствии, и всё, что говорил, было адресовано самому себе. Я же… я с трудом следила за ходом его речи, потому что как дурёха сидела на своей хлипкой кровати в убогой хижине, очарованная его сложением, и одергивала себя каждый раз, когда невольно останавливалась на самой приметной части мужского тела.
- Демоном был рожден, им и подохну, когда придёт мой час. И не хрена мне мозговой штурм устраивать. Весь этот сон, что ты подсмотрела - чистой воды ложь! Командир наш … Твою ж мать! Да знала бы ты, как она нас за дело дрючила, на то и командир, зато в глотку любому за своих солдат вцепится. Не могла она со мной так поступить! Она мне глаза на правду открыла, жить со своей природой научила … Кому ж тогда верить, как не ей? Нет во мне эльфийской крови, а в беспамятстве любой бред может померещиться. Лучше скажи мне, ведьма, где мои грёбанные шмотки? – обернулся он ко мне и успел поймать мой беззастенчивый взгляд прежде, чем я отвела его. Секундное замешательство, и уже знакомая плотоядная ухмылка красовалась на его лице, – О! Не скромничай, нимфа. Уверен, ты вдоволь налюбовалась моим членом, пока я был в отключке. Или желаешь опробовать в действии?
Ну всё! Хватит! Это был предел моему терпению. Ощущая волну гневного протеста, я поднялась и направилась к двери, намереваясь позвать Севера, но всего каких-то пару его шагов, и путь мне быть преграждён обнажённым мужским торсом с зарубцевавшейся раной на груди:
- Куда это ты собралась? – схватил он меня за плечи, а я уставилась в глаза цвета медового хмеля.
- Я предупреждала тебя, чтобы следил за своим языком. Ты не прислушался. Довольно! – в его присутствии я на удивление легко теряла хвалёное ведьмовское самообладание. Возможно, сказывалась усталость последних дней, возможно, пренебрежение, с коим он относился ко мне, но от возмущения меня будто прорвало:
- Наслушалась я твоей благодарности с три короба. Довольно! Я знать тебя не знала, ведать не ведала, а взялась залатать. Последние дни походили на кромешный ад. Денно и нощно с тобой, как с писанной торбой носилась, выхаживала, голову сломала, как излечить тебя, все заклинания перепробовала, запреты нарушила, Севера загнала. Да, влезла в твои мозги! Да! – призналась я, - Но лишь для того, чтобы понять, кто ты есть на самом деле, и как тебя поставить на ноги. А в результате вынуждена терпеть похабные шутки и угрозы чёртова солдафона?! Так вот, воин, мне это без надобности! Может, там, откуда ты пришёл, так говорят “спасибо”, но у нас принято уважать хозяина дома. С этой минуты я отказываюсь тебе помогать, пусть даже за тебя и просили.
- Вот как? Значит просили. И кто же проситель? – попытался он широко улыбнуться, но улыбка его больше смахивала на оскал – слишком неестественна, натянута, и слова произносил будто через силу. - Если речь о том, кто притащил меня сюда, ты сама утверждала, что не знаешь его. Не слишком ли много чести для солдафона-демона при таком-то просителе?
С неуместной бравадой смотрел он мне в глаза, а я вдруг почувствовала дрожь в его руках и тут же ощутила на себе излишнюю тяжесть веса, будто стала ему опорой. Заподозрив неладное, посмотрела на грудь воина – его рана вновь раскрывалась и кровоточила, а кожа вокруг неё, покрываясь сеткой черных вен, меняла свой цвет на пепельно-серый. За считанные минуты бодрствования Квинт исчерпал свои силы.
- В кровать, если не хочешь провести ближайшие сутки в беспамятстве на полу! Сама я тебя не дотащу, – теперь уже я взяла контроль в свои руки. Не дожидаясь согласия, подставила под его руку плечо, ухватилась за талию и повела теряющего сознание воина к лежанке.
- Значит, не выгоняешь? - прохрипел он и, борясь с дурнотой, потряс головой, – Вот дерьмо! Да что со мной? В груди как в адском пекле.
- Понятия не имею! Сама с таким никогда не сталкивалась. Я лечила тебя как человека, лечила как демона, результата нет. Возможно, теперь я смогу поставить тебя на ноги, чтобы ты поскорее убрался из моего дома.
- Излечи меня, нимфа! Что хочешь делай, но непременно излечи! – рухнул он на кровать. Глаза его закатились, он с трудом дышал, с побелевших губ сорвался тихий стон. Мой воин, возвращаясь к своим призракам, погружался в очередное беспамятство, - Я должен выкарабкаться хотя бы для того, чтобы знать правду.
- Куда ж мне деваться, – вздохнула я, зажимая рану рукой. Я обернулась к двери, чтобы послать Севера за очередной порцией свежей крови, но неожиданно Квинт ухватился за моё платье и резко притянул к посеревшему, изборождённому черными венами и покрытому каплями пота лицу. Я заглянула ему в глаза, которые теперь уже мало чем походили на цвет завораживающего аврана, и вздрогнула, притронувшись к свинцовой бездне его индивидуальной, полновесной боли.
- Запомни, нимфа! Я могу быть очень нежным и ласковым, - взорвалась глухой угрозой бездна, - но, если дашь мне подохнуть, достану тебя и оттуда. Ты сама подписалась на всё это дерьмо, когда влезла в мои мозги, так тебе меня и вытаскивать.
Он дернул меня на себя и впился в губы. Грубо. Коротко. Твердо утверждая вердикт, в котором само собой разумеющимся фактом являлось моё безоговорочное согласие. Будто преступницу, что осмелилась проникнуть в его вселенную, в его тайну, дерзнула познать о неприемлемой им же сути, насильно навязанным жестом воин возводил в статус соучастницы. Как странно, что не сопротивляюсь. Наоборот, к собственному изумлению я поняла, что мне понравилась жёсткая требовательность горячих губ, их жаркий вкус и даже непочтительность нелюдя. Меня словно манило в нечто неизвестно-притягательное, где сильное мужское начало незнакомым колдовством преобладает над женским, и до трепета становилось любопытно, что скрывается за чертой грубости чужака. Как это может быть – нежно и ласково? Захотелось на себе ощутить, каким иным может быть касание его губ. Я закрыла глаза …
- Чёрт! Чёрт! Чёрт! Кельтские боги ещё не видывали такой кретинки! - как же скоро я стала корить себя за секундную слабость, плотно зажимая рану руками и… от обиды кусая губы. Поддавшись импульсивному желанию познать поцелуй чужака, на краткий миг я напрочь забыла о его состоянии и умудрилась поцеловать воздух, когда мой пациент уже был в отключке.
- Север! – заорала я волку, подавив на корню зарождающуюся панику. Почти моментально тот влетел в хижину, благо открыть дверь его массивной туше не составляло труда, - Север, миленький, живо крови. Срочно!
*****
За исключением ночи, когда умерла мама, эта была самой тяжелой. Тяжелой для нас с Севером и переломной для Квинта. Серый друг работал на износ, притаскивая жертву за жертвой. Я, посредством заклинаний, целительных снадобий и магической силы горячей крови, как могла, поддерживала в легионере жизнь. Но без воли самого воина все наши усилия были бы напрасны, так как именно от величины его желания жить зависел исход той схватки, что по образу кельтского бога солнца Луга, отвоёвывая своё право на земное существование, он вёл со смертью за пределами моего ведьмовского созерцания.
Да, я не могла там быть с ним. Даже таким, как я, путь в мир теней заказан, но и без видения само тело воина говорило о его отчаянной борьбе. И невозможно не проникнуться уважением к тому, чьего жгучего стремления к жизни хватило бы и на десяток самых сильных, не ведающих страха воинов. По крупице, по маленькому отрезку, пядь за пядью он вырывал у слепой вечности для себя будущее не ради самой жизни, а ради познания истины сна, будто в этой истине и была его жизнь.
Я всматривалась в осунувшееся, измождённое, выжженное болью нечеловеческое лицо, и, как ни странно, находила в нас обоих нечто общее. Ведь всё моё девичье существование, по сути - такой же одиночки, как и Квинт, было замешано на лжеисцляющем снадобье из ироничного высмеивания и мелочной мести невежественному сброду, который вышвырнул испуганную сироту из своего круга и превратил в озлобленную ведьму-отшельницу. Уверенная, что так легче, я порционно принимала свой лжеэликсир, топя череду одиноких вечеров в изучении таинственных свитков и манускриптов, практикуя заклинания, познавая тайны магии и природы. Ощущая себя несоизмеримо выше презираемых мной людей.
Сейчас же, проводя аналогию между своей изъеденной горечью обиды на селян жизнью и судьбой воина, я представила, в какого монстра он может превратиться, когда примет правду о своей матери. Сердце его заледенеет, вечным холодом покроется чарующий взгляд зеленых глаз. В мстительном наслаждении он выпустит на волю алчущего зверя, что дарован ему от сущности отца. Квинт превратится в подобие меня, но, обладая нечеловеческой силой и яростью, он будет во много, много раз опаснее и … столь же несчастен. Хочу ли я для него такого будущего? Хочу ли воспользоваться шансом и обрести равнодушного к чужой боли и горю монстра?
- Нет- нет, я ещё не выжила из ума! Этот путь к уничтожению, точнее, к медленному самоуничтожению, – ответила я сама себе. - Пусть я злобная ведьма для них, но не конченный человек для себя.
Мы словно две параллели, которые самым причудливым образом судьбоносно пересеклись для взаимного исцеления. Моё - будет продолжительным, не так-то просто избавиться человеку от многослойного яда, накопленного годами, его - мне казалось, теперь я знаю, что делать.
Не секрет, что немощное тело излечить можно подходящим снадобьем. Это дело верное и нехитрое. Но кто задумывался о том, что заблудшую в сомнениях душу также возможно излечить? Более того, со стороны ею возможно управлять. А ведь при должном умении есть такие мастера, что диву даёшься, как ловко способны манипулировать душой. И для этого не обязательно быть магом, достаточно неплохо разбираться в человеческих страстях и вовремя вставить нужное словцо. Подозреваю, что и моему отцу не чужда эта наука. Мне, конечно, до него далеко, но, тем не менее, кое-чему он меня научил, в том числе и нескольким полезным заклинаниям, в частности - чарам забвения.
Но прежде нужно срочно менять лечение, заодно будет возможность убедиться, правдив ли сон, в чем, в принципе, я и не сомневалась. То, что воину необходима именно кровь, я бы сказала: “Тут и к ведьме не ходи”, если бы сама не была ею. Я улыбнулась собственной шутке и, чувствуя, что во мне взыграло профессиональное самолюбие, отталкиваясь от теории, что Квинт – феноменальное порождение двух сущностей, в конце концов, решилась на поочередное использование чистой крови, что приемлемо для темных эльфов, и крови, насыщенной негативной энергией страха жертв, без чего не могут обойтись демоны.
*****
Я подхватила плошку, наполненную кровью, совершила должный обряд очищения и понесла в хижину, подмигнув Северу. Мой приятель, обладая вредным характером, время от времени устраивал мне “сладкую” жизнь, а вернее - бессонные ночи. Когда мы не сходились в каком-либо вопросе, эта наглая морда до рассвета выла под дверью, намеренно не давая мне спать. Чувствую, ждёт меня ещё одна. Он пренебрежительно фыркнул, завертелся волчком и устроился у тисового дерева, повернувшись ко мне хвостом. Да уж, друг называется …
Так как руки мои были заняты, я по привычке толкнула не совсем спиной хлипкую дверь и тем же непосредственно образом переступила порог собственного жилища. Однако, сделав пару шагов, к собственному удивлению обнаружила, что упёрлась задом во что-то… Вот чёрт! Чьи-то руки прошлись по моим плечам, по бокам скользнули вниз, уверенно обхватили талию и замерли.
- Квинт? – воскликнула я и медленно, чтобы не пролить содержимое сосуда, повернулась, хлопая глазами от резкого контраста между ярким полуденным освещением двора и полумраком хижины. Ну кто же ещё?! Мой пациент стоял по пояс обнаженный, благо дело, что в штанах, и нагло ухмылялся.
- Такая красота гибнет посреди болота! – нарочито вздохнул воин. Ладони его легли поверх моих, сжимающих плошку, и поднесли её к губам. Не отрываясь от меня, он выпил эликсир. Вдруг резко отшвырнул сосуд, схватил меня в охапку, притянул к груди так, что ноги мои повисли в воздухе, и со смехом закружил по комнате. Черти плясали в его зеленых с янтарными бликами глазах, и невозможно было оторваться от их завораживающей пляски. О! Это был уже не тот немощный легионер, силы которого были опустошены смертельным ранением. Пышущий здоровьем, дьявольски притягательный в своей дерзости чужеземец, твердо стоящий на бренной земле, словно ветку удерживал меня одной рукой. Чуть надавит и пополам переломит.
- Пусти, - приказала я, но мой призыв больше походил на блеяние жалкой овцы, чем на требование уверенной в себе женщины. Чёрт! Почему в его присутствии я постоянно попадаю в конфузные ситуации, а ещё чаще - робею? Определённо мне легче ещё раз встретиться с одноглазым, чем противиться магнетизму аврановых глаз. А он, будто понимая это, ещё крепче стиснул меня одной рукой, свободной же… бесстыдно схватил за задницу.
Я задохнулась от возмущения. Это неслыханно! Он вообще соображает, с кем он?! Я что ему, девка дворовая, или, быть может, сама перепутала заклинания и вместо чар забвения на сон наложила заклятие скудоумия? Да мыслимое ли дело ведьму за задницу хватать?! Как нельзя кстати вспомнилось предостережение отца об осторожности с воином. Уж не это ли он имел ввиду? Тогда чего, спрашивается, я рот раззявила и молчу? Опомнившись, я забарабанила кулаками по его плечам и выпалила:
- Да пусти же! Не было про меж нас уговора лапать меня.
- Верно, не было, хотя я очень даже не против, нимфа, - смеялся он, но видя моё недовольство, неохотно убрал руку.
- То-то же. А теперь немедля поставь меня на место, - указала я пальцем на пол, сердито хмуря брови и чувствуя, как на щеках вспыхнул румянец.
- И не подумаю, - лениво улыбаясь, заявил он.
- Что? – я настолько растерялась, что не нашлась, что сразу ответить.
Он же, воспользовавшись моим замешательством, продолжил: - Нимфа, я обещал тебе, что буду нежным и ласковым, если вытащишь меня с того света, помнишь?
- Смутно.
- Зато я всё прекрасно помню, - посерьёзнел он, и бесшабашная улыбка сошла с его губ.
Я испугалась, что заклятие не сработало, и он помнит свой сон – воспоминание о матери.
- Что ты помнишь? - произнесла я, затаив дыхание.
- Помню, что ты ответила на мой поцелуй.
Квинт не спросил напрямую, но в сдержанных его словах неприкрыто звучал вопрос: - “Почему?”
В обоюдном молчании я рассматривала красивое, спокойное мужское лицо, на которое время скупо нанесло жесткие штрихи одинокой усталости, и мне до одури, до зуда в пальцах хотелось разгладить каждую чёрточку так, чтобы вновь вернуть ему улыбку. Но на сей раз искреннюю, заразительную, чтобы потеряться в ней всем сердцем, и вместе с ним смеяться над таким нелепым одиночеством в прошлом. Мы внимательно смотрели друг другу в глаза, оба неидеальные, непохожие на многих и многих иных, совершенно разные меж собой по природе, но, с другой стороны, кто же тогда под стать ведьме, если не демон, пусть даже наполовину?
- Поцелуй меня, ведьма … - прошептали его губы.
ГЛАВА 25 (ЛОНДИНИУМ)
Алистар
- Ну и мода нынче пошла – чуть что, сразу кулаком по морде. Что-то не очень мне в последнее время везёт, – поморщился я, в темноте оценивая на предмет увечий собственное лицо.
Похвастаться было особо нечем. Один глаз, правда, не пострадал, но вот второй полностью заплыл, и видеть им я не мог. Вновь рассечённые губы распухли. Кажется, досталось и носу. Тошнота и головокружение свидетельствовали о возможном сотрясении, и гул в ушах стоял такой, что не слышно собственной речи. Ко всему прочему, с учётом того, что находился я в кишащем крысами затхлом каменном подземелье, ледяная сырость которого пробирала до костей даже сквозь лужёную эльфийскую кожу, дела мои были на редкость дерьмовыми.
Да уж! Красавец, не иначе. Сейчас кулаки Фиена мне казались дружескими объятиями, а с учётом ситуации, в которую умудрился вляпаться по собственной глупости, пожалуй, я был готов согласиться с демоном, что все беды из-за баб. И венец лидерства в их плеяде я бы с почестями водрузил на очаровательную головку Иллиам Дроум-Зартрисс, ласку нежных пальчиков которой имел сомнительное удовольствие испытать несколько часов назад на собственной шкуре. Я всё ещё пребывал в лёгком ступоре от её столь эффектного воскрешения, удивляясь, как умудрился быть настолько слеп, что не почувствовал темного эльфа. Не в пример интуиции, мой член отреагировал на неё моментально. Впрочем, ни один полноценный мужик не смог бы пройти мимо сего соблазна в юбке, а уж без неё … Сейчас, я готов был смеяться над собой, если бы не разбитая рожа и привкус горечи, которую испытывает неудачник, угодивший в ловушку.
- Хорош советник, ничего не скажешь! Над горячностью демонов посмеивался, а тут сам же им и уподобился. Да, вождь, тут не на голову нужно укорачивать своего советника, а на член, ведь чтобы поддаться на такую дешёвую уловку, нужно быть полным мудаком, - усмехнулся я, вспоминая недавнюю угрозу Мактавеша обезглавить меня. Я осторожно утёр кровь с подбородка оторванным рукавом рубахи и попытался сесть, но стены камеры угрожающе зашатались, к горлу подступила тошнота, поэтому при всей брезгливости к условиям моего нынешнего пристанища, лучше было отлежаться на прогнившей соломе, куда меня бесчувственного и швырнули стражники, предварительно отведя душу:
- Обвела ведь, как распалённого юнца обвела вокруг пальца. Вот уж точно росомахино племя…
*****
Она была несравненно хороша, эта белокурая жрица любви в золочёной маске. И даже несвоевременность её предложения не удержала меня от моментального желания обладать ею. Да и возможно ли устоять, если пред тобой само очарование дрожит от неудовлетворенной страсти. По крайней мере, именно так я тогда считал. Нежные пальчики её в спешке забираются под мою одежду, лёгкими прикосновениями ласкают грудь, она трётся обнажённым бедром о пах, призывая к ответу, и, ощущая себя как никогда живым, отметаешь всё бренное, в молчании сминая податливые губы. Она – амброзия, вкус исступления, самого эротизма. И когда этот эталон греха рукой несмело, будто прося, забирается мне в штаны, тонкие пальчики в запрещённом приёме умело сжимают мужскую плоть, жрица опускается перед мной на колени и в чувственной ласке дарит откровенное, немыслимое наслаждение, это равнозначно окончательной капитуляции. Полновесное, всеобъемлющее ощущение преклонения самой женской сути в образе этой прелестницы перед мужским, заложенным глубоко в генах, инстинктом завоевателя. Блудница в совершенстве владеет искусством соблазна, идеально чувствует мужское тело, и ни один праведник, будучи мужиком, не устоит перед утончённой, сладчайшей пыткой, с которой то безгранично щедро, то мучительно скупо посасывают член искушённые губы.
Чёрт дёрнул меня пробраться именно в эту палату! При всём здравомыслии, в конце концов, я не железный! Как все, из плоти и крови, а она… она завела меня непомерно. Спешно подхватив златокудрую деву на руки, я впился в её уста, стремясь скорее добраться до ложа и одновременно выпрыгнуть из спущенных штанов. Но стоило мне уложить её на шкуры, окончательно расправиться с собственной одеждой и нависнуть над ней в нетерпящей жажде близости, как её рот скривился в презрительной усмешке, и, упираясь руками мне в грудь, во всю глотку она стала исступлённо орать:
- Помогите! Насилуют!
Признаться, я опешил. Столь резкая перемена в её поведении настолько поразила меня, что я не сразу понял смысла развернувшегося спектакля. Ошарашенно я смотрел на истерически вопящую фурию, вонзившую когти мне в грудь, слышал сквозь её крики топот бегущих в комнату людей, и отрешённо понимал, что вовлечён в какую-то чужую игру в главной роли со мной и отменной лицедейкой. Когда же чары соблазна окончательно выветрились и прекратили своё действо, я ощутил то, чего меньше всего мог предполагать – энергетику тёмного эльфа. Она была столь мощной и богатой, что я диву давался, как не почувствовал её сразу. Жрица была такой же, как и я! Более того, мне стало казаться, что я начинаю её узнавать, ведь, несомненно, где-то я уже слышал этот голос, знаком с этим запахом, а эта ухмылка, которой наградила она меня до ... Твою ж мать! Не может быть, чтобы это была ОНА!
Я едва успел сорвать с лица эльфийки золочёную маску, чтобы увериться в своей догадке, прежде чем ворвавшиеся солдаты стащили меня с неё, швырнули наземь и принялись молотить. Уже потом, когда меня, изрядно поколоченного, волоком тащили в темницу, я смог расслышать, что помимо насилия мне инкриминируют также и убийство какого-то губернатора, но все то время, пока стражники вымещали на мне свою прыть, их усердие как-то вяло доходило до меня, слишком впечатлительна была встреча с cam verya.
*****
Как причудливо всё складывается. Сперва Мактавеш приволок принцессу, теперь неожиданное появление этой гадюки. Неужто призраки прошлого возвращаются, или догма о материальности мысли имеет действительную под собой почву?.. Если так, Лайнеф я искал, и даже сейчас, несмотря на неверные её выводы и унизительное обвинение, искренне рад видеть наследницу, то, что касается Дроум-Зартрисс, её воскрешение никоим образом не входило в мои планы. Пусть я частенько и вспоминал о ней, но лишь как о ярчайшем примере беспринципной стервы, не гнушающейся ни убийством, ни распутством. Хотя, не скрою, думать, что именно она стояла передо мной на коленях, было невероятно приятно, и, пожалуй, я не скоро забуду виртуозную работу её губ, но последующие события полностью подтверждали давно сложившееся мнение об этой женщине.
- Ну что же, Иллиам cam verya, по весьма странному стечению обстоятельств наши судьбы вновь пересеклись. Не скажу, что я в восторге от этого, но должок у тебя теперь передо мной есть. Хороший такой должок.
Злость на неё придала мне сил и, покряхтывая от боли, я стал подниматься. Возможности одеться в той злополучной комнате мне не дали, хорошо, вещи швырнули в камеру. Нужно было хоть мало-мальски привести себя в порядок да справить нужду, благо дело, единственное удобство в виде полупрогнившего ведра имелось. Зная Молоха и Шагса, я нисколько не сомневался, что оценивать щедрое гостеприимство местных властей мне остались считанные часы. Демоны – ребята серьезные, не потерпят унизительного плена одного из своих. А застукай меня эти хохмачи в чём мать родила, да таким расписными красавцем – смеха потом не оберёшься.
«Одного из своих» - абсурдная ирония жизни, не меняющая факта своего существования из-за собственной абсурдности. Тем не менее, я не жалел о прошедшем столетии, проведенном в одной «упряжке» с демонами, и буду искренне сожалеть, если в будущем в борьбе за земли эльфов мне придется скрестить свой меч с кем-нибудь из клана Мактавеша. Радует, что рассчитывать на подобное не приходится - слишком мизерный шанс на возвращение головорезов в Темный мир.
Ну, что-то я отвлёкся. Пора о насущном … Теперь уж Молох определённо прав – нужно выбираться отсюда и возвращаться в Данноттар, оставаться в Лондиниуме бесполезно. Миссию свою как Каледонского посла по собственной дури и с содействия белокурой мегеры я благополучно провалил, хотя… Погоди, советник, погоди! Минуточку! Куда это я тороплюсь? Давай-ка остынем, отбросим в сторону тот факт, что Дроум меня обломала, и зададимся элементарным вопросом: «Какого чёрта она тут ошивается?» Зная её неуёмные амбиции, рядовой статус подстилки ей никак не подходит, а то, что своими прелестями она и евнуха до оргазма доведет, придаёт ей немалой ценности и веса среди власть имущих. Так, так… Возможно, стоит задержаться в этих чертогах и понаблюдать, как дальше будут развиваться события. Ну, а если запахнет «жареным», вот тогда уж Молох с Шагсом пусть меня и вытаскивают:
- Охрана!
Иллиам
В сопровождении стражи я вновь шла по тому же коридору, в котором совсем недавно лишила жизни омерзительную субстанцию, именуемую совсем недавно Крофордом, и ни один мускул не дрогнул на моем лице, когда поравнялась и прошла мимо того места, где все и произошло. Сейчас меня больше волновало иное, а именно: не проходящее ощущение роковой ошибки, допущенной мной в отношении незнакомца в чёрной маске. И вроде бы всё рассчитала, удачно разыграла, придраться не к чему, но сама жертва меня тревожила безмерно. Это сравнимо с тем, как если бы тебе завязали глаза и дали испробовать достойное вино. Ты чувствуешь знакомый вкус, но никак не можешь вспомнить, когда и где ранее пил его, и даже названия не помнишь, а упрямая память отказывается уступить. Необъяснимым было и то, что я не почувствовала рядом с ним человеческой ауры, будто её и не было в помине, хотя мои нервы за эту тяжёлую ночь настолько на пределе, что ничего удивительного.
Но больше всего испугала собственная реакция на этого самца. Впервые за долгие годы мне хотелось секса. С ним. С загадочным незнакомцем в маске, от которого за версту несло высокомерием. Добротного, голого секса, не во имя чего-то, по принуждению или за какие-то блага, а НАСТОЯЩЕГО! Страстного, дикого, животного! Так, чтобы кости трещали от его объятий, чтобы забыть своё имя и кто такая, орать не от боли и презрения к себе, а от непритворного оргазма, пока он вколачивается в тебя. Чтобы почувствовать, что такое быть слабой, желанной женщиной в руках сильного мужика.
«О, эльфийские боги! Что это со мной?!»
Я остановилась, пытаясь унять биение сердца.
- Госпожа, тебе плохо? – спросил кто-то из стражников, поддерживая меня под локоть.
- Нет-нет, - глубоко дыша, приглушённо ответила я, прикрыв глаза. - Просто стресс… не каждый день становишься жертвой насильника.
- Ничего удивительного, госпожа, - выражал сочувствие сердобольный служака. - От этих каледонских ублюдков всего можно ожидать. Убить досточтимого губернатора, позариться на такую красоту … Звери, а не люди.
- Каледонских? – подняла я удивлённый взор на солдата.
- Оу, - замялся он, озираясь по сторонам и в замешательстве посматривая на сослуживцев, ненамного ушедших вперед. - Я должен держать язык за зубами, но… В общем этот выродок, что напал на тебя, поговаривают, он из шайки самого Мактавеша, что появилась в городе на днях. Вроде как, сам посол. Но ты не бойся, госпожа, говори с Вортигерном как есть. Господин после смерти Клавдия лютует, с убийцами и насильниками скор на руку.
Вот она, та самая роковая ошибка, не дававшая мне покоя. Собственноручно я перечеркнула единственную возможность на спасение Лайнеф. Дьявол! Но это невозможно! Как я могла так просчитаться?! Как могла принять за очередного павлина дикаря?! Ответ напрашивался сам собой: он был слишком хорош для варвара и больше походил на вельможного сановника, отлично вписываясь в окружающую обстановку. Лоск, холеность, исходящий от него запах сандалового масла - в моём представлении всё это ну никак не вязалось с дикарём.
На негнущихся ногах, поддерживаемая стражником, шла я к Вортигерну, лихорадочно ища разумное объяснение поведению моего «насильника». Посла нужно во чтобы ни стало оправдать, в противном случае, если его казнят, ни о каком союзе между Британией и Каледонией не может быть и речи. Мактавеш не простит такого оскорбления.
Между тем, мы пришли к покоям Вортигерна, и стража почти сразу открыла передо мной двери. Всё та же огромная палата с уже знакомой обстановкой. Разница лишь в том, что на сей раз Вортигерн был не один. Лукреция и какой-то мужчина - судя по неприметной внешности, либо доносчик, либо соглядатай - внимательно слушали его монолог, но как только я приблизилась к ним, кельтский князь замолчал и уже привычно изучающим взглядом обозрел мою персону:
- Не думал, что столь скоро увижу тебя вновь, госпожа, и при таких неприятных обстоятельствах. Прими мои соболезнования по случаю смерти губернатора Крофорда. Бедняга. Он был так вдохновлён вашим знакомством.
Сцепив в замок руки перед собой, Вортигерн замолчал, выдерживая приличествующую случаю паузу. Казалось, он глубоко скорбит и погружен в собственные воспоминания, связанные с Крофордом. Но это лишь ширма, не более, слишком активна была аура, окружающая его, а в глазах самого влиятельного человека Британии стыло безразличие.
- Ну что за спектакль?! – скривила я лицо в недовольной гримасе. Давно известная уловка расположить к себе малознакомых людей, убрав из арсенала неискренность и воспользоваться прямолинейностью, всегда оправдывала себя. Вот и на этот раз все трое удивлённо уставились на меня, но я намеренно обратилась исключительно к Вортигерну, тем подчёркнуто акцентируя его внимание на нашем равноправном партнёрстве:
- Князь, у тебя отменные информаторы и, к отраде моей, светлый ум, - чуть сгладила я резкость своего заявления неприкрытой лестью. - Думаю, ты не хуже меня знаешь, что с Крофордом я связалась ради знакомства с тобой, поэтому не стоит тратить на формальности ни наше с тобой, ни людей твоих драгоценное время. Давай перейдём поскорее к делу, ночь была для меня слишком … тяжелой.
Я обняла себя, растирая плечи якобы от холода. Как просто и естественно общение, когда от тебя не зависит жизнь близкого человека, но, когда всё иначе, нервы натянуты до предела. Взвешиваешь каждое слово, каждый жест, чувствуешь, будто идешь по раскалённым углям, и, понимая, что всё может в одночасье рухнуть, испытываешь отвратительный страх, на грани паники. К таким ощущениям я не привыкла, и сейчас мысленно умоляла себя собраться, забыть о подруге и быть предельно внимательной.
Вортигерн был обескуражен моим поведением, но одобрительно кивнул. И тут же ко мне поспешила Лукреция с сочувственными речами:
- Дорогая, мне так жаль, что тебе столько сегодня пришлось пережить. Он не избил тебя? – имела ввиду она каледонца. - Как бледно ты выглядишь.
«Я бледно выгляжу от природы» - сдерживаясь, чтобы не рявкнуть на эту глупую курицу, я потупила взор. Теперь уже она растирала мне плечи, изредка бросая настороженные взгляды на хозяина, а по кислой его физиономии я сделала вывод, что Вортигерн терпеть не может женских слёз, впрочем, как подавляющее большинство самцов. Но вот он кивнул, хлопнул в ладоши, повернулся к единственному человеку, до сих пор хранящему молчание в покоях кельтского вождя:
- Ну что же, к делу так к делу. Иллиам, ты вовремя. Я как раз собирался выслушать доклад Сигвата, моего личного лекаря, которого и просил осмотреть тела убитых, в том числе и несчастного Крофорда. Сигват, поведай нам своё заключение.
- Убитых? – разыграла я удивление.
- Да, - отмахиваясь, будто от назойливой мухи, поторопился ответить князь. - Помимо губернатора ещё три важные персоны отдали богу души. Если так интересно, подробности тебе Лукреция потом опишет. Сейчас же давайте послушаем мнение эксперта.
- Мой господин! – Сигват, неприметный человечек с самыми заурядными внешними данными, вышел вперед, привлекая к себе всеобщее внимание. - Я затрудняюсь что-либо ответить однозначно, потому что впервые за всю свою практику сталкиваюсь с подобным. Двое были убиты насильственным способом – им просто расплющили глотки, потому они задохнулись. Господин же Крофорд и господин Унтрейк умерли от элементарного разрыва сердца, будто были страшно напуганы чем-то или кем-то. Судя по всему, либо они сами убили двух других и, напуганные содеянным, устремились бежать, а их сердца не выдержали, или был кто-то пятый, но тогда этот пятый должен обладать необычной силой. Просто сверхчеловек какой-то, или сам дьявол.
- Эва, куда тебя понесло, - хохотнул Вортигерн. - Уж прямо-таки дьявол? Ты ведь не веришь во всякую чертовщину, Сигват.
- Да, господин мой, не верю, но насмотревшись на такое, тут уж не знаешь, чему верить, а чему нет. Что характерно, на спинах господ Крофорда и Унтрейка есть небольшие ожоги, аккурат напротив сердец. Можно подумать, их молнией поразило, отсюда и смерть. Но позвольте полюбопытствовать, когда это по подземельным туннелям молнии разгуливали? Не иначе, как само возмездие, кара Господня настигла, - развел Сигват руками.
- То есть, ты считаешь, - голос Вортигерна прозвучал необычно тихо, что не осталось незамеченным его людьми. Он выдержал паузу и продолжил: - что человеку такое не по силам?
Я почувствовала, как сжалась Лукреция, а бедный лекарь сглотнул ком в горле прежде, чем ответить:
- Я знаком с искусными воинами, способными сломать шею, - запнулся он, - но мне неведомы те, кто мог бы разорвать сердце, не вскрывая грудную клетку. Нет, господин, это не человеческих рук дело.
- Пошли прочь! Все, кроме тебя, - прорычал Вортигерн, указав на меня. Сигвата и Лукрецию как ветром сдуло. В покоях воцарилась тишина, нарушаемая лишь поступью шагов князя. Кельтский вождь приблизился ко мне и взглянул долгим, изучающим взглядом.
О, да! Мне знаком этот настороженный, ничего хорошего не сулящий взгляд недоверия властителя, от которого инстинкт самосохранения посылает сигнал опасности в мозг. Тот, ещё не понимая причин, не зная сути вопроса, панически ищет решение, будоража воображение, что мешает сосредоточиться. Кровь спешно бежит по жилам, бросая то в жар, то в холод её обладателя, а по спине и в затылке щекочет омерзительный холод. Совсем неприятные ощущения ...
- Ты ничего мне не хочешь рассказать, партнёр? - иронично заметил Вортигерн, указательным пальцем приподняв мой подбородок.
Дьявол! …
ГЛАВА 26 (ЛОНДИНИУМ)
Иллиам.
- Ты ничего мне не хочешь рассказать, партнёр? - иронично заметил Вортигерн, указательным пальцем приподняв мой подбородок.
Дьявол!.. Что на этот раз?! Одна ошибка за другой – это уже перебор. Да быть не может, чтобы этот человечишка, пусть и не в меру проницательный, рассмотрел во мне иную! Невозможно! Мы почти такие же, как и они. Подумаешь, кожа немного бледнее, что вполне допустимо для жителей туманного Альбиона, остроконечны уши, но их мы научились искусно прятать под волосами, ну слегка холодны... Хотя тут я могла бы и поспорить. Лайнеф вон как прижилась среди людей, эмоции так и бьют фонтаном, а это больше свойственно человеку нежели эльфу. Но в целом то, при всех наших особенностях, непосвященному немыслимо заподозрить в нас чужих. Тогда что же не даёт покоя этому дельцу?
Я пожала плечом и отвернула в сторону голову, освобождаясь от руки Вортигерна:
- Право, я не понимаю, о чем ты, князь.
- Не играй со мной, римлянка. Представь, чем может обернуться такая игра для зачинщика. Что ты делала в палате для приватных встреч, когда я потребовал вернуться к Лукреции и быть рядом с ней? Для твоей же безопасности, между прочим.
Ах, вот оно в чём дело! Я уж грешным делом задумалась об ином ... Ну что же, ответ на вопрос князя был мной подготовлен заранее:
- Мне передали, что она меня ждёт там, – тяжело вздохнула я, потирая виски.
- Кто передал? – тут же вцепился в мои слова Вортигерн.
- Ну откуда мне знать, князь? Человек, как все остальные. Я не приглядывалась, так как полностью была погружена в наш предшествующий разговор. Даже не могу ответить, раб он был или знатного сословья, полагая, что кто-то из твоих людей.
- Занимательно, с учетом того, что ты наблюдательна, - сыронизировал кельт.
- Ну, знаешь ли! - справедливо возмутилась я его недоверием. - Если бы я только догадывалась, что во дворце, где и без моего тела предостаточно «бери-не хочу», небезопасно разгуливать ...
- Иллиам, – грубо перебил меня Вортигерн, вынудив замолчать. - Тебе, итальянке, после того, как Рим вывел войска и оставил бриттов беззащитными перед озверевшими полчищами пиктов и скоттов, по Лондиниуму вообще не стоит разгуливать. В крайнем случае под усиленной охраной. Но речь не о том. Ты заявила о нападении на тебя. Мы не трусливый Рим, предавший свои колонии и людей ради собственного спасения. В Британии чтут законы и здесь посягательство на жизнь и честь вельможи карается смертной казнью. Уверяю тебя, если над тобой совершено злодеяние, виновный понесёт наказание. Но я в искреннем недоумении. На политической арене персона губернатора ровным счётом ничего не значит. Пшик. Пустышка, не имеющая влияния. Ничто. А тут такая неожиданность – посланник Мактавеша, вдруг, тайком пробирается во дворец, обманным способом завлекает именно тебя в покои, где, воспылав неожиданной страстью, рискуя положением, пытается изнасиловать, и именно губернатора Крофорда, по совместительству твоего любовника, находят мёртвым. Очень странно, не находишь?!
ТЕЛЕГРАМБот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕБольшая библиотека с любыми жанрами и авторами
Большая Библиотека
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2 книги