Голубые холмы Синтры

Глава 2

Джун побледнела, когда увидела Элинор возле комнаты Карлоты.

— Вернулся ее брат, — догадалась она. — Он разозлился, когда застал тебя в комнате?

— Точно. Велел мне подождать его здесь.

— Господи! Беда мне!

— Он не станет на тебя жаловаться, — мягко заверила ее Элинор.

— Ты уверена?

— Вполне. Он очень властный, но не мелочный.

Джун странно взглянула на подругу:

— Кажется, ты не теряла времени зря. Сразу определила его характер… Ты что, физиономист?

Элинор тихо рассмеялась, хотя не переставала тревожиться за Карлоту.

— Чтобы верно определить его характер, мало быть физиономистом. Надо жить вместе с ним. А какая женщина в здравом уме на это согласится?

Услышав это, Джун скорчила гримасу:

— Ужасно интересно, женат он или нет. Но мы совершенно ничего не знаем из-за всех этих тайн. К тому же расспрашивать Карлоту строго запрещено.

— Возможно, он женат, — задумчиво ответила Элинор. Она машинально посмотрела на дверь, за которой находился объект их обсуждений. — Ведь ему за тридцать, как по-твоему?

Джун кивнула. И снова заговорила о неожиданном возвращении графа. Она захотела узнать, что именно произошло. Элинор старалась быть осторожной в разговоре с подругой. Ей не хотелось выдавать секрет Карлоты. Но если Джун и хотела разузнать поподробнее, то не успела. Появился граф. Он шел по коридору, пристально и сурово глядя на Джун.

— Сестра Лейленд, разве в этой больнице принято впускать незнакомцев в личные палаты пациентов?

Джун покраснела и начала разглаживать свой накрахмаленный белый передник.

— Простите, сэр, но я не думала, что поступаю плохо, когда привела с собой мисс Солуэй, чтобы… чтобы она помогла мне.

Он окинул ее надменным взглядом. Еще до того, как дон Мигел заговорил, Элинор поняла, что он оставил эту тему. Стоять здесь и спорить с простой медсестрой — ниже его достоинства. Но то, что он сказал потом, ошеломило их обеих.

— Сеньорита, вы теперь вернетесь в «Шерборн»? В таком случае могу я вас подвезти?

Тишина… изумленная тишина. Джун и Элинор украдкой обменялись взглядами.

— Очень мило с вашей стороны, — пробормотала удивленная Элинор.

Он явно собирался ей что-то сказать. Но зачем понадобилось ее подвозить?

— Я поеду немедленно. — Его тихий голос звучал как приказ.

Надменный и высокомерный дон Мигел таким образом объяснял, что Элинор должна уехать потому, что так удобно ему, а не ей.

Девушка вздернула было подбородок, но, поразмыслив, поняла, что может нарваться на неприятности в отеле, если поссорится с этим высокомерным иностранцем. Поэтому, пожелав Джун спокойной ночи, она последовала за доном Мигелом, который спокойно шел по коридору.

Поездку можно было счесть, по меньшей мере, напряженной. Вопреки ожиданиям дон Мигел не сразу заговорил о самовольном присутствии Элинор в комнате его сестры. Он просто вел машину, довольно рассеянно, будто обдумывал очень серьезный вопрос, и не отрывал взгляд от дороги. Однако одно его присутствие придавало поездке великолепие. Элинор украдкой посматривала на него из-под полуопущенных ресниц и не могла не восхищаться благородной линией его профиля. Но все же это был суровый силуэт. Вспомнив о том, что дон Мигел предположительно женат, Элинор обнаружила, что пытается понять, какой из него муж. Холодный… отстраненный… и все же в ее представлении он был требовательным и легко добивающимся своего. А каким он будет, если влюбится? Был ли грозный внешний вид обманчивым? А холодность и замкнутость — напускными? Ее вдруг охватило странное волнение.

Вне себя от изумления Элинор признала, что у нее дух захватывает от привлекательности спутника и с каждой минутой неизвестное ранее сильное и глубокое чувство овладевает ее сердцем.

Она тут же вспомнила Терри Кершоу: близко посаженные глаза, слабый подбородок, толстый рот, казалось кричащий о похоти. Интересно, почему она вдруг о нем подумала? Девушка нахмурилась. Конечно, она сравнивала Терри и дона Мигела. Элинор представила, что Терри Кершоу на целых двенадцать месяцев станет ее директором. Год стажировки будет достаточно трудным, как и у каждого нового учителя. Но во власти Терри Кершоу сделать его невыносимым для Элинор. Он станет ее начальником. Его приказам придется подчиняться. Он сможет придираться к ней по любому поводу. Если захочет, пренебрежительно отзовется о ее работе в разговоре с инспекторами, которые придут посмотреть, как она ведет уроки. Как же ей не везет! Элинор пожалела, что ей придется начать карьеру в этом году. Если бы найти какую-нибудь другую должность, чтобы отвязаться от человека, который наверняка станет ей докучать так же, как докучал в колледже!

Машина остановилась, и Элинор очнулась от грез. Девушка поняла, что они в частном парке отеля. Дон Мигел выключил свет, немного поколебался и все же спросил, полуобернувшись к Элинор:

— Насколько же именно моя сестра доверилась вам, сеньорита?

Она вздрогнула.

— Разве вы ее не спросили? — задала вопрос Элинор, не успев подумать.

— Естественно, я не стал спрашивать Карлоту. Ее… ребенок родится через несколько часов.

«Значит, он не стал упрекать девушку», — с облегчением вздохнула Элинор. Она заметила, что он заколебался, прежде чем упомянул о ребенке, и поняла, что эта тема приводит его в смущение — в разговоре с незнакомкой. Ситуация была очень странной. Элинор пришла в замешательство. Дон Мигел повторил вопрос. Девушка замялась, но потом пересказала все, о чем говорилось в комнате Карлоты.

— Я вовсе не из праздного любопытства заговорила с ней. Естественно, меня заинтересовало то, что ваша сестра — в частном санатории, где работает моя подруга. Это просто совпадение. Я увидела вас здесь, в отеле. Но я не занимаюсь сплетнями, сэр, и не трачу свое время на то, чтобы лезть в чужие дела. — В темноте ей не удалось понять выражение его лица, но Элинор ощутила интерес. Это еще больше озадачило девушку. — Я почувствовала, что наша короткая болтовня помогла вашей сестре, — была вынуждена добавить Элинор. — Дона Карлота просто ребенок, и она очень испугана… и одинока здесь, среди иностранцев. Мне очень жаль, если я вас рассердила, но не жаль, что позволила ей разговаривать. Малышке надо было с кем-то поговорить… — Она остановилась. — Скажите, как мне к вам обращаться? Ваша сестра сказала, что дома вас называют «дон Мигел».

— Верно.

— Я могу к вам так обращаться? — почтительно спросила Элинор.

Граф кивнул:

— Конечно, можете. — Казалось, он колеблется. Наступила напряженная тишина. Элинор увидела, что дон Мигел нахмурился, но вскоре его лицо прояснилось. Он заговорил твердо и решительно: — Должен признать, моя сестра действительно немного успокоилась после разговора с вами. Я вернулся в больницу потому, что она выглядела нервной и переутомленной. Это меня тревожило. Я знал, что ей нужна подруга, но не хотел сплетен. Вы поймете, что я не мог позволить ей говорить с медсестрами. Новости распространяются быстро… даже на большие расстояния.

Он замолчал, и Элинор заметила пульсирующую жилку у него на шее. Она посочувствовала мужчине. Ведь чего стоят ему, знатному графу, подобные признания.

— Карлоте нужна женщина, — повторил он горько и рассеянно, будто оставаясь во власти неприятных воспоминаний. — По-моему, она успела к вам привязаться… за такой короткий срок… — Он очень внимательно посмотрел на Элинор. — Вы склонны к сочувствию и, как я полагаю, к пониманию. Я также полагаю, что вы тактичны, сеньорита… и в силу всех этих причин я собираюсь сделать вам одно предложение.

Занервничав, Элинор дернула головой. Она мгновенно представила себя и Карлоту, нянчащих ребенка в уединенной глуши…

— Дон Мигел, — поспешно начала девушка, надеясь избежать неловкости. Ведь она сейчас ему откажет. — Я недавно закончила учиться и в сентябре впервые начну преподавать… — Элинор умолкла.

Она скорее почувствовала, чем увидела, как посуровел ее собеседник.

— Я еще ничего не сказал, сеньорита. — В его голосе с приятным акцентом смешались осуждение и надменность.

Элинор заволновалась и услышала вдруг, что извиняется:

— Простите, дон Мигел. Я думала… думала… вы собираетесь попросить меня заботиться о ребенке.

Последовала наводящая ужас тишина. Элинор мысленно спросила себя, не потому ли, что она упомянула о ребенке. Ее вновь охватило сочувствие к графу. Должно быть, на его плечи тяжким бременем лег позор сестры, даже если он смог это скрыть от друзей и знакомых.

— Мое предложение не касается ребенка, которого усыновят. Я собирался просить вас подумать, не согласитесь ли вы стать компаньонкой доны Карлоты. — Граф замолчал. Элинор заметила, как он поджал губы. — Это не должно повториться. И не повторится, если сестру будет сопровождать молодая женщина, которая ей нравится. Вашей обязанностью будет защищать ее, потому что я занят и не могу оставаться с ней все время. Если бы с ней были вы, я был бы спокоен за Карлоту.

«Значит, он не женат», — сделала вывод притихшая Элинор. Хотя ей понравилось предложение, которое, учитывая последние его слова, подразумевало полное доверие, девушка покачала головой. Ее собеседник не сказал ничего. В этот довольно неловкий миг Элинор рассеянно уставилась на огромную машину, которую пригнал в парк шофер в униформе. Владельца, очевидно, высадили у парадного входа в отель. Шофер вышел, запер дверцу и быстро удалился. Элинор обратила внимание на другие автомобили. «Какое богатство!» — подумала она, переводя взгляд на герб на машине, в которой сидела сама здесь, в темноте, рядом с прославленным графом Рамиро Висенте Мигелом де Каштру, владельцем Паласио де Каштру, расположенного среди синих холмов Синтры.

С одной стороны, ситуация нереальная, с другой — вполне жизненная. Молодая красавица, которая, возможно, в эту самую минуту рожала, была очень реальной. Реален был и ее брат. Его жест, выражавший легкое нетерпение, заставил Элинор осознать свое положение. Он ждал ее решения. Ей не хотелось его разочаровывать. Но пришлось сказать, что она, хотя и высоко ценит оказанную ей честь доверия, тем не менее должна отказаться от заманчивого предложения. Казалось, дон Мигел ссутулился… или просто расслабился, подумала Элинор, не в силах вообразить, что граф сутулится! Ничего нельзя было определить по бесстрастному выражению лица и прохладному тону.

— Очень хорошо, сеньорита. Ваше решение меня разочаровало, но мне остается лишь принять его. Если вы передумаете, прошу вас, немедленно сообщите мне.

Он перегнулся через нее и открыл дверцу. Элинор вышла из машины, пожелала графу спокойной ночи и ушла, оставив португальского красавца в салоне автомобиля, единственного на всей автостоянке.

Хотя Элинор отказалась от предложения графа, она не смогла перестать думать о нем, несмотря на все свои усилия. И Карлоту не могла выбросить из головы. Мало того, на следующий день Элинор обнаружила, что с нетерпением ждет момента, когда сможет позвонить Джун. Элинор знала: когда Джун работала в ночную смену, она спала до четырех. В половине пятого Элинор позвонила и спросила о Карлоте.

— Ребенок, красивый мальчик, родился мертвым. — Так небрежно прозвучали эти слова! Но такие уж они — медсестры. Привыкли к подобным вещам.

— Карлота… как она? — Элинор смахнула слезу с ресниц, чувствуя, что глупо плакать из-за девушки, которую видела мельком и больше не увидит никогда.

— Плохо, но она поправится. Ребенок родился в два часа ночи, — продолжала рассказывать Джун. — Думаю, брат сейчас у нее. Ему сегодня утром сообщили о родах, и он сказал, что приедет к ней на весь день.

— У вас это разрешается?

— Таким, как он, — да! Ты можешь представить, что кто-нибудь посмеет ему сказать, что он должен и чего не должен делать?

— Нет… ты права, — задумчиво ответила Элинор. «Интересно, — подумала она, — как этот человек обращался бы с женой и детьми?» — Я бы хотела опять увидеть дону Карлоту. Но, полагаю, это невозможно?

— Разве ее брат тебя не прогнал? — с любопытством спросила Джун.

— Нет. Наоборот, кажется, он обрадовался, что она с кем-то поболтала.

— Ну… если ты действительно хочешь ее увидеть, можешь спросить у него разрешения.

Элинор знала, что может. Но не спросит. Она отказалась от предложения графа. Вряд ли ему понравится, что Элинор хочет навестить его сестру. Но под влиянием внезапного порыва она послала букет цветов, и на следующий день изумленная начальница сказала, что Элинор должна пойти в номер люкс дона Мигела, потому что он желает с ней говорить.

— Спасибо, — пробормотала Элинор, поспешно скрываясь от пытливого взгляда мисс Уэббер.

Довольно робко постучала она в дверь. Ее немедленно пригласили войти.

— Я просто хотел поблагодарить вас за очень заботливый жест, — сказал он, не предлагая ей сесть. — С вашей стороны было очень мило послать Карлоте цветы.

Элинор мимоходом заметила, что он не произнес титула Карлоты. Казалось, это было крайне важно… и она не могла не подумать, что он все еще надеется, что она изменит решение.

— Может быть, вы проявите еще немного доброты и навестите мою сестру? — Он не упомянул о ребенке.

Элинор сделала вывод, что он, должно быть, догадался о том, что Джун сообщила ей о мертворожденном младенце.

— Я буду рада навестить ее, — вырвалось у нее, и впервые она увидела, как легкая улыбка смягчила суровую складку его надменных губ. Он поблагодарил Элинор, слегка наклонив голову, и сообщил, что вечером поедет к сестре и возьмет с собой Элинор. — Спасибо… — Девушка направилась к двери, и та мгновенно распахнулась перед ней.

Элинор вышла в застеленный коврами коридор и остановилась, размышляя. Неужели она начинает принимать все близко к сердцу? Элинор нахмурилась. Может быть, Карлоте пойдет во вред, если она ее навестит. Элинор подозревала, что Карлота могла легко привязаться к любому, кто сейчас добр к ней. Вздохнув, Элинор пошла исполнять свою работу.

Весь день она беспокоилась и переживала, но к вечеру стала с нетерпением ждать, когда же увидит Карлоту. Садясь в машину, она улыбнулась самой себе. Когда они с Джун разговаривали по телефону, та была потрясена, что «король Португалии» сам, лично, попросил Элинор навестить его сестру. Еще больше ее потрясло то, что он сам предложил подвезти подругу Джун.

— Но это же естественно, — Элинор подходила к делу, как обычно, с практической точки зрения. — Вряд ли он подумал, что я поеду на автобусе, раз он сам собирается в частный санаторий.

— Да, ты права. Тем более, что он тебя уже подвозил. Надо же, граф, оказывается, человек!

Бледное лицо Карлоты просияло при виде Элинор. Она улыбнулась и перевела взгляд на высокого человека у двери.

— Мигел, как мило с твоей стороны, что ты привел мисс Солуэй.

— Я подумал тебе будет приятно снова ее увидеть. Как ты себя чувствуешь, дорогая? — он положил руку девушке на запястье и внимательно посмотрел ей в глаза.

Стоя поодаль от кровати, Элинор поразилась перемене, произошедшей с надменным графом. Его лицо было мягким и домашним. А его поведение… он стал нежным. Может он был суров и крайне разочарован в сестре, но ему оказалось присуще сострадание. Это необыкновенно удивило Элинор.

Он повернул голову к Элинор и указал на стул, что медсестра поставила рядом с кроватью. Отказавшись от официального «сеньорита», он сказал:

— Садитесь…

— Но вы… — Начала Элинор, оглядываясь в поисках другого стула.

Медсестра уже вносила его в комнату. Она поставила его рядом с кроватью и вышла, тихо закрыв за собой дверь.

— Большое спасибо за ваши прекрасные цветы. — Карлота указала на высокую хрустальную вазу на столике у окна. — Они мне вдвойне дороги, потому что я не ожидала, что мне их пришлют. — Девушка посмотрела на брата, и Элинор поняла: она действительно ожидала, что тот пришлет ей цветы.

Рядом с кроватью и в самом деле красовались изящные орхидеи.

Элинор больше часа провела с Карлотой и доном Мигелем, и за все время они ни слова не сказали о ребенке. Элинор поняла, что о нем больше никогда не скажут — ни при каких обстоятельствах. Элинор вежливо спросила о Португалии. Она узнала, что доходы дона Мигела обеспечивали вино и пробка. Он владел огромными лесами пробковых дубов, а также фабрикой, где пробку обрабатывали в Порталегре. Она узнала, что сравнительно маленькая страна Португалия обеспечивала половину поставок пробки для всего мира.

— Если теперь вам захочется уйти и поболтать со своей подругой, — неожиданно сказал дон Мигел Элинор, — я дам знать, когда буду готов к отъезду.

— Спасибо. Да, я бы хотела провести примерно полчасика с сестрой Лейленд. — Элинор встала, не вполне поняв, то ли дон Мигел сказал это из любезности, то ли таким образом отсылал ее прочь. — До свидания, дона Карлота, — улыбнулась она и, быстро взглянув на дона Мигела, добавила: — Может быть, я приду еще. — Она произнесла это слегка вопросительным тоном, не сводя глаз с его сурового лица.

Дон Мигел склонил голову.

— Завтра вечером? — предложил он, и Элинор тут же согласилась.

Джун ужасно хотелось узнать причину дружелюбного отношения графа. Элинор сделала вид, что не понимает, и спросила, что та имеет в виду, добавив, что граф вовсе не показался ей дружелюбным.

— Он разрешил тебе навестить дону Карлоту, — заметила в ответ Джун, с подозрением глядя на подругу. — С нами он ведет себя очень замкнуто, и нам, как я тебе рассказывала, строго запретили задавать вопросы о девушке.

— Не могу понять, почему он захотел, чтобы я навестила дону Карлоту… если только… я, кажется, ей понравилась, а дон Мигел почувствовал, что она одинока. — Это была ложь во спасение. Потому что Элинор подозревала, что дон Мигел не оставил надежду нанять ее на работу.

Элинор почувствовала облегчение, когда Джун прекратила дальнейшие расспросы. Они обсудили предстоящий отпуск. Девушки собирались на несколько дней поехать к морю, а оставшееся время провести в столице, осматривая достопримечательности.

— Я снова приеду завтра вечером, — сказала Элинор, когда дон Мигел прислал к ней медсестру сообщить, что он готов к отъезду.

Элинор с подругой прошли к парадному входу и стали ждать графа.

— Но ведь это не твоя смена?

— Нет, я ухожу утром и вернусь в четверг. — Джун с любопытством глянула на Элинор и собралась что-то сказать. Но тут появился дон Мигел. Элинор быстро пожелала подруге спокойной ночи и поспешила к машине.

— Когда выпишут вашу сестру? — вежливо спросила она, устроившись на удобном сиденье.

— Я заберу ее домой через неделю, в понедельник.

— Десять дней, — задумчиво протянула Элинор. — А до тех пор она останется в частном санатории?

— До вечера перед самым отъездом, да. Карлота потеряла много сил… и ей лучше остаться там, где за ней будет хороший уход.

Элинор кивнула. Тишина продолжалась до тех пор, пока они с графом не пожелали друг другу спокойной ночи на автостоянке отеля.

Два дня спустя Элинор позвонила двоюродная сестра, у которой она жила после смерти матери за два года до поступления в колледж. Каникулы Элинор всегда проводила у Маргарет и собиралась переехать к ней, как только начнет преподавать. Маргарет сообщила, что Элинор звонил Терри Кершоу и она случайно ему сказала, что Элинор временно работает в отеле «Шерборн».

— Я брякнула, не успев подумать, — извинилась Маргарет. — Вспомнила, что ты его терпеть не можешь, только после того, как он сказал, что собирается провести выходные в Лондоне. Уверена, он зайдет тебя повидать. И я подумала, что лучше предупредить тебя об этом.

Элинор нахмурилась, глядя на телефонную трубку. Она ничего не ответила сразу — так рассердилась на Маргарет, что ей пришлось досчитать до десяти, чтобы скрыть раздражение в голосе.

— Жаль, что ты дала ему мой адрес, — наконец сказала она. — Нет смысла беспокоиться, раз это все равно не поможет.

— Я очень сожалею. Как ты думаешь, он станет тебе докучать?

— Он докучает мне уже три года. — Элинор с трудом сохраняла спокойствие.

— Ох, я чувствую себя просто ужасно.

Элинор прикусила губу и глубоко вздохнула.

— Забудь об этом, Маргарет. Ведь ты не обязана помнить, что я о нем говорила. Когда он приедет?

— Сказал, что сегодня вечером. Очевидно, поедет на автобусе. Сказал, что так можно больше увидеть, но, по-моему, он так делает потому, что это дешевле.

Элинор ничего не ответила. Терри Кершоу был известен в колледже своей скупостью. Он даже студентам, с кем порой посиживал в кафе, разрешал платить за свой кофе.

— Спасибо, что предупредила, — вздохнула Элинор. — Увидимся недель через пять.

Терри приехал в тот же вечер. Дон Мигел попросил Элинор вновь съездить повидать Карлоту, и девушка согласилась. Так что был хороший предлог отказаться от приглашения Терри пойти в кино. Она отказалась бы в любом случае, но, имея причину, ей было проще это сделать. Он не мог ни спорить с ней, ни пытаться переубедить. Но… только сегодня.

— Тогда пойдем завтра вечером, — настаивал Терри.

Они сидели в маленькой гостиной для персонала. Пока они разговаривали, Элинор все время посматривала на дверь. Она подумала, что, если кто-нибудь войдет, Терри придется уйти. Но никто так и не вошел. А поскольку они были наедине, Терри даже попытался взять ее за руку.

— Может быть, вы станете дружелюбнее? Я люблю вас… — Он замолчал и нахмурился, потому что она отодвинулась. — Я ваш директор, — выдавил он сквозь зубы. — Не забывайте об этом, Элинор.

— Пока что нет, — напомнила ему девушка.

Интересно, мелькнула мысль, сильно ли она побледнела? Ее терзал не только гнев, но и тревога за будущее. Жизнь для нее превратится в кошмар на целый год. Может, сменить работу? Но все решено, и даже разговор о перемене стал бы нарушением профессионального этикета. К тому же у нее не было разумного предлога. Не могла же она заявить, что боится возможных приставаний директора!

— Осталось пять недель, Элинор. Я стану вашим начальником… запомните, это похоже на должность капитана корабля, и подчиненным хорошо известно, что это значит.

— Даже если я стану у вас работать, это не означает, что вы можете мне навязываться. Я вам уже сказала, что не собираюсь с вами общаться…

— Я просил вас выйти за меня замуж, а не общаться. Я люблю вас… я никогда раньше никого не любил. Элинор, — он заговорил более смиренным тоном, — не ведите себя так. Если бы вы только знали, как вы мне нужны, вы бы стали ко мне добрее. А вы даже отказываетесь пойти со мной в кино. Пожалуйста, скажите, что вы пойдете.

Она посмотрела на него. Испытывала ли она к нему жалость? Терри явно был влюблен. Но она никогда не сможет ответить взаимностью. А значит, нет никакой надежды, что у них начнется роман. Элинор так ему и сказала. Терри заспорил, попытался переубедить, чем только расстроил девушку. В конце концов он перешел к угрозам:

— Вы пожалеете, что так со мной обошлись! Я ваш начальник, и вы, клянусь небесами, скоро в этом убедитесь! — Терри Кершоу повернулся, распахнул дверь и в гневе вышел, чуть не столкнувшись с одной из горничных.

— Ну и разозлился же он! Твой друг?

Элинор, бледная как мел, уставшая после ссоры, хрипло ответила:

— Как раз наоборот. Он мой враг… и что самое ужасное — следующие двенадцать месяцев он будет моим директором.