Город Хищников (СИ)

ГЛАВА 3. ОКО ЛУНЫ, РАСЦВЕТАЮЩЕЕ В ЧАС ЗАТМЕНИЯ

Перед тем, как отправиться ко второй магической точке, я посмотрела картинки местности в интернете. Бездонное озеро выглядело большим круглым зеркалом. С высоты птичьего полета оно напоминало четко очерченный кругляш, вокруг которого возвышались деревья. В зимнюю пору лес выглядел волшебно. Первая странность — к царству эльфов мы спешили именно ночью. Создалось впечатление, что все порталы в иное время или другие миры открывались лишь, когда на небе зажгутся звезды и луна.

— Чтобы открыть переход, нужен лунный свет, — объяснял мне Фэрх, подхватив мою руку, когда я уже вознамерилась падать. Пробираться сквозь снежную толщу-это вам не шутки.

— Спасибо, — поблагодарила, очистив куртку от снежинок, — тогда понятно, почему путешествие оказалось в ночную пору.

— Нам повезло, сегодня небо чистое, и луна яркая, — воодушевленно произнес эльф. Его явно радовала перспектива заглянуть к своим в гости.

Лично у меня ощущения двоякие были. Как-то не хотелось оказаться в мире тех, кто тебя, откровенно говоря, на дух не переносит. С другой стороны, любопытство внутри разгоралось все сильнее. Интересно было бы посмотреть на Хрустальный цветок эльфов.

— Почему эльфы так людей не возлюбили? — поинтересовалась я, любопытна стала причина ненависти вечных.

— Это связано с сыном царя эльфов, Утурином Лаэнделем, — охотно рассказывал Фэрх, — сейчас ему уже более пяти тысяч лет, и он спит вечным сном в усыпальнице, в священном храме Тагула, хранителя Хрустального цветка. Душа Утурина была отравлена человеком, светлым магом. Он проник в Царство вечных, как давний знакомый Тарета Лаэнделя, они в свое время участвовали в совместной войне против мертвяков, которых поднял Нейрос, некромант и темный маг. Жуткий тип, благо почил давно, в той же войне. Так вот, когда Тарет Лаэндель, действующий и ныне царь эльфийского народа, радушно принял своего приятеля, тот предал его, использовав запретную магию. После забвения наследника Тарета, никто из людей не ступал в царство эльфов. Наш царь замкнулся в себе и огородил свой народ магией, не пропускающей другие расы. Людей он, сама понимаешь, возненавидел. Наследник так и не очнулся, а маг тот пропал бесследно, сотворив зло с сыном Тарета.

— Жестокий человек, тот светлый маг, — ненависть царя эльфов мне была абсолютно понятна, но что если нас раскроют?

Вряд ли мы отделаемся тем, что нас просто спровадят обратно через портал. Наше знание местоположения точки перехода в другую реальность не понравится Тарету, определенно.

— Свяжемся со Штэпресоном, в случае чего, — успокоил меня Фэрх, словно прочитав мои мысли, — он что-нибудь придумает. Не зря он занимает должность начальника министерства.

Уилл в этот раз не порадовал нас своей компанией, сославшись на важную встречу с другими представителями магических организаций. Зато с нами отправился Макс, стучащий зубами от холода и приговаривающий всю дорогу о том, как ему надоели эти нескончаемые леса. Вот такой у нас оборотень — любитель городского комфорта. Бенедикт и Орхиус шли впереди группы, заодно осматривая местность на момент непрошенных опасностей. Черт Даниил плелся позади, иногда сверкая светоотражающими зрачками из стороны в сторону и что-то посматривая на высокотехнологичном браслете, обосновавшемся на его руке. Фэрхуа сопровождал меня, периодически поддерживая, если была на то необходимость.

— Прибыли, — вздохнул полной грудью морозный воздух эльф и снял с себя зимнюю куртку, разминая мышцы рук и шеи.

Мы словно в сказку попали — все вокруг сверкало, на ветвях нависали белоснежные шапки, зеркальная глядь Бездонного завораживала, несмотря на толстый слой льда. Вторая странность мною замеченная — снега на озере не лежало, словно бы его бережно убирали, чтобы кататься на коньках, например. Но я сильно сомневалась, чтобы местные этим занимались. Тем более до озера еще добрести нужно было сквозь сугробы и прочие неудобства.

Фэрх вытянул ладони высоко к небу, демонстрируя их неполному кругляшу луны и нараспев начал произносить заклинания. Песнь эльфа звучала очень складно и красиво. Подметила сходство произношения заклинания с древним языком старейшин, которым вещал Орхиус. На наших глазах корка льда растаяла, а воды Бездонного озера покрылись рябью, а затем появились небольшие волны, которые в несвойственной для них манере, стекались к центру зеркальной поверхности. Плескаясь и бурля, они разбрызгивали капли воды. Свет луны, пронзивший водную гладь целенаправленным широким лучом, осветил все вокруг так, что защипало глаза. А дальше прямо на зеркале озера нарисовался серебристый вензель с вытянутым бутоном, похожим на нераскрывшийся тюльпан.

— Прошу, — Фэрх нацепил на себя куртку, указав на озеро, — ступайте за мной!

Неверующе расширила глаза, когда эльф прямо в одежде начал постепенно погружаться в воды озера, ступая все дальше в глубь. Подошла ближе, чтобы потрогать воду рукой — она оказалась теплой, как парное молоко. Но вот погружаться туда мне совсем не хотелось. Макс нехотя опустил ступню в озеро, как бы проверяя, а затем уверенно зашагал вперед, скрываясь в водной толще.

— Амалия, не трусь, — и Бенедикт туда же! Но он призрак, и ему утонуть не грозит.

— Пока сияет Хрустальный цветок, утонуть тебе не грозит, — заявил Даня, зайдя в воду по пояс, — дай руку, если боишься.

Даниил протянул мне ладонь, и я, собрав волю в кулак, ухватилась за нее. Погружаться было неимоверно страшно, особенно когда вода уже касалась подбородка. Зажмурилась и набрала в грудь воздуха, скрывшись с головой. Несколько секунд я еще ощущала тяжесть водной массы, а затем я раскрыла глаза уже совершенно в другом измерении. Бездонное озеро выглядело так же, и вышли мы из него таким же путем — то есть своими ногами, и абсолютно сухие. А вот пейзаж разительно отличался. В царстве эльфов властвовало лето, распускались белые цветы, вверх высились могущественные высокие деревья с широкими листьями цвета морской волны, земля оказалась усыпана белыми камнями. Красиво, ничего не скажешь. Когда мы полностью вышли из окна-перехода, наша внешность несколько изменилась. Сработала иллюзия, превратившая нас в эльфов. Первым делом схватилась за ушки и улыбнулась, теперь они имели иную форму. Заглянула в водную гладь, чтобы пораженно охнуть — волосы приобрели светлый оттенок, немного с золотинкой. Глаза засияли светло-голубыми радужками. Теперь прежнюю Амалию сложно было узнать, но некоторые черты от прежней внешности сохранились. Даню вообще будто подменили — волосы удлинились и опустились красивым черным шелком, разбросанные по плечам. Фигура вытянулась, пропала сутулость, а черты лица заострились. В зеркало озера он улыбнулся голливудской улыбкой. Макс и Орхиус почти не изменились, разве только волосы отросли и стали чуть светлее, уши, соответственно, эльфячьми стали. Бенедикт помолодел так пару сотен лет, борода исчезла, старый сюртук преобразовался в белоснежную хламиду, глаза наполнились сияющей синевой, и вампирские клыки пропали. В общем, иллюзию детективу солидную дали, выглядел он теперь сам как царь эльфов, презентабельно.

— Штэмперсон дал тебе личину почтенного эльфа-старейшины, — отметил Фэрх, рассматривая Бенедикта, — поэтому речь с Таретом тебе держать придется. Странно он поступил. Я ведь, как эльф, лучше в обычаях своего народа разбираюсь.

— А, по-моему, это просто подстава, — ехидно добавил Орхиус, сверкая улыбкой. Он что в образе вампира, что эльфа выглядел безупречно, — Уилл, наверняка, на Бена зуб точит. Особенно после того, как он провел его со Слезой грешника.

— И как должен вести себя местный старейшина? — поинтересовался Бенедикт, заломив белоснежную бровь.

— Как и все старейшины, — пожал плечами эльф, — смотреть на всех с высока, делать умный вид, наказывать своих послушников, ворчать об их нерасторопности и безрукости.

— Пойдет! — усмехнулся Бенедикт, качнув вперед серебряным посохом. — Ну, что встали, лодыри эльфийские?! Фэрх! Где у вас тут магические реликвии припрятаны?

— В Замке Вечных и в священном храме Тагула, — разъяснил Фэрхуа, — но они стражей охраняются, туда просто так не проникнуть.

— Значит идем с вашим царем знакомиться, — решительно кивнул Бенедикт.

— С Таретом Лаэнделем? — удивился Фэрх. — Боюсь, аудиенцию с ним нереально будет организовать.

— Должны быть исключения из правил, — задумчиво произнёс Бенедикт, — как насчет того, что мы нашли лекарство от болезни его сына?

— А? — вылупился непонимающе Фэрх на детектива. — Но ведь у нас его нет, да и пробовали уже снять заклятие забвения с Утурина. Все бесполезно. Его сильнейший маг проклял.

— Все будем решать на месте, двигаем к Замку Вечных, — Бен величаво вытянул руку с посохом вперед, — если это единственный способ подобраться к артефактам, мы им воспользуемся. Тем более, мы еще не в курсе, какой именно из них нужен нам, чтобы расшифровать дальнейший текст магического послания.

Замок Вечных словно был выполнен изо льда. В глаза бросалась изящность строения и некая устремленность ввысь. Шпили замка остроконечные, вытянутые, создавали сходство с готическим собором. Декорации, как и сам замок, оказались выполнены из прозрачных кристаллов, местами переливающих сине-голубыми оттенками. А вокруг Замка вечных росли высокие деревья, сплошь покрытые белоснежными цветами. Стража замка напоминала скульптуры, одетые в серебряные доспехи.

В руках эльфы держали луки, изящной гравировкой. Когда мы добрались до ворот Замка, они удостоили нас холодными взглядами и певучим:

— Его величество, Тарет Лаэндель сегодня никого не принимает.

— А если вопрос касается жизни его величества? — нашелся с ответом Бенедикт, угрюмо взирая на эльфов. — В таком случае вы осмелитесь нас не пропустить?

Стража переглянулась и улыбнулась друг другу натянуто, а на нас посмотрели насмешливо:

— Его величеству ничего не грозит, пока он находится в Замке Вечных, тебе ли не знать, старейшина?

— Я знаю лишь то, что единственному сыну, Утурину Лаэнделю не помогли стены сего величественного сооружения, — дерзнул ответить на это Бен, — по сему, я — старейшина Беневаль, довожу до вашего сведения, что если нас впустите, то окажитесь казнены в ближайшие несколько часов.

— Отчего же его величеству нас казнить, если мы выполняем его указ — не впускать посторонних?

— А от того, что я нашел способ излечить его величество Утурина Лаэнделя, господа вечные.

Стажа снова переглянулась, но уже настороженно:

— Если вы соврали, как многие другие, желающие заполучить вознаграждения, то казнят вас!

— Прошу уведомить Тарета Лаэнделя омоем визите. Так же сообщите, что с собой я намерен взять своих учеников.

Один из стражников закатил глаза и замер, словно уходя в нирвану, а через несколько мгновений сообщил:

— Его величество примет вас, вечные. Таэлла проводит в тронный зал.

Ворота распахнулись. Пред нами оказалась высокая беловолосая девушка с тоненькой фигуркой и слегка раскосыми глазами. На ней красовалось воздушное белое платье, приталенное и фиксированное ажурным поясом. Передвигалась Таэлла словно бы и ничего не весила, а позади стелился полупрозрачный белый шлейф. Ушки эльфийки в нескольких местах были проколоты серьгами со светящимися камнями. Некоторые из камней соединялись тонкой цепочкой. Улыбнувшись несколько кокетливо нашим мужчинам, Таэлла повела нас за собой, плавно покачивая бедрами.

Все мое внимание устремилось на красоты внутреннего оформления Замка Вечных. Так же, как и снаружи, замок казался ледяным. Однако, ото всюду веяло теплом, а значит впечатления обманчивы. По телу пробежалась мелкая дрожь, свидетельствующая меня, медиума, о наличии потусторонних сил. Замок охранялся сильным духом, наряду со стражниками, постоянно мелькавшими перед нами и внимательно нас изучавшими. На задворках сознания почувствовала чужое вмешательство, кто-то пытался прочесть меня, понять намерения. Не могла знать, ощущали ли коллеги подобное, но, кажется, мною особенно заинтересовались, потому что невозмутимое лицо стало держать сложнее, а тело тряслось все сильнее. Вложила в свои мысли максимум дружелюбия, а также желания помочь сыну Тарета. Врать не пришлось, мне, действительно очень жалко Утурина. Если появится возможность хоть как-то вернуть наследника из дремы, то я готова приложить все усилия. Вторжение в сознание прекратилось, и я выдохнула с облегчением. Возможно, Хранитель Вечного замка пытался узнать наши намерения. Предположила, что, если бы они были корыстными, нас бы просто не подпустили к царю эльфов, казнив на месте. Когда мы прибыли в тронный зал, где на огромном хрустальном троне восседал моложавый на вид эльф с колючими, как мороз глазами, мы склонились и повторили движения за Таэллой.

— Говори старейшина, — разрешил кивком головы Тарет Лаэндель.

Бенедикт выпрямился, вытянув руку с посохом вперед, несмело, по крайней мере внешне, посмотрев в глаза царю Эльфов. Голову Тарета венчала корона, украшенная остроконечными зубьями, завершенными голубыми кристаллами, а по бокам ее возвышались ответвления тонкой работы, напоминающие оленьи рога.

— Я хочу осмотреть его величество Утурина Лаэнделя, чтобы убедиться в своей правоте насчет метода снятия чар, — почтенно склонил голову Бенедикт.

— Беневаль, — отстраненно проговорил Тарет, — я вас никогда не видел раннее, — эльф прошелся величественным взглядом по нашей компании, — и ваших учеников тоже.

— Мы здесь с благими намерениями, ваше величество!

— Конечно, — губы эльфа изогнулись в подобии улыбки, — иначе бы вы не смогли войти через врата Вечных. Тагул, хранитель царства вечных, может убивать ментально. Увы, я устал от бесконечных мошенников, пытающихся заполучить драгоценности за снятие проклятья с души моего сына. Поэтому ваше нахождение здесь свидетельствует об отсутствии плохих намерений. Откуда вы пришли в царство вечных? О прибытии чужаков я узнал сразу, как вы вступили на наши земли.

— Я странствующий старейшина, практикующий магические потоки, — пояснил Бенедикт, — целью моей жизни я сделал добиться высочайшего уровня владения магией, чтобы излечить его величество. Мои ученики уже которую сотню лет следуют за мной, чтобы научиться управлять магическими потоками.

Царь эльфов остро посмотрел на Бенедикта, а сам детектив покорно опустил глаза в пол, ожидая реакцию вечного.

— Странно, я не могу считать вашу ауру, Беневаль, чтобы убедиться в вашей искренности, — после долгой паузы проговорил Тарет, — неужели вы настолько хорошо овладели магией, что можете защищаться от моего ментального воздействия?

— Ваше величество, — дальше Бенедикт заговорил на певучем языке эльфов, поэтому понять смысл сказанного я не смогла, зато Орхиус украдкой улыбнулся, впрочем, не осмеливаясь поднимать лицо, чтобы взглянуть на главу эльфов.

Фэрх лишь слегка дернулся, явно удивленный услышанным.

— Беневаль, — протянул царь эльфов, оживившись, ведь он, как и его замок, напоминал ледяное изваяние, — вы говорите на изначальном языке эльфов, которым даже я владею не в совершенстве. Это удивительно. Ведь прошло так много времени, и некоторые древние слова исчезли или изменились.

— Душу его величества проклял сильный светлый маг, а наречие светлых старейшин и древний язык эльфов очень схожи по своей структуре. Я подошел ответственно к исполнению своей цели, ведь любые старинные заклятия возможно снять только, владея языком заклинающего.

— Что же, — холодно произнес Тарет, снова превратившись в ледышку, — я дам вам шанс. Но если ничего не выйдет, я буду вынужден вас казнить публично за обман. Я сопровожу вас в священный храм Тагула, вечные.

Информация о казни сильно пошатнуло мое самообладание, умирать никак не хотелось. А еще я была удивлена спокойствию команды — неужели они думают, что мы сможем выкрутиться, уведомив начальника министерства о возникших проблемах? Несколько обескуражен происходящим на ряду со мной был лишь Фэрх, а остальные смиренно приняли условия Тарета. На красоты интерьера замка я уже больше не обращала внимания, так же, как и на холоднокровных эльфов. Тело слегка потряхивало, а внутри все больше зарождалась паника от той простой мысли, что мы совершенно не знали, как вернуть к жизни Утурина. Нам сильно повезло, что хранитель пропустил нас, а Бенедикт оказался призраком, намерения которого просто невозможно считать. Каков план Бенедикта? Что на этот раз должно случиться, чтобы мы вернулись сухими из Бездонного озера и, главное, невредимыми. От представлений, как топор опускается на мою шею, оная начала болеть, будто уже соприкасалась с острым лезвием. От своих мыслей я очнулась, когда мы зашли в священный храм. Он оказался гораздо величественнее Замка Вечных, внутри все мерцало и искрилось, а также вызывало восхищение. Единственное, что сгущало темными тучами атмосферу волшебства, это наличие усыпальницы, в котором лежал совсем юный на вид и красивый эльф с длинными золотистыми волосами. Над хрустальным гробом возвышался огромный олень с длинными ветвистыми рогами и сияющими синевой глазами. Оказавшись возле усыпальницы, Тарет Лаэндель глубоко поклонился оленю, а затем печально воззрился на своего единственного наследника. Стража и мы упали на колени, низко склонив головы.

— Пусть странствующий старейшина и его ученики поднимутся и подойдут к моему сыну, чтобы совершить обещанное. А мы понаблюдаем, — севшим голосом проговорил царь эльфов, и мы встали.

Бенедикт тут же направился к наследнику и принялся за дело — то бишь патетично разводить руками над Утурином и проговаривать заклинания на неизвестном мне языке. И пока совершалось это действо, я решилась осмотреться, заодно приоткрыв мир тонких материй. Картинка резко поменялась, я отступила на несколько шагов, обескураженная увиденным. Храм превратился во множество зеркал разной формы, которые в совокупности напоминали большой граненный бриллиант, только изнутри. Ни в одном из зеркал я не отражалась, зато начинали появляться картинки — множество картинок, и стали появляться голоса. От неожиданности попятилась, закрывая уши ладонями, ведь звуки нарастали, грозясь взорвать голову изнутри. Резким толчком попыталась вырвать свое сознания, все сильнее углубляющееся в тонкие материи. Когда я оказалась снова стоящей в храме, моя эльфийская иллюзия слетела, а несколько копий и стрел было обращено в сторону нашей команды.

— Это не эльфы!! — прорычал один из стражей, натягивая тетиву. — Ваше величество! Разрешите совершить казнь за осквернение храма!

— Один эльф тут есть, — холодно произнес Тарет, — предатель. Для него мы организуем мучительную смерть.

В сознание ворвалось нечто невероятно мощное, утягивая обратно в мир тонких материй. Сопротивляться я не могла, сил не осталось на это, а тело сковало ужасом.

— Стойте! — выставил ладонь Тарет, когда стрелы эльфом вот-вот должны были пронзить нас, а я уже видела реальный мир за полупрозрачной пеленой. — Тагул хочет общаться с человечкой. — Последнее прозвучало растерянно.

Я вскинула вверх голову, чтобы встретиться с хрустальными глазами Хранителя. А дальше я вскрикнула, потому что создание утянуло в них. Я лишь могла видеть, как грани камней засияли голубыми оттенками. В плоскостях хрусталя вновь появились зеркала.

— Медиуммм, — прошептало существо, — лишь ты способна видеть следы преступления давнего прошлого. Я покажу тебе то, что помню сам.

Темнота. Вокруг медленно загорались ровные, местами преломляющиеся, линии. Они формировали контуры плоскостей, каждая из которых отливала глянцем, но не отражала абсолютно ничего. Медленно, плавными и осторожными шагами ко мне приближалось полупрозрачное существо, созданное будто бы их хрусталя, глаза его светились голубым, а образ напоминал скульптуру оленя в Храме эльфов. Хотелось бежать, но страх, опутавший с головы до ног, зафиксировал меня, как муху, попавшую в паутину. Именно так я себя и ощущала. Хранитель приблизился вплотную, мерцая холодными глазами-хрусталиками, возвысившись надо мной где-то в человеческий рост. Сильнее всего поражали раскидистые рога, довольно массивные и при этом изящные. Они представляли из себя ветви, местами закрученные в красивые завитки, местами усыпанные полу раскрывшимися бутонами цветов, напоминающими тюльпаны. Созерцать необычайно величественное существо не хотелось совсем, ведь я, как медиум, прежде всего чувствовала давление потусторонней силы, пугающей, холодной.

— Амалия, — донесся голос Тагула, хранителя эльфийского царства, — помоги разбудить Утурина, а я покажу тебе то, что может повлиять на ход расследования.

Скрыть мотивы от хранителя не вышло, все наши мысли он прочитал еще на входе в замок. Еще тогда, когда я ощутила чужое присутствие в сознании. Стоило радоваться, что нас не уничтожили на месте. Я должна попробовать снять проклятие с наследника, по крайней мере попытаться. Если Тагул искал медиума, значит нужен был именно он. Страх потихоньку начал отходить на задний план — диалог обычно ведут не с целью покарать или убить, а по крайней мере, договориться. Понимание своей безопасности, пусть и временной, навело уже на другую беспокойную мысль:

— А что если коллеги пострадают, пока я буду смотреть прошлое Утурина?

— Не беспокойся о них, — уже более живым и мягким голосом произнес олень, — твои друзья смогут себя защитить. Начнем сначала…

Тагул повернулся к одной из плоскостей, и в ней появились очертания тронного зала. Я несмело зашагала вперед, за хранителем. Проходя сквозь глянцевую плоскость, внутри которой картинка обретала все большую четкость, а фигуры становились движущимися, красочными, я подметила, что раньше эльфийский замок не казался таким мёртвым, как сейчас.

— Это мои воспоминания, Амалия, — прошептало существо, — я хочу, чтобы ты обратила внимание на все детали. Смотри, как медиум, а не человек.

Я кивнула, теперь обратив все свое внимание на такого улыбчивого, полного жизни, царя эльфов Тарета. Когда двери замка распахнулись, а внутрь ворвались запахи весны и свежести вместе с пришедшим гостем, эльф сошел с трона, чтобы лично поприветствовать и обнять старого друга.

— Ринго, как я рад, — Тарет похлопал по плечам немолодого светлого мага в белой хламиде, — мог бы и раньше посетить, старый перечник!

— А ты такой же юнец, вечный. Даже стариком не назовешь, — хитро прищурился Ринго, — Тарет, а ведь когда-то мы казались ровесниками.

— Только внешне, друг, — Тарет повернул голову к молодой эльфийке, почтительно склонившейся перед царем, — принеси нам вина, Лучиана. Самого лучшего.

— Я постоянно забываю сколько тебе лет, Тарет, — маг опустился на стул, устало выдохнув, — еще немного, и твой сын будет выглядеть ровесником царя эльфов. Говорят, Утурин возмужал.

— Правду говорят, — с особой гордостью произнес царь эльфов, — за ним большое будущее. Я и царство Вечных возлагаем надежды на будущего правителя…

«Они нас не видят?» — я опасливо приблизилась к светлому магу, стараясь впитать каждую черту лица.

«Нет», — ответил хранитель, стоявший рядом и пристально следивший за мной, — «это лишь воспоминания.»

«Такие… правдоподобные», — изумлялась я.

И это было действительно так. Прошлое казалось слишком реалистичным. Я могла почуять запахи, поймать смену настроения говорящих — по мимике легко было догадаться, интерьер и одежда существ из прошлого отличалась особой правдоподобностью.

«Я помню всех гостей царства. Особенно, посещавших мой Храм. Смотри лучше, скопирована не только внешняя оболочка, но и ауры собеседников».

«Ауры?» — вот это было действительно потрясающим, учитывая насколько давние воспоминания демонстрировал Тагул.

К ранее упомянутому Ринго я присмотрелась, как если бы в реальности приоткрыла занавес в потустороннее, и мир воспоминаний заиграл иными красками. Вокруг белого мага нарисовалась сложная вязь, не колдовская, иного происхождения. Предположила, что человек применил на себя магию, скорее всего защитную. Но зачем она нужна в гостях у друга? Изучая светлого мага, чуть было не столкнулась лоб в лоб с ним, когда он начал подниматься. Но, как и следовало ожидать, фигура прошла сквозь меня. Ощущения так себе. Не потому, что я на миг поняла какого быть призраком, а от колкой, неприятной энергии, нахлынувшей на меня в тот самый момент.

— Я покажу тебе, как изменилось Царство Вечных за последние годы, — Тарет вел за собой мага, перед ними раскрылись ворота.

В руках у эльфа и человека находилось по чаше, наполненных золотистым вином. Ринго опирался о посох, медленной поступью, следуя за эльфом, и с удовольствием попивал напиток. На запястье мага, открывшемся моему взору, когда объемный рукав его одеяний чуть отодвинулся, я увидела знак. Окружность из тринадцати символов, из которых внутрь стремились линии, сведенные к центру. Рисунок не казался очевидным. Как если бы для различения оного на руке, понадобилось бы магическое зрение или глаза медиума.

— Я все не могу понять, где же твой многообожаемый наследник? — весело спросил светлый маг, осматривая чутким взором окружающее пространство.

— Будет еще время познакомиться. Он пока занят учениями. Не стоит пока трогать молодежь. — Тарет обнял друга за плечи. — Лучше расскажи мне… Как ты поживал все это время? Я смотрю, много добился. Статус архимага не каждому дают…

Картинка медленно расплывалась, а через мгновение мы снова оказались в темном пространстве с глянцевыми плоскостями.

— Ты готова к следующему воспоминанию? — голос хранителя становился все живее.

Прислушалась к себе. Усталость я чувствовала, но скорее от пережитого страха. Время не хотелось терять напрасно, тем более меня ждали, и наверняка сильно переживали.

— Я готова.

Другая плоскость осветилась контуром и ожила, прорисовывая образы. Мы шагнули внутрь, провалившись в следующее воспоминание.

***

— Мы не обязаны оставлять в живых других, — с рокотом в голосе заявил один из стражников, — ваше величество, Тагулу нужна лишь девчонка.

— Я бы вам не советовал стрелять в нас, — примирительным тоном произнес Даниил, — во-первых, сигнал об опасности уже ушел в Министерство по магическим преступлениям. Я, полагаю, ваше величество знакомы с Уиллом Штемперсоном.

По нахмуренному лицу царя эльфов стало понятно, что знаком. От понимания, кто перед ним находился сейчас, стало совсем кисло.

— У нас договор о том, что Министерство маг. преступлений не суется в царство эльфов, ну, а мы не показываемся на земле смертных. От такой обоюдности всем только хорошо было. Сейчас, своим присутствием, вы обманным образом его нарушили.

— Без обмана мы бы не пробрались в храм, — пожал плечами Даниил, — и чтобы у вашей охраны не возникло стремления нас покалечить, вынужден предупредить, — Даня оголил запястье, указав на браслет, — эта штуковина закрыла нас магической сетью.

Черт для наглядности сделал ее видимой. Всю команду покрывала энергетическая оболочка, исходящая из устройства на руке.

— Любое оружие, пущенное в нас, будет уничтожено при соприкосновении с сетью, вам я тоже приближаться не рекомендую.

— Ну, Данька, ну, чертяга, — обрадованно пропел Орхиус, — вот, что значит магические технологии. Это вам не стрелы эльфячьи! — Оглядел всех насмешливо и добавил. — Вы безнадежно отстали, господа Вечные, находясь в добровольной изоляции.

— Добавлю от себя, — обратил внимание аудитории Бенедикт на свою персону, теперь уже в образе вампира, — Мы все окружены отражающим заклинанием. Как только кто-то попытается предпринять попытки применить оружие — оно будет направлено против него самого!

Бенедикт проговорил заклинание, и вокруг показалась руническая вязь. Всего на мгновение, но этого хватило, чтобы впечатлиться.

— Вместо того, чтобы вылечить моего сына, ты опутал храм темной магией? — разозлился Тарет — это единственное, на что он был сейчас способен. Только злость и отчаяние.

— Внесем ясность в прискорбную ситуацию, в которой мы все с вами оказались, — продолжал вежливо разъясняться Даниил, — мы — сотрудники маг. полиции, не желаем вам зла, и уж тем более вашему наследнику. Наше дело — раскрыть преступную секту, которая неким образом оказалась связана с Царством Вечных. Как только мы получим то, что необходимо следствию, то покинем вас.

— А если с головы нашей сотрудницы упадет хоть волосок! — Злобно добавил Бенедикт под упрекающий взгляд Дани. — То я лично отправлю вашего хранителя за грань. Поверьте, опыт имеется…

***

Златовласый и бесспорно нечеловечески красивый юноша усердно занимался, выводя тонкие линии на бумаге, которые в конечном счете превращались в письмо. Подчерк оказался красивым и ровным, а язык неизвестным, по крайней мере для меня. Пожалела, что в мир, куда меня привел хранитель Царства Вечных Тагул, я никак не могла захватить бумагу и письменную принадлежность, чтобы зарисовать слова. Интересно было бы поинтересоваться у Бенедикта о значении выведенных Утурином строк. На вид сыну Тарета было лет восемнадцать. Черты лица эльфа говорили о породистости, золотые волосы ниспадали по плечам, в ярко-голубых глазах горел юношеский азарт. Утурин старательно подходил к учебе, наверняка, засиживаясь часами. Я склонилась над слегка пожелтевшей бумагой, шуршащей от выводимых пером линий.

— Сегодня последний день жизни наследника, — грустно произнес Хранитель, наблюдая за Утурином, скоро его сердце будет отравлено.

— В чем причина? — спросила, не отрываясь от письма — запомнить такое для меня нереально.

— Причина в магии, которую использовал тот светлый маг. Я смог уловить только часть ее сути. Но она оказалась переплетена с чем-то другим, мне незнакомым. Структура магических потоков таила в себе опасность, несвойственную светлой силе.

Нечто неприятное и я почувствовала от архимага Ринго, вот только с чем именно могли быть связаны мои ощущения? Определенно хранитель не мог запечатлеть в образах прошлого то, что не заметил сам. А значит, неприязнь от губителя Утурина была вызвана именно у Тагула в момент прихода того в замок.

— Архимаг сразу вызвал у вас недоверие? — поинтересовалась, теперь переведя взгляд на оленя.

— Он не нес прямой угрозы в мыслях и не планировал убийство. Иначе бы я сразу это почувствовал. Но его аура слишком причудлива, Ринго многое скрывал бесконечным множеством заклинаний. И я не о его мыслях, а о том, что оставило опечаток на сути мага.

Окно в покои Утурина распахнулось, внутрь залетела серая птица, похожая на сокола, но гораздо больше на вид, благодаря огромным крыльям. Птица резко взмахивала ими, оставаясь в воздухе, и при этом не стремясь передвигаться. Такое поведение пернатого меня насторожило, диалог с хранителем мы прервали, уделив все внимание нежданному гостю. Утурин поднялся из-за стола, грозно сверкнув глазами на сокола и произнес заклинание, которое светлой сетью опутало птицу. Но через несколько секунд сеть оказалась порвана крыльями существа, а само оно загорелось белоснежным свечением, распространяя режущие глаза лучи в разные стороны. Свет разрастался, а затем, явив архимага Ринго, медленно и неохотно угас.

— Утурин, — слабым голосом произнес маг, сделав шаг к наследнику.

— Не подходи ко мне, Ринго! — эльф не отступал и не показывал страха, но напряжение, возникшее в покоях, не ощутить было невозможно.

— Тебе придется завершить ритуал посвящения, юноша, — маг тяжело дышал, опираясь о посох.

Присмотревшись к Ринго, поняла — архимаг был пьян. Причем, настолько, что ноги еле держали. И как только у него сил хватило на перевоплощение?

— Я отказываюсь! — громко выкрикнул Утурин. — Ринго, я уже говорил, что не пойду на это!

— Ты уже вошел в братство, пути назад нет.

— Если мой отец узнает… — Утурин тяжело дышал, грудная клетка вздымалась так, словно сердце вот-вот выпрыгнет наружу.

— То ты умрешь, — кивнул архимаг, усевшись в кресло, напротив наследника.

— Я живу вечно, как я могу умереть? — наследник улыбнулся косо.

— Тебя убьет печать, — Ринко оголил запястье, задрав ткань широкого рукава вверх.

Теперь окружность, состоящую из тринадцати символов я могла видеть отчетливее, так же, как и острые лучи, которые на деле оказались похожими на лезвия мечей, сведенные к центру. Старалась запомнить каждый символ. Особенно бросился в глаза один из них — тусклый, еле светящийся, словно бы незавершенный. В него архмаг и ткнул пальцем, спокойным тоном, уставшего старика, заметив:

— Если ты разгласишь информацию о братстве, а также поведаешь миру, кем ты теперь являешься на самом деле, Утурин, она тебя убьет.

— Я не буду участвовать в ваших миротворческих планах, старший ниар. Все, что вы говорили и обещали мне, лишь маленькая часть светлого будущего, за которой скрываются страшные, омерзительные поступки.

— Мой юный друг, — по-отечески улыбнулся Ринго, — ты еще слишком молод, и не знаешь всей правды жизни. Часто, для того, чтобы сделать мир лучше, его сначала нужно сломать. Со всеми его устоями, и даже существами. Чего ты боишься, Утурин? Ты под защитой тринадцати, мы с тобой оба теперь имеем большие привилегии.

— Мне страшно совершать все то, что вы требуете… — прошептал наследник, опустившись на стул, — это неправильно. Неправильно убивать других ради собственного возвышения.

— Пока ты можешь не переходить к активным действиям, — понятливо кивнул Ринго, — а понаблюдать за старшими. Убедиться в эффективности нашего плана. Никто не толкает тебя сразу в омут. Поучись немного, осознай нашу идеологию. Вспомни, как горели твои глаза, когда ты пришел к нам.

— Но я многого не понимал тогда, — Утурин болезненно скривил лицо, — Ринго, вы же дружны с моим отцом. Скажите, неужели нет пути назад? Я хочу жить, как жил раньше. Сотрите мою память, если нужно…

— А печать? Как ты ее сотрешь?

Утурин посмотрел на свое запястье с отвращением, на нем проявился аналогичный знак, только не такой ярко выраженный, еле мерцающий.

— Я ценю дружбу с твоим отцом, — тяжко выдохнул Ринго, — именно поэтому на встречу с тобой пошел именно я, а не другой из братства. Ты же понимаешь, что за отказ от завершения ритуала, убивают сразу? А я сижу напротив тебя и уговариваю, как маленького мальчика.

— Вы по другой причине ведете диалог со мной, старший ниар. Я знаю ее, — зло посмотрел в глаза старцу наследник, — в моем сердце скрыт сильный артефакт, который вам так необходим для свершения планов.

— Ты догадливый эльф, Утурин, — поза мага перестала быть расслабленной, он приподнялся, — сын своего прославленного, благодаря прошедшей некогда войне, отца. Но мир не может стоять на месте, он изменчив. Если нам придется убить тебя из-за отказа в довершении ритуала, то так тому и быть. Я уважаю Тарета, но наши цели превыше уважения царя эльфов, превыше его дружбы.

— Если вы меня убьете, то артефакт сгорит внутри меня!

— Поэтому ты не умрешь, — досадливо поморщился архимаг и направил поток магии в грудь наследника.

Утурин вскрикнул и запрокинулся назад, принимая в себя чужеродную энергию.

— Останови кадр! — резко попросила я, приблизившись к образу прошлого.

— Хорошо, — глаза-хрусталики хранителя замерцали голубыми отсветами, и время остановилось.

Я застыла перед светлым потоком энергии, обращенном в грудь наследника. Получается, именно он затем погрузит Утурина в долгое забвение. И все ради того, чтобы сохранить скрытый артефакт. Что я понимала в магии? Да абсолютно ничего. Как-то, благодаря, Бенедикту, мне удалось изучить несколько темно-колдовских плетений, различать руны сквозь наводимые иллюзии, но магия — это совершенно другое. Приоткрыла занавесу, как если бы смотрела иным зрением, способным уловить потусторонние колебания, аномалии. Что ж, структура вот она. Хранитель ее запечатлел, но оставался еще вопрос:

— Почему вы не вмешались тогда?

— Тот архимаг очень силен, он заблокировал мои возможности, запечатав в камне — скульптуре оленя. Долгое время я не мог сделать абсолютно ничего, только наблюдать. И лишь по истечению тысячелетия приспособился обходить каменную ловушку, вынося свое сознание в реальный мир. Но мои силы все еще ограничены.

В структуре магического потока, действительно, обнаружилась некая странность. Тщательно скрытая, слабо проявленная темная энергия, опутанная сверху светлым коконом. Вот почему аура мага мне показалась странной, а ощущения соприкосновения с ней неприятными.

— А вот и руна, — высказалась в слух, ткнув пальцем в магический поток, — очень неявная, переплетенная с другими символами.

— Знаешь значение? — подобрался ближе хранитель, всматриваясь в следы преступления давно минувших дней.

— Нет, но я знаю, кто может о нем рассказать, — бодро кивнула я, поймав зацепку, — нужно было запомнить каждую линию, каждую черточку. Спасибо детективу за опыт.

Проследила за потоком от начала до конца, примечая любые странности, вызывающие во мне определенный негативный отклик. Магия сложная, и исходила она из ауры мага. А значит, план был заготовлен заранее. Получилось, я насчитала несколько рун, несложных, но явно эффективно сработавших. Дальше магия проникала в сердце, сковывая его светлыми нитями, по жилкам которых проходило нечто темное, вязкое на вид. Проникнув глубже в мир тонких материй, восхищенно охнула — в груди Утурина, прямо в сердце, светился всеми гранями хрустальный цветок. Но нужно было размышлять об ином — как не забыть символы. Раз за разом повторяя руны в голове, выводя их, как эльф выводил слова пером по бумаге, я пришла к выводу — действовать нужно быстро.

— В реальный мир, срочно! — сощурив глаза, обратилась к хранителю я.

Долго ждать не пришлось. Меня словно вытолкнуло из глубокого сна, под ногами почувствовался твердый пол. Руки и ноги дрожали, воздух с хрипом вырывался наружу. Раскрыла глаза, помотав головой, чтобы картинка реальности стала четкой. Когда все вокруг прояснилось, я не стала задавать вопросов окружающим нелюдям, застывшим в напряженных позах и зло сверкающим друг на друга глазами. Не стала уточнять, что это за всполохи магии и колдовство, которые накрыли нас всех сверху. Я выкрикнула громко, насколько позволял дрожащий голос:

— Бумагу и ручку мне. Срочно!

Эльфы покосились на меня удивлённо. Впрочем, как и коллеги. Лишь Бен понятливо кивнул, достал из сюртука блокнот с ручкой и протянул его мне со словами:

— Рисуй, юное дарование. Иногда такие простые вещи, как канцелярия, помогают решать вопросы жизни и смерти.

Бумагу и пишущую принадлежность выхватила не глядя, сделала несколько выдохов, успокаиваясь и стараясь унять неуместный сейчас тремор. А дальше я на память зарисовала несколько символов. Отдельным схематичным рисунком обозначила, как энергия от мага передавалась эльфу. А также ключевой момент — в сердце сокрыт родовой эльфийский артефакт. Возможно, воздействие на наследника было осуществлено через него. Каждая деталь важна. Полученные зарисовки я передала Бенедикту, вкратце обозначив:

— В сердце сокрыт Хрустальный цветок, магия скрывала темно-колдовские руны.

— Понял… — сжав вырванный мною из блокнота листок, Бен направился к наследнику, — дезактивировать любые заклинания! — предупредил он. — Даниил, убери защитный купол.

— Но…как же безопасность? — черт убрал магию, скрывшуюся в браслете.

— Если заклинание, которое я сейчас буду произносить, вступит в конфронтацию с твоей магией, то мы весь Храм пустим на воздух. И, ваше величество, — Бен обратился к царю эльфов, — прошу без сюрпризов. У нас лишь один шанс пробудить вашего наследника. Вам повезло — наш медиум рассмотрел структуру заклинания, уязвившего вашего сына.

Магические потоки погасли, защитный купол исчез. Наведенные Бенедиктом руны скрылись вместе с темным колдовством. Почувствовала себя беззащитной перед десятками вооруженных эльфов, заполонивших Храм Вечных. Казалось, на защиту царственных персон сбежались все стражи. Царь эльфов Тарет еще несколько секунд сверлил Бенедикта напряженными глазами, на лбу у него выступила испарина, сам он тяжело дышал, словно бы боролся сам с собой мысленно. А затем, решив что-то для себя, медленно кивнул и поднял ладонь вверх. После чего луки и копья подчиненных были опущены. Я вздохнула облегченно, подобравшись к детективу поближе и держа блокнот на готове. Сейчас Бен собирался использовать невероятное колдовство, чтобы пробудить Утурина из многолетнего забвения. В храме наступила тишина, эльфийские стражники смотрели на наследника боязненно и одновременно с предвкушением.

— Мне понадобится ваша помощь, — тихо произнес детектив, обратившись к Тарету, — ваше величество. Я определенно понимаю какую речь необходимо произнести, но я не обладаю светлой магией. И знаю, как ее использовать лишь в теории. Поэтому, ваше величество, мне придется задействовать именно вашу силу.

— Я готов, — кивнул царь эльфов, приблизившись к Бенедикту, — что необходимо делать?

— То, что вы должны произнести, это слова, относящиеся к древней магии. Заклинание Пробуждения души. Полагаю, вы знакомы с ним?

— Но… я знаю его… но мы никогда не использовали подобное. Вы полагаете Утурину поможет такое заклинание?

— Душа вашего сына запечатана в артефакте Хрустального цветка. Вы должны ее пробудить. Сразу отмечу несколько вещей. Первое, вы исчерпаете практически весь свой магический ресурс. — Бенедикт посмотрел вопросительно на царя эльфов.

— Я пожертвую своей силой, — лицо Тарета стало серьезным, — только помогите моему сыну.

— Второе, произносить заклинание необходимо, как только я скажу значение первых трех рун. Темное колдовство плотно переплетено со светлой магией. Поэтому я начну снимать руны забвения, а вы продолжите пробуждать душу. Сконцентрируйтесь исключительно на своих словах, не слушайте мою речь, не сбивайтесь с ритма, чтобы не происходило.

— Что может происходить? — поинтересовался Тарет, готовясь к сложностям.

— Жизнь наследника зависит от артефакта в его сердце. Запечатав Хрустальный цветок в Утурине вы сохранили жизнь своего сына, ведь иначе бы он был убит уже давно.

Царь эльфов нахмурился, а затем кивнул, ожидая продолжения. С выводом Бена я была абсолютно согласна. В каком-то понимании артефакт спас наследника от Ринго.

— Но вы обрекли его на такую жизнь, — выговорил Бенедикт, — и теперь любая неосторожность может разрушить Хрустальный цветок. Как следствие — погибель наследника.

— Что вы хотите этим сказать? — голос Царя эльфов дрожал от волнения.

— Я хочу, чтобы вы осознали ответственность, — Бенедикт сделал паузу, — заклинание вы обязаны произносить без сбивчивости и потери бдительности.

— Я уже говорил, что готов на все, лишь бы пробудить Утурина, — немного грозно сказал Тарет, — что еще я должен знать?

— Утурин может кричать от боли, когда руническая вязь и магические потоки одновременно станут покидать его сердце. Не ведитесь на это. Очень вас прошу! Крики наследника не сломают артефакт, в отличие от вашей жалости.

— Давайте начнем Бенедикт, — глухо произнес царь эльфов, — даю слово, что буду сдержанным, чтобы не происходило.

— Хорошо. — спокойно кивнул Бенедикт. Беспокойство духа выдавала лишь напряженная поза. — Тогда, как только я дезактивирую три руны, вы начнете Пробуждение души.

Призрак вампира раскинул руки над наследником, прибывающем в дреме, в я пробралась в мир тонких материй, чтобы видеть, как реагирует вязь, блокирующая сознание Утурина. Бен произнес первое заклинание, и над бездыханным телом возникла сложная руна, переливающаяся золотистым свечением. Структура ее стремительно заполнялась темной магией, исходящей от Бенедикта. Вторая руна материализовалась над спящим эльфом, засверкав сложным узором, а затем последовала третья. Когда каждая черточка и завиток рун наполнились темной энергией, детектив произнес слова, и полученное заклинание ворвалось в вязь, сплетенную силой архимага Ринго. Дальше в процесс пробуждения наследника включился Тарет, запев древнюю магическую песнь. Белая магия мощным потоком хлынула в грудь наследника, проникая в самое сердце. Утурин резко застонал, выгнувшись вверх. На глазах Тарета навернулись слезы. Но как он и обещал, сбиваться с ритма не стал, продолжая петь заклинание безумно красивым и сложным для моего восприятия языком. Потоки темно-колдовской силы увеличились, руны вспыхнули ярче и закрутились вокруг своей оси. Вязь Ринго постепенно ломалась, рвалась, темная магия архимага сдавала позиции под напором слов духа вампира. Царь эльфов в такт речам Бенедикта усилил светлые потоки энергии, продолжая произносить речь, от которой хотелось одновременно и плакать и улыбаться. Просто все то, что я видела перед собой — это безумно красивое сплетение темно-колдовской и светлой магии, которые объединившись, крушили злополучную вязь. Под аккомпанемент сладкой для ушей песни эльфа и грубых хриплых речей Бенедикта, Утурин кричал и бился, как если бы его самого разрывали на мелкие части. На царя эльфов было страшно смотреть. Чем дольше он пел заклинание, тем бледнее становилось его осунувшееся лицо. Под его глазами возникли лучики морщин, и это на совершенно юном лице. Руки его подрагивали, плечи опустились, из глаз ручьями били слезы, волосы стали мокрыми. Еще немного, и ноги отца-эльфа подкосились, но стража успела подхватить его с двух сторон. Тарет не уменьшал подачу светлой энергии и ни единожды не сбился, как обещал. Но выглядел он так, словно бы уже находился одной ногой за гранью. Когда вязь архимага окончательно исчезла, напоследок вспыхнув светлыми искорками, Тарет закончил песнь и все же потерял сознание. Бенедикт произнес несколько последних слов, закрепив над все еще спящим наследником защиту. Я устремилась к Утурину, но призрак вампира ухватил меня за плечо, не дав приблизиться.

— Его ауре необходимо стабилизироваться, — пояснил мне Бенедикт, — сейчас мои руны вытянут из него темную магию окончательно, и наследник через некоторое время очнется.

Судорожно кивнула и снова проникла в мир тонких материй, чтобы увидеть то, что меня порадовало — сердце наследника забилось, а его грудная клетка мерно поднималась и опускалась от дыхания. На лицо Утурина вернулись краски.

— Фэрх, помоги его величеству, — несколько обескураженно произнес Даниил, не ожидавший такого потрясающего заклинания. В детективах из провинции они не ошиблись.

Эльф из маг. полиции медленно кивнул и очнувшись, кинулся к Тарету, чтобы влить в его тело запас светло-магической энергии. Такую магическую силу сотрудники маг полиции носили всегда с собой в артефактах-накопителях на случай экстренной помощи. Царь эльфов нуждался в ней, как никогда. Опустошив несколько накопителей, Фэрх подметил, что вид у Тарета стал несколько лучше. Но сил все равно не хватало. Поэтому стража принялась передавать свою магию, склонившись над царем. Царь эльфов обладал сильной магией, чтобы наполнить резерв хотя бы на половину и очнуться, ему и сотни слуг не хватит. Накопителей хватило только на то, чтобы поддержать жизнь Тарета. Скульптура Оленя-хранителя в Храме Вечных засветилась всеми своими гранями и ожила, превратившись во вполне материальное на вид существо. Отличия были только во внушительных размерах, синем свечении, охватившем тело хранителя. Сам по себе он продолжал выглядеть как хрустальная скульптура, но пластичная, живая. Он приблизился к Тарету. Эльфы благоговейно воззрились на священное существо, расступаясь перед ним, а затем упали на колени, низко склонившись. Глаза Тагура замерцали синим, сильный поток магии охватил царя эльфов, восполнив его резерв полностью. Тоже самое священное существо проделало с наследником, казалось бы одним своим дыханием дезактивировав руны Бенедикта. Теперь они были не нужны, темная магия сама растворилась в яркой вспышке синего свечения. Тарет очнулся и взглянув на Тагула ошарашенно, припал на колени перед ним. Наследник все еще спал. Прекрасное существо с длинными раскидистыми рогами двинулось ко мне и пригнулось, заглядывая в мои глаза. Я не могла видеть, как говорил хранитель, зато отчетливо услышала:

— Я, хранитель царства эльфов, Тагул, благодарен тебе, человек.

Мою ладонь обдало колючим холодом, но внешне с ней ничего не происходило. Только несколько мгновений спустя я ощутила в руке что-то похожее на лепесток по форме.

— Это лишь чать священной реликвии, — продолжил Тагул разговаривать со мной телепатически, — но в ней сокрыта большая сила. Используй ее, чтобы помешать планам Ринго.

Я обескураженно кивнула, сжимая лепесток в кулаке. Впрочем, я не собиралась выставлять на обозрение полученное, помня слова Бена о шпионе Миротворцев в наших рядах.

Хранитель вечных блеснул напоследок синими глазами и исчез. Тарет тут же кинулся к сыну и услышав биение сердца, обнял Утурина, обливаясь уже счастливыми слезами. Подходить к наследнику я не решалась, но сильно надеялась на то, что Утурин сохранит свою тайну от царя эльфов, чтобы не погибнуть из-за печати. Сейчас я не могла ее видеть даже в тонких материях. Похоже, причина того, что я увидела ее раньше заключалась именно в памяти хранителя. Ему оказались доступна такая скрытая магия. Наблюдала за счастливым отцом наследника с придыханием. Сердце просто выпрыгивало из груди от эмоций. Немного погодя, Бен подошел ко мне, чтобы задать вопрос:

— Хранитель передал тебе что-то?

Кивнула.

— Хорошо, — улыбнулся Бенедикт, — скрой артефакт. Обсудим его позже.

Снова кивнула, на что призрак вампира улыбнулся как-то непривычно тепло и произнес:

— Молодец, Амалия. Твои способности растут быстро. Находиться в сознании хранителя очень тяжело, не говоря уже о хождении в иллюзорном прошлом. По возвращению выспись по-лучше. Я договорюсь о нескольких выходных для тебя.

— Спасибо, — поблагодарила я. Усталость накатила неимоверная. Я только сейчас это поняла.

Нарушать идиллию отца и сына мы больше не собирались, покинув Храм Вечных.

***

Высокое и величественное на вид здание, напоминающее огромный корабль со множествами панорамных окон, отражало на глянцевом фасаде ночной город. Реальный город, реальные события. Тогда как обыкновенные люди, и непосвященные жители не могли увидеть сие чудо архитектуры, оно оказалось скрытым под магическим пологом. Сегодня здание не пустовало. На верхнем этаже высотки, казалось бы, достающей до самого неба и затерявшейся в облаках, горел свет. Холодный серебряный свет вырывался сквозь окна, а внутри проходило заседание членов совета АО «Белое сияние». Двенадцать участников восседали за овальным столом, и каждый из них обладал магическими способностями. Объединяло их несколько вещей — идея, отношение к компании, древняя клятва, данная друг другу много веков назад, высокое положение в магическом и немагическом обществах и печать, оставленная когда-то на руке. Вопрос на повестке дня стоял серьезный — кто-то противодействовал клану «Миротворцев». Этот кто-то обязан был поплатиться жизнью, но он слишком хорошо скрывался. Пока.

— Что нам известно о том, кто называет себя Мистер Блэк? — холодным тоном произнес блондин с гладкими длинными волосами и грубыми чертами лица.

С виду он смахивал на обычного человека, если бы не глаза, заполненные огнем — ни белка, ни радужки видно не было. Отторио, он же маг-старейшина с примесью демонических корней в роду, не пытался скрыть свою суть, общаясь с братьями по общему делу.

— Ничего кроме магических сообщений в виде черных конвертов нам так и не удалось получить, ниар, — уголок губы рыжеволосого мага был слегка вздернут вверх, и причиной тому была старая рана, а ныне глубокий след от нее, пересекающий половину лица. Поэтому мужчина казался насмешливым.

— Значит, наши осведомители плохо работают, — Отторио строго посмотрел на своих братьев, — ты так же должен был выяснить, не относится ли этот Блэк к Сеятелям Смерти, ниар Ранеу, — маг снова обратился к мужчине с рыжими волосами.

— О, мы работаем над этим, — Ранеу растянул губы в улыбке, показав кончики клыков, — ниар…но ты сам понимаешь, что Сеятели смерти так же не желают раскрывать свои личности. В нашем мире знание конкурента в лицо означает мгновенную смерть оного. Он не так глуп. Письма, которые отправлял нам Мистер Блэк имеют темно-магическое происхождение. Но в них скрыто что-то еще, другая энергия. Сейчас ее происхождение мы и пытаемся разузнать. Маг. лаборатория работает. Что касается Сеятелей…переговоры с ними не привели к подтверждению причастности к ним Мистера Блэка.

— Нет причин верить их словам. — вступил в разговор седовласый маг с заостренными чертами лица.

На вид ему было не больше пятидесяти. В блеклых, почти белых радужках глаз, источающих полнейшее равнодушие, ощущался опыт ни одного столетия. Так не мог смотреть обычный человек или молодое магическое существо. Зачастую он и на своих братьев наводил ужас только лишь своим присутствием.

— Они ведут себя подозрительно тихо, — добавил седовласый маг, — это хуже, если бы они, как ранее, активно привлекали сторонников через свою лазейку. Местонахождение Города Хищников так и не найдено. Между прочим, он стремится к развитию, и возможность входа туда уже означает высокие привилегии существ, получивших это право.

— Ты прав, Ринго, — холодно добавил Отторио, — такой конкурент нам ни к чему. Однако, угрозы исходили от темного мага, называющего себя Мистером Блэк. Между прочим, его сообщение пробилось сквозь наложенную защиту «Белого сияния» (название бизнес-центра). А затем и самоуничтожилось, несмотря на наложенное тобой заклинание стагнации, ниар.

— Я помню, — кивнул Ринго, — но разве угрозы Блэка свершились?

— Угрозы не имели конкретики, — спокойно произнес Отторио, а в его глазах в это время бушевало пламя, — нас уведомили о том, что Миротворцы перешли черту, поэтому будут уничтожены. — Маг повернул голову к Ранеу. — Карта с магическими накопителями оказалась в руках Министерства по магическим преступлениям по причине безалаберности твоих наемников.

— Кто знал, что маг. полиция выйдет на след? — от Ранеу буквально источал негатив, но все же, говорил он сдержанно. — Виной тому курьерская служба. Теперь она устранена…и…

— И карта в руках полиции, — добавил Ринго, укоризненно посмотрев на рыжеволосого мага, — от того, что ты стер с лица земли эту организацию, нам проще не стало. Поясните мне, как этот артефакт попал в курьерскую службу?

— О, вы не знаете, уважаемый ниар, — ухмыльнулся Ранеу, сцепив длинные пальцы рук и вольготно облокотившись на спинку стула, — ее вытащили прямо из хранилища Отторио, надёжно защищенного заклятиями. Но откуда вам знать? Вы так редко посещаете собрание…у вас совсем не остается на это времени. — Ринго хмуро посмотрел на рыжеволосого, и тот наигранно прижал ладонь к груди. — Я все понимаю…вы один из самых старших ниаров в братстве. Разве я имею право вас осуждать? Я лишь желаю донести — карта пропала после угроз от Блэка. А затем мы выяснили, что ее собираются переправить некому Архитектору. Мы, само собой, собирались ее перехватить, но вот незадача — оперативники опередили нас.

— Кто мог снять защиту с твоего хранилища, Отторио? Как это возможно? — кажется, Ринго выходил из себя.

Это можно было заметить лишь по изменившемуся тону, внешне старец оставался равнодушен. Но братьев таким не обманешь, Отторио непроизвольно вжался в спинку стула. Призвав всю свою смелость, маг с огненными глазами объяснился:

— Защита оказалась несовершенной. Сейчас мы ведем доработки в плетении заклинания, чтобы подобного не повторялось.

— Нокс, у тебя есть человек в маг. полиции, — обратился Ринго к коротко стриженному брюнету с голубыми глазами.

Среди всех присутствующих он выглядел самым молодым. В беседу братьев он не вмешивался и казался отстранённым. Но впечатление было обманчивым, никто из присутствующих не обладал таким острым слухом и вниманием к деталям, как Нокс.

— Карта, действительно, в Министерстве, — тихим тоном произнес Нокс и без тени эмоций посмотрел на ниара Ринго, — более того, полиция заполучила Слезу грешника.

— Как это возможно?! — дал волю эмоциям Отторио, сжав ладони в кулаки. — Это же реликвия, потерянная во времени!

— Наш наемник пытался забрать слезу первым, но не успел, — ответил Нокс, не глядя на эмоционирующего мага, — карту сейчас забрать нереально. Ее опекает сам Штэмперсон. Держит ее при себе, буквально не выпуская из рук.

— Какие есть предложения? — поинтересовался Ринго у Нокса, от того Отторио, казалось, стал еще злее. Кончики пальцев мага с огненными глазами покрывались золотом.

— Ждать, — пожал плечами Нокс, словно бы не предавая значение происходящему, — детективы сами достанут нам все артефакты. Вы же хотели их заполучить? Не артефакты ли нескольких рас позволят нам стать самой сильным кланом? Пока еще никому не удавалось заполучить хотя бы одну из древних реликвий. Мы же и вовсе считали карту лишь наследием древнейших предков светлых магов, самостоятельным артефактом, с упоминанием мифических магических накопителей. Кто из нас верил в их реальность? Теперь же мы имеем возможность убедиться в обратном.

— Я никогда не считал карту бесполезным артефактом, — опроверг слова Нокса Ринго, — один из таких сильнейших накопителей сейчас дремлет в царстве эльфов…в сердце наследника.

— Вы знали это? — удивился Нокс. — Знали, и не сообщили?

— Что тебе даст это знание? — небрежно ответил Ринго. — Разве только то, что артефакт не может существовать самостоятельно. Он заключен внутри Утурина, сына царя эльфов. Изъять его невозможно, даже убив самого наследника. В таком случае, Хрустальный цветок погиб бы тут же.

— Как умно, — ухмыльнулся Ранеу, — вы усыпили наследника и спасли тем самым артефакт от разрушения. Дальновидно…однако, — рыжеволосый вытянул вперед запястье, — несколько минут назад тринадцатый знак на печати стал отчетливым. Не говорит ли это о том, что наша «Спящая красавица» пробудилась?

— Немыслимо, — прошептал Ринго, впервые за многие годы он не понимал, в чем дело.

— Не означает ли это, что полиция обнаружила второй магический накопитель? — насмешливо добавил Ранеу.

— Нокс! — обратился седовласый маг к юному на вид мужчине. — Узнай все! И…пора вмешаться. Магические накопители необходимо забрать. Если хотя бы один из них попадет в руки Сеятелей, это может сильно наклонить чашу весов в их сторону. Каждый из артефактов заключает в себе большую силу.

— Хорошо, — пожал плечами Нокс, — если спешка сейчас важнее, чем предложение подождать…то…я готов к активным действиям. Братья? — Нокс покрутил головой, чтобы посмотреть на реакцию остальных ниаров. — Есть тот, кто против?