Город Пламени

Глава 3

"Ты ведь не украла этот хлеб, как в прошлый раз?" спрашивает госпожа Килигра, швея нашей деревни, прищурив свои ореховые глаза на буханку в моих руках.

"Конечно, нет, госпожа Килигра", — говорю я: "Это был Икер". Известный плут. Перед возвращением домой он обычно переодевался в немощного человека, нуждающегося в хлебе.

"О, вы, братья и сестры Амброуз, все одинаковые", — жалуется она, ее голос звучит хуже, чем ржавый кусок металла, когда она отходит назад.

Поймав водяного пикси, приманив его медом — сладким веществом, к которому они тяготеют, — я пришла в главную деревню, чтобы купить горшки с краской для Иллиаса. Госпожа Килигра владеет предприятием, которое обеспечивает всех практически всем. В огромном помещении ее магазина находится неопределенное нагромождение беспорядочно разложенных инструментов различного назначения… Огромные кастрюли, свечи разных размеров, занавески из ткани, свисающие с окон — в этом беспорядке нет ни логики, ни порядка.

"А теперь скажи своему брату, чтобы он больше не приходил с капающей с него краской. Я не хочу, чтобы он пачкал товар", — говорит она, почесывая свои длинные седые волосы, которые она прихрамывает с банкой краски в одной руке. Я хихикаю, прекрасно понимая, что Иллиас не перестанет появляться с разными цветами по всему телу.

Мое внимание привлекает блеск на одной из полок за ее прилавком: "Ножи?" Я забавно вскидываю бровь, протягивая ей две медные монеты с оттиснутым на каждой стороне драконом и рассматривая четыре небольших, но хорошо заточенных лезвия: "С каких это пор вы держите их в своем магазине?"

Мисс Килигра всегда отчитывает меня за свободное ношение ножей. Однажды я даже подарила ей набор, только потом узнала, что она отдала их кому-то другому, потому что боялась, что кто-то может взломать дверь и использовать их против нее.

Странная логика, о которой я никогда не пыталась ее расспрашивать.

"О, разве ты не слышала?" Она наклонилась над стойкой, ее глаза в безумии метались по комнате: "Очевидно, новая порода монстров бродит по всему Эмбервеллу и убивает людей!"

Моя кровь застывает. Новая порода? О, ради Соляриса: "Где вы это услышали?"

"Майрин узнала от торговцев в городе. Они говорят, что это хуже, чем драконьи перевертыши или рюмен".

Мои брови опускаются, когда я медленно опускаю буханку хлеба на прилавок: " Вы думаете, они пришли из Терраноса?"

Она качает головой: "Некоторые считают, что лидеры Аэриса могут иметь к этому отношение, другие — Терранос".

Верно, Аэрис. Западная часть Зератиона. Земля фениксов и воздушных существ. С другой стороны, Терранос — вот кто, как я полагаю, стоит за этим. Управляемый эльфами, троллями и создателями Кричащих лесов.

Оставаясь в задумчивости, я поджимаю губы, когда мисс Килигра возвращается к починке кусков ткани. Она бормочет: "Мы можем только молиться, чтобы Солярис и Крелло укрыли и защитили нас, потому что весь ад разразится, если один из правителей объявит войну".

Я хмыкаю, прикусив нижнюю губу. Я знаю не так много, как большинство людей, учитывая, что я рано оставила образование. Но из того, чему меня научил Идрис, я поняла, что Зератион — единственный известный нам континент, содержащий четыре элементальные земли с разными мирными жителями и существами в каждом секторе.

Эмбервелл — единственное место, где обитают смертные.

Обычно по ночам я засыпаю, думая о приключениях, в которых я отправлюсь на поиски другого королевства, существующего за морями Серенити.

Даже в самых смелых мечтах я не могу этого сделать. Не сейчас, когда наш мир и другие земли веками презирают друг друга.

Когда-то было время, когда смертные были известны как низшие… слабаки, потому что у нас нет силы. Только после нового правления в Эмбервелле правила изменились, и нашей королевой, Сарилин Орхариан, был заключен договор.

Смертные должны были быть равными, а каждая территория должна была держаться сама по себе, никогда не пересекая границ, за исключением правителей.

Однако все мы задаем себе вопрос: какого рода королева? Одни говорят, что это колдунья, могущественная и сильная. Другие считают ее ведьмой, но кем бы она ни была, она спасла нас, потому что перевертыши, живущие среди нас, восстали против идеи договора. Они стали безжалостными и опасными, объединились с драконами, чтобы попытаться свергнуть королеву, заставив ее создать армию охотников на драконов для защиты ее и ее народа, тех самых венаторов, которые есть у нас сегодня.

"Нара, ты здесь?"

Я качаю головой, и мой взгляд перефокусируется на госпожу Килигру: "Как выглядят эти существа?"

"Ни малейшего понятия", — ее голос падает до шепота, хотя я единственный человек, находящийся здесь вместе с ней: "Никто не дожил до наших дней. Ходят только слухи, что у него большинство черт сходны с драконьими".

Волны сомнения обрушиваются на меня, и я пытаюсь представить, как кто-то может быть причастен к этому новому созданию: "Вы уверены…" Мои слова замирают во рту, когда снаружи магазина раздаются испуганные крики. Я чувствую, как земля дрожит под моими ногами, и вижу, как бусы на прилавке подпрыгивают от вибрации.

Мисс Килигра в панике смотрит на меня, когда я поворачиваюсь и бросаюсь к окну. Толпы людей бегут со всех сторон, спасаясь бегством, словно…

"Солярис! Дракон Нара!" кричит сзади госпожа Килигра, и тут я вижу… мимо пролетают темные кожистые крылья, прикрепленные к чудовищному чешуйчатому телу, близкому по форме к телу ящерицы.

Несколько венаторов проносятся мимо, махая жителям деревни, чтобы те убирались как можно дальше.

Я слышу отсюда резкое рычание дракона, который висит в воздухе, хлопая крыльями. Это явно не самый большой дракон, которого я когда-либо видела, но он все же достаточно велик, чтобы венаторы могли бороться с ним.

Осознание приходит ко мне одновременно, и я с ужасом наблюдаю, как огненные взрывы, неистовые и дикие, обрушиваются на повозки, телеги и все, что попадает в поле зрения.

"Мои братья", — шепчу я.

Мгновенное беспокойство охватывает меня, и я кружусь на месте, оглядывая все внутри магазина.

Иллиаса я высадила у рыночных прилавков, Икер будет в таверне, а Идрис… Идрис тоже придет искать нас, как только услышит весь этот переполох.

"Нара." Голос госпожи Килигры звучит как предупреждение, как будто она знает, что я из себя представляю.

Она наблюдает из-за стойки, дрожа и обнимая один из своих клинков, пока я расстегиваю свой плащ, позволяя ему упасть на пол. Я выхватываю из ножен изогнутый кинжал и делаю один единственный кивок в сторону мисс Килигры, врываясь в двери. Все, что я вижу, это беспорядочное скопление раненых тел, лежащих на обочинах улицы, сломанные деревянные лавки, объятые пламенем, дым, клубящийся и исчезающий в небе.

Я пробиваюсь локтями сквозь толпу, но они отталкивают меня, их направление противоположно моему: "Иллиас!" Мой голос хриплый, пока я пытаюсь найти его: "Илли…" Плечо мужчины с силой ударяется о мое, повалив меня на землю. Нож выпадает из моей руки, и я пытаюсь схватить его, когда вокруг нас раздается еще один резкий крик. Я смотрю на небо, успевая задохнуться и перекатиться на бок, когда огненные брызги отскакивают от булыжной мостовой.

Задыхаясь, я пытаюсь подняться, но вспышка золота привлекает мое внимание, когда ноги топчутся на месте.

Золотой кубок.

Иваррон рассказывал мне о драконах и перевертышах: их существует три вида. Мерати — обладатель иллюзий, эксперт в играх разума. Умбрати — мастер теней. Тот, что сейчас нападает на нашу деревню, — Арденти. Огненный дракон, носитель пламени. Но самое главное, Иваррон сказал мне, что у всех драконов и перевертышей есть одна общая черта. Их любовь к золоту. Вернее, одержимость им. Золото способно завораживать, гипнотизировать их.

С каждой секундой мое сердце колотится, и я прихожу к мысли. Дракона нужно приручить.

Приняв решение, я снова ищу кинжал и хватаю его, пока чья-то нога не выбила его.

Поднявшись, я смотрю на венаторов — стальные мечи наготове и сверкают в сторону кубка. Я взлетаю, мысленно молясь, чтобы моим братьям удалось добраться до безопасного места, хотя Идрис…

Я отбрасываю эту мысль, когда поднимаю кубок с пола. Его тяжесть согревает мои липкие руки, как и холодный металл моего кинжала в другой. Повернув ноги, я пускаюсь в путь — клубы дыма, как тени на безоблачном небе, пока не достигаю другого конца деревни.

Дракон приземляется на каменную площадку, взлетает пыль, и я выбрасываю руки перед собой в качестве щита. Когда дракон повернулся спиной, я опускаю их, наблюдая, как он визжит и поливает огнем все вокруг, а венаторы уклоняются. Я стою на расстоянии, когда его шипастый хвост врезается в брюхо венаторов. Ударная сила отбрасывает их к деревянным телегам.

Моя рука дрожит, и в памяти всплывает жестокое воспоминание об отце. Я была пугливым ребенком, застывшим на месте, но после того дня я дала себе слово, что больше не буду бояться. Я не уйду побежденной от дракона. Я сужаю глаза, крепко сжимая кубок, и расправляю плечи, насторожившись… больше не дрожа.

"Эй!" кричит мужчина. Его грубый голос заставляет меня повернуть голову в сторону и нахмуриться, когда я вижу, что это тот самый венатор, который смотрел на меня вчера: "Убирайся отсюда!" Он взмахивает рукой, его медные волосы дико неухожены, а в руках он держит длинный острый меч.

На моем лице нет и намека на покорность, когда я поднимаю свой кинжал в небо и направляю его на дракона.

Уголком глаза я вижу, как приближается венатор. Тем не менее, я резко вдыхаю, сосредоточившись на сверкающей черной чешуе на шее дракона, и бросаю клинок. Оно вращается в воздухе, прежде чем вонзиться в бок. Дракон не кричит от боли и не реагирует. Я и не хочу этого. Я просто хочу привлечь его внимание. Кожа дракона слишком толста для простых охотничьих ножей, таких как мой.

С медленным поворотом его тонкая морда обнажает ряды острых зубов, и гул, раздающийся глубоко внутри дракона, эхом разносится по деревне. Однако его громовые шаги не отпугивают меня, когда мой взгляд встречается с яркими огненными глазами. Темная щель посередине вбирает меня в себя, словно ждет, анализируя, какая жертва будет следующей.

Не теряя ни секунды, я поднимаю руку с золотым кубком, крепко зажатым в ней. Из ноздрей дракона вырываются струйки воздуха, отбрасывая назад золотистые волны моих волос. Его взгляд падает на кубок, но не задерживается на нем, а снова фокусируется на мне, и происходит странная вещь.

Как и все те годы назад, когда дракон, убивший моего отца, смотрел прямо на меня, словно я была единственной завораживающей вещью, этот дракон мурлычет, склонив голову на мою милость.