Граффити любви (СИ)

Глава 11. Похищение учителя…

Я прочитала сообщение, и на мгновение показалось, что мне это сниться в каком-то кошмарном сне, а потом я поняла, что в прямом смысле теряю сознание. Темнота поглотила мой разум. Очнулась я уже в квартире Никиты и услышала голоса.

— Скорее всего, это друзья Славика, но они слишком далеко зашли. Мне нужно найти Терминатора, — говорила Дакота. Я едва разлепила ресницы и поняла, что действительность свинцовыми оковами сжимает мне сердце. Я осторожно встала и неуверенно шагнула в сторону кухни, на которой за столом сидел мой отец, Борис Грачев и Дакота. Все посмотрели на меня.

— Лучиана, приляг. Врач сказал, что ты, возможно, проспишь до утра, — пояснил мой отец.

Вид, вероятно, был у меня плачевный. В глазах читалась безысходность, бледное лицо, но я собрала все свои внутренние силы, какие оставались, и четко осознала, что нужно срочно что-то делать.

— Никиту похитили друзья Славика, и я знаю, что Костя Светлаков участник этого похищения. Он угрожал мне недавно. Я говорила Никите, но он не придал значения моим словам. Они отделались со своим другом условным сроком с подпиской о не выезде. Родители смогли отмазать своих сыновей, но Славик все-таки отбывает срок, — я посмотрела на Дакоту и добавила. — Нужно выходить на связь с Терминатором, иначе будет поздно. — Я села за стол и стала искать в телефоне контакт Тимура.

— Дочка, ты еще очень слаба, и ты точно останешься дома, — мой отец явно не хотел, чтобы я в этом участвовала, но папа не знал, что и ни в таких разборках приходилось принимать участие, и я уже давно ничего не боюсь.

— Папа, ты меня не остановишь, я собираюсь разыскать Никиту и отомстить шакалам Славика. Белый и Тимати слишком далеко зашли.

— Пикассо, но ты действительно еще только недавно вышла из больницы, — возразила Дакота.

— А я сообщил в полицию, девчонки. Никита — мой друг, — пояснил Борис.

— Зря ты это сделал. В суде сидит отец Славика, и все подстроят так, что если им будет выгодно, мы Никиту больше никогда не увидим, — заключила Дакота.

Я снова и снова пыталась набрать номер телефона Терминатора и, наконец, он ответил.

— Слушаю, — отозвался мой друг.

— Терминатор, привет, — спокойно проговорила я.

— Что, Пикассо, проблемы? Просто так ты мне не звонишь никогда?

— Моего парня похитили, и боюсь, это может закончиться убийством. Теперь риск оказаться за решеткой для похитителей очень велик. Они не оставят его в живых. Действовать надо быстро.

— Сама будешь участвовать, Пикассо? Или мне предлагаешь разбираться. Только ты знаешь мои правила.

— Да, я с тобой. Со мной еще Дакота будет, — Борис указал на себя, и мой отец тоже дал понять, что пойдет на дело с нами, — и еще двое наших друзей.

— Хорошо, тачка есть? Нужно две? — отозвался Терминатор.

— Достану.

— Кто эти ребята, Пикассо, которые могли похитить твоего парня? Есть предположения?

— Белый и Тимати, может еще кто-то из их круга.

— Понятно, найдем. Сейчас связи в «Контакте» поднимем, и я жду тебя возле твоей академии через два часа.

— Спасибо, Терминатор.

— Пока не за что, Пикассо, готовь руки, будешь сама наказывать. Понимаешь, о чем я?

— Конечно, до связи, — я отключила телефон и посмотрела на Дакоту. — Почему Белого и Тимати выпустили так быстро?

— Ну как сказать, против них недостаточно улик, а ты заявление так и не написала. В момент похищения они были в масках, а то, что я сняла момент того, как они убежали с той вечеринки — это не улика. В суде посчитали, это почти не преступление. У Белого и Тимати был очень хороший адвокат. Если бы не общественность, и Славик был бы на свободе, — Катя перевела взгляд на моего отца.

— Этот город, он чрезвычайно криминальный, это не хорошо, моя жизнь навсегда разрушена благодаря преступникам из этих мест.

— Борис, у тебя есть машина? — тут же спросила я.

— Да, конечно, на парковке стоит, и машина Никиты тоже, господин Боттичелли ее пригнал, когда тебе плохо стало.

— Тогда нельзя терять времени, — отозвалась я, и все поспешили на выход.

— Лучиана, твоя нога. Ты уверена, что способна сейчас куда-то ехать? Врач рекомендовал тебе покой.

— Папа, я справлюсь, едем, — и мы поспешили к машинам. На улице было глубоко за полночь. Звездное небо и яркий месяц освещали город. Тишину нарушали изредка проезжающие машины, а на дорогу падал свет неоновых фонарей, вокруг которых кружили мотыльки.

Никита — такой светлый человек. Он особенный, и мне очень хотелось помочь ему. Из-за меня он попал в такую переделку, и я обязана была его вытащить из этого ада.

Дакота теперь была с Борисом и именно в его белый Lexus она села, а мы с папой взяли машину Никиты.

— Дочка, не переживай, мы найдем Никиту, я все для этого сделаю.

— Папа, ты не представляешь, на что они способны.

Через час мы добрались до академии, и вскоре я увидела Терминатора. Этот парень был среднего роста, но его руки полностью покрывали тату. У него были русые волосы, и он носил короткую прическу. Его зеленые глаза были ледяными, даже устрашающими. В них читалась опасность. Мой отец с недоверием на него посмотрел, а мы обменялись виртуозным рукопожатием. Так мы всегда с ним здоровались, и не важно, кто его приветствовал, девушка или парень. Если ты с Терминатором, то должна именно так его приветствовать.

Дакота тоже подошла и пожала руку нашего общего друга. Терминатор — это было наше правосудие в детском доме. Всегда справедливый, но очень жестокий. Он же судит, он же наказывает. И он наказывает так, что потом уже не захочешь нарушать негласные законы Тимура.

— Ну что, Пикассо, я узнал, что Белый и Тимати сегодня снимали селфи на стройке. Это по федеральной трассе. Селфи снимали час назад. Думаю нам надо двигаться туда, — и вскоре к нам подошли еще пятеро ребят с весьма устрашающим видом.

— Это свои ребята, надо Белого и Тимати проучить. Не переживай, тебе отведена главная роль. Знаю, что тебя тогда Белый похитил, и я хотел с ним разобраться. Совсем страх потерял. Мы своих в обиду не даем. Просто я на вахте был и вернулся пару дней назад. В больнице тебя искал и в общаге тоже, но ты пропала, а так бы встретились. Где ты теперь?

— У Никиты живу, — отозвалась я.

— Никита? Парень твой, тот, что попался?

— Да, он самый.

— А это кто? — Терминатор перевел взгляд на Федерико.

— Это мой отец. Он недавно нашелся, и мы пока проходим экспертизу ДНК.

— Ничего себе дела. Ты смотрю, круто двигаешь свою жизнь. К парню переехала, папу нашла, в неприятности вляпалась.

— Не говори, Терминатор, я как всегда, очень везучая.

Тимур обвел всю нашу честную компанию цепким взглядом и выдохнул.

— Все, по машинам, с ребятами потом познакомлю, — Тимур слегка улыбнулся и сел на переднее пассажирское сиденье. Мой папа сидел на месте водителя, а я оказалась между двух парней, которые сидели сзади, как и я.

— Макс, — представился брюнет. Он явно имел армянские корни.

— Его зовут Махир, но мы зовем его Макс. Вера другая, но он живет по нашим понятиям.

— Серый, — отозвался мужчина слева. Русоволосый паренёк в очках, но у него так же на руках были тату. Какие-то готические рисунки, но только на одной руке и еще что-то было изображено справа от уха, и рисунок скрывала футболка. Серые глаза казались равнодушными, но улыбка была очаровательной. Все ребята из команды Терминатора были в куртках черного цвета. Джинсы черные или темно-синие. Под куртками были футболки черных цветов с изображением различных рок-групп. У Серого была белая футболка и белые кроссовки.

— А Серый, он Сергей?

— Да, я Сергей, ты не переживай так, мы не сильно их убьем, так чуть-чуть. Ты не помнишь меня? — молодой человек очень загадочно мне улыбнулся.

Я стала всматриваться в лицо паренька, а потом заметила шрамы прямо на запястье глубокие, и вспомнила. Когда мне было тринадцать лет, в наш детский дом попал паренек. Его родителей убили. Зверски убили, а над пареньком жестко издевались в лесу. Он не рассказывал, что ему пришлось пережить, но он едва не умер. После реанимации, он попал в наш детский дом. Сергей ни с кем не разговаривал, а однажды я обнаружила его в ванной комнате со вскрытыми венами. Серый не хотел жить, и я буквально кричала, заставляя его бороться со смертью.

Потом когда я в своей комнате перетянула его руки бинтами, он немного пришел в себя. Обошлись без скорой помощи.

Позже я потащила его на улицу, и мы долго гуляли. Я рассказала ему о своей судьбе, а он о своей. После перенесенных испытаний у него упало зрение, а еще после этого случая он состоял на учете у психиатра какое-то время.

Потом он, так сказать, попал в компанию Терминатора, и тот помог ему справиться с трудностями. Сергей теперь не был таким уж и слабым. Сейчас он был высоким парнем, в хорошей физической форме, и у него на пальце правой руки было кольцо. Золотое кольцо.

— Серый, я помню тебя, и ты изменился, — я какое-то время не могла оторвать свой взгляд от него. В его глазах было столько всего. Я знала, через что ему пришлось пройти, и его судьба, это тяжелый путь сильного человека.

— Я, когда узнал, в какие неприятности ты попала, очень захотел помочь, ты же спасла меня когда-то, — усмехнулся Сергей, но едва заметная улыбка была какой-то грустной. Потом он добавил. — Любишь его?

— Кого?

— Того, кого выручать едем?

— Я ему не говорила об этом, но я не хочу его смерти.

— Понятно, разбираешься в себе, но мне и так понятно, что ты его любишь. Я хорошо тебя знаю, Пикассо.

— А ты, Сергей, ты ведь женился, верно?

— Да, ведь жизнь она полна сюрпризов, и мне повезло. А знаешь кто она?

— Кто? — мне было, правда, любопытно, кто же это.

— Неформалка из детского дома, Мальвина.

— Василевская Амалия?

— Теперь Холодова? — усмехнулся Сергей.

— Да вы же на дух друг друга не переносили. Она постоянно строила тебе козни, и Тимур много раз ее наказывал за это. Дохлую крысу тебе в постель подсунула, тетрадь по химии сожгла, кроссовки прятала постоянно.

— Знал бы, что это у нее любовь такая, не трогал бы девчонку, а так в комнате у меня постоянно наказанная отбывала, — усмехнулся Терминатор. — Чистоту наводила.

Амалию звали Мальвиной за огромные голубые глаза, длинные ресницы, а позже она свои волосы стала окрашивать тоником в лазурный цвет. Тогда она действительно оправдывала свое прозвище. Мальвина и Серый были врагами. Воспитатели намучились с ними. Нет, Сергей ничего ей не делал, но был равнодушен к девчонке, а ее это вероятно задевало.

— И как у вас теперь отношения? — спросила я.

— Я ее воспитал, теперь она, наконец, стала меня слушать, — усмехнулся Сергей.

Мы ехали за машиной Бориса, а ему дорогу указывала Дакота. Терминатор указал ей нужный маршрут перед тем, как мы выехали из города.

Время, казалось, тянулось так медленно, и хотелось ускорить его. Неизвестность ядовитой пеленой отравляла сознание.

***

— Что за черт, — Никита пришел в себя. Он ощущал ужасную острую боль в голове и, коснувшись затылка, угодил в липкую полусвернувшуюся кровь. Его голова была разбита, но он хорошо помнил, что произошло.

Выйдя их ресторана, Никита нашел место, где связь была наиболее доступной, а потом его окликнули, и в следующий момент он получил сокрушительный удар битой по голове. Далее последовала еще серия ударов, и Никита потерял сознание.

Послышались голоса, Никита слегка приоткрыл глаза. На нем был наручник, и он оказался прикованным к арматуре, которая дугой торчала из стены. Вырвать ее ему не удастся, это было понятно сразу.

— Что, препод, очухался? Ну что, нехорошо ты со Славиком поступил. Сейчас ты ответишь за все. Ждали, когда ты договор свой закроешь, да экзамен примешь у всех. Не хотели остаться в конце года с задолженностью по твоему предмету, а теперь пришло время за все заплатить. Пикассо — девка Славика, а ты на его собственность позарился.

— Пикассо — человек вообще-то, и сама вправе решать, с кем ей быть, а кого обходить стороной. Что за зверье растет в этом городе? Поступаете, как твари последние, — после этих слов Никита получил удар ногой в живот. Он смог бы им противостоять, но был прикован, как и Пикассо тогда.

— Ты на нашей территории, и здесь мы решаем, кому жить, а кому умирать.

— Помнишь, Белый, Славик рассказывал, много лет назад здесь, в этих местах одну итальянскую девчонку убили. Его отец держал тут всех в городе. Его боялись, а она не согласилась быть с ним.

— И что потом случилось?

— Не нашли ее тогда. Повеселились и в реку выбросили, и тебе, препод, тот же путь предстоит.

— Что? Я так посмотрю, потомственные твари у нас тут собрались? Думаете, закона на вас не найдется? Ошибаетесь. Кто итальянскую девушку убил много лет назад? Отец Славика, судья местный?

— Да, а ты что, ее родственник? Смотри, Тимати, кажется, этот препод девчонку ту знал.

— Тогда все про это говорили, Доминика Боттичелли зверски убита неизвестными людьми. Так и не нашли, кто это сделал.

— Не волнуйся, и тебя не найдут. Отец Славика был здесь законом, и девчонка не подчинилась. Пришлось убить. Тебя убьем мы, препод. Выбирай, как желаешь умереть. Можем сжечь тебя, по частям разделать или сразу утопить, — презрительно заявил Белый. Костя был жестоким парнем. Не смотря на то, что он был единственным сыном, он перестал к другим людям относиться с уважением и за людей считал только своих друзей, а к старшим уважения так и вообще не испытывал никогда.

— Можем и сразу утопить, мы же не злые, — добавил Тимати.

— Да мне умереть не страшно, но такие, как судья ваш, да и вы тоже не должны размножаться. Таких тварей, как вы нужно за решеткой держать. Знаю, кто отмазал вас, но Пикассо именно вы похитили. Я уверен в этом.

— Ну, да, только доказательства где, учитель? — и Тимати снова ударил Никиту.

Они буквально озверели, и удары ногами не прекращались. Они решили перейти от слов к делу, и время пошло на минуты. Учитель оказался в весьма невыгодном положении.

Неожиданно послышались шаги, и Тимати насторожился, он вытащил нож, и когда заметил парня, то бросился на него. Терминатор после небольшой стычки выбил нож ногой из рук Тимати и быстро поставил парня на колени, заломив его руки за спину. Сергей с той же легкостью обезвредил Белого. Тот даже выстрелить успел, но пуля прошла по касательной и выбила окно. Дальше на верхнем этаже строящегося здания появились ребята Терминатора.

Белый и Тимати пока не понимали, кто это.

— Ключи от наручников где, бессмертный? Думаешь, тебе это так с рук сойдет? В этом городе я закон, — стальным тоном громогласно заявил Терминатор.

— Ты кто? — Белый был напуган и достал ключи от наручников из кармана. Отец прошел к Никите, а мне нельзя было к нему подойти. Терминатор дал понять, что я должна наносить удары. Раньше мне драться приходилось, но потом руки всегда болели.

— Терминатор, ты мою подругу обидел, зря ты перешел дорогу Пикассо. А ты знаешь, почему ее так называю? Пикассо, покажи, — и Терминатор поднял Белого, я ни секунды не задумываясь, стала наносить удары по лицу, крепко сжимая кулаки. Терминатор всегда так делал. Такие у него правила. Тот, кого обидели, должен был наказывать первым. Держал виновного всегда сам Терминатор.

— И так, Белый, повторяю для непонятливых, я здесь закон, и я наказываю тех, кто обижает моих друзей. Пикассо — мой друг, она рисует граффити, а иногда виртуозно расписывает таких как ты. Дакота тоже мой друг, так что блондиночку не трогай. Ты все понял? Обратишься в полицию, начну убивать твоих родственников. Я знаю, у тебя их в городе не мало. И пока меня посадят, убью многих в твоем окружении. Я не охочусь и не преследую. Объясняю только раз. Дальше убиваю. Желающих меня ослушаться пока не было, — в это время отец уже освободил Никиту, и он подошел ко мне. Он смотрел на мои руки. Учитель видел, как я наношу удары Белому, и сейчас был в замешательстве.

— Лучик, — едва отозвался Никита. Терминатор позволил своим ребятам немного проучить Белого, а потом толкнул к выходу, и тот едва передвигая ногами, поплелся в сторону лестницы. Потом Терминатор уже держал Тимати.

— Пикассо, прости, — пробормотал парень, но я снова жестоко наносила удары по лицу Тимати, разбивая в кровь его лицо и собственные руки. Когда Терминатор отпустил парня, тот упал на колени, отплевываясь от крови. Этого похитителя Тимур сам проучил, а потом Тимати, едва дыша, поплелся к выходу.

— Знай наших, да, Пикассо? — заключил Терминатор. — Ну что, я хочу сказать, переговоры с похитителями прошли в теплой дружеской обстановке. Думаю, мы договорились. — Мой отец был немного шокирован моим поведением, и действиями Терминатора, как и Никита. Он осторожно подошел ко мне, и я заметила кровь на его рассеченной губе. Многочисленные синяки покрывали лицо.

— Лучик, как же сложно тебе было жить в этом мире. А что за парень, познакомишь? — голос учителя успокаивал. Даже сейчас он был таким тактичным.

— Да, Терминатор, это Никита, — перевела я взгляд с друга на своего любимого учителя.

— Ты бы справился, если бы не наручники, верно? Вижу по тебе, что в хорошей физической форме.

— Да, не ожидал просто, да и наручники не так-то просто снять. Я же не в фильме «Пила» снимаюсь.

— Да уж, ну что, вижу Пикассо в надежных руках. Ведь именно ты ее вытащил с той вечеринки? — отозвался Терминатор.

— Да, только этих двоих не удалось надолго закрыть, но с другой стороны я такое узнал, что теперь даже не знаю, что и делать.

— Что ты узнал? — поинтересовалась я, а Никита промолчал.

— Это касается только тебя, ребята тут не причем, обсудим дома, хорошо? — Никита немного поморщился, видимо что-то очень болело, — да, как твоя нога, ты знаешь, что доктор прописал тебе больше отдыхать, а что в итоге? — я пожала плечами. Мой учитель сам едва стоял на ногах, но был обеспокоен моим самочувствием. Только он на такое способен.

— Ну что, я надеюсь, вы нас по домам развезете? Девочки посидят у мальчиков на колеях, чтобы места хватило. Борис, если ревнуешь, садись сзади с Дакотой, а я буду за рулем, — заключил Тимур.

— Да, наверное, так лучше. Катюш, посидишь у меня на коленях до возвращения домой?

— Конечно, Борис, — кокетливо отозвалась моя подруга.

Мы спустились к машинам, и, наконец, собрались рассаживаться по машинам.

— Терминатор? Ну, Серый и Макс понятно, а кто эти трое ребят?

— О, Пикассо, совсем забыл. Это Данил, Санек и Витек, — отозвался Терминатор.

— Они тоже из детского дома?

— Да, только не из нашего, но на них можешь тоже рассчитывать в случае подобных проблем, — Данил был высоким брюнетом и казался очень серьезным. На его лице была аккуратно подстриженная бородка. Санек был почти лысым и на голове были тату. От одного его вида кровь стыла в жилах. Витек был азиатом, и вероятно кто-то из родителей был китайцем или корейцем.

— Санек, у нас заядлый байкер, Даня, как и ты, умелец рисовать граффити, а Витек профессиональный танцор брейк-данса. Отличные ребята.

— А шаффл танцуешь? — спросила я Виктора.

— Могу, но брейк-данс люблю больше.

Потом мы говорили на отвлеченные темы. Да, каждый из нас осознавал, что мы могли не успеть, а Никита понимал, что шансы умереть у него были высокие и теперь просто удерживал меня на руках и чувствовал дискомфорт от того, что нос и губа кровоточили, а лицо жутко болело от полученных ударов. Федерико тоже теперь сидел на заднем сидении, а машину вел Серый. Он хорошо знал, где живет Макс и сейчас держал путь к его дому.

Уже ближе к утру мы оказались возле дома самого Сергея. Он жил за городом. Они купили с Амалией небольшой домик в пригороде и пытались выживать. Как мне сказал Серый, он работает водителем и подолгу отсутствует, но зато ему хорошо платят, и он не жалуется. После того, как мы простились с Сергеем Холодовым, отец пересел на водительское сидение, и я села теперь уже рядом с Никитой и посмотрела на него.

Я испытала настоящий ад этой ночью. Еще когда мы направлялись к месту, где удерживали моего парня, я думала сообщить ему потом, что нам все-таки не стоит быть вместе, а сейчас понимала, что нет. Никакие преграды не способны разрушать мое хрупкое счастье, и я даже не собиралась что-то подобное говорить ему. Он чуть жизни не лишился и так смотрит сейчас на меня.

Он взял мою руку в свою, и посмотрел, на разбитые костяшки.

— Болит, Лучик? — в самое ухо прошептал Никита.

— Уже нет, — отозвалась я, а потом, посмотрев на своего изрядно избитого учителя, достала платок. Я аккуратно стерла кровь с его губы, а потом меня резко накрыло. Видимо шок прошел, а осознание того, что все позади, пришло, и я расплакалась. Было невыносимо тяжело. Это были слезы радости, что мы успели, и что Никиту не оставили калекой. Учитель заключил меня в объятия, утешая.

— Ну, все, Лучик, тише-тише, все закончилось. Я больше бдительность не потеряю, обещаю. Просто звонок был важный, и я не ожидал получить удар дубинкой по голове.

— Никита, я так испугалась, что больше не увижу тебя.

— Ты успела, Лучик, я очень признателен тебе и твоим друзьям.

— Я еще раз убедился в том, что нужно ценить каждый миг этой жизни, завтра может не наступить, — заключил мой отец.

— Ничего больше не произойдет в нашей семье, — уверенно заявил мой учитель.

— Нам до загородного дома ближе, — отозвался Никита.

— Сейчас позвоню Дакоте, чтобы зашли с Борисом к нам и кота покормили.

— Тебе нужно к врачу, Никита, — отметил мой отец.

— Я позвоню врачу, когда мы будем дома, — заключил учитель.

Густой туман окутывал деревья, и предрассветные сумерки едва позволяли различить особняк Никиты, только уличные фонари освещали двор. Никита медленно пошел в сторону дома. Он явно страдал, испытывая боль, но старался держаться. Мы прошли в холл, и управляющая дома в ужасе смотрела на своего хозяина.

— Никита Валерьевич, что с вами?

— Ничего страшного, просто попал в неприятности.

— Лучик, проводи Никиту в его комнату, — обеспокоенно проговорил отец, — я пока врача вызову, у меня есть его номер.

— Хорошо, — согласилась я, и мы стали очень-очень медленно подниматься по ступенькам.

— Прости, солнышко, знаю, что тебе еще рано давать такую нагрузку на ногу, но, увы, я тебя сейчас не подниму.

— Никита, ты еще шутить способен. Наша цель спальня. Держи курс наверх, учитель.

— Постараюсь, — мы медленно, но верно добрались до комнаты, и я решила, что Никиту нужно как-то помыть. Да я испытывала смущение, но это же можно было пережить.

— Никита, я приготовлю тебе ванну. Оставайся в комнате, — учитель даже не спорил. Видимо не было у него на то сил. Я приготовила теплую воду и вернулась за ним. Он уже был в одном полотенце.

— Не смотри, я не в лучшей форме, — смущенно заключил Никита, глядя мне в глаза.

— Ничего, учитель, до свадьбы заживет.

— Только если ты скажешь мне «да», — тут же зацепился за мои слова мой парень.

— Никита, ты же видишь, как у нас все очень не просто, — идем скорее в ванную.

— Скорее? Ты явно переоцениваешь мои возможности, — усмехнулся мой многострадальный учитель. Никита прошел в ванную комнату и обернулся.

— Лучик, спасибо, но я справлюсь. Понимаю, что для тебя это сложно. Я обнажен.

— Ничего, я помогу тебе, — уверенно заявила я.

Он удивленно посмотрел на мое лицо и потом неуверенно скинул полотенце и забрался медленно в ванну. Ничего страшного не было, я просто смотрела на его лицо и все. Потом я подошла и намылила мочалку.

— Я буду признателен, если ты поможешь мне со спиной, с остальным я справлюсь сам.

— Хорошо, — я коснулась мочалкой его шеи и стала плавно водить по его плечам. Как же мне было его жаль сейчас. Ничего, я буду о тебе заботиться. Обещаю.

— Лучик, мы квиты, ты тоже спасла меня сегодня, я навсегда и безнадежно влюблен, — от этих слов я так растрогалась, что чуть снова не заплакала. Он посмотрел на меня, потом на мои руки. — Дай мочалку, спасибо за помощь. Твои руки нужно обработать. Тебе приходилось раньше так бить?

— Приходилось, Никита, если просишь о помощи Терминатора, он поможет, но у него свои правила и они такие.

— Но твой Терминатор и его друзья мне понравились. У них у каждого своя трагедия. Это читается в глазах. Он был твоей семьей, ведь так?

— Да, из этих ребят я еще знала раньше Сергея, тот, что в очках. Он действительно со сложной судьбой, но об этом потом, тебе помыться нужно, скоро доктор придет.

— Хорошо, ты можешь вернуться в комнату, я справлюсь, — я отправилась в комнату, и достала для учителя необходимую одежду.

Никита вышел через пятнадцать минут также медленно. Он подошел к своим вещам, а я сделала вид, что мне очень интересно то, что происходит за окном. Едва он привел себя в порядок, как в комнату прошел отец и врач с медсестрой. Его полностью осмотрел доктор и сообщил, что необходимо пройти КТ головного мозга и УЗИ, для предотвращения осложнений. Раны все обработала медсестра, даже мои травмы тоже подверглись обработке антисептическим раствором, и мне наложили пластырь.

— Как же Вас угораздило попасть в неприятности? — поинтересовался врач.

— Вы знаете, какой у нас город, напали толпой и избили, — прокомментировала я. Подробности я опустила.

Когда врач с медсестрой, наконец, покинули особняк, Никита проговорил.

— Давайте позавтракаем, раз уж поужинать нам так и не удалось.

— Я сейчас сообщу прислуге, — тут же отозвался отец, — а вы оставайтесь пока в комнате.

Мой отец удалился, а я подошла к постели, где теперь лежал мой парень, и присела рядом.

— Лучик, вся это история конечно ужасна, но я кое-что узнал, — очень серьезно заявил мой учитель.

— Ты о чем, Никита?

— Пока меня планомерно избивали, они разоткровенничались, а у меня только одна рука была в наручнике, вторая была свободна, и телефон они у меня не догадались забрать. Понимаю, запись ни самого лучшего качество, но думаю тебе это нужно знать…

Я не понимала о чем он, но взяла телефон и включила аудиозапись…