Гражданка Иванова, вас ожидает дракон

Глава 22. Томление чувств

— Ну и долго ты здесь будешь лежать?

Василиса подняла голову. На нее с улыбкой смотрел лорд Ракон.

— Разве ты не знала, что на второй этаж ведет еще одна лестница? — он кивнул куда-то себе за спину.

— Нет, — голос Василису не слушался, — но приму во внимание, если еще раз захочу тайно понаблюдать за вами.

Герцог подал руку, помогая неудачливой шпионке подняться.

— Верни очки и марш отсюда.

Василиса смущенно полезла в карман и достала магические окуляры.

— Я заметила, что вам принесли стопку газет. Можно я посмотрю? Так интересно, что в них пишут.

— Это бульварная пресса. Ничего примечательного.

Видя упрямство в глазах нэн Ивановой, Фольк, вздохнув, вернулся к двери, ведущей через запасную лестницу в коридор, и запер ее. Жестом показал, чтобы Василиса спускалась по винтовой.

— Ты забыла чепец, — он нашел его меж стеллажей.

— Ох, простите! — Вася взяла ненавистную вещь из рук герцога. — Можно я надену его позже, иначе не смогу читать. Этот чепец когда-нибудь разовьет во мне косоглазие.

Лорд Ракон опять выразительно вздохнул и пошел закрывать главную дверь в библиотеку.

Когда он вернулся, Василиса уже разложила газеты на диване и читала вслух заголовки.

— «Кто же та таинственная избранница герцога?», «Панталоны ниже колен снова в чести. Крестьянка диктует моду», «Дамы украшают себя живыми цветами. Что скажут нимфы?», «Пятьсот драков за имя Покорительницы ящеров!» Хм, неплохая сумма, — Василиса почесала нос. — Интересно, а можно продать свое имя двум разным издателям? А четырем? Хотя сколько тут издательств? Раз, два… шесть, семь! О, да я определенно разбогатею!

— Зачем тебе деньги? — герцог сидел за столом и задумчиво листал книгу о драконах, боящихся упустить сокровище.

— За две тысячи выкуплю себя у вас, остальные потрачу на билет до родины.

— Я не перепродаю то, что купил однажды.

— А если я предложу не две, а три тысячи?

— Да хоть три с половиной, — Фольк явно сосчитал, какой будет максимальная сумма, если заключить договор с семью издательствами. — У меня свои принципы.

«Значит, задействуем план Б — побег», — Василиса сама себе покивала головой.

— Блин, задница на самом деле большая, — она с досадой сложила газетный листок, на котором было запечатлено, как лорд Ракон выхватывает из толпы девицу с растрепанными волосами.

— Это ракурс такой. Тебя снимали снизу.

— А здесь? — она сунула газету под нос герцогу. — Снимали сверху, но тем не менее я чуть ли не вдвое шире ящера. Да я просто купчиха на возке с баулами!

— Чего ты добиваешься? — лорд Ракон отложил очки. — Хочешь, чтобы я начал тебя отговаривать?

Васе вдруг сделалось стыдно: глаза у герцога были такими усталыми, а она привязалась к нему со своим задом.

— Да нет. Что дано, тем и владею.

— Красивая у тебя попа. Очень. А теперь иди. Мне надо подумать. И не забудь надеть чепец.

Время до бала пронеслось в суете. Гостящие в замке дамы чуть ли не каждый день выезжали в город, чтобы в тайне друг от друга справить наряды. Тему маскарада выбрала леди Драгон, и теперь танцевальную залу усилиями слуг превращали в цветочную поляну: оббивали помосты и диваны зеленым бархатом, а колонны увивали живым плющом. И всюду вазы, вазы, вазы, которые наполнятся великолепными букетами только в час икс. Зеленые гирлянды свисали даже с люстр, и предполагалась, что между ними будут порхать и заливаться соловьями экзотические птички.

— Засрут все наряды, — Аравай-аба был категоричен.

— Обойдемся без пернатых, — перспектива выбыть из строя в первые же минуты торжества заставила леди Драгон вычеркнуть птах из списка чудес.

В замке царило приподнятое настроение. Даже лорд Ракон больше не задерживался в городе и уже не раз принимал участие в вечерних застольях. Рыжеволосая царевна загадочно улыбалась, и оставалось только гадать, что она задумала.

— М-да, божественную охотницу никак не назовешь цветочком, — подруги стояли у разложенного на кровати золотого костюма.

— Прости я не знала, что маскарад назовут «Птички и цветочки», — Марисоль едва не плакала. У нее уже все было готово: сплетен венок из искусственных цветов — она их мастерила целую неделю, искусно подрезано кружево, которое от лица оставит только губы, до хруста накрахмалена нижняя юбка, и теперь она вволю отдавалась переживаниям за подругу. — А если приделать шлейф в виде хвоста — уверена, у Хосефины мы найдем подходящие обрезки, а на шлем вместо плюмажа понатыкаем перья и выкрасим их золотой краской? Чем не жар-птица?

— Я помню, ты говорила, что герцог и слугам готовит костюмы, — надежда засветилась в глазах Васи, но от скривившегося лица ахтыбаранихи угасла. — Что?

— Мужчинам пошили костюмы черных воронов.

— А женщинам?

— Тем, у кого нет своих нарядов, придется вырядиться гусынями и утками. Так распорядилась леди Драгон. Не сильно широкие юбки в пол, жилеты в цветочек, а на головах чепцы с красными и желтыми клювами.

— Нет, лучше уж шлем охотницы в перьях.

— А ты попроси принца Индиса помочь с костюмом, он вроде к тебе благосклонен, — Мари отвела глаза.

— Как пить дать заломит высокую цену, — Василиса почесала нос: что-то давно она не встречала эльфа. Неужели Индис обходит ее стороной? — Если уж обращаться, то к Аравай-абе.

— А что? Хорошая идея!

— Нет, милая, тащи золотую краску, а я в птичник за перьями. Надеюсь, не всех гусей еще ощипали, — мысль обратиться к лорду Ракону была категорически отметена. С него станется вовсе запретить приходить на бал. И так в последнее время ходит хмурый.

— Нам бы еще повторить веледос, — напомнила Марисоль. — Ты все время путаешься в очередности движений, а ведь им обычно открывают бал.

«Может, действительно лучше не ходить?» — Василиса завязала бантом ленты чепца, надела резиновые сапоги и, взяв большой зонт, отправилась во внутренний двор. Небо прохудилось сразу после заката и обещало поливать всю ночь.

«Надо было кого-то опытного с собой взять», — Вася, выставив руку с лампой, с сомнением во взоре осматривала птичник. Ковырнула ногой солому, в которой запуталось перо, сняла прилипшее к перекладине — первыми шли клетки с курами. Где-то подал голос и шумно захлопал крыльями гусь. Будто чуял, что пришли по его душу.

— Ты что здесь делаешь?

— Ой, — подпрыгнула от страха Василиса, но узнав вынырнувшего из дождливой тьмы герцога, заулыбалась. — Так и заикой сделать можно.

— Яйца воруешь?

— Почему сразу «воруешь»? Я только с согласия. Вы не знаете, как у гусыни из зада перья повыдергивать?

— Я думаю, гусыня с твоим успешнее справится. Так что лучше побереги свой зад, не лезь к гусям.

— Ну вот почему, стоит нам встретиться, как разговор непременно переходит на мой зад?

— Ты первая начала.

Вася улыбалась. Хоть и происходила перепалка на грани дозволенного, все равно рядом с герцогом Василисе было спокойно. Уходили прочь страхи, исчезали сомнения.

— А зачем тебе перья?

— Хочу в шлем божественной охотницы понатыкать, чтобы на маскараде сойти за жар-птицу.

— А уткой, значит, быть отказываешься?

— Издеваетесь?

— Да уж, у моей матушки изощренная фантазия. Не дай боже, служанка будет выглядеть лучше леди.

— Ее право, — пожала плечами Василиса.

— Иди к себе. Поздно уже, — лорд положил руку на спину Васи.

— А как же перья?

— Утром на кухне возьмешь. Из города повара приедут, надергают.

— Спасибо за совет, — Вася подняла зонт и щелкнула замком. Он с хлопком раскрылся.

— Подожди, — герцог шагнул под зонт и, обхватив ладонями лицо Василисы, нежно поцеловал.

— Опять эксперимент? — прошептала она, как только ее губы освободили.

— Да.

— И как?

— Слабенько. На четверку из десяти.

Вася вспыхнула и побежала к крыльцу. Завтра она непременно поговорит с предательницей Хосефиной.

Фольк тупо пялился на спящих кур. На его губах играла задумчивая улыбка. Поцелуй действительно был на четверку из десяти, но только если за десятку принять тот самый первый, самый болезненный поцелуй.

Чувства медленно, но просыпались, и близился день, когда герцог Хариим Драгон смело сможет произнести слова любви и при этом ничуть не покривит душой.

Вася лежала на кровати и трогала губы. Водила пальцем по контуру, вспоминая недавний поцелуй.

Скомкано и заброшено в угол платье божественной охотницы, выпровожена спать Марисоль. Ничего этого не нужно. Василиса пойдет в костюме утки и будет отчаянно путаться в фигурах, пусть. Пусть, если на нее будут продолжать смотреть так, как сегодня смотрел герцог: с нежностью, с затаенной радостью, с ноткой щемящей грусти. Пусть. Она и в нелепом костюме будет чувствовать себя самой красивой и самой же… желанной?!

Василиса крутанулась и легла на живот. Обхватила подушку, зарылась в нее лицом. Желание! Вот та волна, что поднимается в ней рядом с лордом Раконом. Желание нравиться, желание любить…

— Все равно убегу! — упрямо произнесла она в подушку. — Добегу до дома, скажу маме-папе, что со мной все хорошо, и назад.

Болезненно заныла грудь, и Вася, вновь крутанувшись, сунула ладонь под рубашку. Обхватила мягкое полушарие, тронула немедленно отозвавшийся сосок. Сжала ноги, подстегивая чувствительную волну.

— Хочу, чтобы здесь были твои руки, — провела ладонью по животу вниз, — твои губы, твое дыхание.

Что изменил поцелуй в курятнике? Всего лишь на четверку из десяти, но он сработал как щелчок, запускающий обратный отсчет, как выстрел, поражающий цель, как взрыв, что уносит в сторону все ненужное, напускное, но оголяет важное. Пусть пока болезненное, незрелое, слабое, но тянущееся к свету, к жизни. Чтобы прорасти и сплести в единый кокон двух живых существ.

Василиса сделалась тихой. Она даже ходить стала медленнее, будто боялась расплескать то, что и без понуканий рвалось наружу.

— Да что с тобой такое? — сокрушалась Хосефина. — У тебя все валится из рук.

А Вася смотрела на свои руки и вспоминала мягкость губ герцога. Как его пальцы переплетались с ее. Хмурила лоб, силясь представить во сне это случилось или наяву.

— Он приходит ко мне ночами.

— Кто? — Хосефина резко обернулась. Нахмурила лоб.

— Герцог. Приходит и сидит у кровати, а я делаю вид что сплю. Иногда берет меня за руку и целует. Здесь, — она показывает на тыльную сторону запястья, — потом здесь. И так до локтя.

— Тебе не нравится?

— Нравится. И… и я хочу большего.

— Ох, девонька…

Однажды ночью Василиса не выдержала. Устав таить дыхание, вдохнула полной грудью, взяла дрожащими от нетерпения пальцами его руку и прижала к своему лицу. Поднялась, чтобы найти его губы.

Она бы сделала большее, стянула бы через голову рубашку, заставила и его раздеться, но… но после поцелуя, который Василиса буквально вытребовала, Ракон тихо произнес: «Тройка из десяти» и покинул комнату.

— Почему тройка? Это десятка! Полная десятка!

Подушка полетела в закрывшуюся дверь.

Больше милорд в комнату к Василисе не приходил.

— Он избегает меня. Я проверяла. Специально поджидала и выскакивала из-за угла. Лорд Ракон неизменно сворачивает в сторону или делает вид, что я стеклянная.

— У него много дел. Как и у нас, — Хосефина была неумолима. Васю опять отправляли в подвал пересчитывать бутылки. — Ты не завершила начатое. До бала осталось всего два дня, а я понятия не имею, какие у нас запасы игристого вина.

— Я еще не дошла до него. И к чему в доме столько спиртного? Им же целый бассейн можно наполнить! Считай, не считай, хватит не на один бал.

— Меньше разговаривай, — нэн вручила Васе тетрадку и карандаш. — Жду полный отчет вечером.