Грешная и святая

Глава 27

На следующее утро Крессида проснулась с мыслью о необходимости принимать реальные шаги в обеспечении будущего семьи. Как скоро они смогут вернуться в Мэтлок?

Ее отец шел на поправку, хотя пока еще был слаб физически и часто даже плакал, раскаиваясь в своих ошибках. Крессида не очень верила, что этот урок пойдет ему на пользу. Тем более что отец поговаривал о том, как заработать новое состояние. В его глазах при этом появлялся азартный огонек.

Да, к нему возвращаются силы, скоро он, возможно, захочет услышать вразумительное объяснение по поводу возвращения драгоценностей. Она должна что-то придумать. Мать согласилась утаить правду о ее первом отъезде, а значит, это будет несложно.

Крессида не хотела упоминать о Трисе. Ее отец всегда прочил ей богатого знатного мужа. Бог знает, что он сделает, если решит, что может вынудить герцога жениться на дочери.

Крессида села на постели. Трис обещал прийти сегодня! Ей так хотелось, чтобы он не приходил. В конце концов хирурги стараются делать ампутации на ранней стадии болезни. Было желание лишь проститься как следует, чтобы не осталось кровоточащих ран.

Часы показывали девять. Несколько часов до его визита. Есть время на то, чтобы подготовиться и не поставить в неловкое положение ни его, ни себя.

Она знала, что вчера он устроил спектакль, чтобы произвести нужное впечатление на присутствующих. Все поверили, что она не та женщина, которой может заинтересоваться герцог Сент-Рейвен. Она была слишком серенькой, обычной, пристойной. Даже попав в сложную жизненную переделку, держалась достойно. А Трис похож на ее отца – привлекательный мужчина, постоянно ищущий развлечений. Если ему придется выбирать между ними и женщиной, он выберет развлечения. Она не похожа на свою мать и не сможет спокойно пережить это. Брак с таким человеком, как Трис, не принесет ей счастья.

Крессида обхватила себя за колени, положила на них подбородок. Она знала такие пары, в которых мужа и жену почти не видели вместе. У мужа была любовница, а жена, произведя на свет пару здоровых мальчиков, заводила любовников. Они старались не предавать это огласке, но об этом знали все. На вечеринках мужа и жену размещали в разных комнатах, а их любовников по возможности по соседству. Она не о такой семейной жизни мечтала с ранних лет.

Крессида встала из постели, чтобы умыться холодной водой.

Надевая чулки, она думала о том, что, когда новость о выздоровлении отца распространится, его многочисленные друзья станут навещать его. Придется нанять новых слуг. Кухарке нужно сказать, чтобы она готовила более изысканные блюда.

Возможно, подумала Крессида, надевая корсет, настало время продать по крайней мере один из камней на текущие расходы. И следует побыстрее узнать истинную стоимость всех драгоценностей, потому что им, возможно, придется жить на эти деньги всю жизнь.

Она надела платье, привычное для нее в Мэтлоке. Должна ли она позвать Салли и одеться в лондонское платье? Нет. Лучше попрощаться с Трисом в скромной одежде. Так будет легче для него. «Хороший же я муж, если сам одет в дорогую одежду и имею такой экипаж, а моя жена носит одежду служанки», – вспомнила Крессида его слова.

Она выбрала бледно-зеленое платье с бежевой полосой, обшитое кружевом. Девушка вспомнила, что прошлой весной, когда она заказывала это платье, оно ей нравилось, но теперь показалось унылым и слишком чопорным.

В памяти мелькнули минуты, когда Трис расстегивал ее платье…

Она расплела волосы и тщательно расчесала их. Затем заплела в косы и уложила на затылке. Не стоит распускать волосы сегодня. У нее отнюдь не праздничное настроение.

Она крепко закрыла глаза, как будто это могло прогнать воспоминания. Если так будет продолжаться, ей придется остричь волосы.

Крессида надела шляпку, обрамленную локонами, и завязала ленты.

Она изучила свое отражение в зеркале. С этими локонами, подкрашенными бровями и губами она, конечно, выглядела по-другому. Платье никак не подчеркивало ее фигуры. Девушка взяла очки, надела их, слегка сжала губы, как миссис Уэмворти…

Любой человек рассмеется, если ему скажут, что эта женщина в зеркале и бесстыдная гурия на оргии – одно лицо. Она с трудом могла поверить в это сама.

Крессида сидела рядом с отцом и заканчивала рассказ о своих приключениях в Хэтфилде, когда в комнату вошла Салли, дрожащая от возбуждения, и сказала, что внизу ждет герцог Сент-Рейвен.

Девушка встала, молясь, чтобы ей хватило сил на эту встречу.

– Скажи герцогу, что я сейчас выйду к нему, Салли. И позови мою мать.

Отец уже сидел в кресле, а не лежал в кровати, как раньше, но был все еще слаб.

– Ты хочешь поговорить с Сент-Рейвеном, отец?

– Нет-нет! Довольно невоспитанный юноша, как я помню. Но, кажется, в Хэтфилде он вел себя достойно?

– Да, и мы должны поблагодарить его.

Пристальный взгляд отца заставил ее напрячься, но он завел разговор всего лишь о драгоценном камне – рубине размером с яйцо малиновки.

– Ты знаешь, сколько это стоит, Кресси?

– Думаю, довольно много.

Он повернул камень, блеснувший на солнце.

– Дорогая моя, он стоит больше десяти тысяч фунтов.

Крессида открыла рот от удивления.

– Но их десять!

– За пару таких камней можно купить тебе этого герцога, если хочешь. Я знаю, Сент-Рейвену нужны деньги. Его дядя плохо управлял своими имениями и истощил их. Ты бы этого хотела?

Отец даже не представлял себе, что искушает ее не хуже сатаны.

– Нет, папа, – сказала Крессида как можно спокойнее и тверже. – Разве ты можешь представить меня в роли герцогини? К тому же ты сам сказал, что герцог плохо воспитан. Я слышала… он устраивает грязные оргии в своем доме.

– Да, о них говорит весь Лондон, и хорошо, что ты не собираешься закрывать на это глаза. Ну что ж, все будет так, как ты хочешь, Кресси.

Крессида едва набралась выдержки, чтобы поблагодарить его, и вышла из комнаты. В коридоре она на секунду прислонилась к стене, борясь со слезами. Деньги могли решить почти все проблемы. Но не ее проблему!

Девушка зашла в свою комнату, чтобы приложить к глазам платок, смоченный холодной водой, и чтобы удостовериться, что на лице нет следов слез. Затем она поспешно спустилась в гостиную.

Трис был один.

Неужели мать тактично решила оставить их одних? Крессида сначала растерялась, но потом обрадовалась, что получилось именно так.

Она закрыла за собой дверь.

– Ты плакала? – спросил Трис.

– Небольшие проблемы с отцом.

– Он все еще нездоров?

Крессида отрицательно покачала головой. Она подошла к креслу и села в него, знаком пригласив Триса сесть на диван.

– Нет, слава Богу, отец поправляется, он немного успокоился и думает о том, как разумно умножить состояние.

– Надеюсь, не за карточным столом?

– Разумеется.

Крессида была рада быть рядом с Трисом, видеть его, говорить с ним в такой обычной обстановке.

– Его болезнь была вызвана депрессией, как ты и предполагал, – сказала она как можно беззаботнее. – Теперь, когда перед ним стоит благородная цель, он снова в хорошем расположении духа.

– А его отважная дочь?

– Она хочет только благополучия своей семьи. Благополучия и тихой жизни.

– Понимаю. Тогда это у тебя будет.

На секунду ей пришлось опустить глаза.

– Спасибо. – Когда она справилась с волнением, то встретилась с ним взглядом. – Расскажи мне о своем кузене. Ты в самом деле собираешься уступить ему часть своего состояния?

Крессида вспомнила, что говорил отец о состоянии финансов герцога.

Трис положил ногу на ногу, очевидно, приготовился к долгому рассказу.

– Ты услышишь сейчас удивительную историю. Я уже говорил о том, что мой дядя отчаянно желал иметь сына, и о вражде между ним и моим отцом. Кажется, это толкало герцога на крайности. Он часто ездил во Францию – это было до революции, конечно, – и там у него было несколько любовниц. Во время одной из поездок он встретил симпатичную вдову с двумя детьми, Жанин Бурро. Жан-Мари настаивает на том, что его мать была добродетельной порядочной женщиной, но я подозреваю, что жизнь заставила ее искать богатого покровителя. Как бы то ни было, она забеременела. Моя мать тоже объявила о том, что у нее будет ребенок. Дядя придумал коварный план. Он пообещал Жанин Бурро, что если от него у нее родится сын, то он станет герцогом. А жена его в это же время объявит, что она тоже ждет ребенка. Позже Жанин приедет в Англию, а когда у нее родится сын, его выдадут за родного ребенка дяди.

– Боже мой! И герцогиня согласилась?

– Очевидно. Не забудь, она отчаянно хотела стать матерью наследного герцога, чтобы угодить мужу.

– Так что же случилось? Родилась девочка?

– Этот ребенок – Жан-Мари. К несчастью, случилось непредвиденное – революция во Франции. Путь в Англию был закрыт, и Жан-Мари родился раньше, чем его мать смогла уехать. Ей удалось послать письмо герцогу и сообщить о рождении сына, но теперь, когда все планы были расстроены, он отверг и ее, и ребенка.

– Бедная женщина!

– Однако она сумела выстоять. Правда, была любовницей нескольких состоятельных мужчин. Со слов Жана-Мари я понял, что мать хорошо воспитала своих сыновей и даже отправила его учиться на художника. Кажется, она долго не собиралась ничего предпринимать, но тут Наполеон был повержен – первый раз, в 1814-м. Тогда эта женщина и ее любовник разработали фантастический план.

– Что они могли придумать?

– Во время революции многие документы были уничтожены. Поэтому они подделали брачное свидетельство, где говорилось о том, что мать Жана-Мари замужем не за Альбером Бурро, а за Хью Трегеллоусом, графом Марстоном.

Крессида уставилась на него.

– И таким образом Жан-Мари становился наследником? Боже милосердный… А как же другие братья?

– Увы, их нет в живых. Один умер от болезни, другой погиб на войне. Возможно, это подвигнуло женщину на такое решение, а может быть, просто облегчило задачу. Видишь ли, она не собиралась ждать, пока герцог умрет, чтобы предъявить свое доказательство, а хотела, чтобы герцог поддержал ее требования.

Крессида была сбита с толку.

– Он не сделал бы этого. Он не мог сделать это!

– Почему нет? Я допускаю, что он ухватился бы за эту возможность.

– Но от этого его настоящий брак был бы признан незаконным, а его дочери – незаконнорожденными.

– Да, но зато он мог торжествовать абсолютную победу, иметь сына-наследника. Кроме того, обойти меня, сына его брата. Думаю, он сделал бы это. Ирония заключается в том, что я был бы рад этому.

– Что же случилось дальше?

– Что случилось? О, еще один сюрприз истории. Когда Жан-Мари с матерью собирались ехать в Англию, Наполеон бежал с острова Эльба и снова началась война. Его мать под хватила лихорадку и умерла. Однако перед этим она заставила сына дать клятву, что он исполнит их план. Я говорил тебе, что из этой истории может выйти пьеса.

– И тогда?

– После Ватерлоо снова наступил мир, и Жан-Мари в конце концов добрался до Сент-Рейвенз-Маунт – всего через несколько дней после похорон моего дяди. Более того, я в это время уехал за границу, бывал и во Франции. Во время своего пребывания в Англии Жан-Мари почувствовал глубокую неприязнь к этой стране, особенно к нашему климату и пище. Теперь он понял, что хочет быть английским герцогом еще меньше, чем я.

– Сложно вообразить себе это. Значит, он стал ждать, пока ты вернешься, и зарабатывал себе на жизнь живописью. Но почему у него возникла идея стать разбойником Ле Корбо?

– Наследственная склонность к приключениям, но он унаследовал еще и хитрость от матери. Он не мог решить, постучаться ли в мою дверь и предъявить свои доказательства на наследство или заставить меня самому прийти к нему. И выбрал второе.

– Но ты сказал, что Жан-Мари не хотел быть герцогом.

– Верно, и он поклялся матери, что заставит герцога поделиться состоянием. Все, что ему нужно сейчас, – деньги, которых будет достаточно для жизни во Франции. Он хочет быть художником, вращаться в лучших кругах. Я согласился дать ему это.

– Почему? Ты мог бы сказать, что он лжет. На то, чтобы доказать свою правоту, ему потребовались бы годы, и без свидетельств его отца у него нет шансов выиграть дело.

Трис улыбнулся:

– Я думаю, что он игрок с холодной головой. Если бы я отказался, он мог бы таскать меня по судам, а я не терплю ни скандалов, ни громких процессов. И, – добавил он, – нужно подумать о справедливости. Он должен получить что-то. Он мой кузен, я верю в это. Он жертва гнусного плана моего дяди, а его мать была постыдно использована. Я согласился дать ему двадцать тысяч фунтов.

Она не могла удержаться:

– Ты можешь сейчас себе это позволить?

– Дорогая, я – герцог Сент-Рейвен.

– Да, но твой дядя уменьшил состояние всей своей экстравагантной жизнью. Кроме того, он отдал все, что возможно, в качестве приданого своим дочерям, чтобы это не попало в твои руки.

Его губы сжались.

– Как ты узнала об этом?

– Мой отец – бизнесмен. Люди в Сити знают все о таких вещах.

– Черта с два! Надеюсь, они все так же будут давать мне в долг. – Он взял ее за руку. – Не беспокойся об этом, Крессида.

– Трис, я беспокоюсь, потому что я твой друг. Мы ведь друзья, так?

Он поднял ее руку и поцеловал, его лицо было абсолютно серьезно.

– Мы влюбленные, Крессида, хотя и несчастные. Не отрицай это. Но мы также и друзья. Я каждый час проклинаю себя за то, что навлек на тебя такое несчастье.

– В этом нет твоей вины.

– Я не должен был брать тебя на ту вечеринку к Крофтону.

– Это я не должна была ехать с тобой, но сама напросилась.

Он встал и подал ей руку.

– Позволь мне сказать кое-что тебе, прежде чем мы расстанемся. Крессида Мэндевилл, я люблю тебя, я мечтаю о тебе, и я хотел бы найти способ сделать тебя моей женой.

Его откровенность и прямота требовали честного ответа. Это было так же гибельно, как и воткнуть клинок в сердце, но она сказала:

– Трис Трегеллоус, я настолько безумна, что готова сказать тебе «да». Но это невозможно, любимый мой. Ты же знаешь, что невозможно.

– Неужели?

Крессида не хотела делать следующий шаг, но женщина должна быть сильной за двоих. Она высвободила свою руку, повела его к выходу и открыла дверь.

– Счастливого пути, мой друг, – сказала она.

Трис поймал ее руку, поднял к губам и поцеловал, не отводя взгляда от ее глаз. Однажды в театре она видела, как он так же целовал руку другой женщине. Так, как она мечтала…

Но она всегда знала, что эта мечта не для нее.

Трис вышел, и Крессида разрыдалась – горько и тихо.