Глава 9

Селия поспешно сняла передник, пригладила волосы и устроилась на кушетке в передней гостиной. В комнату тут же вошла Мэриан с визитной карточкой в руке. Протянув визитку девушке, она взглянула на нее с любопытством.

- Пригласи его, Мэриан, - сказала Селия. - Это мой старый знакомый.

Мэриан тут же вышла, а Селия, окинув взглядом комнату, тихонько вздохнула. Обивка кресел при свете дня казалась блеклой и полинявшей - прежде она этого не замечала. Да и мебель тут была довольно скромная по сравнению с другим домом Алессандры.

Тут послышались шаги, и сердце девушки гулко застучало. Пять лет… Прошло пять лет с тех пор, как она в слезах выбежала из гостиной матери. И покинула ее дом с разбитым сердцем и утраченными иллюзиями.

И вот Энтони снова перед ней появился. Увидев его, Селия, как ни странно, успокоилась. Успокоилась и немного удивилась, сразу же заметив изменения в его внешности. Он утратил юношескую свежесть, повзрослел за прошедшие пять лет… и теперь казался еще более привлекательным. Даже его волосы изменились к лучшему - они чуть потемнели, однако оставались такими же золотистыми, не стали желтоватыми.

Энтони улыбнулся и вежливо поклонился ей; он всегда был отменно вежлив - настоящий джентльмен. Какое-то время он молча смотрел на нее, смотрел слишком уж пристально, и это немного ее встревожило.

- О, Селия… - проговорил он наконец. И тут же, шагнув к ней, склонился над ее рукой и прижался к ней губами.

Селия осторожно высвободила свою руку. Заставив себя улыбнуться, она сказала:

- Энтони, какой приятный сюрприз. Я очень рада видеть вас. Присаживайтесь, пожалуйста.

Но гость, казалось, задумался о чем-то, - возможно, размышлял, не сесть ли рядом с хозяйкой. Она молча указала на ближайшее кресло, и он, с улыбкой кивнув, присел.

- Как вы нашли меня? - спросила Селия.

- Я предположил, что вы вернулись в город, чтобы устроиться в доме вашей матери. Поэтому я навестил Маплтона, чтобы расспросить про вас. Представьте же мое изумление, когда он сообщил, что вы поселились… именно здесь. - Он окинул взглядом комнату и пожал плечами, как бы давая понять, что совершенно ничего не понимает. - Но где же вы пропадали все это время? Я неоднократно спрашивал об этом вашу мать, но она отвечала, что вы за границей. А где именно - не говорила. Может, вы были в Европе?

Селия покачала головой:

- Нет, я жила совсем недалеко от Лондона. И даже иногда приезжала сюда в последние несколько лет. А вы, Энтони? Где вы сейчас живете?

- Мои обязанности вынуждают меня подолгу жить за пределами Лондона. Видите ли, я унаследовал поместье.

- Да, понимаю. - Селия кивнула. - И я знаю, что вы женились. Я как-то раз прочитала об этом в газете. Поздравляю вас, Энтони. Я уверена, что вы счастливы в браке.

При этих ее словах на лице Энтони появилось страдальческое выражение. Энтони никогда не умел скрывать свои мысли и чувства - вот почему Селия была уверена, что он тогда любил ее. А сейчас?… Что означало это выражение на его лице?

Тут Энтони вдруг покраснел и заявил:

- О, это блестящая партия! Во всяком случае, так принято считать. - Он вздохнул и ненадолго умолк. - Да, блестящая, однако… Все дело в том, что я так и не смог вас забыть. Я постоянно думаю о вас. Иногда по ночам мне чудится, что я слышу ваш голос, я слышу, как вы поете, как пели в тот первый вечер, когда Стрэттон привел меня в салон вашей матушки. После того как я познакомился с вами, я каждую девушку сравнивал с вами и всегда находил у всех девушек какие-то недостатки. И все последние годы вы по-прежнему очаровывали меня, хотя вас и не было в моей жизни.

Это была превосходная речь, особенно для Энтони, никогда не отличавшегося красноречием. Селии вдруг пришло в голову, что эти слова звучали бы очень мило как прелюдия к предложению выйти замуж. Но дело в том, что Энтони уже давно сделал свой выбор.

Снова заставив себя улыбнуться, она сказала:

- Вы льстите мне, Энтони. Мне кажется, было бы гораздо лучше, если бы вас очаровывала та достойная женщина, которой посчастливилось стать вашей женой.

- О, жена - это совсем другое. Разумеется, я ее люблю и уважаю, но она… Она совсем не похожа на вас.

- Но ведь прошло пять лет, и вы едва ли знаете, какой я сейчас стала. Если же вы просто храните приятные воспоминания, то в этом нет ничего дурного. Всем нам дозволяется иметь их, и не важно, каковы теперь наши обязанности.

Энтони снова вздохнул и, пристально посмотрев на девушку, спросил:

- А вы, Селия?… Вы храните какие-нибудь воспоминания?

Она действительно хранила их. В самой глубине души. Но воспоминания эти были горестные, не очень-то приятные… Правда, сейчас, когда Энтони устремил на нее пристальный взгляд, воспоминания о прошлом, казалось, тронули ее сердце, но не сам взгляд. Его глаза, такие знакомые когда-то, теперь как будто принадлежали незнакомцу.

Да он и был незнакомцем. Пять лет - это слишком много. И оба они стали совсем другими, во всяком случае, она, Селия. Да, теперь она уже не была наивной девочкой.

В очередной раз изобразив улыбку, Селия проговорила:

- У меня тоже есть воспоминания, но они сейчас уже довольно смутные. Мои воспоминания - они из моей прежней жизни. Однако я рада, что увидела вас, Энтони. Было очень любезно с вашей стороны разыскать меня. Знаете, всегда нужно иметь надежных друзей, к которым можно было бы обратиться, если вдруг возникнут какие-то проблемы.

На лице его появилась знакомая улыбка - любезная и снисходительная одновременно. Точно так же он улыбался пять лет назад, когда объяснял ей, что она не совсем верно истолковала его намерения.

- Селия, я искал вас вовсе не для того, чтобы просто увидеть, вы должны это понимать. Другие женщины, те, у которых другие матери, возможно, могут притвориться недотрогами, но вам это не пристало.

Селия тотчас же почувствовала себя неуютно от близости этого человека. Поднявшись, она отошла на несколько шагов. Энтони тоже начал подниматься с кресла, но Селия, нахмурившись, сказала:

- Нет-нет, пожалуйста, оставайтесь там, где вы сидите. И давайте говорить откровенно. Вы только что упомянули мою мать и, таким образом, сделали мне вполне определенное предложение, не так ли? А ведь вам известно, что я покинула ее дом и отказалась следовать по ее стопам. Почему же вы считаете, что я за эти пять лет передумала и сейчас разыгрываю недотрогу, как вы изволили выразиться?

Энтони снова улыбнулся. Окинув взглядом комнату, он поморщился и заявил:

- Потому что эта обстановка вам не подходит. Вы должны жить в Мейфэре, а не здесь. И должны иметь приличную карету и хороших лошадей, а не кабриолет, в котором вас видели с вожжами в руках. Вам надлежит одеваться в шелка, а не в штапель. Вы уже не девочка, Селия. И теперь вы, конечно, понимаете, что брак - это вовсе не любовь. А любовь… она требует совсем других договоренностей.

Селия рассмеялась. Рассмеялась, чтобы не заплакать.

- Вы слишком высокого обо мне мнения, Энтони. Я вовсе не заслуживаю той роскоши, о которой вы говорите. Между прочим, вы и о себе слишком высокого мнения. Неужели вы думаете, что я последние пять лет томилась по вам? - Теперь и она снисходительно улыбнулась. - Но вы кое в чем правы. Я уже не девочка и многому научилась за прошедшие годы. Поверьте, я не держу на вас зла. Но вы должны понять: я ни за что не стану вашей любовницей. А если вы так жаждете любви, то поищите какую-нибудь наивную девочку, ведь я уже давно не такая.

Едва лишь Селия сказала эти слова, как тотчас же поняла: они пришлось Энтони не по вкусу. Впрочем, в этом не было ничего удивительного; многие на его месте обиделись бы. Мама не раз предупреждала: почти все мужчины считают, что делают женщинам огромное одолжение, проявляя к ним интерес.

- Я слишком долго ждал, - проговорил Энтони с раздражением. - Да, слишком долго для того, чтобы сейчас все это выслушивать. Так что вам не удастся расхолодить меня или обескуражить.

- Слишком долго ждали? Полагаю, вам вообще не следовало ждать.

- Но у меня не было другого выхода, поэтому приходилось ждать. Вы ведь сбежали… А я потом отдал вашей матери деньги за ваше двухгодичное содержание. Она долго водила меня за нос, но я в конце концов понял, что ничего не дождусь, так как вы…

- Вы дали ей денег? - в изумлении переспросила Селия. - И она их вам не вернула? - Это открытие ошеломило ее; поведение матери казалось ей предательством.

- Ваша мать была уверена, что вы вернетесь - по крайней мере именно так она мне сказала.

Селия пристально посмотрела в глаза собеседнику, и ей показалось, что он не лгал. Но если так… О Господи!… Выходит, существовал еще один долг - весьма значительный, судя по всему. Что ж, тогда неудивительно, что Энтони Дарджент так смело, так самонадеянно заявился сюда.

А гость снова окинул взглядом комнату и, поморщившись, заявил:

- Вы не сможете жить здесь, Селия. Уверяю вас, через три месяца вы возненавидите и этот дом, и весь этот квартал. Вы рождены для лучшей жизни. Поймите, я буду заботиться о вас. Вы будете иметь все, что захотите. То есть все будет устроено так, как и намечалось вашей матерью со дня вашего рождения.

Вероятно, так думал не только Энтони, но и многие другие. Более того, Селия вдруг осознала, что и сама иногда думала точно так же. Почувствовав, что краснеет, она проговорила:

- Я родилась, как рождаемся все мы. Родилась обнаженной и невинной. Вы должны понять, Энтони, что дочь шлюхи не появляется на свет с клеймом, профессия не наследуется, как, например, цвет волос.

- И вы до сих пор невинны, Селия? Когда я в последний раз разговаривал с Алессандрой, она полагала, что это именно так.

- Что?… Вы спрашивали мою мать о… - Неужели они действительно говорили о ней так, словно она предмет продажи? - Сэр, как вы осмеливаетесь допрашивать меня?! Мне кажется, это уже слишком… Я вынуждена просить вас немедленно удалиться!

- Пожалуйста, выслушайте меня сначала. Ведь это в ваших же интересах.

- Вы не знаете, каковы мои интересы. И не имеете права говорить об этом.

- Напрасно вы оскорбляете меня, Селия. Вы заверяли меня в своей невинности еще тогда, пять лет назад. И вряд ли вас должно шокировать мое любопытство. Вероятно, вы просто очень удивились, увидев меня сейчас. Поэтому и ведете себя подобным образом. Возможно, я сегодня был слишком уж настойчив, но мое нетерпение после пяти лет разлуки вполне можно понять и извинить.

Селия действительно была удивлена; ее удивили наглость и бесцеремонность этого человека.

- Я настаиваю, чтобы вы оставили меня, - заявила она решительно.

Энтони встал, но не удалился. Он приблизился к Селии, и та стала пятиться, пока не коснулась спиной стены. А затем он вдруг взял ее лицо в ладони и склонился к ней, собираясь поцеловать. Пытаясь уклониться, Селия повернула голову так, что его губы нашли только щеку девушки.

- Прекратите, Энтони! - закричала она. - Немедленно уходите! Умоляю, уходите отсюда!

И тотчас же раздался негромкий мужской голос:

- Леди предложила вам удалиться, Дарджент. Если вы - джентльмен, то должны исполнить ее пожелание.

В следующую секунду Энтони отпустил девушку и отступил на шаг. А Селия, повернувшись к двери, увидела стоявшего у порога мистера Олбрайтона. Он был весь в черном, только галстук и сорочка были белые. Энтони смотрел на него с неприязнью, пожалуй, даже с гневом. А вот Джонатан поглядывал на визитера вполне дружелюбно, - во всяком случае, так казалось Селии. Судорожно сглотнув, она проговорила:

- Это мистер Олбрайтон, и он…

- Я прекрасно знаю, кто он такой, - пробурчал Энтони. - Что вы тут делаете, Олбрайтон?

- Я друг семьи, поэтому пришел к мисс Пеннифолд, чтобы выразить свои соболезнования по поводу кончины ее матери, - ответил Джонатан и тут же добавил: - Позвольте мне проводить вас, Дарджент.

Энтони насупился и пошел к двери. У порога остановился и, взглянув на хозяйку, тихо сказал:

- Охотно верю, что это друг семьи. Поскольку вы с ним и впрямь прекрасная парочка.

Джонатан проводил Дарджента прямо до дверцы его кареты. Ему ужасно хотелось схватить этого мерзавца за ворот и затолкнуть в экипаж, но он все же сдержался. Когда карета отъехала, он еще некоторое время постоял на улице, потом вернулся в дом.

Селия по- прежнему находилась в гостиной. Девушка стояла около окна и, должно быть, наблюдала за отъездом кареты. Когда же она повернулась к Джонатану, он увидел слезы, поблескивавшие в ее глазах. Тихонько вздохнув, Селия утерла слезы, но они тотчас же снова появились. Всхлипнув, девушка пробормотала:

- Спасибо, что спасли меня. Все это могло бы превратиться… в ужасную сцену, если бы не вы.

«И уж тогда бы этому негодяю не поздоровилось бы», - подумал Джонатан.

- Хорошо, что я все-таки сдержался, - сказал он, поморщившись. - Мне очень хотелось поучить его хорошим манерам.

- Он не считал, что при разговоре со мной требуются хорошие манеры. А если при общении с такими, как я, он будет вести себя прилично, то это будет снисхождением с его стороны - теперь-то я знаю это, хотя не понимала тогда, пять лет назад.

«С такими, как я…» Сейчас он уже сожалел, что не задал трепку негодяю.

- Вижу, что вы готовы его простить, - заметил Джонатан. - Что ж, возможно, вы правы. Потому что Дарджент самодовольный и высокомерный идиот. И всегда был таким.

Селия снова утерла слезы. Потом вдруг сказала:

- Мне показалось, он испугался вас.

Джонатан пожал плечами:

- Да, возможно. Он ведь знал, что не прав, знал, что заслуживает хорошей трепки.

Селия невольно улыбнулась:

- Вы сейчас говорите как задиристый мальчишка, мистер Олбрайтон. А ведь он считал, что сделал мне самое обычное предложение. В таких случаях мужчины говорят именно так, как говорил со мной Энтони Дарджент. Видимо, он полагал, что сумеет своими посулами уговорить меня, соблазнить роскошью.

- Но ведь не уговорил?

Девушка молчала, и Джонатан нахмурился; мысль о том, что она могла бы принять предложение Дарджента приводила его в ярость.

- Думаю, что роскошь соблазняет меня, как и многих других женщин, - проговорила наконец Селия. - К тому же меня учили, что любовь - это товар. В доме Алессандры Нортроп добродетель не ценилась. - Она невесело рассмеялась.

И теперь стало совершенно очевидно: Селия ни за что бы не приняла унизительные предложения Дарджента. Однако Джонатан видел, что девушке очень не по себе. Наверное, ему следовало немедленно покинуть комнату, чтобы не смущать ее, но он вдруг понял, что не может сейчас уйти.

Приблизившись к Селии, Джонатан обнял ее и крепко поцеловал. И тотчас же понял, что его неудержимо к ней влечет. Чуть отстранившись, он заглянул ей в глаза и теперь увидел в них совсем другое выражение. В глазах ее уже не было грусти, - напротив, они сияли, и казалось, что Селия таяла в его объятиях. Джонатан снова ее поцеловал, хотя прекрасно понимал, что именно сегодня - во всяком случае, сейчас, в эти мгновения - должен был от этого удержаться.

На сей раз поцелуй их был долгим и страстным. И настолько сладостным, что Джонатан совершенно утратил здравомыслие и еще крепче прижал к себе девушку. Но в конце концов он все же взял себя в руки и удержался от следующего поцелуя.

Когда же он попытался отстраниться, Селия вдруг обвила руками его шею и, задыхаясь, прошептала:

- Я знаю, о чем вы сейчас думаете. Вы считаете, что можете оскорбить меня своими действиями еще больше, чем Дарджент словами. Но поверьте, это совсем не так. Потому что вы - не Дарджент.

Джонатан в смущении откашлялся.

- Да, вы правы. Я действительно совсем другой. Именно поэтому я и понимаю, что желание - оно и есть желание. И не важно, кто его испытывает. Так что в этом смысле между мной и Дарджентом нет особой разницы.

Селия весело рассмеялась.

- Уверяю вас, вы ошибаетесь. Для меня между вами - огромная разница, - заявила она, глядя прямо ему в глаза. - Потому что этот человек… Он заставил меня почувствовать себя идиоткой. И он меня оскорбил. А вы… С вами все по-другому. С вами я чувствую себя такой, какая я есть.

Селия легонько провела кончиком пальца по его губам. Затем по подбородку к уху. Этому девушку научила мать, и сейчас она воспользовалась полученным «образованием». Ей было очень хорошо в объятиях Джонатана. Она чувствовала его тепло, его нежность… и чувствовала себя женщиной. Чуть приоткрыв губы, она потянулась к нему в ожидании очередного поцелуя, и Джонатан, хотя и понимал, что должен сдержаться, не сумел этого сделать - его вновь охватила лихорадка страсти, и он, крепко прижимая к себе девушку, впился в ее губы поцелуем.

И теперь время словно перестало существовать для них. Поцелуй следовал за поцелуем, и ладони Джонатана скользили по талии и бедрам Селии. Когда же он принялся ласкать ее груди, она тихонько застонала, и в этом стоне отчетливо прозвучало желание - в том не было ни малейших сомнений.

В очередной раз застонав, Селия прошептала:

- Ах, если бы Энтони заставил меня чувствовать то же, что я чувствую сейчас, я бы, возможно, могла солгать самой себе, то есть не стала бы принимать в расчет смысл его предложения.

Эти слова девушки вернули Джонатана к действительности. Немного отстранившись, он спросил:

- А если бы не было лжи, лишь только то, что вы чувствуете? Что произошло бы в этом случае?

Селия со вздохом пробормотала:

- Увы, люди в таких случаях часто себя обманывают. Придумывают для себя разные истории. Например, историю о страстной любви. Или по крайней мере сказку о роскошной жизни.

- Такое бывает не всегда, но иногда действительно именно так. А что вы придумали бы сейчас, Селия?

Она промолчала и попыталась поцеловать его, но он, покачав головой, сказал:

- Простите меня, Селия, но я не могу воспользоваться вашим состоянием. - Отступив на несколько шагов, Джонатан добавил: - Но если в один прекрасный день вы решите, что добродетель стала для вас слишком обременительной, то мне хотелось бы первым узнать об этом. - Он направился к выходу и уже у порога, оглянувшись, сказал: - А если тот негодяй вернется или каким-то образом оскорбит вас, - пожалуйста, скажите мне об этом.

Загрузка...