ГЛАВА 9

В ту ночь Маккусу приснился сон, в котором он почувствовал настоящую боль и тоску. Казалось, холодная черная дыра поглощала его, не давая возможности ни слышать, ни видеть. Он открывал рот, но не мог дышать. Он напрягался всем телом, чтобы сделать хотя бы один глоток воздуха, но тьма словно смыкалась над ним. Маккус явственно ощущал, как его тело уходит под воду и ледяной холод сковывает ему руки. Вода была соленой, и Маккус понял, что он тонет в море. Он боролся за жизнь, пытаясь выбраться на поверхность, но все было тщетно. Вместо прохладного воздуха его легкие наполнялись огнем; боль пронизывала все тело, а глаза выедало дымом. Потом вдруг Маккуса накрыло волной, которая вытолкнула его тело на берег. Он долго полз, пока наконец не оказался на пляже.

Что же произошло? Взрыв?

Маккус перекатился на спину и потер глаза. В ужасе он смотрел на пылающие обломки корабля, тонувшего в море. Повсюду плавали безжизненные тела людей. Поднявшись на ноги, он огляделся по сторонам. Его тошнило от морской воды. Он опустился на колени, и его вывернуло наизнанку. Около тридцати трупов он увидел на мелководье, и несколько дюжин разметало по всему пляжу. Выпрямившись, Маккус заметил, что к нему вернулся слух. Он был единственным, кто выжил после взрыва. Где-то вдалеке продолжалась пальба.

Их предали. Но кто?

Маккус не знал, сколько времени он провел в окружении мертвецов, дрожащий от холода и потрясенный происшедшим. Он не заметил, как к нему приблизились всадники и одна из лошадей остановилась, встав на дыбы прямо перед ним.

– Черт побери, да ты самый живучий из всех подлецов, – осклабившись, сказал один из всадников.

Маккус всматривался в их лица, но никого не мог узнать из-за яркого света. К тому же лица мужчин были прикрыты черными масками.

– Хорошо, что мы догадались проверить. У него, наверное, больше жизней, чем у кошки.

– Не думаю, – мрачно возразил ему второй всадник. – Похоже, он не протянет и до рассвета.

– Ты прав, – согласился первый всадник, лошадь которого все пританцовывала перед Маккусом. Он вытащил пистолет, прицелился Маккусу в грудь и выстрелил.

Маккус схватился за грудь и дернулся всем телом. Гоббс едва не уронил свечу прямо на господскую кровать. Он держал ее перед собой и с тревогой смотрел на хозяина.

– С вами все в порядке?

– Поставь свечу на стол, пока ты не поджег мне весь дом, – простонал Маккус, забывая о хороших манерах из-за пережитого во сне кошмара. – Что ты делаешь? Шпионишь за мной?

Дворецкий, изумленный непривычной грубостью хозяина, поставил свечу на прикроватный столик.

– Я пришел разбудить вас. К вам посетитель.

– В такой час? – спросил Маккус, рассеянно поглаживая шрам на груди. Он не мог вспомнить, когда последний раз возращался к тем далеким событиям, заново переживая их во сне. – Сколько сейчас времени?

– Час ночи. Я сказал, что ему лучше убраться отсюда, но молодой человек настаивал, что он ваш брат, – ответил Гоббс. Подавая господину одежду, он добавил: – Брат или не брат, но ны же не можете принимать гостя с голым задом. – И застыл в ожидании приказаний.

Опустив ноги на пол, Маккус начал поспешно одеваться.

– Значит, Тревор уже здесь?

– Сколько у вас братьев? – спросил Гоббс, все еще раздраженный тем, что ему пришлось натерпеться столько страху.

У Маккуса был только один брат. И только сейчас он осознал, что прошлое снова настигло его.

Он последовал за Гоббсом, не в силах стряхнуть с себя наваждение от кошмара, который привиделся ему с такими подробностями.

Маккусу исполнилось семнадцать лет, и он был достаточно опытным контрабандистом, когда всадник в маске хладнокровно нацелил ему в грудь пистолет и выстрелил. Если бы эти трое были таможенниками, они бы просто арестовали его, однако в ту октябрьскую ночь все люди Маккуса были убиты, а корабли сожжены. У молодого Броули, конечно, возникли подозрения относительно того, кто мог предать их, но он ничего не смог доказать, и личность мужчины в маске, пытавшегося убить его, так и осталась неразгаданной.

– Невозможно выспаться, – ворчал Гоббс, поворачивая к кухне. – Посетители в любое время дня и ночи, но я разве жалуюсь? – Он обернулся к хозяину, бросив на него вопросительный взгляд, но тот хранил молчание. – Нет, я не стану жаловаться, – продолжал бормотать Гоббс. – К тому же вы метались по кровати, словно тонущий человек.

Он открыл дверь, которая вела в узкий коридор.

– Я верный слуга, потому и попытался вас разбудить, чтобы спасти от кошмарного сна. Но что я получаю в ответ? Вы меня так напугали, что у меня душа ушла в пятки. Мне даже показалось, будто на меня напали из засады.

Когда они приблизились к ночному гостю, тот встал. Маккус рассчитывал встретить мальчика, знакомого ему с детства, однако вместо него увидел молодого человека двадцати одного года. Гоббс, очевидно, решил, что парню не мешает перекусить. В одной руке у того был кусок хлеба, а в другой – пиво. На тарелке лежал сыр и два яблока.

– Засады? – переспросил он с набитым ртом.

Маккус подождал, пока Гоббс вернется в свою комнату, а потом приступил к разговору с Тревором. Он присел, терпеливо наблюдая, как брат поглощает холодный ужин, набросившись на еду, словно голодный волк.

Парень прекратил жевать, когда заметил внимательный взгляд старшего брата. Он проглотил кусок, состроил на лице гримасу отвращения и потянулся за пивом.

– Что ты смотришь? Может, у меня третье ухо выросло? – залпом выпив пиво, спросил он.

Несмотря на то что у них были разные матери, братья унаследовали от отца его красоту. Оба были яркими брюнетами. Тревор был на шесть лет младше Маккуса. Очень густые и жесткие черные полосы, которые почти доходили ему до плеч, обрамляли узкое лицо молодого человека, а подбородок выступал более явственно, чем у Маккуса. Многодневная щетина покрывала его щеки. Тонкий белый шрам в виде буквы «с» (Маккус не помнил его) вился от края правого глаза по скуле вниз. Его платье было изношенным и грязным. Маккусу стало любопытно, где его брат мог быть все то время, пока шатался по Лондону. В карих глазах Тревора, унаследованных от матери, не было безнадежности, которую очень часто Маккус замечал во взгляде второй жены отца.

– Прошло пять лет, – просто сказал Маккус. – С тех пор как мы виделись в последний раз, ты возмужал и окреп.

– Это все результат тяжелой работы, – поставив на стол пустую кружку, ответил Тревор.

– Честной работы?

Парень вытер рот тыльной стороной ладони и огляделся по сторонам, словно только что осознал, где он находится.

– Ты тоже изменился, Мак.

– Как ты меня нашел? – спросил Маккус, пытаясь забыть о том, что он кровно связан с молодым человеком, сидящим напротив.

Маккус не помнил своей матери. Ей удалось избежать жестокого обращения вечно пьяного Сеймуса Броули, которого она бросила, когда ребенку едва исполнилось два года. Он не знал, хотела ли мать забрать его с собой, но это уже было не так важно. Отец никогда не упоминал ее имени. После нее в его жизни появились другие женщины. В основном это были шлюхи всех мастей, потому что приличные женщины не стали бы терпеть Сеймуса. Некоторые из них оказались очень добрыми. Оставаясь в доме, они готовили еду для маленького мальчика, который рос без матери. Но кулаки Сеймуса и его невыносимый нрав заставляли их бежать из дому.

Как Сеймусу удалось уговорить мисс Сару Макадаме, семнадцатилетнюю дочь ткача из Глоссопа, выйти за него замуж, оставалось загадкой. Конечно, отец обладал очень привлекательной внешностью. К тому же, когда он был трезв, его манеры сражали наповал. Возможно, Сеймус прослышал о том, что за дочерью ткача дают приличное приданое, поэтому и решил поухаживать за ней. Маккус допускал также, что он соблазнил девушку, и беременность дочери заставила ее родителей дать согласие на брак.

Так или иначе, но Сара принесла с собой приданое в тысячу фунтов. Несколько лет они жили в мире и согласии. Появление Тревора немного утихомирило жестокий нрав отца. Сара относилась к Маккусу как к родному сыну. Но, когда они проели ее приданое, Сеймус вернулся к контрабанде и начал пить. В их дверь в любое время дня и ночи стучали подозрительные типы. А вскоре семью выставили из этого дома. Карие глаза Сары, которые согревали своим теплом, часто наполнялись слезами. Она терпеливо сносила побои мужа, но ее хрупкое тело слабело. Когда Тревору исполнилось одиннадцать, Сара умерла от гриппа.

После смерти матери никто не мог защитить младшего сына от тлетворного влияния отца. К этому времени Маккус, семнадцатилетний юноша, был уже опытным контрабандистом и хорошо знал мир, который отличался особенной жестокостью и таинственностью. Как-то осенью, в конце октября, Маккуса подстерегли и едва не убили. Его нашли на берегу без сознания, с простреленной грудью, но все еще живого.

– О, у меня ушло на это прилично времени, – сказал Тревор, возвращая Маккуса в настоящее. – Если бы я метил повыше, то нашел бы тебя быстрее. Но кто же знал?

– Он послал тебя?

– Бог мой, неужели ты считаешь меня таким подлым? – вымолвил Тревор, обиженно выпятив губу. – Ты ясно дал понять отцу, как ты к нему относишься, десять лет назад. Помнишь, как ты обвинил его в попытке убийства?

– Не в попытке, а в убийстве. Или ты забыл, что в ту ночь погибло пятьдесят человек? – Маккус говорил, ничем не выдавая своих эмоций, хотя недавний кошмар и внезапное появление брата разбудили в нем страшные воспоминания. Казалось, в его душе открылись старые раны.

– Сеймус отрицает свою причастность к организации засады, – возразил брат. Он всегда защищал отца. – Все знали, что он рисковал, когда брался за перевозку контрабандных грузов. Тебе повезло больше, чем другим. Ты выжил и оказался умнее всех, когда дело дошло до того, чтобы спрятать концы в воду.

Тревор встал и начал с интересом осматривать дом, быстро соображая, сколько может стоить такой дворец и его обстановка.

– Я думаю, что ты легко отделался, – сказал он и с любопытством спросил: – Новый промысел?

– Ты встал на сторону отца десять лет назад, когда я обвинил его в совершении страшного преступления, – напомнил ему Маккус. – Вот уже пять лет как ты решил пойти по его стопам. Я не стану тратить силы на то, чтобы переубеждать тебя.

– Но, Мак, разве ты не занимался контрабандой? – выпалил Тревор, заставив Маккуса вздрогнуть. – Ты был удачливее других. Даже Сеймус вынужден был признать, что тебе удавалось лучше остальных все организовывать. Ты был смелым и решительным и никогда не раскисал. Ты даже сумел предугадать, когда надо уйти, чтобы не оказаться, как другие, у разбитого корыта.

Маккус услышал в голосе брата восторженные нотки. Однако он тут же вспомнил, как в ту памятную ночь лежал на берегу в окружении мертвых тел и ощущал металлический привкус крови во рту.

– Я стал заниматься контрабандой, потому что был сыном контрабандиста, – сказал Маккус. – Я делал это, чтобы не умереть с голоду и избежать кулаков Сеймуса. – Он вспомнил, как отец колотил его за любую провинность. – Я ушел от дел, потому что у меня были деньги, а еще потому, что у меня появилась куча врагов. Я знал, что рано или поздно убью этого человека. Чтобы не брать грех на душу, я решил сбежать. – Он пристально посмотрел на Тревора и добавил: – Не стоит мной восхищаться, малыш.

У Тревора задрожали губы.

– Я уже не малыш. – Он скрестил на груди руки, задумался, а потом признался: – Я теперь сам себе хозяин. Сеймус и я разошлись вскоре после того, как мы с тобой виделись последний раз. С тех пор я и мои люди промышляют на южном побережье.

Маккус отметил про себя, что брат не стал уточнять, где именно он занимается своим ремеслом. Неужели жизнь научила его держать язык за зубами?

– Сеймус имеет отношение к тому, что ты рыскал по всему Лондону, чтобы найти меня?

Тревор притронулся к шраму на лице.

– Я посчитал, что остался у тебя в долгу. Ты меня выручил тогда, пять лет назад, когда я попал в страшную переделку.

Маккус узнал о неприятностях брата от Кабо Доссета, который сообщил, что шестнадцатилетнего Тревора ожидает трехмесячное заключение в Дептфорде. Когда-то в молодости их отец был моряком. И вот теперь он решил вспомнить былое, занявшись пиратским промыслом.

По словам Тревора, парочка замаскировалась под рыбаков, чтобы беспрепятственно подплывать к баржам и судам. Они воровали одежду и часы и долгое время оставались безнаказанными. Окрыленный успехом, Сеймус осмелел. Он приказал младшему сыну вооружиться зубилом и сбивать с кораблей медное покрытие. На громкий стук явились два констебля и обнаружили на дне их лодки большое количество меди.

Когда Доссет связался с Маккусом, незадачливые пираты сидели в тюрьме в ожидании приговора. С помощью хорошего адвоката и нескольких надежных свидетелей Тревора оправдали. Сеймусу не удалось избежать заключения, так как до этого он уже был замечен в нарушении закона. Его приговорили к четырем месяцам тюрьмы.

– Ты не заслуживал того, чтобы гнить в тюрьме по вине отца, – сказал Маккус, поднимаясь со своего места. – Кроме того, если мое вмешательство помогло тебе избавиться от влияния Сеймуса, то это дорогого стоит.

Когда Маккус навестил отца в тюрьме, старик обвинил старшего сына в том, что он бросил его на произвол судьбы, да еще и украл у него младшенького. Возраст и пьянство сильно изменили Сеймуса. Он уже не брезговал ничем и воспринимал шестнадцатилетнего сына как средство для достижения своих грязных целей. Тревор и Маккус остановились в дешевых номерах возле рыночной площади. Прошло четыре месяца, и однажды, явившись в номер, Маккус понял, что его ограбили, а Тревор исчез.

– Я думал, что он тебя похитил, – сказал Маккус. – Я искал тебя по всем закоулкам.

У Тревора от удивления расширились глаза: он и понятия не имел, что брат разыскивал его. Затем он расслабился и стал с интересом рассматривать красивую медную вазу. После довольно продолжительной паузы Тревор признался:

– Ну да, я отправился с отцом по доброй воле. Он говорил, что я у него в долгу.

– Сколько раз Сеймус тебе повторил это? И как долго ты верил ему?

Брат рассмеялся.

– Несколько раз в день, как я припоминаю. У меня ушел целый месяц, чтобы понять: если я не расстанусь с Сеймусом, то закончу в той же тюрьме, из которой ты меня вытащил.

– Но ты же мог вернуться в гостиницу?

– Да, мог. – Тревор согласился с такой готовностью, что они оба невольно улыбнулись. – Маккус, не обижайся. Понимаешь, Сеймус давил на меня с одной стороны, а ты – с другой. Тогда и подумал, что должен идти своим путем.

– И каковы твои успехи? – поинтересовался Маккус.

Тревор подавил зевок.

– Если честно, то мне пришлось несколько раз отклониться от пути истинного. Но назови мне человека, который был бы безгрешен. Я уверен, что найду свой путь. – Он с пониманием посмотрел на Маккуса и добавил: – Вижу, что ты свой уже нашел.

Маккус подумал о Файер и их сделке и, глубоко вдохнув, сказал:

– Я еще не достиг всего, о чем мечтаю. – Он прищурил глаза и посмотрел на Тревора, который снова зевнул. – А где ты остановился?

Брат пожал плечами.

– Я все время переезжаю. Я долго искал тебя и уже почти отчаялся найти. Но если мне это удалось с таким трудом, то Сеймусу уж точно не светит.

– Тем не менее ты меня нашел.

– Да, как видишь. Получается, что и отец сможет найти тебя, если захочет. Он преследовал меня до самого Конвелла. У меня из-за него было столько проблем, – с недовольством произнес Тревор. – Сеймус сейчас прочесывает побережье в надежде хоть что-нибудь узнать о своем старшем сыне. Рано или поздно он приедет в Лондон, как это сделал я.

Маккус почесал затылок. Он и сам это понимал. Нетрудно было предугадать, как поведет себя Сеймус, узнай он о том, какого успеха добился его сын. Их отец был эгоистичным и непредсказуемым человеком. Он упрямо шел к цели, разрушая все на своем пути. Маккус не мог позволить ему ворваться в его новую жизнь.

– Пусть приезжает, я не боюсь.


* * *


Позволить злу вторгнуться в свою жизнь было бы глупо и нерасчетливо. С тех пор как Тревор появился на пороге его дома, Маккус часто возвращался в мыслях к своему прошлому. Он вспоминал те дни, когда занимался контрабандой, и тот кратковременный период, когда снова едва не допустил ошибку.

Однако сейчас путь назад был отрезан, потому что ему нравилось жить честной жизнью.

Маккус вошел в дом. Никто не вышел, чтобы встретить его. Прислушавшись, он различил обрывки разговора и смех и удивился. Кто-то был в гостиной и весело болтал. Он узнал в одном из собеседников Тревора. Другой голос принадлежал...

– Файер, – простонал он.

Девушка сидела в гостиной и исполняла в его отсутствие роль хозяйки.

– Что ты здесь делаешь? – раздраженно спросил он у брата, который поднял руки вверх, показывая, что сдается на милость хозяина.

Файер потупилась, услышав его резкий тон, но тут же встала, не в силах сдержать волнения.

– Я же говорила, что приеду сегодня. Разве вы забыли? – Маккус чувствовал, как его охватывает гнев. Ему хотелось рассадить кому-нибудь голову. Кому-нибудь... Встреча Файер и Тревора означала, что прошлое и настоящее Маккуса сошлись в одной точке, а он ни при каких обстоятельствах не мог этого допустить.

– Тревор, оставь нас, пожалуйста.

Брат не понял, в чем дело. Он с недоумением взглянул на Файер и попытался объясниться:

– Мак, но мы просто беседовали. Ничего более.

Тот факт, что Тревор считал небезопасным оставлять Файер наедине с ним, привело Маккуса в еще большее бешенство. Он не был таким, как его отец!

– Я никогда не подниму руку на женщину, но не могу сказать того же в отношении мужчины. Уходи.

Тревор приподнял шляпу, прощаясь с Файер.

– Вы мне оказали честь, миледи.

С этими словами он выскользнул из комнаты, а возможно, и из дому, чтобы не попасть брату под горячую руку. Файер нахмурилась.

– Вы не говорили, что у вас есть брат.

Она, казалось, хотела упрекнуть его, но Маккус был не в настроении выслушивать лекции.

– Да, не говорил. О чем вы беседовали? – Она пожала плечами.

– О многих вещах. О путешествиях, Лондоне. Тревор расспрашивал меня о моей семье. А что? Это так важно?

Маккус знал, что он вел себя не очень разумно, но ничего не мог поделать со своим характером. Как только он увидел Тревора и Файер в одной комнате, самообладание покинуло его. Ему не хотелось, чтобы леди Файер узнала о той странице из его прошлого, которую он предпочел бы перевернуть и никогда больше не возвращаться к ней. Если дело пойдет так, то вскоре она узнает всю подноготную бывшего контрабандиста.

Он стукнул кулаком по двери. Файер невольно вздрогнула.

– Держитесь подальше от моего брата.

Услышав предупреждение, сказанное в таком возмутительном тоне, она поджала губы.

– Прекрасно. Я прислушаюсь к вашему совету, мистер Броули. Могу ли я уйти?

Поскольку Маккусу больше нечего было сказать, он открыл дверь.

Файер задержалась на пороге и, не скрывая горечи, негромко произнесла:

– Я лишь побеседовала с вашим братом. Он поддержал мне компанию, чтобы я не скучала до вашего приезда. Тревор произвел на меня впечатление почтительного и приятного молодого человека, в отличие от некоторых других. – Она дрожала, но не от страха. – Я не могу понять причин, которые вынуждают вас прятать от меня своего брата. Хотя... Вы пустоголовый и нерасчетливый. Может, вы думали, что я соблазню его прямо на вашей софе?

Она вышла из комнаты с гордо поднятой головой, всем своим видом давая понять, насколько обижена его несправедливым обращением.

Маккус с силой захлопнул дверь и закрыл лицо руками. Файер была права.

Он был пустоголовым и нерасчетливым.

Загрузка...