Грешные мысли

Глава 20

Эйдриан был рад, что Иден и Логан ушли на ночь. В том, что он сейчас собирался сделать, лишние свидетели ему были не нужны. Убедившись, что кухарка занята приготовлением ужина, Эйдриан, выйдя за дверь приюта, забрал стоявший там ящик с пустыми бутылками из-под молока. Эйдриан продумал все на славу. Кто хватится каких-то бутылок? Занеся их в свой кабинет, Эйдриан надежно запер за собой дверь.

Сундук Эйдриана с драгоценным грузом стоял в его спальне, и он направился туда. Открыв сундук, Эйдриан извлек из него кукол. Их было восемь — по одной для каждой из приютских девочек. Но подарит он их детям не раньше, чем сделает то, для чего сейчас заперся в кабинете.

Принеся кукол в свой кабинет, Эйдриан принялся за работу. Осторожно отвинтив фарфоровую голову одной из них, он извлек небольшой пакет, хранившийся внутри куклы. Эйдриан улыбнулся. Хитры янки, но все же ему удалось их провести! В самом деле, кто мог заподозрить, что внутри такого невинного груза, как детские игрушки, скрывается контрабандный товар?

После того как все куклы были опустошены, пакетики с морфием перекочевали в молочные бутылки, и Эйдриан поставил ящик с ними на прежнее место. Молочник приходит в приют каждый вечер, и, когда он явится сегодня, никто, если и увидит его, ничего не заподозрит. Никто, кроме Эйдриана, не знает, что на этот раз это будет другой молочник.

Вернувшись в кабинет за игрушками, директор приюта направился в столовую. Дети очень обрадовались подаркам — девочки куклам, а мальчики — мячам.

У маленькой Конни никогда раньше не было своей куклы. Девочка горячо прижала игрушку к груди.

— Спасибо, мистер Форрестер! — Глаза малышки светились счастьем.

— Она тебе нравится, Конни? — спросил он.

— Очень! — горячо проговорила она.

Пройдя в кухню, Эйдриан сел за ужин. Заметив в открытое окно молочника, директор приюта посмотрел на него — и взгляды обоих понимающе встретились. Молочник, однако, не произнес ни слова — он всего лишь делал свою работу. Погрузив ящик в свою тележку, он удалился.

Эйдриан смотрел ему вслед, пока тот не скрылся из виду. Никто не остановил «молочника», значит, есть надежда, что груз будет доставлен по назначению.

Эйдриан облегченно вздохнул. Пока, слава Богу, все идет как надо.

Квартира была небольшой, но это не смущало Логана и Иден. Главное — это то, что у них есть какой-никакой угол. Иден приготовила ужин, и оба ели, наслаждаясь едой и компанией друг друга.

— А ты хорошо готовишь! — улыбнулся он.

— За это, — Иден улыбнулась в ответ, — благодари мою маму. Это она научила меня и Камиллу готовить, еще когда мы были маленькими.

— Обязательно поблагодарю при следующей же встрече. Твоя мама — молодец! Не мешало бы, — снова улыбнулся он, — быть благодарным и Форрестеру…

— За что? — удивилась она.

— За то, что вернулся и мы можем наконец побыть одни. А то мне уже надоело, — он посмотрел на нее с шутливой усмешкой, — что всякие мужчины отнимают твое внимание.

— Какие мужчины? — Глаза Иден округлились.

— Ну, например, Пол. Или Марк.

— Тоже мне мужчины! — рассмеялась она. — Эдак и я могу сказать, что к тебе пристают женщины.

— Мое сердце принадлежит только тебе! Разве я когда-нибудь обманывал тебя?

«Обманывал, — неумолимо говорил ему внутренний голос. — Все, что она знает о тебе, — ложь».

— Разве эта юная леди не завоевала твое сердце? — усмехнулась она.

— О какой юной леди ты говоришь?

— О Конни.

— Что ж, — рассмеялся он, — не буду отрицать, завоевала!

— Но Конни — не единственная дама, кого ты успел очаровать.

— Да? Кого же еще? — Логан посмотрел на жену. «Как она красива сегодня. Как идет ей эта простая, скромная прическа».

Логан вдруг снова вспомнил Иден в объятиях Форрестера и снова испытал укол ревности.

— Мою маму и сестру, — произнесла она.

— Что ж, я рад, коли так, — произнес он. — Мне они тоже очень симпатичны.

Иден вдруг посерьезнела. Она подумала о том, что, по сути дела, очень мало знает о Логане.

— А почему ты мне никогда не рассказываешь о своей семье? — спросила она.

— Да рассказывать в общем-то особо нечего, — уклончиво произнес он. — Родители мои давно умерли.

— А братья, сестры у тебя есть? — продолжала расспрашивать она.

— Есть брат. Младший.

— Как его зовут?

— Брейден.

— Где он сейчас?

— В армии. Где-то в Луизиане — во всяком случае, по последним моим сведениям. Я уже давно о нем ничего не слышал.

— Надеюсь, с ним все в порядке! — посочувствовала Иден.

— — Я тоже на это надеюсь.

— Скорее бы, — горячо проговорила она, — кончилась эта проклятая война и все бы вернулись домой, к близким! Я сама уже который месяц не знаю, что с моими отцом и братом. — На лбу Иден залегла складка. — Не знаю даже, живы ли они.

— Понимаю, — кивнул Логан. Забота о Брейдене постоянно угнетала его, не давая покоя ни днем, ни ночью. .

С минуту оба помолчали.

— А как к тебе пришла идея стать проповедником? — спросила Иден. — Об этом ты мне тоже не рассказывал. А ведь у тебя такое замечательное призвание — нести людям слово Божье.

Логан знал, что рано или поздно этот момент должен наступить. Меньше всего ему хотелось лгать Иден, поэтому все, что ему оставалось, это по возможности уйти от ответа.

— Эта идея пришла ко мне довольно поздно, — проговорил он.

— Но все-таки пришла. Почему?

— Не знаю, — пробормотал Логан. — Видимо, я решил, что должен помогать людям.

Ответ Логана был настолько близок к правде, насколько он мог себе позволить. Он действительно стал преподобным Логаном для того, чтобы помочь брату.

— Но ведь есть другие способы помогать людям! Ты мог бы стать врачом или адвокатом.

— Я решил, что главное — это нести людям благую весть о спасении.

— У тебя это очень хорошо получается! — Глаза Иден возбужденно горели. — Я слышала твою проповедь — тебе удалось зажечь всех присутствующих. Можно сказать, на тебе почиет настоящее благословение Божье.

Логан посмотрел на жену.

— Благословение Божье — это то, что у меня есть ты, — произнес он.

Сердце Иден радостно забилось:

— Ты серьезно?

Логан поднялся, подошел к жене и притянул ее к себе.

— Абсолютно, — произнес он.

В груди Логана боролись противоречивые чувства. Все, что Иден знала о нем, — ложь. Одно лишь правда — он любит ее. За очень короткий срок Иден вошла в его жизнь настолько, что он уже не представлял себе жизни без нее.

«И истина сделает вас свободными», — вспомнилось вдруг Логану.

Логан знал, что стоит лишь Иден узнать истину — и эта истина сразу же разрушит их счастье. Но пока… Логан нежно, но страстно поцеловал жену.

Иден закрыла глаза, отвечая на поцелуй. С кем еще ей могло бы быть так хорошо, как с этим человеком? Логан — ее ангел-хранитель, с ним вре кажется таким простым, таким правильным.

Логан вдруг прервал поцелуй.

— Я люблю тебя, Иден! — прошептал он.

Иден открыла глаза и посмотрела на мужа. Впервые он признавался ей в любви.

Иден встала на цыпочки и дотронулась до его щеки.

— Я тоже люблю тебя, — проговорила она. Логан подхватил ее на руки. Через минуту они уже были в постели, и тела их сплетались в древнем священном ритме…

Потом Иден долго лежала рядом с Логаном, не шевелясь, словно боясь разрушить гармонию. Он любит ее! Эти три простых слова наполняли Иден счастьем.

— Ты красивый… — Она провела рукой по его мускулистой груди.

— О мужчинах не говорят «красивый», — произнес он. — В крайнем случае «симпатичный», «привлекательный»…

— Что мне за дело до того, как говорят? — усмехнулась она. — Ты — красивый.

Через мгновение их тела снова сплелись, словно за минуту до того они не удовлетворили уже свою страсть.

Когда наконец Иден заснула, Логан подошел к окну и стал вглядываться в ночь. Где-то там, в ночи, Джим и Сэм пытались отыскать контрабандный товар Форрестера. Хоть бы скорее они решили эту шараду, чтобы Логан смог наконец отправиться на поиски брата!

На следующее утро Эйдриан поднялся рано — ему нужно было зайти в банк.

— Доброе утро, Эйдриан! — приветствовал его Натаниэль Толботт.

— Да, — согласился тот, — утро действительно доброе. Я полагаю, вчера все прошло как надо? — Эйдриан имел в виду, что морфий наконец был доставлен куда следует.

— Как в аптеке! — понимающе кивнул Натаниэль.

— Ну и отлично. Честно говоря, мне было из-за чего беспокоиться.

— Да, дружище, — покачал головой тот, — мне пришлось слышать, как тебя «встретили» в порту.

— Поэтому, — Эйдриан понизил тон, — я и пришел к тебе. Дело в том, что в моем окружении появился человек, которому я не вполне доверяю.

— Кто же это? — удивился Натаниэль.

— Некий проповедник Логан Мэтьюз.

— Кто он такой? Откуда взялся?

Эйдриан вкратце рассказал другу то, что ему было известно о таинственном проповеднике.

— И в чем ты его подозреваешь? — спросил тот.

— Пока что у меня нет ничего конкретного. Но чует мое сердце: этот малый — скользкий тип. Не мог бы ты постараться навести о нем справки? Он из Сент-Луиса, если, конечно, то, что он говорит, соответствует действительности.

— Разумеется, — уверил друга Натаниэль, — постараюсь. Но учти, старина: на это нужно время. Сам понимаешь, приходится соблюдать строгую конспирацию.

— Времени мне как раз терять бы не хотелось, но что поделаешь. Чем больше ты о нем узнаешь — будь это даже мелочь, — тем лучше. Тем более, — голос Эйдриана стал еще тише, — нам предстоит такое дело, какого еще не было.

— Ты прав, старина, — кивнул тот, — в таком деле малейший прокол означает конец всему!

— Оружие должно прибыть в наш город на днях. Партия очень большая. Хранить его собираются в городском арсенале. Мы решили его поджечь. Напрямую это нашим, увы, не поможет, но чем меньше оружия будет у янки, тем лучше.

— Что ж, — Толботт пожал Форрестеру руку, — если что, дай мне знать. А если мне удастся что-то разузнать о твоем проповеднике, я, разумеется, сообщу тебе первым.

Эйдриан вышел из банка в хорошем настроении. Только бы Натаниэлю удалось разузнать о Мэтьюзе не позже того дня, когда они совершат свою операцию.

Джим всегда старался не спускать глаз со своего босса. Вот и сейчас от его проницательного взгляда не укрылся визит к нему директора приюта.

Вчера Джиму и Сэму не удалось перехватить контрабандный товар, привезенный Форрестером. О чем Форрестер сегодня говорил с Толботтом, Джим, увы, слышать не мог — они скрылись в кабинете директора банка. Но по заговорщицкому виду обоих Джим понял: скорее всего замышляется нечто грандиозное.