Грета и Стеклянное Королевство

Хлоя Джейкобс

Грета и Стеклянное Королевство

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: Greta and the Glass Kingdom

Автор: Chloe Jacobs / Хлоя Джейкобс

Серия: Mylena Chronicles #2 / Хроники Милены #2

Перевод: Taube770, july_5, Jasmine

Редактор: Евгения Волкова

Глава 1

Тьма. Страх. Круг безумия и смерти. Каменные дети, у которых из уголков глаз стекала кровь, бессильно падающие на землю.

Грета в центре всего этого, эпицентр бури, а вокруг нее яростно вращалась сила. Проникая сквозь нее. В ней. Заставляя ее вращаться. Вращаться. Бесконтрольно вращаться.

Кто-то схватил ее за плечи и встряхнул.

Огонь бушует. Мир сотрясается. Кто-то кричит.

Крики. Это были ее крики.

Не мир сотрясался — это ее трясли. И огонь не был кошмаром, он был настоящим. Дым, на вкус, как смерть, обжигал ее легкие.

Она боролась против рук, держащих ее. Непрошеная темнота, которая стала слишком знакомой со времен битвы с Аграмоном, высунулась наружу подобно хулигану на школьном дворе, жаждущем драки.

— Грета, пожалуйста! — руки на ее плечах. Этот голос. Это была Сиона. — Я пытаюсь сдержать это, но мне нужно, чтобы ты проснулась и сконцентрировалась.

Она заставила себя открыть глаза, сказала себе расслабиться и прекратить дергаться, пока не потеряла контроль над существом внутри нее и не навредила Сионе.

В темноте комнаты она не могла увидеть свою подругу или что-либо еще. Сиона должно быть мудро закрыла за собой дверь, когда спешила, чтобы остановить Грету от того, чтобы сжечь замок.

Ты сильнее этого. Оно не властно над тобой.

Она не знала, был ли это ее собственный голос, который говорил это… или же голос Айзека, который был непоколебим в уверенности, что она преодолеет все, что бы с ней не происходило. В это сложно верилось, особенно с тех пор, как кошмары стали приходить все чаще, и каждый раз становилось все сложнее сдерживать темную магию, запертую внутри нее.

Магию, о которой она никогда не просила и не желала. Также как и никогда не желала оказаться здесь. Застрять в ледяной пустыне Милены было не совсем тем, о чем мечтала каждая девочка-подросток. Особенно когда помешанный, жаждущий силы демон похитил маленьких детей — в том числе брата Греты, Дрю — и использовал заклинание, чтобы разделить вселенную так, что мог бы терроризировать все миры, включая людской мир, в который она пыталась вернуться на протяжении нескольких лет.

Не позволяй этому победить. Сначала это было похоже на разговор с каменной стеной, но затем, после долгого и тихого момента ее тело, наконец, начало слушаться. Злобное чудище внутри втянуло свои когти и закрыло глаза. Тепло рассеялось. Она сделала несколько судорожных и глубоких вдохов. А затем боролась с тем, чтобы слезы не сорвались с глаз.

Как она могла считать себя настолько самоуверенной, чтобы самой сразиться с таким демоном, как Аграмон? Он почти уничтожил ее и… что ж, портал, в который он толкнул ее, втянул бы ее все глубже вниз, если бы Айзек не дотянулся и не вытащил бы ее обратно.

— Теперь все в порядке, данем.

Сиона прекратила трясти ее и теперь хлопала по плечу. Это было так неловко, что Грета чуть ли не усмехнулась. Вместо этого она застонала. Несмотря на то, через что они вместе прошли, Сиона все еще отказывалась отбросить официальное обращение Милены — «долем» для мужчин и «данем» для женщин.

— Как ты все время узнаешь?

Она посмотрела в то место в темноте, где должно было быть лицо Сионы. Каким-то образом ее подруга все время оказывалась на месте прежде, чем ситуация становилась слишком плохой.

Сиона отступила назад, и Грете показалось, будто она смогла увидеть очертания ее стройной фигуры.

— Это моя обязанность следить за тобой пока король гоблинов в отъезде, — прошептала она. — Я услышала твои крики полные отчаяния и пришла, чтобы посмотреть, могу ли чем-то помочь.

Грета покраснела от стыда при мысли, что могла разбудить весь замок своими криками.

— Я сожгла простыни и на этот раз?

Она посмотрела вниз, но было слишком темно…

Дверь распахнулась и так грубо ударилась о противоположную стену, что она почувствовала дрожь от этого звука, похожего на маленькое землетрясение. Подсвечники, висевшие на стенах в коридоре, давали достаточно света, чтобы она смогла увидеть, что громадная фигура, заполняющая вход в ее комнату, принадлежала Айзеку.

Яростный, глаза светились в темноте.

— Я в порядке, — сказала она, обеспокоенная тем, что он мог увидеть следы поджога на ее кровати и выйти из себя.

Ее дыхание замерло, когда он пересек комнату тремя большими шагами. Сиона отступила назад, как только он положил колено на огромный матрас — огромней, чем какой-либо на которых она когда-либо спала — и притянул ее к себе. Под его весом заскрипела солома, которая лежала под слоем шерсти и льна, застилающих кровать.

Он заключил девушку в объятья, а ее щека оказалась прижатой к его груди.

— Я в порядке. Ничего страшного не произошло, — настойчиво проговорила она приглушённым голосом.

Она почувствовала его движение и поняла, что он обернулся на Сиону в поисках подтверждения.

Грета ущипнула его за руку.

— Это был всего лишь сон, — сказала она. Девушка не хотела, чтобы он беспокоился за нее. Она и так доставляла ему достаточно проблем в последнее время.

— Да, — наконец согласился он тихим голосом. Он оперся подбородком ей на макушку. — Просто сон.

Но они оба знали, что это было нечто большим.

Однако никто из них бы и не сказал об этом, потому что в этот миг намного важнее было то, что его прикосновение заглушало лёд ее воспоминаний. Он не отпускал ее, она и не хотела, чтобы он отпустил. Она таяла рядом с ним и позволяла его силе быть стеной между ней и страхами, душившими ее неделями. Это было слабостью, за которую она отругает себя позже, но сейчас, она была слишком напугана, чтобы заботиться об этом.

Сиона прочистила горло, а Грета автоматически отпрянула, но руки Айзека лишь сжались крепче и не позволили далеко отодвинуться.

— Будут ещё какие-то распоряжения? — спросила Сиона.

— Она в порядке. Ты можешь теперь идти, — бросил он приказ через плечо.

Грета ткнула его в живот, а он проворчал:

— Но я… благодарю тебя за твоё содействие.

— Да, мой король.

Грете показалось, что губы Сионы дрогнули прежде, чем она отвернулась, чтобы уйти.

— Сиона, — позвала Грета. — Ты не могла бы, пожалуйста, оставить дверь немного приоткрытой?

— Надеюсь, ты насладишься лучшими снами оставшуюся ночь, данем, — пробормотала она, и, с чуть заметным кивком, гоблин-охотница оставила Грету и Айзека наедине.

Теперь, когда в комнату просочился маленький луч света, Грета смогла увидеть выражение лица Айзека, когда он смотрел на нее.

— Не хмурься так, — сказала она, потом дотронулась рукой до его лба, чтобы разгладить морщинки. Они ещё не особенно много говорили о событиях во время затмения. Ни о Вайате и о других человеческих мальчиках, ни о битве в крепости Аграмона. И в особенности не говорили о темной силе, пробравшийся в Грету, когда она вышла из портала. Но обеспокоенность в его глазах говорила о том, что им это было необходимо.

Он перехватил ее руку и стал целовать пальцы, выписывая круговые узоры на ее спине своей другой рукой. Его грудь вздымалась с каждым глубоким вдохом так близко к ней, что и она двигалась вместе с ним.

Она была зачарована. Его прикосновения все ещё были чем-то новым для нее, ее тело требовало полнейшего внимания к тому, что происходило. Это походило на благоговейный трепет. Его руки были слишком большими для чего-то изящного, но, казалось, что с ней он хотел попробовать. Ей следовало напомнить ему, что она могла справиться с его силой и мощью, что она не хрупкий цветок, который нужно защищать. Но это можно сделать и позже.

Она посмотрела за него на дверной проем. Была глубокая ночь, и он сидел в ее комнате на ее кровати, но кто угодно мог пройти мимо и увидеть их вместе. Все здесь уже ненавидели ее и за то, что она человек, и за то, что околдовала их короля. Только одно заставляло их терпеть ее присутствие во дворце гоблинов и не давало им сделать с ней что-нибудь — это то, что она была гостьей, но если бы они узнали, как близка она стала с их королем, вероятно, они бы подняли бунт.

— Тебе не следовало приходить сюда. Кто-нибудь может нас увидеть.

Он не сдвинулся, а вместо этого лишь приподнял бровь и взглянул на нее, словно она только что его обидела.

— Твои вопли смогли бы разбудить и мертвого, а мне нужно было просто оставить тебя из-за моих людей?

Раздражение в его голосе почти заставило ее забыть кровь, дым и крики из ее кошмара. Она улыбнулась и склонила голову, как раскрасневшаяся школьница. Странно, но встречи с королем-гоблином в этом параллельном мире заставляли ее чувствовать себя обычным человеком больше, чем что бы то ни было.

Он зарычал от досады. Было все ещё удивительно, как легко и быстро она пробралась ему под кожу. Еще более удивительным было то, что он позволил ей узнать об этом. Раньше Грета никогда ни для кого не значила слишком много, чтобы залезть под кожу, в нервы или ещё куда-нибудь.

Она никогда не высовывалась и избегала привязанностей. Как для человека на Милене для нее это был единственный выход, чтобы остаться в живых. Ну… Зато она стала очень искусной в обращении с мечом.

А до Милены? Кто вообще мог что-то вспомнить. Возможно, были люди помимо ее семьи, кто скучал по ней, когда она пропала, но у нее было всего несколько друзей, а парня не было. Грета никогда не была самым популярным подростком или самым умным, или самым весёлым. Она была всего лишь ещё одним лицом в толпе школьных коридоров.

Айзек пальцем поднял ее за подбородок.

— Ты в порядке?

Она зажмурилась от нежности в этих трёх словах.

— Эти сны приходят все чаще, — призналась она. Она прикусила язык, чтобы не рассказать ему, как трудно становится контролировать эту темную силу внутри нее. — Иногда я вижу лицо Дрю в круге, а иногда нет. Иногда там есть Вайат, и он что-то кричит мне, но я не могу понять, что, — ее передернуло от нахлынувших воспоминаний.

Аграмон.

«Он крепко хватает ее, впившись ей в плечо. Она уверена, что каждый его коготь вонзается в ее кожу и даже в кость. Боль проникает все глубже и глубже, словно ледяные реки в ее венах, она добралась до ее груди, и Грета думает, что такое же чувство, наверное, возникает при сердечном приступе.»

«Он затягивает ее глубже в поглощающую темноту, их связывает клятва бесконечности, но другая реальность врывается в этот хаос с голосом Айзека, который зовёт ее…»

— Ты беспокоишься о своих друзьях, — сказал Айзек. Он убрал ей волосы за ухо. Она кивнула, но это не беспокойство подпитывало ее сны, и они оба знали об этом. — Мы ещё не нашли их следов, — сказал он. — Но я пошлю Сиону снова прочесать лес.

Она сглотнула. Это ей следовало пойти, и у нее была возможность ускользнуть несколько раз, чтобы присоединиться к поисками, но Айзек волновался, когда она уходила одна, а она знала, если появится Айзек, Вайат ни за что не позволит ей найти их.

— Ты всегда в моих снах, — сказала она с улыбкой. — Настойчивый, резкий и приказывающий мне вернуться к тебе.

— Никто не посмеет ослушаться короля гоблинов, — ухмыльнулся он. — Что ещё? Не хочу, чтобы ты боялась.

Она сжала губы и вспомнила черноту, наполненную тишиной оборвавшихся криков. Портал не был сном, и, когда она возвращалась в него каждую ночь, невозможно было не думать, что она застряла в нем навечно.

Сны различались. Иногда она дотягивалась до Айзека, но рука соскальзывала, а иногда она вообще не могла до него дотянуться. А в самые ужасные ночи она… убивала его.

В конечном счёте, она оказывалась одна. Всегда одна.

Сначала она винила кошмары за то, что не могла хорошо выспаться, потом она винила свой недосып за то, что появлялись кошмары. Какой у Милены эквивалент поговорки о курице и яйце?

— Нет, здесь что-то другое, — сказала она. — Не что-то весомое. Просто кажется, что оно провоцирует…

Они оба знали, что провоцировалось, когда Грета теряла контроль. С тех пор как Айзек вытащил ее из портала Аграмона, она перестала быть прежней. Поначалу это случалось, только когда она спала, и к счастью, Сиона каким-то образом чувствовала это и всегда прибегала, чтобы вытащить Грету из этого.

Но это становилось сильнее, оно все легче находило дорогу наружу — теперь даже иногда, когда она бодрствовала.

— А что, если мы поедем в мой домик, только мы вдвоем? — сказал он.

Когда Айзек впервые привез ее туда, она не поняла, почему он предпочел остаться одному с ней в крошечном каменном домике, который раньше был охотничьей сторожкой его отца, в то время как к его услугам был целый замок с прислугой и всем остальным. Там не было осуждающих взглядов, кривотолков и ожиданий.

Но он ошибался, если думал, что их проблемы исчезнут, если они убегут.

— Ты нужен своим людям здесь.

Она знала, что он больше не мог оставаться там, не теперь, когда пытался принять свои обязанности в качестве короля гоблинов и сделать это так, как хотел бы его отец.

— Мы найдем способ прекратить кошмары, — сказал он. Если бы только ей пришлось с мечом в руках встретиться с реальным врагом вместо необъяснимой темной магии, она могла бы разделить его уверенность. Он улыбнулся. — Я уберегу тебя, даже если мне придется приходить и проводить с тобой каждую ночь в этой постели.

— О, нет. Ты думаешь, все может быть так серьезно? — она притворилась встревоженной, но не смогла сдержать ухмылки.

Его глаза сверкнули в полумраке.

— Король должен принять все необходимые меры предосторожности.

Она надеялась, что он был прав в том, что есть способ прекратить это. Он был таким уверенным, он должен быть прав, разве нет?

Она положила руку ему на плечо и поднялась на матрасе на колени, затем слегка прикоснулась своими губами к его. Он не стал мешкать, а вместо этого наклонил голову и захватил ее губы целиком. Он поцеловал ее с жгучим отчаяньем, которое заставило сжаться ее живот, а сердце забиться сильнее.

Его рука легла ей на талию, и он сильно прижал ее к себе. Другой рукой он зарылся в ее спутанные волосы. Она вздрогнула от соприкосновения его длинных острых зубов с ее верхней губой. Он поцеловал ее. Она ответила ему тем же, и его язык скользнул внутрь, чтобы попробовать ее язык.

Она застонала, и ее пальцы подогнулись. Она чувствовала все. Покатость его твердого бицепса, складки на ткани, скрывающей его под ее пальцами. Она чувствовала даже крошечное пространство, остававшееся между ними.

Она все ещё не могла привыкнуть к прикосновениям. К поцелуям. Это было потрясающе и одурманивающе, и заставляло весь ее мир меняться каждый раз, но это все ещё было ненадёжно. Доверие не было ее сильной чертой и не было стилем поведения. Она провела три недели в замке гоблина под присмотром и защитой Айзека — сходя с ума от бездействия — и никто из его людей, казалось, не стал ближе к тому, чтобы принять ее.

Ее внимание привлек проблеск света в коридоре. Скрепя сердце, она отодвинулась и выставила руки между ними. Показалось, что тени в коридоре сместились. Кто-то был снаружи?

— Не беспокойся, — сказал он. — Никто ничего не скажет, даже если узнает, что мы здесь вместе.

— Они не скажут этого тебе в лицо, но пойдут сплетни.

Он замолчал.

— Тебя кто-то ославил?

— Ославил? Что за древнее слово? — она потянула на место свою рубашку. К изумлению Айзека она все ещё упрямо продолжала носить свои охотничьи вещи и днём и ночью, хотя здесь был целый шкаф женских платьев и всяких вещиц, ожидающих, что кто-нибудь проявит к ним интерес. — Не беспокойся, я сама могу с этим справиться, — она также держала под подушкой кинжал.

Только сейчас она вспомнила ещё одну причину, почему он не должен быть в ее комнате.

— Кода ты вернулся? — спросила она. — Я думала, что тебя не будет, как минимум, ещё одно новолуние.

На нём была дорожная одежда, и от него пахло потом и этими уродливыми миленскими лошадьми, которые на самом деле не были лошадьми. Должно быть, он пришел прямо к ней.

— Если бы ты пустила меня в свой сон прошлой ночью, я бы рассказал тебе о смене планов.

— Не нужно так язвить, — сказала она.

Она никогда не могла удерживать его вдалеке от своей головы на сто процентов, но старалась обрести контроль над своим подсознанием. Не только для личного пространства, но и потому что это мог быть единственный способ, чтобы удержать тьму внутри нее от заражения всего вокруг.

Она вспоминала Люка, который нашел ее на снегу, когда Грету выбросило на Милену, и учил сражаться и выживать. Он ходил в свой священный круг в лесу каждый день, чтобы соединиться с Великой Матерью, и недавно она решила самой попытаться медитировать, чтобы посмотреть, подействует ли это на нее. Казалась, что это действует там, где это было связано со способностью Айзека, однако, на ее кошмары это никак не повлияло. Пока что ничто не могло отогнать их.

Не то чтобы вторжение Айзека в ее сознание было нарушением границ, как она однажды решила. Правда состояла в том, что с ним она могла расслабиться так, как нигде на Милене. В снах она вспоминала, каким юным он на самом деле был. С него спадала мантия королевских обязанностей, и он делился с ней своими надеждами, мечтами и планами на будущее.

— Так что там произошло? Что ты выяснил? — спросила она, не забывая об открытой двери и говоря тихо.

— Просто недопонимание, которое я смог устранить без лишнего шума.

— Если это было настолько незначительным, зачем потребовалось личное присутствие короля?

— Я был смещен со своей должности после принятия трона отца. Люди заслуживают узнать своего нового короля. Они заслуживают моих личных заверений, что все в порядке и под контролем.

Она прикусила губу.

— Но мятежи все равно возникают.

— Небольшие стычки тут и там всегда бывают во всех королевствах, но мне уже давно нужно было поговорить со своими людьми. Я исправляю это, чтобы все было хорошо для нас обоих. Вот увидишь, — он провел пальцем по ее носу от переносицы.

Она открыла рот, чтобы возразить, но в комнату проник звук скрипнувшей где-то внизу замка двери. Она схватила его за талию, и ее голос опустился до еле различимого шёпота:

— Ты бы рассказал мне, если бы все эти проблемы были из-за меня? Если твои люди восстают, протестуя, потому что их король в открытую ухаживает за человеком?

Ее беспокойство заставило тьму в ней зашевелиться и извиваться. Она задержала дыхание и сосредоточилась на том, чтобы успокоить ее.

— Никто бы не посмел возражать моему выбору пары, — его голос стал грубым и надтреснувшим. — Любой представитель любого королевства, который только попытается, будет…

Она стала беспокоиться уже за него. Его глаза начали мерцать, а все тело стало увеличиваться, распространяя волны ярости, взявшейся, как казалось, из ниоткуда.

— Айзек, успокойся, — прошептала она.

Такое случалось уже не в первый раз. Казалось, что после затмения ему труднее стало контролировать свои лунные циклы. Он бы отмахнулся от ее заботы, но и она бы не отпустила его. Она все время беспокоилась. Беспокоилась, что проблемы в его провинциях были по ее вине, беспокоилась, что тьма внутри нее каким-то образом провоцировала его звериную сущность. Беспокоилась, что это маленький пузырь счастья, которое они нашли после затмения, окажется недолговечным и скоро лопнет.

Его прерывистое дыхание успокоилось, когда она стала нашептывать ему на ухо и позволила своим рукам скользить по его плечам и предплечьями и обратно. Она надеялась, что это успокаивало, но замерла, чтобы отвлечь его.

Он склонился над ней и снова поцеловал, итак… Отвлечь, чтобы победить.

Она понятия не имела, сколько прошло времени, прежде чем ещё один звук снаружи заставил его поднять взгляд снова. Она прикоснулась пальцами к своим распухшим губам и с трудом сглотнула. Его глаза вспыхнули, когда он увидел это.

— Тебе, вероятно, лучше уйти, — с сожалением произнесла она. — Кто-нибудь может нас увидеть.

Он поцеловал её ещё раз, не теряя присутствия духа. Простой быстрый поцелуй в губы, который соблазнил больше, чем следовало, и заставил потянуться за Айзеком, когда он отодвинулся и встал с кровати.

— Я пришлю Сиону к тебе утром, чтобы убедиться, что ты не удерешь до торжественного ужина. Ты присоединишься ко мне, ты не против?

— Для чего я тебе там нужна?

— В поездке по провинциям я осознал, что уже очень давно мое сердце совершенно определенно занято, и мои намерения к тебе серьезны.

Она всполошилась:

— Подожди, что? Что это значит?

— Я хочу, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что ты значишь для меня, и чем скорее я заявлю об этом публично, тем скорее им придется признать тебя.

Значило ли это, что она права, и все его проблемы из-за нее? Она вцепилась в смятые одеяла.

— Хм, а ты уверен, что это заявление приведет к тому, к чему ты хочешь? — она вздрогнула, представив замок, полный жителей Милены с факелами и вилами, восставших против них двоих. Неудивительно, что он подумал, что она может удрать.

— Не беспокойся, — уверил он ее с по-настоящему королевским высокомерием. — Все получится.

Свежо предание.

Глава 2

Тяжёлая длинная юбка зашелестела от соприкосновения с чулками Греты, когда девушка отвернулась от рябого зеркала, повешенного на продуваемую стену замка, вероятно, миллион лун назад.

Грета с отвращением, граничащим с тошнотой, посмотрела на ярды шерсти богатого бордового цвета, спадающей волнами от талии, ощущая себя полной пустышкой. Она приподняла юбку по бокам.

— Какого черта я позволила им уговорить себя надеть это снова?

Сиона, которая тоже была в платье вместо своего обычного охотничьего облачения, вскинула голову и с улыбкой оглядела Грету с ног до головы.

— Ты выглядишь так…

Грета всплеснула руками.

— Я выгляжу как полная идиотка, вот как.

— Ты выглядишь нежно.

— Ты имеешь в виду прилично?

Сиона рассмеялась.

— О, нет, подруга, не совсем. Но эта твоя жёсткая сторона охотника за головами в таком цвете стала немного мягче, ты так не думаешь?

Грета надулась и развернулась, чтобы снова взглянуть в зеркало. Она могла бы привыкнуть носить такие платья. Это было не так плохо, не так ли?

Нет, это было неплохо, пока она не встала рядом с Сионой и не начала сравнивать себя с ней.

Грета была выше среднего роста, но Сиона все равно возвышалась над ней. К тому же Грета была до скуки бледная со светлыми волосами, в то время как глаза Сионы имели выразительный аметистовый оттенок, а волосы были цвета воронова крыла так же, как и у ее кузена, короля гоблинов. Вовсе не помогали Грете и темные круги под глазами от беспокойного сна. Необычного покроя платье только заставляло ее ещё больше почувствовать себя самозванкой на Милене, в то время как Сиона выглядела царственно, элегантно и просто идеально.

Сиона подошла сзади и встретилась с ней взглядом в мутном зеркале.

— А почему, собственно, нежность — это хорошо? — спросила Грета. С каждой секундой она все больше разуверялась, что это сработает. Нарядив ее и продемонстрировав перед народом — даже при условии, что всех накормят и защитят от природной стихии на вечер — нельзя было заставить забыть их, кем, или чем, она являлась.

— Людям Милены было бы легче принять тебя, если бы ты не так сильно защищалась. Это не поможет стать им ближе к тебе, знаешь ли.

Она разгладила юбки на бедрах. Это был первый раз, когда она заметила, что у нее в принципе есть бедра. Ее обычная одежда всегда была предусмотрительно широкой по нескольким причинам… И ни одна из них никак не была связана с дамской щепетильностью, все было нацелено на выживание. Перед тем как прийти в замок с Айзеком, она каждый день заботилась о том, чтобы никто не раскрыл в ней человека. Выживание предусматривало, что она всегда должна быть начеку. А теперь Айзек и Сиона хотели, чтобы она поверила, что она в безопасности, что ее охраняли, но как можно отказаться от привычки, так долго спасавшей ее жизнь?

Она фыркнула.

— Ты же на самом деле не веришь, что платье может каким-то чудесным образом все изменить, так? Любому хватит лишь взгляда на меня в этом наряде, чтобы понять, что это мне не подходит.

— Я была здесь, когда портниха снимала с тебя мерки. Это традиционная одежда, и она идеально тебе подходит, — Сиона положила свою руку на рукав платья Греты, чтобы ощупать материал. Он был лучшего качества, чем ее обычная одежда, но его все ещё можно было считать грубым по сравнению с шелком и сатином, которые она помнила из далёкого прошлого. У Милены могло быть множество всяких богатств, но лучшее качество здесь нельзя было сравнить с качеством в человеческом мире, откуда она пришла.

— Я с тобой не об этом говорю, и ты знаешь это, — она развернулась от зеркала, и Сиона сделала шаг назад.

Ей недоставало остальной маскировки. Лучше бы она предстала в образе ненастоящего эльфа, чем гоблинской… Кого? Девушки? Она могла бы поспорить, что многие жители Милены использовали бы другое слово.

Слава богу, никто не говорил ей этого в лицо. Ее не заботили их мысли, но так же она не хотела быть повинной в причинении боли Айзеку, а если бы он услышал, что кто-то обижал ее, принял бы это за личное оскорбление.

— Я действительно понимаю, что ты чувствуешь, — прошептала Сиона, теребя складку на собственном платье.

Грета покачала головой.

— Очень в этом сомневаюсь, — она взмахнула рукой, чтобы указать на врождённое совершенство Сионы. — Взгляни на себя. Ты красивая, сильная и, что самое главное, так случилось, что ты урождённый представитель Милены, — потом она показала на себя. — Я никогда не смогу выглядеть как ты или быть похожей на тебя, и всем это известно. Они ненавидят меня, и никогда не позволят мне забыть об этом.

— Есть те, кто скажет, что я не принадлежу этому месту. Этому и любому другому.

Грета удивлённо ахнула.

— Что? Почему?

Взгляд Сионы затуманился. Грета подошла к ней, удивлённая грустью и болью, исказившими ее лицо.

Сегодня в первый раз Сиона поделилась чем-то личным. Грета не хотела допытываться, но если Сионе нужно было выговориться, Греты хотела бы быть рядом. Так поступают друзья… Полагала она. У нее, на самом деле, их не было много.

— Ты думаешь… В смысле, если ты хочешь поговорить об этом, тогда я… — она с шумом выдохнула от неловкости и пожала плечами. — Ничего страшного, если ты не хочешь говорить об этом, но если тебе нужно…

Сиона выглядела такой же смущенной, но сказала:

— Король не упоминает о моей матери из уважения к моему желанию, но…

Грета знала, что мать Сионы умерла, когда та была еще маленькой, и больше ничего. Было ли это из-за тайны, скрывающей обстоятельства ее смерти?

— Что но? — Грета положила свою руку на руку Сионы.

Через мгновение она сказала:

— Мой отец был братом последнего короля гоблинов, а моей матерью была фейри.

У Греты ком встал в горле, но она ничего не сказала, просто сжала руку подруги, призывая ее продолжить.

— Судя по всему, король надеялся, что союз моих родителей будет символом альянса между расами гоблинов и фейри, но другой его брат не смог этого понять и, в конечном счёте, собрал последователей, разделяющих это мнение.

Грета взглянула на высокие скулы и изящные черты лица, которые, как она теперь понимала, выдавали наследие фейри в гоблине. Она уже подозревала, что Сиона была не совсем гоблином. Но наполовину фейри? Сложно было представить, что фейри и гоблин смогли найти достаточно общего друг с другом, чтобы, ну… Вы понимаете.

— Ты говоришь об отце и дядях Айзека? — не секрет, что один из дядюшек Айзека был отморозком, убившим собственного брата, но, по всей видимости, был ещё один родственник, о котором она ничего не слышала.

Сиона кивнула.

— После того, как поженились, мои родители стали жить при дворе гоблинов, но если что-то случалось, всегда обвиняли мою мать. Плохой урожай, пропавший ребенок, сильная буря. Все оборачивались и тыкали пальцами в того, кто не принадлежал этому месту, чья магия была сильна и чужда гоблинам.

— Это ужасно.

Быть осужденным за то, что ты не мог контролировать — это Грета тоже могла себе представить.

Сиона слабо ей улыбнулась.

— Когда тело моего отца нашли в лесу, в этом тоже сразу же обвинили мою мать, хотя были кое-какие улики, указывающие на брата короля.

Грета съязвила:

— Ох, из того, что я услышала, можно сделать вывод, что на этом парне пробу ставить негде.

— В конце концов, не нашлось достаточно доказательств его вины, и всем было намного проще обвинить мою мать. Только король гоблинов поверил ей, когда она сказала, что не виновна. Он знал, что она носила ребенка. В итоге, он отказался внимать протестам людей и позволил ей вернуться к фейри вместо того, чтобы дать им казнить ее.

— Полагаю, это было до того, как королева решила закрыть врата Стеклянного Королевства.

Грета никогда не хотела попасть за Лунное Ущелье, где по слухам обитали фейри, но даже если бы и захотела, Стеклянное Королевство было недоступно дольше, чем она жила на Милене.

Губы Сионы сжались в тонкую линию, и она кивнула.

Если этим людям было так легко осудить ни в чем не повинную женщину только потому, что она была другой, что заставляет Айзека думать, что они примут ее?

— Это случилось ещё до твоего рождения?

Сиона кивнула.

— Если ты родилась в королевстве фейри, то почему покинула его? Почему пришла сюда, где с твоей матерью так ужасно обращались?

— Фейри так же не доверяли моей гоблинской крови, как и гоблины не доверяли крови моей матери-фейри. Я была ещё довольно юна, когда… Они изгнали меня. Я пыталась вернуться, но…

— Изгнали? А твоя мать просто стояла рядом и позволила этому произойти?

— Моя мать… — она отвела взгляд, — уже умерла к тому времени.

Быть вышвырнутой, словно какой-то мусор. Не сложно представить, какую брешь это могло оставить в ее самоуважении.

— Это ужасно.

Сиона пожала плечами.

— Меня взял к себе король гоблинов, он запретил всем причинять мне вред. Поначалу это было… ужасно, — признала она, скривившись. — Но со временем стало легче. К счастью, все шло своим чередом, и многие, казалось, забыли, что я наполовину фейри.

Грета сомневалась в этом, но теперь она лучше понимала, почему эта красивая девушка стала охотником — по тем же причинам, что и Грета, чтобы никто не замечал ее. В такой работе присутствовала независимость, чего не хватало многим другим вариантам работы для женщин на Милене. Очень плохо, что теперь все знали, что она была человеком. Независимость, которой она наслаждалась, быстро исчезала, пока она оставалась в замке с Айзеком. Это должно было раздражать ее сильнее, но исследование их отношений занимало бо́льшую часть её внимания в последнее время.

— Единственным гоблином помимо короля, кто действительно принял меня, был мой кузен.

— Айзек.

Сиона кивнула.

— Он никогда не задавал вопросов по поводу моего происхождения. Никогда не осуждал меня за это. И, когда он стал королем, пообещал, что ничего не изменится. Что я всегда буду его семьёй, всегда буду принята в его королевстве.

Грета задержала дыхание.

— Ни у кого из вас не было кучи друзей в детстве, да?

— У нас были мы сами.

Она улыбнулась.

— Я этому рада.

Сиона застыла, словно не желая больше обсуждать это, поэтому Грета развернулась и прошла мимо в огромную комнату к гардеробу.

— Что ты наденешь на ноги, данем?

Она терпеть не могла, когда Сиона так ее называла… И гоблин знала об этом. Грета остановилась и посмотрела на свои ботинки, скрестив руки.

— Мне плевать, как это выглядит. Если ты думаешь, что я надену эти хлипкие туфельки, то можешь забыть об этом, — она указала на пару туфель, оставленных для нее вместе с платьем. — Как я должна буду охотиться в них? Пять минут в гоблинском лесу, и они развалятся. Я получу обморожение.

Сиона вздохнула.

— Ты и не должна в них охотиться. В действительности, ты вообще не должна будешь больше охотиться.

Она стиснула зубы.

— А кто будет выполнять эту работу, если не я? Это место мгновенно заполонится Потерянными.

— Это больше не твоя забота, данем. На Милене и без тебя есть охотники, — ответила Сиона, подбоченившись.

— Не хочу тебя обидеть, но ты не сможешь это делать в одиночку, а слишком многие из других охотников — лишь головорезы-наемники. Они убивают всех подряд, хороших и плохих, за приличное вознаграждение. Не говоря уже о том, — продолжила она, — как ещё мне зарабатывать себе на жизнь? Охота — это единственное, что я знаю в этом мире, — на самом деле, в любом мире.

— Знаешь ли, тебе больше не нужно переживать на этот счёт.

Грета обвела рукой комнату. Она была больше, чем весь домик Люка. В действительности, ее старая кровать больше походила на крысиный коврик, брошенный на пол маленького домика ее патера.

— Это? Это лишь временно. Это все не для меня, и я не могу остаться здесь навечно, но Айзек отказывается вбить в свою упрямую голову, что не все может быть так, как хочет он.

— Но ты ведь не ждёшь, что он потащится за тобой через лес и забудет о своих обязанностях и обязательствах здесь, правда?

— Конечно, нет, — но как ей полностью отказаться от своей независимости, когда она не знает, продлится ли эта безумная штука между ними ещё сколько-нибудь? Когда она даже не знает, что же это за безумная штука такая между ними.

Он планирует объявить всему королевству, что ты важна для него.

Он произнес это слово вчера ночью. Намерения. Но что это значит? Что он хочет целовать ее, но поцелуи не означают, что они обязательно должны провести оставшуюся жизнь вместе. Король не может принимать таких решений, не думая о нуждах своего королевства, а она определенно не была тем, что нужно Милене. Это объявление, вероятно, просто его способ убедить ее, что она будет под защитой.

Она потерла свой лоб.

— Должен быть какой-то компромисс, правда?

Грета потеряла все, попав в это замёрзшее место через портал. Но в последние несколько недель у нее отобрали даже то немногое, что она смогла найти для себя на Милене. Ее человеческие друзья исчезли, маскировка разрушена, а теперь она ощущала, что тьма пожирала ее изнутри.

То, что она подожгла постельное белье прошлой ночью, было не впервые, и она боялась, что может произойти, если рядом не окажется Сионы, чтобы разбудить ее вовремя. Она сжала руки в кулаки в складках юбки.

Крупные пушистые хлопья снега сыпались за окном. Некоторые попадали на стекло и превращались в капли воды, стекающие по толстому зеленоватому стеклу, в то время как другие продолжали кружиться.

— Я должна быть там, — сказала она. — Я впустую потратила целый день, когда могла прослеживать путь мальчиков.

— Прошел уже целый лунный цикл, данем. Что, если…

— Нет. Они там, — сказала она. — И с ними все в порядке. Наверное, в порядке, — теперь она пыталась убедить в этом себя. — Но мне нужно удостовериться в этом, — Грета уперлась лбом в толстое прохладное стекло и устало вздохнула. — Я задолжала им это, если уж на то пошло.

Вайат и другие мальчики пропали после затмения. Грета оставила их в тайной комнате под домиком Люка, перед тем как уйти с Рэем в логово Аграмона, но когда она достаточно окрепла от ран, чтобы вернуться, прошло уже четыре дня. Она и не ожидала, что они будут сидеть там и ждать ее, но она думала, что сможет проследить их путь.

Но каждый раз, когда ей удавалось ускользнуть из дворца, она ничего не находила. Поначалу она не сильно переживала. Вайат был профи, что касалось выживания. Он заботился и прятал тех мальчиков в гоблинской лесу месяцами, и она бы никогда не узнала о их существовании. В действительности, она бы и сейчас не знала об существовании других человеческих детей на Милене, если бы он не решил показаться перед ней, когда нашел ее отрубившейся в лесу.

В дверь постучали. Грета посмотрела через плечо, когда Сиона открыла ее. Один из охранников Айзека что-то прошептал Сионе.

— Что там? — громко спросила она.

Сиона кивнула охраннику, который холодно взглянул на Грету и сдержанно кивнул ей, перед тем как выйти. Сиона, нахмурившись, обернулась к Грете.

— Ничего, о чем тебе следовало бы беспокоиться. Тебе нужно расслабиться и приготовиться к вечерним торжествам, — сказала она.

Грета подбоченилась и недовольно посмотрела на подругу. Если бы у нее был кинжал, она бы захотела вытащить его и продемонстрировать гоблину-охотнице, как она раньше расслаблялась.

— Не надо так. Не надо гладить меня по голове и отсылать в кровать, как ребенка. Что происходит?

Она плотно сжала губы.

— Охрана нашла следы проникновения в замок. Я должна пойти и проинформировать короля.

— Разве ты не говорила, что ворота распахнутся для банкета вечером? Зачем кому-то пытаться прорваться внутрь, когда он может беспрепятственно войти через главные ворота всего через несколько часов?

Она пожала плечами.

— Мы это выясним.

— Хорошо. Помоги мне переодеться, и смогу пойти и помочь вам.

Она покачала головой.

— Все под контролем. Твои навыки будут растрачены впустую ради такой мелочи, — настаивала Сиона. — Скоро начнется банкет, и…

Грета подняла юбки по бокам.

— Сиона, это платье. Ну сколько времени займёт снова потом надеть его? — она повернулась спиной к ней и оглянулась через плечо. — Помоги мне, и я присоединюсь к тебе во дворе.

— Ты всегда будешь такой упрямой?

Она ухмыльнулась.

— Считай это моим тебе подарком.

Ее подруга заворчала, но подошла и расстегнула платье, застегнутое, казалось, на сотню пуговиц на спине. Грета все ещё придерживала пурпурное платье спереди, когда Сиона ушла, расстегнув его сзади. Она услышала, как дверь снова открылась и закрылась.

Ее первой мыслью было, что это Айзек пришел посмотреть на нее. Она в ожидании ухмыльнулась, но потом решила, что, скорее всего, это Сиона передумала встречаться с ней внизу, поэтому она рассмеялась и сказала:

— Да ладно. Мне больше не требуется твоя помощь с этой штуковиной. Иди, а я присоединюсь к тебе через пять минут.

Однако усмешка исчезла с ее лица, когда она обернулась, чтобы выставить Сиону — фигура в дверном проёме принадлежала не ей. И даже не Айзеку.

— Я подумал, ты будешь рада видеть меня, — сказал он.

Она моргнула, но призрак не растаял в воздухе.

— Вайат? — у нее ноги приросли к полу.

Он и бровью не повел, проскользнув в комнату и закрыв за собой дверь. Просто встал и уставился на нее, как и она уставилась на него, словно сам тоже не мог поверить, что это она.

— О, слава богу, ты в порядке, — слова сами слетели с губ, и она, наконец, сделала шаг вперёд. Он сделал то же самое, затем пересёк комнату, заключил ее в объятья и прижал так сильно, что она едва могла дышать. — Я так волновалась! — выдохнула она.

Она почувствовала, как сильно и быстро билось его сердце, а ее колени стали ватными от облегчения. Слава богу, он был настоящим, а не частью ее ночных кошмаров.

Он ещё сильнее прижал ее и наклонил голову к изгибу ее шеи. Она все ещё была так удивлена его присутствием здесь, что не находила слов.

— Ты жива, — прошептал он охрипшим голосом.

Она почувствовала его руки на своей спине, где платье было расстегнуто. Она забыла, что была не одета. У нее перехватило дыхание, когда она просунула руки между ними и прижала платье к груди. Она шагнула назад и прочистила горло.

— Конечно, я жива, и я искала тебя повсюду. Что с вами случилось? Куда вы ушли?

Она заглянула ему в лицо. Линии стали резче, а контуры угловатей, и он похудел. Так изменился с того времени, когда она видела его в последний раз, хотя это на самом деле было не так уж и давно.

Она вспомнила обеспокоенность в его взгляде, перед тем как ушла. Тогда надвигалось затмение, превращающее каждое существо на Милене в свирепое животное. И они с Рэем — импульсивным, нетерпеливым Рэем — собирались в крепость Аграмона, чтобы освободить остававшихся у него пленных мальчиков. Вайату было тяжело оставаться позади, но Джейкоб, Слоун и другие нуждались в нем. А Вайат всегда был надёжным.

— Когда вы с Рэем не вернулись после затмения, мы все подумали, что вы погибли.

Встревожились, она вцепилась в его руку.

— Рэй не вернулся? — он толкнул ее в портал Аграмона, почему-то думая, что оказывает ей услугу, отсылая обратно в человеческий мир. Но когда тьма рассеялась, она вспомнила, что видела, как он убежал. Она просто решила, что он безопасно выбрался из крепости.

В голубых глазах Вайата отразилась опустошающая печаль, словно она только что лишила его последней надежды.

— Не думай о худшем. Он все ещё может где-то прятаться, — настаивала она ради них обоих.

— Да, конечно. Он сообразительный парень, вероятно, он просто где-то залёг на дно, — он был не слишком уверен, но им обоим нужно было отпустить эту ситуацию.

Спустя мгновение он напрягся и посмотрел поверх ее плеча.

— Когда я услышал, что ты здесь, понял, что мне нужно попытаться проникнуть сюда и найти тебя, — он замолчал, его взгляд упал на кровать. — Кажется удобной.

У нее вспыхнули щеки. Хотя она и не должна была что-либо объяснять ему, но она помнила их поцелуй и скрытые в нем вопросы и обещания, поэтому почувствовала себя обязанной попытаться.

— Я была ранена во время схватки с Аграмоном. Король гоблинов спас меня.

Она увидела, что у Вайата напряглись челюсти, но он кивнул.

— Я понимаю. Думаю, я знал, что что-то произошло, кода поцеловал тебя, но…

— Наверное, это было ошибкой, — она знала, что начала краснеть, когда он произнес слово «поцеловал», она почувствовала прилив жара к своим щекам.

— Ты целовалась с ним? Это тоже было ошибкой? — спросил он сдавленным голосом. — Я, по крайней мере, никогда не лгал тебе, не манипулировал тобой и не причинял тебе боль. Можешь ли ты сказать это же и о нем? И сколько уже раз он так делал?

Грета подбоченилась, но лиф стал сползать, и она вспомнила, что платье было расстегнуто. Она снова подняла его.

— Что бы ни происходило между мной и Айзеком — это не твоё дело.

— Ты права. Я не хочу ничего знать, — скривился он.

— Он хороший парень, — все же сказала она. — И из-за него для нас теперь безопасно на Милене. Нам больше не надо беспокоиться о преследовании лишь потому, что мы существуем.

Он недоверчиво посмотрел на нее.

— Ты уверена в этом?

Она отступила назад.

— Да, — убеждено сказала она. — После того как Аграмона изгнали, Айзек выступил перед каким-то советом и свидетельствовал в нашу защиту. Если бы это не было правдой, думаешь, я бы стояла здесь, готовясь к вечеринке, а не сидела взаперти где-нибудь в подземелье?

— Если все так чудесно, тогда почему по лесу рыщут охотники с самого затмения, и почему мне пришлось вламываться в замок как какому-то преступнику?

— А ты пробовал вместо этого постучать в главные ворота? — она скрестила руки. — Ворота закрыты, потому что в королевстве Айзека недавно вспыхнули волнения, — призналась она неуверенно, чувствуя себя несколько виноватой, потому что рассказывала о делах Айзека. — Но они откроются сегодня вечером, так как Айзек устраивает большой банкет, чтобы… э… представить меня своим людям.

Вайат шагнул вперёд и взял ее за руку. Его взгляд излучал злость.

— У меня не было ни хорошей мягкой кровати для сна, ни камина, чтобы согреться в последние недели. Я был там, — он ткнул пальцем в окно, — где и ты была раньше. И позволь сказать тебе, что не важно, как сильно твой парень, король гоблинов, хочет, чтобы это было правдой, его люди и остальная часть Милены даже и близко не собираются забыть о сотнях лет ненависти к человечеству. Если ты предстанешь перед всем королевством сегодня вечером, что заставляет тебя думать, что они не восстанут против вас обоих?

— Этого не произойдет, — отпрянула она. Она так сильно вцепилась в воротник платья, что у нее заболели костяшки пальцев.

— Ты слишком уверена в том, кто сам бы убил тебя голыми руками всего несколько недель назад.

Она сглотнула, покачала головой и посмотрела поверх его плеча на дверь. Могла ли она с уверенностью сказать, что если бы Айзек вошёл сюда прямо сейчас, то встретил бы Вайата с распростёртыми объятьями? Или он бы разозлился?

— Все меняется, — упрямо сказала она.

— Не так сильно. Не обманывайся, — когда она сделала шаг назад, он шагнул вперёд и поднял что-то перед ее лицом. Ей потребовалась лишь доля секунды, чтобы сфокусировать взгляд на золотой цепочке, свисавшей с его ладони. Ее медальон. Он разжал кулак и повесил его ей на шею, мягко касаясь пальцами ее кожи.

Она медленно открыла его и выдохнула, взглянув на фото своих родителей. Вайат осторожно взял ее руку и вложил что-то в ладонь. Она сжала пальцы вокруг округлого и твердого предмета и с трудом сглотнула.

— Он никогда не поймет, кто ты на самом деле. Он никогда не сможет понять, почему ты хранила этот грецкий орех в своём кармане все эти годы. И он не поймет, почему ты попросила меня сберечь только эти две самые драгоценные для тебя вещи во всем этом мире.

Нечестно.

— Ты его недооцениваешь, — сказала она.

— Милена никогда не станет для нас приветливой, — он протянул руку. — Пойдем со мной, Грета. Давай выбираться отсюда, пока не произошло что-нибудь ужасное, чтобы доказать тебе это.

Она сглотнула, проигнорировав его вытянутую руку.

— Я не могу, — ее горло горело огнем, а грудь сдавило. — Я не могу просто так уйти. Он мне небезразличен, Вайат. Мне жаль, но я должна попытаться и сделать это.

— А что, если я скажу тебе, что нашел портал из этого мира?

У нее перехватило дыхание.

— Что? Правда? Где?

— Я скажу тебе, но тебе придется пойти со мной.

Она замешкалась и ощутила чувство вины. Если она уйдет с ним, Айзек будет раздавлен. Все, что он сделал для нее…

Но если она не пойдет, то раз и навсегда распрощается с мыслью попасть домой.

Он опустил руку и отступил.

— Полагаю, это и есть твой ответ, — его голос надломился, словно слезы мешали говорить, и он выглядел таким разочарованным, что она прикусила губу.

Он развернулся, чтобы уйти без дальнейших слов.

— Вайат, подожди, — взмолилась она, моргая, чтобы избавиться от собственных слез. — Тебе не нужно уходить прямо сейчас. Останься и познакомься с Айзеком, и ты увидишь, что…

— Я не могу остаться, Грета. И ты тоже не должна, но у меня нет времени, чтобы убеждать тебя. Мне нужно вернуться обратно.

Он казался больше, чем просто разочарованным. Он казался обеспокоенным.

— Что происходит? — она ощутила, как сквозь ее грусть проникли подозрение и страх. — Вайат, что-то не так? Где мальчики?

Стук в дверь испугал их обоих. Вайат развернулся, и внезапно в его руке оказался кинжал.

— Вайат, нет! — она взяла его за запястье и потянула назад. Он отдёрнул руку.

Внутри что-то заклокотало, словно облако пепла, поднимающегося к поверхности. Она зашипела и закашлялась, в глазах помутнело, а пальцы стало покалывать от жара.

Вайат ахнул и отпрянул в сторону в тот момент, когда Сиона вошла в комнату.

Она поняла, что произошло за один удар сердца. Она очень медленно закрыла дверь за собой и оперлась об нее спиной.

— Тебе требуется помощь, данем? — спокойно спросила она, изучающе глядя в лицо Греты.

Грете было сложно сосредоточиться. Все зудело и жгло, словно под кожей бегали огненные муравьи. Грета взглянула на Вайата, беспокоясь, что он может увидеть то, что она пыталась скрыть ото всех. Он схватился за своё запястье, на лице его было выражение замешательства. О, Боже. Его кожа была красноватой, словно от ожога?

Грете передалась невозмутимая уверенность Сионы, и, наконец, показалось, что контроль вернулся к ней, и она подавила опасную энергию. К счастью, Вайат, похоже, был больше обеспокоен гостьей и не заметил ее состояния.

Она сглотнула.

— А что ты сделаешь, Сиона? Убьешь опасного человека для меня? — пошутила она, но Вайат не нашел это смешным.

Сиона скрестила руки.

— Я думала, что тебе нужна помощь скорее с этим платьем, — ответила она с улыбкой.

Грета сжала руку Вайата.

— Это Сиона.

— Кто она? Гоблин или фейри? — спросил он, озадаченно оглядывая охотницу.

— Это друг, — строго сказала Грета и с укором посмотрела на Вайата. — Друг, который спас мне жизнь и помогал мне искать вас все это время.

Вайат поймал ее взгляд и вспыхнул и немедленно извинился, потому что в нем возобладали манеры бойскаута.

— Приятно, э, познакомиться, данем.

— Рада видеть, что ты, наконец, нашелся, долем Вайат, — ответила Сиона своим самым невыразительным голосом охотницы, но ее взгляд заискрился от изрядной доли интереса, пока она оглядывала его с головы до ног. — Чем мы можем помочь тебе при при восходящей луне?

Он проигнорировал вопрос и повернулся спиной к любопытной зрительнице.

— Что бы с тобой ни происходило, — он посмотрел на ее руку, словно та могла метать огненные шары, что ж, он не был так невнимателен, как она надеялась, — мы сможем справиться с этим вместе.

Она покачала головой.

— Это не… Ничего не происходит, — она попыталась сказать достаточно убедительно. — Мне просто нужно попытаться.

Его взгляд ожесточился, и он произнес так тихо, чтобы смогла услышать только она:

— Я больше не могу тратить время, чтобы уговаривать тебя пойти со мной. Но, пожалуйста, не доверяй им, Грета, — взмолился он. — Не доверяй никому.

— Вайат, никто здесь не…

— Просто будь осторожна, — торопливо сказал он. — Я буду ждать две ночи, перед тем как отвести мальчиков к порталу, — он провел пальцем по ее голому плечу, шее, потом положил ладонь ей на щеку, она почувствовала его огрубевшую сильную руку на своей пылающей коже. У нее задрожали веки, и она прикусила губу. — Если ты передумаешь, или если я понадоблюсь тебе, я приду, хорошо?

Она выдохнула и кивнула. Что это было? Если он нашел дорогу домой, а она останется здесь… Значит ли это, что она больше никогда его не увидит?

— Вайат, — прошептала она охрипшим от эмоций голосом. Не уходи. Не оставляй меня.

Она не могла произнести этого. Он был прав в одном: он никогда не будет принадлежать Милене. Здесь его ничего не держало.

«А насчёт меня он тоже прав?»

Обманывала ли она себя в том, что все может измениться, что этот мир примет ее, и они с Айзеком смогут быть счастливы вместе?

Его рука скользнула по ее шее сзади. Он собирался поцеловать ее.

Нечестно.

Грета с шумом втянула воздух и отстранилась от него. Айзек заслуживал лучшего. Вайат заслуживал лучшего.

Она уперлась рукой в его грудь с достаточной силой, чтобы дать ему понять, что поцелуй не был вариантом.

— Ты станешь отрицать, что чувствуешь что-то между нами? — спросил он.

Ему нужно было идти, и ей уже было слишком трудно отпустить его.

— Конечно, нет, — сказала она. — Но время для нас…

— Истекло?

Поддавшись эмоциям, она обняла его за шею свободной рукой.

— Будь осторожен, — прошептала она.

Он сильно прижал ее к себе.

— Узнав, что ты не умерла… Я, по крайней мере, должен был попытаться, правильно? — прошептал он. Оступив, он криво ей ухмыльнулся. — Кто знает, может быть, я вообще никуда не уйду, если не смогу выбраться из этого замка.

Она посмотрела вниз на себя. Она что, правда стояла все это время с расстегнутым платьем?

— Дай мне минутку, и я провожу тебя до ворот.

Сиона вмешалась:

— Король гоблинов ожидает твоего присутствия в зале, данем, — она склонила голову и улыбнулась Вайату. — Но я лично прослежу, чтобы долем Вайат добрался до главных ворот без происшествий.

— Спасибо, Сиона, — она снова повернулась к Вайату. — Не все здесь хотят нам навредить. На Милене есть люди, которым можно доверять.

Он выпрямил плечи и опустил руки.

— Надеюсь, ты права.

От него повеяло холодом, когда он развернулся и вышел через дверь, подняв голову высоко, словно ожидая, что Сиона поведет его прямо в темницу, неважно, что она пообещала.

Он не оглянулся.

Глава 3

Грета снова оказалась одна, и она почувствовала это по многим причинам. Развернувшись к окну, она попыталась выглянуть тут и там, но она была не в той части замка, чтобы видеть ворота.

— Прекрасный вид.

Она развернулась на звук глубокого голоса Айзека. Внутри все сжалось, и сердце ускорилось. Не важно, были ли у нее сомнения, как часто они с ним ссорились, или каким несносным он был, его голоса было достаточно, чтобы напомнить ей, почему она продолжала верить, что все, через что им приходилось проходить, стоило того.

Он оперся плечом на дверной косяк, внимательно рассматривая ее, что для нее все ещё было непривычно. Его глаза осветились от вспышки удовлетворения, а на губах заиграла улыбка, стоило ему увидеть это дурацкое платье.

— О, нет. Не вздумай привыкать к этому, — предупредила она, упершись одной рукой в бедро, когда по телу распространилось тепло, словно приливная волна. — Не знаю, что ты задумал, но тебе лучше даже не начинать думать, что сможешь указывать мне, что надевать каждый день.

Он ухмыльнулся и подошёл ближе. Это не к добру. Дразнящему и харизматичному Айзеку всегда было сложнее сопротивляться, чем угрюмому и ворчащему.

Он остановился в нескольких шагах от нее. Она увидела хрустящую белую льняную рубашку под богато вышитым плащом — кардинальная перемена после вчерашней грязной одежды для поездок.

Его волосы были слегка влажными, но все равно пахли сосной и костром. Это ничто не могло изменить. Это было его неотъемлемой частью. Этот запах каждую ночь сопровождал ее в постели.

— Проклятье, ты выглядишь хорошо, — у нее пересохло во рту, и она не смогла отвести взгляд. — Король до кончиков пальцев.

У него по лицу расплылась глупая ухмылка, и у нее раздулась грудная клетка от гордости. Это было словно неожиданный лучик света… ну… ей нравилось, что она была единственной, у кого это получалось. Без сомнений, этот особенный парень не испытывал недостатка уверенности и надменности, но она была единственной, кто зажигал игривый огонек в его глазах. В действительности, она делала его… счастливым.

— Во сколько неприятностей ты смогла вляпаться сегодня? — спросил он с улыбкой.

— Ни во сколько, — фыркнула она. — Я сидела здесь, изнывая от скуки, пока твои люди тыкали в меня пальцами и подстрекали.

— Тебе нужно начать думать о них, как и о твоих людях тоже, — сказал он в качестве напоминания о том, что он собирался сделать сегодня на банкете, это сработало.

Она прикусила губу, которую уже итак изрядно пожевала. Ещё какое-нибудь волнение — и она могла совсем сгрызть ее.

— Ты уверен, что это хорошая идея? Я имею в виду, рассказывать о нас? Разве мы не можем позволить им самим понять это? Ну, понимаешь, как нормальные подростки и все такое? Сомневаюсь, что даже здесь на Милене другие пары чувствуют необходимость делать официальное заявление о своих отношениях.

Он дотянулся до ее руки и привлек ближе. У нее запорхали бабочки в животе, и она с улыбкой подошла. Ей все ещё сложно было доверять кому-то настолько, чтобы подойти без защищающего ее меча, но с Айзеком она могла это сделать. С ним это стало практически естественным, в каком-то роде освобождением. И насколько сильно он выводил ее из себя большую часть времени, настолько же она не могла противиться возможности прикоснуться к нему.

— А кто сказал, что мы похожи на другие нормальные пары, — он склонился к ней и понизил голос, — из какого-то другого мира?

Она подняла лицо, приглашая его прижаться к ней губами. Он заявил на нее права глубоким, страстным поцелуем, от которого у неё снова и снова перехватывало дыхание. В считанные секунды она растворилась в нем. Она даже забыла о дурацком платье, пока не поняла, что единственное, что удерживало его на месте, это их плотно прижатые друг к другу тела.

— Если ты хочешь, чтобы я была послушной, скажи мне настоящую причину, почему так необходим этот банкет, — прошептала она, поднимая ткань на плечи, когда он отодвинулся от нее. — Зачем нам это сейчас?

Он улыбнулся и провел пальцем по ее ключице точно так же, как всего несколько минут назад это делал Вайат. Ее щеки покраснели от чувства вины.

— Это лучший способ собрать сразу столько людей, и так я смогу обратиться ко всему королевству, — он слегка подтолкнул ее, чтобы она повернулась, и начал застёгивать пуговицы на ее платье. Она благодарно улыбнулась ему через плечо, но прикосновение его пальцев заставило ее покрыться мурашками.

Так глупо, ведь это не было особо интимной частью ее тела, но его прикосновения все ещё были для нее в новинку.

Задержав дыхание, она сосредоточилась на том, что он делал, с ужасом ожидая, когда же он дойдет до последней пуговицы. Но он тянул время, и это было, наверное, ещё хуже, потому что каждое прикосновение приносило как муку, так и наслаждение. Наконец, он перекинул через плечи вперёд ее толстые косы и наклонился, чтобы поцеловать в чувствительные места, прямо под мочками ушей.

Она знала, что ее лицо было пунцовыми, когда развернулась, и полагала, что то же творилось и со всем телом, потому что чувствовала жар везде от головы до пят.

Она откашлялась и попыталась вспомнить, о чем они разговаривали.

— Ты с такой уверенностью собираешь всех в ограниченном пространстве, ты думаешь, что выложить им новость, что их король встречается с человеком, это хорошая идея? — у нее вспотели руки от одной только мысли об этом, и она стиснула их в складках юбок. По крайней мере, в одном эти складки были полезны. — Что, если мне подождать в стороне с мечом наготове? Ну, в смысле, если что-то пойдет не так.

Он покачал головой.

— Ты бы предпочла, чтобы все в комнате жаждали твоей крови, да? По крайней мере, ты тоже знала бы, как с этим справиться.

Она застонала. Может быть, он был прав. Может быть, ей только показалось, что у него напрягались плечи, когда бы он ни возвращался после урегулирования небольших стычек в его землях. Может быть, ее тревога из-за всего этого была из-за ее собственных неуверенности и сомнений.

— Я хочу, чтобы ты была рядом со мной, — он потянул ее за одну из кос. — И не бери с собой меч. Хочу, чтобы сегодня мои люди увидели тебя такой, какая ты есть.

— Меч — это часть меня, Айзек. Не думай, что из-за того, что я проболталась тут несколько недель, что-то изменилось, — предупредила она.

— Я хочу, чтобы они увидели не грозную охотницу, а ранимое существо, какое видел я.

— Что ж, тогда ты будешь единственным, кто это видел, — она скрестила руки. — Но это твой праздник, если хочешь, можешь и умереть.

Он отпустил ее волосы, потянув их перед этим.

— Доверие, о котором мы говорили раньше… Ты не знаешь, что это значит, так?

— Ладно-ладно. Просто скажи, когда мне появиться, и я буду вовремя.

— Не думаю. Я больше не спущу с тебя глаз до банкета. Ты спустишься по лестнице вместе со мной.

Она ухмыльнулась.

Снова вернулся деспотичный король гоблинов.

— И кто теперь не умеет доверять?

Глава 4

Когда они вышли из комнаты Греты, на верху лестницы их ожидал один из слуг Айзека, Сорен. Обычно его нос картошкой был высоко задран, когда он замечал ее, а огромные ноздри раздувались, пока он обдумывал варианты, как заставить ее исчезнуть. По крайней мере, это единственное, что приходилось ей в голову насчёт его мыслей, потому что он ни разу не снизошёл до разговора с ней.

Сегодня его лицо старательно ничего не выражало, когда он поприветствовал Айзека низким поклоном.

— Все готово, — констатировал он.

Айзек кивнул и повернулся к Грете.

— Ты готова, — это был не вопрос.

Она не возразила. Она бы не стала ставить его в неловкое положение, признаваясь в страхе, из-за которого ее ноги практически приросли к полу.

Он протянул ей руку. Она бы предпочла идти, не дав людям повод думать, что ей нужно опереться на него для поддержки, но так говорила старая Грета. Новая Грета взяла его руку, потому что они шли на это вместе, и демонстрация согласия и решимости будет решающим фактором, чтобы пройти через все.

Снизу лестницы коридоры и комнаты были забиты людьми. Внезапно что-то полетело прямо ей в лицо. Она поймала это в дюйме от своего носа.

Ее кожа зашипела. В голове запульсировало. Она наклонилась и схватилась за грудь, потому что внутри поднималась магия, словно желчь, горячая и горькая. Очевидно, что всплеск силы произошел рефлекторно, когда она оказалась в опасности, или когда ее тело решило, что она в опасности — вероятно, поэтому так происходило чаще всего в ее кошмарах.

Не сейчас. Это не может случиться сейчас.

— Грета! — голос Айзека оказался низким и хриплым, напряженным, как и каждая мышца в его теле.

Она моргнула. Он с трудом справлялся со своими демонами, почти так же тяжело, как и она со своими. Она услышала сильную обеспокоенность в его голосе и увидела автоматически выступившие из его пальцев когти при первых признаках ее страдания.

Нет, нет, нет.

Она удвоила свои старания по обузданию магии, затопляющей ее, грозящей высвободиться наружу. Она не могла позволить, чтобы из-за ее слабости Айзек стал Потерянным.

Сдерживание магии приносило боль, словно от проворачивая в животе клинка, или как от смертельной болезни, методично разрушающей все жизненно-важные органы и оставляющей на своём пути лишь черную сажу.

Она схватилась за запястье Айзека.

— В меня не попали, — сказала она быстро. — Я в порядке, — она с трудом сглотнула и постаралась сосредоточить взгляд на чем-нибудь вокруг. Предмет в ее руке был не чем иным… как куском засохшего хлеба.

Невдалеке стоял ребенок-гоблин не выше ее талии и трясся как лист на ветру, удерживаемый руками Сорена за плечи от побега. Просто ребенок. К счастью, Айзек заметил ребенка примерно в то время, как она почувствовала, что волны его ярости начали заметно спадать.

— Тебе больно? — он спрашивал не о хлебе.

— Все под контролем, — пока. Если, как она подозревала, магия проявлялась, когда она испытывала стресс или ощущала угрозу, а лунная фаза Айзека влияла на него сильнее, когда он чувствовал подъём магии в Грете, то эта комбинация походила на бомбу, чей фитиль все укорачивался и укорачивался. Хотя, конечно, они не могли избежать всех неудобных ситуаций, которые происходили.

Ей действительно необходимо было избавиться от темной силы раз и навсегда. И как можно скорее.

Айзек подал сигнал Сорену, не отпуская ее от себя.

— Приведи ребенка сюда, — приказал он. Его голос был грубым в полной тишине, повисшей в коридоре, но он сжал ее руку, скрытую в складках юбки.

Мальчик вышел вперёд, опустив голову так низко, что его подбородок касался груди. Айзек встал перед ним, огромный и пугающий. Он взял у Греты из рук кусок хлеба и протянул его. Он терпеливо ждал, пока мальчик посмотрит на него.

— Кажется, это выскользнуло из твоих рук. Хорошо, что мой друг поймал это для тебя.

Мальчик взглянул на нее огромными круглыми глазами, полными страха. У нее сдавило грудь, и она улыбнулась так открыто, как могла. Она бы никогда не обвинила ребенка за то, что он скопировал увиденные действия взрослых — не то, чтобы она собиралась рассказать Айзеку, что это был не первый инцидент, когда ей в голову швыряли куски еды.

— Почему ты не пошёл в зал и не нашел поесть чего-нибудь получше чёрствого хлеба?

Ребенок сник, и где-то в собравшейся толпе от облегчения всхлипнула женщина.

Ребенок бросился в противоположную сторону так быстро, как позволили его коротенькие ножки.

К счастью, Сорен стал провожать людей в банкетный зал, и снова появился фон от тихих бесед, а коридор опустел.

— Такое будет происходить и дальше, — наконец, прошептала Грета, когда они остались практически одни, и она вновь смогла дышать. Он должен был понимать это.

— Не после того, как я объявляю, что ты для меня значишь, — с решимостью в голосе настаивал он. Да, он понимал.

Вспомнились слова Вайата, чтобы ещё сильнее омрачить ситуацию. Уверенность в том, что было ошибкой согласиться на это, заставила ее вспотеть. Айзек хотел уберечь ее, но если он принял решение, как человек, который угрожал собственному положению короля, разве тогда ответственность за его безопасность не ложилась на ее плечи?

Возможно, выживание и было ее специальностью, но что она знала об управлении гоблинской королевством? Доверие. Она должна верить, что он знал. И если он считал, что это хорошая идея, тогда…

Она посмотрела на него и улыбнулась.

— Хорошо, давай сделаем это.

Его глаза засияли от гордости и облегчения, когда они двинулись в зал. Она обнаружила, что осматривает толпу в поисках Вайата… Но его там не было. И она должна была радоваться, потому что ему не нужно было находиться там. Она надеялась, что он уже ушел далеко, уводя мальчиков домой.

Она задвинула подальше сожаление, потому что сейчас для этого было не место. Она не жалела, что осталась, единственное, о чем она жалела, так это что ей пришлось делать выбор, который стоил ей друга, а их у нее было так мало, что не стоило и пытаться заводить новых.

Главный зал обычно был поделён на меньшие помещения разного назначения. Там были комнаты, где дети-гоблины учились, в других — взрослые гоблины просили о снабжении, получали еду и даже могли остаться на ночь, если жили довольно далеко и не могли добраться домой до темноты, или если погода слишком портилась — это была нередкая практика. Так происходило здесь до того, как Айзек стал большой шишкой, но и он теперь продолжил эту традицию.

Сегодня вечером все перегородки убрали, а на стенах зажгли все канделябры.

В противоположной стороне комнаты она увидела королевского казначея. Это был измождённый и переутомленный маленький мужчина, с которым ей приходилось часто встречаться, когда она приходила объявлять награду за голову. В некотором смысле они были друзьями. Или скорее парой незнакомцев, обменивающихся любезностями и скабрезными шуточками. Это закончилось, когда ее разоблачили как человека, но, по крайней мере, он не травил ее открыто, а лёгкий кивок, посланный ей сейчас, давал надежду на благополучный исход вечера.

Рука Айзека легла ей на локоть. Он склонил голову.

— Ты готова?

Грета никогда прежде не видела столько людей в одном месте, поэтому чувствовала себя крайне беззащитной. Многим гоблинам, эльфам и ограм пришлось добираться сюда часами, возможно, их привлекло сюда обещание бесплатной еды. Как-никак земельные угодья Милены были практически недоступны после веков зимы. Многие из этих людей — включая Грету — никогда не видели столько еды в одном месте, и получение хотя бы порции такой еды, какую предлагал король гоблинов, стоило бы обычному жителю Милены чуть ли не первенца.

На Милене было три королевства: королевство гоблинов, королевство гномов и загадочное королевство фейри. У эльфов, огров и других не упомянутых видов не было иного выхода, кроме как искать приюта в этих королевствах или попытать счастья на свободных территориях, которые были ещё более безлюдными, чем остальная часть этого замёрзшего мира.

Гоблинское королевство было более чем популярным для этих беженцев.

Никто не выбирал Стеклянное Королевство, дом расы фейри, по чертовой куче причин, не последней из которых было то, что они закрыли ворота для всех. По факту, ворота не открывались так давно, что никто даже не мог припомнить другого. Говорили, что на них лежит проклятие, что с каждым годом, пока ворота остаются закрытыми, Стеклянное Королевство все больше сливается с горами, пока в один прекрасный день его просто невозможно станет найти.

Лицо Айзека было так близко, что она видела проблески глубокого фиолетового цвета в его глазах.

— Тебе надо было разрешить мне взять меч, — прошептала она, улыбнувшись уголком губ.

Его смех заставил многих обернуться к нему, но его взгляд был прикован к ней, он не замечал никого вокруг, отчего ее щеки так сильно вспыхнули, что могли воспламениться.

Она откашлялась и сконцентрировалась на толпе, проигнорировав момент, когда его смех перешёл в понимающую усмешку.

Грета никогда раньше не видела такого количества людей, собравшихся в одном месте, и поняла, что снова начала нервничать. Когда она обернулась, чтобы спросить о мерах безопасности, двери в другой стороне зала распахнулись, впуская потоки холодного воздуха и клубящийся снег, который мало чем отличался от такой же заснеженной свиты, в большом количестве вошедшей в помещение.

У нее перехватило дыхание.

Гномы.

Все говорили, что гномы были грязными интригами и лгунами. Они во многом содействовали Аграмону и пытали дюжины человеческих мальчиков в темнице демона, так что это могло быть правдой, но что она знала абсолютно точно, это то, что они являлись самыми уродливыми существами, с какими Грете приходилось встречаться.

Король гномов, Линдер, так же не стал исключением. Она сразу же вычислила его, хотя никогда не видела до этого момента. Он прошествовал по комнате, словно хозяин, а примерно дюжина его личных охранников, как предположила она, образовала позади него неаккуратный полукруг.

Он выглядел броско и грубо в одно и то же время. Украшения висели у него на шее и сверкали на пальцах, на нем был плащ насыщенного красного цвета, все это напомнило ей сияющего Санта Клауса без брюшка и сопутствующего веселья. У него даже имелась борода, только она была седой и разделенной посередине, каждая половина скручена до иглоподобного состояния и касалась его бочкообразной груди. Нос картошкой представлял из себя практически его недвижимое имущество, потому что был раздут и выглядел, словно на нем произошел бородавочный взрыв, окрасивший его красным цветом.

Каким бы смешным и показалось его появление, она не посмела засмеяться. На нем были драгоценности, потому что это единственная стоящая вещь, какую производила его страна. Некого было винить в берущей своё подагре, когда эль был более дешёвым способом согреть тело, чем древесина для огня, тем более, что лес рос медленно, если вообще рос.

Земли гоблинов не то чтобы были особенно плодородны, но тут были степи, густые леса и ископаемые из Серных Пещер, поэтому в условиях нескончаемой зимы тут жилось лучше, чем в большинстве других мест.

Когда король гномов остановился перед главным столом, его глаза светились ненавистью к ним обоим. Но всего несколько недель назад они с Айзеком были едины в своей ненависти к человечеству, так что за это она его тоже не могла винить.

Работа охотника за головами привела ее однажды в красивые, но смертельно опасные кислотные туманы водопадов Эйны на севере. Она приводила ее к древнему, опустевшему и заросшему дворцу фейри, заполненному жуткими существами типа многоножек размером с пони с клешнями, с лёгкостью дробящими кости. Она также охотилась в душном сердце Черных пещер, доме огненных муравьём размером с тараканов, огромных летучих мышей, способных высосать кровь у целого стала крупного скота и все равно вернуться назад за новой порцией, и словно ничего не произошло забраться внутрь пещеры и претендовать на темные и задымленные участки пещеры.

И хотя она осмеливалась вторгаться на юг и в королевство гномов, Грета никогда не была в Разуе, где обитал Линдер собственной персоной, предпочитая не искушать судьбу в городе беззакония.

Король гномов фыркнул на Айзека.

— Ты посадил это создание рядом с собой? Как ровню себе? Я бы ни за что не поверил в это, не увидев лично, однако, слухи, очевидно, достоверны. Юный король гоблинов околдован.

Не так давно Грета считала, что Линдер и Айзек вылеплены из одного теста, но сейчас она так не думала. Она застыла от ненависти и отвращения в его голосе, но воздержалась от защиты себя… или Айзека. Когда дело касалось охоты, он всегда предоставлял ей возможность самой справляться со своей работой и не вмешивался, теперь она полагала, пришла ее очередь вернуть ему долг.

— Линдер, — Айзек медленно поднялся. Он не казался удивлённым, увидев короля гномов на публике. Опять же, он был необычайно хорош в сокрытии собственных эмоций. Она достаточно видела этот его безучастный взгляд, чтобы понимать это.

— Надеюсь, ты и твоя свита останетесь довольны гоблинским гостеприимством. Я оставил для вас специальные места за своим столом, чтобы вы без проблем услышали мое заявление, когда настанет черед, — Айзек кивком указал на места слева от себя, и три гоблина ринулись туда, чтобы освободить места, наполнить кубки и принести хлеб.

Король гномов фыркнул и с шумом уселся, криком требуя хорошего вина и возмущаясь на скорость обслуживания.

Айзек едва заметно ухмыльнулся Грете, и она отлично поняла эту ухмылку: «Держи друзей близко, а врагов ещё ближе», — очевидно это было повсеместным правилом.

Стоило ей подумать, что зал не вместит ещё даже одного карлика, вошла группа огров.

Здание должно было остыть, учитывая частоту открывания дверей, но тепло тел стольких людей подогревало его достаточно, чтобы камины оставались тлеющими, верхняя одежда сброшенной, а сильный запах тел распространился в воздухе.

Один из охранников Айзека склонился к нему и прошептал что-то на ухо. Его лицо напряглось, и он кивнул.

— Что случилось? — прошептала Грета Айзеку.

Он покачал головой.

— Не беспокойся об этом.

Она стиснула зубы.

— Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда ты говоришь так. Если что-то не так, я хочу знать. Я могу помочь, — настаивала она. — Я не просто смазливое личико, сам знаешь.

— Хочешь сказать, что я не смогу управиться в своём королевстве без твоей помощи? — он так повелительно вскинул бровь, что ей захотелось заорать.

— Я бы не сказала, что не можешь, — поддразнила она. — Но ты знаешь, что не захочешь этого.

— Что возвращает нас к причине нашего присутствия здесь сегодня, — он похлопал ее по руке. — Ты должна довериться мне.

Она пожала плечами и подняла единственный находящийся перед ней столовый прибор.

— Хорошо, только когда разгорится драка, и я спасу твою жизнь с помощью этой деревянной ложки, ты признаешь, что надо было позволить мне взять с собой мой меч.

Их взгляды оставались прикованными друг к другу, пока кто-то не подошёл к Айзеку, чтобы прошептать что-то на ухо. Грета посмотрела перед собой и увидела маленькую группу людей, медленно продвигающихся через толпу. Их было четверо, на каждом был длинный серый плащ с капюшоном на голове. На первый взгляд их можно было принять за призраков, но внутренняя тревожная система Греты была наготове.

Фейри.

Это было практически неслыханно, чтобы фейри общались с другими жителями Милены. Конечно, был один… И он намеревался убить ее. Насколько сильно она хотела дать шанс каждому на Милене, настолько же они не оставляли надежды ей.

Откуда они пришли, если не из своего забаррикадированного Стеклянного Королевства? Когда они прибыли? Что им было нужно?

— Где Сиона? — Грета только что осознала, что ее нигде не было видно.

— Не знаю, — признался он, нахмурившись.

Ее грудь пронзило от острого, жгучего страха.

— Айзек.

— Я их вижу, — что ж, по крайней мере, она узнала, что он не пригласил фейри, не сказав ей.

Все его тело напряглось рядом с ней, как натянутая тетива. Он сжал руку в кулак на банкетном столе, и когда она увидела, что когти выпущены, у нее участилось сердцебиение.

Он поднялся и проговорил грохочущим голосом:

— Вы. Подойдите ко мне.

Фейри посмотрели в ответ, не выражая ни малейшего удивления тем, что их вызвал король гоблинов. Они повернулись к главному столу, остановившись на том самом месте, где стоял Линдер. Кстати, говоря о дьяволе: король гномов воспользовался возможностью и скрылся в толпе, не выпуская кубка из руки.

Трое охранников встали рядом. Она занервничала, услышав звяканье вынимаемой из ножен стали. Если случится худшее, ей придется воспользоваться пристегнуться к лодыжке клинком.

Айзек поднялся на ноги, поэтому Грета сделала то же самое. Он поднял руку, и, слегка замешкавшись, охрана позади обнажила своё оружие. Она хотела возразить. Кто знает, какую магию таили эти фейри у себя в рукавах? Последний раз, когда связалась с их видом, она оказалась запертой внутри вращающегося торнадо из сжигающего кожу дыма.

Но когда двое из них сняли капюшоны своих плотных шерстяных плащей, открыв лица и искусно расшитые одежды, Грета ахнула. Они были такими юными, не старше ее.

— Ваше Величество, — сказала девушка, присев в официальном реверансе.

У нее было лицо ангела. Бледная кожа сияла, а взгляд ярко-голубых глаз оставался обескураживающе острым. Ее длинные, невероятно светлые волосы спадали до талии, и, казалось, они развевались лёгким бризом, хотя главные двери снова были плотно затворены.

То же самое касалось и ее спутника, должно быть, приходящегося ей родственником. Братом, так сказала бы Грета. У него была того же оттенка кожа и те же глаза, и выглядел он примерно на тот же возраст. Они могли быть даже двойняшками.

Легко было прийти к заключению, что эти двое безобидны, но в тот миг, когда Грета позволила бы себе поверить в это, вероятно, стал бы мигом их нападения.

Айзек скрестил руки и кивнул двоим юным фейри.

— Ваши Высочества. Что заставило принца и принцессу фейри уйти так далеко от Стеклянного Королевства спустя столько лет?

Высочества? Эти двое из королевской семьи фейри? Откуда Айзек узнал об этом?

Стоило присмотреться повнимательнее, и это стало очевидно. Их глаза были ошеломляюще круглыми. Они носили непрактичную одежду, и их по бокам защищали двое воинов-драконов, почти таких же юных, как принц и принцесса. Они все ещё казались устрашающими, но не как Лазарь, чья ледяная сила ощущалась ещё до того, как он заходил в помещение.

Айзек оставался вежливым, но напряжение и подозрительность окутывали его, подобно тяжёлой мантии. Хотя она была абсолютно уверена, что никто кроме нее этого не мог заметить. Возможно, он ещё сомневался, хорош ли для наследника своего отца, но у нее ни на секунду не возникало сомнений, что он рожден стать королем. Айзек умело скрывал истинные чувства и справлялся с играми и интригами своего мира, как профи.

Охранники-фейри отступили на несколько шагов, когда парень сухо поклонился Айзеку. Один из воинов неодобрительно посмотрел на него. У него были сверкающие голубые глаза и светлые волосы. Не такие идеально-белые, как у принца и принцессы, а словно он немного посыпал их сажей, перед тем как одеться этим утром. Она решила, что он был самым резким среди них. В действительности, он был бледным и жилистым, как Лазарь, с похожими чертами лица. Только моложе.

И стоило надеяться, не таким психованным.

Грета проследила за его взглядом.

Сиона.

Грета вздохнула с облегчением.

— Где тебя черти носили? — проговорила она одними губами.

Отвлекшись, Сиона покачала головой. Ее взгляд был прикован к гостям фейри. Ей удалось придать себе некое спокойствие и высокомерие, пока смотрела на них… Если не считать яркого румянца, окрасившего ее щеки.

Грета понемногу начала расслабляться. Все действительно не походило на то, что при дворе гоблинов начнется открытое противостояние.

Все собравшиеся довольно ясно игнорировали ее, пока юная принцесса не произнесла:

— Мы наслышаны о тебе, данем Грета. Слава о твоих силе и ловкости, как охотника за головами, дошла и до наших границ.

Юная девушка склонила голову и присела в ещё одном идеальном реверансе, но не встала обратно. Спустя какое-то время Грета поняла, что она так и останется в таком положении, пока Грета не ответит ей тем же, поэтому Грета решила попытаться. Ее реверанс оказался неуверенным и жалким.

Девушка выпрямилась, сложив руки перед собой, и повернулась к Айзеку.

— Мы пришли как эмиссары королевы Минетты. Мое имя — Лейла, а это мой брат, Байрон.

— Ваши Высочества, — с трудом произнесла Грета, воспроизведя ещё один жалкий реверанс для принца. — Я встречалась раньше с представителем вашего вида, однако, не могу сказать, что это произошло при идеальных обстоятельствах.

Лейла изогнула бровь.

— Ты встречалась с одним из нас?

— Охотник за головами по имени Лазарь, — по ее тону было ясно, что он не произвел выдающегося впечатления.

— Аа. Не воспринимай его как образец всей расы фейри. Ты, конечно же, понимаешь, что по одному представителю нельзя судить обо всех.

Принимая во внимание, что именно на такое отношение к человечеству у остальной части Милены надеялась сама Грета, она не могла не поверить принцу и принцессе. Убедить Айзека, который уже был пропитан подозрениями, наверное, будет сложнее, но он уже принял ее, не так ли? Возможно ли, что даже неуловимые фейри могут стать союзниками? Что, если вся Милена придет к заключению, что нет необходимости делить людей на расы?

— К сожалению, — сказала Лейла, — Лазарь уже давно изгнан из нашего королевства. Однако недавно я слышала, что он… — она стихла. Очевидно, что она совершенно точно знала, что случилось с Лазарем.

Айзек прочистил горло.

— Буду рад, если вы останетесь здесь, чтобы послушать мое объявление, и присоединитесь к нашему торжеству перед возвращением домой, — сухо сказал он, давая понять, что гостеприимство не равнозначно доверию.

Принц и принцесса оба грациозно склонили головы. Лейла с теплой улыбкой вновь посмотрела на Грету.

— Возможно, у нас снова появится возможность поговорить позже.

— Было бы чудесно, — сказала она, и это было правдой даже несмотря на напряжённость Айзека рядом с ней. Им только пойдет на пользу, если они немного разузнают о загадочной расе фейри, пока здесь находились представители самой королевы.

Фейри растворились в толпе. Хотя Грета наблюдала за ими, в одно мгновение они обходили гоблинов, а в следующее она не смогла их найти. Она позавидовала этому ловкому трюку. У нее была лишь способность сливаться с толпой… Пока тайна ее происхождения не была раскрыта перед всей Миленой, и пока она не стала для короля гоблинов… Гм, а кем, собственно?

Если Грета действительно собиралась остаться на Милене с Айзеком, тогда, может быть, официальное оглашение их отношений не было такой уж плохой идеей? Это бы придало ей некоторый авторитет, правильно? Может быть, она даже смогла бы помочь Айзеку вывести Милену из темных времён. Это смогло бы быть стартом для настоящего изменения к лучшему этого мира, и когда напишут книги по истории, там было бы сказано, что она была той, кто положил конец предубеждениям и ненависти между разными видами.

Она посмотрела на Айзека. Продолжая мечтать. Его глаза почернели, а волоски на руках встали дыбом. Очевидно, это была ответная реакция на растущее напряжение всего зала от прибытия фейри. Опасался ли он?

Занервничав, она переплела своими пальцами его пальцы и сжала их.

— Может быть, нам нужно ненадолго выйти? — ненавязчиво предложила она. — Ну, знаешь, передохнуть немного, — его взгляд прояснился, когда он сфокусировался на ней, и она усмехнулась. — Давай, ты же сам знаешь, что хочешь побыть немного наедине со мной.

— Я знаю, как тебе нравится набрасываться на меня в подсобках, — прошептал он с ухмылкой.

Она покачала головой.

— Это было лишь однажды… и ты мне этого никогда не забудешь, так?

— Только когда я снова заполучу тебя наедине, я не хочу торопиться.

О, Великая Мать, спаси ее, это прозвучало горячо. Может быть, даже горячее, чем она технически была готова, но, черт возьми, никто не говорил, что Грета не была готова отдать все, что угодно, лишь бы перевести их отношения на следующий уровень.

Ее воображение просто закипало, когда Айзек выгнул бровь и покачал головой.

— Час пробил, — сказал он.

Она с трудом сглотнула, заставляя себя вернуться в игру, если можно так выразиться.

Айзек снова встал, его стул откатился назад со скрипом, от которого она вздрогнула. Когда это привлекло внимание только половины огромного зала, он схватил свой кубок и трижды громко стукнул им по столу. К счастью, тот был пуст.

Три гоблина поднесли к своим губам рога, но это были совсем не те музыкальные инструменты, какие Грета знала в человеческом мире. Они произвели единственный резкий взрывной звук, привлекший внимание всего зала, и от которого у Греты в ушах зазвенело.

Шум в зале стих до шёпота до того, как эхо рогов поглотили балки под потолком. Все устремили взгляды на Айзека… и на нее, словно все уже знали, что речь будет каким-то образом связана с ней.

Ей захотелось нырнуть куда-нибудь и спрятаться, но она заставила себя распрямить плечи и взглянуть перед собой. Айзек заслуживал рядом с собой кого-то сильного и уверенного, и даже если она и не была такой… она хорошо научилась притворяться.

Она постаралась сохранять взгляд твердым и спокойным, и, пока Айзек говорил, она смотрела. На него. Она видела только его. У него было столько разных черт, но он всегда очаровывал нее, особенно когда играл эту роль. Роль короля гоблинов.

Его осанка говорила о силе и уверенности, каждая его пора сочилась этой силой. Он был совершенно неуязвим и все же доступным, король своего народа. Потому что подо всем этим бесспорно жила забота о Милене.

Она благоговела перед ним, и если бы не знала, что он будет главенствовать над ней вечно, могла бы сказать ему это в один из тех дней.

Его голос проплыл над толпой, словно раскат грома.

— Не секрет, что много столетий назад наши земли были прокляты. Великая Мать сочла Милену недостойной своих даров и оставила нас в вечной зиме.

Грета вздрогнула. Неужели ему действительно надо было проходить через это?

— И долгие столетия мы обвиняли человечество за это проклятье, но мы были неправы в этом, — он замолчал для большего эффекта. — Я был неправ в этом. Человечество — это не то зло, о котором нас так долго предупреждали. В действительности появился один человек. Этот человек, — он взял ее за руку, — который освободил Милену от зла Аграмона и пробудил Милену от морозной спячки, — казалось, он пронзал каждого в толпе своим тяжёлым острым взглядом, каждого, кто посмел бы противоречить.

По залу пошли ахи и ропот, и скоро все загудели снова.

Вперёд выступил король Линдер, указывая на Айзека.

— Как ты пришел к выводу, что Великая Мать вернулась на Милену, если земля все ещё покрыта льдом как обычно, а непрекращающийся снег продолжает идти даже сейчас? Этот человек околдовал тебя! — он описал яркий круг, скручивая пальцами концы своей бороды и сверкая глазами в обещании неприятностей. — Она освободила демона, который был надёжно спрятан сотни лет, а теперь околдовала короля гоблинов, чтобы распространить на нас своё дьявольское влияние! — завопил он.

Айзек поднял руку, чтобы восстановить тишину. Выкрики стихли, но не смолкли окончательно.

— Великая Мать вернулась к нам.

В дальней стороне зала отворились двери. Внезапно, одна за другой в зал стали заходить горничные-гоблины с чем-то в руках. Грета заморгала, чтобы рассмотреть, что они вносили.

Цветы!

Они стали раздавать их всем присутствующим, и идеальным отрепетированным жестом одна из горничных передала Айзеку огромный букет. Он протянул его Грете с таким беззащитным взглядом, что потрясло ее до глубины души.

Нет. У нее не было сожалений из-за того, что она осталась.

Она аккуратно взяла букет, пребывая в полном удивлении.

— Спасибо, — прошептала она. Она не осмелилась сжать букет. Стебли цветов казались такими тонкими и хрупкими в ее руках, самая хрупкая вещь за последние годы.

Он склонился и запечатлел поцелуй на ее губах прямо тут, перед всеми, хотя не то чтобы многие заметили во всеобщем ликовании.

Бутоны были маленькими и нераскрывшимися, но они были настоящими. Она поднесла их к лицу. Запах тоже был настоящим. Невозможно понять, насколько тебе чего-то не хватает, пока это не окажется перед тобой. Сильный аромат защекотал ее ноздри, стоило ей вдохнуть запах цветов; он причинил ей боль, заставив вспомнить, что свой дом она потеряла.

Грета никогда не видела цветов на Милене. Ни одного. Ничто столь хрупкое и красивое не смогло бы выжить в жестоком и проклятом мире Милены.

— Откуда они? — прошептала она, гадая, могла ли где-то тут быть спрятана тайная королевская теплица.

— Здесь снег ещё продолжат идти, но дальше к югу перемены уже заметны. Лёд тает, воздух становится теплее, — он действительно видел молодые зелёные побеги, проклевывающиеся сквозь землю? — Я бы тоже не поверил в это, но, кажется, идёт весна.

Весна. Могло ли это быть правдой? Она ухмыльнулась.

— Ты знаешь, что это означает?

Он кивнул.

— Проклятье разрушено. Это значит, что Милена может измениться, и ее люди могут изменяться. У них больше нет причин не принимать тебя теперь.

Ей было крайне неприятно указывать ему на очевидные вещи и омрачать его ожидания, но даже если солнца согреют Милену, и станет настолько жарко, что вокруг окажется множество оттаявших озёр, и можно будет носить только бикини, все равно найдутся те, кто скажут, что жара — это просто ещё одно проклятье, и обвинят в этом человека. Всегда найдется что-то, какая-нибудь причина для ненависти.

Но что, если он был прав? Что, если они двое смогли бы побороть ненависть, стать толчком для перемен и жить настоящей жизнью, нормальной жизнью, вместе?

Голос Айзека загремел, когда он вновь встал и завладел всеобщим вниманием.

— Во времена наших предков короли и королевы Милены являлись перед Великой Матерью в стремлении получить ее одобрение своего выбора пары. Но сломленное проклятье и является знаком, что Великая Мать уже одобрила мою королеву, почему я не прошу ничьего одобрения, чтобы объявить ее своей.

Он повернулся к ней и посмотрел прямо в глаза.

— Я не спрашиваю ни у кого, кроме тебя.

У нее перехватило дыхание. Зрение помутилось. Королева? Это была не та решительная речь, которой она ожидала. Внезапно, на ее плечи свалился груз чертовски большой ответственности, и ей стало трудно дышать.

Весь зал замер в ожидании ее ответа. Выражение лица Айзека тоже посуровело, пока он ждал. Он видел ее неуверенность, но она не могла облегчить это для него, не могла, если хотела оставаться честной по отношению к самой себе.

— Айзек, это… — она даже не знала…

Она потянула за подол его камзола, пока он не наклонился. Она еле слышно прошипела:

— И как скоро будет свадьба или коронация, или что ты там планировал?

Проблеск веселья разрушил жёсткость в его взгляде, пока он смотрел на нее после своего заявления.

— Ты действительно веришь, что кто-то сможет заставить неукротимую Грету, охотницу за головами, что-нибудь сделать до того, как она будет готова? Даже я?

Она закусила губу, чтобы не улыбнуться. Она не хотела, чтобы кто-то увидел, что она не воспринимает его совершенно серьезно.

— Но не то чтобы ты не предпринял старой доброй попытки истинного жители Милены, так?

— Только когда ты будешь готова, — уверил ее он. — Вместе.

— Хорошо, — кивнула она.

Она даже не заметила, когда он задержал дыхание, пока не увидела, что он осторожно и медленно выдыхает.

— Мы встанем вместе за королевство гоблинов и на благо всей Милены?

Она бы встала рядом с ним с мечом в руках хоть когда, но это? Сможет ли она сделать это? Стать королевой? Его королевой?

— Во благо Милены и любого другого мира мы сможем пройти по заданному пути, — согласилась она с нетвердой улыбкой.

Он протянул руку, и взгляд его глаз говорил: «Без паники», когда он развернулся и вскинул из сжатые вместе руки в воздух.

Глава 5

Отвлекающий парад цветов был хорошей попыткой, но Грета не удивилась, когда весь замок до основания был потрясен и отреагировал бурным неодобрением.

Она все ещё не отошла от заявления и старалась изо всех сил, чтобы никто этого не заметил. Девушка не хотела добавлять ещё больше беспорядка.

По крайней мере, ее не забила насмерть разозлившаяся толпа… пока; и вскоре она поняла, что громкие крики «Мерзкая» доносились не отовсюду. Казалось, Линдер вывел из себя толпу гномов до такой степени, что они заглушили все другие выкрики и реакции толпы. В действительности, из того, что видела она, пара крепких грязных гномов затеяли драку с тремя гоблинами прямо на полу всего в нескольких футах от главного стола.

Она ринулась было вперёд, чтобы вмешаться и остановить драку, но ее действия оказались замедленными из-за ярдов тяжёлой ткани платья, к тому же вспомнила, что у нее не было оружия, кроме маленького кинжала под юбками.

Один из гномов достал нож. Она поднялась над столом, не обращая внимания на платье, но этот ублюдок вонзил его в одного из гоблинов рядом с собой, худого, как шпала, молодого парня, который, вероятно, пришел сюда за бесплатной едой.

Айзек схватил ее руку железной хваткой, и стало понятно, что он никуда ее не отпустит. Он крикнул своей охране, но внезапно двое фейри, наверное пришедшие с молодыми принцем и принцессой, вышли из толпы, вмешались в драку и начали делать именно то, что и хотела сделать сама Грета — надирать задницы.

Никто не успел и глазом моргнуть, как рычащих гномов схватили за шкирки и швырнули на пол, прямо лицом на посыпанную песком поверхность.

Должно быть, для представления королю прибыло намного больше фейри, потому что они оказались в гуще ещё, как минимум, четырех других стычек, прекратив их до того, как обнажилось бы ещё больше оружия.

Двое слуг Айзека вышли вперёд. Они попросили освободить для себя место, осторожно подняли раненого гоблина и понесли его из комнаты. Они из них бросил на Айзека расстроенный взгляд и коротко мотнул головой. Нельзя было ошибиться в значении этого послания.

Айзек сжал челюсти, в его взгляде читалось бешенство и тьма. Он призвал всех к порядку.

Линдер двинулся за спины гномов, которых не заковали в кандалы. Он нервно попятился, когда к нему приблизились пара фейри, но все же остановился, чтобы презрительно высказать Айзеку и Грете.

— Ты сам роешь себе могилу, юный король гоблинов, — произнес он писклявым голосом. — Попомни мои слова, люди не примут эту мерзость. Человек никогда не станет королевой Милены!

С этим гномы стали пробираться к дверям и затем широко их распахнули. У Греты упало сердце, когда снегопад со свистящим ветром ворвались в зал. Казалось, это был достойный конец подобной вспышки ярости и ещё одно доказательство, что жестокая зима здесь, чтобы остаться.

Наконец, Линдер и его гномы ушли, но миг оптимизма, которому Грета позволила проникнуть в своё сердце, уже растаял, отмеченный массовым бегством людей из замка.

Ее и Айзека вывели в другую комнату через небольшой коридор.

— Теперь все будет хорошо. Самая трудная часть осталась позади, — прошептал он, когда они остались наедине. Он взял ее за подбородок и улыбнулся, и в его взгляде не было напряжения.

— Мы точно были в одной и той же комнате? Ты нанюхался свежих цветов? — она покачала головой. — Король гномов почти…

Он скрестил руки.

— Я смогу справиться с королем гномов.

Господи, ну и упрямец.

— Мы справимся с ним вместе. Но он это не единственная проблема. В зале не было никого, кто бы обрадовался твоему заявлению.

— Ты путаешь несколько отъявленных противников с остальной Миленой, где все обстоит иначе.

Она потерла руками лицо, внезапно почувствовав себя уставшей.

— Ты теперь передумаешь? — спросил он. — Ты хочешь освободиться от нашей связи?

Она взглянула на него, удивлённая таким предложением, и в то же время его глаза говорили, что он ни за что не сможет отпустить ее.

— Конечно, нет. Меня просто застали врасплох, и я пытаюсь понять, что только что произошло.

— Давай, тогда я резюмирую за тебя, — сказал он, взяв ее руку и поднеся к своим губам.

Ее руки были для нее источником средств к существованию. Они были сухими и потрескавшиеся от холодов. Совсем не женственные руки. Но она гордилась своими мозолями. Они служили доказательством ее выживания. Несмотря ни на что, она выжила. Но все же середины ладоней были мягкими, и, когда он разжал ее кисть и прикоснулся губами к этому месту, ощущение для Греты оказалось сродни поцелую в губы.

Он сказал:

— Сегодня я объявил перед жителями всех уголков Милены, что Грета, охотница за головами, отважная Грета, Грета-человек… Однажды станет королевой гоблинов.

— Ты когда-нибудь задумаешься о том, что помимо наших чувств друг к другу, возможно, это не то, что нужно твоему королевству? Твоим людям нужен кто-то, на кого они смогут положиться, кто-то, кто знает, через что они прошли и с чем сталкиваются каждый день?

Он усмехнулся.

— А разве ты знаешь о жестокой действительности жизни на Милене меньше, чем любой гоблин, гном, эльф или огр?

Он попал в точку.

— Не в этом дело. Ты понял, о чем я.

— Я знаю, что королевство гоблинов нуждается в союзе с остальными расами Милены. Я знаю, что хочу быть тем, кто добьется этого. А кто лучше всех сможет помочь мне объединить провинции под одним началом, как ни тот, кто не относится ни к одной провинции, и кто хочет добра для всех?

Ее сердце оборвалось.

— Так это все из-за политики?

Кто-то отрывисто постучал в дверь.

— Войдите, — кратко произнес Айзек.

В компании троих гоблинов-охранников вошла Сиона. Она уже сменила торжественное платье на охотничий костюм. Грета отчаянно хотела того же.

У одного из охранников веко левого глаза разрезал отвратительный шрам. Грета содрогнулась. Если бы сегодня ее не было в зале…

Сиона встала в шаге от нее и опустилась на одно колено.

— Моя королева, — прошептала она.

Остальные охранники не спешили последовать ее примеру, но, бросив нервные взгляды на Айзека, вскоре все они склонили колени, образовав полукруг перед ней.

Грета в жизни не чувствовала себя в ещё более неловкой ситуации и в панике взглянула на Айзека, но не похоже было, чтобы он собирался хоть что-нибудь предпринять.

— Ради Великой Матери, поднимитесь с пола, все вы. Я ни для кого не королева, по крайней мере, пока, — она потянулась к Сионе и рывком поставила ее на ноги. — Если ты сделаешь так ещё раз, я тебя взгрею, — прорычала она ей на ухо.

Охранники встали и отошли назад, отведя руки за спину и повернувшись к Айзеку, словно ожидая дальнейших распоряжений.

Сиона подарила ей дьявольскую усмешку.

— В конце концов, тебе придется к этому привыкнуть, знаешь ли.

Грета проигнорировала эту реплику.

— Так что случилось? — спросила она. — Кто-нибудь осмотрел раненого гоблина?

— Я пойду, — сказал Айзек. Он обернулся к Сионе. — Останься с ней.

Они не закончили разговор.

— Айзек, — позвала она.

Оба охранника резко оглянулись на нее с явным страхом в глазах. Их король не часто бывал при дворе, поэтому не так много народу, помимо двух горничных, прислуживающих ей, видели их вместе. Она практически забыла, что никто кроме нее не осмеливался называть его настоящим именем, и у них были на это веские причины, почти никак не связанные с уважением к их монарху. Это было связано с последствием произнесения вслух имени короля, если он мог услышать.

Это напомнило ей, что, наверное, ей следует называть его иначе, когда они не одни, не потому, что ей есть дело до этих последствий — для нее было уже слишком поздно пытаться избежать их — но, возможно, в попытке соблюсти внешние приличия, раз для них обоих уже оказалось довольно сложно завоевать расположение людей.

— Позже, — сказал он. Вежливость его тона была похожа на личное извинение. Она скрестила руки и кивнула.

Когда все ушли, она обернулась к Сионе и заворчала:

— Во что я ввязываюсь?

— Должно быть, это трудно.

— Что?

— Отношения. Они могут быть сложными и в лучшие времена, но когда ты был один так долго, как мы — как ты — это… Думаю, может показаться практически невозможным полагаться на такие эмоции. Кто-то всегда остаётся пострадавшей стороной, в конце концов.

— Это говорит твой личный опыт? — Грета сразу пожалела о своих словах, увидев, как переменилась в лице Сиона. Ещё вчера Грета бы не поверила, что Сиона считала себя такой же одинокой, как она сама — или такой же пострадавшей — но чем больше узнаешь о людях, тем больше находишь общего.

— Но это же не всегда так тяжело, правда? — казалось таким странным говорить с кем-то о чем-то подобном. Показывать неуверенность или страх — это признак слабости. Люк никогда не запрещал ей чувствовать, он не приветствовал демонстрацию чувств. Всегда.

— Я же не всегда порчу дружбу, которую пытаюсь завести, нет?

Сиона опустила взгляд.

— Не знаю, — призналась она, теребя рукоятку кинжала на поясе. — У меня на самом деле никогда… — она оборвала себя на полуслове и пожала плечами.

Господи, ну и пару они представляли.

Эх, была не была. Грета шагнула вперёд и, немного замешкавшись, протянула руку с трясущимися пальцами к холодной руке другой девушки и слегка сжала ее. Странно, как быстро они поменялись местами. Теперь Сиона показывала свои слабые места и уязвимость, а Грета пыталась успокоить ее. Очевидно, что они обе были в этом новичками, но, возможно, это тоже неплохо.

Прокашлявшись и смущенно опустив глаза, они обе отвернулись друг от друга.

Услышав стук в дверь, Сиона взглянула на нее, мгновенно побледнев.

Грета закатила глаза и направилась к двери.

— Ой, да ладно. Ты ведешь себя, словно там наемник.

Сиона подпрыгнула.

— По крайней мере, дай я отвечу…

Грета нетерпеливо выставила перед ней ладонь.

— Стой, где стоишь. Ты, правда, думаешь, что тот, кто собирается убить меня, вежливо постучит в дверь и останется ждать в коридоре?

Открыв дверь и увидев принца и принцессу фейри, с неподвижно стоящими по обеим сторонам от них охранниками, она застонала.

— Проклятье. Ненавижу, что ты всегда права.

Грета автоматически потянулась за мечом, но потом вспомнила, что он не пристегнут к бёдрам. Они идеально все спланировали. Она, вероятно, сделала бы то же самое. Притворилась бы, что пришла с миром, затем затаилась, пока не придет время…

Сиона в мгновение ока оказалась рядом с ней, оттащив Грету внутрь комнаты.

Во всяком случае, не похоже было, чтобы у принца и принцессы имелось при себе оружие. Только пара охранников по бокам. У одного из них за спиной висел лук, а на талии два кинжала, как у Сионы. У другого — меч.

— Ваши Высочества, — произнесла она, по собственному мнению, совсем иным, спокойным тоном, — короля гоблинов в данный момент здесь нет.

Охранник-фейри, который пялился на Сиону в зале, прошёлся по шей холодным взглядом. Сиона переступила с ноги на ногу, но он уже перевел взгляд, словно она была просто предметом интерьера в исследуемой комнате. И все же, в его позе сквозила настороженность. Он встал под некоторым углом к гоблину-охотнице, и Сиона снова вспыхнула.

Принц фейри изогнул уголок губ, пройдясь по Грете взглядом с головы до ног. Улыбка принцессы, напротив, оказалась теплой и даже дружеской.

— Мы надеялись, что с тобой ничего не случилось, — сказала она. — На самом деле, именно это мы и хотели увидеть. Мы надеялись, что это было бы подходящий возможностью для разговора.

Сиона была напряжена, но не крикнула ей бежать, чтобы спасти жизнь, поэтому Грета пожала плечами.

— Хорошо, тогда, заходите, — она подняла руку в сторону охранников, стоящих по бокам от принца и принцессы. — Однако я бы предпочла, чтобы ваши приятели остались снаружи.

Она отошла, чтобы дать пройти фейри. Ни принц, ни принцесса даже не взглянули на свою охрану, когда те закрыли дверь. Сиона бесшумно обошла их, чтобы встать на страже у двери.

Первой заговорила принцесса:

— Мы хотели бы засвидетельствовать, что фейри понимают желание короля гоблинов объединить Милену.

Понимают? И откуда они узнали об этом, если она сама узнала всего полчаса назад? Она перевела взгляд на Сиону, вопросительно приподняв бровь. Гоблин-охотница оперлась, на дверь и выражение ее лица полностью совпадало с чувствами Греты.

— Это будет непросто, но мы пришли, чтобы предложить свою поддержку, — продолжила Лейла.

Грета не была уверена, что можно ответить и на это. Как бы хотел Айзек, чтобы она ответила?

— Не поймите меня превратно, мы действительно… Признательны. Это правда, что заявление стало некоторым сюрпризом для всех, — прямо-таки преуменьшение года, — но не думаю, что нам нужна чья-либо помощь. Айз… э-э, король гоблинов все держит под контролем.

Прозвучало ли это по-королевски? Так, будто она знала, о чем говорила?

— Очевидно, ты не владеешь ситуацией за пределами этих стен, — сказал принц.

— Что вы имеете в виду? Там ничего не происходит.

Он изогнул тонкую, изящную бровь. Это напомнило ей надменный взгляд Айзека. Ей нужно будет тоже отработать этот взгляд.

— После сегодняшнего вечера, ты уверена? Враждебность между расами возросла по всей Милене.

— Мне сообщили, что ситуация… нестабильна. Но это уже большой скачок вперёд от массовых беспорядков к некоторым волнениям, когда есть шанс повлиять на всех людей.

— Сегодня на территорию короля гоблинов, в его дом, пришли гномы, и они устроили драки с его подчиненными, — сказал принц, с таким видом, будто в действительности он испытал удовольствие от присутствия и возможности увидеть все это воочию.

Лейла вежливо его прервала:

— Данем Грета, могу ли я звать тебя просто Грета? — она замолчала до тех пор, пока Грета не кивнула. — За пределами территорий гоблинов напряжённость очень велика. Ты действительно не знаешь, насколько далеко все зашло?

Грета бегло взглянула поверх из головы на Сиону. Короткий кивок подруги заставил ее внутренности сжаться от страха.

Лейла с сожалением посмотрела на нее.

— Нам жаль, что приходится быть вестниками таких тяжёлых новостей.

Однако, взглянув на Байрона, Грета усомнилась, что он особенно переживал из-за чего бы то ни было.

Она направилась к двери.

— Послушайте, я приняла ваше предложение дружбы и все остальное, но не думаю, что вы действительно что-то можете сделать…

— Мы почувствовали твоё страдание, Грета. Мы можем забрать твою боль.

Она встала как вкопанная и зашипела:

— Откуда вы узнали?

— Приношу свои извинения, но магия демона укрывает твою душу как густая смола.

Грету передернуло.

— Правда? Вы на самом деле можете видеть это?

Одного упоминания об этом хватило, чтобы раздуть магию как облако сухой пыли, и она сжала губы.

— Я могу. Должно быть, это приносит боль, — Лейла сочувственно посмотрела на нее. — К тому же, это может быть очень опасно для остальных.

— И как ты собираетесь помочь мне?

— У королевы Минетты есть дар освобождать от магии. Если ты пойдешь с нами в Стеклянное Королевство…

Она нахмурилась.

— Простите, но я имела в виду, зачем вам в принципе помогать мне?

Лейла в замешательстве свела брови, словно не ожидала, что ее будут об этом спрашивать.

— К чему эта внезапная попытка завести со мной дружбу? — пояснила Грета. — Я имею в виду, что ваш вид никогда не обращал особого внимания на то, что происходит на Милене, так? Поэтому я не возьму в толк, почему вы внезапно стали такими милыми с какой-то человеческой девушкой. Чем я буду вам обязана за этот щедрый жест?

Девушка нахмурилась.

Со своего места Сиона сухо произнесла.

— Я обнаружила, что некоторым нужно привыкнуть к человеческой манере изъяснения. Приняв то, что сарказм занимает в ней важное место, нам становится легче ее понимать.

Лейла кивнула.

— Фейри известны собственными распрями, но, когда королева Минетта села на трон, она приняла под крышей Стеклянного Королевства большую часть народа впервые за сотни лет. Однако она сильно опасалась внешней угрозы, способной разрушить шаткое перемирие, поэтому закрыла врата.

Принцесса посмотрела на Сиону.

— Никто с тех пор не мог покинуть пределы королевства, а тот, кто остался по другую сторону, когда врата закрылись, не смогли вернуться, — она произнесла это так, словно Сиону бы с удовольствием приняли там, если бы не закрытые врата. Надеялась ли на это гоблин-охотница все эти годы?

— Дело не в том, что Аграмона изгнали, это мы с братом обратились к королеве Минетте с просьбой вновь открыть врата, чтобы фейри могли присоединиться к остальной Милене и восстановить взаимоотношения с другими расами.

Что за королева закрыла всех своих подданных от всего мира на такой долгий срок? Что за королева имеет такую силу, чтобы сделать подобное?

Это не показалось необоснованным желанием — желанием освободиться. Всего от нескольких дней взаперти Грету уже начало трясти. Она и помыслить не могла, что у фейри были сложности с этим. По ее мнению, они были затворниками и не любили общение, и такая ситуация полностью отражала их желание.

— Я не понимаю, почему нужно, чтобы я поехала с вами к вашей королеве. Если фейри хотят мне добра и хотят помочь, почему бы ей самой не приехать сюда?

— Подобное невозможно. Королева Минетта не покидает Стеклянное Королевство.

Было не трудно догадаться, что здесь скрывалось нечто большее, но не успела Грета спросить, как разговор прервал грохот снаружи.

Нападение! Кровь закипела, и кончики пальцев заискрились от всплеска силы до того, как возобладали ее собственные чувства, и она не поняла, что не одна находится в опасности.

Дверь загремела на собственных петлях от мощного удара.

— О, нет.

Она мгновенно бросилась вперёд, но было слишком поздно, магия пробудилась, реагируя на возможную угрозу с готовностью надвигающейся бури.

Отчаянье, смешанное со страхом, болью… и непрошеной жаждой большего. Она выдохнула имя Сионы, но ее подруга уже стояла у двери. Она распахнула ее до того, как Грета добралась туда.

Один из охранников-фейри, ожидавших в коридоре, был на полу, мотая головой и пытаясь подняться на колени. Другому разбивали нос о каменную стену.

— Айзек! — прокричала Грета.

— Драйден! — выкрикнула Сиона и хлопнула себя по губам. Похоже было, что она хотела подскочить и помочь парню-фейри.