Глава 32
С тех пор как Фредерик ушёл, минуло несколько дней. Это были дни горя, дни слёз и душевных страданий что для него самого, что для Веры...
Сразу, как рассталась с Фредериком, как вернулась в дом, отец Оделии рассказал Вере о внезапной смерти дяди, который уснул в вечер, когда Вера уехала из деревни, и больше не проснулся. Похороны устроили сразу. Родители Оделии помогли во всём, как с поддержкой, так и теплом семейным.Теперь после тяжёлого дня похорон, оставшись одна, Вера закрылась в своей спальне и всю ночь прорыдала. Оделия слышала плач подруги, но войти так и не решилась. Лишь когда утро наступило, Оделия поспешила скорее к ней...– Ты уже поднялась, – удивилась она, видя Веру в кресле за вышиванием.Одета Вера была уже в будничное платье, волосы красиво уложены. Только глаза красные и опухшие от недавних слёз...– Скоро снова заниматься будем. Через час уже? – вопросила Вера. – А там хочется вновь поехать на лошадях кататься... Да чтоб ветер сильным был!– Какие занятия, что ты?! – замотала головой Оделия. – В таком состоянии... нет. Я только пришла поговорить с тобой.Оделия закрыла дверь поплотнее и села рядом.– Письмо получила я, – зашептала она. – От Николя!... Друга Фредерика.– Господь милостив, – перекрестилась Вера.– Просит прощения и молит о встрече тайной. Намерена я поговорить с ним обо всём, что слышала тогда... О разговоре моего папеньки с Фредериком.– Ты только фамилию узнай и узнай, как он да где, – с надеждой смотрела Вера.– Я узнаю всё, уж поверь мне, – уверенно кивнула подруга и одарила не менее счастливой улыбкой.И встреча с Николаем у Оделии случилась скоро...Переслав в течение дня несколько записок через соседского мальчишку, они уговорились о встрече. Первого, кого Николай увидел, стоя на назначенной улице, был мальчишка, помогающий им. Заплатив тому за помощь, Николай поднял взгляд и увидел стоящую в конце улицы Оделию. Она куталась в манто и шаль, но сделать первой шаг не осмеливалась...
Николай сразу подошёл и тут же стал говорить:– Лишь о прощении молю. Не смог выдержать дольше, чтобы не сметь...– Где ваш друг? – перебила его речь Оделия.– Вы не простите меня? – искренне волновался Николай.– За что? – усмехнулась Оделия, и он вздёрнул бровью:– Вам же известно, что было в Москве.– И? Вы думаете, если я прощу, всё будет вновь чудесно? – с наигранным удивлением смотрела она, и Николай почувствовал, что прощения ему будет, скорее всего, не добиться:– Хорошо. Мы были настолько пьяны, что... Говорить буду за друга. Себя не оправдываю. Я был несерьёзен. Никогда серьёзным не был, в отличие от Фредерика. Видя его страдания теперь, совесть заставляет душу ныть.Оделия молчала. Что пока ответить – она не знала. Только ждала продолжения речи Николая и видела, как ему тяжело, как он, действительно, мучается и переживает...– Не проходит и дня, чтобы ни думал о вас, – взглянул он так, что у Оделии дыхание перехватило. – Фредерик уже который день сидит в трактире. Пьёт и пьёт.– А вы больше не пьёте? – усмехнулась Оделия и сама себя внутри уже ругала, что груба.– Если вы меня простите,... то я если и буду пить, то лишь с вами, – прозвучал ответ.– Это нечестно, – стала волноваться Оделия. – Вы будто заставляете меня простить.– Никак нет, сударыня, – смелел перед нею Николай. – Что мне сделать, чтобы вы поверили мне вновь?– Скажите фамилию вашего друга да откуда он, для начала, – кокетливо улыбнулась та.
– Армоур, а дом приобрёл себе в Голландии, в Гарлеме, – последовал ответ. – А какая фамилия Веры?– Зачем вам? – удивилась Оделия, но назвала. – Матвеева.– А отца её как звать? – продолжал вопрошать Николай.– Вы шпион? – засмеялась Оделия.– Да. Нанялся к Фредерику, – засмеялся и Николай. – Ну так как? Будем помогать друг другу? И... долго мне расплачиваться за былые глупости?– Зависит от того, как долго вы способны за них расплачиваться, – хихикнула Оделия и собралась уходить, как оказалась захваченной в страсть поцелуя.Их губы быстро нашли друг друга, руки прижали тела ближе, и всё для них вокруг будто расцвело среди холода осени...