Грифоны. История леди Ровены

Глава четвертая

Летние ночи коротки, а ночи любви и того короче… Я приподняла голову, рассматривая мужчину, что внезапно возник из прошлого. Мужчину, которому не смогла сказать: «нет».

Снова.

Тихонько поднялась, в этот раз обойдемся без скандала. Он не забыл и не простил обмана, но и я осталась при своем мнении. Не выгони я тогда Робина, его бы убили. Пусть злится, пусть ненавидит, зато живой.

Неверную невесту, не желающую заключать брачный договор, Абикорны ещё могли отпустить, удовлетворились тем, что ее изгнали из рода. Но Робина они бы уничтожили.

Лучи солнца золотили вход в пещеру, подсматривая за беглянкой, обещая не выдать. Торопливо собрав одежду, выскользнула наружу, с каждым шагом мысленно проговаривая план: позавтракать в Дивноморске, дождаться, пока откроется отделение банка, оформить документы…

— Крх!

— Коза!

Грифониха появилась внезапно, и чёткий, выверенный план тут же рассыпался на тысячу осколков. Как объяснить крошке-альбиносу, что она — свободна, и я не могу взять её с собой?

— Кррр…

Я заставила себя поднять голову, и обомлела — позади Козы стоял ещё один грифон!

— Ты завела себе парня? Поздравляю.

Кокетка закатила глаза, повела клювом, дернув крылышком: мол, привязался тут кто-то на ее голову…

Чужой грифон, красавец с черным отливом, явно боевой, тяжело вздохнул. Захотелось утешить его, сдав информацию, что моя девица-краса никого к себе не подпускает, все принца ждет, и он — первый. Коза была девушкой вольной, с весьма непростым характером, в отличии от своей сестры, что как только подросла, улетела в горы гнездоваться.

Я рассмеялась, ощущая себя тещей, которую познакомили с кавалером. Как тут не вспомнить утренний разговор?

Синди… Ярость, гнев и обида прошли, осталась лишь ноющая боль.

— И откуда ты такой взялся, — я погладила иссиня-чёрное оперение красавца.

Мысль о том, что грифон — Робина, я отмела сразу. Откуда, спрашивается, у преступника грифон?

— В Дивноморск, — скомандовала я Козе, жалея, что не взяла с собой плащ.

Небо. Ветер. Дивный пейзаж. А мысли далеко. Не чувствуя холода, не замечая красот, думала лишь об одном — бежать или нет?

Столько лет прошло… Бросить поместье, начать всё сначала? Грифоны, контракты, дурочка Синди… Пропадёт ведь девчонка. Очнётся, поймёт, что «жених», взявшийся не пойми откуда, хочет вовсе не чистой и светлой любви.

Нет, рубить с плеча нельзя. Надо выждать сутки, а прыгнуть на грифона и унестись в закат я всегда успею. Мысленно попросила Козу опуститься возле кофейни.

Завтрак, и в банк. Бежать или нет, я подумаю, а деньги не помешают. Колокольчик над головой согласно звякнул.

— Доброе утро, леди Ровена, — улыбнулась хозяйка. — Как обычно?

— Спасибо, Дита. Да.

Дита суетилась, выставляя посуду на поднос. Ловкие полные руки всё делали обстоятельно, с любовью. Вот только я всего этого не замечала — замерла, как громом пораженная.

«Леди Ровена, вам как обычно?». Сколько раз я завтракала у Диты? Обычно по выходным, утром, собираясь на рынок. И каждый раз её звучный, с приятной хрипотцой голос говорил эти слова. По мужу я не леди Ровена. Леди Ровена я по титулу отца, лорда Юга, единственного в королевстве.

Здесь знали, кто я. Если знала Дита, хозяйка кофейни, что уж говорить о других? А я-то думала, что все семь лет живу инкогнито. Корма. Грифоны. Цены на уголь и морковку, девчонки. Всё это время я жила, будто жук в банке, лапками цепляясь за стекло, сквозь которое виден мир, но мне до него дела нет — лапки скользят, а чтоб выжить, надо зацепиться. Не выберусь — умру от удушья, когда банку закроют, перекрыв кислород. Банка всё это время стояла на полке в тёмном углу. Все знали, что в ней — жук, но никто не собирался её закрывать. То ли забыли, то ли справедливо считали, что узнику всё равно не выбраться…

— С вами все в порядке? — встревоженно спросила Дита, наливая в кружку кофе — бодрящий запах заполнил комнату. — Вы что-то бледненькая… Садитесь за стол, сейчас всё принесу!

Снова зазвонил колокольчик.

— Доброе утро, господин, — Дита всегда была рада гостям, её кофейня пользовалась популярностью.

— Доброе, — проворчал голос, оповестив моё и без того обескураженное сознание о том, что утро, похоже, испорчено окончательно (а так всё хорошо начиналось, Коза нашла жениха…).

— Снова решила за меня?

За спиной стоял Робин, тяжело дыша.

— Послушай…

— Решила за меня. Так же, как восемнадцать лет назад?

Отлично! Теперь не только хозяйка кофейни в курсе наших отношений, но и площадь с окрестными домами. И откуда только у него такой командирский голос?

— Роб, — начала было я и… замолчала.

Если и заводить скандал, то в пещере, без свидетелей. Жаль, спокойно позавтракать теперь не получится.

Колокольчик взвыл, дверь распахнулась, и под топот сапог поднос с дымящимся кофейником и аппетитной горкой блинчиков выскользнул из рук Диты. Чашки сыпались на пол, разлетаясь осколками по до чиста выскобленному полу.

— Леди Ровена?

— Да.

— Вам придётся пойти с нами.

Впившись в запястья, щёлкнули замки антимагических браслетов. Солдаты подхватили с двух сторон — держаться на ногах самостоятельно я уже не могла — отток магии слишком стремителен.

— Отпустите её!

Мысли лениво ворочаются в сознании. Сказать Робу, чтоб не вмешивался. Предупредить дочь, написать записку, отдать Козе, но сил нет. Голова заваливается, мир вокруг гаснет, остаются лишь звуки…

— Прочь!

— Браслеты запрещены в королевстве…

Голос Роба тонет, я собираю все силы — мне надо видеть, что происходит! Удивительно, но мне это удаётся. Я вижу, как на мужчину медленно, сверкая и переливаясь, опускается ловчая сеть. Если есть в магическом мире что-то, страшнее и безжалостнее браслетов, то это она.

Образы расплываются, но не потому, что я вновь теряю способность видеть, а потому, что плачу. Глупец! Ты спрашивал, почему я всё решила за нас обоих? Вот тебе ответ.

На глазах у изумленных жителей меня повели через площадь, в ратушу. Дверь распахнулась, втягивая в себя целую толпу в серых мундирах с двумя багровыми полосами на груди.

Откуда в нашем городке столько солдат?

— Куда этого? — раздалось за моей спиной, и я поняла, что речь идет о Робине.

— В подземелья! Там разберемся, — раздался приказ.

Кабинет мэра. Здесь я бывала часто, правда, всё больше по делам поместья, но никак не в качестве арестованной.

— Прошу, — поклонился незнакомый молодой человек, одаривая на редкость неприязненным взглядом.

Интересно, что я ему сделала?

Меня швырнули на стул. Я смогла поднять голову. Единственный, кого я узнала, был губернатор. Что он забыл в наших краях? Столица далеко…

— Доброе утро, госпожа Ровена.

Меня с силой швырнули на стул, но я смогла поднять голову. Единственный, кого я узнала, был губернатор. Что он забыл в наших краях? Его резиденция — самый крупный город Юга — далеко.

— Доброе утро, госпожа Кравали́, — улыбнулся барон Брасси, поклонившись. — Оставьте нас! — Приказал он своим людям.

Серая с алым форма — знак дома Брасси. Незнакомый мне совершенно. Значит, род Брасси — из тех, что взлетели после победы Альфреда. Барон из новых.

Солдаты выполняют приказ быстро и слаженно. Что я там говорила на тему, что «вскочить на грифона всегда успею»? Не вышло.

— Чему вы улыбаетесь, госпожа Кравали́? Нашли повод для светлых мыслей… в сложившейся ситуации?

— Стараюсь, — ответила я.

Странно, что он зовет меня по фамилии мужа и не порывается доставить в столицу королю Альфреду. Вот тот обрадуется! Нашли дочь человека, в замке которого чуть было не убили короля.

Это и стало началом смуты. Два года наше бедное королевство терзала война. До сих пор не могу понять, как отец мог решиться на такое? Заманить короля к себе, назвать гостем и… попытаться убить. Это ведь не только предательство, но и попрание законов гостеприимства.

Чем же они тебя держали, отец?

Этот вопрос не давал покоя даже сейчас, когда, казалось бы, думать надо о себе. Странно, но моё собственное арестованное положение не беспокоило нисколько. Может, из-за браслетов?

— Вы, должно быть, не отдаете себе отчета в серьезности вашего положения, — услышала я раздраженный голос губернатора, словно в ответ на собственные мысли. — Законы королевства едины для всех! Думаете, раз вы дама, суд будет более благосклонен?

— Вряд ли, господин барон, — покачала я головой.

Своими долгими вступлениями присланный пару лет назад из столицы вельможа начинал раздражать. К чему долгие прелюдии? Зачитал бы обвинение — коротко, ясно, и дело с концом. Я же хотела увидеть короля? Вот мое желание и сбудется.

— Вы же не хотите провести оставшуюся жизнь в подобных украшениях? — Губернатор кивнул на браслеты.

— Нет, — захотелось помотать головой, но сил не было.

— А раз так, то сделаете все, что от вас требуется, — мерзкая улыбка скользнула по лицу барона.

Я внимательно посмотрела на мужчину. Грубые, сильные руки. Мозоли. Явно от меча. Ах, какое кружево выглядывает из-под обшлагов мундира! Тонкое, белоснежное, оно совершенно не подходит этим рукам и выглядит… Странно. Словно кусочек мяса в облаке взбитых сливок.

Обветренное, загорелое лицо, бесцветные, сальные волосы стянуты в небрежный хвост, глаза… Глаза — серые, что говорит о том, что магический потенциал более чем слабый. У сильного мага радужка сверкает лазурью. Стало быть, род губернатора не древний.

— Что от меня требуется? — Спрашиваю, пристально глядя ему в глаза.

— Вот видите, вы уже упрямитесь, — поднимает он вверх брови. — А надо было просто ответить: «Да, монсеньор».

Счастье, что этот столичный хлыщ приказал заковать меня в браслеты. Слова, некогда сказанные Раулем Абикорном (точь-в-точь), привели в бешенство. Если бы не это… орудие пыток, ни от ратуши, ни от губернатора не осталось бы и следа!

— Вы упрямитесь. Вы будете наказаны!

Здание содрогнулось — от подземелий до шпиля на башне. Стёкла сверкнули, готовясь вылететь, но… обошлось. Слишком сильные на мне артефакты, но даже их удалось пробить. На мгновение. Сладкое, упоительное мгновение!

Улыбаясь, почти теряю сознание. Губернатор вскочил и что-то кричит. Его перекошенное лицо расплывается, испуганные крики, топот ног, серые мундиры…

Так вам и надо. Получите!

Очнулась от того, что в лицо плеснули водой — ледяной и… вкусной!

— Вы что наделали? — возмущается губернатор.

Кружева на его манжетах подрагивают, отливая то розовым, то золотым. Сквозь полупрозрачную узорчатую ткань блеснули кристаллы. Браслеты, формирующие силовые потоки. Значит, с магическим потенциалом не просто плохо. Его нет.

— Вам придется за это ответить!

— За что именно?

— За сопротивление во время задержания! За подделку документов, мошенничество и попытку лишить падчерицу наследства!

Картинка вокруг внезапно становится чёткой, в голове проясняется. Так вот в чем обвиняет меня представитель местной власти… В мошенничестве. Меня. Дочь лорда Юга! Ну, это мы ещё посмотрим.

Поднимаюсь на ноги, не сводя с негодяя взгляда, с наслаждением наблюдая, как белеет его лицо. Ради такого зрелища можно пожертвовать остатками сил…

— Что? — Бормочет он, безуспешно стараясь унять трясущийся подбородок. — Что⁈ Это покушение. Вы… Вы, сумасшедшая…

Грохоча сапогами, вваливаются солдаты. Жалобно скрипнув, падает выбитая дверь. Я жду, что на меня сейчас накинутся. Но… Все замирают. Сердце на несколько мгновений останавливается, я падаю обратно на стул.

— Так-то лучше! — ухмыляется губернатор. — Вы, милочка, не буяньте, будет только хуже.

Дзинь…

Окно не выдерживает, осыпается тысячами сверкающих осколков. Барон Брасси укоризненно качает головой. Хорошо хоть от страха не трясется, взял себя в руки, молодец. Он хоть и не маг, а мою боль видит. Жгучую. Невыносимую. И это явно доставляет ему удовольствие.

— Оставьте нас, — машет он рукой перепуганным солдатам, и мы вновь остаемся одни.

Подрагивающие пальцы, судорожно мнущие несчастные манжеты выдают его с головой.

— Мой сын приглядел себе на балу невесту. Синди. Милая, веселая девушка.

«Теперь ещё и богатая», — добавляю я про себя.

— Не хотите сгнить в темнице — подписывайте! — Он подвинул исписанные листы бумаги ближе ко мне. — Бумаги. Подтверждающие, что вы и ваша дочь отказываетесь от поместья и доли, доставшейся вам от состояния покойного господина Кравали́. Согласно договору, вы возвращаете украденных грифонов и исчезаете из наших мест навсегда. Без права возвращения. В противном случае вас обвинят в убийстве Кравали и казнят.

Во время проникновенной речи губернатора я думала о том, какая же я всё-таки дура. Непроходимая, безмозглая, беспросветная дура! И что я хочу от Синди? От семнадцатилетней влюбленной козы (прости, моя верная грифониха)? Спасительница! А сама-то куда смотрела? Растворилась в чувствах… Обидели её! Как я могла? О чём вообще думала? Не узнать у девчонки, с кем она познакомилась на балу, в кого влюбилась, кто ей сделал предложение, и главное — кто решил присвоить себе наше поместье?

Узнай я, что это губернатор, наверняка бы смогла разложить всё по полочкам. Уж догадалась бы, чего ждать от всесильного в наших землях представителя короны. Ситуацию ещё можно было бы спасти. Связать горе «невесту», вскочить на грифонов, и бежать — чем дальше, тем лучше. И не в небольшое поместье рядом, которое я прикупила себе как вдовью долю, собираясь уходить, когда падчерица соберется замуж (именно там сейчас и прятались грифоны). Нет. Бежать надо было дальше. Намного дальше!

Не верю я в любовь с первого взгляда к богатым наследницам.

Вторая непростительная ошибка с моей стороны — девчонку надо было сразу проверить на предмет магического воздействия. Теперь уже поздно, если и опоили, то доказать это уже почти невозможно, след если и остался, то слишком слабый. И ведь мелькала же у меня мысль, что сама она так не могла!

Ты дважды дура, Ровена. А если вспомнить встречу с Робином и тот факт, что он тоже угодил в темницу из-за тебя, то трижды…

— Вам необходимо хорошенько все обдумать, — доверительно склонился надо мной губернатор.

Тут он прав. Вот только я совершенно не понимаю, чем это может помочь. Ясно одно — жива я буду ровно до тех пор, пока на документах не будет подписи госпожи Кравали.

Добровольной подписи.

— В темницу ее, — раздается команда.

Я с трудом разлепляю губы, пытаясь что-то сказать, корчусь от боли — воздух врывается в лёгкие жгучим пламенем.

Плохой признак. Магическое истощение. Так и магии лишиться недолго.

— Посидите внизу, — щелкает пальцами барон Брасси. — Это наверняка сделает вас более сговорчивой.

Перед глазами пляшут пятна, превращаясь в настоящую метель. Ноги не слушаются, волоком скользят по каменным ступеням вниз. Тело безвольно повисло на руках двух солдат. Странно, что я ещё в сознании.

Вижу. Слышу…

— Шарль! — голос Синди звенит от слез. — Вы должны мне помочь! Мама пропала.

— Дорогая, — отвечает падчерице молодой мужской голос. — Мы обязательно ее найдем. Я подниму всех, попрошу помощи у отца. Не беспокойтесь.

— Мы… Мы поругались вчера, Шарль…

Голоса стихают. Ржавая дверь темницы скрипит, в лицо ударяет запах сгнившей соломы, а я улыбаюсь, потому что маленькая глупая добрая девочка ищет свою мачеху.