Гробница Фараона

РАМАДАН

Наступило время Рамадана — время поста и молитв. Я узнала, что в исламе это самый важный период, его начало менялось в зависимости от лунного календаря. Каждый год Рамадан наступал на 11 дней раньше. Тибальт сказал, что в течение 33 лет Рамадан проходит по всем временам года, а в Древнем Египте его отмечали в жаркий период, потому что слово «рамада» в переводе с арабского означает «жаркий».

Рамадан начинался в день новолуния и, пока луна не состарится, нельзя ничего есть с рассвета до заката солнца. Лишь немногим разрешалось нарушать обет: можно кормить детей и инвалидов. Во дворце мы старались придерживаться правил, плотно ели перед рассветом и после захода солнца, а в промежутке подкрепляли силы особой едой — «хериш» (кусок хлеба с медом, орехами и ананасом), очень вкусно, но быстро надоедает, еще мы пили много освежающих напитков и мятный чай.

В период Рамадана изменился ритм города — на узких улицах воцарилась тишина. Весь пост длился 28 дней, но во время поста три праздничных дня посвящались молитве. Пять раз в день по 20 залпов стреляли пушки. Так призывали к молитве. Я всегда испытывала благоговение, видя, как мужчины и женщины прекращают все свои дела, склоняют головы, складывают руки и молятся Аллаху.

Рамадан означал, что я буду чаще видеть Тибальта.

— Нельзя оскорблять их по религиозным поводам, — объяснял он мне. — Но вот досада — мне сейчас так нужны эти рабочие. — Мы просматривали с ним бумаги. Он обнял меня и добавил: — Ты такая терпеливая Джудит. Но я знаю, что ты ожидала другого.

— У меня были романтические мысли. Я представляла, как найду вход в гробницу, отыщу драгоценности, саркофаги.

— Бедная Джудит, боюсь, в жизни так не бывает. А тебе станет легче, если я скажу, что ты мне очень сильно помогла?

— Это большое утешение.

— Слушай, сегодня вечером я поведу тебя на место раскопок, покажу кое-что особенное.

— Значит, ты сделал открытие! То, ради которого и приехал сюда!

— Все не так просто. Я уверен, мы находимся на верном пути к открытию. Или я ошибаюсь. Можно работать месяцами, надеясь отыскать вход в гробницу, а потом окажется, что мы снова зашли в тупик. Требуется везение, как в карточной игре. Я собираюсь открыть тебе один секрет, который известен немногим. Мы спустимся в подземелье после захода солнца. Луна во время Рамадана почти полная, будет достаточно светло, и мы пойдем одни.

— Тибальт, я так волнуюсь.

Он поцеловал меня:

— Я обожаю твой энтузиазм. Жаль, что твой отец недостаточно подготовил тебя, мне очень не хватает тебя в критические моменты.

— Может, я еще выучусь.

— Сегодня ты увидишь, чем мы занимаемся.

— Не могу дождаться вечера.

— Никому не говори ни слова, иначе они подумают, что я не умею хранить тайну или хочу во что бы то ни стало угодить жене.

Меня переполняло счастье. Когда я рядом с ним, мне не приходит мысль сомневаться в искренности его чувств. Он обнял меня:

— Сегодня вечером мы улизнем от всех.

Луна светила высоко в небе, когда мы вышли из дворца. Какая волшебная ночь. Звезды такие крупные на фоне темно-синего небесного бархата, веет слабый ветерок, жара спала. Как приятно вместо обжигающего солнца видеть в небе луну.

Я чувствовала себя заговорщицей; рядом со мной Тибальт, и это удваивало мою радость. На лодке мы переплыли Нил, а потом на бричке доехали до места раскопок.

Тибальт вел меня мимо холмов насыпанной земли к открытому входу в гору. Он взял меня под руку:

— Ступай осторожно.

— Значит, ты нашел, что искал?

— Нет, этот туннель обнаружен во время предыдущей экспедиции, его открыл мой отец. — Тибальт снял со стены фонарь и зажег его. Я увидела перед нами туннель футов восемь в длину и пошла за Тибальтом.

— Подумать только, эти ступени высекали несколько веков тому назад, — заметила я.

— Две тысячи лет до Рождества Христова, если говорить точно. Представь себе чувства моего отца, когда он обнаружил этот туннель. Пойдем, сама увидишь.

— Какое чудесное открытие.

— Но этот туннель, как и многие другие чудесные открытия, привел к гробнице, которую грабители опустошили три тысячи лет тому назад.

— Значит, через три тысячи лет первым сюда пришел твой отец.

— Вероятно, но он нашел мало нового. Дай руку, Джудит. Вот по этому ходу вошел он в ту пещеру, посмотри на стены. Видишь символы? Это священный жук, а человек с головой барана — Амон-Ра, бог Солнца.

— Я его узнала, и сейчас у меня на пальце кольцо, которое ты мне подарил. Оно спасет меня в час смертельной опасности.

Тибальт остановился и посмотрел на меня. В свете фонаря он казался почти незнакомым человеком.

— Сомневаюсь, Джудит. Скорей всего, это сделаю я. Надеюсь оказаться не менее полезным, чем букашка скарабей.

Я задрожала.

— Тебе холодно?

— Нет… но здесь прохладно.

Как говорят у нас в Англии, в тот момент я почувствовала, что кто-то прошел по моей могиле. Тибальт увидел, что мне страшно.

— Тут все испытывают страх. Человек, похороненный здесь, принадлежал к цивилизации, достигшей своего расцвета в то время, когда в Британии люди еще жили в пещерах и охотились в лесах ради пропитания.

— Я чувствую, словно вхожу в подземный мир. Кто был здесь похоронен, мужчина или женщина?

— Мы этого не выяснили, мало что осталось от захоронения. Даже мумию не оставили в покое. Грабители знали, что самые лучшие драгоценности кладут между слоями ткани, когда пеленают мумию. В этой гробнице отец нашел лишь саркофаг, мумию и домик для души умершего.

— Я никогда не видела домик для души.

— Надеюсь тебе его показать. Это модель дома, обычно ее делают с колоннами из белого камня. Считали, что там поселяется душа после смерти человека. Вернувшись после долгого путешествия, она должна иметь удобное жилище.

— Как интересно, каждый день я узнаю что-нибудь новое.

Мы подошли к следующим ступеням.

— Видимо, мы находимся очень глубоко под горой.

— Посмотрим на эту комнату, здесь самая изысканная резьба, а из нее вход ведет в другое помещение, где нашли саркофаг.

— Как здесь величественно!

— Все же в этой гробнице был захоронен не фараон. Богатый человек, без сомнения, но украшения при входе говорят, что он не принадлежал к высшему слою общества.

— И эту гробницу нашел твой отец.

— Месяцы тяжелейшей работы, ожидания, волнения… и вот его находка. Мы обнаружили вход в скале, раскопали подземный туннель… Можешь представить себе, как мы волновались… а потом в очередной раз нашли лишь пустую гробницу.

— Потом умер твой отец.

— Он что-то обнаружил, Джудит. Я уверен в этом, поэтому я и вернулся сюда. Он пытался мне сказать, чтобы я вернулся. Значит, здесь есть еще одна гробница, нам только надо найти в нее вход.

— Разве его трудно увидеть?

— Входы тщательно маскировали. Но в этих комнатах должна находиться подсказка. Смотри, здесь стена неровная, за ней может что-то находиться. Будем работать… и держать в секрете, насколько это возможно. Может, зря потратим время, но я так не думаю.

— Ты считаешь, твой отец что-то нашел и поэтому его убили?

Тибальт покачал головой:

— Это совпадение. Может, он умер из-за волнений. Умер и не успел рассказать никому… Не хватило времени.

— Странно, что он умер в такой момент.

— Жизнь — странная штука, Джудит. — Он поднял фонарь и посмотрел на меня. — Кто из нас знает, когда наступит наш последний миг на земле?

Неожиданно у меня по спине пробежал холодок.

— Какое жуткое это место, — сказала я.

— А что ты ожидаешь от гробницы?

— Даже ты кажешься здесь другим.

Свободной рукой он слегка провел мне по шее.

— Другим? Что ты имеешь в виду?

— Как будто я тебя совсем не знаю.

— Разве можно хорошо знать другого человека?

— Пойдем, — сказала я.

— Тебе холодно. — Он стоял близко ко мне, и я чувствовала его теплое дыхание на моем лице. — Чего ты испугалась, Джудит? Проклятия фараонов, гнева богов или меня?

— Я не боюсь, — солгала я. — Я просто хочу на воздух. Здесь душно.

— Джудит…

Он шагнул ко мне. Я не понимала себя, я чувствовала опасность. Все мои инстинкты кричали во мне и велели бежать отсюда… Бежать от чего? От этой мистической, фатальной ауры? От Тибальта?

Я собралась заговорить, но он зажал мне рот.

— Слушай, — прошептал он.

В тишине я услышала легкие шаги.

— Кто-то вошел в гробницу, — тихо проговорил Тибальт. Он отпустил меня и стоял, не двигаясь, слушая.

— Кто здесь? — спросил он. Его голос прозвучал неестественно и страшно.

Никто не ответил.

— Держись за мной, — сказал Тибальт.

Мы поднялись по ступенькам в гробницу. Тибальт держал фонарь высоко над моей головой, мы шли медленно, подавляя в себе желание побежать, ведь это может быть опасно. Я следовала за ним по пятам. Мы вошли в туннель. Там никого не было.

Мы поднялись наружу, и теплый ночной воздух окутал меня, я испытала облегчение и радость.

Ноги мои плохо слушались, я вспотела и дрожала. Мы никого не увидели. Тибальт обернулся ко мне:

— Бедная Джудит, ты здорово испугалась.

— Там довольно страшно.

— Кто-то там был.

— Может, один из твоих рабочих.

— Тогда почему он не отозвался?

— Он мог подумать, ты рассердишься, потому что он там бродит ночью.

— Пойдем к бричке и вернемся во дворец.

Теперь все выглядело обычно — красивая река, источающая экзотические запахи, дворец и Тибальт.

Я не понимала своих чувств. Что случилось со мной в той гробнице? Странная атмосфера подействовала или сознание того, что четыре тысячи лет там пролежала мумия. А может, это боги имеют такую силу, что заставили меня испугаться Тибальта?

Тибальта, выбравшего меня в жены. Но выбор свой он сделал довольно внезапно, и обожающие меня тетушки обеспокоены, ведь я теперь богатая женщина. Мне надо это помнить. А Табита… Я вижу ее вместе с Тибальтом, они всегда беседуют, он обсуждает с ней свою работу больше, чем со мной. Мне не достает знаний и опыта, которые есть у нее. У Табиты жив муж…

В той гробнице поселился злой дух, это он навеял такие мысли. Куда девался присущий мне здравый смысл? Я всегда готова взяться за трудное дело, меня не страшит неизведанное и вдруг я испугалась.

Идиотка — сказала я себе. Ты ничуть не умнее Теодосии.

С одной стороны дворца терраса выходила на реку. Я любила сидеть там и наблюдать за жизнью реки. Найду место в тени (жара стоит невыносимая), сажусь и смотрю вниз. Кто-нибудь из слуг приносит мятный чай, иногда ко мне присоединяется кто-нибудь из наших. Я наблюдаю за женщинами в черных платьях, стирающими белье в реке и оживленно беседующими. Я понимаю, что река для них — центр общественной жизни. Я слышу их высокие голоса, смех. Интересно, о чем они говорят? Я взволнованно смотрю, когда мимо проплывают лодки под парусами, изогнутыми словно восточные сабли.

Луна на ущербе — наступило время Байрама. К весне в домах делают уборку, на плоских крышах сохнут выстиранные половики, там же, на крышах, режут домашних животных, это тоже часть ритуала, потом будут праздновать, а часть мяса засолят, чтобы его хватило на целый год.

Меня интересовали местные обычаи, я никак не могла привыкнуть к ним.

Однажды после полуденной сиесты ко мне подошел Хадриан.

— Давно мы с тобой не болтали, — сказал он.

— Где ты пропадаешь?

— Твой муж не дает нам отдыха.

— Так и надо поступать с ленивыми учениками.

— Кто это говорит, что я ленив?

— Иначе ты бы не жаловался, а находился в напряженном ожидании, как и Тибальт.

— Он руководитель, дорогая Джудит. Когда наступит великий день, ему достанется почет и слава.

— Глупости. Вы все прославитесь. А когда наступит великий день?

— Пока неизвестно, ведь на нашем пути встретились трудности. Эта новая траншея тоже может привести в тупик.

— Траншея?

— Тибальт сказал, ты знаешь про нее, иначе я бы не говорил об этом.

— Да, он водил меня туда.

— Мы надеемся. И если найдем что-то замечательное, это принесет славу археологическому миру, а нам никакого дохода.

— Ты опять беспокоишься о деньгах, Хадриан?

— Можешь быть уверена в этом.

— Значит, ты слишком экстравагантно их тратишь.

— У меня есть грешки.

— Неужели их нельзя уменьшить?

— Постараюсь, Джудит.

— Рада слышать. А почему ты стал археологом, Хадриан?

— Потому что этого хотел мой дядя, твой отец.

— Мне не верится, что тебе нравится эта профессия.

— Почему же, мне интересно, просто я не фанатик, как некоторые.

— Без фанатиков не было бы открытий.

— Между прочим, ты слышала, сюда прибудет паша?

— Нет.

— Он сообщил, что окажет нам честь своим посещением.

— Интересно, принимать его придется мне… или Табите?

— Ты льстишь себе. В этой стране женщинам отведена незначительная роль. Будешь сидеть, сложив руки и опустив глаза, а говорить, когда к тебе обратятся, — довольно трудное дело для нашей Джудит.

— Я не арабская женщина и не собираюсь вести себя, как они.

— Я и не надеялся. Но ведь в чужой монастырь со своим уставом не ходят… и, мне кажется, это относится не только к этой стране.

— Когда же прибывает великий человек?

— Скоро. Вам сообщат.

Мы вспомнили детство, в его голосе чувствовалась ностальгия.

— Тесное у нас общество: Сабина и священник, Теодосия и Эван, ты и Тибальт. Один я лишний, — вздохнул Хадриан.

— Ты один из нас и всегда таким будешь.

— Я один из невезучих.

— Удача! Она не в расположении звезд, а в нас самих. Так я слышала.

— Я тоже это слышал. И уверен, что вы с Шекспиром наверняка правы. Разве я тебе не говорил, я никогда не умел воспользоваться шансом.

— Начать никогда не поздно.

Он посмотрел на меня серьезными глазами.

— При определенных обстоятельствах я бы смог. — Неожиданно он похлопал меня по руке: — Старушка Джудит. Ты всегда была командиром. А Тибальтом ты командуешь? Уверен, что нет. Это я такой человек, которому нужен командир.

Я ощутила неловкость. Неужели он хотел сказать, что в прошлом надеялся — мы будем с ним вместе?

— Ты часто на меня жаловался.

— Это от радости. Обещай, Джудит, что не перестанешь командовать мной.

— Я буду с тобой откровенна… как и прежде.

— Этого я и хочу.

С минарета раздался голос муэдзина.

Женщины на берегу встали на колени и склонили головы, нищий остановился на дороге и застыл в молитве.

Мы молча наблюдали.

В связи с приездом паши во дворце происходили некоторые изменения. На кухне атмосфера становилась более напряженной, слышались возбужденные голоса, полы мылись с большей тщательностью, чем раньше, медь натирали так, что она блестела лучше золота. Слуги знали, что нетребовательное правление гостей подходит к концу.

Тибальт предупредил, чего нам следует ждать.

— Паша правит в этих местах. Почти вся земля в округе принадлежит ему. К нам хорошо относятся, потому что мы живем в этом дворце. С помощью паши мы легко наняли рабочих. И те знают, если они хорошо работают для нас, значит, они хорошо работают для своего повелителя. Они не осмеливаются идти против его воли. Паша много помогал и моему отцу. Ты увидишь, он прибудет как могущественный властелин.

— А мы сумеем развлечь этого властелина так, как он привык?

— Сумеем, ведь его слуги знают, чего он от нас ждет. Помню, прежний его визит прошел успешно, это было за три недели до смерти моего отца.

— Нам повезло, что он интересуется археологией.

— В этом нет ни малейшего сомнения. Помню, отец водил его на место раскопок. Увиденное поразило его. Я поступлю также.

— А я что должна делать?

— Веди себя естественно. Он много путешествовал по миру и знает, что в нашей стране другие обычаи. Я уверен, он тебе понравится. Табита расскажет тебе о своих впечатлениях о прежнем визите паши.

Табита повторила, что они очень волновались перед первым визитом паши, но он оказался сама любезность и старался угодить им не меньше, чем они ему.

Мы с Табитой пошли в лавку. Обратно возвращались мимо гостиницы и увидели Хадриана, Теренса Гелдинга и человека, которого мы с Теодосией встретили в храме. Хадриан подозвал нас.

— Познакомьтесь с мистером Леопольдом Хардингом, — представил его Хадриан.

— Мы уже встречались, — сказала я.

— Да, мы в храме осматривали достопримечательности, — подтвердил Хардинг.

— Вам надо освежиться, — предложил Теренс.

— Я с удовольствием выпью стакан мятного чая.

Табита поддержала меня.

Мистер Хардинг сообщил нам, что ездит в Египет по делам и интересуется раскопками, так как его бизнес непосредственно связан с античными предметами, он покупает и продает их.

— Это очень интересно, — заверил он нас.

— Мы не сомневаемся. И вы, должно быть, много знаете.

— Приходится. Ведь так легко попасть на крючок. На днях мне предложили маленькую головку — камею в профиль, выполнена из черепашьего панциря и лазурита. Вещь прекрасная, только специалист определит в ней подделку.

— Вас интересует археология? — спросила я.

— Как дилетанта.

— Мы в большинстве своем такие, я убедилась в этом, приехав сюда. Ты согласна, Табита?

— Миссис Грей уже не дилетант.

— Что касается Джудит, она очень старается, — вставил Хадриан.

— Женщины всячески нам помогают, — заметил Теренс.

— Можно считать нас дилетантами с профессиональными наклонностями.

— Видимо, и я отношусь к вашей категории, — сказал Хадриан.

— Иметь дело с предметами, среди которых встречаются вещицы из гробниц фараонов (что чаще всего неправда), весьма интересно. Я хотел бы знать, не позволят ли мне посетить место раскопок.

— Никто не помешает вам совершить экскурсию по долине, — подсказал ему Хадриан.

— Вы увидите несколько сараев с инструментами, копающих людей, кучу земли, — добавил Теренс.

— Я слышал, что сэр Тибальт надеется найти неразграбленную гробницу.

— Все археологи приезжают сюда за этим, — уклончиво ответил Хадриан.

— Естественно.

— Работа будет трудная и долгая. Я костями чувствую, мы ничего не найдем, — продолжал Хадриан.

— Глупости, — резко возразил Теренс.

— Дело не в костях, а в работе, — вставила я.

— У меня надежные кости. Пусть мы будем упорно трудиться, но если там нет захоронения фараона, оно там не появится.

— Не думаю, что Тибальт ошибается, — с горечью возразила я.

— Ты преданная жена, — согласился Хадриан.

Мне не понравился тон Хадриана, и я поспешно сменила тему.

— Вы на самом деле торгуете вещами из захоронений?

— Никогда нельзя быть уверенным. Вы же понимаете, сколько легенд вокруг этих предметов. Тот факт, что вещь находилась в гробнице фараона за три тысячи лет до рождения Христа, придает ей огромную ценность. Будучи бизнесменом, я не против всяких слухов.

— Поэтому вы и прибыли в Египет.

— Я езжу по многим странам, но Египет — просто лавка древностей. Приходите ко мне на склад. Он чуть больше сарая. Я снимаю помещение и храню там свои покупки до отправки их в Англию.

— Сколько вы пробудете здесь? — спросила я.

— Я никогда не знаю наверняка. Может, завтра уеду. Если услышу, в Александрии или в Каире появилась интересная вещь, немедленно отправлюсь туда. Это делает мою жизнь интересной. Равно как и вы, я в восторге, если удается встретить нечто ценное. Несколько недель назад я испытал огромное разочарование. Увидел красивую доску, явно со стены гробницы — на ней изображена похоронная процессия. Четверо человек несут гроб, перед ними и за ними слуги несут различную утварь и мебель. Доска отделана серебром и лазуритом. Очень красивая, но подделка, сделана лет триста назад. Прекрасная подделка.

— Как обидно, — воскликнула я, а Хадриан рассказал им, как я нашла кусок бронзового щита.

— Вот поэтому она с нами и приехала, — заключил он.

— Ей здесь явно по душе, — заметил Леопольд. — Окажите мне честь и посетите мой склад. Там есть несколько стоящих вещиц.

Мы обещали непременно зайти, попрощались и оставили его на террасе гостиницы, а сами вернулись во дворец.

Паша сообщил, что отобедает с нами по пути в один из своих дворцов и выслушает наши рассказы о раскопках.

Я, Табита и Теодосия наблюдали за его прибытием из верхней комнаты дворца. Какое величественное зрелище предстало перед нами. Медленно въехал экипаж, запряженный четырьмя прекрасными белыми лошадьми. За экипажем шел караван верблюдов, на шее у каждого из них висели колокольчики и тренькали при движении. Некоторые верблюды несли на себе багаж — красивые сундуки, украшенные драгоценными камнями.

Властитель сошел с экипажа у ворот во дворец, его приветствовали Тибальт и несколько старших участников экспедиции. Они прошли во внутренний дворик, пашу усадили на специальный стул с высокой спинкой, украшенной полудрагоценными камнями. Скорее всего, сидеть на таком стуле неудобно, но смотрелся он, как трон.

Слуги принесли сладости, большие медовые пироги и чай. Каждый обязан выпить три стакана: первые два — с очень сладким чаем, а третий — с мятным. Каждый стакан наполнялся до самых краев, и чай нельзя было разлить, это считалось грубейшим нарушением этикета. Страшно подумать, что случилось бы, если б слуга пролил чай. В тот раз, к счастью, все обошлось.

Табита объяснила: на эту церемонию женщины не допускаются, но из-за уважения к нашим европейским обычаям нам позволили присутствовать за столом во время обеда, а меня даже усадили рядом с пашой.

Паша очень полный, его жирные пальцы украшены драгоценными камнями. Он был доволен оказанным приемом и радостно оглядывал женщин, смотрел на нас внимательно, словно оценивая. Уверена, что все мы сдали экзамен: Табита прошла по красоте, Теодосия благодаря женственности, а я? Во мне нет красоты Табиты и хрупкого очарования Теодосии, но во мне есть энергия, живость. Видимо, это привлекло пашу, и я понравилась ему даже больше других. Я меньше всех походила на восточную женщину, и мое своеобразие заинтересовало пашу.

Он хорошо владел английским, так как, занимая пост в руководстве страны, часто встречался с нашими соотечественниками.

Обед длился несколько часов. Слуги знали порядок подачи блюд и аппетит своего хозяина. К несчастью, мы должны были есть вместе с ним. За кебабом подали кифту, никогда прежде блюда не готовили с таким количеством пряностей. Я видела страх на лицах слуг, когда они подносили новое кушанье хозяину, ему подавали первому, как почетному гостю. Меня поразило количество съеденной им пищи. Женщинам разрешалось брать меньшие порции, но я жалела наших мужчин.

Паша направлял беседу. Он говорил о нашей стране, о буме в торговле с Египтом после открытия Суэцкого канала.

— Это великое достижение, канал длиной сто миль от озера Тимза до Горьких озер, от Порт-Саида до Суэца. Кроме всего прочего англичане усилили свое влияние в Египте. — Его маленькие глазки хитро блестели. — А разве это не приятно? Что мы имеем с открытием канала? Никогда прежде столько людей не приезжали в Египет. Ваш Томас Кук привел свои корабли на Нил. Развитием торговли мы обязаны вашей стране.

Я сказала, что в Египте существуют остатки древних цивилизаций, которые любят посещать туристы — ведь это одно из чудес света.

— Кто знает, что еще найдут здесь. Будем надеяться, что Аллах улыбается вам.

Тибальт поблагодарил пашу от имени всех участников экспедиции за содействие.

— Рад помочь. Это правильно, что я дал вам свой дворец. Мои предки накопили огромное богатство. Существует легенда, откуда пошло наше богатство. Хотите послушать? — обратился он ко мне.

— С удовольствием.

— Вас шокируют мои слова. Говорят, что мои предки грабили усыпальницы.

Я засмеялась.

— Этой легенде больше ста лет. Тысячу лет назад мои предки ограбили гробницу и разбогатели. Теперь мы должны замаливать грехи наших предков и оказывать всяческую помощь тем, кто открывает гробницы для потомков.

— Надеюсь, что когда-нибудь весь мир будет вам благодарен, как мы сейчас, — сказал Тибальт.

— Поэтому я умиротворяю богов. В качестве знака для своего рода я выбрал голову Анубиса, который бальзамировал тело Осириса, когда его убил брат Сет. Осирис восстал, и я чту того, кто его бальзамировал, на моем доме его знак.

Потом заговорили об экспедиции, что очень интересовало пашу.

— Добрейшего сэра Эдварда постигла великая трагедия. Это меня сильно огорчает. Но вы, сэр Тибальт, я уверен — найдете то, что ищете.

— У меня нет слов, чтобы поблагодарить вас за ваше сочувствие.

Паша похлопал Тибальта по руке.

— Ну что, найдете то, за чем приехали?

— Я пытаюсь, — ответил Тибальт.

— В этом вам поможет ваш дух, а потом покинете нас и уведете своих прекрасных дам.

Паша улыбнулся мне и на этот раз похлопал меня по руке. Потом наклонился ко мне:

— Я бы хотел, чтобы вы не преуспели.

— Мы уедем в любом случае, — засмеялся Тибальт.

— Значит, мне надо найти способ, чтобы задержать вас здесь. Как вы думаете, я сумею? — шутил паша.

— Ну, конечно. С помощью вашего духа.

За столом воцарилась тишина. Видимо, я сказала не то, что нужно. Но паша находился в благодушном настроении и засмеялся. Это был знак для всех, включая слуг. Засмеялись все.

Потом он спросил меня о моих впечатлениях о стране, о дворце, довольна ли я слугами. Мы оживленно беседовали. Хотя мои ответы были нетрадиционны, я произвела на него хорошее впечатление.

Когда говорили о раскопках, мне нечего было добавить, ведь я не принимала участия в работах. Паша отщипывал десерт (дома мы называем это кушанье «турецкий восторг»).

С восходом луны паша собирался продолжить свой путь в другой дворец, днем жарко путешествовать, но прежде Тибальт отведет его на раскопки.

Перед их уходом со двора раздался душераздирающий крик. Один из слуг извивался на земле в агонии.

Я узнала, что его укусил скорпион. Нас предупреждали, чтобы мы были осторожны особенно возле нагромождения камней, там жили скорпионы, а их укусы смертельны. Я часто видела, как на камнях грелись на солнце ящерицы и хамелеоны, но никогда еще не видела скорпионов.

Слуге старались помочь его товарищи, я никогда не забуду выражение ужаса на его лице — то ли от укуса скорпиона, то ли потому, что он привлек внимание к себе во время визита паши.

Я собралась помочь тому человеку, так как Элисон перед отъездом снабдила меня многочисленными лекарствами собственного изготовления против всех опасностей, которые подстерегали меня в жарком пустынном краю.

У меня имелось противоядие и от укусов оводов и ос. Я предполагала, что оно вряд ли поможет при укусе скорпиона, но все-таки решила попробовать.

Я смазала рану пострадавшего этой мазью и на предплечье у него увидела татуировку, уже знакомую мне. Слуга сразу успокоился. Видимо, он был уверен, что заморское снадобье спасет его, и смотрел на меня с таким благоговением, что на какое-то время я почувствовала себя знахаркой или целительницей.

Паша подошел посмотреть на мои действия, одобряюще кивнул и улыбнулся. Он поблагодарил меня за заботу о его слуге.

Через полчаса паша в сопровождении свиты уехал. Мы смотрели на процессию из верхних окон. Паша направился к лодке, чтобы переплыть на другой берег. Лодочник украсил ее флажками и цветами. На берегу собралась толпа проводить пашу и выразить ему свое уважение. Не только слуги, но и феллахи боялись господина.

— Точно также он приезжал и в первый раз. Думаю, ему понравился оказанный прием и ты, Джудит, — сказала Табита.

— Паша все время улыбался, но ужас не сходил с лица слуг. А что нам теперь делать? Ждать его возвращения? — поинтересовалась я.

— Он не вернется сюда. Караван встретит его, он направился вверх по течению реки.

— Тогда я пойду спать. Нелегкое дело ублажать пашу, — вздохнула я.

Тибальт вернулся только ранним утром. Я сразу же проснулась. Он сел на стул и вытянул ноги.

— Устал? — спросила я.

— Да, но спать не хочу.

— Ты столько съел и выпил, я думала, тебя быстро сморит сон.

— Я заставлял себя бодрствовать. Следил, чтобы все прошло на должном уровне, чтобы никто не обиделся.

— Надеюсь, я тебя не подвела.

— Я ждал, что он предложит мне за тебя выкуп. Думаю, он посчитал тебя замечательным дополнением к своему гарему.

— Если бы он предложил за меня достаточно крупную сумму, ты бы с готовностью передал меня ему, а деньги израсходовал на раскопки?

— Естественно.

Я захихикала:

— Вообще-то я не доверяю такому великодушию с его стороны.

— Он интересуется нашей работой, внимательно осмотрел место раскопок.

— Ты показал ему недавно обнаруженный туннель?

— Пришлось объяснить, почему мы роем изнутри, невозможно долго хранить эти новости в секрете. Он попросил держать его в курсе наших дел.

— Скоро ли мы найдем, что ищем?

— Не знаю. Знаю только, что за стеной гробницы что-то находится. Гробницы строили анфиладой, сначала не главная, чтобы грабители, если найдут одну, ушли и не догадались, что за ней расположена главная усыпальница. Я думаю, отец собирался открыть ту гробницу. — Тибальт нахмурился. — Во время нашей экскурсии произошел один инцидент. Помнишь, когда мы с тобой спускались в гробницу, то слышали шаги?

— Да, разве можно забыть тот пережитый ужас?

— Это случилось опять. Там ходит кто-то из посторонних.

— Вы никого не встретили?

— Нет, они могли спрятаться в нишах. Паша ничего не сказал, но насторожился. Мы спускались в гробницу целой группой: я, паша, Теренс, Эван и двое слуг, с которыми паша никогда не расстается.

— Охрана?

— Видимо.

— Ему же нужно беречься от возмездия богов, ведь он нажил состояние за счет разграбления могил.

— Это легенда.

— А что случилось с молодым слугой, которого укусил скорпион?

— Ему лучше благодаря тебе. Ты приобретешь славу колдуньи, если будешь вести себя неосторожно.

— Какой успех! Паша предлагает место в гареме, еще я обладаю неземными свойствами, которые прячу в баночке с мятной настойкой. Надеюсь, мой законный хозяин окажет мне такое же внимание.

— Могу тебя полностью в этом заверить.

— До такой степени, что когда-нибудь в обозримом будущем даже позволит выполнять настоящую работу на раскопках?

— Ты и так работаешь.

— Письма, бухгалтерия, а я хочу настоящей работы.

— Я боялся этого. Ты всегда хочешь находиться в центре событий, это невозможно.

— Я такой безнадежный дилетант?

— Это ответственная работа, мы действуем крайне осторожно, но так будет не всегда, ты быстро учишься.

— А Табита?

— Что Табита?

— Ты говоришь о работе с ней, а не со мной.

— Она много работала с моим отцом.

— Она не дилетант?

— У нее есть опыт…

— Которого нет у меня.

— Который ты приобретешь со временем.

— Как? Если мне не разрешают непосредственно участвовать.

— Всему свое время, ты должна понять.

— Я стараюсь, Тибальт.

— Будь терпелива, дорогая моя.

Когда он говорил ласковые слова, а это случалось редко, мое счастье преобладало над огорчением. Я согласна ждать. Все логично. Пока я не могу работать с ним бок о бок.

Он поцеловал меня:

— В свое время, Джудит.

— Сколько мы здесь пробудем? — неожиданно спросила я.

— Ты уже устала?

— Нет, с каждым днем становится все интереснее. Я подумала о Теодосии. Она хочет домой.

— Ей вообще не следовало приезжать сюда.

— Ты хочешь сказать, что Эван должен был оставить ее дома?

— Она слишком робкая, чтобы участвовать в подобных экспедициях. В любом случае, она может уехать в любое время, когда пожелает.

— А Эван?

— У него есть работа.

— Он незаменимый член экспедиции?

— Да. Он хороший археолог, хотя более склонен теоретизировать, чем заниматься практической работой.

— А ты делаешь и то, и другое?

— Естественно.

— Я знаю и восхищаюсь тобой, Тибальт. Ничуть не меньше, чем Хаким-паша восхищался мной.

Я заснула; не знаю, спал ли Тибальт. Думаю, он мечтал о славе, которая его ждет, когда он отыщет неразграбленную гробницу и первым ступит в нее, после того как прошло четыре тысячи лет.

Рано утром мы с Теодосией пошли в лавку. Теодосия плохо переносила жару и думала только о возвращении домой и о предстоящих родах.

Я старалась успокоить ее. Говорила, что местные женщины рожают в поле, а потом продолжают работать. Она немного успокаивалась, но, я знала, ненадолго. Полностью она успокоится, лишь когда мы начнем готовиться к отъезду. Теодосия разрывалась между желанием уехать в Англию и остаться с Эваном.

— Куда ты поедешь, к матери?

Она скривила лицо:

— Но по крайней мере там нет такой жары и Сабина рядом.

Сабина тоже ждала ребенка. Но ее отношение к своему положению отличалось от реакции Теодосии, если судить по ее письмам. Это были длинные письма, бессвязные, как и ее болтовня. Она вместе с Оливером радовалась будущему ребенку.

Я представляла Сабину, вспоминала нашу зеленую округу, голубые колокольчики, дикие орхидеи. Я скучала по Доркас и Элисон, мне хотелось зайти в дом священника и послушать болтовню Сабины.

Я подняла глаза и посмотрела в лазурное небо, потянула носом воздух, приносящий запахи рынка, — местная экзотика не переставала привлекать меня.

Мы остановились у магазина, где обычно работала Ясмин, склонившись над вышивкой. Но тем утром вместо нее мы увидели мальчика, который трудился над кожей.

— А где Ясмин?

Он взглянул на нас и отвел глаза, покачав головой.

— Она не заболела? — спросила я.

Но мальчик не понимал меня.

— Наверное, у нее сегодня выходной, — предположила Теодосия.

Мы пошли дальше. К сожалению, предсказатель судьбы сидел на своем месте на тротуаре. Он посмотрел на нас:

— Да будет с вами Аллах, — пробормотал он.

Он с надеждой смотрел на нас, и я не смогла пройти мимо, потому что миска, стоявшая перед ним, была пуста.

Я бросила в нее несколько монет и сразу же поняла свою ошибку. Он ведь не нищий, он гордый человек, занимается своим делом. Я заплатила — он должен предсказать мне судьбу.

Во второй раз мы уселись на коврики по обе стороны от него. Он покачал головой:

— Леди, тучи сгущаются.

— Да, вы уже говорили нам об этом, — легкомысленно сказала я.

— Тень черная, словно большая летучая мышь.

— Как неприятно, — он меня не понимал, но я говорила, чтобы успокоить Теодосию.

— Леди благословенна, ждет ребенка. Уезжай в зеленую страну, там будешь в безопасности.

Боже, ничего хуже, чем погадать, мы не могли придумать. Теодосия встала, а предсказатель наклонился надо мной. Его коричневые пальцы, как когти, вцепились мне в запястье.

— Великая леди. Скажешь: езжайте и тебя послушают. Хорошая леди, летучая мышь очень близко.

Я опустила глаза и на его руке увидела знакомую татуировку — голову шакала. Такой же рисунок украшал и руку слуги, которого укусил скорпион.

— Вы мне ничего не говорите, все только о летучей мыши. А что еще?

— Аллах добр к тебе. Он много предлагает. Великую радость, много сыновей и дочерей, большой дом… но в зеленой стране. Не здесь. Тебе решать. Летучая мышь приближается. Можно опоздать… Будет слишком поздно для тебя и для этой леди.

Я положила ему в миску еще несколько монет и поблагодарила. Теодосия дрожала, я взяла ее под руку.

— Напрасно мы слушали эти глупости. Он всем говорит одно и то же, — успокаивала ее я.

— Всем?

— Да, Табите он тоже говорил о летучей мыши.

— Она одна из нас. Значит, нам всем угрожает опасность.

— Перестань, Теодосия. Нельзя ему верить.

— Зачем ему запугивать нас?

— Потому что мы здесь чужие.

— Но мы гадаем на улице, покупаем товары в лавках. Они ведь довольны, что мы приходим.

— Да, но этот думает, что нам нравится слушать страшные слова. Это волнует.

— Я не люблю, когда меня запугивают.

— Не стоит бояться, Теодосия. Никого и ничего.