Грохочущие воды Ниагары

ГЛАВА ШЕСТАЯ

У меня не было ни отца, ни братьев, и мужчины меня никогда не защищали. Биван в этой роли уж точно не преуспел. Горячность Карла меня удивила и обрадовала. Когда его гнев поостыл, он наклонился ко мне и мягко сказал:

— Айрис, отвлекись. В пятидесяти ярдах от дороги есть ресторан. Пойдем, выпьем по чашечке чая. Поболтаем. Там мне все и расскажешь. Или не расскажешь. Как тебе захочется.

Чаю мне как-то не хотелось, особенно учитывая, что не далее часа назад я обедала, но мне вдруг захотелось поговорить с Карлом и попробовать объяснить ему, почему я так уверена, что никогда больше не вернусь к Биву.

В полупустом ресторане несколько припозднившихся посетителей заканчивали ужинать. Карл усадил меня в укромный угол, спиной к залу, и заказал чай. Официантка удивленно подняла брови, но молча пошла выполнять заказ. Я не знала, с чего начать, и Карл мне помог, заметив:

— По-моему, ты не из тех вертихвосток, которые ухажеров меняют как перчатки. Тяжело тебе, наверно, пришлось в последнее время, а?

— Да уж. Я… Не знаю, что тебе рассказывала Брон. Я была уверена, что мы с Бивом выберемся. Если честно, я думала, что хорошо его знаю, к тому времени, когда мы переехали жить в Бристоль. Я думала, мама против него потому, что он увозит меня от нее, но она говорит, не поэтому. Она знала, что когда-нибудь я так или иначе уеду из деревни — выйду замуж или найду работу. Просто она почуяла в Биване что-то неладное. Даже не знала что. Шестое чувство.

— Может быть, у матерей есть какой-то особый инстинкт.

— Может быть. Не знаю. Я думала… Это было таким ударом. Поначалу все шло хорошо. Но как-то раз мы с Бивом поехали отдохнуть на Крит. Там-то все и пошло вкривь и вкось. Мы ссорились из-за каждого пустяка. Даже не помню, с чего все началось.

— Это там он стал тебя избивать?

Я кивнула, стыдясь посмотреть ему в глаза.

— В первый раз — там. Он извинился, но через неделю, уже в Англии, все повторилось. Мы очень повздорили, и он… Он ужасно потом раскаивался. По крайней мере, он так говорил, и я ему верила, но…

— Становилось все хуже и хуже, и ты боялась ему перечить?

— Да.

Карл глубоко вздохнул.

— Бив болен, — услышала я свой жалобный голос, совсем как в том разговоре с Мелани. — Наверно, он и правда не в силах с собой совладать.

Я не собиралась рассказывать Карлу, что Биван плакал, вымаливая у меня прощение, но по мере того, как во мне росли страх и боль, я начала понимать, что он получает какое-то нездоровое удовольствие от тягостных эмоциональных сцен, которые следовали за его жестокими выходками. Мама приехала в тот самый день, когда я поняла, что пора уходить, и я не замедлила воспользоваться этим случаем.

При виде Бива мои чувства сегодня укрепились. Хотя я ощущала себя виноватой за то, что вроде как подвела его, но знала, что между нами все кончено. Я знала наверняка, что просто не рискну еще раз столкнуться с его безудержными приступами ярости. Я боялась, что Карл начнет его проклинать, но он только спокойно заметил:

— Возможно, ты права, и Бивану без врача не обойтись. Это ему решать. А теперь, Айрис, прекрати, пожалуйста, бояться. Больше он тебя не обидит. Я за этим прослежу. Мы все поможем. Живи у нас сколько хочешь.

— Ты очень добрый, — прошептала я, — но это еще не все. Не стану же я жить здесь вечно. На три месяца, до Рождества я могу остаться, а дальше мне надо как-то зарабатывать на жизнь. Сколько можно сидеть на шее у матери?

Помолчав, он спросил:

— А если ты получишь разрешение здесь работать, на полгода или на год, ты останешься?

— Не знаю. Наверное, да. Мама хочет, чтобы я пожила вдали от Уэльса, но…

— По-моему, ничего сложного здесь нет. — Он помедлил. — Если хочешь, у нас есть чем заняться. Это же семейное дело, разве нет?

— То есть… Работать у вас? На фруктовой ферме?

— А почему бы и нет? Я волен нанимать кого захочу, и папа со Стивом, скорее всего, согласятся. Я не предлагаю тебе сажать деревья и ставить ограду. — Он слегка улыбнулся. — Я имел в виду магазин.

— Но вы же, наверное, нанимаете служащих из местных жителей.

— В общем-то, конечно, да и туристы уже поиссякли. Часть рабочих мы на зиму обычно увольняем, но магазин все равно работает для всей округи. К тому же в январе и феврале мы любим внести какие-нибудь изменения. Чтобы к весне все блестело как новенькое. Но, может, тебе не по нраву работа на ферме… — неодобрительно начал он.

— Нет, отчего же. То есть, я уверена, мне понравится.

— Так за чем же дело стало? Вечером звони маме, спросишь, что она думает. Мне кажется, она захочет, чтобы ты осталась, особенно если ты скажешь, что этот тип тебя и здесь достал.

— Нет, этого я ей не скажу. Она там с ума сойдет.

— Да и ему ты, кажется, навредить не хочешь, — нахмурился Карл. — А дело не шуточное, Айрис. Он сказал, когда конкретно за тобой вернется?

— Нет. — Меня охватила дрожь. — Он только сказал, что вернется и заставит меня поехать с ним. Может, завтра, может, на следующей неделе. В любой момент. Бив такой… непредсказуемый.

— Ладно, главное — не бойся. Если что, я с ним справлюсь.

— Спасибо тебе. — Я робко добавила: — Я чувствую себя такой виноватой из-за того, что вот так его бросаю.

— Ты себя — виноватой?! — Карл закусил губу. — Хотя я тебя понимаю. Даже если виноват другой, если уж ты принял решение, то неохота обсуждать его снова и снова.

— Вот-вот.

— Но иногда нужно так поступить, правда? — Он твердо посмотрел мне в глаза. — Если не оставляет чувство, что ты совершил огромную ошибку. А попробуешь скрепя сердце все это продолжать — сделаешь только хуже, даже если отношения были хорошие. Помни об этом. Помогает.

На кончике языка у меня вертелся вопрос, уж не свою ли разорванную помолвку с Николь он имеет в виду, но задать его духу не хватило. Карл произвел на меня впечатление человека очень самостоятельного и уравновешенного, но при этом я чувствовала, что вмешательство в свою личную жизнь он сочтет оскорблением. Мне как-то не пришло в голову, что о моей личной жизни он расспрашивает как ни в чем не бывало и даже дает советы. Я была очень ему благодарна за его доброту и понимание.

— Мне нравится, как ты подстриглась, — неожиданно заметил он. — Тебе и правда так очень идет.

— Спасибо. — Я почувствовала, что зарделась до ушей. Вероятно, он просто хотел поднять мне настроение, но я почему-то обрадовалась, что ему нравится, как я выгляжу.

— Ну что, с чаем покончено, ты немножко повеселела, пора и домой, — сказал Карл. — А то Питер решит, что я заблудился… Наверно, не стоит рассказывать, что случилось. Во всяком случае, Брон или Мел. Временами они склонны преувеличивать.

— Меня это вполне устраивает. Я не в настроении обсуждать это сейчас с кем бы то ни было.

Он как будто бы вздохнул с облегчением. По дороге к машине он спросил:

— А на Ниагару завтра собираешься?

— Жду не дождусь.

— Вот и отлично. Выбросим все из головы — хотя бы на денек, ладно? — Он придержал дверцу, пока я садилась за руль. — Как будто мы туристы, устроим себе настоящую экскурсию. Сделаем все, как положено людям, приехавшим посмотреть водопад.

— Договорились. — Я помолчала. — А ты уверен, что у тебя есть время? Тебе не будет скучно?

— Почему мне должно быть скучно?

— Ну, ты же там, наверно, сто раз был.

Он ухмыльнулся.

— Да, но я ни разу не водил туда девушку с лицом актрисы и с такими стройными ножками, — и он захлопнул дверцу, прежде чем я успела сообразить, что ответить.

Когда мы приехали на Ниагару, «Невеста тумана» как раз собирала вторую партию туристов. Мы спустились по крутому склону, натянули на себя эти длинные синие балахоны. Карл настоял на том, чтобы я сфотографировалась «на память всей семье»; мы поддразнивали друг друга, смеясь над своими нелепыми одеяниями. Впрочем, мы выглядели не смешнее остальных пассажиров, закутанных в те же необъятные комбинезоны.

Я приехала с искренним намерением выбросить из головы все заботы и действительно наслаждалась поездкой; но когда лодка вырулила на середину реки, я вдруг обратила внимание, как жутковато выглядят окружающие меня люди. Маму родную не узнаешь в таком виде. А вдруг — мало ли — Бив следует за нами по пятам, пытаясь разузнать, куда это я еду, такая веселая, с другим мужчиной. В ушах у меня зазвучал его угрожающий голос: «У тебя есть кто-то еще? Никому тебя не отдам… Лучше убью».

Вырвались ли эти безумные слова в приступе ярости? Бив любил пафосные сцены. Должен же он понять, что между нами все кончено? А если нет? Временами рассудок ему изменяет. У меня наконец открылись на это глаза. Он жесток от природы, а меня воспринимает как свою собственность. Сколько ссор у нас вспыхивало из-за его дикой ревности — стоило мне пошутить или перекинуться с кем-то дружеским взглядом. А если он сейчас на лодке, среди этих замаскированных существ, и только выжидает удобного случая? Достаточно мгновения! Толчок в спину — и я за бортом, где меня тут же подхватывает и уносит ледяным течением. Меня охватила безудержная дрожь.

— Замерзла? — Карл наклонился и заглянул мне в лицо.

— Н-нет, просто…

Не говоря ни слова, он обнял меня за плечи одной рукой, а другой сжал мою ладонь. В его теплых и сильных объятиях я тут же почувствовала себя в безопасности; какая же я все-таки мелодраматическая дурочка! Я взглянула на Карла, и он улыбнулся в ответ, глядя на меня нежно и насмешливо.

— Айрис, смотри, мы уже у самого водопада. Классно отсюда смотрится, правда?

— Здорово!

Нас тут же окатило брызгами. Карл укрыл фотоаппарат за складками комбинезона, а я, задрав голову, уставилась на низвергающиеся потоки воды. Высоко над ними, в арке освещенных солнцем брызг выгнулась дугой радуга.

— Видишь призрак индианки? — мягко спросил Карл, наклонившись и крича мне почти в ухо, потому что рев воды заглушал едва ли не все остальные звуки. На мгновение мне показалось, что действительно вижу, затем лодка повернула к берегу, и все вокруг принялись вытирать платками руки, лица, а кто-то и очки.

Завтракать мы пошли на последний этаж одной из смотровых башен. Оттуда открывался вид на ближайшие окрестности Канады и Соединенных Штатов, раскинувшиеся по берегам реки. Водопад отсюда казался маленьким и незначительным.

— В эти леса хорошо ходить на пикник, там есть отличные полянки. — Карл вытянул руку, показывая, где именно. — В детстве Брон часто водила нас жарить мясо на костре.

Как-то слабо мне представлялась Брон, орудующая у костра. Слишком уж она элегантна, хотя по натуре почти такая же домашняя, как мама. Я сказала об этом Карлу, и он рассмеялся.

— Просто ты плохо знаешь Брон. Она любит возиться на свежем воздухе. Представляешь, почти весь сад — ее рук дело. Живую изгородь она сама придумала и вырастила. — Я этого не знала.

— Вообще-то весной, когда потеплеет, мы выбираемся на пикник — все, кто работает на ферме. Если получишь разрешение на то, чтобы остаться, в этот раз и ты поучаствуешь.

— С удовольствием, если получится.

— А ты еще не решила, будешь у нас работать или нет?

— Я бы осталась, — сказала я. — Мне и правда очень этого хочется. Но как же мама? Так и проведет Рождество без меня? У нее, конечно, в деревне куча друзей, но все-таки это не то, разве нет?

— Ну, так пригласи ее на Рождество к нам.

— Я столько раз ее сюда зазывала, и Брон тоже — но все без толку.

Карл задумался.

— Может быть, у меня получится. Давай я попробую? А ты все равно спроси, можно тебе остаться или нет, ладно?

— Ну хорошо, — вдруг решилась я. Вряд ли Карлу удастся затащить маму на Рождество в Канаду, если даже у меня ничего не вышло, но ему так хотелось попробовать — почему бы и нет?

— И больше не думай о том, что Биван заберет тебя с собой в Англию. Он ничего тебе не сделает, пока ты этого сама не захочешь, — сказал Карл.

— Спасибо, мне уже гораздо легче, — призналась я.

Конечно, Бив меня ни к чему не принудит. В худшем случае ему придется иметь дело с Карлом, а в том, что Карл меня в обиду не даст, я не сомневалась ни капли. Если дело дойдет до драки, Бив полезет в нее не раздумывая, и перья полетят во все стороны. Но я решила надеяться на лучшее. Биван сказал, что даст мне время. Скорее всего, сейчас он уже в Англии, а там, глядишь, посидит, подумает и оставит все как есть. По крайней мере, хотелось бы в это верить.