Гувернантка

Глава 12

Ожидая визита гувернантки, Анна Егоровна пребывала в волнении. Ревность, любопытство, мстительность — все смешалось в одну ноющую боль, разрывающую сердце на части.

— Да, — громко произнесла она, — я причинила бы ей страдания, если бы могла.

Почему Елена Петровна просила ее о встрече с этой англичанкой? Анна вспомнила визит Елены Петровны. Она тогда одержала победу, не принесшую ей удовлетворения. Что понадобилось мисс Джонсон, у которой и так все есть?

Когда слуга проводил Софи в комнату, Анна сидела в кресле, спокойная и немного бледная. При виде гостьи она поднялась и приветствовала ее.

Женщины пристально посмотрели друг на друга.

Она и в самом деле красавица, подумала Софи. На Анне было платье из турецкого шелка цвета морской волны. Ее черные волосы отливали шелком, черные глаза утопали в пушистых ресницах. Она выглядела хрупкой, похожей на экзотическую статуэтку. Но, несмотря на хрупкость и изящество, в ее теле угадывалась гибкость и сила профессиональной танцовщицы.

Встретившись лицом к лицу с Анной, Софи с неожиданной ясностью осознала, что перед ней женщина, которая лежала в объятиях Петра. На мгновение ревность волной захлестнула ее. Эта женщина была в самых близких отношениях с князем! И родила ему сына…

— Вы бледны, мисс Джонсон. Здесь не слишком жарко? Мы, русские, любим тепло.

Была ли улыбка Анны слегка насмешливой? Софи глубоко вздохнула:

— Я привыкла к этому.

«Передо мною не боязливая гувернантка, — подумала Анна с неприязнью. — Может, она и гувернантка, но принадлежит миру князя. Одета скромно. — Анна окинула взглядом простое платье Софи из темно-серого фуляра с маленьким белым воротничком и манжетами, соломенную шляпку из тосканской соломки, против воли признавая, что соперница выглядит прелестно. — Эта гувернантка смотрит на меня так, будто ей нет разницы, княгиня я или крестьянка. Она уверена в себе. Такой нужно родиться», — с горечью признала Анна.

— Зачем вы хотели видеть меня, мисс Джонсон? Когда Анна сделала жест, приглашая гостью присесть, комната наполнилась ароматом духов, экзотическим и чувственным.

— Я пришла по делу, которое не может не волновать нас обеих, — тихо ответила Софи.

— Это касается Петра?

— Косвенно. Хотя, может, и напрямую.

— Вы боитесь моей власти над ним? Вы здесь поэтому? — Улыбка у Анны вышла болезненной.

Софи ответила не сразу. В словах балерины прозвучало эхо прошлой любви и нежности, наверняка вызвавшее в ее памяти картины, которые она предпочла бы не вспоминать. С прошлым покончено. Интересно, осознает ли это Анна? Они говорили на французском, но вдруг Анна тихо произнесла по-английски:

— Я любила его. И сейчас люблю. Но все позади. Вам нечего бояться. — В ее голосе звучала горечь.

— Вы говорите на моем языке? — удивилась Софи. — У вас прекрасное произношение.

— Вы удивлены, мисс Джонсон? Меня, обучали английскому в императорской балетной школе, — не без гордости призналась актриса.

Софи медлила, не зная, с чего начать. Она восхищалась самообладанием и гордостью Анны. Перед ней находилась женщина, у которой, казалось, было все на свете, а на деле — ничего.

— Я пришла поговорить с вами о вашем сыне, — наконец решилась Софи.

Анна вздрогнула, как от удара плетью.

— Моем сыне! Что вам известно о моем сыне? — Она впилась пальцами в подлокотники кресла.

— Я видела его.

— В Кравском?

— Да.

— Как он выглядит? На кого похож? — против воли вырвалось у Анны.

Взгляд ее темных глаз будто застыл.

— Он похож на князя. Только у него светлые волосы. Гордый мальчик, полный достоинства. Таким сыном можно гордиться.

Софи говорила тихо, взвешивая каждое слово. Она наблюдала за Анной, ожидая бурного проявления чувств, поскольку знала, что та с трудом держит себя в руках. Лицо Анны казалось, будто высеченным из камня.

— Я мало видела ребенка после его рождения, — с самообладанием произнесла балерина. — Он для меня ничего не значит.

— Но он ваш сын!

Анна резко встала. Когда она повернулась к Софи, бриллиантовая заколка блеснула в ее волосах.

— Какое право вы имеете говорить о моем сыне? У меня нет сына! — гневно воскликнула женщина. — Я приняла такое решение еще до того, как он родился. Понимаете, должна была принять!

— Не понимаю.

— Я не могла иметь сына и любовника одновременно. Я балерина. Моя жизнь подчинена строгой дисциплине. Ту ее часть, что принадлежит мне, я отдала Петру, с радостью, по доброй воле. Мой ребенок, когда он родился, мог бы стать для меня обузой. Но я надеялась, что князь признает его своим. Что он женится на мне… — Анна нервно засмеялась. — Однако какое отношение это имеет к вам, мисс Джонсон?

— Как я уже сказала, я видела вашего сына. Мальчик нуждается в любви. Любви матери. Он нуждается в вас. Ему там не место.

Анна вновь вызывающе рассмеялась:

— Нуждается во мне? Он обо мне ничего не знает. Я для него чужая. Его матерью стала жена Николая. Это она выкормила его своей грудью, а не я. Говорите, ему там не место? Он живет в избе крепостного. Но мой дед тоже был крепостным в Кравском. Так что оставьте ребенка в покое.

В голосе Анны Софи уловила отчаяние и боль. Она догадалась, что разбередила старую рану, но повторила медленно и твердо:

— Мальчику там не место. Он будет страдать, если останется там. Ваня не похож на детей крепостных. Нельзя позволить, чтобы он рос в грязи и невежестве. Если бы вы только взяли его к себе, вы бы обрели сына и счастье. Умоляю вас подумать об этом. Спасите своего сына, пока не поздно.

Софи видела, как выражение лица Анны вновь стало непроницаемым. Казалось невозможным, что перед ней та самая очаровательная веселая женщина, которая встретилась ей когда-то в парке.

— Значит, вы выходите замуж за князя, — холодно произнесла Анна. — Поздравляю. Для гувернантки блестящая партия. Нас разделяет пропасть. Ведь вы не внучка крепостного. Вы из другого мира. И можете занять место, которое не могу занять я. И вы видели моего сына. Моего и Петра! И всякий раз, когда вы будете в Обухове, он будет напоминать вам обо мне. Я права? Вы просто хотите избавиться от него. Как было бы удобно, если бы я забрала его с ваших глаз! — Анна пожала плечами. — Англичане такие моралисты! Ваня не должен оставаться там, чтобы не напоминать вам о любовнице вашего мужа.

— Я забочусь исключительно о ребенке, — возразила Софи. — Я подумала, что, если приду к вам и поговорю начистоту, как женщина с женщиной, мы сможем прийти к соглашению во благо ребенку. Только поэтому я здесь.

— Вы едва не заставили меня поверить в вашу искренность, — с насмешкой произнесла Анна. — Думаете, я не знаю жизни? Мне пришлось искать в ней свое место. И считаете, я не знаю женщин? Многие были моими соперницами, как вы…

— Вы ошибаетесь насчет меня. Пожалуйста, умоляю вас, подумайте о том, что я вам сказала!..

— Вы, несомненно, думали о моем ответе. В той жизни, что ожидает вас, не должно быть места неприятным воспоминаниям. Подумайте о том, что вас ожидает, — повторила Анна. Казалось, она специально ранила себя каждым словом. — Наряды, драгоценности, балы и вечера в самых блестящих домах Петербурга. Прогулки на тройке вдоль залива. Красавица Софи Разимова в сопровождении блистательного мужа. Балы в Зимнем в присутствии самого царя. О, если бы хоть раз я появилась там рядом с Петром! Хоть раз, как его жена!

Анна замолчала. В комнате повисла тишина. Лишь тиканье часов в углу да шумок самовара нарушали ее.

— Вы ошибаетесь, — тихо повторила Софи. — Я заботилась только о ребенке. Значит, у него нет надежды?

— Нет. Мне нужно заново устраивать свою жизнь. Я привыкла к роскоши и теперь не могу обходиться без нее. В один прекрасный день, может не такой уж далекий, я найду другого покровителя. Молодого богатого барона или графа. А может, даже, — она пожала плечами, — богатого купца, который возьмет меня в жены. Но для Вани в моей жизни не будет места.

— И вы не передумаете?

— У меня нет сына. Ребенок, о котором вы говорите, всего лишь крестьянский мальчик из поместья Кравское. Наши пути никогда не пересекутся.

В голосе Анны прозвучала боль? Или Софи просто почудилось? Неужели Анна подавила в себе материнские чувства? Да и были ли они у нее? Неужели жестокие обстоятельства неумолимо сделали свое дело, и для Анны не оставалось ничего, кроме той жизни, какую она знала?

— Простите меня, — вздохнула Софи, — за вторжение. — Она протянула руку.

После небольшого раздумья Анна ответила на рукопожатие.

— Вы позволите мне помочь мальчику? — спросила Софи.

— Я отказалась от всех прав на него, — угрюмо пробормотала Анна. Немного погодя она добавила: — В мире полно детей, мисс Джонсон. Когда вы выйдете замуж, то скоро забудете о нем. Просто удивительно, как легко мы ко всему привыкаем. В особенности к счастью и роскоши.

Софи ничего не сказала. Жалость к Анне переполняла ее сердце.

— Спасибо за то, что приняли меня, — поблагодарила она хозяйку дома.

— Однако ваша миссия потерпела неудачу.

Да, ее миссия потерпела неудачу, Софи это понимала. По дороге домой, где ее с нетерпением ждали дочери Петра, она думала о маленьком Ване. Девушка не могла забыть о нем. Неужели ему суждено провести жизнь в нужде и страданиях? Есть другой способ спасти Ваню, решила она. Возможно, даже лучший, чем тот, что она предлагала, умоляя Анну взять сына к себе.

Софи снова обрела в себе силы действовать.

Поклонившись, лакей подал ей письмо. Не соизволит ли мисс Джонсон пройти в личные покои Елены Петровны? Лакей проводил ее через мраморный холл, открыл резную дверь и пропустил вперед.

— Моя дорогая Софи, — встретила ее Елена. — Должна признаться, умираю от любопытства. Зачем вы ездили к балерине? Вы должны присесть, выпить чаю и рассказать мне о ней. — Елена, помахивая веером, выжидательно смотрела на Софи.

— Простите меня, — ответила Софи, — но это мое личное дело.

— Только не говорите, что Петр проявил излишнюю щедрость! Разумеется, более щедрого человека, трудно сыскать. Но его возможности беспредельны. К тому же он всегда был мягок с женщинами, за что они его и любили. По-вашему, он пообещал балерине слишком много?

— Мой визит не имел отношения к денежному содержанию Анны Егоровны. Можете поверить, меня это не интересует.

— Вы найдете жизнь куда более увлекательной, моя дорогая, если будете готовы к сплетням.

Елена решила, что, поскольку у нее нет выбора, лучше подружиться с будущей супругой Петра.

— Анна Егоровна не упоминала о моем визите к ней? — поинтересовалась она.

— Нет.

— Хорошо. Тогда я сама расскажу. Между нами не должно быть секретов. Нам лучше стать подругами и компаньонками. Так что признаюсь честно: я ездила к Анне Егоровне с целью уговорить ее удержать князя Петра от столь серьезного шага. Но она отказалась.

— Дорогая Елена, Анна, как всякая женщина, знает, когда любви приходит конец. И она из тех, кто умеет смотреть правде в глаза.

— Что ж… — Елена пожала плечами. — Я была откровенна с вами. Может, вы ответите мне тем же?

— Такого уговора не было, — улыбнулась Софи. Елена рассмеялась:

— Вы, определенно, подойдете Петру! Однако вряд ли он обрадуется, если узнает о вашем визите к его бывшей любовнице.

— Едва ли, он заподозрит меня в дурном. Я сделала это исключительно по личным причинам.

— А если я скажу ему?

— Вам нет нужды это делать. Я собиралась сделать это сама.

— Не будьте столь безрассудны! — резко возразила Елена. — Есть вещи, к которым мужчины питают отвращение. А это именно тот случай. Я теряюсь в догадках, зачем вам понадобилось ездить к этой женщине, но, какова бы ни была причина, Петр рассердится. Это рассердило бы любого мужчину, но гнев Петра… Он богат, влиятелен и собирается жениться на вас. Есть тайны, в которые женщины не должны посвящать мужчин. Для любого мужчины отношение к жене и отношение к любовнице абсолютно разные вещи. Вы ездили туда из любопытства?

— Думала, что смогу помочь ей. Но ошиблась. Елена поняла, что Софи ничего больше не скажет.

— Послушайтесь моего совета и ничего не говорите Петру, — повторила она. — Разумеется, сейчас он простит вам все на свете. Но зачем подвергать себя опасности? Он страстно вас любит, я в этом уверена. Так что не будьте неразумны, Софи.

Софи казалось странным слышать от Елены слова искреннего сочувствия.

— Мой визит к Анне касается только ее, меня и Петра. Я не могу сказать вам больше. Я сообщу Петру о нашем разговоре. Я должна это сделать.

Елена промолчала, увидев одухотворенное лицо Софи. На мгновение она почувствовала зависть к женщине, у которой, казалось, не имелось ничего, а на деле было все.

— Очень хорошо, — холодно произнесла она. — Простите мое любопытство. Но не надейтесь хранить секреты в этом доме. Все выходит наружу, раньше или позже.

— Когда я переговорю с Петром, вы узнаете результат.

— Тогда это будет завтра вечером. Петр будет здесь.

— Завтра? Так быстро? О, Елена!

— Моя дорогая, вы действительно очень его любите, я вижу, — порывисто произнесла Елена. — Ваше лицо… если бы вы видели сейчас ваше лицо… — Елена вздохнула. — Так любить и быть любимой не каждому дано!

Теперь Софи, пожалуй, впервые за все время, до конца осознала великолепие жизни, в которую вступала. Князь приезжает вечером, чтобы навестить ее под предлогом визита к Елене, признавая тем самым ее статус. Этим вечером он напишет письмо ее матери. И как только ответ и, несомненно, одобрение будут получены, об их помолвке будет широко объявлено.

Готовясь к встрече с князем, Софи сильно волновалась — ведь они будут ужинать одни в покоях Елены…

Она, как обычно, дала урок маленьким княжнам. Девочки вызывали в ней теперь особую нежность. Один раз непокорное движение головы Татьяны против воли напомнило ей о Ване, отчего решение спасти ребенка от жизни, которая неминуемо сломает его, лишь укрепилось.

Она решила надеть жемчужно-серое шелковое платье и приколола к нему брошь из жемчуга и изумрудов, усыпавших стебелек ландыша.

Войдя в гостиную Елены, девушка оказалась в окружении ослепительной роскоши. Огромные хрустальные канделябры были зажжены. В их свете темно-синее платье хозяйки и сверкающие бриллианты в ее ушах были необычайно хороши. Мягкость бархатных занавесей, изысканная обивка мебели, блеск паркета и упоительный аромат цветов в огромной вазе добавляли комнате еще больше красоты и уюта. Но Софи почему-то вспомнила оборванного нищего, которого видела у ворот. Да, бедность и жестокость, красота и блеск… От этих контрастов ей не убежать!

— Вы сегодня совершенно очаровательны, моя дорогая, — похвалила ее Елена, подумав о впечатлении, которое произведет англичанка на общество, приодевшись подобающим образом. К своему удивлению, она подумала, что Петр настоящий счастливчик. Из девушки выйдет любящая и преданная жена. И с присущим ее натуре фатализмом Елена решила — пусть будет что будет. Она вышла вперед встретить Софи.

— Вы так добры, Елена, а я так счастлива, так счастлива! — Софи сияла от радости.

— Петр будет у ваших ног. Держите его там, — полусерьезно полушутливо посоветовала Елена.

— Я предпочла бы его рядом с собой.

— О да. Ни одна женщина не может учить другую, как ей удерживать мужчину. Кажется, это карета Петра. Я оставлю вас после ужина наедине, а потом мы встретимся у меня в покоях. Мне не терпится узнать причину вашего визита к Анне. Так что не разочаровывайте меня.

— Обещаю, вы не будете разочарованы. Хотя вам может показаться, что это пустяк. Но для меня это крайне важно.

— Надеюсь, Петр согласится. Он будет сражен вашим видом. И сделает все, что вы пожелаете.

— Неужели все так просто? — улыбнулась Софи.

— Нет. Но когда мужчина влюблен — да.

Они продолжали смеяться, когда в комнату вошел князь. Увидев Софи, он поспешил к ней. Они стояли, неотрывно глядя друг на друга, забыв о Елене. Софи вновь ощутила его мощь и обаяние и, не в силах противиться им, стыдливо опустила глаза. Желая скрыть ее смущение, князь Петр повернулся к кузине:

— Видите, как я был прав, Елена. — Он улыбался.

— Вы счастливчик, Петр.

— Признайтесь, однако, что поначалу вы забили тревогу, не так ли?

— Возможно, на месте Елены я чувствовала бы то же самое, — поспешила защитить Софи кузину князя.

Елена не стала спорить.

— Зато мы обнаружили друг к другу взаимную симпатию, верно, Софи? И будем теперь добрыми друзьями.

Князь проницательно посмотрел на Елену. А она умна, подумал он. Или это обычная хитрость? Елена никогда не действовала против своих интересов. Покинуть Петербург, и переехать жить в Москву для нее было бы равносильно изгнанию. Интересно, насколько сильное влияние оказала на нее спокойная, рассудительная Софи?

Он вновь посмотрел на Софи, его взгляд притянула сияющая на шелке брошь.

— Она просто прелесть, — улыбнулась девушка. — Спасибо, Петр.

Елена отвернулась, изучая в зеркале собственное отражение. Видеть такое безграничное счастье было невыносимо.

Лакей принес шампанское.

— За ваше счастье! — по-французски провозгласила Елена.

Когда золотистые пузырьки заиграли в бокале, внутреннему взору Софи предстали Эдвард, попивающий вечерний чай в комнате фрейлейн Браун, мадемуазель Альберт, бессильная в злобе и зависти… но ничто больше не тревожило ее. Она чувствовала себя под надежной защитой.

— Расскажите мне о Москве, — попросила она князя. — Возможно, в один прекрасный день я там побываю.

— «Возможно», — улыбнулась Елена, — это то слово, которое я никогда не использую. И вам не советую.

— Шампанское делает Елену мудрой, — улыбнулся князь. — Тем не менее, она права.

Они ужинали втроем в маленькой комнате с расписным потолком. Для Софи это была всего лишь прелюдия к уединению с князем, о чем она так страстно мечтала. И она знала, что он чувствует то же самое. Но оба старались сдерживать себя в присутствии Елены. Князь рассказывал о Москве и о своих тамошных делах.

Наконец они остались одни. Перешли в примыкающую к гостиной комнату, а Елена удалилась к себе.

— Нам надо о многом поговорить.

Князь притянул Софи к себе и нежно поцеловал в губы.

Что это был за поцелуй! Софи показалось, будто весь мир сомкнулся вокруг нее, как руки любимого. А князь в это время шептал ей признания:

— Каждая секунда, проверенная вдали от вас, стала для меня испытанием. Я никогда раньше не видел таких выразительных глаз, как ваши Софи. Один ваш взгляд говорит больше, чем любая другая женщина способна сказать за час. Вы очаровательны, дорогая. И очаровали Елену.

— Она всего лишь любящая мать, готовая на все, чтобы защитить сына.

— Сядьте рядом со мной, чтобы я мог налюбоваться вами. На этот вечер — вы моя. Скоро настанут другие вечера, когда вы будете принимать моих друзей, выполняя светские обязанности. Я о многом думал. Вы должны пригласить вашу мать на нашу свадьбу. Согласится она приехать так далеко, как вы думаете?

— Может, она и не осмелится приехать одна. Но, думаю, Аделаида, моя сестра, приедет вместе с ней.

— Это непременно следует устроить, а детали вы обсудите с Еленой. Она исполнит все, что вы пожелаете. Ваше слово — мое слово, Софи. Я у ваших ног.

Князь неожиданно резко встал и подошел к окну. В его движениях угадывалась первобытная сила варвара и благородная царственность. Он повернулся к ней лицом.

— Как я люблю ваше спокойствие, вашу сдержанность… И обещаю, что в моих объятиях вы будете счастливы, как ни одна женщина на свете.

— Знаю, — тихо ответила Софи.

— Вы будете носить под сердцем моих детей. — Князь посмотрел на нее долгим, нежным взглядом. — Вы подарите мне сына. Это самое заветное мое желание. Сын.

В комнате повисла тишина. Софи почувствовала, как сильно забилось у нее сердце от этих слов. «Мое заветное желание. Сын». Потом она услышала свой спокойный, ровный голос:

— У вас есть сын, Петр. У вас уже есть сын.