Халид его пленница

– Невеста?

Усмехаюсь, рассматривая Аду под собой. Кусает губы, смотрит прямо на меня. Не двигается, только сжимает мою ладонь, не давая коснуться между ног. Пыхтит, стараясь сбросить с себя.

Только я сильнее, во всём. Наваливаюсь на девушку всем весом так, что у неё спирает дыхание. Цепляю её запястья одной рукой, заводя за голову. Вжимаю в матрас, фиксируя.

– А ты на её место метишь? Тогда, колючка, стараться надо будет лучше. И без шипов.

– Больно мне надо! Замуж за тебя? Спасибо, Халид, но вдовой я становиться не хочу.

– А чего хочешь? А, моё время угадывать? Легко.

На самом деле легко и сложно одновременно. Ада – это загадка, про которую ничего нельзя раскопать. Четыре года, блядь, мои ребята её искали. Люди Царя, друга брата, которому слабо доверял.

А её будто не существовало никогда. Пустой лист, вымышленное имя и прошлое. Знакомый из ФБР, генерал, что был на коротком поводке, тоже молчал. Потому что никакой Адель нигде не числилось.

Той Адель, что меня интересовала.

В последний наш день вместе девушка упоминала какую-то семью. Призналась, что искала информацию для кого-то. А я последний долбаёб, не запомнил даже.

Повёл себя, как пацан, который впервые увидел женскую грудь. Ада ластилась, целовала и призналась в любви. Какое там дело до чужой семьи, фамилию которой я пропустил мимо ушей.

– Факт о тебе: ты сейчас влажная.

– Мы говорили о том, что не называем очевидные факты!

– Об этом мы говорили в прошлый раз. Сейчас такого уговора не было.

А ещё умиляюсь тому, как легко Ада выдаёт свои секреты. Признаётся, что действительно помнит нашу игру. Как сидели на диване, пили арманьяк и говорили о всякой ерунде.

– Но вдруг я ошибся? – заставляю девушку вскрикнуть от того, что кусаю мочку её уха. – Надо же проверить. Ты ведь не сдашься просто так?

Сильнее сжимаю запястья девушки, а свободной рукой веду по её телу. Проталкиваю между нами, касаюсь складок. Реально влажная. Не течёт водопадом, но знаю, что это дело пары касаний.

Ада заводится так быстро, что надо лишь немного подождать. Провести по лону, надавить на клитор. Впиться в пухлые губы, терзая. И девушка издаёт первый стон, сигнализирующий мою полную победу.

– Ненавижу!

Хрипит, а её бёдра двигаются навстречу. Просят продолжить, действовать сильнее и быстрее. Толкаюсь в неё пальцами, чувствуя, как легко они скользят по смазке. Которой всё больше и больше.

Аду словно заводят наши перепалки, ненависть. и я больной, не спорю, потому что мне нравится это.

Ломать её сопротивление, прогибать и давить так, чтобы в итоге кричала подо мной. Личный кайф доказывать колючке то, что она проигрывает мне раз за разом.

И будет проигрывать дальше!

– Хал.

Стонет моё имя, запрокидывая голову. Всё её тело выгибается дугой, когда веду по клитору. Жму на него, ничего больше не делаю. После щипаю, ласкаю и снова повторяю нехитрые манипуляции.

Ада превращается в сплошную дрожь. Бьется подо мной, пытается вырвать руки из хватки, царапает кожу. И замирает, когда касаюсь поцелуями шеи.

– Не надо! Не… там, - втягивает голову в плечи, словно резко трезвеет. – Не…

– Понял.

Не проблема. У Ады хватает мест, где можно коснуться губами. Втянуть соски, горошины, которые приятно обводить языком. Царапнуть зубами, сжать и потянуть.

Убеждаюсь, что реально грудь стала больше. Идеально помещается в ладони, упругая и нежная. Удивительно даже, что сама девушка стала лишь тоньше.

Стащить брюки – дело нескольких секунд. Толкнуться в девушку, когда её кроет огразмом – чистый кайф. Сжимается, плотно обхватывая член. Трясётся, сжимая мои ладони. Больше не держу её, сама тянется.

Двигаюсь как заведенный, вколачиваюсь. Сжимаю зубы, когда по телу проходит первая волна приближающейся кульминации. Быстрее, резче, на полную длину. Кажется, кровать бьётся о стену, что-то падет. В ушах звенит от напряжения. Дорвался спустя столько лет и собираюсь утопить свой голод.

Мне нравится кончать в неё. Когда член обхватывают со всех сторон, влажно и жарко. Медленно отстраняюсь, наблюдая, как вытекает моя сперма по её лону.

– Я… – Ада слишком быстро приходит в себя, пока у меня красные блики перед глазами. – Ты! Блядь, Халид, ты знаешь о существовании презервативов? Я подарю, правда, когда там день рождение у тебя? Без повода, правда. Ты же…

Смотрит на меня с укором, когда поднимаюсь. Помню, как вечно жаловалась на это. И отказывалась пить противозачаточные, принимать гормоны. Будто не понимала, чем для неё обернётся беременность.

Хотя, Ада не дура, должна была просчитывать все риски. Но могло быть просто похеру, главное отстоять свою правоту. Не поддаться на чужие приказы, бросить вызов.

– Ты не ответил, - девушка прижимает к себе ноги, скрывая наготу. – Ты должен был ответить на вопрос.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

– Повтори его, забыл.

Прекрасно помню, но мне нравится, как Ада вскидывается, сверлит взглядом. Втягивает воздух, шумно и долго, перед тем как снова задать важный вопрос.

– У тебя есть невеста?

Смотрю на девушку, пытаясь понять, что же так её зацепил этот вопрос. Поправляет волосы, смотрит волчонком. Хрупкая и тонкая, с отпечатками моих пальцев на бёдрах. Только что прогнулась под меня, подставилась. Но не сломалась.

Завораживающая.

И она заслуживает честного ответа:

– Да, Ада. У меня есть невеста.

Глава 20. Ада

Я горжусь тем, как смогла удержать лицо. Просто кивнула на признание Халида, ничего больше не спрашивая. Невеста так невеста, хорошо хоть правду сказал.

Мужчина лежит на одеяле, никак не стянут и не укрыться. Я чувствую себя грязной, пусть тело до сих пор приятно потряхивает после оргазма. Не могу справиться со своей реакцией на Халида, удержать желание под контролем. Возможно, если хоть раз не буду ему отвечать, то всё изменится.

Как несбыточная мечта – мужчина оставит меня в покое. А как реальность, если он действительно возьмет меня против желания, то это поможет возненавидеть его, вытравив другие чувства.

– Ляг и не метушись, - Халид забрасывает одну руку за голову, нагло рассматривает меня. – И прекращай дёргать одеяло, всё равно не достанешь. Мне нравится твоё тело.

– Мне нужно в душ. И… Могу одолжить Камиля, чтобы отвёз меня в город?

– Останешься здесь на ночь, с утра я буду ехать по делам и подброшу тебя. И наберу, когда буду ехать обратно.

– Халид! Мы же говорили… Что я останусь на своей квартире, не буду чудить. Я не хочу жить здесь.

– И почему же? Чем мой дом тебя не устраивает?

– Ты правда не понимаешь? Этот дом как напоминание обо всём, от чего я бежала столько времени. Клетка, в которой на меня всё давить.

– Думаешь, если позволю жить в квартире, то всё будет по-другому?

– Нет. Но там у меня хоть будет иллюзия выбора. Понимание, что я смогу выйти на улицу или в магазин. Что не нужно сидеть взаперти.

Халид молчит. Пронзает меня своим взглядом, едва вздергивает брови. Понимаю, что это очередной бессмысленный спор. Если мужчина что-то захотел, то его не переубедить.

Поднимаюсь с кровати, направляясь в ванную. Мне нужно смыть с себя прикосновения Халида, его сперму. Утопить в холодной воде то, как горела моя кожа.

Замираю в душевой кабине. Сжимаю бутылочку шампуня, цепляюсь за название. Знаю этот бренд, обожаю всем сердцем. Именно эта линия спасала мои волосы и кудри много лет. Я пользовалась им до того, как выпрямила волосы.

И вот.

Тут.

Эта же красная бутылочка.

Для меня.

Халид знал, сукин сын, что я всё же окажусь здесь. Подготовился, велел Нигяр купить всё. Самое лучшее убранство для моей темницы – никак иначе. Или теперь у него другая домработница?

Не важно. Такие мелочи заботят, что самой смешно. какая разница, кто готовит мужчине завтрак и покупает косметику для его пленницы. Я лишь надеюсь, что в скором времени всё перестанет иметь для меня значение.

Обматываю полотенце кремового цвета вокруг груди, выжимая волосы. Ещё немного и кудри вернутся, а мне этого не хочется. Даже если всё повторяется, то мне хочется сохранить образ Адель.

Удобная одежда, прямые волосы и эфемерное чувство свободы. Пусть я была в бегах, пусть не могла спокойно дышать, но всё равно была счастливой. С сыном, с возможностью в любой момент поехать в другой город или проспать до обеда. Ни перед кем не отчитываясь.

Когда я возвращаюсь в спальню, Халид всё ещё там. Лежит, прикрыв глаза. Набросил одеяло на себя, прикрывая член. Но оставляя возможность рассмотреть его торс с многочисленными шрамами.

Почему-то мне нравится они, хотя уродуют мощное тело. Как отметины, как доказательство, что Халид умеет выживать. На его боку, чуть левее сердца, новый рубец.

Явно не одно новое приобретение, но это – выделяется ярче остальных. Против воли тянусь к собственному шраму над ключицей, который оставил мне Халид.

Не он, конечно. Он лишь играл со мной, угрожал. Кинжал касался шеи, а я решила убрать любой способ давления. Смерти я тогда не боялась, собственноручно надавливая на лезвие. Перестаралась, чуть действительно не умерев.

Не представляю, насколько хорошие врачи у Халида, если смогли меня спасти. Арабина, слушая об этом, бледнела и шептала, что это чудо. Её помощница снимала швы, качая головой.

Да, придумывать планы быстро – не мой конёк.

– Ада, - голос мужчины разрывает тишину. – Долго ещё будешь стоять? Ложись.

– Не пойдёшь в свою спальню?

– Это мой дом, Ада. Все комнаты тут – мои. Давай, иди ко мне.

Иду. Медленно шагаю, выключая на ходу свет. Будто так смогу забыть о том, что в кровати меня кто-то ждёт. Но это априори невозможно, когда мне не дают лечь далеко.

Крупная ладонь Халида сжимает моё плечо, притягивая ближе. Я лежу у мужчины под боком, укладываю руку на его тело. Горячая кожа, мерно вздымающаяся грудь.

У него есть невеста, почему мужчина не идет к ней? Или живёт по их правилам, когда нельзя трогать девушку до брака? А я тут, меня можно и трогать, и трахать, и портить.

– И как твоя невеста относится к тому, что я буду жить тут, а?

– Она, очевидна, очень против, - мужские губы прикасаются к виску. – Но с этим я разберусь.

Удивляюсь выдержки хрупкой Турай, раз она живёт здесь, знает, что происходит в этой спальне. Как можно стерпеть то, что твой жених уходит спать к другой? Если даже без любви жениться, то уважение должно быть.

– Спи, Ада, - приказывает привычной манере, крепче прижимая к себе. Перебирает мои мокрые волосы, удовлетворенно кивает. – Кудряшки возвращаются. Не делай больше ничего с волосами.

– Даже захотела бы – у меня не будет возможности. Обычной маской такого не сделаешь.

– Вот и хорошо. Не вздумай чудить, пока будешь в городе. Ты меня поняла? Никаких салонов и прочего. Я приставлю к тебе людей, но мы оба знаем – ты умеешь сбегать.

– Я всё время буду с с… ребёнком, Халид.

– Не понимаю я тебя, колючка. Ты же не жалостливая, а с чужим ребёнком будешь возиться.

– Никто не должен страдать из-за меня. Не могу это нормально воспринимать. Ты ведь должен об этом помнить, такой рычаг на меня.

– Помню. Поэтому не подставляй Камиля завтра, Ада, не твори глупостей. И не крути носом, когда поедете снимать квартиру.

– Квартиру?

– Раз ты отказываешься здесь жить, то в твой клоповник я таскаться не буду. Найдёте подходящий вариант в центре.

В центре.

Не будет.

Мысли бьются в голове, а мозг отказывается работать. Опасно так легко верить в сказанное. Что где-то слом в обычной схеме, что я не буду узницей этого дома.

Халид… Услышал меня?

Или просто решил не злить Турай?

Глава 21. Ада

– Доброе утро, - щурюсь, выползая на кухню.

Халид ещё спал, когда я проснулась. Чудом мне удалось выбраться из его хватки, не разбудив. Запрета на выход из комнаты не было, поэтому я быстро натянула свои брюки и рубашку Халида – опять украла, ту, в которой мужчина был вечером.

– Ада! – Нигяр улыбается, кивает мне. А после немного тормозит. – Рада вас видеть, hanım Ада.

– Я просила, без «госпожа» и прочего.

– Это было давно.

– И всё равно.

Мне неудобно от этой лишней учтивости, в которой нет смысла. Все прекрасно понимают, что я тут делаю. И кем прихожусь Халиду. Главное, не пересечься с Турай, потому что её укора я не вынесу.

Не могу стоять без дела, готовлю себе крепкий кофе, стараясь проснуться окончательно. Хочу скорее уехать домой, к сыну. Провести этот день так, словно ничего не происходило.

Я оглядываюсь на каждый шорох, ожидая Турай. Почему-то мне кажется, что она накинется и вырвет мои несчастные волосы. Я бы так и сделала, приди к моему мужчине другая девушка. Или отправилась бы сразу к Халиду, выяснять отношения.

– Кого ты так выглядываешь? – Нигяр, как хитрая лиса, посматривает на дверь. – Халида?

– Турай, - отвечаю честно, делая глоток кофе. – Мы вчера столкнулись…

– А-а-а, бедная девочка. Сама не своя с тех пор, как… Лишнего болтаю, извини. Нужно на стол накрывать, скоро завтрак.

Хмурюсь, не понимая ничего. Значит, нужно будет спросить напрямую у Халида. Ведь у нас впереди ещё не одна игра. А мне интересно, что произошло с Турай.

С тех пор, как…

Я вернулась?

Халид взял её в невесты?

– Доброе утро, Ада.

Поднимаю взгляд на мужчину, не успеваю собрать мысли воедино. Как он уже подходит, опуская ладонь на ягодицы. Тянет к себе, жестко целует. От Халида пахнет зубной пастой и сигаретами.

Руки сами, на автомате, обнимают его за шею. Целую в ответ, вжимаясь в крепкое тело. Приоткрываю губы навстречу мужскому языку, тону в водовороте чувств.

И лишь когда Халид отстраняется, вспоминаю как дышать и реагировать. Что не должна так плыть от простого касания, поддаваться навстречу. Но так ведь даже лучше…

Не спорить, не отталкивать. Пусть мои чувства найдут выход, погребут меня. А вместе со мной и Халид пойдёт на дно. А я… Как-то потом справлюсь с осколками.

– Чтобы ты не огрызалась, надо лишь тебе кофе с утра организовать?

С удивлением наблюдаю за мужчиной. Сегодня он, явно, в хорошем настроении. Не улыбается, конечно, но и не рычит сквозь стиснутые зубы. Отодвигает меня в сторону, сам готовит себе кофе.

Пока кофейный капли медленно пробиваются через фильтр, мужчина забирает мою кружку. Спокойно пьёт, облокотившись на кухонный столик. И наблюдает за мной.

– Что? – не выдерживаю, скрещивая руки на груди.

– Новое правило, Ада. Ходить можно только в моих рубашках. Мне нравится.

– Рада за тебя, но я не буду так ходить.

– Ада.

– Твои рубашки огромные, - опережаю грубый тон, хватая края свисающей ткани. – Видишь? Я в них тону.

– Вижу.

Протягивает мне руку, пока я не дойду. Думала, что снова прижмет, но вместо этого Халид рассматривает свою жу рубашку. Задевает край, а мне кажется, что в его одежду поместится три меня.

И что-то колет в сердце. Темное, опасное, чему никогда нельзя давать выход. Но я вспоминаю себя беременную, с животом, который внезапно начал выделяться на шестом месяце… И думаю, что тогда рубашки Халида подошли бы идеально.

– Да, ты права, не подходят, - мужчина кивает, запуская ладони под край, касаясь горячими ладонями поясницы. – Надо что-то больше найти, слишком открыто.

– Хал!

– Не спорь. Ты не будешь ходить в таких брюках, где всю жопу видно.

– У меня не жопа.

– Хорошо, - действительно, Халид в лучшем расположении духа, потому что просто кивает. А на губах появляется короткая усмешка. – Не жопа, зданица. Очаровательная и упругая задница, Ада.

Ничего не могу сказать на это. Молчу, чтобы не разрушить хрупкое равновесие. Это как прыжки в пропасть, всегда. Кульбиты, паника и злость – а после твердая поверхность под ногами. А затем между нами с Халидом что-то происходит и снова пропасть.

Нестабильность высшего разряда, как на американских горках. И я не до конца понимаю, что мне с этим делать. Как подстроиться, если я никогда не могла реагировать быстро.

– Сегодня у тебя большие планы с Кемалем, будь готова. Выберете квартиру, купите нормальную одежду, а не твои… тряпки открытые. Закупишь всё, что нужно.

– Попробуешь нацепить на меня платок, и я тебя им удушу.

Произношу уверенно, хотя подобное может стоить мне дорого. Но я не могу позволить просто завернуть меня в платок, паранджу или хиджаб. Это буду не я. И, естественно, Халиду плевать на подобное.

Но просто молчать я не могу. Обещала себе, должна ради Яна и сына, но ради самой себя – я должна бороться. Хоть где-то, как-то. Сохранить маленькие крупицы своей личности. Чтобы было из чего собирать себя заново, когда Халид наиграется.

– Я бы посмотрел на это, колючка. Силёнок не хватит. Но нет, без платка, - его пальцы зарываются в мои волосы, крутят пряди. – Хочу видеть твои кудряшки.

Киваю, потому что – естественно это не для меня поблажка. Просто мужчине так больше нравится. Если завтра он возненавидит мои кудри, то попытается нацепить на меня платок. А я постараюсь оттяпать ему пальцы.

– Пошли завтракать, Ада, - его губы на секунду прикасаются к моим. Терзают не кожу, а саму душу. – У нас двоих будет сложный день. А вечером я заеду к тебе.

* * *

– Ну что ты, мой маленький.

Ян, перепачканный в краске, забирается на меня. Жмётся, что-то бормочет себе под нос. Жалуется на то, что «ба Ка» – тетя Катя – кормила его кашами.

Сын ни на шаг от меня не отходит. Да и я не хочу его отпускать. Прижимаю крепче, помогаю перебрать кубики на полу. Знаю, что скоро придётся расстаться, и у меня рвёт сердце в клочья.

– Ян! – ловлю ладонь мальчишки, когда он дёргает меня за волосы. – Маме больно, так нельзя делать.

– Кудли.

И снова сильнее дёргает, не слушая. Никакого теста на отцовство не нужно, вылитый Халид. Только если сыну я могу сказать за боль, то с мужчиной буду молчать до последнего. Не подарю такой радости, как узнать, что он может сломать меня.

– Такая хорошая погода на улице, - тетя Катя заглядывает, поправляя фартук. – Сходите погуляйте, а я наготовлю пока. Янчик весь в тебя, ничего не кушает. Может свежий воздух…

– Я скоро уеду, погуляете с ним? Только кепку на голову, чтобы волосы прикрыть. Обязательно! Не ходите там где пусто. И…

– Доченька, моя Ника сколько лет прячется? Всё я знаю. Ох, угораздило же вас… Прости Господи. Точно сёстры. Ну ничего… Это ничего, всё образуется.

Тетя Катя отходит к окну, что-то повторяет. Знаю каждую фразу наизусть, потому что так успокаивала женщину давным-давно. Когда Ника сбежала, и мы были уверены, что история закончится быстро.

Сколько девушек вокруг, но не может же бандюган вечно бегать за одной? Может. Когда ты их предаешь, когда задеваешь – они из-под земли достанут нужную девушку.

Меня за то, что сбежала. Что вообще появилась в жизни Халида. Нику за то, что она что-то украла. Подруга так и не призналась, что именно взяла в чужом доме и почему ещё не отдала.

А я ведь тоже украла. Забрала. Спрятала Яна от его отца, спасая наши жизни. Но страшно представить, что будет, когда мужчина всё узнает. От этого меня начинает колотить, давить паникой.

По привычке тру шрам на шее, напоминая, что я всё пережила. Даже те, что было не под силу многим мужчинам. А я выстояла. И снова это сделаю, главное – не ошибаться.

– Ты опять уйдешь, да?

Ян шмыгает носом, тянет ко мне ручки. Стоило всего на минуту отойти в ванную, как ему снова плохо. И я не хочу думать о том, как сын себя ведёт в моё отсутствие.

А что я могу пообещать? Короткие встречи, пока Халид в хорошем настроении. Дальше – может, по воскресеньям. И не могу просчитать, сколько это продлится.

Есть слабая надежда, которую я сразу давлю. Может, если всё рассказать мужчине, объяснить – я ни на что не претендую. И тогда Халид мог бы понять, отпустить. Не разлучать меня с Яном.

Но я реалистка, я знаю, что Халид не допускает слабостей. И другим тоже не прощает. Если рассказать, то сын станет самым главным оружием против меня. Я и так уже прогибаюсь, потому что между нами с Халидом сделка.

А если Ян…

– Ма, не уходи!

– Не ухожу, милый. Хочешь посмотреть мультики? – сын отрицательно машет головой, пока я укачиваю его на руках. – А сказку рассказать?

– Нет.

И снова хнычет, выпячивая нижнюю губу. Просится спать, ещё немного и начнёт истерить. Кое-как выпивает кружку теплого чая, отталкивая от себя всё остальное.

– Ян, мама устала. Давай полежим на кроватке?

– Я не буду спать!

– Конечно, не будешь. Посплю я, а ты просто будешь рядом. Да?

Как и следовало ожидать, Ян спит уже через пару минут. Кусает большой палец, прижимает мягкую игрушку к себе. И я тоже позволяю себе полежать рядом, любуясь сыном.

Сын – самое дорогое, что есть в моей жизни. И я не готова пускать Халида к нему. Мужчина рушит всё, к чему прикасается. Он весь состоит из чужой крови и пороха.

И я жутко боюсь, что Ян когда-то начнёт походить на него. Мы ведь перенимаем повадки родителей, окружающих людей. И жестокость порождает жестокость.

– Ада, - тетя Катя толкает меня в плечо, протягивает телефон. – Ты спишь, но тебе звонят. Я бы ответила, но вдруг…

– Спасибо. Да, слушаю.

Отвечаю шепотом, сдвигаясь от сына. Выстраиваю барьер из подушек и одеял, чтобы во сне случайно не упал. Прикрываю за собой дверь, выходя на кухню. Жутко хочется курить.

– Это Кемаль. Я звоню седьмой раз.

– Прости. Я заснула, наверное. Да. Просто прилегла на секунду.

– Бурная ночь?

– Рот закрой, - рявкаю, возвращаясь к тому общению, что всегда было в детдоме. Там нельзя было давать слабину. И спускать подобные фразочки – тоже. – Прости. Я… Нам уже надо ехать?

– Ещё минут пятнадцать минут назад. У тебя пять, чтобы спуститься. Халид уверен, что мы уже выезжаем. Не прокладывай мне дорогу в гроб.

– Ты… Соврал ради меня?

– А ты разве не собираешься уже?

– Да. Да! Сейчас буду.

Если я снова буду опаздывать или игнорировать звонки – Халид забьет на все наши игры. Просто поставит перед фактом, что вся моя свобода заканчивается.

Злюсь на саму себя, что так просто жертвую своей свободой. Впервые мужчина меня слушает. Даже если ради своей выгоды, но даёт мне то, о чём я так просила.

А я сама рискую.

– Опять бежишь? Вечно в бегах, - тетя Катя ловит возле выхода. – Не уходила бы, пока Янусик спит. Он же расстроится… Поговори со своим, он же человек! У него же тоже мать есть, он поймёт.

– Поговорю.

Обещаю, хотя не уверена, что когда-то вообще смогу произнести это вслух. У Халида, может, и есть мать. Но у него есть и империя, которая сделала его душу черствой.

– Ещё одна подстава, - Кемаль встречает возле подъезда, выбрасывая недокуренную сигарету. – И я прикрывать не буду.

– Почему сейчас это сделал?

– Считай минутной слабостью к обездоленным.

– Мудак.

– Ага, а ты…

Кемаль не договаривает, тормозит на полуслове. И мне тоже говорить больше не хочется. Потому что черный Кадиллак вызывает у меня лишь приступ паники. Таких машин миллион, в столице - тысячи, наверное.

Но я точно знаю, кто выйдет из салона.

– Кажется, Ада, - мужчина сглатывает, автоматом проверяя оружие за поясом. – Кто-то настучал Халиду.

Глава 22. Ада

Мне хочется подлететь к мужчине и спросить, какого хрена он здесь делает. У него же столько дел, а он всё время меня преследует. И даже в тот момент, когда я под наблюдением его охраны.

Что я снова не так сделала? Опоздала всего на пару минут? Не ответила на звонок? В глазах Халида я предательница, которая вечно нарушает обещания. И я действительно такая.

Я должна собраться. Сжимаю кулаки, проглатываю ком в горле. Делаю несколько уверенных шагов навстречу моему палачу. Лишь надеюсь, что никто не заметит дрожь.

– Почему ещё не в машине? – сухо и резко, сбивая с настроя. – Кажется, Кемаль, ты говорил, что уже выезжаете.

– Я пыталась уговорить его одолжить сигарету, - жму плечами, будто ничего не случилось. – Твой охранник не согласился. Мне теперь и курить запрещено?

– Запрещено. Не терплю от девушек вонь сигарет.

– Забавно. Учитывая, что мне терпеть приходится.

Последнее я добавляю шепотом, чтобы не казалось как вызов перед людьми Халида. Подколка, которая должна звучать только между нами. Учитывая ухмылку мужчины, а не его срыв, это становится очевидным.

Халид ничего не отвечает, не грубит и не ставит на место. Протягивает ладонь, а мне остаётся лишь сжать её. Горячую, крепкую. Невинное касание пробирает меня до костей.

– Ты поэтому приехал? – спрашиваю, когда почти доходим до машины. – Что я нарушила график? Думала, у тебя много других дел.

– Закончил на сегодня. Решил съездить с тобой, выбрать квартиру. И одежду.

Глаза мужчины опасно блестят, сковывая внутренности. Почему-то я уверена, что он захочет посмотреть всю одежду. А после снять. Слишком предсказуемо. Особенно, если меня завезут в магазин белья.

Но Халид… Ему будто нужно рушить все устои моего мира. Потому что мужчина отдаёт лишь грубые приказы. Короткое, облегающее, яркое. Даже примерять не просит, лишь гоняет консультантов.

– Я присяду, - касаюсь плеча Халида, привлекая внимания. – Я так понимаю, мы здесь надолго застряли.

– Не моя вина, что здесь одни открытые шмотки.

– Может, просто пересмотришь свои границы допустимого?

– Иди сядь, Ада.

Поджимаю губы, сдерживая улыбку. Какая мягкая форма «заткнись». Но приказ выполняю, падая в ближайшее кресло. Мягкое, удобное. Магазин явно из дорогих и роскошных: предлагают шампанское, постоянно крутятся рядом, без вопросов делают всё, что приказывает мужчина.

Удивительная исполнительность. Или просто интерес к Халиду. Мне плевать, пусть хоть облизываются на него. Но всё равно мужчина смотрит лишь на вещи и меня.

Через полчаса я не выдерживаю. Направляюсь в сторону одной из стоек с платьями. Выбираю самое черное, длинное и огромное. Сейчас мне уже безразлично в чём ходить. Пусть уж лучше буду в мешке для картошки, чем потрачу ещё столько времени.

– Так? – выглядываю из примерочной, поправляя безвкусицу. – Мне так нужно ходить? Достаточно закрыто?

– Не нужно дерзить, Ада. Ты не будешь светить жопой и сиськами, это всё, что мне нужно.

– Почему? Вызову у них греховные мысли и сама виновата?

– Потому что я не хочу, чтобы какое мудло представляло, в каких позах он тебя жарит. Ясно выражаюсь?

– Ясно. Но кто сказал что балдахин на мне не вызовет таких мыслей? Чисто из ненависти к тебе? Хал, тебе всё равно ничего не нравится из того, что предлагают.

– Думаешь, сама выберешь лучше? Вперёд.

Не думаю, твёрдо уверена, что ничего из выбранного мной ему не понравится. Но из чистого упрямства начинаю выбирать одежду, которая нравится мне. Отставляю в сторону облегающие вещи, слишком яркие.

После детдома я постоянно таскалась в магазины. Мне хотелось всего. Как можно больше, красивее, оригинальнее. Взамен той безобразной одежды, что я носила шесть лет.

Я выхожу к Халиду спустя пятнадцать минут. На мне почти приличное платье до колена. Темно-синего цвета, с поясом на талии и рукавами в три четверти. Никакого декольте, прикрывает даже ключицы.

– Оно полупрозрачное, - отрезает, на секунду отрывая взгляд от телефона. – Следующее.

– Хал…

– Следующее. Тут всё видно.

Отворачиваюсь к зеркалу, пытаясь понять, что не так. Не в пол, да. Но ведь остальное подходит под его узурпаторские требования! Касаюсь пальцами приятной ткани, тяжело вздыхаю.

– Нет.

– Нет, Ада.

– Ты издеваешься?

Вся примерка превращается в сплошной отказ. Половину нарядов я выбирала чисто из упрямства. С каждым разом всё короче и короче. Потому что первое платье мне действительно понравилось. Красивое и лёгкое, как я люблю. А Халид его забраковал.

– Да.

Даже не удивлена. На мне платье на два размера больше, не приталеное, закрывает щиколотки. И длинные рукава, и воротник. Всё как нужно, чтобы удовлетворить Халида.

– Другие цвета есть? Приглушенные и нейтральные, - команду консультантам. – И те брюки с блузкой тоже можно.

Естественно можно. Они ведь тоже как для старухи сшиты, чтобы ничей чужой дедушка не соблазнился. Но я не спорю. Два часа в обществе категоричного Халида – то ещё удовольствие.

Уже готова согласиться на любую квартиру, лишь бы длинный день закончился. Всё возвращаясь мыслями к сыну. Он поел? Сильно плакал? Он ведь не чувствует себя брошенным?

– Нет.

У Халида сегодня день отказов. Ведь ему не нравится ни одна из просмотренных квартир. В одном доме слишком близко ночной клуб. Аж в трёх киллометрах, практически напротив. В другом месте – сплошная молодежь вокруг. Просто, дешево и миллион других причин.

– Халид, я устала.

Действительно очень сильно. Потому что садясь в машину, роняю голову на плечо мужчины. Ноги горят, хотя на мне кеды и прошли не так много. Но шоппинг – дело изматывающе, даже если в одном магазине.

И сейчас я лишь хочу вернуться в квартиру. Принять ванну, не выбираясь очень долго. А потом завалиться спать до утра, пока не поеду к Яну. Хочу лично разбудить сына.

– Тебе не подходит ни одна квартира, Ада. Я не одобряю.

– Не удив… Да, не подходят. Можем тогда выбрать завтра? Я правда… Не в состоянии уже. Или выбери что-то на свой вкус. Мне всё равно.

– Посмотрим завтра. Сегодня переночуешь в своем клоповнике.

– Ты тоже там ночевал.

– Поэтому и не назвал «бомжатником». Ад, если ты привыкла жить в подобном, то это в прошлом. Ты не будешь там жить.

– Хорошо.

Удобнее устраиваюсь на мужчине, потому что нам ехать по вечерним пробкам через весь город. Халид приобнимает меня за плечо, крепче прижимает. Ни на секунду не прекращает с кем-то переписываться или говорить по телефону.

Но при этом я постоянно чувствую его губы на макушке. Как поглаживает ладонь, опаляет дыханием. У меня сердце заходится в припадке от каждого касания.

– Я дальше по делам. Кемаль занесет твои покупки. Заеду ночью, дубликат ключа у меня есть.

– Я догадалась по твоему первому визиту.

Оказавшись дома я стягиваю обувь, созваниваюсь с тетей Катей. И лишь через пару часов добираюсь до обновок. Развешиваю одежду в шкаф, срезая бирки. Даже если я их не буду носить, фиг Халид их вернёт обратно!

А после сжимаю в руках последнее платье. Сильно мну темно-синию ткань, но сейчас не до этого. Проверяю, часто моргаю. Не могу поверить, будто мне только что доказали существование Бога.

Потому что Халид, сукин сын, купил его.

То самое платье, что мне так понравилось.

Глава 23. Халид

Я заезжаю к Аде среди ночи. Заебался с работой так, что просто ебаться уже совсем не охота. Можно было бы разгрести основные проблемы намного быстрее.

Если бы я не сорвался в средине дня.

От мысли, что Ада будет крутиться в каких-то шмотках перед Кемалем – выносило мозги. И хотелось вынести мозги охраннику, чтобы успокоить самого себя.

– Ммм, Халид? – колючка сонно бормочет, сильнее обнимая подушку.

Молчу, пускай спит дальше. Мне бы в душ и тоже завалиться дрыхнуть. Похер, что дома удобнее. И Нигяр нормально готовит, у Ады же придётся дешевым кофе перебиваться и доставку заказывать.

Но ехать сейчас домой, когда девушка спит в одной футболке? Да нахер такое надо, переживу. Перебираю её волосы, касаясь безмятежного лица, скул. Веду ниже, до шеи.

То, что собирается сделать Ада, я понимаю в секунду. Не теряю сноровки даже с ней. Но позволяю рывком потянуть меня вниз, уложить на лопатки, нависая сверху.

Её локоть вжимается в мой кадык, захотела бы проломить – всего немного больше силы. Я контролирую, легко её скручу, но другой – мог бы прощаться со здоровьем.

– Любишь сверху? – расслабленно улыбаюсь, наслаждаясь её эмоциями. Как быстро они меняются на лице. – Я не против, Ада.

– Я… Прости, это на автомате. Я сплю чутко, и не люблю, когда кто-то касается в это время.

– Почему? Давай, продолжим игру.

Ада слезает с меня, но так просто не позволю уйти. Упираюсь спиной в обшарпанную стену и тащу девушку к себе. Усаживаю сверху, фиксируя бёдра. Не сдерживаюсь, подаваясь вперёд с жестким поцелуем.

У неё горячий рот, охрененный. Её язычок сталкивается с моим, сплетается. Пью жар девушки, наслаждаюсь. Давлю на затылок, кусая нижнюю губу. Такая сладкая, не оторваться.

– Хал… Мы играть хотели.

– И я сыграю с тобой, девочка. Игры разные. И призы тоже, - веду пальцами между её ног. Бля, даже сквозь свои брюки чувствую, насколько она влажная. От одного поцелуя потекла. – Значит, факт о тебе. Кто-то тебя обидел, пока ты спала. Старался навредить. Теперь вопрос – кто и почему?

– Это два вопроса.

– Тогда по-другому. Что произошло Ада?

Сгибаю ноги в коленях, и девушка откидывается на них. Прикрывает глаза. Уверен, ищет уже вариант, как напиздеть мне. Но Ада открывает глаза и я понимаю.

Нихера. Сейчас скажет правду.

Девушка не плачет, ни намека на слёзы. Но в глазах – застывшая сталь, холодящая. Будто Ада уже представляет, как расправится с теми, кто когда-то обидел.

Но это не обязательно. Я могу быть палачом за неё.

– Я была в детдоме, Хал. Люди там жестокие. Что воспитатели, что дети. Я… Не помню, на самом деле. Наверное, мы поссорились из-за вещей или что-то такое. Не суть. Но проснулась я от того, что меня пытались задушить. Мне было двенадцать. Так что… Да, сплю я чутко. И не стоит трогать шею.

Слушаю, киваю. Прикидываю сколько лет сейчас Аде, сколько времени прошло. И если те гниды остались живы, то их можно закопать. А сначала показать, что беспредел нужно творить в одном случае – когда уверен, что ответку выдержишь любую.

– Ты им отомстила? – спрашиваю, заправляя спутанные пряди за ушко. И оставляю ладонь на щеке. Ада в жалости не нуждается. Но этот вариант принимает. – Поставила на место?

– После они боялись засыпать со мной в одной комнате.

Моя сильная девочка.

Через какой ад тебе пришлось пройти?

– Ну. Теперь мой факт о тебе… Ты… Ты из родом из Азербайджана.

– Слишком просто. Но вперёд, задавай вопрос, колючка.

– Какой у тебя план на меня? Что ты собираешься делать?

– Трахать тебя так, чтобы срывала голос и кончала на мне. Вырезать из твоей жизни Яна. А дальше – посмотрим.

Ада поджимает губы, вся собирается, как перед броском. Не двигается, но взгляд снова горит. Распаляет желание опрокинуть на спину и воплотить свой план в жизнь.

Но сдерживаюсь, сильнее впиваясь пальцами в её кожу. Чтобы даже сквозь загорелую кожу было видно мой след на ней. Помимо остального, что ещё ждёт Аду.

– Ада не твоё не настоящее имя, - пуляю фактом, в котором уверен. – Сокращение, максимум. Не Адель, как записано в паспорте.

– Не Адель. И?

– А теперь, Ада, - выделяю её имя, надавливаю пальцем на пухлые губы. – Назови мне своё настоящее имя.

– Халид…

Произносит моё имя так, будто я забрался слишком далеко. Но я собираюсь и дальше переть. Забраться в самое нутро и вытащить всё, что меня интересует.

У Ады слишком много тайн, которые мне не нравится. Я собираюсь узнать всё об этой девушки. Даже если она будет сопротивляться. Ей я открыл главную тайну, а она меня предала.

Пускай теперь сама дрожит от мысли, сколько всего буду знать я.

– Я ведь… Назову тебе любое имя и что? Ты никак не проверишь.

– Попробуй обмануть меня, колючка. И подожди момента, когда я всё узнаю. Хочешь проверить мою реакцию?

– Нет, но… Пообещай мне одно.

– Этого в условиях игры не было.

– И всё же я прошу. Я назову, а ты не использую его. Та девочка… Её давно нет, Халид. И я не хочу слышать это имя, вспоминать, что когда-то всё было по-другому. Хотя бы не часто.

– Обещаю, Ада. И я свои обещания выполняю. В отличии от некоторых.

– Ирада.

Не оправдывается, а сразу пуляет своё имя.

Ирада.

Сопоставляю картинку со звуком. Смотрю на тёмные растрепавшиеся волосы девушки, её загорелую кожу. Этот огонь силы в глазах, которых ничем не потушить. Ни у других не получилось, ни у меня.

Ощущение, что даже если сильнее на неё давить, лишить всего – ничего не изменится. Ада встретит удар сжатой челюстью, дрожащими пальцами, а потом пойдёт быть в ответ.

Ирада.

Удивительно идёт. Наверное, немного таких людей, у которых всё сочетается. Но это… Да, вылитая Ирада.

– Ирада, - произношу, пробуя имя. – Красиво. Когда сменила?

– Четыре года назад, когда сбежала от тебя и стала Адель.

– До этого, значит, просто притворялась Адель. Интересно. А сокращение Ада… Появилось в детдоме?

– Да. И когда ты сократил имя Адель…

– Попал в точку. Тебе подходит. Оба имени. Но не Адель. Слишком мягкое, нежное. Ты не такая.

– А какая я? Удиви меня, Халид.

– Другая.

Сильная. Острая. Колючка, которо распаривает кожу и вену, чтобы попасть в самую глубь. Цепляет и дёргает за собой, чтобы не отпустило. А при этом выглядит так невинно, словно не понимает, что творит.

Ада… Ирада качает головой, пытается слезть с меня. Но оказывается в том же положении, только сильнее сжимаю её бёдра. Задираю край футболки выше, веду пальцами по животу. Шраму от апендицита.

– Почему лазером не удалила?

– А почему у тебя столько шрамов?

– Разве они не украшают мужчину?

– У тебя хватит на десять жизней вперёд.

Киваю. Реально так. Некоторые даже до шрамов не доживают. Решают лезть в этот бизнес и получают могилу посреди леса. Мне повезло, что начал под управлением правильного человека. Выжил.

Подгреб под себя город. Только оказалось, что херня урвать власть. Везение, упорство, друзья с автоматами. А вот удержать – совсем другое. Каждая крыса хочет урвать своего. И даже зная, что ждёт их и семью, какой-то дятел решит предать.

– Не нравятся мои шрамы? Переживешь, колючка.

– Вот и ты переживешь.

Рубит, клацая зубами. Превращается в разгневанную богиню, которая хочет испепелить город. Ничерта у Ирады не получится, но точно попытается. Для галочки.

– Мне не нравятся на тебе шрамы.

– Я не пойду их удалять. Закроешь глаза, если тебе так не нравится моё тело. Или иди еби кого-то другого.

– Не матерись, Ада, - давлю пальцами на губы. – Следи за речью. Я нихера не сказал за твоё тело. Но не позволю кому-то оставлять их на тебе.

– Те, кто пытался, уже не рискнут. Других смелых нет. Да и… Это аппендицит, а здесь, - ведёт пальцами по шее, накрывает старый шрам. – Это наша первая ночь вместе.

– Когда одна идиотка напоролась на кинжал. Я думал, что убью нахер дока, который слишком долго ехал. Я уверен, что мне послали тебя за грехи.

– Аналогично. Хал!

Визжит, когда я резко опрокидываю её на кровать. В отличии от меня, этого Ада не предугадывает. Только давит ладошкой на мою грудную клетку, стараясь оттолкнуть.

В комнате темно, но уличного освещения хватает. Чтобы увидеть, как прикрывает глаза и часто дышит. Как задерживает дыхание перед тем, как её ладонь ползет выше до моего лица.

– Ты и есть грех, Ада.

– А ты тогда кто?

– Черт!

Оба вздрагиваем от громкой мелодии звонка. Бросаю взгляд на наручные часы, три ночи. Какой хрен звонит девушке в такое время? Судя по перепуганному взгляду девушки – она сама не ожидала.

Выбирается из-под меня, а пальцы уже подрагивают. Поворачивает ко мне телефон, будто хочет доказать, что ни с каким мужиком не общается. «Тетя Катя» успокаивает, но всё равно вызывает раздражение.

– Да, что-то случилось?

Ада выбирается с постели, стягивает волосы в хвост. И даже в темноте я вижу, как лицо бледнеет. Кусает губы, отрывисто отвечает. И начинает одеваться, пока не швыряет телефон. Не глядя, почти в меня.

– Попытка покушения не засчитана.

– Хал, пожалуйста. Ян… Он там заболел, мне нужно к нему.

Сука.

С таким трепетом говорит о своём ебаре, что меня скручивает. Подрываюсь с кровати, собираясь расставить всё по местам. И нихера испуг Ады меня не успокаивает.

Вырываю с её рук брюки, отправляя обратно в шкаф. Саму девушку толкаю обратно с кровати. Если даже базар не фильтрует, то пора убрать из её головы мысли о другом.

– Халид, я знаю, что обещала…

– Вот именно, Ада, обещала. Никуда ты не поедешь, поняла? Стащила с себя эти шмотки и в постель.

– Ян… Не тот Ян! – бросается ко мне, сжимая ладонями моё лицо. Так держит, что не отпихнуть без силы. – Не… Малыша тоже зовут Ян, он заболел. Нужно таблетки купить, врача. К малышу, не к… Не к тому Яну, что ты думаешь. Ян-младший, вот. Ты можешь ненавидеть меня, я заслужила. Но ребёнок ни в чём не виноват.

Не виноват.

Ян?

– Значит, слушай меня, - сжимаю её подбородок, чтобы смотреть прямо в глаза. – С этой секунды ты как хочешь называешь пацана, но не Яном. Или с этой приставкой, чтобы я понимал, к какому сопляку ты мчишься.

– Ян не сопляк! Ну, не младший хотя бы! Прекрати оскорблять людей просто потому, что они тебе не нравится.

– Для той, кто просит об одолжении – ты слишком дерзкая. Собирайся, я отвезу.

И посмотрю к какому пацану ты так рвешься, Ирада.

Глава 24. Ада

Ян редко болел, а даже если где-то подхватывал насморк – через пару часов уже абсолютно здоров. Даже не знаю от кого из нас с Халидом он это унаследовал. Но даже эти несколько часов превращались в ад.

А я далеко сейчас, пусть и мчусь через ночную столицу. Постоянно обновляю карту, проверяю, сколько нам осталось до пункта назначения. Минуты тают, а меня потряхивает.

– Хватит, - Халид, не отворачиваясь от дороги, забирает у меня телефон. – Нервируешь, колючка. Быстрее я ехать не буду.

– Тебя же не остановят, штрафом нечего боятся и…

– Ада, ты хочешь малому в качестве ангела-хранителя помогать? Ещё немного и можно вылететь с дороги. Хочешь этого?

– Нет.

– Вот и умница. Я дёрну дока, он осмотри пацана. Если нужна будет больница – у девки одной есть частная, там обследуют.

– У тебя все «девки»? Даже те, кто помогают?

– Если они при этом создают проблемы – да. А поверь, Вера создаёт проблем свыше меры.

– И почему тогда ты к ней обращаешься?

– Потому что она часть семьи Дамира, моего брата. Приходится терпеть. И больница у неё действительно хорошая.

– Не нужно. Ян-младший, - я представляю, что будет если Халид узнает о сыне. И как сильно он разозлится из-за этого имени. – Он быстро выздоравливает. Но лучше остановиться у аптеки, купиль лекарств.

Мужчина просто кивает, тормозит у зеленой вывести. Так просто и без споров. Действительно доказывает свои слова, что детей не трогает. И пусть считает чужим, но помогает.

– Я сама, - выпаливаю, когда вижу, как Халид тянется к ремню безопасности. – Я быстро. Только…

– Только?

– Ты можешь мне одолжить денег? Я выскочила без ничего.

Отчего-то так стыдно просить денег. Сама всегда справлялась, но сейчас крайний случай. И банковской карточки нет, зачем открывать, если собиралась уехать вскоре?

Только лишний цифровой след, по которому меня можно будет найти. Я всегда старалась уменьшить риски. А теперь это бесполезно. Халид знает моё имя, знает о Яне и ребенке.

– Пошли, самостоятельная.

Халид выглядит раздраженным, но не злым. Поэтому не рискую проверять его терпение, вылетая из машины. В другой раз отвечу, когда от этого не будет зависеть здоровье моего сына.

Я долго пытаю фармацевта о каждом лекарстве, можно ли его детям и в каких дозах. Что лучше и как принимать. Возможно, сонная женщина уже ненавидит меня – её право. Но я не успокаиваюсь.

И чувствую безмолвную поддержку Халида, когда тот гладит меня по пояснице. Так легко поверить в этот момент, что мы действительно вместе. Просто обеспокоенные родители, и всё нормально.

Я ненавижу себя за всё, что связано с мужчиной. За каждую крупицу эмоции, которую испытываю вместо ненависти. Он столько ужасно сделал, мой семье – тоже. И со мной ведь тоже не был идеальным.

Но вместо разборок я просто жмусь к нему, пока Халид оплачивает покупки. Забирает пакет с разными лекарствами, что-то грубо отвечает аптекарше, которая комментирует наш «набег».

– Спасибо, Халид, - искренне благодарю. Наверное – впервые за всё время. – Я сейчас не в себе, ничего не соображаю.

– Потому что волнуешься по пустякам. Дети болеют, - объясняет в ответ на мой злой взгляд. – У моей сестры вечно кто-то из малых болеет, и ничего.

– У тебя большая семья, получается. Сестра, Дамир, Саид…

И это даже не попытка узнать больше о Халиде, чтобы найти слабые точки. Мне действительно интересно. Со злости хлопаю дверью машины, сжимая ладонями свои колени.

– На самом деле – нет, - Халид теперь едет куда медленнее, но отвлекает меня разговором. – Нурлана моя родная сестра, Дамир – двоюродный брат. Саид… Не совсем семья. Точнее, мой отец не признает эту семью. Хотя, Дамира он тоже долгое время не признавал.

– Почему?

– Потому что Саид вне брака. Позор семьи и чести.

– Но он сын твоего отца, так? – Халид кивает, от чего у меня внутренности скручивает. – И при этом никто его не признает?

Ещё один кивок, но будто выстрел. Должен служить освобождением. Вед если в семье Халида не признают рожденных вне брака, если никому нет до них дела… То он тогда не будет трогать нас с Яном.

Зачем ему «девка с бастардом», если у мужчины есть прекрасная и чистая Турай? Уверена, она ведь дождётся брака, и мужчина её не тронет. Всё по традициям, как должно быть.

Оставшиеся несколько минут мы едем в тишине. Я стараюсь найти хоть толику чувства свободы внутри. Но вместо этого – сплошная горечь. Будто пепел во рту и нечем запить.

– Спасибо, Халид, - повторяю, чувствуя, что слова рвутся из меня. Но сейчас это всё, что могу сказать. – Я верну деньги за лекарства, когда вернусь домой.

– Чушь не неси. Держи, - протягивает мне пачку денег. – Если надо будет ещё докупить.

– Я обойдусь.

– Если мне нужно подняться и впихнуть эти деньги твой тёте – я так и сделаю.

– Не нужно. Спасибо. Я тогда… Пойду.

– Ничего не забыла?

Халид выжидающе смотрит на меня, и я киваю. Задерживаю дыхание, подаваясь вперёд. Касаюсь его губ легким поцелуем, пока чужая ладонь не давит на затылок.

Мужчина скользит своим языком по губам, толкается внутрь, ласкает мой. Внизу всё стягивает от этой ласки, наполняется жаром. Что-то роняю, пока не обнимаю Халида за шею. Прижимаюсь, не обращая внимания на то, что что-то давит сбоку.

Жмусь к нему, веду пальцами по телу, сминая чужую рубашку. Целую, сама не понимая, когда это перестало быть мимолётным касанием по приказу Халида. В секунду всё завертелось так, что у меня голова кружится.

Спустя долгую вечность отрываюсь от мужчины. Игнорирую его довольный вид, возвращаясь на своё сидение. Поправляю брюки, будто это как-то поможет.

– Зачет, Ада. Но вообще я говорил о телефоне.

Забираю свои вещи, выскакивая на улицу. Кажется, будто мужчина громко смеётся мне в след. Трясу головой, открывая дверь в подъезд. Бред.

Халид точно не из тех кто смеётся над такой дуростью.

Рядом с сыном успокаиваюсь. Наверное, это неправильно. Использовать Яна в качестве успокоительного и оправдания своим побегам. Но это именно то, что я делаю.

Меряю мальчишке температуру, даю лекарства. И укачиваю на руках, не понимая, почему Халид не пошел за мной. А если бы я обманула его? Или сбежала? Или…

Радоваться ведь должна, что мужчине не интересно. Он никогда не увидит Яна, не поймёт ничего. А скоро наиграется, женится на Турай и выбросит меня. И тогда я стану свободной.

– Ну, не плачь, маленькой мой.

Прижимаю к себе Яна, успокаиваю. Меняю футболку на сухую, поглаживаю по спине, пока сын не засыпает. Всю ночь сижу с ним рядом, проверяю.

Какая-то мазахисткая часть меня хотела, чтобы Халид увидел сына. И тогда на один секрет между нами стало меньше. Потому что тайны душат меня, уже не помню, что именно рассказывала мужчине.

Какой-то туман в голове, сомнения. Я говорила ему, когда попала в детдом? А фамилию опекунов называла или нет? Терещенко. Я так и не получила себе эту фамилию, не оформили все документы.

Точно помню наш последний поход в кафе. Пять лет назад. Когда я призналась мужчине в любви, сплела ложь и правду. Кажется, я соврала, что меня кто-то нанял подобраться к Церберу.

Мне просто нужно было узнать – за что Халид лишил меня семьи. Что именно произошло столько лет назад? Когда живешь одной местью – нужно хоть что-то получить.

– Ада, доченька, - тетя Катя забредает в комнату ранним утром. – Ты бы поела, сама гляди заболеешь. Нагреть тебе?

– Да, спасибо. Простите, что я вас так нагружаю.

– Глупостей не говори. Колокольчик совсем не доставляет проблем. Ты… Сейчас с его отцом?

– Нет. Отец Яна – испанец. Никто другой.

Несуществующий мужчина, о котором я рассказывала всем. Будто я могла хоть смотреть на кого-то, кроме Халида. Он же мне в мозг пробрался, в самую душу. Выпотрошил всё, забил собой.

У меня было ощущение, что стоит пойти с кем-то на свидание – как сразу же окажусь в плену Халида. Почувствует, что кто-то другой претендует и заберёт обратно.

– Ну-ну, - тетя Катя цокает языком, разогревая еду в микроволновке. – И чего он тогда так крутится?

– Потому что может. Потому что я плохо справилась с побегом. Мне бы поучиться у Ники, как скрываться.

– Ника, спасибо Господи, не влюблена в своего преследователя.

– Я не люблю Халида!

– Не любишь, конечно. Но заинтересована в нём так же, как и он в тебе.

Не хочу грубить женщине, поэтому просто молчу. Проглатываю фразы о том, что не нужно играть со мной в психолога. И советов тоже не нужно. Потому что…

Халид – опасная бездна, которая манит. Ты знаешь, что расшибешься, если прыгнешь. Но при этом не можешь отойди, завороженно вглядываясь в черноту. А если всё таки шагнуть?

К обеду Яну становится лучше, и я окончательно расслабляюсь. Рисую с ним в альбоме, постоянно проверяя температуру. А сын выглядит так, словно не он пугал меня своим состоянием пару часов.

Абсолютно здоровый ребёнок, даже горло почти не красное. Лишь слабые отблески ОРВИ, поэтому мы даже выбираемся на прогулку.

– Милый, помнишь правила?

– Угу.

– Мы погуляем в сторонке от других детей, совсем чучуть.

– Угу.

Ян сам справляется с обувью, выглядя покорителем вершин. Протягивает мне хрупкую ладошку, крепко цепляясь за меня. Не выдерживаю, подхватывая на руки сына. И именно в этот момент звонит Халид.

– Освободилась? – настолько холодно, что мороз спускается по коже. – Я заеду через полчаса?

– А чуть дольше? Яну стало лучше, младшему, - отчитываюсь, как перед начальником. Но на работе хоть можно уволиться. – Мы вышли на прогулку. Я помогу уложить его в обед, можно?

Мой голос звучит настолько просяще, что я морщусь. Гадко от подобного, насколько слабой я сейчас себе кажусь. Хотела же во всем потакать, не сопротивляться. Но я саму себя не прощу за сломленность.

– Или мне бросать ребенка на площадке и бежать к тебе? Жаль не на каблуках, было бы эффектнее.

– И свернула бы себе шею, - Халид не велит заткнуться, а мне так не хватает перепалки. Чтобы доказать, что я уж не совсем размякла. – Я всё равно заеду. Пообедаешь со мной.

– Не думаю, что я одета подходяще…

– Ада. Через полчаса.

Соглашаюсь, потому что отказ всё равно никто не примет. Постукиваю пальцами по скамейке, наблюдая за Яном. Нужно отвести его домой, в очередной раз спрятать.

Я всё время высматриваю людей Халида вокруг. Думаю, как лучше укрыть и повернуть сына. Чтобы никто не заметил сходства между ним и Халидом.

Но нет, вокруг только другие мамочки с детьми, несколько подростков. Никого подозрительного, и от этого сердце сжимается. От плохого предчувствия, словно надвигается что-то необратимое.

– Мам, качели!

Ян ставит перед фактом, кивая на горку. Киваю, разрешая всё. Некоторые девушки осуждающе смотрят на меня, качая головой. Да-да, не поддерживаю малыша на высоких ступеньках. Но ведь стоит подойти с помощью, как сын начнёт реветь.

Самостоятельный.

– Нравится нянькой работать? – мужские ладони прижимают к лавочке, заставляя терять сознание от страха. – Заводи малого, нам пора.

Нет.

Нет!

У нас должно было быть больше времени. Ещё десять минут на то, чтобы завести Яна в дом и привести себя в порядок. И дождаться Халида на улице, без шанса на раскрытие обмана.

Но Халид здесь.

За моей спиной.

Так близко, что меня пронзает.

– Сейчас. Подождешь в машине? – каждое слово будто режет горло. – Я выйду через две минуты. И…

– Мам, пить.

Ян несётся ко мне, будто стрела. Которая подписала смертный приговор. Разрушила одни махом все уловки и ухищрения. Я чувствую, как мужчина за мной напрягается.

Сильнее давит ладонями, сжимает плечи, почти до боли. Мне не нужно оборачиваться, чтобы представить его реакцию. И как он сейчас рассматривает Яна.

Сын не обращает внимания на Халида. Тянет ручки, а я прижимаю Яна к себе. Будто смогу защитить от реакции Цербера, его злости. Подрываюсь с места, смотря прямо в лицо мужчины.

Его взгляд переходит от меня на Яна, и обратно. Долго, цепко. И я понимаю, что сейчас не соврать, не откреститься. Халид не настолько слепой, чтобы не заметить стопроцентное сходство между ним с малышом.

– Хал…

– Замолкни, Ада.

Едва не рычит, сжимая кулаки. Так, что вздуваются вены на руке, белеют костяшки. Его трясёт от злости, а от тона колотит и меня. От непонимания, страха. Попыток уговорить Халида не трогать ребенка.

– Сын?

– Сын.

У меня вот-вот случится удушье, голова кружится вместе с миром. Но солгать не могу. Сейчас, когда так всё очевидно, когда нет ни одного шанса на спасение.

Только голая правда.

Жду других вопросов, но Халид только кивает.

А затем разворачивается, не говоря ни слова, покидает детскую площадку.

Он… просто уходит?

Глава 25. Халид

Сука.

Дрянь.

Оставляю Аду позади, направляясь к машине. Если сейчас не уеду – нахрен сверну ей шею. Голыми руками придушу. Одно дело знать, что она о своём ебаре переживает.

Другое – видит прямое доказательство. Сын, блядь. Как две капли похожий на Аду. Те же темные волосы, золотистая кожа. И взгляд хмурый, будто будет бороться до последнего вздоха.

Копия её.

Не Яна.

Уже хорошо.

Сука!

– Халид, куда дальше? – Аслан затыкается под моим взглядом, кивает.

Понятливые. Все дохрена вокруг понятливые, кроме Ады. Не уяснила два простых факта. Моё никому нельзя трогать, особенно так. Второе – Ада моя, без вариантов.

Даже если шлялась с кем-то другим пару лет. Я сотру с её тела чужие касания, похрен. Был её первым, стану последним. Всех остальных, что были между, просто выжгу.

Сжимаю кобуру под пиджаком, пытаюсь утихомирить демонов внутри. Которые требуют растерзать её Яна, наказать саму девчонку. Если решила, что может рожать сына какому-то ублюдку.

Отдаю распоряжение Аслану и охране. Стоит выйти из машины, как они тут же срываются с места, выполняя приказ. А я возвращаюсь на детскую площадку к своей колючке.

– Халид, - она закрывает собой сына, который притих и хватается за ногу девушки… Сына, блядь! – Опусти руку с пистолета. Я не позволю причинить ему вред. Понял? Мне плевать, что ты…

– В дом, Ада. Мирно и быстро, если не хочешь устраивать разборки на людях. Поверь, мне без разницы где тебя… Расспрашивать, - последнее слово выплевываю, с осечкой на малого.

Ада понятливо кивает, подхватывая пацана на руки. Поправляет лямку сумки, разворачиваясь ко мне спиной. Идёт как на казнь, зная, что всё просто так не закончится.

Меня ломает от того, что она так прижимает к себе ребёнка.

Чужого ребенка.

Своего.

– Теть Кать, погуляете с Яном ещё? У меня тут важный разговор.

– Ой, а что…

Женщина с пучком на голове вылетает в прихожую. Замолкает, сжимая ткань платья. И молча кивает, забирает малого. Ничего не спрашивает, только хлопает дверью.

А Ада словно только сейчас начинает дышать. Разворачивается ко мне, напряженно смотря на выход. Отступает на шаг, ища путь к спасению. Но его нет. С того самого момента, как она решила родить от другого мужика.

– Ян…

– Замолкла. И говоришь только после моего разрешения. Поняла? – подлетаю, сжимая точеный подбородок. Хочется нахрен прибить за её предательство. Не единственное. – Не слышу! – кивает, сжимая челюсть. – Умница. Какого хрена не сказала о сыне?

– Боялась, что ты ему навредишь.

– Я, может, и мразь, но детей не трогаю.

– Ты всё предельно ясно обозначил, Халид! Кто я и какое место занимаю в твоей жизни. И прости, что я решила по-другому. Что не так просто гнусь под нужный тебе формат.

– Планировала вообще рассказать?

– Надеялась, что ты меня отпустишь быстрее, чем узнаешь. Ян – мой сын, я не позволю сделать ему больно.

– А себе?! Себе, блядь, позволишь?!

Толкаю её к стене, прижимая своим телом. И понимаю. Она мне всё сейчас позволит, если я хоть одну фразу ей скажу. Себя сломает, но на колени опустится.

Изначально была готова.

Ян и Ян.

Непонятно, кому я бросал угрозы, кого собирался прикопать в лесу. И прогибалась, как могла. И была слабой. Не из-за ублюдка, а из-за своего ребёнка, как любая нормальная мать.

– Позволю, - кивает, дрожит в моих руках. – Ты нащупал, Халид, слабое звено в моей защите. Я на всё пойду, чтобы ты не тронул моего ребёнка. Уже пошла. И…

Затыкаю её поцелуем, нехрен лишнее базарить. Сжимаю бёдра, стягивая с неё брюки рывком. Не собирался, в планах был простой разговор. Но сейчас меня ломает.

И Аде стоит постараться, чтобы я не ломал в ответ.

– Трахать позволишь, да? Как захочу, - ткань её рубашки трещит, оголяя грудь. – И прогнуть, как захочу.

– Ненавижу тебя, Халид! Ты – худшее, что со мной случалось! Я тебя убью, я пойду на это, если ты хоть пальцем коснёшься нашего сына… Я тебе зубами горло перегрызу!

– Попробуй. Ещё раз упомянешь о Яне – я пойду разбираться с ним.

– Ты не…

– Яне-старшем. Поебать, с кем ты трахалась, поняла?! Но к нему ты больше не подойдешь. Вычеркнула из памяти и забыла. И сделай так, чтобы я даже не думал о вашем, сука, сыне.

Ада впивается пальцами в мои плечи, царапает. Пытается надавить и сделать больно, пока я подхватываю её на руки. Сжимаю задницу, держа на весу. Терзаю сочные губы, проталкивая язык в жаркий рот.

Ненавижу, сука.

Взаимно ненавижу.

Так, что мозги отключаются нахрен. Вышибло, размазало по асфальту. Ничего не соображаю, когда чувствую какая она влажная. Течет, вечно на меня течет.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

Мартовская кошка, которую нужно укрощать хорошим сексом.

– Хал, - её голос звучит куда более тихо, чем до этого. – Хал. Ты не понял!

– Не понял? Просветишь меня позже.

Толкаюсь в неё на всю длину, пока Ада сильнее обхватывает ногами. Глухо стонет, впивается зубами в мою кожу. Делает больно, мстит. Дикая и необузданная.

Ирада.

Ничерта не похожая на обычных девок, от которых вообще не вело. И не было нужды искать способ, чтобы попустило. У меня под ребрами тьма, которая хочет выхода.

Это девчонку хочет.

Вколачиваюсь в неё, целую губы, сильнее прижимаю к себе. Так туго обхватывает, что вот-вот кончу. Так просто, от того, как реагирует на меня. Как легко в неё толкаться, когда между ног у неё ручей.

Ада сбивает пальцами какую-то картинку, хватается за меня. Стонет, как я люблю. Не громче дыхания, заводя всё сильнее. Кажется, мы сшибаем ещё что-то, пока я не усаживаю девушку на подоконник.

Торможу себя, провожу ладонями по бёдрам, шраме на животе. Целую след на шее, мой след. Её. Наш. Единственное, кроме страсти и ненависти, что у нас есть общего.

Колючка пытается сжаться, защитить шею. Но не позволяю, стягивая волосы, чтобы запрокинула голову назад. Целую, веду языком, оставляя засос поверх шрама.

Будто зверь, мечу её. Моя, блядь. Чтобы себе не решила, не думала. Чтобы в прошлом не было. Спустя пять лет я её нашел и никуда не отпущу. Не дам уйти, ни к кому.

– Хал. Двигайся.

Просит сама, дрожа. У неё медь плавится в глазах, моя любимая медь. Горит огнём, когда я медленно толкаюсь. Опускаю пальцы на клитор, тру сильно и быстро.

– Хал… Я…

– Всё мне расскажешь. Да?

– Я… Да-да!

Обещает, кивает. А глаза мутные, нихера не понимает. Наслаждаюсь этим видом, уверен, лишь для меня такая. Ненавидит и похуй. Главное, что так реагирует.

Ада кончает, полностью теряя связь с реальностью. Сама подставляет шею, сама вскидывается бёдрами. Её тело бьёт дрожью, лоно пульсирует, радо принимая меня.

Кончаю в неё, выплескивая всю злость. Желания убивать и крушить. Оставляя после себя гниющую пустоту, с которой я привык справлять. Веду ладонями по лицу, оставаясь всё ещё внутри.

– Ты всё не так понял, - повторяет, поднимая на меня взгляд. Обхватывает за шею, смотрит долго. – За Яна – ты не так понял, Хал.

– Давай, Ада, просвяти меня. Расскажи мне за своего Яна. Какого из?!

Она, блядь, в честь ебаря назвала своего сына!

Думал, что Ян-старший просто охренел, назвал своего ребенка как себя. У каждого свои винтики слетают. Но зная Аду – я уверен, что имя она никому не позволит выбрать.

Сама решила.

Назвала.

Дрянь.

– Я не хочу говорить здесь, может, в ресторане?

Оттягивает время, неумело строит планы. Это всегда забавляло, как пытается мне противостоять. Как злится, когда её идеи рушатся. Но сейчас – бесит.

Сука, наизнанку вывернувшая.

– Или нет. Просто… Дай мне слово, Халид. Я ему поверю.

– Ты не веришь обещаниям, разве нет?

– Не верю. Поэтому прошу слово. Я… Халид, я сохранила твою тайну. Никому не говорила, что Цербер это ты. Я – сдержала слово, путь и не до конца. И мне… Мне очень нужно, чтобы ты сделал так же. Понимаешь?

Нихера не понимаю. Отступаю от девушки, натягиваю брюки. Отвлекаюсь на ремень, пока Ада приводит себя в порядок. Пытается справиться с пуговицами рубашки, а по бедру стекает моя сперма.

Внутри горит желание затащить в машину, прямо так. Отвезти к Яну в больницу, пускай полюбуется. И больше ни разу не подходит к Аде, даже в мыслях. Размажу.

– Так что ты от меня хочешь, Ирада? – намеренно называю полным имен. – Что тебе пообещать?

– Дать слово. Чтобы я тебе не объяснила, не рассказала, чтобы ты не узнал – Яна это не коснётся. Ни старшего, ни младшего. И… Моего сына зовут Янар, если так важно отличия. Даже если тебе покажется, что есть право, что можешь навредить Янару – ты не станешь этого делать. Не заберешь его у меня, не разлучишь. Ты не тронешь его, чтобы не произошло. Дай мне слово, своё и Цербера.

– Даю тебе слово, Ада. Твоему Янару ничего не угрожает. И забирать его у тебя я не буду.

– Ян не его отец. У нас никогда ничего не было. То есть, не в плане секса или даже поцелуев. Он, - девушка кусает свою губу, опуская взгляд. – У него была жена, беременна. Она умерла вместе с ребёнком, а друг позаботился обо мне и сыне. Он не заслужил твоей ненависти. Я… Я одна во всём виновата, поэтому срывайся на меня.

– Нет, колючка. Тебе хуже всего, если из-за тебя страдают остальные. Я помню, и ты тоже помни об этом. Когда в следующий раз попытаешься сделать вид отношений с кем-то другим.

– Ты сам так решил! Потому что у тебя, очевидно, не принято дружить с девушками. Я гожусь только на то, чтобы согревать постель. Не так ли?

Взмахивает своими волосами, проходя мимо меня. Обрывает разговор резко, будто имеет право так со мной говорить. А я вместо того, чтобы впечатать в стену и всё обсудить, спокойно иду за ней.

Не ебарь.

Друг.

Разницы нет, я уверен, что при желании сопляк с радостью бы затащил Аду в кровать. Просто случая удобного не было. Я могу его помиловать, но не подпустить.

– Хал! – пытается вырвать у меня из рук чистую рубашку. – Мою ты разорвал.

– Ты не будешь ходить в вещах другого мужчины.

– И голой я тоже не буду ходить. Прости, у тебя поменялись приоритеты? Теперь я могу светить «жопой и сиськами» перед всеми?

– Я так и не дождался благодарности.

– Благо… Ты знаешь что такое конструктивный и логичный диалог? Мы вообще не с этого начинали.

– Начинала ты, а я веду так, как мне нужно. Я подарил тебе платье, можно сказать «спасибо».

– Спасибо, - выплевывает, но вдруг смягчается. – Спасибо, мне действительно понравилось то платье.

– Блядское.

– Да, блядское. Которое ничего не прикрывает. И прозрачное. И оно у меня. Так что, спасибо. Действительно спасибо за то, что хоть в этом плане услышал.

– Ты не будешь его надевать на улицу.

– Только к тебе в постель?

– Можешь по дому.

Смотрит на меня медными глазами, сверкает. И сдерживает себя, ломает, чтобы не бросить очередную колкость. Понимает, что кружит по тонкому льду. И с каждым словом всё сильнее на него давит.

– Здесь есть запечатанная, новая, - показывает мне другую рубашку. – Никто не надевал до меня. Так можно?

– Да.

Падаю на диван, убирая мягкие игрушки. Смотрю, как девушка стягивает ошметки одежды, оставаясь полностью обнаженной. Поворачивается ко мне задницей, с острыми лопатками и прямой спиной.

Любуюсь ею, зная, что смущается. Не показывает этого, кусается в ответ. И не краснеет, Ада не из тех млеющих девиц. Но по тому, как подрагиваю её пальцы, я всё научился понимать.

– Я… В душ. Две минуты, а после закончим разговор. Хорошо? Мне… Мне действительно нужно сказать кое-что. Я думаю, что нужно. Не знаю.

– И? Решаешь, стоит ли делиться этой информацией?

– Решаю, оставишь ли ты меня в покое после этого.

Справедливо.

Аде не нужно знать, что не оставлю. Чем сильнее пытаюсь ей отомстить за предательство, тем сильнее она проникает под кожу. Не выдрать, даже за столько лет не получилось.

Никуда она от меня не денется.

И сын от другого здесь не решает.

Янар.

Намного лучше чем просто «Ян». Подходящее, резче. Интересный выбор имени, который ударяет куда-то в солнечное сплетение. Это ведь не распространенное имя, не русское или европейское.

Из востока.

Видимо, как сама Ада.

– Сядь рядом, - бросаю, когда девушка замирает возле двери. Послушно подходит, усаживаясь на другой конец дивана. – А теперь – говори. Моё терпение, колючка, дорого стоит. Не заставляй называть цену. Начнём с простого. Если ты не залетела от Яна, то от кого?

– Его… Испанец один, вот.