Халид его пленница

Испанец.

Подсчитываю, сколько на вид лет пацану, как долго беременные ходят. Выходит, что смоталась и сразу залетела. Плюс-минус пару месяцев, но это выносит мозги.

Остатки терпения.

Пока меня здесь пытались убить, пока выгрызал и присматривал за девочкой в Испании, она нашла себе кого-то другого. Прыгнула в постель к незнакомцу, расставляя точки.

– Испанец? Имя твоего испанца. Живо! – рявкаю, хотя обычно хватало одного тона.

– Нет, - машет головой. – Пошел ты к черту, Хал! К самому дьяволу! Я не собираюсь врать и прикрывать себя. И ты проглотишь эту новость, понял? Ты мне слово дал, что не заберешь у меня сына. Поэтому… Я соврала тебе. Ты не худшее, что со мной было. Как минимум, я тебе благодарна за, то что у меня есть Янар.

Не восточное же имя, конкретно азербайджанское. Той страны, откуда я родом. И никогда этого не скрывал. А Ирада именно этот вариант выбрала, назвала прямо.

Была беременна сразу после нашего расставания. Боится, что заберу её ребенка. «Нашего сына» – она ведь так сказала, а я не обратил внимания, другое волновало.

А сейчас, впервые в жизни, будто лёд в вены залило. Ни вдохнуть не получается, ни двинуться. Сжать хрупкие плечи и встряхнуть, чтобы сразу обо всём говорила.

Сколько раз в меня стреляли – и близко так не торкало. Может, только один раз. Когда я решил доброе дело сделать, а получил дуло у виска. И вырывал жизнь зубами, в прямом смысле.

– Халид, Янар он… - не тупой, хотя, очевидно, долго был таким. Понимаю, что дальше скажет девушка: – Ян твой сын.

Глава 26. Ада

Я могла снова солгать, я собиралась. Сказала за этого испанца, привычную ложь. Я умею придумывать, сплетать нужные факты. Но сейчас не смогла.

Когда Халид не знал о ребенке, я могла бороться и что-то придумывать. Искать варианты спасения. Но сейчас, назвав отцом Яна чужого мужчину, я бы соврала прямо в глаза Халида. А он это не прощает.

– Янар, - мужчина кивает, а после сильно сжимает мои плечи. Мне больно, но молчу. Кусаю губу, когда меня резко дергают ближе. Пальцы Халида смыкаются на подбородке. Цепко, до вспышек перед глазами, но я терплю. – Янар мой сын.

– Да. Ты… Он мой сын, Халид. Мой. Я от тебя ничего не прошу, просто отпустить. Просто не трогать меня и всё. Дай нам уехать.

– Вы никуда не уедете, особенно теперь. Ты скрыла моего сына, Ада. И думаешь что я просто это проглотну? Прощу? Собирай вещи.

Мужчина резко отталкивает от себя. Поднимается первым, осматривая комнату. Находит какую-то сумку, начинает сбрасывать туда вещи. Игрушки Яна, его альбом.

Наблюдаю, не в силах сдвинуться. Что он собирается делать? Что хочет… Подрываюсь, пытаясь отобрать любимого динозавра сына. Но встречаюсь со злым взглядом мужчины.

Смотрит так, что мне сразу хочется исчезнуть. Выйти через окно, навсегда разорвать нашу связь. Меня пробирает мурашками, скручивает. Я просто растворяюсь в черноте.

Халид ещё даже ничего не сказал, а меня уже трясет и прошибает. Я вручила ему самое важное оружие. Единственное, чем меня можно убить. Он открыл мне правду о Цербере, я ему о Яне. Правда за правду.

– Что ты собрался сделать?

– Янар здесь не останется.

– Что? Нет, ты не можешь… Я солгала, вдруг? Даже тест не сделаешь перед тем, как забирать сына?

– Ты бы в жизни не солгала об этом. Прекрасно знаешь, как придётся платить. Не думай, что ты самая умная, Ада. Не старайся давить на меня. Потому что я начну давить в ответ. И переломаю тебя, поняла?

Халид будто лезвием ведёт по телу, загоняет под кожу. Ещё ни разу не слышала его таким, не видела. Сплошная злость и раздраженность, ни капли привычной забавы.

– Ты… Халид, я тебе не одна из девок. Ты не можешь просто приказать мне или забрать вещи Яна или…

– Нет, Ада, это я не один из твоих пацанов, которыми ты можешь крутить. Со мной ты киваешь и закрываешь рот, не качая прав. Ты облажалась пять лет назад, теперь разгребать мне.

– В каком плане? Если ты хоть пальцем тронешь моего сына…

– Нашего сына, Ада. Твоя жизнь мать-одиночки успешно окончена. Теперь решения буду принимать я. Это понятно?

– Не смей делать вид, что ты так ждал себе наследника. Что ты хотел детей! Не говори мне, что я лишила тебя сына.

Я бью Халида в спину, толкаю, чтобы прекратил заниматься сбором вещей. Меня разрывает злостью, яростью. Он не может просто появиться и что-то решать. Отомстить? Пускай, я всё выдержу. Но на моего сына он не имеет никакого морального права.

Я жалею о сделанном почти сразу. Надо было сдержаться, выразить мысли по-другому. Потому что плечи Халида напрягаются, обтянутые темной рубашкой. Мужчина медленно разворачивается ко мне, а у меня всё падает вниз.

Сердце, душа, мысли.

Бить Халида нельзя, трогать тоже.

И сейчас мне на целую секунду кажется, что он меня ударит в ответ. Это то, о чём сам мужчина когда-то предупреждал. Что нельзя ничего делать, трогать его нельзя. Неприкосновенный, опасный.

Сжимаю пальцы в кулак и думаю, что ещё раз ударю. И ещё. Пусть только попробует тронуть меня, прикоснуться. И дальше угрожать. Это всё слишком, но я умею драться. И умею вырывать свою жизнь обратно.

– Хал! – он сжимает мои запястья за спиной одной ладонью, второй сжимает мои волосы. – Пусти меня.

– Ты помнишь мои уроки, Ада? На насилие я отвечаю насилием.

– Помню, - шиплю сквозь зубы. А ещё знаю, что он не трогает девушек, просто пытается поставить меня на место.

– Умница. Что ещё помнишь? Давай, колючка, я тебе рассказывал правила.

– Без вопросов, скандалов, истерик. Это правила, которые ты озвучивал. Когда планировал сделать своей содержанкой. Я запомнила этот бред.

– А теперь используй этот бред, и веди себя правильно. Если я говорю что-то делать, то ты делаешь. Без своих выкрутасов. Справишься?

– А если нет? Что тогда со мной сделаешь? Закопаешь или…

Договорить мне не дают. Мужчина сжимает волосы сильнее, у самого затылка. Давит, впечатывая меня в себя. Целует грубо и жестко, кусая мои губы. У меня перед глазами темнота сплошная.

А лицо покалывает от жаркого дыхания. Запаха сигарет и мужчины. Часто дышу, стараясь собраться. Хватаюсь за руку Халида, стараясь устоять. От его поцелуев бурлит кровь внутри. Разгоняется, врезаясь в сердце.

Кажется, что всё стекает вниз. Зарождает адское пламя, которое полыхает безостановочно. Мне хорошо и жутко, душащие волны прокатываются по телу. И в тот момент, когда Халид целует мою скулу, из груди вырывается стон.

– Бля, да ты опять течешь. Моя Ада, которая не может попросить просто её трахнуть, да? Надо обязательно нарываться? – его пальцы ныряют за край джинс, а я не могу даже остановиться. – Просто попроси меня, колючка. И получишь желаемое.

– Ненавижу.

– Это я слышал. Придумай что-то другое. Хотя я уверен, что ты просто хочешь меня. И не можешь сказать. Стыдно хотеть того, кого ненавидишь? Ничего, ты справишься. Не делай так больше, потому что я отвечу вдвойне.

– Как?

– Например, - он крепко сжимает мои ягодицы, а после отвешивает сильный шлепок. – Разберусь с твоей прелестной задницей. Тебе не помешает хорошая порка.

– А тебе не помешает чувство такта и уважения.

– Не тебе говорить об уважении, колючка.

– А за что тебя уважать, Халид? Ты сейчас собираешь вещи моего сына, хочешь его увезти? Ты обещал, что не заберешь Яна у меня. Или теперь слово Халида ничего не стоит?

– Стоит. За такое другую я бы убил, поняла меня? Прикопал или сплавил куда-то. Но ты все ещё здесь. И я обещал не разлучать тебя с нашим сыном. Так что даю тебе выбор.

– Что?

– Ты сейчас покорно соберешь вещи и поедешь со мной. Или нет. Решай сама. Но Янара я увезу в свой дом. Это ясно?

– Халид… Если отбросить ненависть, прошлое, твое желание сделать мне больно. Ни ты, ни Цербер не бессмертные. И если кто-то узнает о Яне – через него попытаются добраться, понимаешь?

– Понимаю. Но я своё не отдаю, Ирада. Пора уже это запомнить. Так что, поедешь со мной или ждать тебя вечером? Ты ведь всё равно приедешь. Вопрос времени.

– Ненавижу тебя, Хал.

– Это твоё «да»?

– Да.

* * *

– Мам, а мы опять переехали? – Ян картавит, забираясь на кровать. – Теперь тут? Мам, я хочу к ба Ка.

– Скоро мы к ней поедем, а пока тут.

Потому что я не собираюсь жить с ребенком в одном доме с невестой Халида. Я ещё могла как-то пережить в одиночестве. Странно и гадко, но было и хуже. А вот сына я в обиду не дам.

Халид в ярости, это было видно по каждому движению, слову. Мужчина говорил со мной сквозь зубы, а потом вообще усадил в машину, а сам поехал на другой.

Он же не хотел детей, говорил об аборте. А теперь… И с Яном даже не поговорил, ничего. Это хорошо с одной стороны, я не готова рассказывать сыне об отце. Тем более, не ясно, что нас ждёт впереди. Но при этом, если так рвался познакомиться с сыном – сказал бы хоть слово!

– Солнышко, кушать хочешь? А пить?

– Не-а.

Ян полностью увлечен игрушкой, которую мы только что распаковали. Подарок Халида, который передали через охрану. И меня это неимоверно злит. Если он решил так откупиться, то я его придушу.

Или показать, что я ничего не способна дать своему ребёнку?

От второго варианта меня начинает душить. Ком в горле, не проглотить, только царапает. Сильно. Подрываюсь с кровати, оставляя сына играть одного. Не собираюсь ждать, пока появится Халид сам.

– Кемаль, - мой бравый телохранитель прислонился к стене в коридоре. – Присмотришь за Яном?

– Я не разорвусь, Ада. Мне и за тобой, и за мелким… Присмотрю, - кивает, видя моё состояние. Мне жжёт руки от желания запустить чем-то в Халида. – Только не устраивай Кровавую свадьбу.

– Она называлась Красной свадьбой. Ну хоть кто-то в этом доме смотрел Игру престолов, - сотни лет назад я пошутила с Халидом. Бросила что-то ему в лицо, а он не понял отсылки. Глупость, а в память врезалась.

– Так это Халид первым начал, всю охрану подсадил.

– Ясно… С Яна глаз не спускать, никому не позволять заходить.

– Ты погляди. Переехала час назад, а уже госпожа.

Показываю ему средний палец, не оборачиваясь. Кемаль… Бесит, но меньше всех из охраны. Он четко выполняет каждое поручение, пусть и при этом подкалывает.

Спускаюсь на первый этаж, не желая встретиться с Турай. Мне её жаль, на самом деле. Жених привез в дом любовницу с сыном, а та ничего не может сделать. Потому что воспитана совсем по-другому.

– Ада, - Нигяр ловит меня у кабинета Халида. – Не стоит, он не в настроении.

– Прекрасно, я тоже.

– Пойдём со мной, милая. Я приготовлю кофе Халиду, и тебе заодно. А после поговоришь с ним. Не стоит сейчас ломать дров. Давай, пошли.

Следую за женщиной, потому что она права. Сколько раз мы выясняли отношение спором и руганью? Это ни разу не привело ни к чему, кроме секса. Дикого, безудержного. От воспоминаний от которого меня начинает трясти.

Чертов Халид!

Нигяр крутится на кухне, колдует. А я просто жую найденное печенье, пытаясь уговорить себя успокоиться. Просто высказать всё мужчине, а потом придумать план.

Очередной провальный план. Потому что сукин сын всё портит. Каждый раз, постоянно. Стоит мне лишь немного выстроить решение, как Халид тут же всё меняет.

Я не могу подстроиться, взять передышку. Чувствую, что просто бегу без цели, а дорога вечно петляет. По кругу, как в академии, просто выбиваюсь из сил. И если тогда у меня была жажда пробраться выше по карьерной лестнице и убить Цербера, то сейчас у меня ничего не осталось.

– Не наедайся, ужин будет через час. У Янара нет аллергии? Такой славный мальчик…

– Аллергии нет. Янаром его никто не называет – просто Ян.

– О, cənab Халид сказал, что твоего сына зовут Янар.

– Лучше сокращением.

Моего сына.

Моего.

Значит, мужчина не поверил мне? Есть шанс отмотать и сбежать с Яном? Или Халид не хочет раньше времени сообщать новость, которая может повлиять на многое?

Он ведь не дурак, знает, что добивают через слабости. А семья – всегда самая сильная слабость. Даже для того, кто не хотел эту семью. И хотя бы это меня успокаивает.

– Я сама отнесу, - забираю у Нигяр поднос с кружкой, добавляю туда свой кофе. – Спасибо.

– Ада, ты другой религии, но… Женщина должна быть кроткой и покорной. И, да простят меня за эти слова, но в нашем мире каждое решение за мужчиной.

– Я знаю, но…

– Но какое решение он примет – во многом зависит от нас. Если быть умнее, кроткой и…

– Покорной?

Благодарю, зная, что к совету не прислушаюсь. У меня не получается быть с Халидом такой. Пыталась ведь, а каждый раз срывает. Мужчина для меня хищник, зверь, опасность – и мне нужно защищаться.

Вхожу в кабинет, прикусывая губу. Надо было постучаться, а не сразу врываться. Но уже поздно. Халид отрывает голову от бумаг, впиваясь в меня взглядом темных глаз.

Замечаю его сбитые костяшки, чего не было всего час назад. Насколько напряжен, каждая клеточка его тела. Застывает, рассматривая меня, а после разваливается в кресле. Кивает на стол, заставляя чувствовать себя прислугой.

– И дверь закрой, - короткий приказ, который я выполняю. – С этой стороны.

– Я не для того несла кофе на двоих, чтобы сбежать.

– Ты любишь бегать, Ада. Ни в чём нельзя быть уверенным. Яд подсыпала?

– Не успела. Дай мне пять секунд и отвернись. Я хотела поговорить по поводу Яна.

– Янара?

– Тебе обязательно делать это? – раздраженно вздыхаю, усаживаясь напротив мужчины. – Называть моего сына полным именем?

– Нашего сына, Ада. Прекращай качать права, пока Янар не стал моим сыном. Ты могла его назвать как угодно, но выбрала это имя. Так я его и буду называть. Отчество чьё дала?

– Яна.

Повторяю позу Халида, скрещивая руки на груди. Приподнимаю одну бровь, пока внутри всё дрожит. Шестое чувство орёт от опасности, что я уже не хожу по лезвии, я давно лечу в пропасть.

И ощущения не подводят. Халид крепко сжимает стакан с коньяком, а после запускает тот в стену. Звон разбитого стекла оглушает, напополам с сердцем, которое заходится в припадке.

Я прижимаю к себе ноги, желая стать меньше. На всякий случай, если повторится. Халид поднимается, сжимая край стола. Все его тело – как натянутая тетива. И в любую секунду в меня полетят стрелы.

– Ты меня пиздец сегодня разозлила, Ада. Не советую проверять границы терпения. Выдрать бы тебе, да только не поможет. Ты ведь ещё больше чудить будешь, чтобы снова в койке оказаться.

– Я… Ты хоть понимаешь насколько это бредово?

– Разве? – спрашивает куда спокойнее, отпивая кофе. – Ты каждый раз сопротивляешься для виду, а потом кончаешь за секунду. Но не об этом разговор. Хоть раз попробуй заткнуться и не злить. Я сегодня на пределе. И ты не хочешь видеть, что бывает, когда на арену выходит Цербер. Каким я бывают под этим именем. Зачем пришла?

– Я не хочу здесь жить.

– Вперёд, никто не держит. Аслан добросит до города. Но без Янара.

– Ты!

– Угомонись, Ада. Ты пряталась за границей, у тебя был шанс. Но когда ты вернулась в мой город, то подписала приговор себе и сыну. Кто-то сопоставит, решит рискнуть. И ты окажешься под ударом вместе с Янаром, понимаешь? Я не позволю увезти сына и рискнуть его жизнью.

Халид обходит стол к бару, разливая алкоголь по бокалам. Мне не стоит пить, нужны трезвые мозги. Но понимаю, что схожу с ума рядом с этим мужчиной. Во всех направлениях.

И немного расслабиться мне не помешает. Киваю в знак благодарности, забирая свою порцию. Делаю несколько жадных глотков и следую за мужчиной к широкому дивану. Кажется, нас ждёт долгий разговор.

– Хочешь продолжить? – спрашиваю внезапно, рассматривая на свету арманьяк. – Игру с фактами и вопросами?

– Нет, Ада. Меня заебала эта игра. Сыграем по-другому. Вопрос за вопрос. И никакой лжи.

– Ты… Насколько я здесь заперта? Вместе с Яном, - уточняю, зная, что Халид продолжить давит на больное. – Когда мы оба сможет уйти? Вдвоём.

– Никогда. Ты…

– Нет.

Сжимаю крепко стакан, чувствуя, как меня лихорадит. Бьёт волной, но не паники, не злости. Какой-то… Усталости. Когда миллион раз билась о двери, пытаясь попасть внутрь.

Я так боролась когда-то, искала Цербера. Делом всей моей жизни было узнать его настоящее имя и убить. Кровь за кровь, жизнь за жизнь. Цербер лишил меня родных, я должна была лишить всего его.

А в итоге сбежала. Так легко струсила, когда узнала совсем не то имя, что нужно. Халид Гаджиев. Мужчина которой испортил все ещё до нашей первой встречи.

– Нет? – его голос как сталь, которая режет наживо.

– Нет. Иначе я буду так же отвечать. Коротко и без пояснений. И что тогда? К чему это всё, если мы ещё ни разу не поговорили нормально?

– Ты никуда не уйдешь, Ада. Ни с Янаром, ни сама.

– Яном. Неужели так сложно запомнить имя моего сына?

– Нашего сына.

– Да, хорошо. Нашего сына.

Это звучит так странно, застревает в горле. Никогда не могла представить, что действительно так скажу. Халиду, рассказывая всю правду. Часть той ямы лжи, что была между нами.

И с ней пора разбираться, заканчивать. Хватит. Если начали разговор, то нужно доводить до конца. Нигяр в чем-то была права. Я сопротивлялась Халиду, боролась. И ни разу у нас не получилось разобраться.

Сейчас – мой шанс.

Узнать его… Нет, не его слабые точки, давно не волнует. Его мысли, причины поступков. Разобраться, что из себя представляет Халид и копнуть чуть дальше в прошлое.

– Ты хотела развернутый ответ, - мужчина двигается ко мне, закидывая руку на спинку дивана. – Поэтому слушай молча, а не перебивай каждую секунду. Я не отпущу тебя, Ада. И не собирался, если бы ты была беременна от другого.

– Принял бы чужого ребенка?

Вопрос – надежда на передышку. Чуть сбросить наваждение. Цепкие слова «не отпущу». Халид говорит и действительно это обещает. Даёт своё слово, как главную заповедь.

Я не уйду.

Никогда бы от него не ушла, как бы не повернулась наша жизнь.

– Возможно. Не принял бы его отца – это точно. Что касается тебя, Ада, у меня никогда нет точного решения. То, что я сделал бы с любой другой девушкой, тебе не подходит. И поэтому – нет, ты не уйдешь от меня.

– Буду вечной пленницей твоего дома? Четыре стены и крыша? Максимум, сад?

– Слишком много вопросов, Ада. Моя очередь. Какое отчество у Яна?

Я подтягиваю к себе ноги, зная, что ответ Халиду не понравится. Не так, как ему бы хотелось. С этим внезапным желанием стать отцом, когда сам говорил об абортах и том, что решение «проблемы» мне не понравится.

– Я рожала сына заграницей, там нет отчества. Так что я соврала, что у него отчество Яна. Вот.

– Но там есть вторые имена. Какое ты выбрала? Без лжи, Ада.

– Да, знаю, - шагаю в пропасть, лечу, расшибасюь. Выпускаю весь воздух из легких вместе с ответом: – Халид. Нашего сына зовут Янар Халид Гонсалес. Представляешь, мне пришлось с боем доказывать медсестре, что второе имя не Хуан.

Это было не смешно, жутко и не смешно. Когда я не понимала себя, выбирая второе имя. И знала, что это послужит моим крахом. Черной ручкой выводила как пишется, а будто подписывала себе смертный приговор.

Главное доказательства, что черноглазый сын – ребёнок Халида. Тогда я не представляла, что имя и не понадобится. Точная копия, уменьшенная и с любовью ко мне.

В остальном… Как лодку назовешь.

– Ты не дала ему мою фамилию. Мы это исправим.

– Ты…

Задыхаюсь злостью, желанием врезать Халиду. Но вместо этого просто роняю голову на обивку дивана. Чувствую медленные прикосновения мужских пальцев к волосам, поглаживание.

– Я оценил, Ада, что ты дала ему моё имя. Но фамилия тоже должна быть моей. Он мой сын, которого ты пыталась спрятать.

– Мой вопрос. Как ты меня нашел? Почему именно сейчас?

– Саид.

– Сукин сын!

– Именно, но, - пальцами надавливает на мою губу, запуская в организме необратимые процессы. Вспышки телпа, жалящие каждую клеточку, всё нутро обжигает. – Не выражайся, Ада. Твой рот создан для другого.

– Для отсоса? Обломаешься, Халид.

– Не для него, но к этому вопросу мы ещё вернемся. При Янаре тоже материшься? Я не буду называть его Яном, Ада. Ян – твой пацан, который помог сбежать.

– Он помог мне выжить. И не раз. Мы… - прячу взгляд, из-за чего практически укладываюсь щекой на ладонь Халида. – Мы выросли вместе. Ненавидели друг друга, дрались и помогали. Выживали, как могли. Не только в детдоме, после. В Европе. Мы… Мы шли связкой, Хал. Чертовой связкой заклятых друзей.

– И как заклятый друг он помог тебе бежать? Когда ты узнала о беременности?

– Я…

– До. Или. После?!

– До побега.

Халид резко смещает ладонь, опуская на мою шею. Дёргает к себе, заставляя упасть на мужскую грудь. Гаджиев не даёт подняться, крепко прижимая к себе. Так, что кости хрустят.

Подтягивает выше, заставляя встретиться с чертями в его глазах. Черной дырой, которая обещает мучительную смерть. Но правда вырывалась из меня так легко, что сама удивляюсь.

– До?! И что же, Ада, узнала о беременности и решила свалить? Зачем?

– Чтобы… Чтобы не дать тебе убить своего ребенка. Мой черед. Почему ты вдруг так озаботился Янаром? Если пять лет назад сказал точно, что отправишь на аборт? Что поменялось?

Глава 27. Халид

– За пять лет много изменилось, Ада, - крепче сжимаю девушку в своих руках, поднимаясь. Пускай сидит сверху, заглядывает своими блядски-красивыми глазами прямо в душу. Которой у меня нет. – Ты тоже стала другой. Более… мягкой.

Вижу, как прорезаются её скулы, вспыхивает огонь во взгляде. Маленькая воительница, которая не боится переть против меня. Тормозит лишь из-за угрозы другим. Будь она совершенно одна – боролась бы до самого конца.

– Повтори о том, что я слабая, когда найду пистолет.

– Я не говорил, что слабая. Просто мягче, как минимум, с Янаром. Всё не мог понять, что тебя так изменило. Теперь пазлы становятся на место.

Подхватываю Аду под задницу, заставляя полностью оседлать. Разбираюсь с её рубашкой, медленно расстегивая. И ловлю ладони, крепко сжимая, чтобы не лезла.

– Мне перечить, Ада, не стоит. Сиди смирно. Смирно, я сказал! – дёргаю в стороны её руки, едва не получая пощечину. – Ты осмелела, колючка? Решила, что всё можно, если родила мне сына?

Конечно, блядь, можно. И так позволял слишком много, закрывал глаза. Держал в рамках, но не таких жестких, как других. Ни одна девка не жила в моём доме, не ездила со мной по делам.

И уж точно не имела права толкать меня или повышать голос, перечить. Смирные и послушные, как любые шлюхи, которым важно получить бабки. Ада же была другой.

Сохранила моего сына, не смотря на ненависть. Сбежала, подставила, соврала. И при этом не избавилась от «груза», не вернулась шантажировать. Уверен, что никогда бы не рассказала, если бы я не увидел сегодня сам.

Шкуру спущу с тех, кто за ней присматривал. Почему не выяснили за Янара, не доложили, что мальчишка – точная копия Ады. От темных волос до взгляда.

– Ну ударь меня, - предлагает резко, выдыхая прямо в лицо. – Или трахни. Или что хочешь. Накажи.

– Наказывать, колючка, можно не только физически. Подумай об этом. А потом прикинь, что у тебя власти меньше.

– Ты… - её губа дрожит, а ногти впиваются в мои ладони. До крови, делясь своей болью. – Если ты…

– Уймись, Ада. Я не стану давить через сына. Дети для меня неприкосновенны. Особенно, если это мои дети. И не собираюсь угрожать разлукой с Янаром. Запомни это, во избежания подобных истерик.

– Истерик ты ещё не видел.

– И не хочу видеть.

– Нет, - мягче сжимает мои ладони. – Я не собираюсь сейчас заканчивать всё сексом. Ты не ответил на мой вопрос, Хал. На самый важный вопрос.

Самый тупой.

Почему я не хотел детей? Ада не дура же, должна понимать. У меня сейчас список забот расширяется в сотни раз. Сделать так, чтобы ни одна шваль не добралась до семьи.

Найти проверенную охрану, усилить безопасность. Я готов был подохнуть много лет назад. Но это точно никак не должно затронуть Янара, Аду. Только давить всегда проще именно через близких.

Да и орущие младенцы не для меня. Памперсы, шум, возня с детьми… Это женская задача, желательно, подальше от меня. Я к сестре наведывался только после того, как племянники подросли.

– Хал, - Ада упирается ладошками в мои плечи, надавливая. – Почему тогда ты был так против?

– Потому что мне не нужны наследники от левой девки, к которой я заезжал потрахаться. Достаточно честно?

– Предельно. Честно и доходчиво.

– Сиди.

Тащу назад, когда Ада пытается взбрыкнуть. Сжимаю её шею сзади так, чтобы не вызывать волны страха. Просто удерживаю на месте, ловя взгляд, полный гнева и обиды.

– Мы говорим, забыла? И разговор будет закончен, когда я так скажу.

– Наговорилась.

– Не спрашивай то, на что не хочешь знать ответ, Ада. Я говорил тебе об этом раньше, повторяю сейчас. Не всякая правда хороша. Эта – тебе не понравилась. Принеси сигареты и продолжим.

Ада послушно поднимается, видимо, переваривая сказанное. А мне нужен перекур. Привык вести переговоры, ходить по тонкому льду. Никогда нельзя быть уверенным, что в голову не прилетит пуля.

Но с Адой не переговоры. И оружием ничего не решить, нервы и так на пределе. С того момента, как я понял, что мальчишка – её сын. Мой сын.

Сука!

Мой сын, которого я не видел.

Которого Ада решила спрятать. Решила, что у неё есть на это право. На что угодно! Нихера у неё прав нет, раз предает меня. Раз за разом, выбирая всё более извращенные способы.

– Ты сигарету брать не будешь, - ставлю перед фактом, забирая у неё пачку. – Без споров. Я не собираюсь…

– Целоваться с пепельницей, ага. Я это помню. Может, я тоже не в восторге от подобной перспективы? Равноправие, Халид. Слышал о таком?

– Нет. Но разве это не из твоей веры цитата? «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу»?

Я скучал за этим. Не хватало перепалок, обсуждений священописаний. У каждого своя книга, свой взгляд. И я не был настолько религиозным, как хотелось бы того моей матери.

Но многие строки вызубрил наизусть.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

И каким же удовольствием было говорить с Адой, которая была подкована в этом не хуже меня. Парировала, обсуждала, знала детали. Маленькая колючка, которая ничего не боялась.

– Ты ошибаешься, Халид. Ты не мой муж, никогда им не был.

– Я – твой мужчина, это важнее. Заруби себе, высеки в памяти. И никого другого у тебя не будет, ясно? Только я.

– В любом случае – у меня много грехов, возьму ещё один. Ведь: «он прощает все беззакония твои, исцеляет все недуги твои». Переживу. Хал, я устала, не хочу больше говорить.

– До этого рвалась в бой.

– Ты не ответил до конца. Ты не хотел детей от каких-то девок, ладно. Почему же тогда так рвешься за Янаром? Даже если нам будет грозить опасность, какая разница?

– Не видишь разницы? Кажется, ты сама доказывала с пеной изо рта, что ты не какая-то из моих девок.

– И… - Ада поджимает губы, отводит взгляд. – И когда я стала не одной из них? Когда ты решил, что совместный ребенок – не так плохо?

– Я не решал.

Затягиваюсь, пока лёгкие полностью не забьются дымом. Так же медленно выдыхаю. Сдерживаю раздражение, когда Ада ловит мою ладонь и тянет к себе. Обхватывает фильтр губами, стреляет взглядом.

– В руки я не беру, - усмехается, делая ещё одну затяжку. – Тогда, Халид, я ничерта не понимаю. Объяснишь? Или снова заткнешь? Ты противоречишь сам себе.

– Ты сбежала, Ада, без попыток поговорить. Думаешь, заслужила объяснения?

– Сбежала? А ты бы позволили мне уйти, Хал? Ты бы позволил сохранить ребёнка? Ты сам сказал, что меня ждёт, если будет две полоски. Предельно ясно и понятно. Не нужно…

– А теперь, Ада, - зарываюсь в её волосы, дёргаю, чтобы наши глаза оказались друг напротив друга. – Просвети меня, когда я сказал, что отправлю тебя на аборт.

– Ты серьезно?

Ада передергивает плечами, а после упирается ладошками в мои плечи. Отталкивается, чтобы сохранить между нами расстояние. И смотрит так, что меня пробирает. Бьёт током в пах, подстегивая закончит разговор.

– Абсолютно.

Думаю, что разочаруюсь в Аде, если сейчас скажет банальщину. Если из-за бабской тупости сбежала тогда и просто прохерила пять лет. Потому что не умела говорить ртом.

– Халид, ты мне сказал, что все твои… Содержанки принимают противозачаточные. Что если обманут – пойдут на аборт, без вариантов. Разве нет? И не нужно мне сейчас рассказывать, что это было у других. Я тебя спрашивала! Конкретно о себе. Когда мне… Когда мне было плохо тогда, мутило. Спросила, что было бы, покажи тест две полоски. Помнишь?

– И?

– И?! Ты мне сказал…

– Аборт? Я произнес это? Сказал, что заставлю избавиться от ребенка? Что-то из этого? Ну же, Ада, напомни, что такого ужасного я тебе ответил.

– Ты сказал, что ответ мне не понравится. Чтобы я не спрашивала и…

– Мой ответ тебе и сейчас не нравится. Потому что всё было бы так же. Ты бы не ушла, Ада. И оказалась навечно привязанной ко мне. Я не позволю своему сыну и его матери шляться где ни попадя.

Девушка замолкает, рассматривая меня. Ищет признаки лжи? Так их нихуя нет! Потому что всё действительно так. Две полоски на тесте и любая свобода Ады закончилась. Пусть даже те крупицы, что у неё оставались.

Надзор охраны, врачей, мой личный. Семья это слабость, особенно дети. За которыми ещё лет сорок нужно приглядывать, пока не появятся зачатки разума. И уж тем более за их матерью, чтобы не баловала.

Таким, как я, семья вообще не положена. Главная проблема, которой нельзя допускать. Главная слабость, даже если по расчету. Берешь жену – готовься защищать.

– Итак, Ада, всё что заставило тебя сбежать – один необоснованный страх?

– Необоснованный? Ты серьезно?! Хал, я не умею читать мысли. Предугадывать тебя. Ты… Единственный, кого я не могу прочитать, ясно? Так что да, я сбежала, спасая себя. И своего ребенка. И… Никто не мешал тебе сказать напрямую. Залетишь – никуда не денешься.

– Ты и так никуда не денешься.

– Прекрасно. Значит, мы вернулись к тому, с чего начали? Я пленница, ты – узурпатор? Тогда к чему эти разговоры? Если ничего не изменится… Зато, мы выяснили всё.

Противоречить сама себе, но расслабляется. Словно наконец перестала считать меня просто зверем. Да, с другой я не стал бы нянчиться. И бегать тоже. Но у Ады вечно свои поблажки были.

Которые нельзя было просто игнорировать. Чего стоит Ян, который все ещё жив, хотя предал меня и увёз мою женщину. Такое не прощается и…

– Изначально, - рублю, чувствуя лёд в венах. – Когда я угрожал смертью Яна. О ком именно ты думала?

– Это… Не столь важно, Халид. Раз мы разобрались и…

– О ком?! Ты сегодня, блядь, делаешь меня действительно монстром. Не зли сильнее, потому что в какой-то момент я перестану проявлять слабость к тебе.

Не перестану.

Но об этом Аде не обязательно знать.

– О моем сыне. Я была уверена, что ты о нём знаешь. Что угрожаешь через него, самый верный способ. Ты не хотел наследников. Насколько сильно? На что пошел бы, чтобы закончить угрозы? Я не знаю тебя Хал и твои мысли тоже.

– Справедливо. А спрашивать не пробовала?

– Ты ответил мне предельно ясно. И ты прав – ответ мне не понравился. Так что знай всё заранее – я бы всё равно сбежала. Сделала бы всё для того, чтобы мой сын не рос в жестокости.

Слова колючки выводят из себя. В кровь вливают жидкий азот с адреналином, который травит. Заставляет опрокинуть Аду, нависнуть сверху. Придавить своим весом.

– Повтори.

– Сбежала бы! Ясно тебе?! Халид, ты не царь и не Бог. Ты не будешь всесилен вечно. И я дождусь момента, когда ты ослабеешь и увезу Янара.

– Знаешь, что ты даешь мне такими словами?

– Право в очередной раз угрожать расправой?

– Стимул не расслабляться. Цербер не падёт, Ада. Как бы тебе этого не хотелось. Вечный хозяин города. И ты будешь со мной, без вариантов. Я выбрал тебя, пути назад нет.

Скольжу ладонями по её телу, медленно расправляясь с одеждой. Хочется порвать к чертям, чтобы сразу голой была. Но сдерживаю себя. Особенно в тот момент, когда Ада не сопротивляется.

Пусть пронзает своими взглядами, эти стрелы мне не страшны.

– А если я тебя не выбрала?

– Выберешь. Помнишь ведь, колючка, - всё помнит, я знаю. Если у меня каждая встреча в голове отпечаталась, каждое слово, то и она помнит. Мы оба в этом погрязли. – Я найду твою цену.

– И ты должен помнить, - её пальцы мягко поглаживают лицо, а ногами обнимает меня за торс, притягивая ближе. – Что мою цену тебе не оплатить.

– Свобода, разве нет? То, что тебя волнует больше всего.

– Ту свободу ты мне не подаришь. Это непосильная цена даже для тебя.

Не подарю. Потому что не намерен отпускать Аду. Её предательство смазывается, хотя не должно. Ложь, которую я ненавижу. Если готов спустить это всё на тормозах, то и девушке придётся постараться.

Ада расправляется с моей рубашкой, проводит по моим шрамам. Другую они бы испугали, но её – манят. Поэтому позволяю касаться, надавить на ребро, прижаться губами к шраму.

Это доказательство, что я выжил.

На шее Ады доказательство, что она дикая и безрассудная, не знает границ. Но идеальная в своей силе.

Сегодня мне впервые не хочется её прогнуть и сломать, раскрошить пальцами стержень. Хотя именно сегодня Ада довела меня до бешенства, сорвала любой контроль.

– О свободе договоримся, колючка.

Нет.

Но пусть сейчас Ада побудет в заблуждении.

Глава 28. Ада

– Вам запрещено выходить из дома.

Скрещиваю руки на груди, смотря на охранника. Я теперь настолько заперта? Дарю ему самый красноречивый взгляд, обещаю муки всего мира, если сейчас не пропустит меня.

– Сənab Халид не давал никаких распоряжений, - мужчина держится кременем, даже не дергаясь. – Вернитесь в свою спальню.

– А знаете, что было в прошлый раз? – понижаю голос до шепота, не желая ругаться при ребенке. – Когда он не дал распоряжений, а меня продержали без еды. Угадаете, что было с тем охранником? Вот я его не вижу среди вас.

Что-то темное просыпается во мне, то, что никто не должен был видеть. Даже Ян не забирался настолько в дебри моей души. И на работе, которая когда-то была смыслом моей жизни, не знали ничего.

Злость, гнев, уничтожающий и душащий. Будто демон среди души, который требовал крови и жестокости. Я умело это прятала, но иногда это прорывалось. Только так было можно справиться со всем.

Когда я хотела убить Цербера – мне приходилось делать ужасные вещи. Я никого не убивала, своими руками. Но знала, что кому-то может достатся из-за моего вмешательства.

Тот же Лука, который был моим фальшивым парнем. И из-за него я подобралась к Халиду, попала в эту ситуацию. И знаю, что он сильно пострадал из-за этого.

Но каждый сам выбирает свою судьбу.

И сейчас я выбираю выпустить ту темноту.

– Отойди или Халид будет недоволен, - прохожусь языком по зубам, дергаю уголком губ. – Я ведь всё равно пройду.

– Разрешения не было.

– Тогда останови меня. Прикоснись. Лучше всего – оставь синяки, чтобы мгновенная смерть. Ты не можешь меня остановить, потому что запрещено ко мне прикасаться. Разве нет?

Не уверена. Вечером я вылетала из кабинета Халида. Понимала, что его ответы раздирают меня на куски. Мужчина был прав, лучше не спрашивать, не знать.

Он не хотел аборта?

Не хотел?!

Или просто запутал меня, подставил? Мог он меня отправить в клинику или нет? Или только для обследования? Я не могу понять Халида, просчитать его. Даже мимика лица, проявление эмоций… Никогда не заканчивается тем, чем должно.

Я его ударила – он должен был ударить в ответ. Но ничего подобного.

Собирался меня уничтожить за побег, но Халид мог сделать намного более ужасные вещи, чем уже сделал.

Мог разорвать до конца на мне блузку, взять прямо на диване. А я спокойно ушла к Янару, не оглядываясь.

Разве можно быть настолько непредсказуемым?

– Xanım Ада, при всём уважении…

– Отойди. Или будешь отвечать перед Халидом.

– Отойди-отойди, Баят, - за спиной доносится смешок Кемаля. – Не стоит злить Аду.

Одной фразы хватает, чтобы охранник отошел в сторону, открывая передо мной дверь. Легко подталкиваю сына вперёд, чувствуя себя ужасной матерью. Ничего не могу нормально организовать, даже прогулку на улице.

– Достаточно было позвать меня, - Кемаль подстраивается под мой шаг. – Прекрасно выглядишь.

– Это ужасно!

На мне длинное платье, бесформенное и жуткое. Нет, я не отрицаю, что кто-то может носить такое, любить. Каждый человек со своим вкусом. Но для меня, которая столько лет носила подобное в детдоме, пытка.

– Ребята привезут все твои вещи сегодня, не проблема. Но не стоит ссориться со всеми. Баят лишь выполняет свою работу. Представляешь, что будет с ним, если ты пострадаешь или сбежишь?

– А с тобой? Ты ведь разрешил.

– Ада, ты же не наивная девка, знаешь правила. В этом доме решения принимает только Халид. Он по камерам видел, дал мне отмашку. Здесь ничего не происходит без его вмешательства.

– И сейчас смотрит?

Выискиваю на здании камеры, чтобы точно попасть в объектив. Очень хочется вскинуть руку с выставленным средним пальцем. Но вместо этого стараюсь искренне улыбнуться.

Он сделал шаг навстречу мне или сыну, неважно. Я могу за это отблагодарить.

– Ян, не беги так, - хочу остановить сына, но Кемаль выставляет руку в сторону, тормозя меня. – Что ты творишь?

– Он же не будет всю жизнь держаться за мамину юбку. Должен получить собственные шрамы.

– У тебя есть дети, Кемаль? Вот их и воспитывай. Не говори мне, как обращаться с сыном.

– Я просто дал совет, Ада. Нет нужды включать стерву. Он и так точная копия, что уже плохо. А излишняя забота его добьет.

– Точная копия? Чем же это плохо?

– Когда сын похож на мать – это делает его слабее.

На меня? Нет, бред. Янар – вылитый Халид. От и до, в каждой черточке. От того мне было так больно видеть сына каждый день, как ножом по свежей раной. И так хорошо, словно после вкалывают обезболивающее.

Мазохистка, которая не понимает, отчего так скучала по неподходящему человеку.

Ян носится по траве, выискивает какие-то камушки и носит мне посмотреть. Треплю его по темным волосам, приглядываюсь. Все года мне казалось, что сын – копия Халида. Но теперь понимаю, почему Кемаль решил иначе.

Видимо, мы с Халидом слишком похожи. Внешностью, характером. И поэтому нам так невыносимо сложно рядом. Одинаковые пазлы не подходят друг другу.

– В дом, - Кемаль произносит одновременно с визгом шин. – Сейчас же.

– Что случилось? – подхватываю Яна на руки, понимая, что теперь такой будет моя жизнь. – Со мной молчание не пройдёт.

– В дом, - повторяет, не отрываясь от телефона. Подталкивает меня, вынуждая идти вперёд. – На Халида только что покушались. Дважды. Думаю, тебе лучше не выходить из комнаты.

– Почему?

– Потому что в этом замешан твой друг Ян.

– Как он? – оставляю сына в спальне с Нигяр, а сама вылетаю в коридор. – Кемаль!

– О ком ты спрашиваешь? Как твой любовник или Халид? За кого из них ты переживаешь?

Кемаль будто бросает мне обвинение, хотя не произносит это прямо. Конечно, если Ян замешан в этом… Зачем? Он знал, что я что-то придумаю, разбирусь.

Ян бы никогда так не рискнул, я уверена. Раз я в руках Халида, то каждая его ошибка ударит по мне. Нет, нет. Не может быть, друг бы точно так не поступил, я уверена.

– Меня волнует только Халид.

И это чистая правда. Мне хочется придумать себе оправдание. Что если Халид будет в порядке, то Яна не тронут, и я буду в безопасности, И миллионы других поводов…

Но суть проста.

Меня волнует, чтобы он остался живым. Без любых подводных камней и уточнений. Просто…

– Умный ответ. Его везут, док тоже едет. Он выживет, а потом спустит шкуру с твоего Яна.

– У тебя личная неприязнь ко мне или что? Кемаль, не забывайся. Когда Халид придет в себя – он не только с Яна кожу спустить может. Ненавидеть меня можешь, но суть проста – ты меня и пальцем не тронешь. И моего сына тем более.

Кемаль вместо злости улыбается. Кивает моим словам, разворачиваясь. Спокойно спускается вниз. И что это было? Попытка разозлить меня? Так у него прекрасно получилось.

– Ада, вернись, - Нигяр кивает на спальню. – Не стоит сейчас девушке влезать в это. Послушай меня…

– Я знаю, ваши женщины послушны и знают, когда замолчать. Но Халид выбрал меня.

Я обижаю хорошую женщину своим тоном, но приказываю смотреть за Янаром и прошу Кемаля отправить ещё нескольких людей. Не могу оставить сына без присмотра, не могу просто ждать.

Пусть Халид весь дом разнесет, но я собираюсь узнать, что происходит. Я не его Турай, которая будет прятаться в спальне и ждать ответов. Я эти ответы выбью, если нужно будет.

– Было намного проще, когда ты притворялась милой.

Я не узнаю его, не сразу. Но кажется, что Лука ни капли не изменился. И изменился. Голова разрывается, сопоставляя образы. Мы ведь виделись всего раз с того момента, как Халид забрал меня.

У меня не было шансов объясниться, да и я не должна. Я делала то, что должна была. Каждый из нас рвёт за свою цель.

– Это время позади. Что с Халидом?

– Тебе стоит вернуться к образу Адель. Тихой, милой и держащей рот на замке. Если Халид умрёт, то власть перейдёт ко мне. А у меня к тебе личные счеты.

Смотрю на мужчину и не могу поверить, что он действительно это говорит. Добрый и милый Лука, который мне казался лучшим из бандитов. Я ведь даже думала, что в него могла бы влюбиться.

Если бы была нормальной.

А теперь он говорит как точная копия Халида. Не такая грозная, идеальная… Но копия. Тот же злобный взгляд, суровое выражение лица. Не мужчина – воин.

– Он не умрёт.

Отрезаю, не желая верить в обратное. Ищу новую жерту для перепалки, ссоры. Мне нужно выплеснуть на кого-то весь негатив, спустить яд на невиновного.

Потому что в тишине меня начинает колотить. Пальцы трясутся, даже когда сжимаю их в кулак. Меня всю колотит, выворачивает наизнанку. В горле – непроходящий ком, меня вот-вот вырвет.

Я агент ФСБ, я умею справляться со стрессом. Пережить плен, разговорить врагов, выжить. Я не слабая девочка, которая ждала рыцаря двадцать лет.

Я сама стала рыцарем.

Но в этот меня ломает. Почти слышу хруст позвоночника и надежды, как рассыпаюсь в пыль. От мысли, что мой пленитель мертв. Что всё закончилось, я стану свободной.

– Халид не умрет.

Повторяю сама себе, когда в доме начинается хаос. Приезжают врачи, следом машина с мужчиной. Меня отталкивают куда-то в сторону, охрана метушится.

Слышу лишь о том, что где-то в подвале что-то вроде местной операционной. Захудалой, но верной, чтобы не ехать в больницу. Не вызывать вопросов.

– Халид значит бессмертный, - Кемаль протягивает мне кружку крепкого кофе, от которого исходит запах алкоголя. – Значит, он не умрёт. Врачи будут долго колдовать, так что тебе лучше пойти к себе.

– Нет.

Упрямо стою перед гостинной, не зная, куда мне двигаться. Это было так просто, всю жизнь всё было просто.

Появилась приемная семья – и я тянулась к ним.

Цербер отобрал их – я собиралась убить Цербера.

Нужно было бежать от Халида, после прятаться, после выживать.

Четкие действия, у меня были проблемы с планом, но не целью. А сейчас… Я не могу собраться, не могу понять, что будет. Когда… Если… Халид и смерть это несовместимые понятия, так ведь?

Он ведь…

Этот сукин сын ведь не умрет, не отделается так легко? Только не после того, как у меня накопилось к нему столько поводов для мести. Нет, он обязан выжить.

Я не покидаю гостиную, под надзором охраны. Дальше меня не пустили, чистая зона и всё такое. А я не могу уйти, не могу… Ничего.

Ненавижу его, как же я ненавижу чертового Халида.

Цербер должен был умереть, он должен был ответить за то, что сделал с моей семьей, в какой ад отправил меня. Это было планом всей моей жизнью, поводом выжить. Отучиться в академии, быть лучшей.

Поводом поставить на кон всё.

Но Цербер это Халид.

А он…

Он же…

Халид.

Я не плачу, хотя глаза просто горят, будто кто-то залил кислоты. У меня не дрогнула ни одна мышца на лице, не вырвался всхлип. Я просто стою, не двигаясь. Жду, когда выйдет врач и скажет, что угроза миновала.

Пуля же не в сердце, а всё остальное не так важно.

Он обещал мне свободу, но вряд ли собирался дать её таким образом. Действительно, единственный вариант, когда я окажусь полностью свободной. От Халида, Цербера, прошлого и будущего.

Смерть Халида равно моя свобода.

– Что это за писк? – чашка из моих рук летит на пол, разлетаясь на миллион кусочков. И сердце следует примеру. – Кемаль!

– Кажется, это… - мужчина бледнеет, и это меня пугает. – Это монитор сердечного ритма.

– И что это значит?

– Что сердца Халида только что остановилось.

Глава 29. Ада

– Ада…

Кто-то словно выпускает обойму возле моего уха. Оглохла, тело вибрирует. И я не реагирую на слова Кемаля, только прикрываю глаза. Вслушиваюсь в этот писк, который разрывает.

– Халид значит бессмертный, - повторяю слова самого мужчины, сжимая кулаки. Если этот сукин сын умрет… Я его закопаю. – Это ошибка, проверь.

– Ада, Лука привёз лучших врачей, они разберутся. Если Халид…

Лука.

Который был заместителем Халида, его правой рукой. Который знал всё, мог метить на трон, на Империю. Что ему помешало подкупить врачей, свести Халида на тот свет?

Пока все повторяли, что Халид выживет, Лука использовал жгучее «если умрёт». Халид это Цербер, а Цербер правит городом. Кто помешает Луке забрать себе власть?

Подбираюсь, чувствуя ярость. Разъедающую и пленяющую. Не жду, толкаю нужную мне дверь. Если Лука только что убил моего… Халида, то я убью Луку.

Кровь за кровь.

Я ведь всегда следовала этому закону.

Зачем менять что-то сейчас?

– Ада, ты попутала?

Я оказываюсь не в операционной, как ожидала. Небольшая комната с окном на всю стену, за которой видно спины врачей. Всё происходит – там. А здесь…

Только Лука с кофе в бумажном стаканчике и пистолетом за поясом. Чтобы видно и доходчиво, сразу. И писка больше нет. Всё решилось? Или уже отключили? Что…

– Я решила поговорить, - выдавливаю, вспоминая, что такое быть Адель. Фальшивым персонажем с фальшивой историей. Главное – отыграть на бис, без ошибок. – Думаю, стоит проияснить за то, что было.

– Как ты скачешь. Сначала ко мне, потом к Халиду, теперь снова ко мне. Или…

– Я умею подстраиваться.

Улыбаюсь мягко и флиртующие, я умею это. Помню, пусть сто лет не использовала. Как понравиться мужчине, завлечь. Пусть он ненавидит меня, но всё равно захочет…

– Ада.

– Дашь мне шанс проявить себя, - взмахнуть ресницами, я знаю, это Луке всегда нравилось. Мне нужно просто сейчас отвлечь его от мыслей "убить всех вокруг Халида". – Тебе понравится.

– Удиви меня.

Лука позволяет прикоснуться к нему, а меня начинает колотить. Внутри, снаружи только обаятельная улыбка и готовность услужить. Не могу прикасаться к другому мужчине. Смотреть на него.

На мне будто метка Халида, не подпускающая никого другого.

– О, - провожу пальцами по вздымающейся груди, прижимаюсь сильнее. Лука слабее Халида, меньше. Он – другой. – Я постараюсь.

Пальцы дёргают пряжку его ремня, хотя мне хочется ругаться. Поглаживаю бедра мужчины, видя интерес в его глазах. Тянусь наверх, всего один поцелуй.

Я умею выживать, любым способом. Чего бы мне это не стоило.

И сейчас…

Тоже выживу.

– Сука!

Лука держится за нос, который я, к сожалению, не сломала. Но четкий удар, поставленный и тренированный. Левой рукой, отвлекая. Сбить с толку, запутать.

Чтобы в правой ладони сжать пистолет мужчины.

– Какого хуя, Ада?!

– Большого и толстого. Не делай резких движений, я попаду. Умрет Халид – умрешь и ты. Достаточно удивила?

– Ада!

– Стоять, - боевая поза, рука не дрожит. Сделать шаг к стене, чтобы никто не напал. – Дай отмашку своим врачам, чтобы не чудили. Ты в любом случае не получишь управление. Ясно?!

– Ну стреляй. Его прикончат тогда.

– Халида и так прикончат, разве нет?

На губах расцветает ядовитая улыбка, когда я поглаживаю ствол. Миллион лет не держала в руках оружие, но словно и не выпускала никогда. Часть меня.

Мне не нужно прицеливаться или прикидывать калибр или ещё что-то.

Всё на автомате.

Повернуть руку, нажать на курок. Мимолетная отдача вместе с громким хлопком. Лука матерится, сжимая стаканчик. Кофе расплескивается на мраморный пол уродливым пятном.

А вот дыра в стене – прекрасна.

– Сука, ты охерела?!

– А это новость? Я слышала писк того аппарата, что сердце остановилось, - и прошло больше минуты, это ничего не решит. Не спасёт. – Либо реши это, либо отправляйся в ад.

– Сумасшедшая сука, Ада, вот ты кто, - сбоку голос Кемаля, но я не дергаюсь. В этой комнате доверяю ему сильнее, чем Луке. – Опусти оружие.

– Лука знает условие.

– Да блядь, повелся на красивую мордашку...

Мужчина медленно двигается к стене, и дуло пистолета следует за ним. Цепко слежу за каждым движением, боковым зрением контролирую Кемаля. Хотя мне хочется выпустить всю обойму.

Какого черта, Халид?!

Просто, какого черта?

Он не мог умереть. Не мог. Мог.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

Это звучит нереально. Где-то в глубине души я была уверена, что Халид всегда останется неуязвимым. Столько нападений, шрамов, возможностей. И он выживал, всегда.

И сейчас должен был…

Я ведь его пленница, какое мне освобождение? Стоило рассказывать за Янара, если у сына теперь нет отца? Не будет.

– Ребят, - Лука нажимает кнопку на переговорном устройстве. – Вколите психованной что-то, пока она не разнесла дом.

– Психи, Лука, - мой голос такой спокойный, словно могильным холодом окутанный. Всё не могло закончится, просто не могло. Как же… Я же не смогу… – Непредсказуемы и непоследовательны. А я действую согласно инструкций.

– Каким?

– На насилие отвечать двойной силой. Как говорил Халид.

Во мне словно что-то умирает внутри, обрывается. Не верю, что действительно могла потерять Халида. Я ненавижу его. Я люблю. Я… Хотела его убить, но точно не позволю сделать это кому-то ещё.

Отвлекаюсь всего на секунду, непоправимая ошибка. Пока сосредоточена на Луке, огромная тень мелькает за спиной. Бьёт по запястью, заставляя выпустить оружие.

Только я не напуганная девочка, я агент ФСБ. Такая резкая боль – только подстегивает двигаться быстрее. Разворачиваюсь, надавливая на курок. Ещё немного и будет новый выстрел.

– Мне казалось, ты хотела сохранить мне жизнь, колючка.

Халид.

Живой, сукин сын.

Я смотрю на Халида и думаю, могу ли выпустить в него всю обойму? У меня в руках классическая Беретта, без наворотов. Значит, всего пятнадцать патронов. Один я выпустила, сколько потратил Лука?

В любом случае, мне хватит.

– Опусти ствол, Ада, - Халид не просит, как другие мужчины. Сразу отдаёт приказ. – Сейчас.

Я знаю, что нужно. Я могу быть смелой с другими, но факт прост – именно Халид всё решает. И сейчас лучше последовать приказу, выполнить то, чего хочет мужчина.

Но тело – застывшая сталь, со свинцом в венах, голове, сердце. Не двигаюсь, не дрожу. Полный покой, когда на самом деле мне хочется заорать. Халид молодец, как просто он смог вывести меня из равновесия.

Что это было? Проверка для меня? Для его людей? Посмотреть, кто и как будет реагировать на произошедшее? Или мужчине нужно было залечь на дно подобным способом?

Меня потряхивает, будто только что всю душу разворотили. На самом деле, так и было, без преуменьшения. У меня ощущение, что я только что потеряла всё.

Снова.

– Ада.

Мне жаль, что предохранитель в пистолете автоматический. Не будет щелчка, показательного движения большим пальцем. Чтобы напугать, заставить волноваться.

Как Халид меня.

Горло сдавливает пальцами, а в душе… Не пустота, бездна.

– Твой помощник облажался, - опускаю пистолет, поворачиваясь к Луке. Цепляю ткань его футболки, вытираю свои отпечатки. – Больше не теряй. Мне пора к Янару и…

– Ты останешься. Просьба, - Кемаль поднимает руки в ответ на суровый взгляд Халида. – Я присмотрю за мальчишкой, а что-то подсказывает… В общем, мы с Лукой удаляемся.

Я прислоняюсь спиной к стене, смотря перед собой. Не моргаю, потому что иначе расплачусь. а я не плачу, не умею. Забыла, что это такое и зачем нужно. Тем более, Халид не достоин моих слез.

Нет.

– Что ты устроила, колючка?

– Развлекалась, - сжимаю челюсть, пока зубы не начинают ныть от тупой боли. Лучше так, чем показать свою слабость. – Ты, очевидно, тоже.

– Ада, не еби мне мозг сейчас. У меня хватает других дел.

– Конечно, прости, что отвлекла.

Что я загибалась от боли, думая, что ты умираешь.

Сукин сын.

Ждал меня, наслаждался. Надеялся увидеть мои эмоции или сломать? Устроил проверку, чтобы понять, как я отреагирую? Что именно? Зачем?

Осматриваю мужчину, натягивая самое стервозное выражение лица. После меняю на безразличие. Мне плевать, Халид, видишь? Плевать, к чертям собачьим тебя!

А то, что я не была уверена, как без тебя дышать – пустяки, никому не стоит знать.

– Господин Халид, - один из врачей выглядывает. – Вам нужно вернуться, мы не закончили.

– Я сам знаю, что мне нужно.

– Швы разойдутся, если вы…

– Значит, херово у тебя руки растут, если разойдутся!

Врач бледнеет и я, кажется, тоже. Цепко осматриваю Халида, ищу любое изменение. Бледный? Лишь чуток, на загорелой коже и не видно особо. Уверенный, с прямой спиной и без следа чего-либо.

На мужчине обычная футболка, без следа крови. Ничего с ним не произошло. Но… Какие швы тогда? О чём говорит врач, которого начинает трясти от взгляда Халида?

Слабак.

– Я расскажу, что тут натворила, - предлагаю, сжимая пальцы в кулак за спиной, успокаиваюсь. – А ты доделаешь то, что необходимо.

– Решила ставить мне условия?

– Просто предложила, - Халид кивает мне на вход в операционную. – Там разве не стерильно? Я не…

– Не неси чушь, Ада. Обустроить стерильную комнату для операций даже мне не под силу. Слишком много мороки. Для этого есть больницы. Шагай.

Шагаю в небольшою комнату, где есть операционный стол, куча тележек с разными медикаментами. Мало напоминает то, что показывают в фильмах. Но Халид прав, есть больницы.

И, уверена, у мужчины есть достаточно денег, чтобы никто не задавал лишних вопросов. Если бы он умирал – его бы отвезли туда, наплевав на секретность.

Стоило подумать об этом до моей истерики.

– Давай, док, - Халид, взрослый мужчина, которого не раз ранили, ворчит. – Клей свой пластырь и свободен.

Я видела многое: в доме опекунов, детдоме, на работе. Но вздрагиваю, когда мужчина задирает футболку. Там покрасневшая кожа и новый рубец, который только появился.

Не знаю, что шокирует меня больше всего. Халид действительно ранен, но не смертельно. А ещё этот идиот натянул футболку на свежую рану, ничем не обезопасив себя.

Идиот!

И мне нет до этого никакого дела, совсем.

Почему так сложно врать самой себе? Хотя бы для душевного равновесия, убежденности, что история с Халидом ещё может закончиться просто. Забуду о нём, легко.

Когда врач выходит, наклеив пластырную повязку, Халид приближается ко мне. Как дикарь, подхватывает на руки, заставляя оказаться на операционном столе. А затем…

Просто обнимает. Крепко, так, что не могу вдохнуть.

А мужчина прижимает к себе, с каждой секундой всё сильнее. Раздвигает коленом мои ноги, заставляя платье задраться до самых бедер. Чувствую улыбку Халида на своём виске.

– Испугалась, колючка?

– Естественно, за себя. Кто знает, что со мной будет, если ты умрешь.

– Ложь, Ада. Попробуем ещё раз. Испугалась за меня, колючка?

Пытаюсь повторить ответ, но ни слова не вылетает. Сгорают внутри до того, как сформулирую хоть один ответ. Меня кроет, адреналин в крови снижается, оставляя наедине со всеми страхами.

– Да, - ненавижу тебя, Халид, ненавижу! – Что ты устроил? Почему… Я слышала писк, что сердцебиения нет.

– Потому что мне надоело лежать, как подопытной крысе. Док отслеживал мой пульс, чтобы среагировать, если начнется болевой шок.

– А обезболивающее?

– Местный наркоз.

– Ты с ума сошел?! Это же… Твое дело, пожалуйста. Умрешь и я страдать не буду, ясно?

– Да я видел, как ты не страдала. Нужно сказать охране, чтобы нашли мне видеозапись. Моя упрямая воительница, которая так угрожала Луке. Парень уже сто раз пожалел, что познакомился с тобой.

– Его проблемы.

Жму плечами, мол, ничего особенного. А после… Ломаюсь. Потому что прижимаюсь к мужчине. Обнимаю его в ответ аккуратно, чтобы не задеть рану. Не навредить.

Хотя должна ударить именно по самому слабому месту. Надавить, а после сбежать. Раньше я бы так и сделала, а сейчас не получается. И дело ведь совсем не в том, что мой сын ждёт наверху.

Просто жмусь к Халиду, вдыхая от него запах медицинского спирта, таблеток и крови. Пороха, самого мужчина. Смесь ароматов, которая прожигает легкие.

– Выдыхай, Ада, всё нормально. Не было ещё такой передряги, из которой я бы не выпутался. А вот твоих друзей ждут разборки. И ты, Ада, - пальцы Халида, поглаживающие мой подбородок, вдруг крепко сжимают. – Мне в этом поможешь.

Глава 30. Ада

– Что ты от меня хочешь? – качаю головой. От стресса и усталость у меня поднимается температура. Горит лицо, будто все пятьдесят внутри. – Я ничего не знаю, Халид.

Кажется, совсем ничего.

Ни о том, зачем Яну было влезать в подобное приключение. Мой друг, как Швейцария. Держит нейтралитет до последнего, пока не найдёт лазейку. И сейчас выхода не было.

Выживи Халид после покушения, что ожидаемо, мне бы досталось. И достанется ещё, я уверена. Слишком рискованно, опасно… Нет, Ян бы не стал так поступать.

А теперь мне нужно убедить в этом Халида.

– Если бы ты знала, Ада, тебе был бы пиздец сразу. Надеюсь, что ты это понимаешь. Но тут постарались. Из-за тебя.

– Я не просила.

– А тебе и не нужно, колючка. За некоторых женщин развязывали войну просто так. Чтобы обладать, смотреть, касаться.

– Ян в меня не влюблен.

– Конечно.

– Ян. Любит. Жену.

Цежу, сквозь сжатые зубы. Не обращаю внимания на то, что хватка Халида становится сильнее. Подбородок ноет, хочется отстраниться. Но не двигаюсь, встречая злой взгляд мужчины.

– Можешь мне не верить, но это так. Ян был влюблён в неё с первой встречи. Я не замена и не новая увлеченность для него. Янар – не суррогат потерянного ребёнка. Мы…

Семья?

Слово вертится, но не могу его произнести вслух. У меня не было семьи настолько давно, что теперь страшно. Я потеряла всех. Родителей, брата, опекунов, коллег.

Последние живы, я надеюсь, но…

Семья – это слабость.

И я понимаю Халида в его нежелании иметь детей.

Мне кажется, что если озвучу, хоть на миг поверю – то сразу же лишусь всего. Снова, по кругу. Потому что Вселенная та ещё сучка, которая любит мои страдания.

– Мы никогда не спали, не встречались и…

– Ещё скажи, что не целовались, - молчу, отводя взгляд. – Пиздец твоему другу, Ада.

– Это было до тебя! Да нашей первой встречи.

– Значит, умрёт быстро.

– Ты так шутишь?

Не шутит. Халид действительно готов убить человека за то, что касался меня. Даже если это было давно, в другой жизни, в чьем-то сне. Пойдёт крушить и уничтожать за то, что была не его.

И мужчина даже морщится, не смотря на рану. Отпускает меня, разворачиваясь. Уверена, что ему стоит отдать всего один приказ, чтобы Яна не стало. Так просто.

– Хал, - спрыгиваю на пол, следуя за мужчиной. Прижимаюсь со спины, поднимая руки выше. Не хочу задеть рану. – Это было давно. И не… Не из-за чувств поцелуи. Я не умела, а мне нужна было практика. Ясно?

– Трахаться тоже нужно было научиться?

– Нет, - мотаю головой, сильнее сжимаю руки. Я пыль по сравнению с силой Халида. Но он не спешит избавиться от меня. – Тебе я досталась полностью невинной. Ну, кроме поцелуев. Но… Минута, не больше. И это было... Фу.

– Зачем?

– Потому что я полный ноль во всём, что касается поцелуев? Что… Халид, я не была святой. Можешь убить за это меня, не кого-то другого. И я, - долгий вдох перед правдой. – Крутилась в тех, кругах, где не стоило. Мне нужна была информация, я была готова выбивать её любым способом. Я ведь встречалась с Лукой, помнишь?

– Да. Но не помню, почему оставил его в живых.

– Из чувства жалости? Что забрал его невесту?

– Ты не была его невестой. Пустой звук, чтобы покрасоваться передо мной. Молокосос понял, что ты привлекла моё внимание.

Халид резко разворачивается, не успеваю даже среагировать. Оказываюсь в его плену, сжатая тисками. Разглядываю мужчину, поражаясь. Ему только что заштопали рану, а хоть бы хны.

В детдоме приходилось так же. Не жаловаться, не страдать. Часто с Яном перевязывали царапины своими бинтами, которые приносила тетя Катя. И не ходили к медсестре. Кажется, что в приют набирали по одному требованию: быть конченым садистом.

Но там у нас не было выбора.

У Халида… Видимо, его тоже нет.

– Потому что, Ирада, - родное имя ранит хуже всего. – За свою невесту бьются до конца, а не легко уступают.

– Лука думал, что я принесла прослушку. Я сама так сказала, помнишь?

Чертов жучок, подброшенный какой-то девкой, послужил причиной краха. Я сама виновата, расслабилась. И с Халидом вечно ошибалась. Но именно тот момент, когда в моей сумке нашли прослушку – послужил причиной всего.

– Поебать на это. Он должен был забрать тебя и наказать сам. Без меня в качестве посредника. А Лука этого не сделал. Его ошибка.

– Ты бы его убил, Хал. Не забывай, что власть в этом городе у тебя. Легко быть смелым, когда подчиняешься сам себе.

– Я бы никогда не стал Цербером, если бы следовал всем приказам. И не отвечал за свои решения.

– Как ты выбрал это имя? В каком смысле «стал»?

– Слишком много вопросов, Ада.

Что-то вертится на задворках сознания. Пытается подкинуть идей, раскрутить вопрос. Добраться до того, что царапает изнутри. Вот только не получается.

Ладони Халида сжимаю мои ягодицы, мнут, пока тело не начинает отзываться. Мелкой дрожью, когда волоски на теле становятся дыбом. От этого собственнического жеста.

– Потом, Ада. Сейчас, как обещал, буду наказывать.

Сомнительные способы, не совсем мотивируют вести себя правильно.

Но в момент, когда горячее дыхание касается губ, мне уже плевать.

– Халид, стой, - прошу, а сама отвечаю. Касаюсь его лица, ребер. Намеренно надавливаю на рану, вызывая звериный рык. – Подожди.

Касаюсь, каждой клеточки. Сейчас, когда он меня целует, когда продавливает своей мощью – я могу быть слабой. Он ведь хотел меня сломать? На секунду ему удалось.

Потому что не могу сопротивляться. Мне нужно быть близко к нему, рядом. Убедиться, что живой, что всё хорошо. Цербера всегда хотят убить, Халида – тоже. И я просто…

Просто нужно. Укладываю ладонь на его грудь, вслушиваюсь в дыхание. Как рука поднимается и опускается, часто и быстро. Поднимаю взгляд, словно умирая.

Халид смотрит… Странно. Цепко и внимательно, своей манящей бездной. Но во взгляде словно что-то меняется. Становится глубже, пронзительнее. И я не двигаюсь, ожидая чужого хода.

– Зачем ты…

– Что?

– Ты не ответил. Это какая-то проверка была? Что я сделаю, если ты умрешь? Интересно, что ты подумал, когда я к Луке…

– Не было никакой проверки, Ада, ты сама всё себе решила. Меня ранили, это стандартный протокол.

– Но апапарат…

– Я снял проводы, он запищал. Это тоже – стандартный протокол.

– Я подумала, что…

– Я поняла, Ада, о чём ты подумала.

Халид вдруг крепко обнимает меня. Именно обнимает, обхватывая за плечи. Держит, позволяя уткнуться лицом в широкую грудь. Ведёт по спине, кажется таким огромным.

А я…

Не могу быть сильной, не получается. Просто умираю в эту секунду, рассыпаюсь пеплом. Кажется, что подобного никогда не было. Чтобы настолько трясло.

– Я живой, Ада.

Халид даже не смакует моё состояние, не упивается победой. Просто держит меня, не даёт дрожи перерасти в озноб. Его дыхание греет кожу, пальцы успокаивают своими касаниями.

Он словно вырезал что-то во мне, надрезал. И проник так далеко, как никому не позволяла. Только Халид не спрашивает разрешения, с сразу идёт напролом.

– Испугалась?

– Да.

Мне нельзя быть слабой с этим мужчиной, ни с кем нельзя. Но по-другому не могу. Будто за секунду растеряла всю браваду, всю защиту. Обнулилась до состояния потерянности.

В ту самую секунду, как сердце Халида остановилось.

– Если я умру, никто тебя не тронет. На этот счет тоже есть инструкции.

– И ты уверен, что все будут им следовать?

– Поверь, у меня есть тот, кто присмотрит за всем. И за тобой с Янаром тоже. Ты будешь в безопасности, если я умру.

– А если выживешь?

– То тебе достанется за каждое покушение, колючка.

Хорошо, да.